Текст книги "Опасные пути"

Автор книги: Георг Хилтль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 51 страниц)

II
Попался

В лаборатории на площади Мобер дымили и клокотали реторты.

– Еще немного часов – и действие моих средств скажется, – сказал итальянец Экзили, отступая от очага, после чего оградил колбы и стеклянные сосуды от опасности взрыва и пошел из лаборатории в квартиру Гюэ.

При входе в гостиную итальянец увидал группу из троих лиц, которые обнаруживали сильное волнение; то были Гюэ, его дочь и красивый, как картина, молодой человек. Последний очень горячился; он шагал по комнате, размахивая руками, и говорил весьма решительным тоном.

– Доктор, вы навлечете беду на мой дом, – сказал старик Гюэ. – Поэтому прошу Вас: избегайте его. Мы исполнили Ваше желание, пошли на докторскую пирушку, и чем же это кончилось? Мне пришлось насмотреться и наслушаться ужасных вещей.

– Но, господин Гюэ, – подхватил гость, – не можете же Вы свалить на меня ответственность за горячность несчастного Камилла Териа?

– Конечно нет, отец, – вмешалась Аманда.

– Молчи, Аманда! – рассердился старик. – Ты опять сердишь меня. Ты совсем переменилась с того вечера, как доктор показался с тобой на пирушке. У меня нет никакой охоты, чтобы ты вместе со знатным господином сделалась предметом сплетен.

– Господин Гюэ, придержите свой язык! – запальчиво воскликнул Ренэ. – Ваша дочь мне очень… Я весьма высоко ценю ее и не потерплю таких слов ни от кого.

– О… мой личный опыт дает мне право на это, герцог! – возразил Гюэ. – Известно ли Вам, что до моего слуха дошли всякие небылицы. Мне рассказывали, будто моя дочь ходит на свидания с одним высокопоставленным лицом. Людское злорадство заходит далеко. Подумайте же теперь о страшном скандале, который был поднят кровавой стычкой в гостинице “Парижский герб”; ведь его исход и последствия трудно даже измерить. Нет, нет, герцог или доктор, прошу Вас покорнейше, минуйте наш дом!

Экзили выступил на один шаг вперед из полумрака, в котором стоял до той минуты, и сказал:

– Вы слишком торопливы, господин Гюэ.

Ренэ устремил свой взор на странное лицо итальянца и вежливо, но холодно спросил его:

– А разве Вы имеете какое-нибудь особое право вмешиваться в дела семейства Гюэ?

– Я вмешиваюсь во многое, – возразил итальянец, – и, пожалуй, окажусь для Вас полезнее, чем Вы думаете, Гюэ, Вы слишком суровы к молодым людям.

– Ах, полноте, Экзили! Если бы Вы знали, какую ужасную ночь я провел!.. Послушайте, герцог, с какой стати этому Сэн-Круа и маркизе были посланы приглашения?

– Я поступил нехорошо, – вздыхая признался Ренэ, – однако…

– Поручик де Сэн-Круа? – поспешно перебил Экзили. – Тот самый, который служит в драгунах Траси, участник венгерского похода?

– Тот самый, да, – подтвердил Ренэ.

Итальянец слегка нагнул голову и из-под своих нависших бровей пристально всматривался в молодого герцога.

– Как Вас зовут? – учтиво спросил он.

– Ренэ, герцог де Дамарр, доктор прав.

– Гм… странно, – пробормотал итальянец. – А вы давно знаете поручика де Сэн-Круа?

– Я познакомился с ним незадолго до злополучной пирушки. Я спас ему жизнь, когда на него напали бродяги.

– Странно, повторяю опять. Я знаю поручика лично, он был у меня в далекой Венгрии; Вы очень похожи на него, герцог. Да, да, – продолжал он, – между Вами большое сходство… Вы с поручиком – точно родные братья. Вы похожи на свою матушку, Ваша светлость?

– Говорят, так.

– В таком случае, герцогиня, должно быть, славилась красотой.

– Нисколько, господин Ренэ. Если Вы унаследовали материнские черты, то эта женщина, вероятно была хороша, как ангел.

– Не правда ли, ведь господин Ренэ – красивый мужчина? – наивно воскликнула Аманда.

– Конечно… конечно, – с улыбкой ответил Экзили. – Но эта красота указывает на сословное различие. Вот Вы, например, мадмуазель Аманда, – прелестная, замечательно красивая девушка, между тем Ваша наружность ясно говорит о том, что Вы происходите из мелкой буржуазии, а господин Ренэ, напротив, отличается тонким аристократическим изяществом, которое придают человеческому лицу высокое происхождение и чистота крови.

– Ну, что? Дождалась? – воскликнул Гюэ.

– Простите, доктор, – засмеялся Ренэ, – но если Вы приписываете благородные черты моего лица происхождению моей матери, на которую я, говорят, похож, то я должен Вам сказать, что Ваше знание людей в данном случае не подтвердилось. Дело в том, что моя красивая и добрая мать не унаследовала благородной крови, но взята моим отцом из честной буржуазной семьи.

Итальянец подскочил.

– Вот как? Удивительное дело! А я был бы готов поклясться, что Ваша матушка принадлежит к старинному дворянству из провинции По или других южных краев.

– Опять ошиблись, – возразил Ренэ, – моя мать родом из совершенно противоположной местности. Она родилась в Амьене.

– В Амьене? – воскликнул Экзили.

– Ну, да, любезный доктор. Ваша наука обманывает Вас.

Итальянец промолчал.

– Я покину Вас сегодня, господин Гюэ, – сказал Ренэ, – и подожду, пока Ваше волнение несколько уляжется. Мадемуазель Аманда, мое почтение! Доктор, имею честь…

Молодой человек откланялся и вышел из комнаты. Однако не прошло и нескольких минут после его ухода, как он вернулся назад, бледный и расстроенный.

– Поспешите… предупредить насилие немедленным обращением к полицейской власти здешнего квартала.

– Что случилось? – в один голос воскликнули Аманда и Гюэ.

– У Ваших дверей стоят полицейские стражи с ефрейтором. Они требуют впуска. Слышите стук?

– Да… вот мы и дождались! Всему виной кровопролитие в гостинице “Парижский герб”. О: господин Ренэ, Вы навлекли на нас беду!

– Не ребячьтесь, почтеннейший! Причем Вы в этой истории? Нет, я полагаю, тут дело идет о ком-нибудь другом… Извините, пожалуйста, доктор, но ведь Вы, кажется, давали лекарства вдовствующей королеве?

– Да.

– Тогда спасайтесь.

Удары дверного молотка усилились. Были слышны голоса: “Именем короля!”

– Но с какой стати мне спасаться? – воскликнул Экзили.

– Потому что раздаются крики: “Хватайте отравителя! Ловите итальянца!”. Королева-мать умирает.

– Ад и сатана! – закричал Экзили. – Это – проделки лейб-медиков! Мои лекарства были полезны; наверное это врачи сыграли со мной злую шутку.

– Отворяйте именем короля! – раздалось опять с улицы.

– Скорее в потайной ход, – шепнул итальянец Гюэ. – Я не отворю до тех пор полицейским.

Ренэ схватил руку дрожавшей от страха Аманды, тогда как Гюэ увлекал за собой доктора.

Как только послышались крики у крыльца, Морель поспешил к окну, выходившему на площадь Мобер. При свете фонарей он увидал остановившуюся карету и блеск алебард, а в скором времени раздался возглас: “Отворите по приказу короля”. Хотя вопли уличной толпы: “Доктор – убийца! Отравитель!” – объяснили ему через минуту, что нападение на дом касалось заезжего итальянца, хотя сбежавшиеся люди громко кричали, что королева-мать умирает, отравленная Экзили, Морель однако имел важные причины сократить по возможности свое пребывание в жилище Гюэ.

Одно мгновение он стоял, притаившись в лаборатории, между тем как снаружи гремели голоса и удары. Его коварные глаза сверкали отвратительным лукавством. Наконец он посмотрел в угол и хихикнул.

– Нет, я еще не попаду в сеть с прочими рыбами! Берегитесь, недаром подслушал я Ваши тайны, господин Гюэ!

Он отодвинул стол с токарным станком, поднял открывшуюся под ним плиту, спустился в отверстие и снова привел в действие механизм, причем сдвинутый токарный станок оказался опять на прежнем месте.

– Так, – промолвил Морель. – Теперь мы выйдем сухими из воды, а чтобы никто не мог последовать за нами, вот! – Он заложил изнутри плиту крепким железным засовом. – Ну, марш через каменоломни! – прибавил он, медленно спускаясь с лестницы.

– Отворяй, когда мы будем в лаборатории! – крикнул Гюэ Аманде, опрометью пробегая с Экзили через сени.

– Мы не можем выйти с черного хода, – возразил итальянец. – Дом окружен.

– Спешите скорее в потайной ход! Ученики коллегии поклялись защищать Вас. До утра Вы должны убраться из Парижа.

Оба вбежали в лабораторию.

Аманда, от которой не отходил Ренэ, отворила тогда наружную дверь. Вошел Бриссонэ, а за ним четверо полицейских стражей с фонарями.

– Займите ворота, палисадник и не впускайте никого. Эй, Гроссье! Лупите назойливых по голове древком алебард.

Взрыв раскатистого хохота послужил ответом на этот приказ.

Бриссонэ приблизился к Аманде и довольно вежливо сказал:

– Весьма сожалею, что принужден нарушить Ваш покой. Приказ короля. – И полицейский показал листок, исписанный Людовиком в театре. – Где находится доктор Экзили?

– Его здесь нет, – смело ответила Аманда, полагая, что итальянец уже успел найти себе надежное убежище.

– Вы говорите неправду, мадемуазель, – внезапно раздался чей-то голос, и в ту же минуту из-за полицейских стражей выступил мужчина, одетый во все черное. – Итальянец – приятель Вашего отца и он находится тут.

Между тем Гюэ с Экзили бросились в угол, где стол с токарным станком скрывал подъемную плиту. Химик торопливо отодвинул эти предметы и наклонился, чтобы поднять трап, причем в ужасе воскликнул:

– Боже мой, что это значит? Отверстие заперто!

– Ах! – крикнул Экзили. – Теперь мне все ясно. Это – он!

– Кто?

– Скорее, Гюэ, пока меня не схватили. Враг, протягивающий за мной руки, это – Сэн-Лорен. Мне известна одна его тайна, заметьте хорошенько. Он пре…

Экзили не успел договорить, как запертая дверь лаборатории была с треском высажена и сыщики ворвались в нее. Старик Гюэ не видел после того перед собой ничего, кроме спутанного человеческого клубка, который покатился на Экзили, потом он услышал звон разбиваемых стекол, отрывистые возгласы, и ворвавшиеся люди снова кинулись назад из лаборатории.

Произошло следующее:

– Вот он! – воскликнул Бриссонэ, врываясь со своими подчиненными в лабораторию.

Сыщики бросились на Экзили, который ретировался за стол. Несколько пробирок, реторт и тазов упало на пол и разбилось вдребезги. Однако итальянец сделал еще попытку ускользнуть от нападающих. С изумительной силой сбил он с ног Бриссонэ, перескочил через него, толкнул первого сыщика, преградившего ему дорогу, так ловко в грудь, что тот повалился в корзину с песком, а второго ударил по лицу, после чего, проворно минуя упавших и расступившихся, кинулся в сени, а оттуда через выходную дверь, мимо стражи, юркнул в густую толпу народа.

– Держите его! Держите отравителя! – заревела чернь.

Бриссонэ и его подручные, успевшие тем временем опомниться, преследовали беглеца по пятам.

Погоня за Экзили сделалась всеобщей. Сотни людей с громким криком бежали за черным доктором. Его длинный плащ развевался по ветру: он как будто летел, словно призрак, мимо домов.

– Держите отравителя! – неслось из всех глоток.

Полицейские со сверкающими алебардами, мальчишки и женщины, словом, все образовали длинную подвижную полосу и мчались во весь дух за беглецом.

Прорываясь насильно сквозь толпу осаждавших его полицейских, Экзили быстро сообразил, как и где искать ему спасения. Поспешно осмотревшись, он убедился, что проникнуть в улицы за домом Гюэ и в жилище Глазера не было никакой возможности, потому что народ, сбежавшийся на шум, бросился как раз ему навстречу. Таким образом беглец избрал себе целью улицу Турнон, где, как помнит читатель, был расположен выход из каменоломни. Если бы доктору удалось достичь этого пункта, то ему представилась бы возможность благополучно ускользнуть от своих преследователей, скрывшись в подземелье.

Итак, погоня направилась в улицу Нуайе. С каждым шагом расстояние между Экзили и гнавшимися за ним людьми становилось меньше. Однако итальянец обладал огромной мускульной силой; его жилистое, сухопарое тело было отлично приспособлено к такому напряженному страшному бегу.

– Лови воров! – рычала гнавшаяся за ним масса народа.

Булочники бросали свои тележки, мусорщицы с кирками и корзинами ковыляли вслед за бегущими; кучка солдат, направлявшаяся к ближайшему кабачку присоединилась к этим бешеным людям и все они кричали: “Держите доктора-отравителя!”, хотя никто из примкнувших вновь не знал, почему выкрикиваются всеми эти слова.

Экзили тяжело дышал. Волосы прилипли к его черепу, с которого катился густой, клейкий пот; губы у него горели, а из его легких в сыром ночном воздухе вырывался синевато-белый пар. Он мчался по узким переулкам; иногда ему грозила опасность быть задержанным, но он отчаянным толчком отбрасывал нападающего в сторону; его костлявые кулаки сыпали удары направо и налево; колени тряслись под ним, но сила воли, желание спастись поддерживали его. Он кинулся в улицу Лагарн; сотни преследователей отстали от погони, сотни новых примкнули к ней; у них были свежие силы, и с яростным воплем: “Ловите доктора-отравителя!” – все это кинулось вслед за черной фигурой, которая только что скрылась в улице Коделье.

– За ним, держи его!

Экзили непременно должен был бы попасться, потому что поперек улицы лежало бревно, возле которого монахи из обители “Пастыря Доброго” взимали пошлину за пропуск после десяти часов вечера. Однако не тут-то было! Черный доктор с быстротой стрелы перепрыгнул через препятствие.

– Молодец – отравитель! – одобрительно прорычала чернь.

Бриссонэ, потерявший шляпу с головы, бросивший ножны своей шпаги и перчатки, прыгнул следом за ним, сыщики сделали то же, разъяренная, обезумевшая толпа повторила прыжок. Но Экзили уже несся далее, как на крыльях ветра. На углу улицы Св. Косьмы ему удалось освободиться от своего плаща, и он сбросил его с себя. Бриссонэ запутался впотьмах в этой одежде, споткнулся и упал; поток преследователей покатился через него. Окровавленный, оборванный, весь в ссадинах, поднялся ефрейтор, чтобы продолжать погоню, хотя силы почти покидали его.

Экзили уже ничего не видел и не мог различать перед собой. Голубоватый туман застилал ему глаза; кровь так сильно ударяла в виски, что вздувшиеся на них жилы, казалось, были готовы лопнуть; он только угадывал, где должно находиться место, которое сулило ему спасение и защиту, он потерял способность узнавать перекрестки улиц, углы. Грязь брызгала ему в лицо, с которого градом катился пот. Ему опять посчастливилось увернуться от своих преследователей, проворно юркнув в переулок, – но тут его подстерегла беда: он попал в тупик.

– Ура! – заревела толпа позади него. – Попался! Хватайте его живьем!

Лишь несколько шагов отделяли едва державшегося на ногах беглеца от гнавшихся за ним людей. Однако он отчаянным прыжком увеличил это расстояние, и тут его потухавшие взоры увидали возможность избавления.

Тупик замыкался похожим на амбар открытым зданием. Под ним шумел рукав Сены, соединявшийся с подземным бассейном и бравший свое начало у набережной Гренульер. Этот рукав приводил в действие лесопильню Фуар Сэн-Жермен. Там горели огни; маховые колеса шумели, стучали и хлопали, а пилы двигались вверх и вниз. Лестница была спущена; итальянец стремглав кинулся по ней вверх.

– Эй, мельники! Берегитесь! Хватайте отравителя! – закричали сотни голосов.

Переулок уподобился муравейнику, – до такой степени он кишел народом и шумел.

– Остановите лесопильню! – крикнул подоспевший тем временем Бриссонэ.

Преследователи десятками бросились на лестницу.

– Ура! Вот сущий дьявол! Вельзевул! Ура! – внезапно закричали все в невольном восхищении, потому что при свете смоляных факелов, поспешно зажженных работниками на мельнице, было ясно видно, как доктор, спасаясь от преследования, вбежал на верхние галереи и, кинувшись через перила, исчез между гудевшими маховыми колесами и сверкавшими пилами пущенного полным ходом механизма.

– А-ах! Ай! Гей! – вопили преследователи.

– Остановить лесопильню! – загремел повелительный голос.

– Он, должно быть, распилен там внизу на пять кусков! – подхватили работники.

Пилы остановились; преследователи подбежали, потому что теперь они могли приблизиться, не подвергаясь опасности. В один миг все ходы и закоулки были наводнены народом. Профессиональные сыщики и добровольцы искали доктора-отравителя.

– Ничего не видно! – восклицали все.

– И никаких следов крови? Ни клочков изорванной одежды на зубцах? – спрашивал хозяин лесопильни, оставшийся наверху. – Ничего, как есть! Ну, тогда Сатана был с ним заодно, – крикнул он опять сверху вниз, – потому что существо из плоти и крови не может выбраться отсюда подобру, поздорову без помощи нечистой силы.

Под ропот обманутой надежды, издаваемый толпой, сыщики собрались уже уходить прочь, как вдруг раздался пронзительный женский голос:

– Ах, святые угодники, да вот он!

– Где? – спросили разом сотни голосов.

– Вон там!

Гроссье швырнул свой факел в темноту и тут в самом деле собравшиеся увидели черную фигуру, которая выскользнула из нижнего яруса лесопильни и бросилась на мост, соединявший здание лесопильни с улицей Турнон, после чего повернула в эту улицу.

– Ура! За ним! – возликовали все и кинулись к мосту.

Экзили немного собрался с силами. Он несся, как преследуемый олень. Перед ним был уже конец улицы Турнон. Он уже видел груды камней, обозначающийся выход из подземелья; еще каких-нибудь сто шагов, и он должен быть спасен. Итальянец слышал близко за собой топот своих преследователей; фонарь, висевший на цепи, протянутой через улицу, позволял ему различить тень Бриссонэ, которая, все удлиняясь, появилась возле него. Но теперь, на его счастье, он благополучно достиг разбросанных каменных глыб. Перед ним зияло черное отверстие; если ему удалось бы нырнуть в его мрак, то он был бы свободен… укрыт… спасен…

Сыщики уже скрылись из его глаз. Экзили слышал их крики: “Он сейчас был тут!”, “Обыщите камни!”. Но обломки заслоняли его от взоров ожесточенных преследователей. Еще прыжок, – и он окажется в спасительном убежище. Итальянец стал перепрыгивать через кучи щебня, как вдруг почувствовал в своем бедре невыносимую боль, которая разливалась подобно жгучей лаве по всему его телу. Он хотел пошевелить ногой для последнего спасительного шага, не тут-то было: ее невозможно было поднять. Экзили пытался ползти, но колени отказывались служить ему. Лишь в нескольких футах от него находилось укромное подземелье, – позади же – была верная гибель. Он мог бы теперь ускользнуть, но его сухожилия утратили свою упругость, какая-то пружина в его теле парализовалась, лопнула… Экзили забормотал проклятие, его руки протянулись к пещере; прошла еще минута – и он упал без чувств.

Одновременно с этим Гроссье прыгнул на груду камней, у подножия которой замертво упал измученный итальянец.

Багровый свет факелов мешал сначала различать предметы.

– Что он, сквозь землю, что ли, провалился? – крикнул Бриссонэ, который запыхавшись подбегал к своим.

Над грудами обломков выросли головы подоспевших сыщиков, острия алебард; толпа народа стекалась сюда же.

– Куда он девался? – спрашивали все.

– Стой! – крикнул Гроссье, освещая землю фонарем. – Вот он лежит! Мы его поймали!

– Попался! Попался! – диким хором заревела толпа и этим воем заставила Экзили очнуться от его обморока.

Бриссонэ приблизился к нему с обнаженной шпагой в руке, тогда как доктор медленно приподнялся и сел.

– Ну, уж и помучили Вы нас! – сказал ефрейтор. – Вы арестованы по приказу короля.

– У меня, должно быть, лопнуло сухожилие, – слабым голосом промолвил Экзили, – иначе я не дался бы Вам в руки. Велите унести меня, потому что я не могу ступить.

По знаку Бриссонэ четверо полицейских стражников подняли итальянца на древках своих алебард и отнесли таким образом в карету, которая следовала с возможной скоростью за погоней и в тот момент, показавшись из улицы Вожирар, подъехала к месту, где был найден Экзили.

Его внесли в экипаж; Бриссонэ сел с ним рядом, а двое сыщиков поместились напротив. Четверо конных полицейских окружили карету. Итальянец слышал гул голосов; толпа народа, добившаяся удовлетворительной развязки драмы, бушевала, подобно морским волнам, разбивающимся о берег.

– В Бастилию! – раздалась команда Бриссонэ, и экипаж покатился.

Экзили стонал; боль и ярость исторгали у него эти стоны.

Четверть часа спустя, колеса застучали по настилке подъемного моста; потом карета остановилась у караульни.

Бриссонэ высунулся из каретного окна.

– Арестованный по приказу короля.

Засовы и цепи заскрипели; отворились ворота, приведшие экипаж на другой мост.

– Кто там? – раздался новый окрик.

– Арестованный по приказу короля, – вторично ответил ефрейтор. – Выходите к нам только с корзиной; мы должны его нести, потому что он получил повреждение.

Вскоре появились солдаты и тюремщик со свечами. Экзили был вынут из кареты, положен в корзину для перевозки и потом внесен через отворенные ворота во двор. Ворота захлопнулись, и римский доктор очутился в Бастилии.