Текст книги "Бунт на «Кайне»"

Автор книги: Герман Вук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 42 страниц)

8. Капитан Де Врисс

После обеда Вилли намеревался поспать. Он жаждал сна каждой клеточкой тела. Но этому не суждено было сбыться. Сразу после кофе их с Хардингом захомутал овощ с человеческим лицом, лейтенант Кармоди.

– Капитан Де Врисс приказал мне познакомить вас с кораблем. Вроде экскурсии. Идемте.

В течение трех часов он таскал их вверх-вниз по трапам, шатким мосткам, гонял сквозь узкие люки. Они попадали то в жару машинного отделения, то в сырой и липкий холод трюмов, топали по лужам, оскальзывались на машинном масле, цеплялись за какие-то железки. Вилли видел все сквозь красноватую пелену усталости. Смутно запомнилась череда темных нор, заполненных барахлом, механизмами, койками, и у каждой норы был свой особый запах – плесени, бензина, краски, раскаленного металла. Дотошность Кармоди стала понятна, когда он упомянул, что окончил Морскую академию в Аннаполисе в 1943 году, единственный кадровый офицер на борту, не считая капитана и старшего помощника. Кармоди был узкоплеч, с ввалившимися щеками, маленькими лисьими глазками и крошечными усиками. Он был чрезвычайно скуп на объяснения. «Это главная кочегарка, – говорил он. – Вопросы есть?» Хардинг тоже еле тащился, ни он, ни Вилли не стремились продлить экскурсию. Они ковыляли за Кармоди, время от времени обмениваясь полными отчаянья взглядами.

Наконец, когда Вилли всерьез почувствовал что вот-вот грохнется в обморок, и, откровенно говоря, даже обрадовался такому исходу, Кармоди заявил:

– Ну, полагаю, теперь достаточно, – и повел их на шкафут. – Вот еще что. Надо влезть на эту мачту.

Это был деревянный столб, увенчанный радаром, высотой в добрую сотню футов.

– На кой черт? – взвыл Вилли. – Мачта как мачта. Я ее вижу, этого достаточно.

– Вы должны узнать весь корабль, – сказал Кармоди. – От трюмов до «вороньего гнезда». Это и есть «воронье гнездо», – и он указал на малюсенькую железную клетку на самой верхушке мачты.

– А нельзя ли сделать это завтра? Я старый больной человек, – с жалобной улыбкой произнес Хардинг. Физиономия у него была доброй и моложавой, хотя лоб украшали две глубокие залысины, и впереди торчал лишь мысок светлых волос. Он был худощав и изящен, со светлыми голубыми глазами.

– Я должен еще до ужина доложить об исполнении. Если вы не влезете на мачту, я не могу доложить, – сказал Кармоди.

– У меня трое детей. – Хардинг пожал плечами и поставил ногу на нижнюю металлическую скобу. – Надеюсь, мне повезет, и я когда-нибудь снова их увижу.

Медленно и мучительно он начал взбираться вверх, Вилли полз следом, изо всех сил цепляясь за каждую скобу. Он не отрывал взгляда от хардинговых штанов, стараясь больше ничего не видеть, ибо вид этот рождал головокружение и тошноту. Через пару минут они добрались до «вороньего гнезда». Хардинг влез на платформу, и тут Вилли услышал глухой звук удара о металл.

– Ох! Господи, Кейт, осторожнее, тут этот радар, – простонал Хардинг.

Вилли на животе вполз в «воронье гнездо». Места на хлипкой решетке едва хватало для двоих. Они сидели, свесив ноги вниз, в пустое голубое пространство.

– Отлично! – донесся снизу слабый голос Кармоди. – А теперь до свидания. Я иду докладывать о выполнении.

И он исчез в проходе. Вилли поглядел вниз, на такую далекую палубу, потом быстро отвел взгляд и огляделся. Вид был замечательный. Под ним, словно на карте, лежала бухта. Но вид этот не доставлял Вилли никакого удовольствия. Он содрогнулся от ужаса, почувствовав, что ему никогда не спуститься отсюда.

– К сожалению, должен вам сообщить, – слабым голосом произнес Хардинг, прижав руку ко лбу, – что я собираюсь блевать.

– О Боже, только не это, – простонал Вилли.

– Извините, это от высоты. Постараюсь, чтобы на вас не попало. Господи, там, внизу, парни. Кошмар.

– А вы не могли бы сдержаться? – осведомился Вилли.

– Никакой возможности, – произнес Хардинг, и лицо его стало совершенно зеленым. – Вот что. Я буду блевать в мою офицерскую фуражку. – И он стащил с головы фуражку, добавив: – Хотя не хотелось бы. Она у меня одна…

– Возьмите, – поспешно произнес Вилли. – У меня есть еще две.

И он протянул Хардингу свою офицерскую фуражку.

И Хардинга аккуратно вытошнило в протянутую фуражку. Вилли почувствовал чудовищный позыв сделать то же, но пересилил себя.

Лицо Хардинга постепенно обретало нормальный цвет.

– Боже, благодарю вас, Кейт. И что теперь нам со всем этим делать?

– Хороший вопрос, – сказал Вилли, глядя на скорбный предмет, который он держал в руках. – Полная шляпа… этого… Ей как-то трудно найти применение.

– Отшвырните ее в сторону.

Вилли покачал головой:

– Может перевернуться. Или подхватит ветер.

– Что же делать – сказал Хардинг. – Вы же не можете снова надеть ее на голову.

Вилли отстегнул ремешок и тщательно закрепил фуражку за угол «вороньего гнезда», на манер ведра.

– Пусть вечно висит здесь, – сказал он. – Как знак вашего приветствия «Кайну».

– Я отсюда никогда не спущусь, – сказал слабым голосом Хардинг. – Идите. Я умру и сгнию на этом самом месте. Никто, кроме моей семьи, обо мне и не вспомнит.

– Чушь собачья. У вас что, действительно трое детей?

– Точно. Жена ожидает четвертого.

– А какого черта вас понесло на флот?

– Видите ли, я один из тех идиотов, которые считают, что обязаны участвовать в войне.

– Вам полегче?

– Спасибо, немного.

– Вот что, – сказал Вилли. – Я полезу первым. Вы не упадете. А если мы еще хоть немного посидим здесь, нам станет так плохо, что мы оба рухнем вниз.

Спуск казался нескончаемым ужасом. Потные ладони Вилли скользили по скобам, а в один страшный момент соскользнула даже нога.

Но они все же добрались до палубы. Хардинга трясло, его лицо было покрыто крупными каплями пота.

– Я сейчас лягу и поцелую палубу, – пробормотал он.

– Тут кругом матросы, – зашептал Вилли. – Смена закончилась. Пошли, доберемся поскорей до нашей конуры.

Теперь в маленькой каюте было две койки. Хардинг шлепнулся на нижнюю, Вилли – на верхнюю. Некоторое время они лежали молча, тяжело дыша.

– Да, – наконец устало произнес Хардинг, – я слыхал о дружбе, скрёпленной кровью, но о дружбе, скрепленной блевотиной!.. Но это одно и то же, Кейт, и я очень признателен вам. Вы совершили благородный поступок.

– Мне просто повезло, – сказал Вилли, – что вам не пришлось оказывать аналогичную услугу мне. Не сомневаюсь, что в этом веселеньком плаваньи у вас еще будет масса возможностей.

– Всегда, – сказал Хардинг, и его голос звучал все тише и тише. – Всегда, Кейт. Еще раз спасибо.

Он повернулся к стене и уснул.

Вилли показалось, что он едва задремал, как чья-то рука затрясла его.

– Чадан, саа, – произнес голос Уиттекера, и его шаги удалились по палубе.

– Хардинг, – простонал Вилли, – вы хотите есть?

– Что? Уже ужин? Нет, спать – вот что я хочу…

– Лучше пойти. Если мы не явимся, это не так поймут.

За столом в кают-компании сидели три офицера, в том числе и капитан. Остальных отпустили на берег. Вилли и Хардинг сели в противоположном конце длинного, покрытого белой скатертью стола и молча приступили к еде. Офицеры не обращали на них никакого внимания и перекидывались лишь им понятными шутками по поводу того, что случилось в Гвадалканале, в Новой Зеландии и Австралии.

Первым в их сторону посмотрел старший лейтенант Марик. Это был плотный, круглолицый, задиристый человек лет двадцати пяти, с короткой стрижкой, как после тюрьмы.

– Эй, друзья, а что это у вас глаза красные? – сказал он.

– Да мы прикорнули на пару минут в шкиперской кладовке.

– Прикорнуть – отличное начало военной карьеры, – сказал капитан, адресуясь к свиной отбивной, от которой он отрезал изрядный кусок.

– Жарковато здесь, не так ли? – сказал Адамс, артиллерист корабля. Лейтенант Адамс был облачен в свежую аккуратную форму хаки. У него было длинное аристократическое лицо и небрежно-высокомерный взгляд. Вилли часто встречал в Принстоне такой взгляд, означавший хорошую семью и деньги.

– Жарковато, – смиренно произнес Хардинг.

Марик повернулся к капитану:

– Сэр, эта собачья конура – шкиперская как раз над машинным отделением. Парни там изжарятся…

– Энсинов пока хватает, – сказал капитан.

– Вот что я имею в виду, сэр, я мог бы повесить пару коек в каютах Адамса и Гортона, или даже здесь, над диваном…

– Еще не хватало, – проворчал Адамс.

– Это же равно попытке изменить внутреннюю структуру корабля, – сказал капитан, жуя отбивную. – На это нужно разрешение штаба, Стив.

– Я мог бы обратиться за разрешением, но не думаю, что это необходимо.

– Вам следовало бы быть конструктором. А то эти конструкторы очень отстали от требований времени, – капитан Де Врисс глянул на энсинов. – Господа, вы в состоянии продержаться недельку-другую в шкиперской?

Вилли устал, и сарказм в голосе капитана взбесил его:

– А никто и не жалуется!

Де Врисс поднял брови и ухмыльнулся:

– Вот это темперамент, мистер Кейт, – он повернулся к Адамсу. – Эти джентельмены уже приступили к выполнению офицерского квалификационного курса?

– Нет, сэр, мистер Кармоди занимался ими весь день, сэр…

– Однако, мистер старший вахтенный офицер, время идет. Пусть начнут после ужина.

– Есть, капитан.

Офицерский квалификационный курс была объемистая груда отпечатанных на мимеографе бумаг, потемневших по краям. На них стояла дата: «1935 год». Пока энсины пили кофе, Адамс принес из своей каюты бумаги и выдал каждому по экземпляру.

– Здесь двенадцать заданий, – сказал он. – Сделайте первое к 9.00 завтрашнего утра и положите мне на стол. В последующем выполнять по одному заданию в день, пока мы находимся в порту, а когда выйдем в море, на задание дается три дня.

Вилли глянул на первое задание: «Сделать два схематических рисунка „Кайна“, вид с левого борта и вид с правого борта, указав каждый отсек и его назначение».

– Но где нам взять эту информацию, сэр?

– Разве Кармоди не провел вас по судну?

– Провел, сэр.

– Отлично, тогда просто зафиксируйте все, что он вам говорил, в виде схемы.

– Благодарю, сэр, – сказал Вилли.

И Адамс покинул новоприбывших офицеров. Хардинг устало пробормотал:

– Ну, что он сказал? С какого боку начинать?

– Вы помните, что говорил Кармоди?

– Только одно: «Влезть на мачту».

– Ладно, нам это утром сдавать. Давайте приступим, – сказал Вилли.

Они трудились над схемой, щурясь, зевая, часто споря о деталях. Через час их труд выглядел вот так:

1 – орудие; 2 – мостик; 3 – шкафут; 4 – камбуз; 5 – главная палуба; 6 – шкиперская кладовая; 7 – кормовая рубка; 8 – корма; 9 – кают-компания; 10 – котельные; 11 – машинные отделения.

Вилли откинулся назад и критически оглядел произведение:

– Думаю, сойдет…

– Вы с ума сошли, Кейт? Да мы должны впихнуть сюда около сорока помещений и отсеков…

– Я лично не помню ни одного из этих чертовых отсеков.

– Я тоже. Может, нам снова пройтись по кораблю?

– Что? Еще на три часа? Да у меня инфаркт будет. Я уже теряю сознание. Смотрите, как у меня руки дрожат…

– И все же, Кейт, вся эта штуковина выглядит как-то несолидно. Будто это какой-то ублюдочный буксир.

– А это и есть ублюдочный буксир.

– Слушайте, у меня есть идея. Должны же где-то быть схемы корабля. Почему бы нам их не раздобыть и… В общем, это, конечно, нечестно, но…

– Ни слова больше! Вы гений, Хардинг! Именно так мы и сделаем. Сразу же, утром. Потом я пойду на гауптвахту.

– И я с вами.

На палубе возле шкиперской несколько рабочих с верфи под желтым светом рефлекторов устанавливали новые блоки для спасательного плота. Стоял рев, визг и жуткий грохот.

– Уснешь тут, в этом грохоте, черта с два! – сказал Хардинг.

– Я усну, даже если они будут колотить не по палубе, а по мне. Пошли. – Вилли шагнул в кладовую и выскочил вон, кашляя и задыхаясь, как в припадке. – О, Боже!

– Что случилось?

– Зайдите, только старайтесь не дышать.

Шкиперская была полна дыма. Ветер переменился и погнал дым из третьей трубы прямо в крошечное помещеньице: другого выхода ему не было, и дым оставался в будке, отравляя воздух. Хардинг, стоя на пороге, потянул носом:

– Кейт, спать здесь – самоубийство.

– Плевать, – отчаянным голосом произнес Вилли, стаскивая рубашку. – Все одно умирать.

Он взобрался на койку, стараясь не дышать носом, Хардинг последовал его примеру. Пару часов Вилли метался в каком-то полусне-полукошмаре, поминутно просыпаясь от грохота и стука. Хардинг впал в мертвое оцепенение. В полночь рабочие ушли, но внезапно наступившая тишина не принесла облегчения: теперь Вилли еще острее чувствовал жару и удушливую вонь. Как был, в подштанниках, он вылез на палубу, прокрался в кают-компанию, рухнул на диван и отключился. Все его тело было в саже.

И снова – это было, пожалуй, самое характерное его ощущение на «Кайне», острее всего врезавшееся в память, – он почувствовал, что его трясут. Над ним стоял лейтенант Адамс, одетый, как положено вахтенному – при кобуре и пистолете, и потягивал из чашки кофе. Вилли сел. Сквозь иллюминатор на него глядела темная ночь.

– Вставайте, Кейт. Наша вахта с четырех до восьми.

Вилли вернулся в свою кладовку, оделся и потащился на ют.

Адамс выдал ему кобуру, показал лежавший в шаткой металлической конторке у сходни вахтенный журнал в кожаном переплете и потрепанное «Руководство для вахтенных офицеров», затем представил ему старшину-рулевого и вахтенного рассыльного, двух сонных матросов в хлопковых рабочих робах. Часы, стоявшие на конторке под затененной электрической лампочкой, показывали пять минут пятого. Все ближайшие корабли были погружены во тьму и покой.

– С четырех до восьми – самая спокойная вахта, – сказал Адамс.

– Отлично, – Вилли зевнул.

– Вы не против, если я прилягу до побудки? Вы сами управитесь?

– Угу.

– Отлично. Дел действительно никаких, только ходите да проверяйте, чтобы никто из вахтенных не сидел или не спал стоя. Часовые на полубаке и на корме. Понятно?

– Понял, – сказал Вилли, отдавая честь. Адамс отсалютовал в ответ и удалился.

Рассыльный, малорослый матрос первого класса по имени Маккензи, тут же со вздохом облегчения опустился на корзину с капустой. Вилли остолбенел от такого непослушания.

– Встать, Маккензи, – сказал он неуверенным голосом.

– Да зачем? Я же на месте, если вам захочется послать меня с каким-нибудь сообщением. Да ну его, сэр, – с обворожительной улыбкой произнес Маккензи, устраиваясь поудобнее. – Не обращайте внимания на лейтенанта Адамса. Он единственный из офицеров заставляет нас стоять. А капитану Де Вриссу наплевать.

Вилли заподозрил, что это вранье. Он глянул на стоявшего у трапа старшину Энгстрэнда, высокого широкоплечего сигнальщика первого класса, который привалился к конторке и, осклабившись, наслаждался спектаклем.

– Если вы сейчас же не встанете, я о вас доложу.

Маккензи вскочил, бормоча:

– О, Господи, еще один припадочный…

Вилли понятия не имел, как выбраться из этого положения.

– Надо проверить все посты.

– Есть, сэр, – рявкнул Энгстрэнд.

На полубаке, у якорной лебедки, где дул приятный ветерок и ночь сияла звездами, Вилли обнаружил сидевшего на корточках часового, винтовка лежала у него на коленях, часовой крепко спал. Это действительно потрясло Вилли. В Ферналд-Холле Вилли вызубрил: сон на часах в военное время карается расстрелом.

– Эй, вы, – завопил он, – проснитесь!

Часовой не шелохнулся. Вилли толкнул его носком ботинка, потом начал яростно трясти. Часовой зевнул и встал, сделав винтовкой на плечо.

– Да вы что, не знаете, – взревел Вилли, – чем наказывается сон на часах!?

– А кто спал? – искренне возмутился часовой. – Я просто мысленно передавал сообщение азбукой Морзе.

Вилли ужасно хотелось подать рапорт на этого негодяя, но мысль о том, что того отдадут под трибунал, была ему отвратительна.

– Отлично, что бы вы ни делали, держитесь на ногах!

– А я держался на ногах, – злобно ответил часовой. – Я просто согнулся, чтобы согреться.

Вилли в негодовании отправился проверять часового на корме. Проходя по юту, он увидел Маккензи, растянувшегося на куче спасательных жилетов.

– Черт побери! – завопил он. – Встать, Маккензи! Энгстрэнд, вы что, не можете заставить этого типа стоять прямо?

– Сэр, я плохо себя чувствую, – простонал Маккензи, садясь. – Понимаете, я загулял в увольнительной.

– Он не в форме, сэр, – сказал Энгстрэнд с наглой улыбочкой.

– Хорошо, тогда пусть кто-то другой заступит вместо него на вахту!

– Вот дьявол, сэр, но вся команда не в форме, – ответил Энгстрэнд.

– Стоять, Маккензи! – зарычал Вилли. Маккензи, издавая жуткие стоны, поднялся на ноги.

– Вот так и стоять!

Вилли зашагал на корму. Здесь часовой спал прямо на палубе, свернувшись калачиком, как собака. «Господи, ну и корабль!» – пробормотал Вилли и с размаху ударил часового ногой под ребра. Часовой вскочил, схватил винтовку и вытянулся по стойке смирно. Затем, вглядевшись в лицо Вилли, недоуменно пробурчал:

– Святые угодники! А я думал, это мистер Марик.

– Я – мистер Кейт, – сказал Вилли. – Ваше имя?

– Фуллер.

– Отлично, Фуллер, если еще раз застану вас не на ногах, я позабочусь о том, чтобы вами занялся главный военный трибунал, вы меня поняли?

– Конечно, – любезно ответил Фуллер. – Скажите, а вы тоже окончили Академию, как и мистер Кармоди?

– Нет!

Вилли вернулся на шканцы. Маккензи спал на спасательных жилетах, а Энгстрэнд сидел на крышке люка и курил сигару. Увидев Вилли, он подскочил.

– Простите, сэр. Я только затянулся…

– О, Боже, – воскликнул Вилли. Силы оставили его, он был в бешенстве, его даже тошнило от злости. – И вы – старшина первого класса! Трижды «Славься!» отличному кораблю по имени «Кайн»! Значит так, Энгстрэнд, вы можете сидеть, лежать или вообще подохнуть, но чтобы до конца вахты этот горизонтальный ублюдок стоял на ногах, или, клянусь, я подам на вас рапорт!

– Вставай, Маккензи, – произнес Энгстрэнд сухим скрипучим голосом. Матрос вскочил с жилетов, подошел к борту и облокотился, мрачно глядя перед собой. Вилли вернулся к конторке и трясущимися руками взял «Руководство для вахтенных офицеров», краем глаза наблюдая за Маккензи. Тот минут десять постоял на одном месте, затем, видимо, привыкнув к вертикальному положению, заговорил:

– Вы не против, мистер Кейт, если я закурю?

Вилли кивнул. Матрос протянул ему пачку «Лаки страйк».

– Курите такие?

– Спасибо.

Маккензи дал Вилли прикурить, затем, видимо, для того, чтобы скрепить завязавшуюся дружбу, принялся докладывать новоиспеченному энсину о своих сексуальных подвигах в Новой Зеландии. В общежитии колледжа Вилли приходилось выслушивать довольно откровенные рассказы, но в подробностях, которыми доверительно делился Маккензи, было все же нечто новое. Поначалу Вилли это забавляло, затем он почувствовал отвращение, а потом просто жуткую усталость, но отключить этот поток нечистот не было никакой возможности. Небо посветлело, на горизонте появилась узкая красная полоса. И когда, наконец, из кают-компании вышел лейтенант Адамс, протирая спросонья глаза, Вилли почувствовал прилив глубочайшей благодарности.

– Ну как дела, Кейт? Были трудности?

– Нет, сэр.

– Давайте проверим швартовы.

Вместе с Вилли они обошли корабль, при этом Адамс постоянно спотыкался о швартовы, которыми «Кайн» был ошвартован к стоявшим по бокам миноносцам.

– Под третий канат надо подложить подкладку, киповая планка его стирает. Скажите Энгстрэнду.

– Да, сэр… Мистер Адамс, откровенно говоря, это было черт знает что, я только и следил, чтобы часовые и рассыльный не спали.

Адамс криво усмехнулся, лицо его вытянулось и посуровело:

– Это дьявольски серьезно.

– Похоже, они так не считают.

Адамс в задумчивости закусил губу, остановился, закурил, прислонившись к леерам.

– Вот что я вам скажу, Кейт. Это трудный вопрос. Дело в том, что с марта сорок второго года корабль постоянно находился в зоне боев. Он участвовал во множестве операций. И все, кто здесь – аборигены. Они, возможно, считают, что иметь часового на корме, когда корабль в Пёрл-Харборе, – полная глупость. Проблема в том, что и командир так считает. Но таков приказ командования базы, поэтому мы выставляем часовых. Так что вам придется смириться с этим.

– А в каких операциях вы участвовали, сэр?

– Черт, да почти во всех. Рейд по Маршалловым островам, в Коралловом море, в море Саву, первом и втором… Рендова, Мунда…

– Что вы там делали – тралили?

– Да кто ж это слыхивал, чтобы тральщики этим занимались? По большей части мы доставляли авиационное топливо для морской авиации на аэродром в Гендерсоне. Таскали торпеды из Новой Зеландии. Вот это был рейс, заряженные торпеды, принайтовленные к палубе, а тут авианалет! Мотались с пехтурой выручать морских пехотинцев в Гвадалканале. Ходили в конвоях по всему океану. Сопровождали баржи, войсковые транспорты, почтовики, ходили в прикрытии, да какую только грязную работу нам не приходилось выполнять! Вот что такое «Кайн». И если корабль немного переутомился, теперь вы знаете, отчего.

– Немного переутомился – это, пожалуй, мягко сказано, – сказал Вилли.

Адамс выпрямился, глянул на Вилли, выкинул за борт сигарету и пошел на корму. Из громкоговорителя донесся боцманский свисток и голос: «Подъем всему экипажу! Подъем!» Адамс бросил через плечо:

– Проверьте, как идет побудка экипажа в кормовом отсеке, Кейт. Посмотрите, чтоб все с тюфяков слезли.

– Есть, сэр.

Вилли решил держать язык за зубами. Адамс и остальные офицеры слишком долго пробыли на борту «Кайна» и уже не замечали мерзости и запустения. Они, наверное, даже гордились своим кораблем. Он дал себе клятву, что не поддастся тлетворному влиянию. Он будет смотреть в будущее и не успокоится, пока тем или иным образом не избавится от «Кайна». Он поставил себе предел – шесть месяцев. В конце концов, есть адмирал, он души в нем не чает.

В кормовой отсек вели круглый люк и крутой трап. Вилли сунул голову в отверстие и вгляделся. Внутри было темно, как в пещере, а запах стоял, как в жарком и грязном спортзале. Вилли пролез в люк и завопил как можно пронзительней:

– Отлично! Здесь что, черт побери, не слыхали побудки?

В дальнем углу зажглась лампочка, осветившая ряды коек со спящими на них людьми.

– Есть, сэр, – ответил одинокий голос. – Я главный старшина. Я их подниму. Нам здесь побудка не слышна, сэр. Вставайте, ребята, вставайте! Здесь офицер.

Несколько матросов скатились с коек, но в целом реакция была вялой. Главный старшина зажег яркий верхний свет и двинулся по рядам от койки к койке, тряся, распихивая, умоляя встать. Матросы лежали вповалку, как трупы в морге. Вилли чувствовал стыд оттого, что стал свидетелем убогости и мерзости их существования. На палубе было грязно, как в птичнике, валялись окурки, обрывки бумаги, одежда, гниющие остатки пищи. От гнусного запаха его затошнило.

– Поторапливайтесь! – сказал он и взбежал по трапу.

– Ну, как там дела? – спросил Адамс, когда он вернулся на шканцы. Сияло солнце, свистки боцманов, выкрики громкоговорителей разносились по всей бухте. Босые матросы поливали из шлангов палубу.

– Встают, – сказал Вилли.

Адамс насмешливо кивнул головой:

– Отлично. Можете передохнуть. Спуститесь вниз, возьмите себе яйца и кофе.

– Есть, сэр. – Вилли снял кобуру и почувствовал, как легко ему стало.

Офицеры уже завтракали в кают-компании. Вилли рухнул на стул, съел все, что перед ним стояло, совершенно не замечая вкуса. Ему хотелось лишь заглушить голод, а потом вернуться в свою кладовку и проспать весь день – в дыму или без дыма, все равно.

– Кстати, Кейт, – сказал Кифер. – Вчера вечером я видел Роланда. Он сказал, что нанесет нам сегодня визит.

– Превосходно, – сказал Вилли.

– Между прочим, скопилась груда донесений, – заметил начальник связи. – Как насчет того, чтобы после завтрака потратить на расшифровку пару часиков?

– Буду счастлив, – сказал Вилли, начиная впадать в отчаяние.

Капитан Де Врисс глянул на него из под широких светлых бровей.

– А что случилось, Кейт? Утомились в седле?

– Никак нет, сэр! – воскликнул Вилли. – Я рад быть хоть чем-то полезным.

– Отлично. Честолюбие – вот из чего скроены энсины.

Через час, когда Вилли усердно трудился над кодировочным устройством в кают-компании, буквы вдруг поплыли у него перед глазами. Кают-компания качнулась, затем начала медленно кружиться. Вилли опустил голову на руки. То, что тут же, за столом, лейтенант Марик читал поступившую почту, для Вилли уже ничего не значило.

Он услышал, как открылась дверь, и голос капитана произнес:

– Прекрасно, прекрасно. У энсина Кейта время сиесты.

Он не осмелился поднять голову.

Он услышал, как Марик сказал:

– Сэр, в этой шкиперской кладовке спать совершенно невозможно. Паренек отвалился.

– Еще бы, он хорошо вызрел в порту, ну ничего, когда выйдем в море, я с ним поработаю. Черт побери, Марик, этот парень четыре месяца сидел в резерве в Пёрл. Хотел бы я знать, как ему удалось это обстряпать. Он так там выдрыхся, что теперь может месяц не спать.

Голос капитана был жестоким и насмешливым. Вилли почувствовал прилив ярости. Да как Де Врисс смеет так говорить! Именно Де Врисс развел на «Кайне» всю эту грязь, да его под трибунал отдать надо. Похоже, он специально берег всю свою энергию, чтобы мучить энсинов. Все скопившееся в Вилли отвращение, усталость и негодование превратились в этот миг в ненависть к капитану Де Вриссу. Корабль – лицо командира. Он, Вилли, попал в лапы к грубому и тупому бездельнику. Он заскрипел зубами и, как только Де Врисс удалился, выпрямился и возобновил работу с новыми силами, которые придавала ему ненависть.

Перед ним лежала целая куча закодированных телеграмм. Ему пришлось работать до обеда и еще час после него. Наконец все было кончено. Он положил расшифрованные сообщения на заваленный бумагами стол Кифера, пошел на корму в свою кладовку и мгновенно уснул.

И снова Адамс тряс его за плечо.

– Кейт, в кают-компании вас ожидают посетители…

– Кто?.. Какие посетители?..

– Брат Кифера с двумя самыми прелестными на свете медсестрами. Счастливчик…

Вилли сел, вдруг почувствовав себя полностью отдохнувшим.

– Благодарю вас, сэр. А как мне получить увольнительную?

– Вы должны обратиться к старшему вахтенному офицеру, то есть ко мне.

– Благодарю вас, сэр. Позвольте мне сойти на берег. – Вилли потянулся за одеждой.

– Конечно, только сдайте мне ваше задание.

Вилли порылся в памяти. Сквозь наслоения недавних событий всплыли смутные воспоминания об офицерском квалификационном курсе.

– Но у меня не было времени даже взяться за него, сэр.

– Сожалею, Кейт. Тогда вам нужно выяснить этот вопрос с командиром. Был приказ не давать увольнительных, если не выполнены задания.

Вилли оделся и пошел в кают-компанию. Там он нашел капитана, одетого в аккуратную тропическую форму цвета хаки, украшенную разноцветными ленточками, полученными за участие в кампаниях. Капитан болтал с сестрами и Киферами. Вилли ужасно не хотелось отпрашиваться, словно в школе, перед девчонками, но иного выхода не было.

– Простите, капитан.

– Да, Кейт?

– Я прошу разрешения сойти на берег.

– Конечно, я не хочу лишать вас такой приятной компании, – сказал капитан со слоновьей галантностью. Сестры захихикали. Мисс Джонс сказала: «Привет, Кейтерчик».

– Благодарю вас, сэр.

– Полагаю, вы согласовали этот вопрос с Адамсом?

– Дело в том, сэр… Потому я и обратился к вам…

Капитан насмешливо уставился на него.

– Видите ли, я не успел закончить задание из квалификационного курса. Мне его вручили только вчера, а я с тех пор все время был занят и…

– Все время? Странно, мне казалось, что вы все же пару раз отдыхали. А чем вы сейчас были заняты?

– Я… Я признаю себя виновным в том, что спал три часа из последних сорока восьми, сэр…

– Ну хорошо, а почему бы вам не сесть и прямо сейчас не выполнить задание? Это не займет много времени. Девушки подождут. Я приложу все силы, чтобы они не скучали.

– Садист, – сказал Вилли про себя, а вслух: – Благодарю, капитан. Только…

– Я вам намекну-у-у, – сказал Де Врисс, насмешливо пропев последний слог. – Нужные вам схемы находятся здесь, в папке с чертежами корабля. Все, что нужно, – скопировать их. В свое время я сам так делал. – И он возобновил болтовню с девицами, которые были им явно очарованы.

Вилли взял папку и нашел чертежи. Он прикинул: на то, чтобы снять копии и подписать все отсеки, потребуется минут сорок пять.

– Прошу прощения, капитан…

– Да? – самым приятным голосом спросил Де Врисс.

– Если это, как вы говорите, чисто механическая работа, может, вы позволите мне сдать ее завтра утром, не позднее 8.00? Я мог бы сделать ее ночью.

– Прекрасно знаю, в каком состоянии вы будете ночью, Кейт. Лучше сделать это сейчас.

Сестры засмеялись, а мисс Джонс сказала: «Бедный Кейтерчик».

– Можете пройти в мою каюту, Кейт, – сказал Кифер. – В верхнем правом ящике стола есть линейка и калька.

Красный от стыда, Вилли вывалился из кают-компании. Он слышал, как капитан говорил: «Война – это ад», а девушки что-то журчали в ответ. Вилли сделал схемы за двадцать минут, каждый раз, когда до него из кают-компании доносились взрывы женского смеха, он скрипел от злости зубами. Зажав в руке бумаги, он через люк – чтобы избежать встречи с капитаном и девушками – выбрался на палубу и пошел искать Адамса. Но старший офицер сошел с корабля. Выхода не было. Вилли вынужден был спуститься и с красными от стыда щеками протянул капитану схемы. Де Врисс внимательно изучил их, девушки в это время перешептывались.

– Очень хорошо, – сказал он, выдержав долгую мучительную паузу. – Слегка небрежно, но принимая во внимание обстоятельства, очень хорошо.

Короткий смешок сестры Картер.

– Теперь мне можно идти, сэр?

– Почему же нет? – великодушно произнес капитан. Он поднялся. – Может, вас подвезти? У меня вместительный автомобиль.

– Нет, благодарю вас, сэр, – прорычал Вилли.

Капитан поднял брови:

– Нет? Жаль. До свидания, мисс Картер, мисс Джонс. Очень приятно было видеть вас на борту. – И вышел, надвинув фуражку, явно довольный собой.

Последовавшая за тем вечеринка была из разряда неудавшихся. Вилли, с трудом скрывая раздражение, мрачно молчал. Девушки тоже были неразговорчивы. В Гонолулу они подцепили третью медсестру, предназначавшуюся для Тома Кифера, потрясающе глупую, но очень красивую блондинку. Она же выказала явную и мгновенную симпатию к Роланду. Том, подвыпив, пустился пространно цитировать «Потерянный рай», стихи Томаса С. Элиота и Джерарда Мэнли Хопкинса, в то время как Роланд и блондинка неистово флиртовали. Все это происходило за ужином в китайском ресторанчике. Так много Вилли еще никогда в жизни не пил. Потом они отправились в клуб командования посмотреть фильм с Дэнни Кэем. Вилли смотрел на экран, как сквозь залитое дождем стекло, все расплывалось. На середине фильма он крепко уснул; потом он так и не проснулся по-настоящему и послушно шел, куда его вели. Очнулся он только в такси, в котором куда-то ехал с Томом Кифером.