Текст книги "Секториум (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 62 страниц)

– Отдай Имке и мой телефон, – попросила Алена. – Скажи, чтобы всех посылал. Если, конечно, на факультет не свалится орбитальная станция. А, хоть даже свалится. Пусть разбираются сами.

Пятый год Алена трудилась в должности декана и мечтала только об одном: утопить телефон по дороге на необитаемый остров. Оказаться там, где ее не достанут ни подчиненные, ни начальство; никем не командовать и ни за что не отвечать. Но, стоило мужчинам затеять шашлык, она немедленно взяла на себя руководство.

– Поеду я… – сказал вдруг Миша.

– Ну и катись, – ответили ему хором.

Миша «докатился» до шоссе. Автобус ушел перед носом. Ни один попутный транспорт не согласился доставить его в аэропорт. Накрапывал дождь, грозовой фронт надвигался из Скандинавии. Миша прикинул свои шансы уехать да и прикатился обратно как раз на запах шашлыка. А ночью я проснулась оттого, что хлопнула дверь. Был третий час. Небо осталось светлым, море холодным, тишина стояла в сосновом лесу.

Сон пропал. Сквозь тишину было слышно, как по чердаку бегают мыши, а из соседней комнаты пробивается пунктиром сочный и раскатистый Мишин храп. «Не может быть», – подумала я и пошла убедиться. Миша спал. На другой кровати спали оба Володи. Я сунулась к детям и увидела, что кровать Джона пуста.

– Не психуй, – успокоила меня Алена. – Пошел парень прогуляться. Придет.

Калитка осталась открытой. Я прошлась по поселку до пляжа, огляделась. От Джона не осталось следов на песке. Он мог уйти только через лес в сторону дороги. Хуже того, мог сделать это во сне. Я вернулась в комнату убедиться, что он оделся, но нашла на кровати брошенный телефон и напугалась еще больше. Имо не разделил моего беспокойства. На все вопросы он только пожимал плечами.

– Почему он ушел один? Он ведь шагу не ступал без тебя.

– Откуда я знаю?

– Оставь его в покое, – уговаривала Алена. – Ложись.

– Среди ночи в незнакомой местности ребенок уходит из дома, никого не предупредив, и оставляет телефон!

– Ребенок… – усмехнулась она и пошла спать, а я спустилась к калитке.

К утру все уснули, но Джон не появился. Чтобы успокоить нервы, я вышла на шоссе и направилась в сторону города. В противоположной стороне, по моему убеждению, молодому человеку среди ночи делать было нечего. И действительно, скоро я заметила впереди знакомую фигуру, идущую навстречу. Джон узнал меня издалека и заулыбался.

– Что-то случилось? – спросила я.

Хотя, педагогический опыт подсказывал, что правды мне не услышать. Что нормальная реакция убежавшего из дома мальчишки, – немедленно наврать родительнице, чтобы та успокоилась и отстала. Только мой старший сынок еще не знал, как нужно убегать из дома.

– Очень случилось, – ответил он. – Слишком даже случилось. Пойдем, я тебе покажу.

Нас подобрал автобус, везший сонных работников порта на утреннюю смену. Джон попросил остановить у монастыря, почему-то по-английски; сел рядом со мной и стал загадочно улыбаться. Я не расспрашивала. С меня неприятностей на сегодняшнюю ночь хватило.

Монастырь стоял на берегу реки. Точнее, величественные развалины из серого камня. Не более, чем краеведческая достопримечательность. Голые стены с дырами окон, коробка без крыши высотой с пятиэтажный дом.

– Ну и что? – спросила я, когда мы пролезли через дыру в заборе. – Дом с привидениями?

– Нет, – сказал Джон. – С сумасшедшими привидениями.

Мы зашли внутрь строения, словно во двор-колодец. Местность и впрямь была диковатой. Как сказал бы шеф, не зализанная турбизнесом. Джон достал из кармана ФД-очки. С помощью таких очков я когда-то искала в модуле Птицелова, если тот впадал в невидимую фазу. Боюсь, ни для чего другого они не годились. Слишком малый брали диапазон. В них было видно то же самое, что простым глазом. Да разве что Миша, гуляющий «фазаном» по женской бане. Адам для той же цели выбирал более изощренные фазы.

– Надень и посмотри, – предложил Джон.

– Можно подумать, я не видела привидений, – ответила я, но очки надела.

Белая ночь превратилась во мрак с горящими окнами, словно над развалинами появилась крыша. Факельный свет мерцал, за окнами бегали тени. Я хотела взять Джона за руку, но он исчез. Стены сдвинулись, голова закружилась, состояние близкое ко сну заставило меня закрыть глаза и ловить ускользающую реальность.

– Джон, – позвала я.

Голос раскатился взрывным эхом. Камни посыпались. Свет погас. Мне показалось, что я поймала не ту реальность. Вокруг была марсианская пустыне с беззвездным небом и дымящимися вулканами на горизонте. «Если я опять его позову, случится землетрясение», – решила я. Ко мне приближалось существо, совершенно на Джона непохожее. Я пошла от него, оно – за мной. Длинное, худое, глазастое, вылитый «белый гуманоид». Я пошла быстрее. «Белый» тоже прибавил шагу, кроме того, обратился ко мне с речью и длинной рукой попытался зацепить мой локоть. Языком жеста, понятным в любой точке Галактики, я объяснила, что не понимаю язык; попросила включить «переводчик» и не лапать меня без спроса. Существо выразило недоумение. Его речь стала более эмоциональной. Оно еще раз попыталось меня схватить, а я споткнулась и упала. Существо нависло надо мной. Кроме нас во Вселенной не было ни души. Телефон автоматной очередью тарахтел в кармане, но гуманоид не пугался. От звона я едва не оглохла и так дезориентировалась, что не нашла карман. Гуманоид полез ко мне в куртку за телефоном.

– Ударилась? – спросил Джон, снимая с меня очки. Он поднес телефонную трубку к моему уху, а я шарахнулась от звука. – Ты чего испугалась?

Вокруг нас были те же серые стены, светлое небо, пустые окна.

– Где ты? – кричал Миша мне в ухо. – Где вас обоих черти носят? Ты нашла Финча?

Голос казался таким громким, что я положила телефон на землю. Мишин голос разливался эхом среди развалин.

– Ну, – шепотом произнес Джон. – Видела? Привидения совсем чокнутые.

Слух пришел в норму, когда мы добрели до коттеджа. Нас ругали. Я затыкала уши от скрипа двери и лязга чашек. У меня не было физической возможности слушать нотации. Джон просто не понимал, в чем его обвиняют. Он делал то, о чем просил Вега: ходил и смотрел. Он не знал, что в отсутствии Веги надо спрашивать разрешение у Миши, и только с его резолюцией нести на подпись к Алене. Он совершенно запутался в субординации. Теперь Джона воспитывали со всех сторон.

– Надо было ФД-шкой пошарить, – ворчал Миша, – а потом лезть…

– Надо было думать! – помогала ему Алена. – Если там охрана? Что за «фазан» за вами гонялся?

– «Белый», – ответила я.

– Догадываюсь, что не негр.

– «Белый гуманоид», я имею в виду.

– Откуда? – не поверил Миша. – Ты, мать, не проснулась? В пижаме помчалась?

– Миша, я в состоянии узнать «белого» даже во сне.

– Не может быть! – удивилась Алена.

– Может, – настаивала я. – Именно так и есть.

– Что в этом месте с геофзикой? – спросила она. – Разломы? Энергетические конусы? Кто-нибудь занимался местностью? Может, археологические раскопки?

– Может, раскопки. Вокруг полно ям.

– Значит «слизняк», говоришь? – Миша задумался. – «Белый» в монахи записался что ли?

– Не знаю, куда он записался. Я ни слова не поняла.

– На каком языке говорил?

– Не знаю.

– Что еще за «не знаю»? – удивилась Алена. – Датский? Немецкий? Какого века монастырь?

– На человеческий язык не похоже.

– И ты молчишь?

– Это я-то молчу?

Алена взяла у меня телефон.

– У меня уши опухли от звона, – процитировала я Ксюху.

– Шеф! – сказала она в трубку. – Тут странный фон. Ирина утверждает, что язык контакта не человеческий. Как бы проверить?

Алена выслушала начальника и передала трубку мне.

– Не можешь определить язык? – спросил Вега.

– Я не была готова. Все произошло спонтанно. Если надо, можно вернуться и повторить.

– Однажды с тобой было нечто похожее?

– Вы хотите сказать, отключение от гиперматрицы? Похоже, было.

– Похоже или то же самое?

– Я пока затрудняюсь.

– Определи мне язык как хочешь, фазу и возраст архива тоже, – распорядился шеф.

– Вы же запретили нам брать приборы.

– Я дал вам Мишу, – напомнил он. – Передай ему трубку.

Телефон пошел по рукам.

– А что я сделаю? – возмутился Миша. – Шеф, у меня нет даже транслятора. Что? Какое «на глаз»? Я забыл, когда последний раз брал ФД!

Джон выслушал указания начальника без эмоций. Володя крякнул, усмехнулся и вернул телефон Алене. Разговоры пошли по второму кругу, затем по третьему. Только Имо обошли стороной. Имо было по-прежнему на все наплевать, даже на Аленин телефон, который трещал и повизгивал у него за пазухой. Имо рисовал что-то на плече Вовки-маленького, который являлся большим поклонником его творчества. Наши дела их никак не касались.

Вовку-маленького и большого Имку решено было оставить дома друг другу на попечение, но в полночь Имо почему-то проснулся, зачем-то сел за руль и дал понять, что вынести его из машины можно только с креслом. С ним спорить – без толку терять время. Сонного Вовку положили на заднее сидение. Возле монастыря их опять решено было оставить в машине, но Имо вышел из автобуса, а Вовка проснулся, и забрался ему на плечи. В таком виде мы десантировались на закрытую территорию сквозь ту же дыру в заборе.

– Неувязочка, однако, – заметил Миша, читая стенд. – Монастырь-то женский, – но Алена заставила его соблюдать обет тишины до тех пор, пока мы не вылезем через ту же дыру обратно.

Пока Миша молчал, из его карманов сыпались секторианские оптические «гвозди», сенсоры для фазодинамических антенн, блоки питания для транслятора, позволяющего обрабатывать информацию на офисном компьютере, находясь в любой точке Солнечной системы. В общем, все то, что шеф запретил ему везти с собой и был осыпан упреками. Все это Миша молча собирал в систему и подсоединял то к очкам, то к прибору, спрятанному в рукаве. Что за прибор, он показать отказался. Наконец из кармана был извлечен настоящий фазоакустический усилитель с записывающим устройством, и повешен мне на ухо.

– Не лапай сенсор. Само запишется, – сказал Миша.

На этот раз передо мной стояло в фазе пятеро «белых» существ. Один из них был трехметрового роста с двумя головами. Нижняя голова была молчалива, верхняя вертелась. Ее пыталось утихомирить другое «белое» существо. Они вступили между собой в диалог, а я рассмеялась, и присела на камень. Запись шла. Все таращились на меня в ожидании. Воздух тяжелел, образы плавали, в пустых окнах мерцали факела, организм старался заснуть сидя. Мне было смешно и обидно, к тому же неловко за себя и за то комическое мероприятие, которое устроилось с моей подачи. Чтобы перестать смеяться, я представила себе лицо шефа.

«Белые» существа утомились ждать, окружили меня и загалдели. Эти «слизняки» не напугали бы младенца. «Надо же было так переволноваться за ребенка, чтобы пуститься удирать от его фазовой проекции», – думала я, и прикидывала, в каких выражениях мне объясниться с коллегами, чтобы смягчить позор. Никто никогда не говорил мне, что люди могут выглядеть в фазах как «белые гуманоиды». Кто мог предвидеть подобный конфуз?

Я попросила своих товарищей галдеть по очереди, и стала рассматривать их. «Белые»… натурально «белые». Они вопросительно стояли надо мной и бубнили на языке, которого я не узнавала, не классифицировала даже приблизительно. Я чувствовала себя одним из сумасшедших привидений. О том, что фаза может искажать язык, мне тоже никто не говорил. По совести сказать, я никогда серьезно не занималась акустическими фазами, потому что в конторе был хороший дешифратор, именно тот, который висел на моих очках и читал биотоки мозга. «Посижу немного. Куда торопиться?», – решила я, когда из факельной темноты мне в лицо блеснули глаза чудовища, точь-в-точь с картинок о первобытной эре. Кто-то дернул меня за руку. Я растерялась, потому что увидела настоящего дракона: воздух сиял вокруг его мощного тела, с языка валил пар. Чудище оскалилось, издало рев, с меня сорвали очки.

– Уходим!!!

Пронзительно залаяла собака, ей отозвался лай со всей округе. Как зайцы мы перелетели через забор, бросились к дороге, прыгнули в автобус и залегли под сидения. Имо вспомнил навыки автогонщика. Никто не рискнул обозвать его самоубийцей, не нашлось желающих даже приподняться и поглядеть, есть ли погоня? Не думаю, что за нами гнался кто-нибудь, кроме сторожевой собаки, но народ затаился, и стал приходить в себя только на дороге к поселку.

Миша полез под сидение за акустическим прибором, который слетел с очков. Алена села в кресло, потирая ушибленный локоть.

– Что? Не записалось? – догадалась она по Мишиной мрачной гримасе. – Или ты не туда включил?

– Нас заметил сторож? – спросила я.

В автобусе начался хохот. Больше всех веселился Вовка-маленький. Похоже, именно такие приключения обещал ему дед, когда звал в турне.

– Что? – удивилась я.

Не весело было одному Мише. Он продолжал молчать, ковыряясь в устройстве.

– Ты не видела, как драпали сторожа, – сообщил Володя старший. – Пес и тот в будку запрыгнул.

– Мы были похожи на инопланетян?

– Конечно, – подтвердил Володя. – Мишка-то развернул антенну на всю мощь. – Мало ли чего они видели. Может, над нами нимбы светились?

– Они видели то же, что мы, – объяснил Джон.

– Черт, – выругался Миша. – Батарею посеял.

Только Алена стала рассуждать по делу:

– Там действительно идут раскопки. Наверно, охраняют от местных копателей. Надо аккуратнее себя вести, когда с фазодинамикой работаешь.

Миша выругался еще раз. Видно, батарея была хорошая.

– И тебе не стоило погружаться в фазу целиком, – обратилась Алена ко мне. – Всегда надо оставлять одно ухо и один глаз в реальности. Адам тебя не учил?

– Он ее кое-чему другому учил, – съязвил Миша.

– Помолчи. Так вот, – сказала она. – К этому дрянному месту больше ни шагу. Всех касается.

Утром Миша все-таки вернулся в монастырь, чтобы найти потерянную улику, а заодно пообщаться с местным населением по-английски, но население сразу раскусило, что Миша не гуманоид. Население приняло Мишу за своего.

– Там привидений как котов бродячих, – сообщил он. – Все похожи на «слизняков», и «тарелки» мерещатся. Говорят, среди местных всякая странная ерунда происходит. Чувак за грибами пошел, через год вернулся – ни фига не помнит. Кто бы вы думали его попер? Отгадайте с трех попыток.

– Ладно, попер… – согласилась Алена. – Кто его вернул, ты мне объясни?

– Другой чувак, – продолжил Миша, – жил, жил да и спятил. Левитировать начал во сне. Теперь над его могилой НЛО левитирует. Археологи, говорят, молодые мужики, копать боятся. Чем глубже, тем больше привидений с «тарелками». Местные, между прочим, к реке по ночам не ходят.

– Надо разбираться с местностью, – постановила Алена и связалась с конторой. – Але, Вега! Не знаю возраст архива, не знаю, то ли ты искал, но это нечто особенное. Во-первых, язык не определяется… – она неожиданно запнулась, передала трубку мне.

– Как это, не определяется язык? – спросил шеф. Что означало в переводе: «За что я плачу тебе зарплату?»

– Отключаюсь, – доложила я. – Это нечеловеческий язык, или вообще не язык.

– На что похоже?

– На искажение фона.

Шеф задумался.

– Что я могу сделать, если запись и та не сработала?

– Вы делали запись? – удивился шеф. – Изнутри фазы или снаружи?

Миша показал мне кулак.

– Скажи: искажение фона, – попросил он.

– Включи селектор, – услышал его Вега. – Что за искажение?

– Нетипичный фон, – пояснил Миша. – Да, я писал! Но это не фазы, это что-то другое. Шеф, я туда не полезу!

– Как это, не полезешь? Что происходит, Миша?

– Я в «слизняки» не записывался, – пояснил Миша. – Где гарантия, что я выйду из фазы человеком?

– Вега, в этой фазе люди выглядят точно как «белые гуманоиды», – объяснила я. – Разве такое возможно?

Тишина образовалась на том конце связи. Шеф словно провалился в вакуум.

– Иногда искажение идет с прибора, – предположила Алена. – Может же человек видеть мир вверх ногами. Почему прибор не может исказить матрицу в гармональном ключе?

– Мир вверх ногами имеет оптическое объяснение, – ответил Миша. – Ментальная зона тебе не оптика. Даже не физика.

– Значит, ты неправильно воспроизводишь запись?

Миша поглядел на нее, как учитель на двоечницу.

– Ирка, попробуешь еще раз распознать язык? – спросил он.

– Почему бы ни попробовать?

– Возвращайтесь, – ожил в телефонной трубке шеф.

– Шеф, но мы… – начал, было, Миша.

– Все, я сказал! Отпуск окончен! Назад немедленно!

В офисе меня ждал акустический архив Галактики. С колес – за работу. Шеф оградил меня от всех житейских радостей и проблем, даже от Мишиного стремления выпить со мной в компании бутылочку вина. Хотя, Мишиным капризам он неизменно потакал на протяжении многих лет. Вега выставил прочь Сириуса, когда тот попросил меня сходить наверх за барахлом из прачечной.

– Подождешь, – заявил шеф.

– Там стоит курьер. Надо только расписаться в квитанции, – настаивал Сир.

– Индер распишется.

Индер автоматически переадресовал задание Гуме, а тот пошел выполнять. Он начал соображать только в лифте, когда нажал кнопку, к которой зэта-сиги не должны прикасаться даже в случае Вселенской эвакуации.

– Я могу сам, – пригрозил Сир, – но потом Ирину замучат допросами.

Вега аргумент принял и пошел расписываться за Сириусово белье. Я же к тому времени не прослушала и сотой части подборки.

– Если кого-то подозреваете, скажите прямо, – попросила я шефа.

– Фронов, – ответил он.

– Но я однажды видела фронов и слышала их язык. Я бы узнала.

– Ты не могла их видеть. И слышать тем более не могла. Если ты обладаешь таким слухом, значит, не могла запомнить. Только фроны ставят на язык блокировку памяти.

– Как они это делают?

– Этого не знает никто.

– Зачем же тогда искать?

– Мы действуем методом исключения, чтобы подтвердить гипотезу. Иного метода для изучения фронов нет.

– Когда вы расскажете о гипотезе?

– Когда буду уверен.

– Тогда вы уничтожите архив и убежите с Земли?

– Не исключено, – подтвердил шеф, – даже вероятно. Но не раньше, чем буду уверен абсолютно.

Дети пропали, воспользовавшись моментом. Гума сам поливал сад и кормил Булку на кухонном столе, нежно щупая ее хвост. Время каникул стремительно подходило к концу, перед отправкой в школу Имке особенно хорошо гулялось. Иногда он так загуливал, что не узнавал Булку. «Толстая какая… – говорил Имо. – Перекормили». Гума кормил кошку добросовестно, исключительно «полетным пайком», который инопланетяне изобрели для кормления людей, надолго застрявших в космосе. Ничего особенно вкусного, но Булка ела. Жизнь с моими детьми научила ее подметать все съедобное. Она ела кофе с картошкой, огурцы с медом, а если Миша предлагал ей мисочку пива, она с благодарностью лакала пиво. В который раз я говорила себе, этого зверя надо изучать не менее детально, чем сигирийцы изучают землян. Но шефа больше интересовали свойства моего восприятия языков:

– Ты действительно слышала фон? Может, это волны Балтийского моря давали акустические помехи?

– Вы представляете себе Балтийское море? – спрашивала его я. – Ни разу не видела на нем волны.

– Если это то, что мы ищем, там опасно работать с ФД. Не знаю, возьмется ли Миша?

Конечно, в идеале, возбудить фон и сделать запись хорошим прибором – это прояснило бы ситуацию, но затея рискованная.

– Думаю, надо спросить самого Мишу.

– Надо, – согласился шеф. – А может, и не надо. – Сомнения терзали его со дня возвращения нашей несостоявшейся кругосветки. – Пригласи Мишу, – все-таки решил он. – Зайдите оба ко мне в кабинет.

– А что сразу я? – воскликнул Миша. – Я что, похож на камикадзе? Шеф, ты соображаешь? Лезть в аномальный фон! Еще и вычислить на глаз фазу!

– Джон поможет найти фазу, – уговаривал шеф.

– Там профи нужен! Я не занимался тонкой настройкой.

– Где мне взять фазодинамиста?

– Это уж не мое дело.

– Твое дело работать с техникой. Прибор есть, иди и работай.

– Как?..

– Возьми инструкцию и изучай! Считай, что ситуация экстремальная.

– Да я же…

– Миша, это надо сделать! – сказал шеф и поставил точку в разговоре.

Миша вышел из кабинета, но за инструкцией не пошел. Отправился наверх, вероятно, напиваться, а Индер, который все это время молча присутствовал на совещании, задал вопрос по существу:

– Мы его десантируем, самоходом пойдет или мучиться будет?

Под десантированием подразумевалась высадка из «тарелки», самоход – через систему подземных коммуникаций, которые до Балтики не дотянуты. Мучением же Индер называл человеческий транспорт, в частности, нашу неудавшуюся поездку.

– Дождемся неба и десантируем, – ответил шеф. – Куда его с аппаратурой?

Это означало, что Миша будет сброшен на монастырь при первой же подходящей низкой облачности.

Удивительно, что Миша в тот день не напился. Он не забеспокоился даже на следующий день, когда я сообщила, что начальство полно решимости заставить его работать с ФД.

– Прорвемся, – сказал он мне. – Не такие трудности переживали, – и занялся воспитанием Ксю.

Джона, похоже, тоже не беспокоили планы начальства.

– Скажи, когда будет нужно, и я подъеду, – пообещал он, но где находится, не сказал, а я не спросила.

Еще не хватало, чтобы мой сын выполнял работу, которую считает опасной даже Миша. Наверняка Имо увез его на край света и слава богу. Иван с Кириллом тоже пропали. Их мать, как и я, понятия не имела, где дети. Просто Иван накануне успешно сдал сессию, и ему все прощалось.

– А Дима будет поступать? – все время интересовалась мама Ивана.

– Спрошу, – все время обещала я, – когда увижу.

Пропали все, даже Миша перестал отвечать на звонки. Ксения одна отдувалась за технический отдел.

– Уж не случилось ли что? – беспокоилась я.

– Бабу нашел, – объяснила Ксюша. – Думаете, он спит с ней? Ничего подобного. Он жалуется на меня, а она его утешает.

Мишу я поймала с поличным возле своего холодильника.

– Придумал что-нибудь? – спросила я.

– О чем ты?

– О записи фона.

У Миши пропал аппетит. Он передумал делать себе омлет из пяти яиц с колбасой, луком и остатками вчерашней картошки. Он грустно сел за стол и стал есть колбасу с хлебом.

– Шеф, – объяснил он мне, пережевывая, – совсем шизой подернулся.

– Что-то я не уловила мысль.

– Ща… объясню, – он продолжил жевать, попутно ища себе оправдание. – Фигню предложил, короче. Это ж ФД! Это ж тебе не «русская рулетка», чтобы сыграть да и упокоиться с миром. Это ж если бабахнет… Я ему объяснил, что знаю спектр основных режимов, и то без Славобогувича бы не взялся. А при тонкой настройке… прикинь их сколько! Сдвинешь на микрон – оставишь похоронную контору без работы. Растворишься к этой самой… матушке Бригитте, вместе с прилегающей территорией. Протащись, – сказал он, запихивая в рот остатки бутерброда, – приходят археологи, а там котлован и чайки над скелетами.

– Что ж делать?

– Обождать надо. Пройдет время, шеф угомонится.

– А Славабогувич? Смог бы сделать запись?

– Шут его знает, – сказал Миша, потирая руки, – твоего Славабогувича. Его, по крайней мере, учили.

Это заявление стало последней каплей сомнений. Я пошла к шефу и по дороге настроилась на разговор, только заплаканное личико Ксю сбило меня с пути.

– Папа только проснулся, позавтракал. Когда вы успели поругаться?

Ксюха еще больше надулась, спряталась от меня за компьютер и не захотела общаться, но меня заинтересовал архивный диск с пометкой «ФД», лежащий у нее на столе.

– Это инструкция? – спросила я. – Ты изучаешь ФД? Сама додумалась или шеф велел?

– Никто мне ничего не велел, – фыркнула она и швырнула диск в ящик. – Я взрослый человек и делаю что хочу.

– Взрослые люди так себя не ведут, – сказала я и забрала инструкцию из ящика. – Взрослые люди сначала спрашивают разрешение у начальника, потом советуются со старшими коллегами. Тебе ясно?

– А он мне не начальник, – заявила Ксю. – Пришел и разорался тут! Почему я не имею права? Я тоже здесь работаю и могу получать любую информацию из архива. Вега мне разрешил. А он кто такой, чтобы тут орать?

Причина Ксюшиного расстройства сидела в холле и набивала трубку табаком.

– Сир, – спросила я, – с какой стати ты накричал на Ксюшу? С каких это пор ты вообще суешься в технические службы?

Сириус прикурил и стал отгораживаться от меня дымом.

– Я с тобой разговариваю или со стенкой?

– Тебя искал шеф.

– Не уходи от вопроса.

– Что я должен тебе объяснить? Шеф бегает как угорелый, вы с Михаилом Борисовичем чаи распиваете, а сопливая девчонка до техники дорвалась.

– Она сотрудница технического отдела, – напомнила я.

– Все, оставь меня! – отмахнулся Сир. – Если это ваши методы работы, я не хочу иметь с конторой ничего общего!

– Ирина! – окликнул меня шеф. – Зайди ко мне сейчас же!

– В чем дело? – спросила я в кабинете.

– Здесь вышел небольшой скандал, – объяснил он. – Ты должна повлиять на Мишу. Надо в ближайшее время решить вопрос …

– Когда? – спросила я.

– Что? – не понял шеф.

– Проблема может подождать еще две недели? Челнок с Блазы все еще на Лунной Базе?

– Да, – кивнул он.

– Устройте мне выезд сейчас же. – Шеф удивился. – Мне надо забрать кое-что из вещей. Дети заканчивают школу, надо сдать жилье. Все равно челнок стоит. Пожалуйста! А Мишу я уговорю сразу, как только вернусь. Обещаю.

– Семен сдаст, – сказал шеф, устраиваясь за рабочим столом. – К чему спешка?

– Мне не хотелось бы доверять это Семену…

– В чем дело, Ирина? Сядь.

– Надо с Ольгой Васильевной проститься по-человечески.

– Они приедут сюда зимой. Так, в чем проблема?

– Неужели я так много прошу? Всего одну поездку на Блазу. Или вы до такой степени мне не доверяете?

– Дети поедут, и ты поедешь.

– Вы считаете, за мной нужен присмотр?

– Ты мастерски научилась хитрить, – заметил шеф. – Что ты будешь делать одна на Блазе, я имею права знать?

– Я ведь все объяснила.

– Хочешь найти ФД-оператора?

– Есть одна идея, – созналась я и покраснела.

– Ох, Ирина, – вздохнул шеф. – Глупость придумала. Никто с тобой не поедет на чужую планету только потому, что ты просишь. Специалисту придется изложить проблему целиком, – объяснил он, – а значит, рассекретить проект. Это вызовет повышенный интерес к Земле и к нашей миссии в частности. Нам сейчас такой интерес ни к чему.

– Допустим, я знаю, что сказать оператору с гарантией, что проект не будет рассекречен.

– Авантюра.

– Обещаю! Клянусь, что хуже не будет. Позвольте мне попробовать. В худшем случае все останется, как есть. В лучшем – мы получим фазодинамиста.

Шеф задумался.

– Ты все мне расскажешь, – предупредил он. – Иначе никаких поездок.

– Ясно. Тогда уговаривайте Мишу сами.

– Сядь же, наконец.

Я села, чтобы не злить его еще больше.

– Каждый раз, когда я отпускаю тебя одну на серьезное дело, ты возвращаешься с приключениями. Каждый раз я не знаю, что ты способна натворить. Пообещай мне хотя бы раз в жизни сделать исключение.

– Обещаю, – сказала я, но шеф не успокоился.

– Пообещай так, чтобы я поверил, – требовал он, чем ставил меня в тупик.

Можно было, в крайнем случае, поклясться детьми. Это надо было делать немедленно, пока здравый смысл не одержал победу над авантюрной идеей, но язык не повернулся.

– Очень обещаю, – выдавила из себя я.