Текст книги "Секториум (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 62 страниц)

Шеф привстал со стула. Сиги деликатно замолчали. Публика затаилась. Приговор отложился. Разве можно пропустить момент, когда Вега лично сломает стул о голову любимого сотрудника?

– Продолжайте, пожалуйста, – просил бледный Миша, – очень интересно.

Его шевелюра стояла дыбом, рубаха был застегнута несимметрично, с одной лишней пуговицей у воротника. Но шеф только отодвинул его с дороги и кинулся к телефону:

– Олег! – закричал он. – Выкупай бронь на завтрашнее утро!

Андрей надел пиджак, взял дипломат с долларами и сигирийской аппаратурой, взял наперевес дипломату черный кейс с «запеканкой».

– Увидимся, – сказал он мне и пошел к лифту, даже не взглянув на стоящего у стенки Мишу.

Адам последовал за ним с предложением задержаться и обсудить ситуацию с прибывшим коллегой, но Андрей не остановился.

– Мне сутки добираться до Чикаго! – ответил он и исчез.

Миша сообразил, что ему предстоит задержаться и поработать, но его вид от этого не стал более собранным. Шеф только критически осмотрел снизу доверху свое интеллектуальное сокровище. Миша продолжал стоять, не вынимая рук из брючных карманов. Никто из присутствующих не горел желанием помочь ему «воткнуться» в суть происходящего.

– Завтра с Ириной вылетаешь в Чикаго, – объявил шеф, закладывая в его карман кредитную карточку, – документы должны быть в порядке к утру. Все делаем легально. Андрей встретит на месте. Там действуйте по ситуации. – Миша робко кивнул. – Приведи себя в порядок, прежде чем рисовать визы! – нервничал шеф. – Не хватало мне вас вызволять из полиции! И сделай Андрею удостоверение от канадской прессы. Возьми в архиве образцы и сделай… На всех визитках распечатай мои телефоны. Если что, ни дай бог, чтобы все звонки были в офис и только по проводам. – Миша еще раз кивнул, но уже увереннее. – Вернетесь также самолетом из Чикаго. Только в экстренном случае вскроешь лифт. Володя! – позвал он дремлющего в кресле слушателя лекции. Вовчик проснулся. – Алена, дай ему ключи от джипа на завтрашнее утро. Адам, возьмешь номера, мигалку и удостоверение ФСБ. Проводишь, чтобы проблем не возникло. Проводишь до терминала и сразу отзвонишься, – шеф зашел в кабинет, но вскоре снова оказался в коридоре. – Я все сказал или что-то забыл?

Бледный Миша также неподвижно подпирал стену.

– Не могу знать, сэр, – ответил он.

– Ты еще здесь? Пошевеливайся, пошевеливайся! Надо работать! – он оторвал Мишу от стены и подтолкнул к лифту. – Давайте же, шевелитесь все! Чего это вы расселись? Зачем вы здесь в таком количестве? Этьен останется с камерой, а остальные займутся делом! Что вы поймете? Я адаптирую лекционную запись, тогда приглашу всех. Адам, отдай камеру Этьену. Проваливайте отсюда! И ты, давай же, ей-богу, шевелись!

– Ес, сэр! – ответил Миша, подтягивая на ходу штаны.

– Все! Действуйте, кто получил задание!

– Разрешите бегом, сэр?

– Иди! – отмахнулся Вега, мы направились к лифту, но на середине пути он снова догнал нас и обратился ко мне, как к замыкающей процессию. – За руль его не пускай, – предупредил шеф. – За рулем либо ты, либо Андрей. Если возникнут проблемы с его поведением, сразу звони. Поняла меня, Ирина?

– Ес, сэр, – ответила я, но шеф нахмурился.

– Без фокусов там, вы у себя дома!

– Можно подумать, – удивилась я, – мы часто безобразничаем в гостях? – удивилась, но потом подумала и решила в эту тему не углубляться.

Разумеется, каждый землянин раз в жизни обязан пересечь Атлантику также как посадить дерево и построить дом… Мне казалось, что количество посаженных мною деревьев могло бы избавить от прочих ритуальных обязательств. Тем более что смысл трансатлантического перелета был непонятен с самого начала. Океана я почти не видела. Всю ночь мы трудились над документами и сочиняли фальшивые имена, весь день я держалась бодро, чтобы в Шенноне заснуть у Миши на плече, и проснуться на подлете к Чикаго. Миша спал всю дорогу. Спал странно, то и дело вскакивая и задаваясь нелепым вопросом:

– Что такое «ближайшие земные расы»?

– Наверно, бизоны и койоты, – предполагала я. Миша в ответ неприлично ругался.

– Чтоб я сдох! – говорил Миша. – Это что ж, земляне используют слэпы коровьего стада?

– Не все, – успокаивала его я. – Только те, кому не достался гуманоидный.

– Черт меня возьми, – возмущался Миша. – Их «заряд развития» рассчитан на пятнадцать лет! Я-то думал, отчего это человечество так прогрессивно тупеет?

– Мне кажется, в тебе доминирует свиной слэп, а не коровий, – отвечала я. – У свиней «заряд» еще меньше.

– О! – стонал Миша. – Если б ты знала, с какими людьми я общаюсь! Однодневными ядовитыми мушками, прилипшими к куче навоза!

– Ты сам сделал выбор.

– Классная теория, – восхищался Миша и снова укладывался спать. – Мне понравилась! – он наверняка видел сны, потому что дергался и махал руками.

В Чикаго нас встретил Андрей, и мы продолжили спать на широком сидении чикагского такси. Частный самолет повез нас дальше на запад, и мы уже спали втроем, но недолго. Не успевали набрать высоту, как снова садились на дозаправку. Пилоты выбрасывали мешки с почтой, закидывали новые. Из всех удобств были только шатающиеся кресла. Самолет оказался старый, с задранной обшивкой крыла и дребезжащими внутренностями, но мы устроились в хвосте салона на почтовых мешках и не жаловались, потому что готовы были к худшему: ехать на автобусах через весь континент.

– Благодарите бога, – говорил Андрей, – что Петр договорился. Здесь не принято брать левых пассажиров, особенно, иностранцев.

На новой остановке к нам подсел священник в обществе двух пожилых дам. Дамы забились в угол, видимо, впервые услышали русскую речь. Потом убедились, что мы не палим из автоматов, и подобрели. Стали нам понимающе улыбаться, даже угостили минеральной водой.

В Портленд мы садились в сумерках, облетев половину планеты. Я потеряла счет суткам. Миша больше не спал. Он зевал и пялился на витрину с хот-догами. Я продолжала спать у него на плече уже стоя. Кроме меня на Мишу были навьючены сумки, у ног стоял дипломат, а кейс с «запеканкой» он бережно держал в руках. Андрей бегал вокруг, разыскивая прокат автомобилей.

– Эй, – обратился ко мне Миша, – сходи, купи сосиску.

– Сам сходи.

– Я забыл, как она по-английски.

– Хот-дог.

– Не… тот козел на таможне сказал по-другому, а я забыл. Он отобрал мою последнюю сосиску, которую я хочу от самого Чикаго.

– Кто-то собирался следить за фигурой, а в самолете жрал за двоих…

– Ты чо, старуха! Я похудел на пять килограммов! Смотри, ремень обвис.

Действительно, за ту неделю, что мы не виделись, Миша достиг успеха. Не то, чтобы он заметно похудел, просто его живот перестал угрожающе натягивать пуговицу на рубашке.

– Я ж ее без хлеба съем, – канючил он, но, встретив мое равнодушие, стал раздражаться. – У меня башка не работает на голодный желудок! Я ж не могу как некоторые, на одних конфетах. Я мяса хочу!

Я устроилась на бордюре газона и еще раз задремала, чтобы не ругаться в первый день приезда в Америку. Миша бывал здесь много раз и съел тонну местных сосисок. Он испытывал чувство голода везде и всегда, даже в невесомости и на поверхности необитаемых планет. Только там он не был подвержен соблазну наброситься на «Макдональдс». Поворчав немного, он начал складывать сумки вокруг меня. Потом пропал, а когда вернулся, был уже добрым и вытирался салфеткой.

– Во, – сказал он, – Анджей катится. Я уж думал, мы здесь табором стоять будем.

К газону подрулила машина, открылась дверь. Миша все еще был обижен на меня за сосиску, поэтому все заднее сидение оказалось в моем распоряжении. В последний раз я мне представилась возможность заснуть, но чем ближе мы подъезжали к месту аварии, тем больше холодело на душе, тем чаще мы сверялись с картой.

– По радиомаяку сто двадцать километров отсюда, – сказал Миша.

– А в милях? – уточнил Андрей.

– Семьдесят пять… – Миша посмотрел на спидометр. – С такой скоростью через час будем у цели.

Мне тоже стало интересно поглядеть на американский спидометр. Ночь, темное шоссе, скорость… Если сейчас нам навстречу вылетит бензовоз, а Андрей чихнет за рулем, мы разделим участь родителей Джона Финча. Как его, такую малявку, выбросило в открытое окно без единого перелома и сотрясения, действительно чудо. Индер говорил, что он сильно обгорел и плакал сидя в канаве у гигантского костра, что бровью не повел, когда его крали инопланетяне. Он ничего не видел и не соображал от боли, а как только в лаборатории обезболили ожог, успокоился, притих и начал улыбаться всем подряд своей очаровательной улыбкой. Наши были уверены, что у ребенка психическая травма, а Джон просто улыбался, ничего не помнил и приводил в замешательство не только своими природными способностями, но и добродушием. Одно стало ясно сразу: в нашей компании появился новый необычный информал. Какая с него польза Секториуму, – большой вопрос, но то, что Джон Финч уже не жилец в социуме, понимал каждый.

Мы должны были узнать место аварии издалека по черному пятну на дороге. Вся ночь вокруг была одинаково черной. Машина прорубала себе туннель светом фар. Редкие встречные машины выскакивали из темноты, и, как в тайге, ни одного фонаря на километры.

– Будем ориентироваться на заправку, – рассуждал Миша. – От нее ровно полторы мили. Стоим не больше трех минут. Как только я найду маяк, сваливаем.

Андрей уже спал за рулем, когда на горизонте вспыхнул рекламный щит.

– Мотель! – воскликнул Миша, но пока Андрей просыпался, мотель с баром и заправкой пролетели мимо. – Остановимся там, заодно и поужинаем.

Черное пятно стало видно уже через милю. Машина влетела в колдобину прямо под знаком ограничения скорости. Словно на этом месте выгорело дорожное покрытие. В кювете валялся обрывок полицейского ограждения. Пятно «стекало» на поляну. Издали в темноте оно становилось похожим на пропасть. Смотреть на это зрелище без содрогания было невозможно. Андрей неуверенно притормозил у обочины. Только Мише было наплевать на все, кроме предстоящего ужина. Он открыл дипломат, достал антенну, стал напевать себе под нос глупую песенку. Андрей надел резиновые перчатки, взял кейс с «запеканкой» и обернулся ко мне:

– Сядь за руль, – попросил он. – Если заметишь встречные фары, поезжай вперед. Сможешь?

– Конечно, – ответил я, и перебралась на его место.

Из темноты не выплыл никто. Словно на несколько минут нас засосала черная дыра. Миша перестал петь, и стало тревожно.

– Что? – спросила я.

Он вышел и вернулся с мятой пивной банкой на магните.

– Маяк, – сказал он. – Рукой не бери, кинь в пакет.

Вернулся Андрей, и я с удовольствием уступила ему место водителя. В тот же пакет мы сложили куски фольги, оставшиеся от «запеканки», перчатки, и хотели сунуть все это в аннигиляционный патрон, но Миша передумал.

– Не здесь, – сказал он. – Поехали отсюда, поехали.

К мотелю мы подкатились молча.

– Фонит? – спросил Андрей, когда машина встала под фонарями.

– Еще бы…

– Черт, а я надеялся…

Командировка начиналась мрачно.

– Интересно, – спросил Миша, – полиции никогда не приходило в голову, побродить с дозиметром по местам катастроф? Просто так, ради любопытства?

Администратор гостиницы, молодой парень, вышел к нам нехотя. Похоже, мы его разбудили. Андрей запретил нам разговаривать между собой на каком бы то ни было языке, кроме чистого «американского», пока не получим ключи от номеров. Как будто по нашим физиономиям не все было ясно издалека.

– Что за колдобины на дороге? – спросил он молодого человека.

Администратор зевнул и взбодрился.

– Авария была, – ответил он удивленно, словно мы стали первыми клиентами, которые еще не знают, как бензовоз прикатал легковушку в полутора милях отсюда. Мы с Мишей поняли без перевода.

– Душ в номерах работает? – спросил Андрей.

Парень выдал нам ключи и указал на двор, где виднелась одноэтажная пристройка.

– Русские? – удивился он, рассматривая карточки.

– Что за авария? – продолжил расспрос Андрей.

Мы с Мишей удалились. Забросили в номер сумки, присели у порога. Миша закурил. Дозиметрический индикатор висел у него на браслете часов. Небо было чистым, прибор подмигивал лунным глазком.

– Что происходит? – спросила я. – Они же могут следить за нами прямо сейчас.

– Глупости.

– Почему? Они могли видеть, как шеф подобрал Джона. Они и теперь могут пасти нас.

– Они нас по туннелям пасут, – ответил Миша. – Успокойся.

Но я не успокоилась. Он стряхнул пепел и еще раз взглянул на дозиметр.

– Миш, давай зайдем под крышу, – просила я.

– Засветились бы уже… – упрямился Миша, – если бы пасли. Шеф бы позвонил. Расслабься. Этим козлам в голову не придет, что можно пользоваться самолетом, имея свою «кастрюлю». Удивительно, – добавил он громче, – что люди и «белые» умны по-разному, зато тупы однотипно. Как думаешь, «белым» тоже не достался приличный слэп?

Андрей услышал его речи издалека, загнал нас номер и запер на ключ.

– Здесь не принято курить на виду, – объяснил он, доставая сигарету.

– Выяснил что-нибудь? – спросил Миша.

– Похоже, на аварии была не портлендская полиция. Вся округа знает, что найдены два взрослых трупа. Полицейские должны были составить протокол, в котором нет сведений о Джоне. Еще мне удалось выяснить, что родственники ищут ребенка. Как поступим? Надо внести изменения в полицейские документы, раньше чем «белые» пошарят в сети. Надо внести их прямо в компьютер. Это возможно?

– Прикрой жалюзи, – попросил Миша и сунул в телефонную розетку шнур сигирийского компьютера. – Прикрой плотнее.

Жалюзи не поддалось, пришлось гасить свет. Засияло поле экрана, блики забегали по стене.

– Это можно было сделать из Москвы, – ворчал Андрей, осматривая пустынный дворик мотеля. – Меньше риска.

– Почему ни с Луны? – возражал Миша. – Могу поспорить, что там есть готовая схема коммуникаций. Сколько, например, в округе полицейских участков?

– Ты сможешь подправить протокол?

– Если найду его…

– Зачем же лезть в полицейский компьютер? – спросила я. – Неужели «белые» будут шарить в сетях?

– А где же они, по-твоему, будут шарить? – удивился Миша, продолжая зондировать телефонную сеть. – Думаешь, они явятся в участок для опознания? Анджей, если хочешь ускорить события, позвони в службу спасения, скажи, что нашелся третий труп… из Москвы прилетел.

– Само собой, – согласился Андрей, – но сегодня уже темно, а завтра суббота. Утром они привезут «труп» в морг. Пока разберутся, почему не нашли его сразу, пока сделают анализ ДНК. В воскресенье никто экспертизой заниматься не будет. «Белые» же, если ты в курсе, по воскресеньям не отдыхают. Так что ломай пароли сейчас, если сможешь! Ломай, пока они не вскрыли сеть и не нашли «мортиролог» на две персоны.

Миша насупился.

– Пойдем, – предложил мне Андрей, – купим что-нибудь на ужин, дадим человеку сосредоточиться.

Мы заперли Мишу в номере одного.

– Думаешь, успеем? – сомневалась я.

– Успеем, если Миша не отвлечется на порносайты, – заверял Андрей.

Когда мы вернулись, Миша лежал на кровати поверх покрывала, отрешенно глядел в потолок, а работающий компьютер сам себя развлекал картинками далеко не порнографического характера.

– Не получится, – признался он. – Если я вскрою базу полиции своим приемом, «белые» меня расшифруют. Если хакну через сеть, будет заметно. «Слизь» в любом случае вычислит, чья работа. Хорошо бы знать на каком конкретно компьютере данные. В общем, надо возвращаться и готовить зонд для работы с орбиты.

– Еще «Марсион» сюда пригони! Тогда они не только вычислят, но и возьмут с поличным, – сказал Андрей.

– Чтобы незаметно внести изменения, надо знать адрес участка, – повторил Миша, – найти компьютер и подсунуть радиоадаптер. Еще лучше, сесть за клавиатуру. И будет совсем здорово, если нам не дадут за это по шее.

– Значит, напрячься ты не хочешь, я так понимаю?

– Разумнее понадеяться на «запеканку» и смыться в Портленд.

– Это все, что ты можешь предложить?

– Хорошо, если хочешь, я помолюсь, чтобы «запеканку» нашли на заре…

– То есть, ты приехал сюда отдохнуть и развеяться?

– Нет! Пусть «белые» вскроют сеть и вместо «мортиролога» увидят мой автограф. Это тебя устроит?

– Короче, – заключил Андрей, – никаких отсрочек, зондов и орбит. – Мы остаемся здесь и работаем. Именно работаем, а не надеемся на удачное стечение обстоятельств! Всем ясно?

– Мне ясно, – согласилась я, но Миша заартачился.

– Почему ты в офисе не сказал, что придется вскрывать базу?

– Потому что ты шлялся невесть где, когда нужна была твоя консультация, – ответил Андрей. – И прятался, когда тебя ловили на связь.

– Ребята, – вмешалась я, – давайте не кричать на всю гостиницу, тем более, по-русски. Давайте разбираться тихо, что нам надо сделать? Вложить адаптер непосредственно в нужный компьютер? Что за адаптер?

Миша развернул ладонь, по которой ползала штучка, величиной с божью коровку.

– Этот, – уточнил он.

Мы с Андреем включили свет и разглядели крошечную гусеничку с желтыми точками на спине.

– Новая модификация «ползифилиса»? – догадалась я.

– Ползет к работающему винчу, – уточнил Миша. – С полуметра можно сканировать и вносить правки.

– Это и есть секретный проект, который был у вас с Индером?

– Почему был? – удивился Миша. – Индер единственный человек в конторе, с которым можно нормально работать.

– Индер, конечно, больше всех похож на человека, – согласился Андрей, к которому упрек относился напрямую. – Ты подбрасываешь такую штуку в компьютер, и нет следов взлома?

– А ты думал, как я вам делал права с официальной регистрацией в ГАИ?

– Ах, вот ты как делал? – удивился Андрей. – А в ГАИ после этого тараканов травили?

– Обижаешь, начальник. Эта штука уничтожается после задания. Без шума и пыли!

Маленькая букашка переползла на тыльную сторону ладони. С такой скоростью она едва ли была способна за сутки преодолеть километр.

– В округе пять полицейских участков, – добавил Миша, – выясни, чья это территория, все остальное я сделаю.

– Договорились, – согласился Андрей. – Завтра с утра я звоню… Появится полицейская машина, – садимся на хвост, а дальше по обстоятельствам.

Он удалился, оставив нас с Мишей одних на двуспальной кровати. Миша не пошевелился. Даже не снял ботинки. Так и остался лежать в куртке поверх покрывала.

Рано утром я проснулась. Миша лежал в той же позе, созерцал потолок. Ничто не изменилось, только исчезли со стола остатки вчерашнего ужина, и комната в солнечных лучах приобрела иной вид. Но, когда луч достиг Мишиного изможденного лика, он ожил и дернул за шнур жалюзи.

– Как меня достает по утрам этот «желтый карлик»! – прошипел он.

Жалюзи, сорвавшись с карниза, упало на нас. Я увернулась, а Миша так и остался лежать под завалом, пока Андрей не постучал в окно:

– Выходите, скорее!

Мы прыгнули в машину и стали ждать, когда полиция тронется с места происшествия. Черное пятно нам вскоре загородил реанимобиль. Сначала мы удивились: идея реанимировать человека по его обгорелым останкам – что-то новое в человеческой медицине, но из-за этого фургона мы чуть не упустили полицию. Она умчалась в противоположную сторону от Портленда, и мы едва успели пристроиться следом.

– Послушайте, какая ерунда, – рассуждала я по дороге. – Полиция будет тратить деньги на экспертизу, убеждаться, что «запеканка» – это Джон. Потом они решат внести изменения в протокол и увидят, что информация уже там. Некрасиво получится.

– Полиция меня не волнует, – ответил Миша. – Мне было задание отмыть парня от «слизи».

– Человечество вообще его не волнует, – добавил Андрей, и Миша не стал возражать.

– Интересно, как они устроили аварию?

– Как обычно, – ответил Миша, и снова погрузился в себя.

– Обычно, они программируют ситуацию на матрицы, – объяснил Андрей. – Привязывают к объекту слэп с определенной программой, например: крутануть руль влево, как только навстречу выскочит тяжелая машина. Срабатывает, как рефлекс. Может дернуться мышца на руке, судорога схватит, сердце… обычно слабое место в организме находится само. Это действует по той же схеме, что порча или проклятье, только делается профессионалом.

– Если они прилепили к Джону матрицу, мы могли засечь ее сразу!

Миша обернулся, чтобы посмотреть на меня, как на дурочку, и снова уставился на дорогу, по которой ехала полицейская машина.

– Если б знать, – сказал Андрей. – Столько странных слэпов на белом свете. Ты слышала, что говорили бэты?

– Мы же следили за Джоном? Или не следили? – не понимала я.

– Следили-то за ним, – подтвердил Андрей, – но за рулем был отец. Вероятно, к нему и привязали матрицу. Что скажешь, Миша? Хитра «слизь»?

Миша отвернулся, чтобы не участвовать в разговоре. Человечество с недавних пор перестало его интересовать. Оно и раньше его интересовало не целиком, а лишь женская половина. Теперь круг интереса сузился до единственной персоны, которую он вынужден был покинуть ради «хитрой слизи» и незнакомого мальчика.

Мы въехали в провинциальный городишко, посреди которого располагалось серое здание полиции. Напротив – супермаркет с автостоянкой. На этом достопримечательности местного значения были исчерпаны, если не считать ряды частных домов, наподобие канадских спальных районов. Полицейская машина встала у парадного входа. Мы заняли место на стоянке с видом на участок. Андрей сходил туда, но сразу вернулся.

– Окна закрыты, – сообщил он. – Техники там больше чем я думал. Твоя букашка собьется с курса. Надо заходить внутрь и разбираться. Думай, что мы забыли в этом здании?

– Допустим, я дам тебе в глаз, – придумал Миша. – Меня заберут в участок, тебя в больницу. Сразу два дела сделаем. У медиков, небось, тоже компьютерная картотека.

– Там нет защиты, – заметил Андрей. – Можно зайти из сети.

– Товарищ не понимает! Я так дам в глаз, что из больницы тебя отправят в морг. И там, я тебя уверяю, тоже есть картотека. Ночью выйдешь из холодильника и поработаешь на пять с плюсом. Шеф будет гордиться тобой.

– Тогда тебе придется задержаться в участке.

– А что ты предлагаешь? Зайти туда и предложить им значки с советской символикой? Сказать: «Мы вам тут блох натрясем, а вы, ребята, прогуляйтесь»… Нет! – осенило Мишу. – Представь, захожу я в участок и на ломаном американском спрашиваю: «Не здесь ли, господа хорошие, находится общественный сортир?» Они мне отвечают: «Вы очень сильно ошиблись дверью, молодой человек!» А я им плюх адаптер под стол, а они его хлоп мухобойкой!

– У меня встречное предложение, – сказал Андрей. – Что если я дам тебе в глаз?

– Не пойдет…

– Почему же?

– Посмотри на свой костюм. Посмотри на себя. Кто скажет, что этот джентльмен способен дать в глаз безобидному русскому парню? Мне же еще добавят, чтобы харю не подставлял. А теперь взгляни на меня, – он распахнул куртку. – Карманы дырявые, рубашка без пуговицы, джинсы… Клинтон в юности постыдился бы одеть такие! Ни одного языка, кроме русского матерного. Представь, какое чувство удовлетворения они испытают, когда меня сцапают. И потом, учти, «жук» один! Второй попытки не будет.

Андрей задумался, как будет выглядеть фингал на его безупречной физиономии.

– Или, может, Ирке дать в глаз? Ее идея лезть в участок…

– Ребята, – вмешалась я, – давайте лучше Миша стащит у Андрея кошелек в супермаркете. Андрей сдаст Мишу в полицию, а потом найдет кошелек за подкладкой. И Мишу отпустят, и внешность портить не надо.

Заговорщики обернулись.

– Слыхал? – удивился Миша. – Мозговой центр конторы. Как только засветила перспектива получить в глаз, сразу башка включилась.

– Его ведь обыщут на месте, – сомневался Андрей, – и ничего не найдут. До участка может дело не дойти.

– Ты скажи, что видел, как он деньги передал товарищу, а тот смылся. Не мог же ты двоих удержать? Зато вы будете точно знать, в какую машину «жука» подкладывать.

Заговорщики задумались.

– Если долго размышлять, ничего не получится, – предупредила я. – Надо делать быстро.

– Портмоне в кармане? – удивлялся Андрей. – В боковой не пройдет, а из пиджака не так-то просто его вынуть. Там и красть нечего, кредитки да визитки…

– Зачем мне твой лопатник? – уговаривал его Миша. – Возьми пачку баксов, просто скрути и сунь в карман.

– Кэш в кармане носят только наркоторговцы.

– Какое кому дело? Не ты же воровать будешь, а я.

– Нет, – возразил Андрей, – никто воровать не будет, и драться тоже незачем. Идем, – он вышел из машины. – Пойдем, Миша, я попробую их заболтать, а ты по сторонам поглядишь.

Прошло четверть часа, прежде чем из полицейского участка показался Андрей. Вышел, огляделся и направился к машине.

– Мишка где?

– Не знаю.

– Разве он не выходил?

– Не видела.

Андрей еще раз огляделся, вернулся к участку, встал на перекрестке и пожал плечами, глядя в мою сторону. Он направился к лавке с прессой, а я обернулась к бару, где торговали хот-догами.

– Может, он в супермаркете? – предположила я, когда Андрей вернулся в машину.

– Может быть, может быть, – согласился он. – Все может быть, – и развернул газету на странице объявлений. – Странно, что нет соболезнований семье. Мы стали вместе просматривать газеты, увлеклись и не заметили, как пролетел час.

– Где же он, господи? – опомнился Андрей и отправился в супермаркет. Из супермаркета он снова зашел в участок и снова вышел ни с чем. – Ты уверена, что он не выходил?

– А ты уверен, что там единственный выход?

– Мы сделали все, что нужно. Мишка сказал «о-кей» и пошел курить. Я решил, что он вернулся к тебе.

Нам обоим сделалось тревожно. И подумали мы об одном и том же одновременно:

– Там безлюдные коридоры? – спросила я. – Андрей, ты не слышал, чтобы «белые» похищали людей через фазы?

Андрей задумался.

– Одно дело людей. Другое дело секториан, – ответил он. – Надеюсь, они понимают разницу?

– Позвонить шефу?

– Подожди.

– Два часа прошло, – напомнила я. – Мишка не мог пропасть сам по себе.

– Подожди. Зайди еще раз в участок с дозиметром. Поднимись на второй этаж и просто проверь фон. Боюсь, что я им глаза намозолил.

Мишин дозиметрический прибор я закрепила на браслете часов, спрятала под рукав и пошла. Двери в коридоре второго этажа были закрыты, где-то играла музыка. Народу не было видно. Никто не поинтересовался целью моего визита, никто не воспрепятствовал. Американская полиция была ко мне безразлична. Лунный глазок мигал в штатном режиме. У черного пятна он был ярким, здесь – еле светился, и я успокоилась, стала прислушиваться к тому, что происходит вокруг, пока из дальней комнаты не вышел полицейский. Он промчался мимо меня, дверь осталась приоткрытой, и когда грохот его шагов стих на лестнице, мне почудились звуки знакомого голоса.

На цыпочках я приблизилась к приоткрытой двери и увидела зрелище, которое минуту назад представить себе не могла. Если после «экскурсии» на Флио я была уверена, что ничему в этой жизни не удивлюсь, то теперь мне казалась, что жизнь только начинается.

Кабинет был заставлен оргтехникой от пола до потолка. Компьютеры громоздились на столах и тумбах, провода от них тянулись во все стороны. В комнате шага нельзя было ступить, чтобы не задеть что-нибудь, непосредственно имеющее отношение к цели нашего проникновения в участок. Посреди этой роскоши сидел Миша. Руки Миши были наручниками прикреплены к табурету, на котором он сидел, но никакой трагедии по этому поводу Мишина физиономия не выражала. Напротив, его восхищенный взгляд был устремлен к стоящей рядом полной женщине с кобурой на бедре.

– Ай эм со сорри, – произносил Миша с придыханием, характерным для его общения с дамой в состоянии крайнего возбуждения. – Бат ю а со бьютифул вумен! – блеял он, жмуря влажные от страсти глаза. – Эспешали айззззз….

Реакция «вумен» оказалась недоступной. Происходящее было апогеем сюрреализма, бреда, которым отдавала вся наша американская поездка. Действовать в подобных катаклизмах меня не учили, но бросить русского разбойника на растерзание внезапно нахлынувших чувств тоже было нельзя. Пышный зад, увенчанный кобурой, не оставлял оснований для оптимизма, а когда его обладательница обернулась на скрип двери, я вообще перестала соображать. Она оказалась черной как уголь негритянкой лет семидесяти отроду с выпученными глазами и ноздрями такого калибра, что я отпрянула, вышла на улицу и поклялась, что в следующий раз зайду в это здание только связанная, под конвоем.

Андрей закурил, услышав новость.

– Хороши дела, – сказал он. – Будем ждать. Что тут сделаешь?

Прошел еще час. Миша не выходил. Мы купили чипсы, печенье и упаковку Мишиных любимых сосисок, но Миша не вышел даже на сосиску. Андрей снова развернул газету, и стал просматривать объявления адвокатских контор. Его часы заиграли, объявляя полдень. Он готов был принимать кардинальные меры и уже собрался куда-то звонить, как вдруг в распахнутых дверях полицейского участка показалась фигура Миши, растерянная и отрешенная. Фигура побрела через дорогу, игнорируя сигнал светофора. Куртки на Мише не было. Кончик шарфа волочился по асфальту, руки были засунуты в карманы брюк, а рубашка расстегнута до пупа. Одним словом, возвращение Остапа из клуба, построенного на бриллианты покойной тещи Воробьянинова.

Вечность прошла прежде, чем он достиг машины и ввалился на переднее сидение.

– Какая баба! – простонал Миша. – О, Чизис! Какая баба! Анджей, ты трахал когда-нибудь негритянку?

Вопрос повис, из чего могли следовать какие угодно выводы.

– О! Чизис!

– «Сосиджис» хочешь? – спросила я, показывая ему сосиску. – Очень похожа на ту, что отобрали в Чикаго.

Миша засомневался, есть ли это достойная альтернатива его страсти? Мучительный выбор между сердцем и желудком встал перед Мишей в своем извечном противоречии, и он, как всегда, сумел найти компромисс. А именно, совместил удовольствия: схватил сосиску и стал размахивать ею, описывая достоинства негритянки. При этом бюст его возлюбленной упирался в бардачок, а бедра не помещались между дверцей и коробкой передач, но даже такие подробные откровения не вдохновили Андрея на сексуальный подвиг. Он грозно безмолвствовал, оставаясь холодным и рассудительным.

– Могут быть проблемы при выезде, – сказала я, пытаясь остудить Мишин пыл.

– Грэйт! – воскликнул Миша, извлекая из пачки последнюю сосиску. – Вернусь сюда и женюсь. Ей-богу, женюсь! Знаешь, как ее зовут? Айседора! Упасть и подохнуть! Только за имя бы женился!

– Где твоя куртка? – спросила я.

– Куртка? О, щ…щ…щит!!! – Миша дернулся из машины, но мы успели его схватить.

Андрей немедленно тронулся со стоянки, через минуту мы летели по шоссе в сторону мотеля.

– Документы при нем? Проверь.

Я вынула из Мишиного кармана пухлый бумажник. Миша не сопротивлялся.

– Все! – предупредила я. – Получишь обратно в аэропорту.

– Думаешь, он без паспорта не убежит к своей Айседоре? Есенин… мать его, старушку!