Текст книги "Секториум (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 62 страниц)

Миша пребывал в сладких грезах и не обращал внимания на наши смешные попытки уберечь его от ошибок. Его фальшивый паспорт я на всякий случай спрятала, потому что знала Мишу не первый год. Я знала кое-что и о Мишиных манерах. В то время как мужская половина человечества делилась на тех, кто «способен на все», и тех, кто «ни на что не способен», Миша олицетворял собой особый контингент мужчин, способных черт знает на что. Я также знала, что эта тревожная черта характера с годами обострялась. Любые меры предосторожности были нелишни. Короче, я выполняла работу, ради которой шеф командировал меня сюда.

В баре мы выпили кофе.

– Я пригласил Ирину в ресторан, – сказал Андрей. – Если будешь в состоянии пойти с нами, попробуешь «ковбойскую» кухню.

Но Миша выбирал только африканское: шоколадное пирожное потемнее, музыку в стиле рэп и сигареты себе купил совершенно черные. Только в номере он взял себя в руки и положил перед Андреем листок бумаги:

– Пиши, – сказал он. – Корректно, без ошибок: «Мистер Джон Финч…» или как там его? «Белый, такого-то года рождения»… Печатными буквами пиши…

Андрей и без Мишиных указаний всегда писал грамотно, не только по-английски, но и по-русски, по-польски и по-литовски. Он был у нас чем-то вроде универсального справочника грамматики. В этот раз он особенно постарался. Мы оставили Мишу наедине с компьютером, вышли во двор, устроились на бордюре и стали гадать, пролезет ли он в окно душевой к Айседоре, или предпочтет «ковбойскую» кухню? Потом отвлеклись, забыли про Мишу. Андрей стал расспрашивать меня о Флио. Я сдуру начала рассказывать. Вспомнили о нем опять-таки поразительно одновременно. Влетели в номер. Миша лежал на той же кровати поверх одеяла. Также, не снимая ботинок, только на этот раз лицом вниз.

– Между прочим, завтра хоронят родителей, – пробурчал он в одеяло. – Вернее, то, что от них осталось. Родственники остановились в Юджине. Телефон гостиницы я записал.

– О-кей, – сказал Андрей, а потом вспомнил… – На надгробии так и будут два имени? Их точно хоронят завтра?

– Я записал телефон конторы, где заказали надгробие, – добавил Миша.

– С Лунной Базы прочесть текст на могиле – нечего делать, – напомнила я, и Андрей согласился.

Новый фронт работ вырисовывался. Новая авантюра после сегодняшней нервотрепки была обеспечена. Андрей терпеливо заносил в записную книжку телефонные номера.

– Все-то он узнал, – хвалил он Мишу. – Все-то он успел…

– Кстати говоря, – продолжил Миша, – захоронение будет в фамильном склепе. «Белые» конечно мастера разведки, только на этот раз они задолбаются читать тексты под мраморной крышей. Так что, расслабьтесь, ребята и оставьте меня в покое.

– Собирайся, – скомандовал Андрей, – мы уезжаем.

Но Миша только перевалился на бок.

– Скатертью дорога, – ответил он.

Совместными усилиями, мы стащили его на пол, стали собираться в дорогу. Миша тем временем поднялся на ноги и снова попытался залечь на кровать.

– На выход! – сказал Андрей и «вынес» его на улицу за шиворот.

Миша еще пытался улечься под дверью, а когда Андрей рассердился на него всерьез, заявил, что с этой минуты ему все равно, куда ехать. Потому что центр его Вселенной отныне и вовеки веков будет находиться здесь, и мы, простые смертные, не сможем сдвинуть его ни на йоту.

Мы остановились у магазина мужской одежды и вытолкали Мишу из машины. Сначала он морщил нос, рассуждая, как дорога ему куртка с рваными карманами, но потом заприметил черное пальто и притих. Пальто было модным и длинным, с элегантными отворотами. Оно висело на стене, возвышаясь над общей массой вывешенной в ряд одежды.

– Хочу, – сказал он, а мы вздохнули с облегчением.

Продавщица сразу пристроилась к нашей компании, и, не дожидаясь просьбы, выдала пальто. Миша надел его перед зеркалом.

– Шляпу мне, – распорядился он.

– Сначала пуговицу на брюхе попробуй застегнуть, – предложила я, но Миша пренебрег советом. Так и остался стоять нараспашку с достоинством памятника Вашингтону на мраморной тумбе.

– Не годится, – поддержал меня Андрей. – В кроссовках и в пальто… Миша, не твой стиль, – он прошелся вдоль вешалок и выбрал такой же длинный кожаный плащ цвета кремлевской стены. – Вот… более-менее. С теплой подкладкой. Вещь! Америку вспоминать будешь. А пальто через год моль съест. Послушай меня.

Миша не стал слушать даже Андрея.

– Шляпу хочу, – повторил он, и продавщица встала на защиту интересов клиента.

– Что он хочет? – спросила она.

– Черные калоши, – ответил Андрей.

– И черную розу в петлицу, – добавила я по-русски.

– И ваксой морду намазать, – продолжил Андрей мою мысль. – Снимай это изделие!

– Или подбери брюхо! Эта одежда не для пузатых мужчин! – с немалым усилием мне удалось свести пуговицу с петлей на его животе. На Мишу это не произвело впечатления.

– Я похудею, – пообещал он. – Я уже похудел…

– А как же ресторан? Ты забыл, что Андрей пригласил нас?

– В ресторане я пальто сниму, – пообещал Миша.

– Что вы хотите? – в отчаянии добивалась продавщица.

– Ай нид ё хэлп, мадам, – начал Миша, но Андрей быстро влез между ними. Пока он общался с продавщицей на очень беглом английском, Миша в последний раз воцарился перед зеркалом и хищно улыбнулся, словно рекламировал зубную пасту.

– Пуговицу могла бы и перешить, – заметил он между делом, не убирая с лица улыбки.

– Миша, не позорься. Одевай кожу и пойдем отсюда. Смотри, какая сексапильная штука. Женщины будут падать на тротуары.

Миша взял плащ за этикетку.

– Чтоб я сдох!!! – воскликнул он. – Это мои командировочные на Марс за полгода!

Продавщица присела от испуга.

– Что случилось? – запаниковала она.

– Мэм, – успокоил ее Андрей. – Все о-кей! Молодой человек приехал издалека, впервые увидел ценник модного магазина. Сейчас он возьмет себя в руки, а мы с вами подберем ему вещь по размеру…

Девушка утешилась. Перестала прыгать вокруг нас, начала бегать между торговым залом и подсобкой. Благодаря ее расторопности, мы не успевали упаковывать Мишу в плащи. Один нам не годился в плечах, другой – в талии. Третий не радовал «колором». Миша искапризничался, требуя цвет «кремлевской стены» только потому, что ему понравилось выражение.

– Очень модная модель… – уговаривала его продавщица. – Хорошее качество. Вы такой элегантный мужчина… Это то, что вам нужно!

Вскоре ее бессовестная лесть принесла плоды. Клиент перестал вертеть носом и замер у зеркала в обнове.

Не медля ни секунды, Андрей пошел рассчитываться, а затем мы с треском и скрипом усадили Мишу обратно в машину.

– Новая кожа должна обноситься, – сказал Андрей. – К ней привыкнуть надо. Сто лет прослужит. Будет одна приличная вещь в твоем гардеробе.

Молча и неподвижно Миша возвышался на переднем сидении, не рискуя без спроса расстегнуть пуговицу. Мы снова катились по шоссе, и уже приближались к черному пятну на дороге, как Андрей неожиданно развернул машину.

– Надо узнать адрес конторы, где заказали памятник, – сказал он.

Миша неприлично выругался.

– Я есть хочу! – напомнил он. – На хрен было трепаться про ресторан?

Андрей уже достал телефон и набирал номер, одним глазом поглядывая на дорогу.

– Успеем, – ответил он. – Надо закончить дело, а рестораны работают допоздна.

Спорить с ним мы не стали, и прибыли в мастерскую надгробий как раз к концу рабочего дня. Мастер собрался уходить. На наше счастье, он оказался русским, беглым скульптором из Санкт-Петербурга. Он принял нас как земляков, но, выслушав просьбу, возмутился:

– Что значит «дописать»? Это же не тесьма! Надо заново резать камень!

Андрей полез за бумажником. Мастер умолк, заметив наличность.

– Старый заказ мы покупаем, – сказал Андрей, – а новый оплатим за срочность.

Скульптор подумал-подумал и решил контору не закрывать. Старую плиту мы положили в багажник. Машина подпрыгнула на рессорах.

– Господи Иисусе, – прошептал Миша. – До чего мрачное место. Никакого аппетита жить.

– Мастер дал мне другой телефон родственников, – сообщил Андрей, когда мы отъехали от ритуальной конторы. – Не тот, что у тебя.

– Я тут причем? Он был записан в больничной регистрации, – оправдывался Миша.

– Надо им сообщить, как считаешь?

– Сам решай. Ты же главный.

Как только Андрей достал мобильник, Миша словно очнулся от спячки:

– Думай, что делаешь! – рассердился он. – Нет, вы посмотрите, что он творит! Ты первый день в разведке? Или ты решил засветить нас? Только по проводам! Сколько раз можно талдычить одно и то же! Если есть секреты от «слизи», ни в коем случае не пользуйся мобилом! Это же коню понятно!

Он успокоился, когда мы свернули с дороги вблизи одиноко стоящего телефона-автомата.

– Ведете себя, как дебилы, – ворчал он на меня, пока Андрей звонил, – а потом удивляетесь, что «слизь» пасет. Конечно, будет пасти таких уродов. Поехали! Поехали отсюда, – торопил он Андрея, когда тот вернулся в машину. Мимо нас пронесся полицейский мотоцикл. – А хотя, погоди. Пусть свалит подальше.

Предчувствие Мишу не обмануло. Мотоцикл притормозил, развернулся. Мы вышли посмотреть…

– Ну, правильно, – сказал Миша. – Чтобы пан Новак не влип в историю!.. Здесь вообще-то можно парковаться или нет?

Андрей заранее приготовил документы. Полицейский устремился к нему и встал вопросительным знаком у опущенного стекла. Документов показалось мало, он стал цепляться ко всему подряд: к тому, что неправильно оформлена страховка, запрещена остановка, и вообще, фотокарточка на удостоверении не вполне соответствует оригиналу. Все это может свидетельствовать о том, что мистер Анджей Новак ведет двойную жизнь: днем он добропослушный семьянин и законопорядочный налогоплательщик, а ночью торгует оптовыми партиями оружия и героина.

– Мы спрятали дипломат в багажник? – спросила я Мишу. Он кивнул. – И то хорошо.

– Ничего хорошего. С паном Новаком ничего хорошего отродясь не случилось!

– Если бы ты не заставил его остановиться, – напомнила я, – все было бы о-кей!

– Ничего похожего на «о-кей» с паном Новаком быть не может, – заявил Миша и пошел проверить, не осталось ли на сидениях чего-нибудь подозрительного.

Пан Новак вежливо противостоял натиску, и, похоже, худшие перспективы миновали. Полицейский собрался уходить, как вдруг машина показалась ему слишком просевшей на колесах.

– Что в багажнике? – спросил он.

Именно там, поверх мраморного надгробия, лежала наш сигирийский дипломат.

– Откройте, – приказал он, как вдруг заметил возле себя небритую Мишину физиономию. – Предъявите ваши документы, сэр, – не растерялся полицейский, – а вы, – он снова склонился к Андрею, – выходите из машины.

Здесь он совершил непростительную ошибку, потому что Миша, вместо документа вынул из кармана небольшой «фонарик» и осветил конусом грозу американских дорог. Наш мучитель застыл в радикулитной позе.

– Сорри, коп, – сказал Миша. – Ты достал. Нельзя быть жадным и тупым одновременно. Анджей, как будет «достал» по-английски?

– Ай хав нот чойс, – сказал Анджей, подражая Мишиному акценту, и тяжело вздохнул.

– Слыхал? Так что, отдохни, пока мы отъедем, а потом поезжай, пожалуйста, в другую сторону.

По выражению лица полицейского невозможно было определить, что он чувствует. Мне показалось, он пытался понять, что происходит. Я и сама поняла не сразу, но почему-то напугалась. Мы отрулили от его раскрасневшейся физиономии и понеслись по дороге.

– А как будет по-английски «заколебал», – приставал Миша к Андрею.

– Не знаю.

– А «затрахал»?

– Ты бы вел себя поскромнее, – проворчал Андрей.

– Расслабься! – успокоил его Миша. – Он еще полчаса не разогнется! Куда ты прешь на летных скоростях? Лучше объясни, каким образом мне следует выразиться в поганой ситуации? Как, например, сказать: «отлезь, гнида легавая?»

Андрей скорости не сбавил.

– Нет таких слов в приличном языке, – огрызнулся он.

– А какие есть? В этом языке есть какие-нибудь слова, чтобы я мог емко выразиться?

– Я вполне мог решить проблему без твоего вмешательства.

– Неужели? – удивился Миша. – Что-то я не заметил, чтобы ты ее решал. Я бы сказал, тенденции не намечалось.

– Ты даже не разобрался в ситуации.

– Зато я нашел из нее выход.

– С такими манерами искать выход… Сказал бы я тебе, не при Ирине!

– Ирка, заткни уши! Чем тебя не устраивают мои манеры? Ну, выкладывай!

Я заткнула уши.

– Если мы все начнем себя вести по-хамски, – начал Андрей, – только потому, что обладаем возможностями… – но Миша не дал ему закончить.

– Я буду делать то, что считаю нужным, – заявил он. – И за свои поступки отвечу сам.

– Нет, не ты, а Вега будет отвечать за все, что ты вытворяешь! Ты же будешь беситься ровно до тех пор, пока он тебе покровительствует. Потому что сам себя ты контролировать не способен! Мания величия не позволяет!

– Напрасно завидуешь. Мне его покровительство не бесплатно досталось!

– Миша! Таким как ты не завидуют, таких как ты жалеют, – сказал Андрей. – Если тебе в Афгане снесло крышу, значит надо лечиться! Человечество тут ни при чем, и твоя работа тут ни при чем. Ты оторвался от реальности и не подумал, что сиги не нанимались к тебе в телохранители. Может случиться, что однажды придется вернуться в общество, с которым ты привык общаться, как с компьютерной игрой. Тогда будет совсем другая жизнь, и ты удивишься, когда узнаешь…

– Не твое дело, куда я вернусь после сигов! – перебил его Миша. – И не тебе рассуждать о моих правах! Я знаю себе цену. Сиги ее знают не хуже. Если я могу себе позволить больше, чем простой смертный, значит, я заработал это право!

Пока они цапались, я думала, не та самая ли это «хлопушка» сработала? Или что-нибудь усовершенствованное на ее основе? Эту штуку я давно заметила на Мишиной связке ключей и отмычек. Я была уверена, что это фонарь. В Мишиных карманах всегда водилась пара-тройка «неместных» безделушек, которыми он не стеснялся пользоваться в обиходе. Он вскрывал консервы лазерным лучом и вешал шпионские антенны на понравившихся девушек, чтобы узнать их домашние адреса. Можно было, конечно, выпросить у него эту штуку и внимательно рассмотреть, но не хотелось влезать в разборку. Я надеялась дождаться, когда эти два «крутых ковбоя» достигнут того, к чему стремились с утра, а именно, расквасят друг другу носы.

Ожидание было напрасным. На большую драку у обоих не хватало сил, а мелкая склока оказалась ниже их достоинства. Вместо мордобоя они разделили на двоих последнюю черную сигарету. А когда потащили из багажника плиту, совсем побратались. Мы решили плюхнуть ее в реку с моста и посмотреть, на какую высоту поднимутся брызги. После минуты молчания Миша торжественно объявил, что наша американская миссия подошла к концу, и он не имеет ничего против отметить это событие в ресторане. Потом он расстегнул плащ и пошагал по шоссе вслед за вечерним солнцем. «Гуд бай, Америка, о… – запел Миша, – где не был никогда». Мы сели в машину и тронулись за ним следом.

Глава 24. АНГЕЛЫ, КОТОРЫЕ ЖИВУТ ПОД ЗЕМЛЕЙ

Все-таки термин «гелиосом» – не абракадабра автоматического перевода. Как, впрочем, и к синонимам слова алгоний он тоже не относится. Его можно перевести на человеческий язык, как «солнечное тело». А для того, чтобы понять смысл, надо знать древние сигирийские легенды, согласно которым творение человека произошло из звездного вещества. Из него, как из глины, лепились неуклюжие головастики. Их разносили во все стороны Вселенной эфирные потоки. Головастики обретали телесную форму, с ними происходили метаморфозы, трактовать которые также не имеет смысла, не зная сигирийской культуры. И, наконец, на поверхностях планет формировался жизнеспособный homo-sapience с маленькой головой и мускулистым телом.

По сигирийским легендам, не все гелиосомные образования одинаково успешно преодолевали путь. Часть из них застревала вблизи светила, часть – в дороге. Чем ближе к планете, тем больше внешний облик становился похожим на гуманоида, чем ближе к солнцу – на эмбрион. Не знаю, каким интуитивным прозрением руководствовались древние, только научный прогресс легенду не опроверг. Эмбрионы живых существ похожи друг на друга. Сослепу можно перепутать зародыш мыши и человека. Чем ближе к моменту рождения, тем яснее различие, и если внимательно рассмотреть типичного представителя расы «белых гуманоидов», можно заметить сходство с трехмесячным человеческим эмбрионом: невысокое существо с крупной головой, узкими щелями рта и носа, прозрачной кожей, тонкими конечностями и большими глазами. Так оно и есть. Как выразились бы сиги, «не долетел» две трети пути. Зародыш субгармонала вызревает раньше гуманоида. Точнее, имеет менее продолжительное внутриутробное развитие. То, что получилось за три месяца, уже способно самостоятельно жить. Тонкие конечности вполне пригодны для слабой гравитации, мускулатура ни к чему. Эти существа обычно водятся на малых спутниках вблизи тяжелых объектов, похожих на звезды по химическому составу. Научно выражаясь, они лишь на треть освоили гелиосомный заряд, отпущенный природой, и имеют более сильную энергетическую зависимость от источника излучения.

С одной стороны, это хорошо. Субгармональные расы обладают сильным слэповым фоном. С другой стороны плохо, потому что такие существа слишком привязаны к среде обитания и не могут освоить удаленный ресурс, в то время как мы, «отвязанные» планетарные паразиты, и травку щиплем где попало, и водичку пьем, и любое солнышко питает нас энергией. Но прогресс наших лунных соседей не стоит на месте. Они нашли способ продлить свой эмбриональный цикл до нужной кондиции и теперь генетически измененные «белые гуманоиды» внешним видом практически не отличаются от людей и сигов. Конечно, на первый взгляд. Все равно, они остаются существами другой расы. Гелиосомный заряд, присущий их расовому типу, остается неизменным, а слэповые возможности – гораздо большими, нежели аналогичные возможности землян.

Теперь, если говорить об алгониках, ситуация проясняется сама собой. Их внешний вид, запечатленный архивом, напоминает двухнедельный эмбрион. Их «недолет» велик, а гелиосомный заряд имеет чудовищную силу. Это значит, что слэпы алгоников настолько мощны, что могут существовать автономно как при жизни носителя, так и после кончины. Можно сказать, что тщедушная, ни к чему непригодная физическая форма этой расы является в мир лишь для того, чтобы выпустить слэп, который практически вечен и способен на все. Для примера: человеческий слэп после смерти сохраняется в течение классического «карантинного» срока – сорока дней. Потом начинается первичный распад, то есть, целостность личности умершего уже потеряна. За этим следуют вторичные расслойки, третичные, которые еще могут производить впечатление на медиумов, особенно, если привидение выглядит эффектно в белой простыне. Когда же наступает полное растворение индивидуального фона человека – неясно. На протяжении столетий в старых замках мелькает одна и та же «простынь». Носители устойчивого фона при жизни, вероятно, были информалами субгармональных рас. Хотя в старых жилищах сам по себе ненормальный матричный фон. Разумно было бы запретить жить в одном доме более чем пяти поколениям подряд, особенно родственникам. Даже сигирийскими приборами не всегда определишь, что творится в этих древних «святынях».

«Белые» сталкиваются с подобной проблемой в гораздо больших масштабах, потому что «карантинный» срок умершего «белого гуманоида», к примеру, наступает через несколько тысячелетий. Можно себе представить срок аналогичного распада алгоника! Думаю, речь идет о миллиардах лет. Кроме долгожительства, у алгонических слэпов возрастают и другие возможности: дальность перемещения и взаимодействия, например. Из чего можно делать вывод, что представители так называемых «неустойчивых рас» четвертого ключа не нуждаются ни в транспортных приспособлениях, ни в мощной связи, ни в каких бы то ни было иных удобствах прогресса. Потому что они обладают всеми необходимыми природными возможностями. Сиги называют это общим термином «гелиосомный слэпатический заряд», и пользуются им в случае, когда нужно подчеркнуть возможности некоего объекта, граничащие со свойством алгония.

За время нашего отсутствия ничего не изменилось. Прихожая все еще напоминала поляну в первый день туристического сета: тюки и коробки, спальники и рюкзаки, а также футляры с приборами и спиннинг, замаскированный газетной бумагой. Все это множилось вокруг, будто Секториум готовился переехать в другой конец Галактики. На диване я увидела Алену, которая, завернувшись в одеяло, листала брошюры и черкала на полях.

– Ого! – воскликнула она. – Ну и видок! Наутро после экзамена в американскую морскую пехоту.

– Чтобы наступило утро, надо сначала лечь спать, – ответил я. – Ты тоже не эталон бодрости.

– Где мужики?

– Андрей пошел в офис принимать душ.

– А наша кара божия?

– У него дела.

– Какие дела? Вега велел собраться всем! Как будто у меня нет дел… – Алена внезапно умолкла и повернулась к лифту. – Кого это черт принес?

Черт принес Андрея Новицкого с пакетом в руках и полотенцем на шее.

– Я приму у тебя душ? – спросил он. – Там опять авария.

– Если бы авария… – сказала Алена, и Андрей остановился.

– Что-то случилось?

– Полный рок-н-ролл. Эти козлы (она имела в виду бэта-сигов) запитались от нашей сети так, что батареи посадили. У «серых», говорят, мозги без извилин, – злилась Алена, – так оно заметно! Манная каша в голове. Вовка им раз сказал, два сказал… Никакого понятия. Теперь забились в угол, глазами хлопают. Нет, чтобы смотались к себе на Блазу за новой батареей.

– Вовка с Адамом провод тянут в темноте, – добавил Андрей. – Матом ругаются. Им бы туда подсветить…

– У меня есть фонарь, – вспомнила я, и пошла на кухню, но Алена не дала мне воплотить замысел.

– Пусть ругаются, – заявила она. – Ты еще не знаешь, откуда они его тянут. – Алена закрыла брошюру и указала пальцем на потолок, – откусили трехфазовый наверху и думают, самые умные. А платить за это будет ни в чем не повинный Энергосбыт. Не давай им фонарь. У них очки ночного видения. В кайф мужикам матом ругаться – пусть ругаются.

Андрей только с досадой покачал головой и пошел к душу, но кнопка прибытия лифта опять замигала. Оттуда вышел Володя и согнулся над коробкой с инструментами.

– Я у тебя оставлял плоскогубцы с синими ручками? – спросил он. – Или у Мишки?

– Надолго у вас там?.. – поинтересовался Андрей.

Володя выпрямился.

– Ты чо ушел-то? Душ-то, ёлки, работает. И фонарь в нем висит.

– Спасибо, хотел принять душ при нормальном освещении.

Володя вдруг забыл про плоскогубцы.

– Слышь, Андрюха, я чо-то не понял, чо коп от тебя хотел?

Небритое лицо Андрея побледнело от злости.

– Не, в самом деле, – заулыбался Володя. – Мишка все нормально сделал. Чо ты? Я просто не въехал, чо он к вам прилип?

– Почему ты лезешь не в свои дела? – вскипел Андрей. – Ищи свои плоскогубцы и отправляйся чинить проводку. Что ты вечно суешь нос в чужие проблемы? Что ты крутишься здесь с утра до ночи? Ты вообще не обязан являться в офис. Твое дело держать гараж.

– Я тебе объясню, почему я здесь…

– Объясни.

– И объясню. Может, ты не поймешь?..

– Да где уж…

– Я здесь вот, знаешь ли, почему, – объяснил Володя. – Потому что, когда шеф будит меня среди ночи и говорит, что я должен ехать в какую-нибудь хренову дыру… Так вот, я хочу знать, для чего я это делаю. Понял? Вот поэтому я здесь. Потому что мне не все равно, для чего… вот так, видишь ли… А ты здесь для чего? Сказать, для чего ты здесь?

– Эй, мужики! – остановила его Алена. – Вы еще подеритесь в Ирином модуле!

Мужики умолкли и занялись делом, а я получила возможность переодеться и поставить чайник.

– Где Джон? – спросила я Алену, которая следом за мной перебралась на кухню. – Я подумала, он мог бы жить здесь. Вряд ли в офисе ребенку будет лучше.

– Кто тебе сказал, то он в офисе?

– А где же?

Алена развела руками.

– Испарился.

– Могу я спросить, как?

– Боюсь, что нет. Шеф молчит, как партизан.

– Я даже не узнаю, ради чего мы летали в Америку на наших воздушных «паровозах»?

– Боюсь, не узнаешь, – посочувствовала она мне. – Насчет Джона Вега сказал только три вещи: во-первых, Джон ему на фиг не нужен; во-вторых, чтобы грамотно использовать возможности этого парня, его надо лет двести учить; и, в-третьих, чтобы мы катились в задницу с нашими тупыми расспросами про Джона. Тебе все ясно?

Мы молча выпили кофе. Потом к нам присоединился Андрей, и мы еще раз выпили кофе. Потом настало утро, мы выпили кофе по третьему разу и отправились в офис.

Правая сторона коридора уже сияла. Левая – пребывала во мраке, но свет, проникающий сквозь прозрачные стены и жалюзи, позволил увидеть в холле двух сигов, которые не знали, куда спрятать бесстыжие глаза. Никакого контакта с братьями по разуму не намечалось. По коридору гулял Адам и приставал ко мне с вопросом, вечным как само бытие: «Куда девался Галкин?» Я нарочно никогда не спрашивала у Галкина, куда он намерен деваться, чтобы при ответе на этот вопрос иметь честные глаза и чистую совесть.

– Куда девался мистер Финч? – спросила я, и мы разошлись вничью.

Шеф запретил приближаться к экспертам. То есть, использовать холл для отдыха и совместных посиделок мы теперь не имели права. Выманить оттуда сигов в другое помещение не имели возможности, поскольку они принципиально не реагировали на наши устные пожелания, а хватать их руками и перетаскивать нам, тем более, не было разрешено. Единственное, что нам оставалось делать, это разместиться в начальственном кабинете. И после того, как весь Секториум был в сборе, там не осталось места для лишнего стула. Шеф встал у двери, возле коробок, сложенных стопкой. Сверху он положил карту и сдвинул на нос очки:

– Так, – сказал шеф. – Где Миша?

Все, как по команде, посмотрели на меня.

– Откуда мне знать? Можно подумать, он передо мной отчитывается. Мне не было дано указаний посадить его на цепь.

Пауза позволяла продолжить речь, но тема местонахождения Миши за последние годы мне слишком надоела. Все, что можно было сказать по этому вопросу, давно было сказано. Все, что можно было сделать, было сделано неоднократно, но результата не дало.

– Шеф, – взял слово Адам, – с этим придурком надо поступать как-то радикально. Наглеет, однако…

– Кастрировать я его должен? – не понял шеф.

– А что? – поддержала шефа Алена. – Интересная мысль.

– Только сперва найди, – усмехнулся Володя. – Давайте ему закачаем в модуль сонный газ. Когда-нибудь попадется, и в клетку его…

– Зачем в клетку? – Алена указала на медкабинет. – Индер ампутирует ему орган, который доставляет неудобства, и повесит в рамку, чтобы всем кобелям в назидание.

– Индер покинул нас, – печально сообщил Вега.

Траурная пауза продолжалась недолго:

– Еще одна беда, – сказал Володя. – Эта черная полоса не кончится, пока мы не выбросим Новицкого в космос.

Андрей сердито посмотрел в его сторону.

– Индер тоже имеет право на отпуск, – объяснил Вега. – Пятнадцать лет он отработал у нас без выходных. Я отпустил его на два года. Так что, большая просьба, пока я ищу замену, не болеть, не рисковать, не облучаться и не травмироваться. У нас на всех одна креокамера, но вы мне в ближайшее время нужны живыми и дееспособными.

– Жаль Индера, – прокомментировал Этьен с ужасающим акцентом и добавил что-то по-французски.

Лекционный «переводчик» на французский не сработал. Он переводил только сигов, о существовании которых шеф иногда забывал. Вместо того чтобы дать им закончить работу и с богом отпустить, он занимался текущей секторианской рутиной.

Вега произнес речь по-французски специально для Этьена и стал переводить нам:

– В культуре социума, которому принадлежит Индер, – сказал он, – есть обычай дарить подарок коллеге, уходящему в отпуск. Если нет подарка, значит, его труды ни в грош не ставят. Я подарил коллекцию луковиц гладиолуса. Нас двадцать человек, и луковиц в наборе было ровно двадцать.

– Прорастут ли они? – спросила я.

– У Индера прорастут, – ответил шеф. – Он увез с собой тонну грунта. Будет лишний раз скучать о работе, может, и нас вспомнит… – он развернул на коробках карту мира, нахмурился. – Алена и Владимир, – объявил шеф, – до Урала. Сколько сможете объехать: города, дороги, транспорт, базары и стадионы… не мне вас учить. Все места, где могут формироваться узловые матрицы, кроме храмов! С храмами работает Олег. У него есть опыт реставрации, ему проще договориться с клиром, – шеф снял верхнюю коробку, и его трибуна стала ниже на «этаж».

– Все нам? – спросил Володя, принимая коробку. – У, ёлки, тут на всю жизнь работы…

– Всего пятьсот «болтов», – уточнил шеф. – Если будете работать, а не рыбу удить, обернетесь за месяц. Возьмите нашу радарную схему, ориентироваться будете сами. У меня нет времени. Звоните только в случае серьезных проблем. Этьен и Андрей… Начните с Канады. В радарной зоне только юго-восток. Все, что сможете: Штаты, Мексика, Бразилия, Аргентина ваши. Вернетесь и вместе с Люком вылетаете в Сидней. Олимпиада должна быть под радарами целиком, все площади и стадионы. Там работает только Люк. Вы оба на подстраховку. У него есть выходы на закрытые объекты. Пока они строятся, надо успеть.

Андрей получил следующий ящик с шурупами и к нему кальку радарной сети, чтобы знал, в какую сторону следует разворачивать несколько тысяч антенн, забитых в корпуса засекреченных новостроек.

– Я пригласил Семена и Малика, – продолжил шеф. – Они возьмут на себя Восточный регион. В Европе у нас поработают… – шеф задумался, перелистывая бумаги.

– Мишка с Иркой, – помог ему кто-то с «галерки».

– Нет…

– Мишка уже пашет на кипрском пляже, – напомнила Алена. – Ох, как пашет… одним местом. Роет борозды для банановых плантаций.

– А Петька чего ж? – спросил Володя. – Не оторвет задницу ради аврала?

– Петька, чтоб тебе было ясно, – ответил шеф, – обеспечивает ваш материальный достаток, и в момент аврала его банковские счета тают. С этим тоже надо что-то делать. Или ты хочешь путешествовать на зарплату автомеханика?

– Это, смотря куда. В Сибирь – можно…

Вега строго взглянул на Володю.

– Мишку в Антарктиду! – выкрикнул кто-то сгоряча, но шеф остался непоколебим.

– Этьен не поедет в Сидней, – решил он, видимо, желая сэкономить казну. – Андрей и Люк. Достаточно. Этьен возьмет на себя Европу, а Семен с Маликом ему помогут, если успеют. Олег, когда освободится, тоже подъедет. Когда освободится Алена…

– Ну, все… – прошептала Алена, – прощай диссер.

– …Алена займется научной работой в своем институте, – услышал ее шеф. – Заодно поможет мне с анализом информации.

– А мне? – спросила я.

– Ты сядешь в сеть прямо здесь и немедленно. Пока они бродят, протестируешь мне все слэповые аномалии, которые собрала Алена. За истекший месяц появились новые сайты по уфологии, посмотришь и сходишь в свою библиотеку, проверишь прессу. Пусть тебе сделают подборку по интересующей тематике. Предложи по двадцать долларов за каждую удачную статью. Думаю, с этим проблем не возникнет. Этьен сделает то же самое по франкоязычной периодике. Андрей – по англоязычной. У Миши есть специальный поисковый сканер. Не надо бояться брать его с собой, он размером с авторучку. И еще, прошу всех пользоваться в интернете только Мишиными поисковиками. Те, что изобретает человечество, пока никуда не годятся. Ирина, мне нужно получить, как минимум, сотню анкет слэпоаномальных, но, при этом, вменяемых людей, с которыми я смог бы легально сотрудничать. Все равно, негры это, эскимосы или индейцы. Как только появится первый десяток, сразу сбрось мне данные. Всех остальных, – шеф вскрыл следующий ящик, – попрошу раз и навсегда научиться различать пишущую камеру и простой сенсор, – он вынул два абсолютно одинаковых шурупа и стал популярно разъяснять их различия, пока кто-то с задних рядов не вспомнил про Африку: