Текст книги "Бунт на «Кайне»"

Автор книги: Герман Вук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц)

7. «Кайн»

Но горе утраты постепенно стихало, и Вилли начал нравиться Пёрл-Харбор. Работа шифровальщика была достаточно нудной, отнимала восемь часов в день и протекала в подземном бетонном бункере – тяготы службы несколько примирили его с совестью. Пару недель он избегал девочек и выпивки, но вскоре адмирал устроил еще одну вечеринку, Вилли напился, и через некоторое время все вернулось на круги своя. Гонолулу был полон легких удовольствий. Климат мягкий, солнце яркое, луна восхитительная, воздух напоен запахами цветущих растений. За исключением комендантского часа, затемнения и колючей проволоки вдоль пляжей, война ничем не давала себя знать. Вилли, став завсегдатаем многочисленных пикников, загорел и раздобрел.

Он продолжал писать страстные письма Мэй. Прежнее решение было забыто. Вилли решил, что Мэй еще достаточно молода, может потерять год или два. Возможно, он даже женится на ней, а может, и нет. Но их отношения – слишком ценный опыт, чтобы прекращать их вот так, сразу. К тому же письма от нее, длинные, нежные, ободряющие, и обычно с хорошими новостями, были ему нужны. Ей нравилось в колледже, хотя среди первокурсников она чувствовала себя бабушкой, писала она. Она получала хорошие отметки, и язык писем с каждым месяцем становился все богаче.

Соседи по комнате валялись на постелях, читая свежую почту. Был знойный июльский день. Перед затянутыми сеткой окнами гудели мухи, хотя, кроме запаха сухого, раскаленного солнцем дерева, в комнате их ничто не могло привлекать. Кифер, раздетый до белых трусов, с нависающим над резинкой волосатым брюшком, лениво перевернулся на бок:

– Святые угодники! – воскликнул он, приподнимая бровь. – Напомни, как называется твой корабль? «Кайн»?

– Да, – сказал Вилли, поглощенный письмом Мэй.

– Слушай, кажется, мой брат Том служит на этом корабле.

Вилли удивленно посмотрел на него.

– По-моему, тут написано «Кайн», – сказал Кифер. – Чертов папашин почерк, невозможно разобрать. Вот здесь, как ты это прочитаешь?

Вилли внимательно всматривался в слово, на которое указывал палец Кифера.

– Все правильно, «Кайн».

– Вроде похоже. Они послали его туда из школы связистов. Вот как!

– Прекрасно! Это счастливый случай. Все равно что приобрести родственника на борту. Ему нравится корабль?

– Нет, черт возьми. Он написал отцу, что это самая поганая посудина на всем флоте… Но это ничего не значит, – быстро добавил Кифер, видя выражение лица Вилли. – Черт побери, нельзя принимать всерьез все, что говорит Том. Верить ему – все равно что трехдолларовой банкноте[6]6
  Такой банкноты в США нет.


[Закрыть]. «Кайн», наверное, самый отличный корабль, если он ему не нравится.

– Что он за парень, Ролло?

– Ну, представь себе парня, абсолютно не похожего на меня, это и будет Том. Понимаешь, мы братья только наполовину. Я не очень часто с ним встречался. Его мать была первой женой отца… Католичка. Потом она вышла замуж за протестанта, но ненадолго, и вернулась с Томом в Бостон, откуда она родом.

Кифер отложил письмо, закурил сигарету и лег, положив руки под голову.

– Том интеллектуал, довольно смазливый, пишет рассказы, пьесы, кое-что уже тиснули в журналах. Получает за это неплохие, деньги. Я узнал его немного лучше в колледже «Уильям и Мэри». Том уже был на старшем курсе, когда я там появился. Он проводил время с этими литературными парнями, знаешь, поэзия там при свечах, несколько дам на тот случай, когда гасят свечи… такое вот дерьмо. Мне кажется, он держит меня за идиота, ему всегда было начхать на меня. Он неплохой парень. Милый, остроумный и все такое. Вы, наверное, поладите, особенно если ты будешь читать Диккенса и прочую ерунду.

Первого сентября Вилли и Кифер вломились в общежитие в четыре утра, пошатываясь, под завязку наполненные свининой и виски, которые поглотили на веселой пирушке, устроенной медсестрами. Они свалились в постели, продолжая хихикать и напевать скабрезные пародии на гавайские песни. Вскоре они уже глубоко и мирно спали.

Вдруг Вилли почувствовал, как его трясут, и странный голос шепчет:

– Кейт? Кейт? Вы – Кейт?

Он открыл глаза. Начинало светать. В полумраке он увидел стоящего над ним невысокого смуглого лейтенанта в бесформенном поношенном хаки.

– Да, я Кейт.

– Тогда поторапливайтесь. Меня зовут Пейнтер, я с «Кайна».

– «Кайн»? – Вилли сел. – Он здесь?

– Угу. В 8.00 мы отходим на буксировку мишеней. Собирайте свое барахло.

Вилли сонно потянулся за брюками.

– Слушайте, Пейнтер, я бы рад прибыть на корабль, но я еще пока в офицерском резерве.

– Нет. Уже нет. Все улажено. Нам передали по семафору о вашем отчислении из резерва. Мы долго ждали вас, Кейт.

Он произнес эти слова любезно, но Вилли почувствовал, что должен защищаться:

– Я делал все, что мог. На несколько часов опоздал в мае, а вы уже ушли. Они запихнули меня в офицерский резерв…

– Черт побери, я бы не винил вас, даже если бы вы вообще не объявились, – сказал Пейнтер. – Мне неприятно прерывать ваш сон. Может, помочь собрать вещи?

Все разговоры велись вполголоса. Кифер храпел. Перекладывая содержимое ящиков комода в свой деревянный сундук, Вилли спросил:

– У вас на борту есть офицер по фамилии Кифер? Том Кифер?

– Это командир моего отделения, – сказал Пейнтер.

– Это его брат. – Вилли показал на спящего. Пейнтер мрачно посмотрел на Кифера. Вилли, уже совсем проснувшийся, заметил, что офицер едва не валится с ног от усталости.

– Он сильно чокнутый? – спросил Пейнтер.

– А что, командир вашего отделения – чокнутый?

– Я не говорил этого. Поторапливайтесь, Кейт. Нас ждут на борту.

– Мы уходим из Пёрл-Харбора навсегда?

– С чего вы взяли?

– Если так, то я разбужу Роланда и попрощаюсь.

– Нет, мы уходим не навсегда. По крайней мере, такого приказа не было.

– Отлично.

Вилли закончил сборы и молча оделся. Он взвалил сундук на плечо и, споткнувшись на пороге, вышел за дверь. Пейнтер шел сзади с двумя его чемоданами и говорил:

– Не удивляйтесь, если возьмем курс на запад и целый год вы не увидите никакой цивилизации. Такое уже случалось.

У дома, в промозглом утреннем тумане, стоял небольшой флотский грузовик-самосвал.

– Не очень классное авто, – сказал Пейнтер, – но это все, что я мог раздобыть в пять утра. Забирайтесь.

Они с грохотом помчались по дороге в направлении стоянки эскадры. Пожитки Вилли скакали и прыгали, словно хотели удрать.

– А где корабль? – спросил Вилли, удивляясь мрачному молчанию лейтенанта Пейнтера.

– Стоит на якоре на рейде.

– Вы кадровый морской офицер?

– Нет.

– А вообще на борту есть кадровые офицеры?

– Трое.

– Вы – из В-7?

– Да.

– Палубная служба?

– Нет, инженерная.

– А в чем заключаются ваши обязанности на «Кайне»?

– Связь.

Вилли удивился:

– Довольно странное занятие для механика, не находите?

– Только не на «Кайне».

– Как я понимаю, вам не нравится «Кайн»?

– Я не говорил этого.

– А что представляет собой корабль?

– Увидите сами.

– Побывали в боях?

– И да и нет.

– Вы уже долго на корабле?

– Как посмотреть.

– На что?

– На то, что вы называете «долго».

– «Долго», я считаю, год.

– «Долго», я считаю, иногда и неделя.

Грузовик остановился у лестницы, спускавшейся к рейду, на котором стояла эскадра. Пейнтер посигналил. Три матроса, валявшиеся в наполовину зачехленном грязном катере серого цвета, лениво поднялись и стали взбираться по лестнице. Их голубые холщовые робы были истрепаны, незаправленные рубахи висели поверх штанов. Они погрузили вещи Вилли в катер, а Пейнтер тем временем отогнал грузовик в гараж, находившийся в сотне ярдов. Офицеры спустились на катер и сели под брезент на покрытые черной потрескавшейся кожей сиденья.

– Ол райт, Фрикаделька, отчаливаем, – сказал Пейнтер толстяку рулевому, одетому в поразительно грязные лохмотья и девственно белую новую матросскую шапочку, надвинутую почти на самый нос.

Под ухом у Вилли резко звякнул колокол. Его голова находилась от него всего в каком-то дюйме. Он отодвинулся. Моторист после нескольких неудачных попыток, сопровождавшихся непристойностями, произносимыми совершенно безразличным тоном, наконец завел двигатель. Это был малый лет девятнадцати, невзрачный, изможденный, с черным – наполовину от грязи, наполовину от щетины, покрытым прыщами лицом. Длинные жесткие волосы спадали на маленькие и косые глаза. Матросы называли его Страшила. Как только катер с пыхтением отвалил от пирса, он скинул блузу, обнаружив прямо-таки по-обезьяньи волосатый торс.

Вилли разглядывал катер. Серая краска пузырилась на деревянных частях, а в тех местах, где новую краску клали, не зачищая поверхности, виднелись неровные заплаты. Два из трех иллюминаторов в брезентовом тенте были без стекол, и их закрыли кусками картона.

– Мистер Пейнтер, – крикнул моторист, заглушая шум двигателя, – может, остановимся и захватим по дороге киноролик?

– Нет.

– О, Господи, мы никогда больше не увидим кино, – захныкал Страшила.

– Никаких остановок.

В течение пары минут моторист богохульствовал и ругался. Вилли, пораженный свободой его речи в присутствии офицера, ждал, что Пейнтер быстро его урезонит. Но поток брани, казалось, беспокоил Пейнтера не больше, чем плеск воды. Он сидел неподвижно, обхватив руками колено, глаза его были закрыты, он жевал свисавший ремешок фуражки.

– Скажите, Пейнтер, – крикнул Вилли, как вы думаете, какую работу мне придется выполнять на корабле?

Пейнтер открыл глаза:

– Мою, – он счастливо улыбнулся и снова закрыл глаза.

Катер обогнул мыс Форт-Айленд и направился в западный канал.

– Эй, мистер Пейнтер, – окликнул Фрикаделька, приподнявшись на цыпочки и опираясь на румпель. – Корабля-то нет.

– Ты спятил, Фрикаделька, – сказал Пейнтер, – смотри внимательнее, он на линии Р-6, за «Беллью Вуд».

– Я же говорю вам, сэр, буи пустые. Да посмотрите, ради Бога!

Он ударил в колокол. Катер замедлил ход и закачался на волнах. Пейнтер взобрался на планшир.

– Будь я проклят! Корабля нет. В чем дело, черт побери?

– Может, он утонул? – сказал сидевший на корточках на носу матрос, невысокий юноша с детским лицом и с в высшей степени неприличной татуировкой на груди.

– Так нам и повезет! – отозвался Фрикаделька.

– А почему бы нет, – возразил Страшила. – Главный старшина Бадж заставил их скоблить днище во втором машинном отделении. Я предупреждал, что если соскрести ржавчину, пойдет вода, там же ничего, кроме ржавчины, не осталось.

– Ну и что нам делать, мистер Пейнтер? – спросил Фрикаделька.

– Надо подумать. Они не ушли бы в море без моторного катера, – произнес Пейнтер медленно. – Вероятно, они сменили якорную стоянку. Смотрите по сторонам.

Страшила заглушил двигатель. Катер медленно дрейфовал мимо качавшегося красного буя. Вода пахла мазутом и гнилыми овощами.

– Вот он, – сказал Фрикаделька и ударил в колокол.

– Где? – спросил Пейнтер.

– В судоремонтном бассейне. Справа от «Сент-Луиса»…

Рулевой переложил румпель. Катер лег на обратный курс.

– Да, – Пейнтер кивнул. – Думаю, в конце концов нам все-таки удастся пришвартоваться. – Он снова забрался под тент.

Вилли, вглядывался туда, куда смотрел Фрикаделька и не видел ничего, напоминавшего «Кайн». Судоремонтный бассейн был напичкан различными кораблями, за исключением тральщиков, силуэты которых намертво врезались в память Вилли по рисункам.

– Извините, – крикнул он матросу, – не могли бы вы показать мне наш корабль?

– Конечно. Вон он, – рулевой кивнул головой в неопределенном направлении.

– А вы видите его? – спросил Вилли Страшилу.

– Конечно. Вот, среди эсминцев в С-4.

Вилли засомневался в зоркости своих глаз.

– Отсюда вы ничего не увидите кроме клотиковых огней, – сказал Пейнтер.

Вилли, подавленный своей неспособностью узнать корабль по огням, подверг себя наказанию: остаток пути простоял, подставляя лицо брызгам.

Катер подошел к болтающемуся цепочному трапу, свисавшему с борта новенького миноносца, самого ближайшего корабля из четырех, находившихся в ремонтном бассейне.

– Пошли, – сказал Пейнтер. – «Кайн» ошвартован с ним борт о борт. Парни принесут ваши вещи.

Вилли взобрался по звенящему трапу, отдал честь бравому дежурному офицеру миноносца и пересек палубу. Между миноносцем и «Кайном», разделенными четырьмя футами воды, была перекинута просмоленная сходня. С первого взгляда корабль не произвел на Вилли особого впечатления. Он был слишком поглощен сходней. Оробел. Первым шагнул на нее Пейнтер. «Кайн» качнуло, сходня сильно задрожала, но Пейнтер успел спрыгнуть на палубу.

Вилли подумал, что если бы Пейнтер упал со сходни, его бы раздавило между двумя кораблями. Рисуя в своем воображении эту сцену, Вилли поставил ногу на сходню и осторожно двинулся по ней, как цирковой канатоходец.

Посредине сходни он почувствовал, как она двинулась вперед и, решившись на отчаянный прыжок, угодил прямо в объятия дежурного офицера «Кайна».

– Стоп! Не будьте таким нетерпеливым, – сказал тот. – Вы еще не знаете, куда вы прыгнули.

– Рэббит, это тот самый потерявшийся энсин Кейт, – представил его Пейнтер.

– Я так и понял. – Младший лейтенант Рэббит пожал Вилли руку. Это был человек среднего роста, с узким лицом, не лишенный, по-видимому, чувства юмора. – Добро пожаловать на корабль, Кейт. Послушайте, Пейнтер, энсин Хардинг тоже появился, полчаса назад.

– Очередное вливание свежей крови, – отозвался Пейнтер.

Наконец Вилли обратил внимание на ют «Кайна». Это было шумное, грязное, дурно пахнущее место, на котором собрались похожие на бандитов незнакомцы. Полдюжины матросов громыхали металлическими скребками по ржавой палубе. Другие, переругиваясь, сновали взад и вперед, согнувшись под тяжестью корзин с капустой. Человек в шлеме сваривал переборку потрескивающим кисло пахнущим голубоватым пламенем. Палуба пестрела пятнами серой краски, зеленой грунтовки и ржавчины. Всюду были разбросаны мотки шлангов: красных, черных, зеленых, желтых, коричневых, валялись апельсиновая кожура, обрывки журналов и тряпье. Полуодетые матросы были украшены фантастическими бородами и прическами. Проклятья, брань и одно, постоянно повторяющееся ругательство, висели в воздухе, словно туман.

– Одному Богу известно, где вас разместить, – сказал Рэббит, – в офицерском блоке за кают-компанией свободных коек уже нет.

– Старший помощник что-нибудь придумает, – ответил Пейнтер.

– О’кей, Кейт, вы внесены в судовой журнал, – сказал Рэббит. – Пейнтер, ты не отведешь его к старшему помощнику?

– Конечно. Пошли, Кейт.

Пейнтер провел Кейта вниз по трапу через темный, душный проход.

– Это шканцы, – он открыл дверь. – А это офицерская кают-компания.

Они прошли через неприбранное прямоугольное помещение во всю ширину корабля. Большую часть его занимал длинный, покрытый грязной скатертью стол, на котором валялись столовые приборы, хлеб, оставшийся от завтрака, стояли кувшины с молоком. В креслах и на черном кожаном диване были разбросаны журналы и книги. Среди комиксов, журналов с полуобнаженными девочками, потрепанных номеров «Эсквайра» Вилли с ужасом заметил несколько секретных брошюр для служебного пользования. В средней части помещения начинался проход в офицерские каюты. Пейнтер вошел в первую каюту с правого борта.

– Прибыл Кейт, сэр, – сказал он, отдергивая занавеску в дверях. – Кейт, это старший помощник, лейтенант Гортон.

Очень толстый и крепкий молодой человек, в одних лишь подштанниках, почесываясь и зевая, сидел на подвесной койке. Зеленые переборки каюты были увешаны вырезанными из журналов фотографиями девочек в прозрачном белье.

– Привет, Кейт. Где вас черти носили? – сказал лейтенант Гортон высоким голосом, оторвал свой зад от койки и протянул Вилли руку.

– Где мы его разместим? – спросил Пейнтер.

– Господи, не знаю. Я проголодался. Они не собираются привезти с берега свежие яйца? От тех, что мы загрузили в Новой Зеландии, переборки скоро растворятся.

– О, а вот и капитан, может, у него возникнут какие-то соображения, – сказал Пейнтер, вглядываясь в темноту прохода. – Сэр, прибыл энсин Кейт.

– Поймали его, да? Четкая работа, – произнес начальственный голос, полный иронии, и в дверях появился капитан «Кайна». При виде его Вилли еще больше удивился. Капитан был совершенно голый. В одной руке он держал кусок мыла «Лайфбой», в другой – зажженную сигарету. У него было помятое лицо постаревшего мальчика, светлые волосы и дряблое белое тело. – Добро пожаловать на корабль, Кейт!

– Благодарю, сэр! – Вилли чувствовал, что надо отдать честь, и вообще как-то засвидетельствовать почтение начальству, но вспомнил пункт устава, в котором говорилось, что одетому не по форме старшему офицеру честь отдавать не следует. А он еще никогда не видел офицера менее одетого по форме, чем его нынешний командир.

Капитан Де Врисс ухмыльнулся, заметив замешательство Вилли, и почесал зад куском мыла:

– Надеюсь, вы хоть что-то смыслите в связи, Кейт?

– Да, сэр. Это именно то, чем я занимался в штабе Тихоокеанского флота, пока… Пока ждал корабль, сэр.

– Хорошо. Пейнтер, вы теперь помощник старшего механика, как и прежде.

– Благодарю вас, сэр. – Мрачная физиономия Пейнтера на мгновение изобразила нечто похожее на радость. Он вздохнул, как лошадь, с которой сняли седло. – Как вы думаете, капитан, куда нам запихнуть нового связиста?

– Марик уже повесил койку в шкиперской кладовке?

– Да, сэр. Именно туда мы и затолкали второго новичка, Хардинга.

– Что ж, скажите Марику, пусть повесит там еще одну койку.

– Эта конура чертовски тесна даже для одного, сэр, – сказал старший помощник.

– Война – ужасная вещь. Пойду приму душ, пока не окоченел.

Капитан Де Врисс затянулся сигаретой, бросил ее в пепельницу, сделанную из гильзы трехдюймового снаряда, и вышел. Толстый лейтенант Гортон пожал плечами и натянул брезентовые штаны.

– Вот так. Отведите его в эту конуру, Пейнтер.

– Сэр, – сказал Вилли, – я готов приступить к работе в любое время.

Гортон зевнул и удивленно посмотрел на Вилли:

– Не торопитесь. Послоняйтесь по кораблю пару дней. Привыкните к нему. Он надолго станет вашим домом, очень надолго.

– Это устраивает меня, сэр. Я же призван сюда, чтобы выполнить свой долг.

Он смирился с мыслью, что ему придется пробыть на корабле от шести месяцев до года. Это будет год тяжких испытаний, о которых писал отец, и он был к ним готов.

– Приятно, что у вас такое настроение, – сказал старший помощник. – Кто знает, может, вы побьете мой рекорд. Я сам приговорил себя к службе на этой калоше и уже оттарабанил шестьдесят семь месяцев.

Вилли разделил эту цифру на двенадцать, и его охватил ужас. Лейтенант Гортон служил на «Кайне» пять лет!

– С экипажами тральщиков что-то неладное, – продолжал Гортон весело. – Управление личного состава не торопится проводить замену. Может, в Вашингтоне потеряли наши документы. У нас на борту два старших офицера с общим сроком службы больше ста месяцев. У капитана Де Врисса – семьдесят один. Поэтому ваша служба… Что ж… Рад, что вы прибыли. Не печальтесь.

Вилли поплелся за Пейнтером в «конуру», металлическую рубку на верхней палубе, высотой около семи футов, длиной в шесть и шириной в три фута, без иллюминаторов. Вдоль одной переборки на уровне пояса проходил стеллаж, заваленный пустыми пулеметными лентами и ящиками с военным снаряжением. Энсин Хардинг спал на койке, которую недавно приварили к стене невысоко над палубой; совсем свежий сварной шов выглядел угрожающе. Лицо Хардинга было покрыто потом, а рубашка потемнела от влаги. Температура в будке была около 36 градусов.

– «Дом, отчий дом», – пропел Вилли.

– В этом Хардинге течет кровь «Кайна», – сказал Пейнтер. – Начинает он неплохо… Что ж, в любой день можно ждать перемещений состава. Тогда, парни, вы перейдете в кают-компанию. – Он собрался уходить.

– Где я могу найти мистера Кифера? – спросил Вилли.

– На койке.

– Я имею в виду, днем.

– И я это имею в виду.

Пару часов Вилли бродил по «Кайну», заглядывая под трапы и стеллажи, суя нос во все двери. Матросы игнорировали его, словно он был невидимкой, за исключением одного, с которым он столкнулся в проходе. Матрос немедленно прижался к переборке, словно уступая дорогу большому животному. Экскурсия по осмотру достопримечательностей подтвердила первое впечатление Вилли. «Кайн» представлял собой кучу мусора в последние часы перед ее погребением, и здесь верховодили бандиты с большой дороги.

Он спустился в офицерскую кают-компанию. Над головой громыхали металлические скребки. Сейчас длинный стол был покрыт зеленым сукном, а журналы и книги расставлены на полках. В помещении никого не было, за исключением очень длинного и тощего негра в пропотевшей белой рубашке и штанах. Он вяло возил шваброй по полу.

– Я новый офицер, энсин Кейт, – сказал Вилли. – Могу я попросить чашку кофе?

– Да, саа. – Вестовой бросил швабру и неторопливо направился к «Сайлексу», стоявшему на металлическом шкафчике в углу.

– Как вас зовут?

– Уиттекер, саа, второй помощник вестового. Сливки и сахар, саа?

– Пожалуйста.

Вилли осмотрелся кругом. Потускневшая латунная табличка на переборке информировала, что корабль назван в честь Артура Уингейта Кайна, командира миноносца во времена первой мировой войны, умершего от ран, полученных в бою с немецкой подводной лодкой. Над табличкой, на полке, среди множества морских документов, был растрепанный том в кожаном переплете: «Структура корабля, эсминец-тральщик-22 ВМС США „Кайн“». Вилли снял том с полки. Помощник вестового поставил перед ним кофе.

– Сколько вы уже служите на «Кайне», Уиттекер?

– Четыре месяца, саа.

– Ну и как?

Негр попятился, выпучил глаза, словно Вилли выхватил нож.

– Лучший корабль на всем флоте, саа. – Он схватил швабру и выскочил из кают-компании.

Кофе оказался чуть теплым и мутным, но Вилли выпил его. Надо было срочно взбодриться. Один час сна никак не мог восстановить его силы после пирушки. Туманным взором он пробежался по страницам с техническими данными «Кайна». Он был построен в 1918 году на Род-Айленде. («Еще до моего рождения», – пробормотал Вилли). Длина 317 футов, ширина 31 фут, мог развивать скорость до 30 узлов. При переделке в тральщик одна из четырех труб и один паровой котел были ликвидированы, чтобы разместить больше топливных цистерн, увеличив тем самым радиус действия корабля.

Лязганье над головой стало громче. Следующая смена приступила к сдиранию краски. Солнце поднималось, и в кают-компании становилось жарче, вонь усиливалась. «Задача быстроходного тральщика, – читал Вилли, – в первую очередь производить траление во вражеских водах на пути военно-морских сил вторжения или перед входом в эти воды боевых сил флота». Он бросил книгу на стол, положил на нее голову и застонал.

– Привет, – сказал чей-то голос. – Вы Кейт или Хардинг?

Владелец голоса сонно проковылял мимо Вилли к «Сайлексу», на нем не было ничего, кроме плавок. Вилли подумал, что по части приличий на борту «Кайна» дело обстоит куда проще, чем у ирокезов.

– Кейт, – ответил он.

– Отлично. Будете работать со мной.

– Вы мистер Кифер?

– Да.

Начальник связи прислонился к шкафчику и отхлебнул кофе. Его длинное худое лицо лишь отдаленно напоминало лицо брата. Том Кифер был чуть выше шести футов ростом, худощавый и жилистый. Глубоко посаженные голубые глаза с яркими белками делали его взгляд напряженным и диким. Рот, как и у Роланда, был крупный, но губы – узкими и бледными.

– Сэр, я знаю вашего брата Роланда, – сказал Вилли. – Мы жили в одной комнате в военно-морском училище. Он сейчас здесь, в Пёрл-Харборе, в казарме для холостых офицеров.

– В самом деле? Надо будет затащить его сюда, – Кифер спокойно поставил чашку. – Пойдемте в мою каюту, расскажете о себе.

Кифер жил в небольшой каюте, верхнюю часть прохода в которую крест-накрест пересекали трубы. В ней находились две койки, стол, доверху заваленный книгами, брошюрами, проволочными корзинами, полными бумаг; почтовая корреспонденция была свалена в кучу, на вершине которой покоилась гора свежевыстиранной формы, носков и нижнего белья. На верхней койке ничком лежал обнаженный человек.

Пока начальник связи брился и одевался, Вилли рассказывал ему о Ферналд-Холле, о Роланде. Его взгляд блуждал по душной каюте. Полки, укрепленные над столом и вдоль койки Кифера, были забиты сборниками стихов, беллетристикой, философскими трактатами. Коллекция оказалась впечатляющей, вроде списка ста лучших книг, который составляется в любом колледже. Правда, здесь преобладали такие авторы, как Джойс, Томас С. Элиот, Пруст, Кафка, Дос Пассос, Фрейд, несколько книг по психоанализу и еще несколько книг, на корешках которых стоял штамп католического издательства.

– Да, отличные у вас книги, – сказал Вилли.

– Если не читать, жизнь – медленное самоубийство.

– Роланд говорил, что вы писатель.

– Я пытался стать им до войны, – сказал Кифер, стирая влажным рваным полотенцем мыльную пену с лица.

– А сейчас пишете?

– Кое-что. А теперь о ваших обязанностях… Мы назначим вас ответственным за секретные инструкции и, разумеется, будете кое-что кодировать…

Из-за пыльной зеленой занавески появилось лицо помощника вестового, Уиттекера. «Чадан», – сказал он и исчез.

Таинственное слово оживило фигуру на верхней койке, она поднялась, слабо дернулась, спрыгнула на палубу и принялась одеваться.

– Чадан? – спросил Вилли.

– На говоре местных вестовых – обед, – сказал Кифер. – А этот овощ с человеческим лицом носит имя Кармоди. Кармоди, это неуловимый мистер Кейт.

– Хелло, – сказал Вилли.

– Гм, – произнесла фигура, разыскивая башмаки в темном шкафу.

– Пошли, – сказал Кифер. – Преломите хлеб с офицерами «Кайна». Ничего не попишешь, Кейт, служба. А хлеб сам по себе не так уж и плох.