Текст книги "Секториум (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 62 страниц)

Алене я позвонила прямо с работы, не утерпела. Каждый час тянулся бесконечно долго. Голова могла треснуть от обилия гипотез. Я поднялась к чердачной лестнице, дождалась, пока уйдут курильщицы и достала телефон.

– Что я говорила! – ответила Алена. – Это тебе не книжки читать. Живая психология. Заметила? Руки сами тянутся к тому, что может уколоть. Без привкуса страданий жизнь русскому человеку не кажется полноценной. Прочти Библию! Это комплекс неразумного дитя божьего, кинутого на произвол судьбы. Инфантилизм в масштабах нации! Вечная ментально-генетическая шизофрения: я буду страдать, пока у него глаза не лопнут смотреть на мои страдания. Никакой нормальный человек это понять неспособен. Поэтому я всегда говорю: русских, пока не поздно, надо перемешать с неграми…

Я представила себе выражение лица медсестры, которая могла случайно оказаться под дверью палаты. Я испугалась, что Алену привяжут к кровати в смирительной рубашке, что отберут компьютер и кипятильник, что запретят подходить к окну. По-моему, она кричала на всю больницу, словно только и желала причинить себе неприятность. Что поделать, русский человек, которого поздно смешивать с негром. Да и стоит ли портить черную расу? Жизнь без привкуса идиотизма для Алены Зайцевой ценности не имела никогда.

Мне надо было еще спуститься в подсобку за Библией, занести в хранилище книги, взятые мною под честное слово для домашнего чтения, поблагодарить вахтершу за то, что нашла мой пропуск и не понесла к начальству с докладной. Сегодня у меня была запланирована масса дел, о которых я начисто забыла. День кончился. Дверь внизу громыхала. Спускаясь по лестнице, я по привычке обернулась. На верхней площадке стоял Птицелов. Он не стоял, а висел, не касаясь ногами холодного пола. Его взгляд был спокоен и безразличен. Складки плаща шевелились, обдуваемые несуществующим ветром…

Сначала я сделала шаг к нему. Желтые глаза под капюшоном остались неподвижны. Я поняла, что он не видит меня, и напугалась до смерти. Ворвавшись в кабинет, я схватила сумку, выскочила в вестибюль, кинулась вниз по лестнице, но вовремя одумалась и с той же скоростью взбежала наверх. У чердачной лестницы не было ни души, в коридоре не было ни души, и в верхнем вестибюле… Только двери хлопали внизу за убегающими библиотекарями, утомленными рабочим днем и галлюциногенным запахом клея.

Глава 13. КАЖДЫЙ ОХОТНИК ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ…

Поздно ночью, измучившись бессонницей, я пришла в Мишин модуль и застала хозяина спящим.

– Миша, – шепнула я. – Можно, я побуду у тебя до утра?

Миша вскочил.

– Птицелов? – воскликнул он, не проснувшись, и уставился на меня, как на привидение.

– Не знаю. Индер сказал, что проникновения в систему не было, но мне как-то не по себе. Ты уверен, что они ничего не пропустят?

– Там сиговы радары, автоматика.

– Это хорошо или плохо?

Он протер глаза и почесал взъерошенный затылок.

– Ты чего, Ирка? Что случилось-то?

– Я чувствую, что он рядом.

– Черт бы побрал твои предчувствия, – Миша встал с кровати и в одних подштанниках устремился к компьютеру. Я последовала за ним. – Сядь, – сказал он, и включил график контроля системных радаров. – Елки зеленые, зря ты всполошилась. Не вижу экспансионных помех. Наши радары секут даже мелкие метеориты… видишь, два спутника с Земли ушло, а какое возмущение фона!

– Ты уверен, что эта автоматика надежна?

– Суперброня! Я, конечно, могу запросить данные с ретрансляторов, – сказал он, озираясь в поисках брюк, – только объясни толком, Птицелов с тобой связывался или это новые глюки?

– Не знаю.

– А кто знает?

– Ты хочешь уйти?

Миша кивнул, натягивая рубаху:

– Сниму данные с лунных радаров, – объяснил он. – Если у них на транспортных развязках чужаки, надо, по крайней мере, знать.

– Транспортными радарами занимаются «белые». Они тебе не позволят.

– Разве я буду спрашивать разрешение? – удивился Миша. – Сиди и не спускай глаз с монитора.

– Я пойду с тобой.

– Сядь, сказал!

– Одна я здесь не останусь.

– Цыц! Я скоро вернусь. Ни шагу от компьютера.

– Когда ты вернешься?

– Как только смогу, – пообещал он. – И не трясись. Мы не для того строили бункеры, чтобы по ним спокойно гуляли пришельцы.

Миша вернулся под утро, когда я успокоилась без его помощи и готова была заснуть в кресле у монитора.

– Ты ехал до Луны на самокате? – спросила я.

– Нет, по канату лез, – ответил и сел рядом.

– Чего ж так быстро слазал?

– Спешил тебя разочаровать. Похоже, старуха, ты не пользуешься спросом у вояжеров вольного космоса. На «белых» радарах те же пустые метеориты. Больше скажу, со времени твоего возвращения, в Галактику не заходило ничего подозрительного.

– Значит, мои предчувствия тебе не аргумент?

– В отпуск нам с тобой пора, – постановил Миша. – Сегодня же напишешь заявление «за свой счет», а я договорюсь с Петром. Возьмем яхту, выйдем море. Твой Птицелов умеет плавать?

– Он умеет летать.

– Прекрасно, захватим ружье.

– Короче говоря, ты над моей проблемой голову ломать не желаешь, – я поднялась к выходу, но Миша схватил меня за руку и потащил к себе.

– Твои проблемы, красотка, решаются не так…

– Ну, хватит! – рассердилась я, вырвалась и вызвала лифт.

– Да ладно, я пошутил! – закричал он вслед. – Оставайся, я буду спать в другой комнате.

Лифт приехал, Мишина взлохмаченная голова высунулась в коридор, чтобы посмотреть, как я хлопну дверью.

– В чем дело, сестренка? Мы же договорились, никакого кровосмешения!

Прежде чем уйти, я в последний раз посмотрела в его наглые глаза, и как всегда не поняла, шутит он или искренне раскаивается.

На работу я пришла с опозданием. Меня дожидалась гора бумаг, скопившаяся со вчерашнего дня. Обмусоленный кактус еле торчал из бумажной кучи пушистой макушкой. Миша сразу позвонил, чтобы напомнить про отпуск.

– Прости, – сказала я. – Меня начальница задушит этим самым заявлением, и ее можно будет понять.

– Как ты вообще? – спросил он.

– Вроде ничего. А ты?

Миша вздохнул.

– Поднял контур, – сообщил он, – усилил биофильтры. Поставил на всякий случай разные диапазоны. Если будет экспансия, мы узнаем раньше, чем они попадут в систему.

– Огромное мерси, – ответила я и занялась работой.

Но каждый раз, когда наши курильщицы направлялись к лестнице на чердак, я путала буквы, портила карточки и роняла скрепки во внутренности печатной машинки.

К обеду все успокоилось. Общество собралось на улицу, похватав кошельки и сумки. Я вздохнула с облегчением.

– Что тебе принести? – спросила моя соседка по столу, Алина, застегивая жакет, но пуговица оторвалась и закатилась под батарею. – Блин! – выругалась она и опустилась на четвереньки. Толпа направилась к выходу без нее. – Что за денек? Утром замок сломала, в троллейбусе сумку защемило в дверях. И, представляешь, зеркальце в кошельке треснуло. Ведь, не к добру, – жаловалась она, выгребая линейкой пыль из-под батареи.

– Не к добру, – согласилась я и почувствовала легкую дрожь в коленях.

– Тебе пирожное или бутерброд?

– «Сникерс», – попросила я.

– Фу, как можно есть эту дрянь? А вам, Галина Степановна, что-нибудь принести?

– Ступай уже, – отмахнулась начальница.

Алина побежала за подругами, но не догнала. Неистовый вопль из вестибюля заставил нас со Степановной содрогнуться. Девушка ворвалась обратно в комнату, растрепанная и напуганная, навалилась на дверь и стала дрожащими пальцами запирать щеколду.

– Там чудовище! – кричала она. – Галина Степановна, там чудовище!

Начальница взяла телефонную трубку и остолбенела.

– Не надо звонить, – попросила я. – Галина Степановна, это ко мне. Не звоните, я все улажу.

Алина загородила мне дверь.

– Не выходи! Я не пущу! Это черт! Самый настоящий черт!

– Алина, пожалуйста…

– Нет, только не открывай! Он схватил меня за руку!

– Дай, я с ним поговорю, он не опасен. Он всех хватает за руки. У него манера такая. Ничего плохого он не сделает. Выпусти, я уведу его отсюда.

– Нет! – кричала Алина и еще больше прижималась к дверям. – Не открывай! Он хочет сюда… не открывай!

Когда мне удалось выйти, в коридоре не было никого. Валялась только Алинина сумка, с утра прижатая дверью троллейбуса. Я обошла этажи, заглянула даже в мужской туалет.

– Во что он был одет?

– В дерюгу, – объяснила Алина, – с капюшоном…

– Высокий?

– Очень. С таким странным лицом… На индейца похожий, и бельмо в обоих глазах. Он ведь не человек, Ира? Он ведь черт, скажи?

– Брось чепуху молоть, – сказала за меня Галина Степановна.

– Никакой он не черт, – добавила я. – Он милый и добрый парень.

– А чего ручищи свои распускал?

– Надо было спросить, а не орать.

– Ну, да! Такая образина как схватит!..

– Он напугался твоего крика не меньше. Где его теперь искать? – я прошла еще раз по опустевшим коридорам.

– Знаешь что, – возмутилась Алина, – передай своим знакомым, чтобы в таком виде сюда не приходили. Так ведь и до инфаркта недолго.

– Скажу, если найду, – обещала я, и шла в другую сторону коридора.

– Вот что, девочка, – поймала меня начальница на обратном пути, – давай-ка, собирайся и иди разыскивай своего приятеля. Если у него какое уродство, попроси, пусть не ходит сюда, девок моих не пугает. А ты, – напустилась она на Алину, – думай, прежде чем вой поднимать. «Черт, черт!» Что о нас подумают? И не болтай языком лишнего…

Что могло прийти в голову моему странному товарищу? В здании библиотеки его не было. Его не было на улице. Несколько ближайших кварталов, которые мне удалось обыскать, также не вызвали подозрений. Разве что Птицелов забрел к кому-то в квартиру, и хозяева умерли от испуга раньше, чем успели позвать на помощь. Я всматривалась в лица прохожих: ни тревоги, ни удивления. Не мог же он пролезть на крышу через закрытый люк? На всякий случай, я спросила у вахтерши ключ, но она послала меня к сторожам, сторожа – к слесарям, а где искать слесарей, не пояснили. Ясно было одно – Мишина хваленая защита, гордо именуемая «суперброней», будет сегодня же переименована в «супердрушлак».

От отчаяния я влезла на верхний этаж близстоящего дома и осмотрела крышу библиотеки, загаженную голубями. Если бы мой товарищ получил убежище у птиц, он давно бы поскользнулся, и сидел на газоне.

Отчаяние пришло ко мне с темнотой. В верхнем доме я зажгла свечи и открыла форточки; обшарила заросли огорода, заглянула в сарай, напугала соседей ночными шатаниями по участку с горящим канделябром, а к утру твердо решила добиться от своего организма хотя бы легкой дремоты. Дом продували сквозняки, по чердаку скакали коты и крысы. По потолку тянулась жирная трещина между сбитыми кусками картона. Созерцанием трещины я занималась до восхода солнца. Затем наступило прозрение.

– Где ты шлялась всю ночь?! – сердился Миша. – Я все обыскал, я всех обзвонил, я съездил в библиотеку…

– Встретил кого-нибудь там?

– Где? – удивился Миша.

– Возле библиотеки, не встретился ли тебе какой-нибудь гадкий персонаж?

Миша потряс головой.

– Мент что ли?

– Понятно.

– А мне все-таки непонятно, где и с кем ты шатаешься?

– Миша, ты не мог бы мне объяснить подробно и популярно, каким образом Адам входит в полтергейст?

Миша вконец опешил. Перестал дурачиться. Его мозговой «процессор» включился, стал анализировать ситуацию. Все мои тайны рисковали оказаться на столе у шефа, но отступать было поздно.

– Меня интересует физическая сторона. Объясни, какими качествами должен обладать человек, способный войти в астральное тело, а затем выйти из него по другому адресу?

Остановить процесс мне, однако, не удалось. Мишина аналитическая машина продолжала загружать информацию.

– Допустим, – уточнила я, – Адам сможет сделать это еще раз по моей просьбе?

«Стоп-кран» сработал. Загрузка информации прекратилась.

– Я и сам смогу… – заявил Миша. – Причем здесь Адам? Это называется «войти в фазу».

– Ладно, болтать-то…

– Не веришь? Жди здесь. Никуда не уходи, – сказал он и скрылся в лифте.

В какую такую «фазу» он пошел, и когда намерен из нее вернуться, Миша не объяснил. В модуле стали сами включаться электроприборы, и я, с непривычки, испугалась.

– Миша?..

Никто не ответил, кроме диктора, объявлявшего программу передач. Я выдернула шнур из розетки.

– Миша!

Дверь медленно поехала на петлях.

– Миша, ответь или постучи.

Стало жутко. Я хотела закрыться в комнате, но дверь рванулась из рук с такой силой, что меня отбросило на диван. Я напугалась еще больше и хотела бежать из модуля, как вдруг заметила на стекле черную кисть руки, которая едва шевелила указательным пальцем.

– Миша! – закричала я. – Не пугай меня!

Рука пропала, растворилась в воздухе, а на стекле проявилась неуверенная надпись: «Найди Адама, я влип».

– Индер, найди Адама!!! – кричала я в телефон, не узнавая собственный голос. Похоже, Индер тоже не сразу меня узнал. – Срочно найди Адама! Скажи, что Мишка застрял в фазе! Я не знаю, что делать?

Индеру дополнительных разъяснений не требовалось. Разыскивать пропавших секториан его тоже не нужно было учить. На всякий случай, я стала звонить всем подряд и просить продублировать «SOS» по нашим службам там, где может находиться Адам. Даже Алену потревожила на больничной койке.

– Ну, конечно! – возмутилась она. – Что ему здесь делать?

– Может, у тебя есть идея, как его быстрее найти?

– Если он на Земле, Индер найдет, – сказала Алена и как всегда оказалась права.

Индер не только нашел Адама, но и счел своим долгом меня успокоить. Для этого он явился в модуль с дыхательным экстрактом, который выделял из местных растений, и прибором для ингаляции. Мне пришлось много раз занюхать экстракт, прежде чем руки перестали трястись, а ноги стали нормально гнуться в коленях.

– Поди туда к ним, – предложил Индер, – посмотри.

– Они меня не звали.

– Поди, не то они друг друга поубивают, – настаивал Индер. – Может, при тебе меньше будут ругаться.

Сейфовая «пломба» в вестибюле офиса оказалась открыта. Первый раз я получила возможность увидеть, что находится там, за таинственной вывеской «ФД». Я надеялась увидеть предмет, за унос которого Мише полагалась смертная казнь в мой первый рабочий день, но приговор чуть не настиг его спустя годы. В пустой квадратной комнате не было ничего кроме мелкой решетки, натянутой сплошь по всему пространству. На полу сидел взмокший и запыхавшийся Миша, прикладывал полотенце к голове. Вокруг него победоносно расхаживал Адам в плаще и шляпе:

– Ну, ты «фазан»! – восклицал он.

– На хрен ты лазал в панель? – защищался Миша. – Я же сказал, без меня не трогай!

– Ну, ты «фазан»! – повторял Адам. – Дон Педрилло! Ты ж смотри на разметку, прежде чем закрыть камеру!

– Да пошел ты…

– Кому говорил, пока в камере вакуум, не закрывать! Говорил или нет?

Миша с болезненной гримасой хватался за голову, но позиции не сдавал:

– Я же сказал, что сам все сделаю! Какого хрена ты сорвал настройки?

Заметив меня у порога, Адам остановился.

– Ты еще сюда не влезла?!

Я только замахала руками, давая понять, что не претендую на их игрушку.

– Предупреждаю придурка в последний раз! – заявил он.

Я немедленно закивала в знак полного согласия, а Адам бросил на пол обмазанную сажей перчатку, и направился к выходу.

– Спасибо, – сказала я на прощанье, и поймала злобный Мишин взгляд.

– Его счастье, что в аду сегодня не приемный день, – ответил Адам.

«Дон Педрилло», «фазан» и «придурок» был сам на себя не похож.

– Ты жив? – спросила я.

– Иди погуляй, – Миша опять схватился за голову.

– Болит?

– Иди, я сказал!

– На меня-то ты за что взъелся?

– Посиди в кабинете, – предложил Индер. – Я сам им займусь.

Среди ночи Миша, как ни в чем не бывало, снова явился ко мне.

– Спишь? – спросил он, увидев меня в ночной рубашке. – Ты одна?

– Нет.

– Что «нет»? Не одна или не спишь? – он огляделся по сторонам, словно я и впрямь могла привести кого-то в секторианский бункер. Только тогда я заметила в лифте предмет, обмотанный черной тряпкой. – Если не одна, то почему спишь, а если не спишь, то почему одна?

Пришлось надеть халат, чтобы Мишины мысли не вытекали из рабочего русла. Пока я застегивала пуговицы, он пытался оторвать привезенный предмет от лифтовой площадки. Судя по натуге, с которой он это делал, предмет весил килограмм сто. Наконец, Мише это удалось. Быстро, быстро, мелкими шажками он побежал с предметом на кухню и не придумал ничего лучше, чем поставить его на сервировочный столик. Столик тут же с грохотом сложился в лепешку, отбросив все четыре колеса.

Мы замерли в ужасе.

– Беспупович меня убьет, – справедливо предположил Миша.

– Думаешь, он услышал?

– Сейсмографы уже показали подземное испытание водородной бомбы.

Миша выругался, «рванул вес» до уровня поясницы и поковылял к кухонному столу.

– Не надо! – взмолилась я, но наперехват идти не рискнула, побоялась разделить участь столика.

– Поздно, прокомпостировали, – сказал Миша и установил объект.

Обеденный стол устоял. Под тряпкой оказалось нечто, никогда мною ранее не виданное, чем-то напоминающее станковый пулемет времен гражданской войны. Труба кошмарного калибра из тонкой стали выдавалась вперед, за ней возвышался защитный экран, панель управления была посерьезнее, чем в «истребителе» Юстина, из нее торчала рукоять с шестипалым трафаретом. Миша с замиранием сердца щупал сенсоры, которые едва мерцали под его пальцем.

– Кажись, цел! – он вздохнул и развернул трубу рукоятью.

«Пушка» прицелилась в стеклянную стену, отделяющую кухню от зимнего сада.

– Что смотришь? Собери этот хлам и дай мне какой-нибудь предмет из однородного материала.

Хламом назывался мой, пришедший в небожеский вид, сервировочный столик, фрагменты которого раскатились по кухне.

– Дай хотя бы вон ту бадью, – сказал Миша, – только веник из нее вынь.

Он указал на керамическую вазу с букетом, выплетенным из соломки. Все это продавалось в художественном салоне, и было подарено мне коллегами по работе на день рождения. Миша указал на вазу пальцем. Меня одолели сомнения.

– Тебе жалко, что ли? – не понял он.

– Может, сгодится колесико от стола?

Миша повертел в руках предложенный мною предмет, но остался недоволен.

– Металл, пластмасса… ну его на фиг! Давай бадью. А веник можешь себе оставить.

Он поставил вазу на край стола, напротив «амбразуры», повернул рукоятку, загорелась подсветка панели, раздался свист, переходящий в монотонный вой.

– Не дрейфь, верну… – пообещал он. – Только отойди подальше на всякий случай.

Вой скоро стал напоминать гул взлетающего бомбардировщика. Я успела укрыться за холодильником, когда рыжее облако грибом взмыло под потолок. Хлопок был такой, что чуть не лопнули мои натренированные Хартией перепонки. С минуту мы ничего не различали в тумане. Облако разошлось, стало медленно оседать вокруг, вазы на прежнем месте не оказалось. Собственно, с моей стороны было глупо искать ее. Керамический оттенок пыли свидетельствовал о том, что изделие постигла печальная участь.

– Что-то я не воткнулся… – сказал Миша, почесывая припудренную шевелюру.

– Чего ж тут «не воткнуться»? По-моему все ясно…

– Теперь Беспупович меня точно убьет.

– Может быть, объяснишь, что происходит?

– Чертов «трансглюкатор», кажись, глюкнулся, – объяснил Миша. – Дай мне еще какой-нибудь однородный предмет. Тарелку дай. Или нет, тапок свой… Он ведь резиновый? Дай его сюда на минуту.

– Конечно…

– Дай сюда, сказал!!! – Миша отнял у меня тапок и установил на краю рыжей «песочницы». – В нем же одинаковый сорт резины? – уточнил он.

– Этот тапок был первой моей покупкой на первую стипендию.

– Цыц!!!

Я заткнула уши, закрыла глаза и открыла, когда звонкий шлепок разнеся эхом по саду. Зеленая клякса стекала со стеклянной стены.

– Черт знает что такое! – рассердился Миша. – Он должен был пройти насквозь!

– Поддай мощности, – посоветовала я. – В следующий раз он вылетит на Аляске.

Миша от меня отмахнулся, как от предмета совершенно бесполезного, и стал перебирать кнопки панели.

– Ни черта не пойму, – ворчал он. – Вроде, в лаборатории работал… Или это настройка соскочила? Или вот так надо было… Ага! Давай второй тапок.

– Опять?

– На кой он тебе сдался один? Давай, снимай быстрее!

Я желала только одного, чтобы Миша, наконец, совершил задуманное и оставил меня в покое. Но не успела я заткнуть уши, как резиновая клякса на стене уплотнилась вторым тапком.

– Что теперь снимать? – рассердилась я.

Миша был озадачен.

– Отвертку неси, – сказал он, – нож, молоток, топор… все, что у тебя осталось от Вовкиных инструментов.

Я выволокла Володин ящик из чулана и закрылась в комнате, чтобы не смотреть, как Миша с помощью топора ремонтирует технику явно неземной сборки. На кухне горел свет, было видно, как Миша отстегнул «трубу», снял крышку с панели, вывернул наружу внутренности и развалил их на черной тряпке. Над внутренностями он долго сидел в позе мыслителя. Я не выдержала:

– Что?

– Что-то долбанулось, – ответил он.

– И что теперь делать?

– Адам меня убьет.

– Что долбанулось, ты не можешь определить?

– Просвечивать надо…

– Так просвечивай, в чем дело?

– Прибор у Адама. Если я возьму, поймет сразу.

– Если он тебя все равно убьет, то какая разница?

– Правильно говоришь, – согласился Миша, – но консервативно мыслишь. Если все равно убьет, куда торопиться?

– Давай, я у него попрошу. Скажу, что сама взяла прибор…

– Ты настоящий друг, – сказал он. – Только Адам не поверит.

– Эта штука называется ФД, правильно? За унос ФД первый раз положено предупреждение. Или нет?

– А ты его поднимешь? – грустно спросил Миша. – Ты хоть знаешь, что это за машина такая? – он зацепил щипцами полупрозрачную пластину, похожую на гребешок, и вытянул ее из рамы. – Во! Видала? Фотонные фильтры. Их девятьсот штук. Если хоть один погнулся – хана.

– Раз уже сломали, может, объяснишь, что это?

Миша только вздыхал, кряхтел и рылся в ящике с инструментарием. Не найдя ничего подходящего, он отправился в ванную, потрошить мою косметичку. Я снова решила уйти, чтобы не видеть, как он будет ломать маникюрные ножницы об фотонные фильтры, назначения которых я так и не узнаю. Однако Миша, вернувшись на кухню, полез прямиком в мусорницу.

– Что опять? – спросила я.

– Понял, – ответил он. – Кольцо съехало на диафрагме, вот он и глючит.

– А мусорник тут причем?

Миша открепил аннигиляционный патрон и стал разбирать его на полу.

– Побегаешь немного с ведром наверх, – предупредил он. – Очиститель не будет работать. Я выну блок. Во всех генераторах такого типа кольца стандартные. Я сейчас заменю блок целиком, а когда тот отремонтирую, тебе его на мусорку поставлю.

Я опять закрылась в комнате, залегла под одеяло и постаралась ни о чем не думать. Как только меня оставили тягостные мысли о тапочках, вваренных в стену, их место сразу занял Птицелов. Как только я отделалась от образа Птицелова, меня посетила сцена убиения Миши Адамом Славабогувичем. Я еще глубже зарылась в одеяла и постаралась сразу представить себя в гробу, но стены гроба оказались прозрачными.

– Иди сюда, – крикнул Миша из кухни. – Иди, смотри.

По кухонному столу свободно и бесшумно телепортировался стакан, рисуя борозды в слое керамической пыли. Миша руководил его движением рукояткой пульта.

– Что сделать? – спросил он. – Хочешь, он исчезнет? – «трансглюкатор» зазвенел, и стакан исчез. – Хочешь, появится? – стакан появился. – Ну, что? Сквозь стену попробуем? – не успела я запротестовать, как стакан успешно прошел сквозь стекло и повис в воздухе над бортиком бассейна. – Ну, как?

– Нормально, – ответила я.

Миша переключил что-то на панели, и стакан стал опускаться к воде.

– Подойди к нему, – попросил Миша, и я отправилась в сад, только «дуло» ФД показало мне свой зловещий калибр. – Иди, он наведен на стакан. Тебе не опасно. – В доказательство Миша провел ладонью перед черным отверстием трубы. Стакан тем временем бултыхнулся в воду. – Сейчас выловим, – он потянул на себя рукоятку, и посудина взмыла вверх над бассейном. – А теперь смертельный номер, если получится. – Прибор снова зазвенел тонким колокольчиком. Вода, игнорируя дно стакана, обрушилась вниз. – Видела?

– Да…

– Все поняла?

– А если я возьму его в руки?

– Попробуй. – Только я потянулась к стакану, он совершил прыжок, и скрылся в кустах. Миша хитро улыбнулся. – Сейчас подниму.

– Только не дергай, – попросила я. – Синяка мне не хватало…

Мишина улыбка стала еще хитрее. Стакан снова приблизился, но схватить себя не дал, рука проходила, словно сквозь голограмму.

– Ну, как синяк? – злорадствовал он, глядя на мои смешные попытки. – Теперь подставь руку.

Через минуту, когда рука затекла в позе просящего подаяния, я ощутила в ладони нагретую стекляшку стакана и вернулась на кухню.

– Давай, рассказывай.

– Что рассказывать? – счастливый Миша готовил прибор к обратной транспортировке. – Ты же физику учить не хотела. Как тебе объяснить?

– Популярно объясняй.

– Фаза… – популярно объяснил Миша. – Знаешь, что такое? Есть система, есть предмет в системе. Если имитировать изменения в системе, изменятся и свойства предмета.

– Не очень-то понятно.

– Ты поверишь, что в условиях гравитации можно имитировать невесомость?

– Разумеется! Юстин ее имитирует каждый раз. Я даже знаю, как.

– Вот, – обрадовался Миша. – При этом твое тело перестает иметь вес, правильно? А я могу имитировать условия, когда тело станет невидимым или сможет пройти сквозь стену. Это и есть фаза.

– Часто вы с Адамом ходите в фазу?

– О! – воскликнул Миша. – Ты не знаешь, какой это кайф! Это же совершенно балдежное ощущение: ни тебе инерции, ни гравитации. Можно рукой асфальтовый каток перевернуть. Есть, конечно, и свои неудобства…

– На какое расстояние можно уйти, будучи в фазе?

– Зачем тебе? – удивился Миша, заматывая в тряпку драгоценный агрегат.

– До Лунной Базы, например, добраться можно?

– Есть разные фазы. Есть и дальнобойные. Можно закинуться хоть на Венеру, но что там делать в таком «рассеянном» виде? Там же работать надо. А что? Хочешь посмотреть «Марсион»?

– Еще один вопрос: твоя «суперзащита» фиксирует проникновение сюда через фазу?

– Птицелов?

– Не уверена, – ответила я.

– Ты видела его или нет?

– Не знаю.

– Подозреваешь, что он добрался сюда «фазаном»?

– Я не уверена.

– Так! – Миша сел на пыльную табуретку и хлопнул себя по коленкам. – Ничего себе, дела. Давай-ка, не строй из себя дурочку. Ты видела его или нет?

– Видела, и не только я.

– Кто еще?

– Если мы не примем меры, скоро им будет любоваться вся библиотека. Мне надо с ним переговорить. Так что, либо меня вводи в фазу, либо его оттуда выводи.

– Интересно рассуждаешь, – заметил Миша. – Еще бы знать, что у него за фаза? Проще перекрыть ему доступ, если он действительно за тобой «фазаном» ходит.

– Не надо перекрывать. Мне будет проще с ним договориться. И потом, должна же я знать, почему он здесь.

– Он явился в библиотеку, – уточнил Миша, – но не попал в модуль?

– Именно это и странно. Он даже в верхний дом не попал.

– Ничего странного. На модулях фильтры стоят… С другой стороны, если знать, какой диапазон эти фильтры гасят, можно часть вариантов исключить.

– Давай исключать дальше.

– Попробуем, – согласился Миша. – Он выглядел четко или как на фото без резкости?

– Очень четко. Но при этом он, похоже, не видел меня.

– Ага… – Миша развернул панель ФД, стал набирать знаки в таблице символов. – Он висел или стоял?

– Висел. Точно, висел. Чуть-чуть не касался ногами пола.

– Ногами? То есть, поза была стоячая, не похожая на позу в невесомости?

– Нет, не похожая.

– Это называется «проекция». – Он набрал еще ряд символов. – Двигался?..

– Он схватил за руку одну нашу мадам.

– Схватил? – не поверил Миша. – Может быть, ей показалось? Не похоже, что он мог хватать в таком раскладе…

– Не знаю, она орала на весь этаж. Просто так орать бы не стала.

– Надо точно знать, почувствовала она его хватку или сработало ложное ощущение? Если он действительно ее хватал, я не знаю, что у него за фаза такая. С этим лучше к Беспуповичу.

– Не надо Беспуповича, – испугалась я. – Точно скажу, что ей показалось. Если бы Птицелов ее схватил, черта-с два она бы вырвалась.

– Может, он принял ее за тебя? – предположил Миша. – А потом просек, что не ты и выпустил? Это значит, что из своей фазы он видит мутные образы.

– Я попробую ее расспросить.

– Еще мне нужно знать фон того места, куда он повадился: освещение, сигнализация… у вас и в соседних домах, как идет электропроводка и от чего она. Неплохо бы срисовать всю шкалу излучений по суткам и сделать магнитный сканер местности.

– Объясни мне, как это делать.

– Вот как, – он поднял ФД, добежал до лифта и сел на ступеньку. – Завтра я приду к тебе на работу, а ты сделай так, чтобы меня оттуда не выгнали раньше времени.