Текст книги "Докер"

Автор книги: Георгий Холопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 45 страниц)

Я пытаюсь вспомнить строчки из давно прочитанных поэм Пабло Неруды, мысленно пробежать и по страницам «Вулканического континента» Артура Лундквиста, где так ярко написано и о Пабло Неруде, и о его родине – Чили.

Я позволю себе привести небольшой отрывок из этой книги, чтобы вы тоже насладились красками, которыми может живописать Артур Лундквист.

«И снова настоящий нерудовский дом. Толстые каменные стены, поддерживающие железную крышу, мебель из некрашеного дерева, выложенное камнем крыльцо с вмурованными в него раковинами. Все здание задумано как корабль; спальня в башне – это капитанский мостик, лестница похожа на трап с поручнями, а большая гостиная обставлена как кают-компания; здесь есть старая подзорная труба, модели кораблей, скелеты рыб, морские карты. На стене висит белая капитанская фуражка.

У подножия обрыва грохочет море, волны бьются о скалы, и весь дом содрогается от их могучих ударов. Сырой соленый запах моря проникает в комнаты. Над обрывом нависает скала, на которой установлена большая деревянная статуя женщины – украшение старого корабля; на ней надета туника, а глаза у нее слепые, как у Сибиллы. Здесь же стоит каменная скамейка. С этого места поэт глядит в Великий океан».

Вот так замкнулась цепь – Швеция, Армения, Чили.

29 января

Днем мы встречаемся с известным шведским писателем, новеллистом Сиваром Арнером. Сидим в холле нашего отеля, очень уютном, располагающем к беседе, пьем кофе и ведем неторопливый разговор о шведской литературе, о ее проблемах. Время послеобеденное, вокруг – тишина, никто нам не мешает.

Сивар Арнер говорит:

– В последнее время наши писатели очень много внимания уделяют общественным проблемам. Если вы пройдетесь по книжным магазинам, то заметите, что на полках сильно возросло количество документальных книг в ущерб художественным. Причины?.. У многих писателей, в особенности молодых, пропал интерес к человеку. Человека заслонила проблема. В мое время, когда я начинал, все было наоборот. Я и сейчас являюсь приверженцем традиционной формы романа и новеллы, мне и сейчас, несмотря на моду на документалистику, интересен человек – не отвлеченная схема, а конкретный человек! – поставленный в центр современной жизни со всеми ее большими и малыми проблемами. Мне интересен человек как продукт общества!.. Человек должен знать о недостатках общества, в котором живет, хотя это общество может показаться очень благополучным. Меня прежде всего интересует человек!.. Для всестороннего его изображения поэтому больше подходит роман или новелла, но отнюдь не репортаж. Истинная художественность всегда сильнее действует на читателя. Она заставляет его глубоко переживать человеческие страдания, делает его сопричастным к судьбам человечества. Чрезмерное же увлечение документалистикой обедняет литературу. Доказать же это молодым порой бывает очень трудно. Они все твердят свое: «Писать в наше время романы – это роскошь!» Среди молодых сильна тенденция – участвовать в повседневной жизни, заниматься ее проблемами, откликаться на них статьями, очерками, плакатами, работать над репортажами для радио и телевидения. То есть заниматься всем тем, что находит немедленный отклик у читателя…

– Для этого, видимо, есть серьезные причины? – спрашиваю я.

– Причин много, а главная из них – неудовлетворенность жизнью, тревога индивидуума. Очень много неустроенных судеб, хотя внешне наше общество кажется благополучным. В связи с механизацией производства растет безработица. Посмотрите, что делается на севере Швеции. С развитием индустрии, концентрацией капитала опустошаются целые районы, народ переселяется на юг. Но и на юге несладко. Разоряются мелкие фермеры, невыгодным становится сельскохозяйственное производство. Куда же деваться народу? Проблема занятости населения – это сейчас одна из серьезных проблем. Она станет проблемой номер один, если страна к тому же еще вступит в «Общий рынок». Хотя в массе народ против вступления, но кто знает, как наши правители повернут этот вопрос?.. Ну а от тревоги, неустроенности молодежи в первую очередь, один шаг к алкоголизму и наркомании. И то, и другое у нас широко развито. Особенно страшна наркомания. Ей ведь подвержены многие.

– Какой же выход? – спрашиваю я.

– Решить проблему молодежи можно посредством дискуссий, посредством литературы и вообще печати. Надо спорить! Надо доказывать, какой вред приносит употребление наркотиков. Но не менее страшный враг – различные лекарства, которые ежедневно принимают шведы. Если человек берет на сто крон лекарств, то по нашим законам он платит пятьдесят. В погоне за скидкой все требуют у врачей выписать побольше лекарств. А лекарства – это химия, они тоже калечат людей. Приведу такой пример. У меня есть знакомая учительница. У нее в классе двое мальчиков принимают наркотики. Учительница очень переживает это, но ничего не может сделать с мальчиками. Чтобы вечером заснуть, она принимает три-четыре таблетки снотворного. Как видите, и ученики, и учительница являются жертвами химии.

– Но есть и внешние проблемы, – продолжает Сивар Арнер, – которые волнуют шведов. Это прежде всего американская агрессия во Вьетнаме.

Вечером – мы в гостях в семье рядового стокгольмского служащего Н.

Но что это?.. Хозяин чем-то смущен, хозяйка явно расстроена, а их дочка, девочка десяти лет, ученица пятого класса, похоже, сидит зареванная, уткнувшись в угол дивана.

Валентина Сергеевна спрашивает, что у них случилось.

А случилось, оказывается, вот что.

Известно, что в шведских школах, начиная с девятого класса, преподают урок полового воспитания, или, как там его называют, – сексологию. Ученикам во всех подробностях рассказывают про технику зачатия и рождения, демонстрируют различные предохранительные средства, ибо аборты в стране воспрещены.

Но вот недавно администрация школы решила эти уроки включить в программу и младших классов, начиная с пятого, правда на внеклассных занятиях.

Несколько часов назад в школе как раз состоялось родительское собрание, на котором против этого нового начинания выступала наша хозяйка, но, судя по ее испорченному настроению, успеха не имела. Не имела она успеха, видимо, и в споре с дочерью, которой она воспретила посещение уроков по сексологии.

– Ну куда там ни шло – девятый класс! – говорит она нам с запальчивостью, словно продолжает дискутировать на родительском собрании. – Но зачем отнимать детство у маленьких, у пятиклассников?.. – Хозяйка указывает на свою худенькую, бледненькую девочку, которой в пору еще играть в куклы. – Что она там поймет в деторождении?.. Зачем это ей в ее возрасте?.. Человечество как-то обходилось до сих пор без этого «просвещения», и ничего, не выродилось.

Наш хозяин, видимо, уже как-то настроился на примирительный лад, говорит:

– Протестовать против новых начинаний школы бессмысленно прежде всего потому, что эти уроки или еще что-нибудь вроде них показывают и в детской программе по телевидению. Ну а кроме того, эти «сюжеты» выставлены в любом киоске. Когда вы девочку посылаете за шоколадкой, что она видит в киоске в первую очередь?.. Не шоколадку, а раскрытый журнал с каким-нибудь порнографическим рисунком. – Он машет рукой: – Так пусть лучше обо всем девочка узнает от педагога…

Вопрос этот, конечно, не такой легкий, и от него не так просто отмахнуться…

Увлечение сексом, как некоторое отвлечение от острых социальных и политических проблем, оказалось в странах Скандинавии всепроникающим и, пожалуй, уже неуправляемым процессом. Не только наши хозяева, к которым мы пришли в гости, но и многие тысячи других родителей с тревогой смотрят на то, как с улицы открытая порнография с ее грубой иллюстративностью перешагнула через порог средней школы, вторглась в учебные классы. И тревога не меньше от того, что этому стали подыскивать педагогические обоснования.

Нет, я не собираюсь обвинять школу, учителей в том, что вот-де они поддались моде. Как было устоять школе?.. Учитель сам зачастую жертва, невольный объект все того же ставшего всесильным в этих странах сексобизнеса.

Посмотрите, как респектабельно выглядят эти ярко освещенные, набитые от пола до потолка «товаром» магазины «Секс-порно», или на не сходящую с газетных страниц рекламу давно получившей скандальную известность «Секс-шоу»!..

Было бы, конечно, как-то объяснимо, если бы некоторое доступное разъяснение по половому воспитанию пришло к подростку на уроках анатомии, физиологии, но как бледны были бы эти разъяснения по сравнению с грубой иллюстративностью кинореклам, кинофильма и телефильма!.. И школа только придает некоторую педагогическую узаконенность тому, что идет в ущерб подлинной педагогике – педагогике чувств, педагогике отношений между мужчиной и женщиной.

Хозяйка зажигает свечи, гасит свет, подает кофе, и наступает умиротворение, разговоры переключаются на другие, менее острые общественные и литературные темы.

30 января

Сегодня воскресенье, нелегкий день. Нам надо сделать три визита.

После завтрака, в одиннадцать утра, мы едем в старую часть Стокгольма, к Ивару Лу-Юханссону.

Это живой классик шведской литературы, широко известный и за пределами своей страны. Его хорошо знают и у нас в Советском Союзе. На русском выходила книга рассказов «Мадонна скотного двора» и роман «Только мать», на украинском, в журнале «Всесвіт» был напечатан роман «Солдаты». Но, разумеется, Ивара Лу-Юханссона можно было бы издать больше, напечатать и многие другие его интересные книги.

Я высоко ценю его очень грустную, но полную гнева и сарказма книгу «Мадонна скотного двора». Рассказы, собранные в ней – сжатые, яркие, с неповторимыми людскими судьбами, – написаны в лучших реалистических традициях. Реализм Ивара Лу-Юханссона к тому же – особой беспощадности!.. Так может писать человек, который хорошо знает, зачем он взял в руки перо и чего он добивается.

Ивар Лу-Юханссон прожил большую и нелегкую жизнь. Он видел много такого, с чем не мог примириться. В прошлом безземельный батрак, или статар, как называли их в Швеции, он в первых же рассказах поднял голос протеста против существующих порядков и законов, которые лишали самую бедную часть шведского народа элементарных условий для человеческого существования.

Навсегда Ивар Лу-Юханссон остался верен крестьянской теме, почему его и сегодня с большим уважением называют «крестьянским писателем». Называют его еще «пролетарским писателем», потому что, уйдя в молодости из деревни, он долгие годы мыкался по жизни, работал на разных тяжелых работах. Был каменщиком, строительным рабочим, докером в английских портах, бедовал вместе с безработными, ютился в трущобах бедноты, и рабочая тема тоже нашла серьезное отражение в его творчестве.

Мы в рабочей квартире Ивара Лу-Юханссона.

В кабинете – много картин.

– Это подарки художников, моих друзей, – с гордостью говорит старый писатель.

На стене я замечаю картину Мунка.

– И это его подарок, я хорошо знал Мунка, – говорит Ивар Лу-Юханссон.

Мы подходим к окну. С пятого этажа открывается прекрасный вид на озеро. На том берегу видна ратуша.

А внизу, под нами, – несколько двухэтажных зданий, одно в лесах.

– То, что ремонтируют, – рассказывает Ивар Лу-Юханссон, – здание семнадцатого века. Там помещается детский сад. А вообще к старине у нас относятся плохо, все разрушают, нужна земля для нового строительства, – чувствуется, что тема эта не из приятных для старого романиста, он машет рукой и говорит: – Жалко, что вы приехали зимой!.. Летом здесь хорошо, видно далеко, по озеру шныряют яхты и пароходики, кругом много зелени.

Разумеется, мы интересуемся работой старого заслуженного писателя.

– Раньше я писал о деревне, о тяжелой доле статаров. Были у меня книги о рабочих людях, об их бедах. Сейчас пишу на моральные темы, о проблемах, которые волнуют все наше общество. Это – любовь, страсть, страх… Многое изменилось в жизни людей за последние годы… До окончания моего нового романа еще далеко, но работаю с удовольствием…

На память о встрече Ивар Лу-Юханссон дарит нам свои книги с автографом, и мы идем смотреть его вторую квартиру.

Здесь стены тоже увешаны картинами. Среди них замечаю этюд, изображающий русского крестьянина.

– Это – Репин! – говорит наш хозяин.

Мы возвращаемся в рабочую квартиру. Ивар Лу-Юханссон много расспрашивает о нашей стране, мечтает летом приехать в Москву, потом – пожить в Крыму, справляется, хватит ли гонорара, причитающегося ему за изданные на русском языке книги, на путешествие: он приедет с секретарем, одному теперь трудно стало ездить, ему уже за семьдесят…