Текст книги "Секториум (СИ)"

Автор книги: Ирина Ванка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 62 страниц)

«Все началось, когда я лежала в больнице, – рассказала Алене Сережина героическая мама. – Его не пустили в женское отделение. И вдруг я проснулась и почувствовала, что он рядом. Как будто сидит на койке и на меня смотрит…»

Сам Сириус в последствии описал феномен проще: «Я рассердился на медсестру, которая не пускала в палату, пришел домой, лег, закрыл глаза и почувствовал, как от меня что-то отделилось. Что-то, способное смотреть на мир моими глазами. Оно встало, посмотрело на меня и пошло обратно в больницу».

На третьи сутки уснул даже Джон. Я приблизилась к Мишиному лежбищу, тронула его за плечо.

– Ты жив? – спросила я. – Сколько снотворного ты проглотил?

Среди распухшего синяка прищурился глаз.

– Мне нужна твоя помощь.

Синяк закрылся подушкой.

– Миша, нужен химический индикатор. Я точно знаю, что ты его взял. Только скажи, где он и спи дальше.

– Зачем? – спросил Миша.

– Хочу сделать анализ крови, пока никто не видит.

– Чьей?

Я села поближе к его уху.

– Если это тот самый корабль, на цилиндре должна остаться кровь. Мне нужно точно узнать. Желательно раньше, чем мы придем на Флио.

Миша сел на матрасе с закрытыми глазами.

– Через двадцать лет? – удивился он.

– У меня сильно шла кровь из носа, к тому же я ползала по этому цилиндру вдоль и поперек, хоть две молекулы крови, но остаться должны.

– Ну, да, – согласился Миша. – И что, ты опять поползешь по цилиндру?

– У тебя есть другое предложение?

Он встал, пошатываясь, дошел до коробки, в которой лежали упакованные скафандры, но глаза так и не открыл.

– Мне надо переодеться, – сказал Миша.

Когда он вышел из трапа с индикаторной пластиной в руке, глаза были открыты шире обыкновенного. Он отстегнул шлем, кинул его на матрас, сел за компьютер, не снимая скафандра; ничего не объяснив, подключил индикатор и развернул экран.

– Что? – спросила я. По выражению лица было ясно: в багажном отсеке не все в порядке. – Миша, что?..

– Две молекулы… – передразнил меня Миша. – Там барана зарезали! На задней стенке лужа свежей крови.

– Чья? Боже мой!

– Моя, наверно, – предположил он. – Я же фингал набил. – Миша вставил в индикатор свой биопаспорт и удивился. Затем вставил мой и удивился еще больше. – Твоя… Что произошло, пока я спал?

– Ничего.

– Вы приколоться с меня решили?

– Да, – рассердилась я. – Конечно! Ложись спать, считай, что тебе все приснилось.

– Ирка, что тут было?

– Барана резали, – ответила я. – Точнее, овцу, – и пошла к себе в сегмент, с намерением выпить снотворного. Мне хотелось уснуть летаргическим сном и проснуться в раю, который обещал найти Сириус.

Глава 12. АЙРА. СОКРОВИЩА «ДИСКОТЕКИ»

Неожиданная возня в сегменте разбудила меня. За ширмой прятались два незнакомца. Их бессовестные глаза светились от страха, их бархатно-прозрачная кожа была похожа на голографическую проекцию, черты лица расплывались в тумане, позы были замысловаты, поскольку высоты ширмы не хватало, чтобы скрыть их. Сначала я закрыла глаза. «Фазаны», – решила я, но вспомнила, где нахожусь, и вскочила с матраса.

Оба пришельца были одеты в костюмы, в которые Миша помещался с аквалангом. Оба были озадачены моей реакцией. Я просыпалась, их образы блекли. Когда Джон заглянул в сегмент, здесь уже не было никого.

– Ага! Ты видела? – его счастливый взгляд остановился на ширме. – Вот они где! Можно, я буду тут ходить, когда ты спишь? Иначе повадятся.

– Кто они?

– Люди, – радостно ответил Джон.

– Нет…

– Люди. На корабле они все выглядят, как лунные гуманоиды. Не удивляйся так, они ведь не живые. Они слэпы, домовые, то есть, корабельные. Мне удалось активировать их для контакта. Миша просил… для работы, а ты не бойся. Не обращай внимания, да и все.

– Почему они так похожи на «белых»? – удивилась я, но вспомнила, что корабль имеет гораздо более древний архив, чем монастырь на берегу Балтийского моря, неумело потревоженный нами.

Джон сиял, словно сбывались его мечты.

– Ты предупредил бы…

– Вот, я предупредил.

Он вошел и присел рядом на краю матраса.

– Миша думает, что на борту есть связь шестого поколения. Как это по-русски, когда информация передается на спиновых вращениях антиподобных разнесенных частиц?

– Бог с тобой, Джон! Лучше это не говорить по-русски. Шестое поколение связи! Даже сигирийцы им не пользуются.

– Им не нужно. А здесь должно быть. Но я не понимаю, как подключить ее к нашей технике, поэтому должен наблюдать корабельных.

– Ну и красавцы, твои корабельные, – сказала я и вздохнула с облегчением. – А узнать их можно? Что за люди?

– Ты же видишь, – улыбнулся Джон, – они не хотят представиться, но Миша думает, что они знают корабль.

– Что еще думает Миша? Чем он занимался, пока я спала?

– Напоил Сириуса, испачкал краской стену над столом…

– Зачем?

– У него так много идей, так много планов!

– Планов, говоришь?

Самое время мне было проснуться и пройтись по палубе, оценить обстановку, а также настроение экипажа, которое казалось чересчур оптимистическим.

Джон остался наблюдать корабельных, Сириус спал, Имо рисовал иероглиф на коленке. Миша сосредоточился за компьютером, рядом с ним стояли две рюмки коньяка.

– Это не тебе, не трошь! – предупредил он. – Это для нечисти.

Миша писал программу шифровальщика. Он уже забыл, как недавно также сосредоточенно писал универсальный дешифратор. Чем это кончилось, Миша также забыл. Работа протекала в обстановке повышенной секретности, перед черным монитором. Картинка была спроецирована на мини-экран перед глазом, синяк вокруг глаза приобрел яркий цвет и четкие очертания. На календаре пролетело еще три дня. Под календарем растекалась жирная алая клякса.

– Надо было закуску положить. Кто же так угощает нечисть?

– Мать! Прогуляйся… – сказал Миша с раздражением.

«Симптоматика космической болезни была, как на параде», – решила я. Сигирийцы, наблюдая землян, описали эту болезнь много веков назад. Они уже тогда обратили внимание, что в одиночном заключении, в капсуле космического корабля, землянин подвержен ей в меньшей степени. В коллективе он сатанеет гораздо активнее, его обуревают идеи фикс, одна другой нелепее, он может с одинаковым успехом залечь в спячку или запеть гимн в шесть утра по московскому времени. Словом, в коллективе апокалиптические настроения овладевают человеком чаще и острее. Нас, в отличие от внештатников, к этому готовили; мы понимали, что делаем, и знали, на что идем. Мне осталось только понять, для чего Миша пишет программу, – и ситуация под контролем.

Я прогулялась. Две рюмки коньяка, только наполовину выпитые, стояли также у трапа, на свалке незадействованного оборудования, привезенного с Земли, даже в предбаннике машинного отсека. Только там рюмки были пусты и стукнули меня током, когда я попыталась забрать их. Это был апогей идиотизма. От стекла меня прежде ни разу током не било. Я пошла за Джоном, но не нашла его. Сириус по-прежнему крепко спал в своей «келье», а Миша по-прежнему сидел за компьютером.

– Сколько часов в сутки ты можешь спать? – спросил он.

– Двадцать, – ответила я, эта цифра была проверена практикой.

– И тебе не стыдно? Вот я, допустим…. Поставил тренажеры, бегаю по коридору трусцой каждые два часа…

– А зачем вымазал стену краской? – спросила я, пока у Миши не пропало настроение общаться.

– Для эксперимента, – объяснил он. – Макака говорит, если обычную краску разбавить специальным раствором, она станет прозрачной через какое-то время. Я разбавил, и ни хрена.

– Он перепутал раствор.

– Ничего подобного. Всю нецензурщину он пишет на себе только с раствором, причем ювелирно дает концентрацию, чтобы надпись исчезла точно в день прибытия к мамочке.

– Буду знать.

– Твои засранцы утверждают, что календарь написан именно такой краской.

– Ясно, – сказала я и успокоилась.

С той минуты Мишино поведение перестало напоминать космическую болезнь.

– А я говорю, что механизм должен быть, – продолжил Миша. – Если не в стене, то где-то гуляет проектор, активирует изображение. Я это докажу как только освобожусь.

– Будешь искать механизм?

– Вот именно.

– Лучше бы ты чаще бегал трусцой по коридору. И я с тобой за компанию.

– Ты будешь готовиться к встрече с Птицеловом, – сказал Миша.

– Всегда готова! Не могу дождаться. Лишь бы он оказался в царстве живых.

– Лишь бы мы оказались в царстве Флио, а не в царстве идиотизма. Честно скажу, этот движок подозрителен.

Чтобы пошатнуть мое доверие к двигателю, Миша представил расчет, в котором я не поняла ничего, потому что он был написан сигирийскими математическими знаками. В такой математике я разбиралась меньше, чем в человеческой, а в человеческой не разбиралась вообще. Миша все объяснил: если наш движок разогнать до алгонического предела, мы, на данный момент прошли одну сотую сегмента Кольца, только неизвестно в каком направлении, потому что Кольцевой диспетчер нам недоступен. Тот же самый сигирийский транспорт по Кольцам уже бы отмахал полпути до Хартии. Соответственно, к концу жизни мы преодолеем то же расстояние. Этот вывод был Мишей логически доказан, и, тем не менее, раздражал его. Миша чувствовал: здесь что-то не так. Что-то он упустил в самой постановке проблемы.

– Это не мое дело, – ответила я. – По календарю не прошло и недели, а ты уже все посчитал и сделал выводы.

Календарь раздражал Мишу еще больше. Не убедив меня расчетом, он бросил писать программу, и полез на стол со сканером и лазерным резаком, потому что был уверен, что стены флионерского корабля просто так просветке не поддадутся.

– Там точно есть механизм, – уверял Миша. – Цифры не возникают из ничего.

– Может, не надо? – засомневалась я, увидев, что он настраивает лазер.

– Надо. Эта хреновина меня достала.

Лазеру стена не поддалась точно также, и Миша полез в ящик за топором.

– Если ты не прекратишь, я позову Имо!

Имо пришел сам, когда адский грохот сотряс пассажирскую палубу. Сбежались все, даже сонный Сириус вытаращил красный глаз в коридор. Кусок стены вывалился наружу вместе с Мишей. Все разлетелось по полу. Древко отвалилось от топора, в стене образовалась пробоина в человеческий рост, из нее выпал блок, который лежал тут же рядом с Мишей, а в пустом проеме висели бледные цифры, растерянные, словно тень, которая внезапно лишилась опоры.

Стены тоже оказались умнее Миши, в них была предусмотрена защита от оголтелых исследователей. Неясно только, что именно они защищали: загадочный механизм от посторонних глаз или предмет, которым ударили по стене, от деформации?

Имо посмотрел на Мишино ушибленное колено и ушел. Сириус закрыл глаз и опять улегся. Джон подошел к пробоине, чтобы рассмотреть материал, из которого сделаны стены. Зрелище показалось ему увлекательным.

– Там должен быть механизм, – упорствовал Миша, потирая ссадину. – Чтоб мне провалиться в багажник! Он должен быть!

– Это биологическая масса, – возразил Джон, – в ней не может быть механизма.

– Пойдем на кровать, – предложила я Мише.

– Механизм должен быть!

– Разумеется.

– Не верите?

– Верю.

Миша надулся. Он отбил себе колено и локоть, добавил объем синяку под глазом, но уходить с поля боя не собирался. Он сидел на полу коридора из принципа до тех пор, пока не пришел Имо, чтобы поставить на место выпавший из стены блок.

– Не надо, – сказал ему Джон. – Сама зарастет.

Джону никто не поверил, но в течение суток пробоина стала заметно уже, обломки таяли на полу как весенний снег, и цифры календаря вспыхнули с прежней яркостью. В течение следующих суток исчезла алая клякса, а еще через пару дней все забыли об инциденте.

С момента знакомства Миши с кораблем Птицелова между ними сложились особые отношения. Странные, можно сказать, отношения. Как правило, техника Мишу уважала. Хорошая техника – любила, плохая – боялась. Корабль Птицелова над Мишей издевался, если не сказать больше – относился к нему со здоровым чувством юмора, насколько только может техника относиться с юмором к пользователю. Такое случилось впервые. Первый раз я видела, как Миша обиделся на машину. Их отношения складывались непросто. Их взаимное неравнодушие друг к другу было очевидно. Их сосуществование приобрело характер позиционной логической игры, в которой все остальные члены экипажа чувствовали себя предметами интерьера, ни одной из сторон они не принимались в расчет. Миша занимался машиной, машина – Мишей. Когда он добрался до работающего двигателя и все рано ни черта не понял, партия перешла в эндшпиль. Я стала молить бога, чтобы корабль дошел до Флио, также горячо, как когда-то этого не желала. Чтобы по дороге мне не пришлось проснуться и увидеть желтокожего гуманоида, склонившегося надо мной в буром свете багажного отсека. И если мне еще раз суждено пережить это, – только не с детьми.

Возраст для приключений прошел, потому что ужаснее всего на пятом десятке жизненных лет столкнуться с явлением, противоречащим всему накопленному прежде опыту. Именно с такими явлениями я сталкивалась теперь постоянно.

– Ксюша, девочка моя! – услышала я на седьмой день полета, и решила: «Нет! Или я не в здравом уме?» – Ксюша, ответь, если слышишь! Мы у Флио!

Я отправилась в Мишин сегмент убедиться, что он не бредит. Миша сидел за компьютером, улыбался, продолжая подлый розыгрыш.

– Ксюша, солнышко мое! – кричал он, глядя в черное поле экрана. – Иди, иди! Смотри скорее, – он замахал руками, заметив меня на пороге. – Не говори потом, что не видела.

«Я люблю тебя, Борисыч», – бежал текст по строке приемника.

– Поняла, да? Она меня любит. Меня! Дурака такого!

Непонятно было, чему Миша удивлен больше, факту связи с Землей или чувствам собственной дочери?

– Нет, ты видела?

– Еще одно Нобелевское открытие?

– Сто пятьдесят второе, – уточнил он. – Но, к сожалению, не мое. Это желторожие алкоголики, которых пасет Финч. Кстати, скажи ему, пусть нальет! Заработали.

– Напоить привидение, чтобы привлечь его к сотрудничеству, это из области каких наук?

– Из маразматики, душа моя, из маразматики. Другая наука к сей «кастрюле» неприменима есть… Нет, ты поняла: она меня любит! – повторял Миша, несмотря на то, что связь прервалась и буквы померкли.

– Кто тебе сказал, что мы на Флио?

– На Флио? – удивился Миша.

– Ты только что это произнес.

– А! – вспомнил он. – Кнопка хода погасла. Кажется, погасла, – он указал на спящего Имо. – спроси у него. Я подцепил к медальону датчик, чтобы намекнул, когда мигать перестанет.

– Ну… намекнул?

– Ясно дал понять.

– А проверить?

– Ты попробуй его переверни…

Имо спал на медальоне. Спал крепко, весил много, просыпался неохотно и на попытки сдвинуть себя с места не реагировал.

– Сынок, – обратилась я к нему.

Миша пришел мне на помощь.

– Приехали, командир! – крикнул он и потряс Имо за плечо. – Подъем!

Подъема не последовало.

– Ну, что ты будешь делать?.. – Миша нагнулся к уху спящего. – Макака, пломбир в ореховой глазури… – сказал он ласково, и на всякий случай отошел.

Имо отлепил щеку от матраса, но пломбир не увидел. Миша отошел еще дальше.

– Надо посмотреть пульт, – объяснила я. – Похоже, корабль у Флио.

Командир лениво вынул из медальона пульт. Кнопка хода и впрямь погасла, но Имо только зевнул и перевернулся на бок.

– И что? – спросил меня Миша. – Переведешь на русский эту приветственную речь… по случаю прибытия на родину?

– Думаю, что переведу.

– Интересно послушать, – Миша вернулся к компьютеру.

– Мне кажется, что торможение в навигационной зоне еще не прибытие, тем более для таких пришельцев, как мы. Если мы действительно у Флио, надо притаиться и ждать, когда нами заинтересуются, а уж потом просить разрешение на контакт.

– Насколько я должен притаиться, там не было сказано?

– Напомни ему про мороженое еще раз…

– Ну, нет! Сегодня твое дежурство, – сообщил Миша и рухнул с кресла на лежанку. – Она меня любит, – вспомнил он. – Надо же! Любит… А вы из меня дурака делаете! Теперь сиди и разбирайся. Разбудишь, когда кто-нибудь выйдет на связь. Если, конечно, выйдет. – Миша закрыл глаза, но спать не собирался.

– Выйдут. Им же интересно, что за корабль причалил в зоне.

– Мать! – воскликнул он. – Вот только не надо гонять понты! Я не знаю, к чему причалила ваша посудина, но, точно скажу, отсюда до твоей Минской хибары можно дойти пешком.

– Наберись терпения, мы все узнаем.

– Кто бы там ни был, через сутки иду на контакт без предупреждения. Через двое – иду без предупреждения на таран. А сейчас дай мне выспаться.

Миша все равно не заснул, только издергался. Он принял снотворное, впал в сомнамбулическое состояние, которое покинуло его без малейших попыток перейти в сон. Он уступил мне матрас, на котором я дважды показала ему пример, как нужно засыпать в нервозной обстановке. И дважды этот пример его не вдохновил. Нами заинтересовались, когда Миша исчерпал ультиматумы и готов был признать себя заложником. Все произошло, когда я сдала вахту и опять приняла снотворное с надеждой проснуться в раю.

– Вставай, – услышала я над собой голос Сириуса и поняла, что произошло событие.

Экипаж возбужденно толпился у трапа. Вид у Сириуса был озадаченно-растерянный.

– Кто здесь был? – спросила я. – Что в капсуле?

– В какой капсуле? – удивился Миша. – Матушка, проснись! Трап угнали!

– Как угнали?

– Украли, – уточнил Сириус.

– Угнали или украли?

– Был трап – и нет трапа, – объяснил Миша. – Это кража или угон?

– Ждем, – объявил Сириус, и занял позицию напротив двери, чтобы первым встретить пришельцев.

Гости не торопились. Спустя час это выглядело невежливо. Сириус принес табурет и устроился на прежнем месте сидя. Остальные встречающие по-простецки расселись на полу.

– Может, корабельные смылись? – предположил Миша. – Мы их достали и они того…

Джон не торопился опровергать догадку.

– Пусть хоть трап отдадут.

Трап не вернулся. Ожидания надоели всем. Народ стал разбредаться по сегментам, только Сириус стоически возвышался на табурете, но вскоре сдался и он.

Следующее событие произошло, когда мне снова удалось заснуть.

Пробуждение было подобно кошмару. В коридоре стоял шум и гвалт, Миша с Сириусом ругались у пустого капсульного отсека, кричали друг на друга, пытаясь найти виноватого. Джон с загадочной улыбкой зашел ко мне.

– Что? – спросила я.

– Миша видел привидение. Сириус видел привидение… А я не видел.

– Почему?

– Потому, что оно не привидение, – развел руками Джон.

– Миша! – крикнула я, и в коридоре наступила странная тишина.

Мишина физиономия появилась в дверной арке и улыбнулась также хитро и загадочно, как только что улыбался Джон.

– С прибытием на Флио! – сказал Миша.

– Давайте-ка, не темните. Что случилось?

– Это мы-то темним? – удивился он. – Это ты давай рассказывай… – Миша вошел в комнату. За ним вошел Сириус. У меня возникло ощущение, что я в кольце вражеских войск. – Рассказывай, рассказывай… Что за существо дамского пола носится сегодня по кораблю? Такое наглое, такое шустрое, что мы рассмотреть не успели. – Улыбка вдруг исчезла с его лица и тон стал неожиданно официальным. – Сколько детей вы наделали с Птицеловом, признавайся?!

– Мы? – испугалась я.

– Ну-ка, хлопцы… – распорядился Миша. – Дайте-ка нам с мамой посовещаться.

Джон с Сириусом неохотно покинули комнату.

– Ну не я же!

– Не знаю…

– Сбилась со счета? Или не считала? Он делал тебе детей, а ты цветочки нюхала на лужайке? Сейчас же признавайся! Никто не мог зайти на борт без кода, кроме твоих засранцев! Я хочу знать, сколько их?

– Миша! Я бы даже постеснялась спросить…

– Нет, вы посмотрите на суперскромность! Стыдно спросить, сколько у нее детей!

– Не пугай меня так!

– Знаешь, красотка, уж насколько я был хорош, и то с тобой не ровняться. Чем ближе к Флио, тем чаще я спотыкаюсь об твоих…

– Это не мои!.. – в отчаянии закричала я.

– Ну, погоди! В следующий раз я ее поймаю.

– Миша, вдруг это я сама двадцать лет назад?!

Миша сел рядом со мной на матрасе и грустно покачал головой.

– Какой фантаст пропадает, – сказал он.

– Не смейся, я вполне серьезно!

– Вай, хабиби, какой фантаст! Стругацкие отдыхают…

– Делай, что хочешь, – рассердилась я. – Только имей в виду, корабль ведет себя странно. Не так, как другие нормальные корабли.

– Станислав Лэм, – задумчиво произнес Миша, – уволился на пенсию…

– Можешь не верить. На корабле происходит что-то не то.

– Если эта нахалка не вернет трап…

– Тогда что? Что ты ей сделаешь?

– Ой… – вздохнул Миша. – Сколько раз зарекался, не работать с женщинами. И вот результат!

– Миша, послушай меня…

– Нет, ты меня послушай. Мало того, что женщины всегда создают проблемы, теперь эти проблемы размножаются сами собой.

В следующий раз существо появилось на корабле, когда ловцы привидений расслабились за бутылочкой. Они полагали, что вечер по московскому времени соответствует общевселенскому, и на ночь глядя на корабле ничего произойти не может. Мужики утомились ждать, решили снять стресс и не послушали Джона, который предупреждал, что вероятность посещений подобного рода усиливается многократно именно в момент расслабления. Мише и Сириусу с пьяных глаз померещилось юное длинноволосое создание, которое на секунду застыло у порога, пронеслось сквозняком по коридору и исчезло вместе с трапом.

– Поймал, да? – злорадствовала я.

– Двадцать лет назад у тебя не было таких длинных волос, – заметил Миша. – И дерюга, в которой ты носилась по Хартии, выглядела иначе. Нет, ты меня не путай, признавайся, сколько у тебя детей?

Мне не посчастливилось увидеть загадочное создание. У тех, кто видел, сложилось единое мнение: девушка на меня похожа. Она что-то искала, вероятнее всего, не нашла, потому что испугалась Мишиной небритой рожи, и правильно сделала. Миша, хоть и не являлся «преподом» мехмата, тем не менее, представлял опасность для юных легкомысленных особ. А, коль скоро, наша гостья не нашла того, что искала, стало быть, придет еще раз.

Пьянству на корабле был положен конец. Точнее, введен мораторий до наступления ясности. Мужики побрились и приоделись, ввели круглосуточное дежурство у трапа. Стратегию Миша разработал лично: он поставил у двери багажный футляр, сел в него и просверлил дыру для наблюдения.

– Как только существо, ничего не подозревая, отойдет от трапа на несколько шагов, – объяснил он, – я сразу отрежу ей путь обратно, – объяснил и засел на дежурство.

Через час из футляра донесся раскатистый Мишин храп, резонируемый эхом пустого коридора.

– Михаил Борисович, – Сириус постучал по крышке.

Храп прекратился.

«Так нельзя», – решили мы и стали дежурить по двое, по трое, чтобы снизить вероятность прокола, и, если не поймать существо, то хотя бы вернуть себе транспорт.

– В крайнем случае, я отстегну «ходок» от «Марсиона», – утешал нас Миша, – и прогуляюсь по окрестностям.

– Ни в коем случае, – возражал Сир. – Это может быть воспринято как агрессия. Мы здесь совсем с другой миссией.

– Может, ты знаешь, где мы?

– Знаю. И вы знаете, Михаил Борисович.

– Думаешь, флионеры испугаются «Марсиона»? Скорее, обхохочутся.

– Не будем торопить события.

– Что-то я давно не наблюдал событий.

– Подождем, – постановил Имо.

Все умолкли и стали ждать. Даже корабельные. Джон рассказывал, что в отсутствии часового на посту, один из них забирается в футляр и прикидывается спящим, другой подходит и стучит ему кулаком по голове. Именно по голове, потому что кулак слэпа проходит сквозь коробку.

Гостья появилась на борту опять не в мое дежурство. Приблизилась бесшумно. Шатер волос навис над моим лицом, палец коснулся века и бесцеремонно приподнял его.

– Проснись, – услышала я, – а то я тебя ущипну.

Я проснулась и девушка отпрянула. Абсолютно нагая. На вид не больше шестнадцати. Ничем не похожая на флионерскую расу. По всем признакам – активная фаза привидения.

– Я Айра, – сказала девушка, тыча в себя мизинцем. – И ты Айра. Я то же, что и ты. Узнала меня?

Шли секунды, привидение не растворялась. Ее волосы пахли сухой травой из гнезда флиона. На меня она была похожа еще меньше, чем на флионерку.

– Не узнала, – догадалась Айра, – а я так тебя ждала, так встречала. Я думала, ты никогда не приедешь.

– Что ты делаешь на борту?

– Тебя бужу.

– Зачем?

– Хочу тебя похитить на Флио.

– Його тебя прислал? Його жив?

– Умер. Я хочу похитить тебя для себя.

– Разве умер? – не поверила я, видя, с какой радостью она произнесла это слово.

– Давно умер, – сказала она, – а я живу, жду тебя, а ты не едешь.

– Как он умер?

– Никак. Просто умер, – с раздражением сказала она. – Сидит как дурак на горе и только смотрит в небо.

– Мертвый сидит?

– До ужаса мертвый.

– До ужаса мертвый Його сидит на горе и смотрит в небо, – подытожила я и стала одеваться. – Это то, что надо! Именно это я мечтала услышать! Ты проводишь меня к той горе, чтобы я смогла своими глазами убедиться.

Айра умоляюще посмотрела на меня.

– Нет. Кроме меня, его никто не может увидеть. Он умер для космоса, значит и для тебя тоже умер, а ты… – она приблизилась к зеркалу и застыла, увидев свое отражение рядом с моим.

Никакого сходства в этих двух отражениях не присутствовало. Мы были похожи, как тетка с племянницей. Она мне не напомнила даже детскую фотографию. У меня в жизни не было таких пушистых ресниц, невинных глаз, а также румяных щек и не сходящего с лица постоянного выражения счастья. Пожалуй, похожи мы были только ростом и то относительно. «Она не может быть моим клоном, – решила я. – Його опять напутал. Она похожа на меня как очень дальний, самый дальний родственник, который приехал поселиться в моей квартире».

– Видишь, мы совсем одинаковые, – заявила Айра. – Только ты старая, а я – новая. Иди со мной. Тебе понравится.

– В таком виде я никуда с тобой не пойду. Сейчас же надень халат. С ума сошла, подруга! Полный корабль мужиков! И, дай-ка я тебя расчешу…

Айра не сопротивлялась. К тому же она впервые в жизни видела зеркало и расческу. Я же нашла в ее волосах всю флору и фауну родной планеты. По крайней мере, вычесала оттуда гербарий и дохлое насекомое, что окончательно развеяло сомнения. Мы у Флио.

– Його не учил тебя следить за собой? – спросила я. – Это надо же быть таким мертвым, чтобы ни разу не причесать ребенка. Сейчас ты отправишься к нему и передашь следующее…

– Нет, мы пойдем вместе! Я знаю, где тебя спрятать. Нам будет ужасно хорошо!

– Послушай, ужасная Айра! Ты передашь Його, что мы здесь. Что, если он немедленно не воскреснет, другого шанса увидеть сына я ему не дам.

– Мой сын? – удивилась девочка. – Ты привезла маленького Имо?

– Да, но отнюдь не маленького и совершенно не твоего. Не говоря о том, что не я его везла сюда, а скорее он вез меня.

– Имо! – воскликнула Айра, кинулась мне на шею и стиснула в объятиях так, что я поняла: девушка управляет флионами. Может быть, мелкими и простыми. Только если бы я в свое время обладала той же силой рук, ни за что бы не опозорилась в реаплане. Во всяком случае, не опозорилась бы так сильно.

– Как я ждала! – обрадовалась она. – Как я рада, что ты вернулась! – и пустилась по коридору на поиски Имо.

Посторонние рожи шарахнулись с ее пути. Имо, разумеется, спал, но Айра узнала его.

– Сыночек, – сказала она и припала щекой к мускулистой спине, – маленький, так вырос…

«Ну и сюрприз будет сыночку, если проснется», – думала я, но Айра не знала заветного слова. Сыночек продолжал спать. Он честно отдежурил смену и не имел причин бодрствовать дополнительно. С большим усилием мне удалось оттащить от него юную мамочку.

– Ты поняла, что надо сказать Його?

Девчонка упиралась. Она была гораздо сильнее меня, никто из мужчин не спешил на помощь.

– Не пойду, – капризничала Айра.

– Еще как пойдешь!

– Нет! Я уйду, а вы улетите. Обещай, что ты не улетишь.

У трапа нас встретил Джон с тканиной в руках, которая, видимо, служила Айре утепляющей накидкой, но была сорвана при неудачной попытке задержания. Теперь, вместо того чтобы помогать, он виновато краснел.

– Я не хотел… – оправдывался Джон. – Я нечаянно…

Айра вырвала из его рук одежду и сунула ее мне.

– Носи, – сказала она. – Одень, тогда я поверю.

Я накинула тряпку на себя, и она снова исчезла вместе с трапом.

Миша с Сириусом тотчас высунулись из укрытий.

– Думаешь, вернется? – беспокоился Миша. – Точно вернется? Ты уверена?

Моя уверенность пошатнулась. На месте Птицелова я надавала бы ей по попе и посадила под домашний арест, но Айра вернулась тотчас же. Примчалась, запыхавшись, потеряв по дороге поясок халата и теперь… что он был на ней, что его не было – разницы не ощущалось. Девушка была взволнованна и металась, расталкивая остолбеневших мужчин.

– Где Имо?! Имо! Скорее сюда! Идем же, идем!

Имо подняли с матраса не разбуженным. Никто опомниться не успел, как они оба исчезли в капсуле. В следующий раз трап зашел на борт через месяц.

Может быть, спустя миллионы лет человечество придет к выводу, что природа индивида находится в противоречии с природой социума. Может быть, спустя миллионы лет оно поймет, почему. Сириус объяснил это сразу, только человечество не стало его слушать. Сириус рассудил так: человек и социум – есть порождения совершенно разных природ, не связанных между собой изначальным замыслом, ибо, сотворив Адама и Еву по своему подобию, Бог не предполагал тиражировать творение в миллиардах экземпляров на ограниченном участке пространства. Так же, как логика Вселенной, по своему начальному проекту, не предусматривала участия в своем бытии великого множества существ, наделенных способностью творить, вместо единого Бога. Теперь между человеком и человечеством идет непрерывный поиск разумного компромисса.

С тех пор, как я согласилась с этой идеей, поиск компромисса между мной и прочей разумной природой приобрел характер головоломки. Когда «стакан» отчалил, я была уверена, что убью всех. Когда я увидела восход солнца над Флио с низкой орбиты, идея мне показалась преждевременной. Наверно, я слишком соскучилась по рассветам и закатам.

«Стакан» завис над расщелиной, стал снижаться на серые острия скал. Гнездо флиона узнать было невозможно. Нельзя было догадаться, что это оно. Рельеф скалы изменился, лоза разрослась и накрыла каменную площадку, оставив лишь малый пятачок над пропастью для посадки космического транспорта, размером как раз под днище «стакана». Я так разволновалась, что забыла главное Мишино напутствие: «Держи связь! – предупреждал он. – Что бы ни случилось, каждую минуту будь на связи и рассказывай, что происходит. А если чего доброго сработает видео…»

Видеотранслятор флионеры отключили на верхней орбите. Они бы отключили и звук, но Миша перехитрил всех. Он использовал антикварный приемник, пользователи которого, по логике флионера, не то, что высадиться на чужую планету – не смогут оторваться от своей собственной. Местное карантинное поле оказалось не готово гасить вражеские частоты.