Текст книги "Бунт на «Кайне»"

Автор книги: Герман Вук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц)

– Благодарю вас, сэр, – сказал он Гортону и взбежал по трапу. Эхо его шагов гулко отдавалось в коридоре офицерского отсека. Гортон сидел тихо и ждал. Прошло секунд сорок пять, и он услышал, как в его каюте отчаянно зазвонил телефон. Залпом опрокинув чашку кофе, он вскочил со стула и поспешил в каюту капитана.

Квиг сидел за столом, все еще в мыльной пене. На полу валялся разорванный конверт. В правой руке он держал тонкий листок бумаги. Голова его совсем ушла в плечи, а левая рука, лежащая на колене, дрожала. Он искоса посмотрел на старпома и, молча протянув ему листок, отвернулся.

«22 октября. 13.00. Командиру „Кайна“. Явиться лично, повторяю, лично, чтобы доложить и представить письменный рапорт о причине провала операции офицеру оперативного отдела штаба командования».

Капитан поднялся и извлек из кармана брюк стальные шарики.

– Скажи честно, Берт, – выдавил он из себя, – что это все может значить?

Гортон удрученно пожал плечами.

– Провал! В официальной телеграмме! Хотел бы я знать, черт побери, почему он называет это провалом. И почему это я должен писать письменный рапорт? Разве не они мне приказали действовать по собственному усмотрению? Скажи мне откровенно, Берт, было ли что-нибудь такое, что я мог бы сделать, но не сделал? Может быть, я допустил какую-то ошибку, как ты считаешь?

Гортон молчал.

– Я буду тебе благодарен, если ты мне скажешь прямо, что было не так. Я ведь считаю тебя своим другом.

– Видите ли, сэр, – осторожно начал Гортон, про себя подумав, что командование, наверное, уже прослышало про обрыв буксирного троса. Подобные истории быстро распространяются на флоте. Но он боялся сказать об этом вслух, потому что Квигу еще самому предстояло признать, что это на самом деле случилось.

– Говори, Берт, не бойся меня обидеть.

– Единственное, что вы… что вы, сэр, может быть, переоценили трудности, связанные с попыткой взять на буксир мишень. Я видел, как это делается. В сороковом году мы были на стрельбах вместе с «Моултоном». Тогда тоже оборвался буксирный трос. Его восстановили за полчаса, без всякого напряга.

– Ясно. – Квиг поджал губы и, уставившись на шарики, помолчал. – Мистер Гортон, как вы можете объяснить, что вы не сообщили мне эту ценнейшую информацию тогда, когда она могла решительным образом повлиять на мой приказ?

В полном изумлении Гортон уставился на капитана.

– Может быть, вы думаете, что я возвожу на вас напраслину, мистер Гортон? Или думаете, что я должен был читать ваши мысли, чтобы узнать нужную информацию? А может быть, вы считаете, что помощник капитана не обязан давать своему командиру квалифицированные советы, когда он в них нуждается?

– Но, сэр, если вы помните, я как раз советовал вам разрешить мистеру Марику попробовать…

– А вы мне сказали, почему вы советуете так поступить?

– Нет, сэр, но…

– А почему вы не сказали?

– Сэр, я полагал, что когда вы сказали…

– Вы полагали! Он полагал! На флоте, Берт, не нужно ни черта «полагать». Ни черта! Вы «полагали», а я должен теперь писать рапорт в штаб командования! – Квиг ударил кулаком по столу и молча уставился в стену. – Допускаю, – сказал он немного погодя, – что от вас требовалось некоторое умственное усилие, чтобы осознать свой долг в этой ситуации и поделиться со мной всей этой информацией. Это была ваша прямая обязанность. В дальнейшем, если вы хотите, чтобы к вам относились не как к профессионалу, хотя я прежде всего ценю в вас именно профессиональные качества, я вам это легко устрою.

Квиг долго сидел в одной позе, покачивая головой. Тут же в полном ошеломлении стоял Гортон. Сердце его бешено колотилось.

– Хорошо, – сказал наконец капитан. – Похоже, что это не первый ваш промах, Берт, и, может быть, не последний. Однако хочу надеяться, что последний в качестве моего помощника. По-человечески вы мне симпатичны, но имейте в виду, я пишу должностные характеристики, основываясь только на профессиональных качествах. Вы свободны, Берт.

14. Квига вызывают на ковер

Вскоре после того как капитан Квиг отбыл в штаб командования силами обслуживания, Вилли Кейт пришел в каюту Кифера. Волосы его были взлохмачены, мальчишеское лицо напряженно.

– Извини, Том, я насчет рапорта о незаправленной рубашке Урбана. Что ты собираешься писать по этому поводу, черт возьми?

Кифер зевнул и расплылся в улыбке.

– Чего ты так волнуешься? Напиши что-нибудь. Какая разница? Кто это будет читать? Посмотри, что я написал. Вон там, на столе, под моими теннисными туфлями.

Вилли вытащил лист бумаги с напечатанным на машинке текстом:

РАПОРТ

о нарушении уставных правил ношения военной формы

сигнальщиком третьего класса Урбаном

1. 21 октября 1943 года подчиненный Урбан по недосмотру своего непосредственного начальника был одет не по форме.

2. Я, нижеподписавшийся вахтенный офицер, будучи непосредственным начальником сигнальщика Урбана, отвечаю за обеспечение соответствующего надзора за своими подчиненными. Из-за проявленной мною халатности этот надзор мною не был обеспечен.

3. Я глубоко сожалею, что не проявил должного радения в обеспечении соответствующего надзора за вверенным мне подчиненным.

4. Мною приняты меры, гарантирующие, что в дальнейшем подобные случаи не повторятся.

Томас Кифер.

Вилли покачал головой, выражая горестное восхищение.

– Ей-Богу, просто великолепно. Сколько же ты это писал? Я потею над своей объяснительной с самого утра.

– Неужели? – воскликнул Кифер. – А я сел за машинку и тут же настрочил. За каких-нибудь минуту-полторы. Тебе надо набить руку на морской прозе, Вилли. Вот, например, обрати внимание на грамматический оборот в пункте три. Если хочешь, чтобы твое письмо звучало официально, ты должен обязательно его использовать. Почаще вставляй слово «подчиненный» и повторяй фразы. Заметил, как здорово я это делаю? Это гипнотизирует, как басовая нота в фуге Баха.

– Вот бы мне переписать твой рапорт. Но он, наверное, сразу усечет…

– За каким чертом тебе переписывать? Хочешь, я напишу за тебя?

– Правда? – просиял Вилли. – Сам не знаю, что со мной случилось. Я думал, что ничего трудного в этом нет, но писать рапорт насчет Урбана и его незаправленной рубашки… Это просто отшибло у меня мозги.

– Он как раз этого и добивается, – сказал Кифер. – Заставляя тебя писать рапорт по каждому дурацкому поводу, он заставляет тебя хорошенько попотеть – а это все, что ему нужно. Заставить тебя попотеть. Письменный рапорт по своей сути – это важный документ. Поэтому писать рапорт о незаправленной рубахе – это настоящая пытка, и при этом еще надо умудриться не выглядеть наглецом или идиотом…

– Вот именно, – с готовностью поддержал его Вилли. – Почитай мои черновики. Они выглядят так, словно я разыгрываю его или издеваюсь над ним…

– Наш приятель большой любитель делать круги на воде, но не на того напал, и все потому, что я отменный писатель. А мне действительно нравится сочинять всякие морские бумаги. Как пианисту импровизировать на тему «Собачий вальс» или «Чижик-пыжик». Не падай духом, Вилли. Все равно Квиг – приятная перемена после Де Врисса с его вечным сарказмом, убийственным, как удар носорога. Квиг не такая сильная личность, как Де Врисс, который мог дать отпор любому. А посему он избирает тактику четырех. Она состоит в том, что он входит в свой официальный образ примерно так же, как это делает африканский колдун, когда залезает в деревянного идола и заставляет тебя общаться с ним через этот устрашающий образ. Типичная вещь на флоте. Именно для этого и существуют рапорты. Так что привыкай, сколько их еще будет…

– Прости, что я перебиваю, но когда ты сыграешь вторую импровизацию на тему «Собачьего вальса»? Он уже скоро придет.

– Ну что ж, – ухмыльнулся Кифер, – тащи сюда машинку Гортона.

Пожевывая мундштук огромной черной трубки, выбрасывающей клубы голубого дыма и редкие искры, капитан Грейс принял от капитана «Кайна» конверт и указал ему на желтый деревянный стул. Квиг, подтянутый и аккуратный, насколько это позволяла его похожая на луковицу фигура, облаченный в форму из габардина защитного цвета, сел и крепко обхватил колени руками.

Грейс вскрыл конверт японским ножом устрашающего вида и, вынув рапорт, положил его перед собой на столе. Надев очки в массивной черной оправе, он прочитал его, потом неторопливо снял очки и волосатой рукой отодвинул бумагу в сторону. Он еще раз выпустил из зловеще шипящей трубки целое вулканическое облако.

– Никуда не годится, – сказал он, глядя Квигу прямо в лицо. Нижняя губа капитана задергалась:

– Могу я спросить, почему, сэр?

– Потому, что в нем нет ничего, чего бы я уже не знал, и потому, что он не объясняет ничего из того, что должно быть объяснено.

Сам не замечая этого, Квиг начал перебирать пальцами невидимые шарики.

– Насколько я понимаю, – продолжал Грейс, – вы делите вину между своим помощником, старшим лейтенантом, помощником боцмана и своим предшественником, капитаном Де Вриссом.

– Сэр, всю ответственность за случившееся я беру на себя, – поспешно сказал Квиг. – Я прекрасно понимаю, что ошибки подчиненных не снимают вины с офицера, а скорее характеризуют его как руководителя. Что же касается моего предшественника, то мне хорошо известно, что корабль в течение долгого времени находился на переднем крае, и никаких жалоб и претензий к кораблю у меня нет, но факты говорят сами за себя, состояние боевой подготовки оставляет желать лучшего, но я уже принял некоторые меры, которые должны вскоре исправить положение, поэтому…

– Почему вы не отбуксировали мишень?

– Сэр, как я уже изложил в своем рапорте, первый помощник боцмана, видимо, не имел ясного представления о том, как это делается, то же самое можно сказать об офицерском составе, который также имел об этом весьма смутное представление, действовал очень неуверенно и не сумел дать мне точную информацию, ну а капитан в какой-то степени вынужден полагаться на своих подчиненных, это неизбежно. И я решил, что «Кайну» важнее возвратиться на базу для того, чтобы получить какое-то, может быть, более важное задание, чем тратить бог знает сколько времени на бесполезные и сложные маневры. Если это решение было ошибочным, я очень сожалею, но таково было мое решение.

– Что за вздор вы несете! Здесь нет ничего сложного, – раздраженно воскликнул Грейс. – Это можно сделать за полчаса. Здешние тральщики делали это миллион раз. Эти чертовы мишени стоят прорву денег. Бог знает, где она теперь. Буксир, который мы выслали на поиски, не может ее найти.

– Но буксиром командую не я, – сказал Квиг с хитрой усмешкой, посмотрев на свои руки.

Глаза Грейса сузились. Он всматривался в Квига так, словно плохое освещение мешало ему хорошенько его разглядеть. Постучав трубкой по заскорузлой ладони, он высыпал пепел в массивную стеклянную пепельницу.

– Видите ли, капитан, – сказал он уже более спокойным тоном, – я понимаю, что вы должны чувствовать, впервые получив в свое командование корабль. Вы больше всего боитесь наделать ошибок. И это естественно. По себе знаю. Однако я делал ошибки и расплачивался за них и постепенно стал неплохим офицером. Давайте будем друг с другом откровенны, Квиг, ради вашего корабля и, я бы сказал, ради вашей будущей карьеры. Забудьте о том, что это официальный разговор. Все это останется между нами.

Квиг все больше втягивал голову в плечи, недоверчиво разглядывая Грейса исподлобья.

– Между нами говоря, – сказал Грейс, – вы не стали буксировать мишень просто потому, что не знали, что нужно делать в такой ситуации. Не так ли?

Квиг глубоко и не спеша затянулся.

– Если это так, – продолжал Грейс отеческим тоном, – черт побери, так и скажите, и забудем об этом случае. Если это так, я могу понять и забыть. Это была ошибка, ошибка, сделанная по неопытности и от волнения. На флоте нет человека, который бы никогда не ошибался…

Решительно тряхнув головой, Квиг потянулся к пепельнице и погасил сигарету.

– Нет, капитан, уверяю вас, я чрезвычайно ценю все, что вы говорите, но я не настолько глуп, чтобы лгать старшему по званию, и уверяю вас, что моя первая версия того, что произошло, абсолютно верна. Я не думаю, что до сих пор, как капитан «Кайна», я допускал здесь какие-либо ошибки, я не собираюсь допускать их и впредь, но, зная уровень подготовки офицеров и команды корабля, я собираюсь, как я уже сказал, стать в десять раз строже и работать в десять раз упорнее, пока не наведу на судне порядок, в чем, я уверен, вы очень скоро убедитесь.

– Ну что ж, прекрасно, коммандер Квиг. – Грейс встал, но, увидев, что Квиг собирается последовать его примеру, добавил: – Сидите, сидите.

Он подошел к полке на стене, снял оттуда круглую металлическую коробку с дорогим английским табаком и снова набил трубку. Зажигая трубку толстой деревянной спичкой, он с любопытством рассматривал капитана «Кайна», который продолжал перекатывать между пальцами невидимые шарики.

– Капитан Квиг, – спросил он вдруг, попыхивая трубкой, – что там насчет бракованного троса, который лопнул? На какой угол перекладывался руль, когда вы делали разворот?

Квиг склонил голову набок и недоверчиво посмотрел на Грейса.

– Естественно, я пользовался стандартным положением руля, сэр. Я никогда не превышаю угла обычного положения руля, когда буксирую мишень. В этом вы можете убедиться, просмотрев мои судовые журналы…

– Я не об этом. – Грейс снова сел и наклонился вперед, размахивая перед Квигом дымящейся трубкой. – На сколько градусов вы повернули? На 20? 60? Или вы развернулись на все 180?

Стиснув подлокотники кресла, так что побелели костяшки пальцев, капитан «Кайна» произнес:

– Я должен проверить это по своим журналам, сэр, но я не понимаю, какая разница, на сколько градусов, если…

– А не получилось ли так, Квиг, что вы сделали полную циркуляцию и перерезали собственный буксирный трос?

Квиг даже рот раскрыл от удивления. Он еще несколько раз закрывал и открывал рот и, наконец, заикаясь и еле сдерживая гнев, тихо произнес:

– Капитан Грейс, соблюдая субординацию, я, однако, вынужден сказать, что не принимаю вопроса и рассматриваю его как личное оскорбление.

Суровость Грейса была несколько поколеблена таким ответом.

– Я не собирался оскорблять вас, капитан, – сказал он, не глядя на Квига. – Есть вопросы, которые куда неприятнее задавать, чем отвечать на них… Ну так было это или не было?

– Если бы это произошло, я бы сам лично отдал себя под трибунал.

Грейс пристально посмотрел на Квига.

– Должен сказать, капитан, что у вас на судне есть немало болтунов. Слухи о происшедшем дошли до нас сегодня утром. Я редко верю сплетням. Но в данном случае это дошло и до адмирала, и, принимая во внимание еще некоторые другие ваши действия, которые его серьезно обеспокоили, он, как бы это сказать, приказал мне задать вам этот вопрос. И я думаю, что могу положиться на ваше слово морского офицера, что этого все-таки не было…

– Могу ли я узнать, сэр, – не очень уверенно начал Квиг, – какие у адмирала ко мне претензии?

– Послушайте, черт возьми, не успели вы взяться за дело, вас тут же угораздило посадить судно на мель. Конечно, с кем не бывает. Но вы решаете замолчать этот факт, а когда, наконец, по нашей просьбе вы представляете рапорт, то оказывается, что это не рапорт, а совершеннейшая галиматья. Как еще можно назвать то, что вы вчера нам прислали? «Ой, я потерял мишень! Умоляю командование силами обслуживания Тихоокеанского флота сказать, что мне теперь делать?» Адмирала это просто взорвало. И не потому, что вы потеряли мишень, а потому, что вы не смогли принять решение, которое очевидно даже простому матросу. Если капитан не может принимать решения и брать на себя ответственность, в чем же тогда состоят его обязанности?

Верхняя губа Квига непроизвольно поползла вверх, открывая зубы в натянутой полуулыбке.

– С вашего позволения, сэр, должен сказать, что я оценил обстановку и, исходя из этого, принял решение. Затем, принимая во внимание стоимость мишени, о которой вы только что упомянули, и все остальное, я принял другое решение, которое состояло в том, что о случившемся следует доложить командованию. Что же касается обстоятельного рапорта об этом, то я не собирался увиливать, сэр, я просто не хотел тревожить командование депешей по такому пустяковому поводу. Мне кажется, что в одном случае меня упрекают в том, что я беспокою командование, а в другом – что я его не побеспокоил. Позволю себе заметить, сэр, что адмирал должен сам решать, какую политику он предпочитает.

Опущенное лицо Квига победно засветилось.

Грейс провел рукой по седеющим волосам и, после очень долгой паузы, произнес:

– Капитан, вы действительно не видите разницы между этими двумя ситуациями?

– Совершенно очевидно, что они разные. Но по существу совершенно одинаковые: и в том, и в другом случае нужно было посоветоваться с командованием. Но, как я уже сказал, сэр, что бы ни произошло, ответственность за все я беру на себя, даже если придется идти под трибунал…

– Никто не говорит о трибунале, – покачал головой Грейс с выражением обиды и недоумения на лице. Он встал, движением руки дав знак Квигу оставаться на месте, и несколько раз прошелся по маленькому кабинету, оставляя за собой спирали сизого дыма. Он подошел к столу и присел на его угол:

– Видите ли, Квиг, я собираюсь задать вам несколько прямых вопросов, как говорится, не для протокола. Обещаю, что ваши ответы, если вы этого не желаете, не выйдут за стены этой комнаты. Со своей стороны, я очень хочу услышать от вас столь же прямые ответы. – И он дружелюбно, изучающе посмотрел Квигу в глаза.

Хотя капитан «Кайна» улыбнулся, взгляд его оставался непроницаемым и ничего не выражал.

– Сэр, во время нашего разговора я все время старался отвечать прямо и откровенно и сейчас, разумеется, тоже буду отвечать прямо и откровенно…

– Прекрасно. Итак, вопрос первый. Как вы считаете, способен ли к выполнению боевых заданий ваш корабль при нынешнем уровне его боевой подготовки и подготовки личного состава?

– Когда дело касается будущего, вряд ли кто может определенно сказать «да» или «нет». Но я, со своей стороны, могу только сказать, что, располагая даже такими ограниченными возможностями, я сделаю все, что в моих силах, чтобы выполнить любые задания, в том числе боевые.

– Скажите, как вы смотрите, если Управление личного состава даст вам другое назначение?

Квиг криво улыбнулся.

– Сэр, я полагаю, что на такой вопрос едва ли кому-то захотелось бы отвечать, даже адмиралу.

– Пожалуй, – сказал Грейс и в полном молчании стал мерить шагами свой кабинет.

– Капитан Квиг, – начал он, – я полагаю, что есть возможность перевести вас на другое место в Соединенных Штатах, и это… – добавил он поспешно, – никак не будет связано с тем, что произошло на «Кайне». Этот перевод – единственный способ исправить ошибочное и несправедливое решение назначить вас на тральщик. Кроме того, как вы сами понимаете, вы не так молоды для этой должности. Хотя мне известно, что эскадра пополняется сейчас командным составом из числа резервистов – лейтенант-коммандеров и даже лейтенантов…

Хмуро глядя перед собой и заметно побледнев, Квиг с трудом произнес:

– Интересно, как это будет выглядеть в моем личном деле, сэр. Освобожден от обязанностей через месяц после назначения на должность капитана корабля?

– Я думаю, что могу гарантировать вам хорошую характеристику, которая рассеет всякие сомнения на сей счет…

Неожиданно опустив левую руку в карман, Квиг извлек оттуда два стальных шарика.

– Не поймите меня превратно, сэр. Я не говорю, что должность командующего офицера на «Кайне» самое лучшее назначение, какое когда-либо получал офицер, или что я достоин именно такого назначения. Но это назначение я уже получил. Я не претендую на то, чтобы считать себя самым умным и самым удачливым офицером на флоте, я никогда и ни в чем не был первым в своем классе, никогда не получал особенно высоких оценок, но могу с уверенностью сказать, что я, сэр, один из самых упорных. Мне приходилось ломать мозги над заданиями куда более сложными, чем это. Да, я не искал популярности, я брюзжал и придирался, ругался и запугивал, пока не добивался того, чтобы все было так, как я считал нужным, а это значит, чтобы все делалось по уставу. Я – человек, живущий по уставу. «Кайну» еще далеко до того, каким бы я хотел его видеть, но это отнюдь не означает, что я намерен сдавать позиции и отсиживаться в теплом местечке на берегу. Благодарю покорно, капитан Грейс. – Он несколько секунд молча смотрел на офицера оперативного штаба, а потом вновь продолжил свою пламенную речь, обращенную к невидимой аудитории. – Я – капитан «Кайна» и намерен им оставаться, а пока это так, «Кайн» либо выполнит любые задания, либо пойдет ко дну, пытаясь это сделать. Даю вам слово, сэр, что если упорство и твердость, неустанная бдительность и надзор со стороны командира хоть чего-нибудь значат, «Кайн» выполнит любое боевое задание. А я смогу соответствовать той характеристике, которую мне дадут, сэр, когда мой долг на этом посту будет выполнен. Это все, что я хотел сказать.

Грейс откинулся назад и заложил руки за спинку стула. Он с легкой усмешкой смотрел на Квига и медленно кивал головой.

– Профессиональная гордость и чувство долга, что вам в равной степени присущи, могут далеко продвинуть офицера по служебной лестнице. – Он встал и протянул Квигу руку. – Я думаю, что каждый из нас сказал все, что хотел. Я принимаю ваш рапорт. Что же касается ошибок, которые вы совершили, или неудачных стечений обстоятельств, как вы предпочитаете их называть, то, как говорится, первый блин комом… Вы знаете, Квиг, – продолжал он, постукивая трубкой по стеклянной пепельнице, – у нас имеется масса всяческих инструкций из Военной академии, касающихся уровня профессиональной подготовки морского офицера, которые абсолютно исключают в их работе какие бы то ни было ошибки. Так вот, я иногда думаю, а не слишком ли они в этом перестарались?

Квиг вопросительно посмотрел на офицера оперативного штаба. Тот засмеялся.

– Что, звучит как крамола? Я только хотел сказать, что видел здесь столько впустую потраченных усилий, изведенных понапрасну чернил и пустой болтовни, с помощью которых иные стараются подогнать простую случайную ошибку под эту модель совершенства уже после того, как ошибка совершена. А может, я просто старею, и мне уже не под силу соблюдать все правила игры, или, может, еще что-нибудь? – Он пожал плечами. – На вашем месте, капитан, я бы меньше волновался о том, как бы не наделать ошибок, и больше думал, как в конкретных обстоятельствах принять наиболее разумное и правильное решение.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Квиг. – Я всегда старался принимать только разумные и правильные решения, и, учитывая ваш добрый совет, я удвою свои усилия в этом направлении.

Сев в автобус, капитан «Кайна» вернулся в гавань, где стоял его корабль. Он вышел из автобуса вместе с толпой портовых рабочих и поэтому его заметили на тральщике лишь тогда, когда он уже поднимался по трапу. Как назло, вахтенный у трапа старшина Стилуэлл, опершись о рабочий стол вахтенного офицера, листал книжку комиксов, которую он от нечего делать подобрал где-то на палубе. И хотя стоящий у трапа рассыльный успел во все горло крикнуть: «На палубе, смирно!» – а Стилуэлл, успев повернуться лицом к капитану, застыл в напряженном ожидании, отдавая честь, Квиг все заметил.

Сохраняя полную невозмутимость, Квиг ответил на приветствие, взяв под козырек.

– Где вахтенный офицер? – спросил он.

– Энсин Хардинг на баке, сэр, – отрывисто отрапортовал Стилуэлл, – проверяет носовые швартовы, сэр.

– Что ж, прекрасно. Рассыльный, попросите энсина Хардинга подняться на ют.

На палубе воцарилась тишина: старшина Стилуэлл стоял по-прежнему вытянувшись по стойке «смирно», капитан курил и с любопытством оглядывал палубу. Матросы, шедшие по проходу, беспечно насвистывая и напевая, внезапно умолкали и либо спешили скрыться, отпрянув в сумрак коридора, либо продолжали идти дальше, на ходу поправляя шапочки и отводя взгляд в сторону. Наконец в проходе правого борта показался Хардинг. Оба взяли под козырек.

– Мистер Хардинг, – начал Квиг, – известно ли вам, что ваш старшина, несущий вахту у трапа, читал?

Совершенно потрясенный этим известием, энсин повернулся к орудийному старшине.

– Это правда, Стилуэлл?

– Конечно, правда! – яростно рявкнул Квиг. – Или, по-вашему, я лгу, сэр?

В полном смятении дежурный офицер отрицательно замотал головой.

– Я не имел в виду…

– Мистер Хардинг, известно ли вам, что он читал, находясь на вахте?

– Нет, сэр.

– Прекрасно, а почему?

– Сэр, носовой швартов оказался ненадежным, и я…

– Я не спрашиваю, какие у вас оправдания, мистер Хардинг. У дежурного офицера не может быть никаких оправданий. Он отвечает за все, что случается во время его дежурства, за каждую мелочь, вы меня слышите?

Квиг кричал так, что матросы, работающие на камбузе и на юте, подняли головы.

– Сейчас же вызовите своего сменщика, мистер Хардинг, и доложите старшему дежурному офицеру, что вы исключаетесь из списка офицеров, несущих вахту, до тех пор, пока не приобретете некоторое, хотя бы самое смутное представление об обязанностях и ответственности дежурного по кораблю. Ясно?

– Есть, сэр! – хрипло ответил Хардинг.

– Что же касается этого молодого человека, – продолжал Квиг, указывая большим пальцем на Стилуэлла, – вы занесете его в список штрафников, и мы посмотрим, сумеют ли шесть месяцев без увольнения на берег отучить его читать на вахте и послужит ли это уроком для всего экипажа, или кому-то еще понадобится такое же наказание… Вольно.

Квиг ушел с юта и спустился к себе в каюту. На столе у него лежали два рапорта о незаправленной рубахе Урбана. Швырнув фуражку на кровать, сняв китель и ослабив узел галстука, он плюхнулся в плетеное кресло и наскоро прочитал рапорты, перекатывая в кулаке стальные шарики. Потом он нажал кнопку звонка и снял трубку с висящего над столом рычага.

– Поручите рассыльному у трапа найти лейтенанта Кифера и передать ему, чтобы он явился ко мне.

Через несколько минут в дверь постучали. Квиг, который сидел, подперев голову руками, взял со стола рапорт Кифера, открыл его на второй странице и крикнул через плечо:

– Войдите!

В каюту вошел начальник связи Кифер и закрыл за собой дверь:

– Вызывали, сэр? – обратился он к капитану, сидящему к нему спиной.

Квиг утвердительно хмыкнул и зашелестел страницами. Положив локти на переборку и таким образом удобно подперев свое длинное и худое тело, Кифер ждал. На губах его играла снисходительная улыбка. Капитан бросил рапорт на стол и тыльной стороной руки отодвинул его в сторону.

– Никуда не годится!

– Вот как! – воскликнул начальник связи. – Могу я спросить почему, сэр?

Однако в тоне, каким был задан вопрос, прозвучало чуть больше положенной доли аристократической насмешки. Квиг метнул на него быстрый взгляд.

– Извольте стоять смирно, мистер Кифер, когда разговариваете со старшим по чину!

Кифер медленно выпрямился, но тень улыбки, так раздражавшей капитана, все еще блуждала на его губах.

– Прошу прощения, сэр.

– Заберите это, – сказал Квиг, презрительно указывая на рапорт большим пальцем. – Перепишите и представьте до 16.00.

– Есть, сэр. Если позволите, могу я узнать, что именно в нем не так?

– Он ничего не говорит мне о том, чего бы я уже не знал, и не объясняет ничего из того, что должно быть объяснено.

– Виноват, сэр. Боюсь, что я не понял того, что вы сказали.

– Что ж. – Квиг взял со стола рапорт, который Кифер отбарабанил на машинке для Вилли Кейта, и потряс им в воздухе. – В таком случае, Кифер, я бы посоветовал вам обратиться за помощью к вашему помощнику, энсину Кейту. Как ни странно, он мог бы многому научить вас по части написания рапортов. Его рапорт по тому же вопросу составлен отлично.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Кифер. – Я бесконечно счастлив узнать, что у меня в подразделении есть такие таланты.

Квиг улыбнулся, решив, по всей вероятности, что нанес самолюбию Кифера сокрушительный удар. Он еще раз утвердительно кивнул головой и произнес:

– Кстати, Том, я думаю, вам следует взять этот рапорт Кейта и хорошенько его изучить. Постарайтесь понять, почему Вилли написал прекрасный рапорт, тогда как у вас совершеннейшая галиматья.

Вернувшись в свою каюту, Кифер гигантскими обезьяньими прыжками проскакал по ней и несколько раз яростно потер тем и другим рапортом свой зад. Потом упал на койку, уткнулся лицом в подушку, весь сотрясаясь от еле сдерживаемого смеха.

В кабинете, обшитом деревянными панелями и устланном зеленым ковром, у тяжелого адмиральского стола стоял капитан Грейс.

– Было бы лучше, если прежде, чем принять этот рапорт, вы бы дали посмотреть его мне, – ворчал худой, дряхлеющий человечек с пронзительными голубыми глазами.

– Виноват, адмирал.

– Ну ничего. Каково ваше впечатление от этого Квига? Это главное.

Грейс какое-то время легонько барабанил пальцами по столу.

– Боюсь, он с причудами, сэр. Мне кажется, он достаточно старателен и, вероятно, достаточно тверд, но он один из тех, кто считает себя всегда правым, как бы неправ он ни был. У него всегда найдется веский аргумент, чтобы защитить себя. В общем, он умом не блещет. Один из самых посредственных в своем классе. Я навел справки.

– А что с тросом? Что там все-таки произошло? Перерезал он его или нет?

Грейс с сомнением покачал головой.

– Да, странная история. Он страшно обиделся, когда я спросил его об этом, и, кажется, совершенно искренне. И я в какой-то степени вынужден был поверить его слову. Для того чтобы установить, как все было на самом деле, сэр, пришлось бы провести целое расследование, и я не знаю…

– Какого черта! Мы не можем создавать следственных комиссий для проверки всяких слухов и сплетен. Но этот капитан как-то не внушает мне доверия, Грейс. Слишком много сомнительных случайностей за такое короткое время. Как вы думаете, не следует ли мне рекомендовать Управлению личного состава освободить его от этой должности?

– Нет, сэр, – быстро ответил Грейс. – Если быть до конца справедливым, он не сделал ничего такого, что дало бы основание для этого. Все, что произошло до сих пор, можно объяснить тем нервным напряжением, с которым он выполнял свое первое задание.

– Ну что же… А теперь взгляните-ка на это. Главнокомандующий Тихоокеанским флотом хочет, чтобы я срочно послал два эсминца-тральщика в Штаты для капитального ремонта и установки новых радаров, – сказал адмирал. – Как вы смотрите на то, чтобы послать «Кайн»?

– Положительно, сэр. Он находится в составе действующего флота уже двадцать два месяца…

– Ну и отлично. Подготовьте бумагу об отправке «Кайна». Пусть теперь этот Квиг откалывает свои номера где-нибудь в другом месте.