Текст книги "Опасные пути"

Автор книги: Георг Хилтль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 51 страниц)

– Вы дадите мне Ваши капли? – воскликнул бродяга.

– Нет, – ответил Сэн-Круа, – не давайте их ему, мы можем поплатиться головой. Кто этот человек? Морель, негодяй, говори! Я не желаю этого, я сдержу свое слово и хочу взять Сэн-Лорена на себя.

В течение нескольких секунд в мрачном подземелье царила мертвая тишина. Наконец Лашоссе подошел к поручику и взял его за руку, причем его лицо совершенно изменилось и приняло мягкое и грустное выражение.

– Господин де Сэн-Круа, – сказал он, – Вы попали под власть этих сил; боритесь насколько возможно, чтобы выбраться из этой пучины. Вы уже видели меня. Скажите, Вы никогда не задумывались над тем, почему я принимаю в Вас участие?

– Да, Вы правы. Почему Вы интересуетесь мной? Может быть, Вы – тот, о котором мне говорил Морель? Вы знаете мою мать?

– Не расспрашивайте дальше! Вы должны повиноваться, когда я Вам говорю, что Сэн-Лорена может убить всякий, но не Годэн де Сэн-Круа. Оставьте этого человека. Вы никогда не должны делать ни малейшей попытки преподнести ему Ваши ужасные капли. Если Вы решитесь на это, я выдам всех и погибну на эшафоте вместе с вами.

Тон, которым Лашоссе говорил эти слова, был так серьезен и внушителен, что никто не решился возражать ему.

– Довольно! – воскликнул итальянец, – пусть Лашоссе освободит нас от Сэн-Лорена. Ему уже не уйти, его подстерегают со всех сторон.

– Завтра я буду у Вас, господин доктор, – сказал Лашоссе, пряча свой фонарь, – а теперь мы должны разойтись. Я вижу свет; это, должно быть, Гюэ. – После этого он ударил Экзили по плечу и воскликнул: – Ну, покойной ночи!..

– Вы найдете меня через Глазера, – крикнул ему итальянец.

– Знаю, – ответил, удаляясь, Лашоссе.

– Нужно было задушить этого негодяя, – прошептал Экзили, – рискованно доверяться незнакомцу!

– Мы уже не в силах выпутаться из этой сети, – глухо ответил Сэн-Круа, – все больше становится крови, все больше преступлений. О, я был проклят уже в колыбели!

– Надейся на меня, – сказал итальянец. – Предоставь ему Сэн-Лорена; он, кажется, порядком насолил этому бродяге. Когда один погибнет, я уберу другого. Жизнь и смерть в нашей власти, Годэн!

Сэн-Круа прислонился к стене и прошептал:

– Мария!

Свет приближался. Лашоссе не ошибся – это был Гюэ; он быстро и осторожно шел по извилистой галерее и, наконец, запыхавшись произнес:

– Вот Вы где! Нам надо подняться наверх, полиция в подземелье, и мы рискуем попасться ей в лапы. Следуйте за мной!

Все трое спустились по небольшой лестнице. Они шли молча, и темнота совершенно скрывала их, а шум шагов заглушался журчаньем воды, струившейся по стенам и капавшей с потолка: эта часть галереи шла по самому берегу Сены.

XI
Судьба Сэн-Лорена

В кабинете короля было тихо, но еще за несколько минут перед тем здесь слышался громкий, даже бурный разговор. Он происходил между людьми, крупными буквами записавшими свои имена на страницах истории. Тут были: Кольбер, Лувуа, Тюренн, Вобан и Конде, и они высказывали тут свои мнения относительно кампании против Фландрии. Собственно говоря, этот поход представлял собой развлечение, которое Лувуа хотел доставить королю, так как Людовик не предпринимал до тех пор ни одной крупной войны.

Вышеупомянутое совещание несколько раздосадовало короля; хотя ему и удалось отстоять свое мнение, но он предвидел еще много препятствий. Его недовольство усиливалось еще одним обстоятельством: у него не было денег.

Это может показаться странным, но это было так. Личная касса короля была пуста, а министр финансов Кольбер очень неодобрительно относился к постоянным празднествам в Версале, стоившим очень много. Что предпринять? Король не хотел доверять свою беду Лозену, так как тому это всегда очень много стоило, и среди своих друзей он не мог найти никого, кто мог бы ссудить столько, сколько было нужно ему, Людовику. Король очень досадовал на это и на Кольбера и решил отставить его от должности министра финансов, как только государственные финансы будут приведены в порядок.

Вдруг Людовику пришло в голову одно имя.

– Да, да, – прошептал он, – он может сделать это мне, надо велеть позвать этого старого друга нашей семьи.

Вслед за этим был куда-то послан Бантен. Вернувшись, он доложил о приходе де Сэн-Лорена.

Король пошел навстречу посетителю и произнес:

– Приветствую Вас, мой милый Сэн-Лорен!.. Я боялся, что Вы уже покинули Париж.

– Не попрощавшись с Вами, Ваше величество? – возразил Сэн-Лорен. – Нет, я не мог поступить подобным образом.

Всякому, кто видел раньше Сэн-Лорена, несомненно бросилась бы в глаза происшедшая в нем перемена. Он страшно похудел, его глаза ввалились, руки тряслись.

– Я хочу обратиться к Вам с просьбой, милейший Пьер.

– Вы конфузите меня, Ваше величество!

– Нет, нет, я говорю правду. Вы имеете в своем распоряжении большие денежные суммы. Мне нужны деньги, но я не хочу обращаться ни к кому, кроме Вас, старого друга моей матери, а потому спрашиваю: может ли король Франции иметь у Вас кредит на три миллиона?

На лице Сэн-Лорена выразилось смущение.

– Ваше величество, – проговорил он после некоторого молчания, – какой вопрос? Достаточно одного Вашего слова, и я мог бы в короткий срок доставить Вам эти деньги, но…

Он остановился.

– Ну, что же? – с беспокойством спросил король.

– Ваше величество, я имею намерение отказаться от должности главного контролера над духовенством Шампаньи; я должен продать эту должность.

– Не может быть!

Сэн-Лорен тяжело вздохнул и пробормотал:

– Я во всем признаюсь Вам, Ваше величество. Пожелаете ли Вы выслушать мою исповедь?

Король с изумлением взглянул на главного контролера. На лице того выразился такой страх, что Людовик взял его за руку и мягко проговорил:

– Сядьте, я только сейчас заметил, что Вы стоите.

Сэн-Лорен опустился на стул и произнес:

– Вы сами увидите, Ваше величество, что я больше не могу оставаться на этом месте, где я, конечно, оказал бы Вам услугу, которую Вы желаете.

Сэн-Лорен наклонился к королю и начал рассказывать свою жизнь. То, что он говорил, известно читателю. Он рассказал о Сюзанне Тардье, о том случае в Риме, который свел его с Экзили, и закончил преследованием Лашоссе.

– Судите же сами, Ваше величество, могу ли я дольше оставаться на занимаемом месте?

– И из-за этого Вы хотите покинуть свой пост? – с недовольством спросил монарх.

– Я продам его с согласия духовенства.

– Кому же?

– Пенотье. Я уже вступил с ним в переговоры.

Король гневно сжал губы и медленно произнес:

– Это – приятель Лозена?

– Да, именно, Ваше величество.

– Нет, я не желаю, чтобы Вы оставляли этот пост. Все, что Вы рассказали мне, очень напоминает один из испанских романов, которые так любит королева. Но, милый друг, это не важно. Я желаю, чтобы Вы остались на своем месте.

– А Пенотье?

– Прекратите переговоры.

– А мой таинственный мучитель?

Король свистнул в серебряный свисток. Появился паж.

– Скажите, чтобы ко мне прислали начальника полиции де ла Рейни! – приказал ему Людовик и, обращаясь к Сэн-Лорену, продолжал: – Кто могущественнее: Ваш Лашоссе или полиция французского короля? Теперь осуществите для меня заем и сейчас же кончите с Пенотье.

– Я легко могу выполнить это, Ваше величество; я пригласил его на завтра к себе.

– Тем лучше! Прощайте, Сэн-Лорен!

* * *

Некоторое время спустя после этого разговора в полутемной лаборатории Глазера происходило совещание, в котором принимали участие пять человек: Экзили, Сэн-Круа, Морель, Лашоссе и маркиза де Бренвилье. Можно было заметить, что все они были взволнованы. Сэн-Круа быстро ходил по комнате и, оживленно жестикулируя, произнес:

– Пенотье требует от меня исполнения моего обещания; он получил известие, что Сэн-Лорен прекращает все переговоры и хочет оставить место за собой. Пенотье напоминает о данном ему мной слове.

– И я тоже! – воскликнул Экзили.

– Я выполню его, – сказал Лашоссе.

– Торопитесь, друзья, – проговорила маркиза, – потому что после Сэн-Лорена должны погибнуть братья д‘Обрэ. Я имею достоверные сведения, что они хотят назначить надо мной опеку.

– Они не будут забыты, – сказал Экзили, – но Сэн-Лорен должен быть первым. Каков Ваш план, Лашоссе?

– Мне нужно поговорить с Пенотье; Сэн-Круа, сведите меня к нему! – ответил бродяга.

– Хорошо! Но обдумайте все как следует; это должно совершиться сегодня же, потому что, когда Пенотье разойдется с Сэн-Лореном, трудно будет найти удобный случай: вот Вам оружие, – воскликнул Экзили. Он вынул из-за пазухи маленький флакончик и, взяв с полки бутылку, сказал: – отвернитесь!.. Сэн-Круа, где твоя маска?

Поручик вынул из шкафа маску, сделанную из тонкого стекла; в отверстие для рта была вставлена длинная изогнутая трубка, для того чтобы вредные испарения не попадали в рот при дыхании.

Прикрепив при помощи ремня эту маску, Экзили откупорил свой флакончик и капнул из него три капли в бутылочку, крепко закупорил ее и, подавая Лашоссе склянку, сказал:

– Вот Ваш кинжал. Запомните следующее: когда представится удобный случай, то отвернувшись, откройте склянку и опустите капли в питье. Это средство подействует через полчаса, – продолжал он, бросая вокруг себя торжествующий взгляд. – Действие выразится слабостью, холодным потом, параличом легких, а затем наступит конец.

Из груди Сэн-Круа вырвался тяжелый вздох.

– Прочь малодушие, ученик мой! – со смехом проговорил итальянец, – надо привыкать! Следующий раз будешь действовать ты. Я хочу воспитать опытных учеников.

– Вы научили его всему этому, – воскликнула маркиза, – но почему Вы скрываете от него тайну капель, действующих сразу и без следа? Вы очень неблагодарны! Знаете ли Вы, что я имею право требовать открытия этой тайны? Ведь это именно я вынула ту книгу из ящика старика Мортемара и настаиваю теперь на том, чтобы Вы отдали ее Годэну.

– Украдите ее во второй раз, маркиза, – сказал Экзили с ледяным спокойствием.

– Бессовестный! – воскликнула маркиза. – Но берегитесь!.. Вы очень большого мнения о своем могуществе, однако, может быть, и я могу бросить камень Вам под ноги.

– Поздно!.. – ответил итальянец, прислоняясь к печке, – все мы, собравшиеся здесь, связаны ужасными, неразрывными узами. Дело каждого теперь является делом всех. Тот, кто выдаст одного из нас, навлечет погибель на свою собственную голову. Мы будем делить как победу, так и смерть. Очень жаль, что Вы, маркиза, до сих пор не поняли того, что Вы – раба всех нас, так же, как и мы, – Ваши, в случае, если Вам будет нужна помощь.

Мария потупилась, но не от стыда, а от гнева.

– Годэн, – прошептала она, горячо обнимая Сэн-Круа, – любовь к тебе заставляет меня молчать. Да, – громко сказала она, – этот ужасный человек прав; мы связаны на жизнь и на смерть. С Годэном к славе или в пропасть! Пусть погибнут все те, которые противятся моему счастью! – и она с жаром бросилась на шею Сэн-Круа.

– Годэна уже нельзя спасти, – прошептал Лашоссе, – только мать могла бы добиться этого… Но нет, уже поздно; об этом нечего больше думать. Эта женщина имеет огромную власть. Предсказание исполнилось!

– Постарайся достать капли у Лашоссе, ты можешь их исследовать, – прошептала Мария Сэн-Круа.

– Уже поздно, – ответил он.

* * *

Сэн-Лорен жил в гостинице “Принц Конде”, находившейся на площади Св. Женевьевы. Написав Пенотье о своем отказе продать свой пост, он имел длинный разговор с полицейским агентом, посланным к нему ла Рейни по приказанию короля; этого агента звали Франсуа Дегрэ, который уже знаком читателю. Дегрэ потребовал от Сэн-Лорена подробное описание наружности его преследователя, поставил несколько вопросов и удалился, уверив Сэн-Лорена, что скоро изловит эту таинственную личность, чем привел его в отличнейшее настроение. Он позвал своего слугу, единственного, привезенного им из Реймса, и спросил:

– Все ли готово к обеду?

– Да… но виноват, только что принесли Вам это письмо.

Сэн-Лорен взял письмо, прочел его, немного наморщил лоб и сказал:

– Поставь еще прибор. Пенотье приведет с собой гостя.

Слуга ушел.

Собственно говоря я очень доволен, – подумал Сэн-Лорен, еще раз прочитав письмо: – присутствие этого гостя не даст Пенотье возможности много говорить о деле.

Письмо Пенотье гласило:

“Милостивый Государь! Изменение Ваших намерений очень огорчило меня, так как я очень хотел бы основаться в Реймсе; но я охотно подчиняюсь Вашему решению – ведь трудно заместить такого человека, как Вы. Однако хочу наказать Вас, а потому не только принимаю Ваше приглашение на обед, но хочу привести с собой приятеля, который ненадолго приехал в Париж; это – дворянин, по имени де Ролатр. Я никуда не могу сплавить его сегодня, но мне не хочется отказываться от Вашего любезного приглашения. Мой приятель очень хочет познакомиться с Вами и настоятельно просит меня взять его с собой. Тысячу извинений. Ваш Пенотье”.

– Это – Пенотье, – сказал Сэн-Лорен, – и надеюсь, с приятелем.

Он вышел в соседнюю комнату, чтобы пригладить волосы, а в это же время слуга ввел гостей. Когда Сэн-Лорен вернулся, Пенотье стоял среди комнаты, а его приятель рассматривал гравюры на стенах.

– Благодарю за приглашение, – воскликнул Пенотье, – позвольте представить Вам моего приятеля Бертрана де Ролатр.

При этих словах незнакомец повернулся, и при виде его у Сэн-Лорена подкосились ноги; он не верил своим глазам; новый гость был не кто иной, как Лашоссе.

– Простите, господин де Сэн-Лорен, что я вторгаюсь в Ваш дом, – сказал кланяясь Лашоссе, – но мне очень хотелось познакомиться с Вами.

Сэн-Лорен бросил взгляд на окно, откуда виднелись крыши полицейского дома, и немного успокоился, а затем произнес с иронией:

– Надеюсь, Вы хорошо будете чувствовать себя у меня, хотя я и не могу принять Вас так, как в Реймсе у себя дома. Может быть, Вы когда-нибудь соберетесь ко мне туда вместе с господином Пенотье, если обстоятельства не задержат Вас в Париже.

– Надеюсь, что нет, – ответил мнимый Ролатр. – Я охотно бываю в Париже, но только на несколько дней.

– Сядем за стол; я только отдам своим слугам некоторые приказания! – и с этими словами Сэн-Лорен вышел из комнаты.

– Будьте настороже, – прошептал Лашоссе, – у него что-то недоброе на уме.

– Вы думаете, он осмелится? – спросил Пенотье.

– Без сомнения. Его лицо приняло вдруг удивительно спокойное выражение. Мы должны торопиться.

– Ах, я весь дрожу.

– Я сделаю все, Вам нечего бояться.

Между тем Сэн-Лорен сказал своему слуге следующее:

– Иди скорей в полицию; спроси там господина Дегрэ и передай ему, что я прошу его немедленно прийти ко мне обедать. Ответ скажешь мне на ухо.

После этого он вернулся к гостям и пригласил их в соседнюю комнату, где уже был накрыт стол; гости сели за стол и обед начался.

Пенотье рассказывал новости, Ролатр говорил о деревенской жизни, и притом так спокойно и уверенно, что Сэн-Лорен, сидевший как на иголках, был совсем сбит с толка. Порой он даже начинал сомневаться, действительно ли перед ним Лашоссе, и непрестанно задавал себе мысленно вопрос, каким образом Пенотье мог познакомиться с последним? Может быть, Лашоссе обошел хитрого дельца.

Вдруг Лашоссе, обращаясь к хозяину, проговорил:

– Вы, кажется, бывали в Амьене?

Сэн-Лорен слегка побледнел.

– Да, но это было очень давно.

– Я хорошо знаю Амьен, – продолжал мучитель, – я жил там на улице Сэн-Совер, недалеко от кузнеца Тардье; у него была удивительно красивая дочь.

Сэн-Лорен уронил салфетку и нагнулся за ней, чтобы скрыть свое смущение. Он задумался над вопросом о том, что могли означать эти слова, однако поспешил спокойно произнести:

– Я не знал этого человека и в первый раз слышу это имя.

– Конечно, где же Вам знать таких простых людей!.. – рассмеялся мнимый Ролатр.

“О, Дегрэ, Дегрэ, иди скорей!” – мысленно вздыхал Сэн-Лорен.

Посланный возвратился и шепнул ему:

– Господин Дегрэ не может прийти, он пошел по делу в канцелярию Ла Рейни.

Лицо Сэн-Лорена омрачилось, и это не укрылось от Лашоссе, следившего за каждым его движением. Наконец Сэн-Лорен подымаясь сказал:

– Простите, господа, мне нужно написать пару слов; я только что получил очень важное известие.

Он вышел из столовой. Гости остались одни.

– Это – удобный момент, – шепнул Лашоссе, – послушайте у дверей.

Пенотье поспешил к двери, а Лашоссе быстро достал флакончик из бокового кармана и откупорил его. Перед прибором Сэн-Лорена стоял граненый бокал, полный вина. Лашоссе вылил в него содержимое флакона и затем сказал Пенотье:

– Садитесь скорей!..

Пенотье был бледен как полотно; он хотел для вида съесть кусочек паштета, лежавший у него на тарелке, но тот застрял у него в горле и вилка со звоном упала на тарелку. В этот самый момент вернулся Сэн-Лорен.

На самом деле ему вовсе не надо было писать никакого письма; он только хотел уйти от неприятного разговора и овладеть собой. Дегрэ не мог прийти, и Лашоссе, начав об Амьене, мог наговорить при Пенотье много лишнего.

“Смелей! – внушал себе Сэн-Лорен, – я не должен выказывать смущение! Все изменится к лучшему!”.

Он занял свое место и сам придал разговору опасное направление.

“Он приготовился к защите”, – подумал Лашоссе.

– Да, – между тем говорил Сэн-Лорен, – с каждым городом связаны какие-нибудь воспоминания, приятные или печальные; в моей памяти часто проносятся улицы, дома и площади различных городов.

– Счастлив тот, – ответил Лашоссе, – в ком ни одно из подобных воспоминаний не вызывает упреков совести.

– У каждого они есть, но только у нас есть могущественное утешение в лице религии; ни один человек не может считать себя безгрешным. – Сэн-Лорен положил локти на стол и устремил на Лашоссе пронизывающий взгляд, причем продолжал: – Но я нашел себе духовника, от которого не скрыть ничего; он отпустил мне мои грехи и успокоил меня. Этот духовник – его величество Людовик Четырнадцатый.

Гости невольно переглянулись.

– Вы говорите так торжественно, как будто Вас обвиняют невесть в чем, – сказал Пенотье.

– У каждого есть враги, милейший Пенотье, – и я подвергался различным нападкам, и вот потому-то я и хотел отказаться от своей должности. Однако его величество выразил желание, чтобы я оставался на своем посту, а потому я должен взять назад свое обещание, Пенотье. Король очень благоволит ко мне, и я не смею ослушаться его.

– Вы вполне правы, – сказал Пенотье, – но только есть одно обстоятельство: дело в том, что я, надеясь на Ваше обещание, отказался от многих выгодных дел.

– Я возмещу Вам все это, милейший Пенотье.

– Разрешите мне выйти в другую комнату, – сказал Лашоссе, – я не хочу мешать Вашим деловым разговорам, – и он тотчас же встал и вышел в соседнюю комнату, причем выходя бросил Пенотье выразительный взгляд.

– Вы уже давно знакомы с господином де Ролатр? – спросил Сэн-Лорен у Пенотье.

– Нет, он приехал, чтобы заключить со мной договор по покупке имения.

– Вернемся к нашему делу. Я уже сказал Вам, что не могу оставить этот пост, так как король не желает этого.

– Вы не можете поступить иначе, – сказал Пенотье. – Завтра я пошлю к Вам своего секретаря, чтобы уладить наши расчеты.

– Прекрасно!.. Будьте уверены, что я буду направлять к Вам все выгодные дела, – воскликнул Сэн-Лорен, положив свою руку на руку Пенотье. Он совершенно овладел собой и, открыв дверь, крикнул: – Пожалуйте, господин де Ролатр, мы кончили.

Лашоссе первым долгом посмотрел на бокал Сэн-Лорена; тот оставался нетронутым; поэтому он послал Пенотье сердитый взгляд.

– Убирайте, – крикнул Сэн-Лорен слугам.

Лашоссе схватился за спинку стула.

– Но что же это? – вдруг спросил Сэн-Лорен, – мы собираемся вставать из-за стола, а в наших бокалах еще есть вино. – Он взял свой бокал и высоко поднял его. – Посмотрите, господа, как искрится бургундское. Друг Пенотье, за Ваше здоровье и за процветание нашей дружбы; за Ваше здоровье, господин Ролатр, – спокойно продолжал он, – желаю Вам успешного окончания дел, а также скорого отъезда из нелюбимого Вами Парижа. Еще раз за Ваше здоровье, господа!

Все трое чокнулись. Пенотье хотел отвернуться, чтобы не видеть, как Сэн-Лорен выпьет отравленное вино, но не мог. Его шея была как бы сдавлена какой-то железной рукой и он был не в состоянии повернуть голову.

Лашоссе спокойно выпил свое вино, поставил бокал на стол, пристально взглянул на Сэн-Лорена, а потом обернулся и, посмотрев на часы проговорил:

– Уже половина восьмого.

– Я должен попрощаться, – пробормотал Пенотье, – у меня сегодня гости.

– Не стесняйтесь, пожалуйста, – ответил Сэн-Лорен.

– Может, Ваш слуга проводит меня?

Сэн-Лорен изумился.

– Разве Вы идете одни? – сказал он.

– Если разрешите, – поспешно перебил его Лашоссе, – то я посижу с Вам еще полчаса, господин Сэн-Лорен.

Последний слегка вздрогнул, но, не желая выказывать свой страх, спокойно проговорил:

– Прекрасно, Пенотье, возьмите моего слугу, а Вы, сударь, посидите еще со мной! – и он вышел из комнаты, чтобы проводить Пенотье.

Оставшись один, Лашоссе быстро вынул из кармана ножницы и, ловко взобравшись на спинку стула, перерезал проволоку звонка, помещавшегося в углу. Не успел он окончить свое дело, как вернулся Сэн-Лорен; они смерили друг друга злобным взглядом.

– Вы явились, чтобы снова мучить меня? – начал Сэн-Лорен.

– Это – цель моей жизни.

– Берегитесь! Вы вынуждаете меня прибегнуть к силе. Вспомните Сюзанну, которая погибла от одного моего слова.

– Я не забыл этого, но Вы не запугаете меня… Я явился к Вам, чтобы заключить с Вами договор.

– Я уже давно предлагал Вам это. Вы могли бы теперь спокойно сидеть в собственном имении.

– Это и есть мое желание; я представился Пенотье в качестве человека, желающего приобрести имение.

– Меня удивляет, что Пенотье не справился в дворянских списках. Там вряд ли есть какие-нибудь Ролатры.

– Пенотье больше всего любит деньги. Это имение купите мне Вы, господин де Сэн-Лорен.

– Я согласен на это.

– Затем… Я надеюсь, мы одни?

– Подождите! – Сэн-Лорен вышел в соседнюю комнату, затем вернувшись сказал: – Слуги ушли.

– Тем лучше, все идет прекрасно! – пробормотал Лашоссе и презрительно улыбнулся, заметив в кружевах одежды Сэн-Лорена рукоятку кинжала.

– Чего же Вы еще желаете? – спросил Сэн-Лорен.

– Я требую от Вас завещания в пользу Вашего сына.

– Я имею дело с Вами, а не с сыном этой Тардье. Я не желаю признавать сыном такого негодяя. Разве он не отказался от денег? Он во мне не нуждается; его чертова наука приносит ему, как говорят, массу денег. Он содержит эту ужасную женщину, – Сэн-Лорен взволнованно заходил по комнате, но вдруг остановился, покачнулся и провел рукой по лбу. – Мне даже в голову ударило, когда я заговорил об этом бездельнике. Ни слова больше о нем!

– Ведь это – Ваш сын! – воскликнул Лашоссе.

– Вон! – закричал Сэн-Лорен, – если ты, бродяга, будешь надоедать мне, то знай…

– Подумайте о своем сыне! – кротко перебил его Лашоссе, – все мы смертны; может быть, и Ваш конец близок.

– Ха, ха, ха, – рассмеялся Сэн-Лорен, – бродяги становятся благочестивыми. Вы видите, что силой ничего не можете поделать со мной, так хотите действовать мягкостью? Нет-с! Но, Боже, что такое? У меня стало вдруг так темно перед глазами:

– Может быть, настает Ваш последний час, – глухо проговорил Лашоссе.

– Боже мой! – прохрипел Сэн-Лорен, – я – великий грешник! Бродяга, спаси меня! – Он собрал свои последние силы, подошел к звонку и дернул его, однако звонка не последовало.

– Какая ужасная слабость! – проговорил он затем опускаясь в кресло…

Лашоссе подошел к нему и размеренно произнес:

– В последний раз, когда мы виделись, я сказал, что приду к тебе еще раз, и сдержал слово. В этой жизни мы больше не увидимся, так как ты умрешь через несколько минут. Ты сделал меня несчастным, соблазнил женщину, которую я любил; теперь ты хочешь снова погубить меня… Так знай же: я отравил тебя каплями, которые сфабриковал твой собственный сын вместе с предрекателем твоей судьбы Экзили. Мое мщение совершено.

Умирающий хотел подняться, но его члены уже онемели и отказывались служить.

– О, – прохрипел он, – умереть, не увидев тебя в цепях!.. Сжалься! – застонал он, – приведи Сюзанну, священника… Я не выдам тебя.

– Можешь выложить свои грехи мне, – воскликнул бродяга. – Смотри на часы, тебе осталось жить только несколько минут.

Умирающий бросил злой взгляд на Лашоссе, но его руки были бессильны, зубы стучали, лицо пожелтело и приняло землистый оттенок. Он хотел что-то сказать, но уже не мог.

Лашоссе снова посмотрел на часы и крикнул на ухо умирающему:

– Еще пять минут – и Вы предстанете перед Богом.

Сэн-Лорен хрипел все сильнее.

– Скорей бы кончилось! Надеюсь, что Экзили верно рассчитал, – пробормотал Лашоссе.

Глаза умирающего широко раскрылись, он произнес протяжное “а”, и его голова склонилась на грудь. В эту минуту часы пробили восемь.

– Счастливого пути! – сказал Лашоссе, – в день Страшного Суда мы опять встретимся с тобой. Экзили – хороший мастер, он не ошибся ни на одну минуту. – Он послушал у дверей, в соседних комнатах было тихо. Тогда он снова подошел к умершему и продолжал: – я не боюсь тебя, ты сам виноват в своей гибели. Сюзанна может быть спокойна. Я возьму эту тайну с собой в могилу. – Он пододвинул кресло с умершим к окну, бросил раскрытую книгу около него на пол, снова скрепил проволоку звонка, посмотрел еще несколько минут на умершего и вышел из комнаты. Подойдя к двери, он обернулся и громко крикнул: – До свидания, сударь!..

Лашоссе нашел слуг на лестнице; сунув по монете в руку каждого, он проговорил:

– Обед был прекрасен.

Слуги поблагодарили щедрого гостя и проводили его по лестнице. Он вышел на улицу и пошел медленным шагом.