Текст книги "Опасные пути"

Автор книги: Георг Хилтль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 51 страниц)

VII
Составители ядов

В доме старого Гюэ уже давно не было такого оживления, такой радостной суеты. Прелестной Аманде и не снилось такое счастье, такая радость. Он сдержал свое слово, он вернулся, прижал ее к своему сердцу и не поступил так, как другие. В кратких словах дело было в следующем.

Однажды утром раздался сильный звонок; Аманда, отворив дверь, чуть не упала в обморок от радости: перед ней стоял Ренэ Дамарр, ее Ренэ, которого она так давно не видела, так как он должен был покинуть Париж, когда отец жестоко встретил его признание в любви к Аманде.

Теперь молодые люди сидели у окна и болтали. Молодой юрист с увлечением разъяснял своей возлюбленной закон, по которому родители могут быть принуждены дать согласие на брак своих детей. Его лекция по законоведению была прервана появлением Гюэ.

– Я не буду мешать Вам, дети, – сказал старик, – я только хотел сказать тебе, Аманда, что секретарь, который всегда так поздно возвращался домой и беспокоит тебя своим шумом, выезжает.

– Как хорошо! – сказала Аманда, – это – очень беспокойный жилец. Кто же займет его комнату?

– Господин Брюнэ отдал ее одному молодому человеку, который во что бы то ни стало хочет заниматься химией и которого мне рекомендовал Глазер. Я еще не знаю его, но, кажется, он со средствами и из хорошей семьи. Он много путешествовал и интересуется химией; у него, говорят, есть хорошие рецепты для изготовления золота.

– Все еще старые песни? – шепотом спросил Ренэ.

– Все еще! – со вздохом прошептала Аманда. – Когда же въедет новый жилец? – спросила она, обращаясь к отцу.

– Вероятно еще сегодня. Вот, милый Ренэ, когда старые ученики меня покидают, я обзавожусь новыми.

В это время раздался звонок.

– Это вероятно – новый жилец, – сказал Гюэ и вышел из комнаты.

Однако звонок известил прибытие не ожидаемого жильца, а двух носильщиков с вещами.

– Эй, госпожа Брюнэ, Морель, – крикнул Гюэ при виде носильщиков. – Где Вы все пропали?

Морель показался в дверях лаборатории.

– Я тут, – проговорил он.

– Покажи им квартиру госпожи Брюнэ; это – вещи нового жильца.

Морель пошел наверх, за ним последовали носильщики. Наверху их встретила госпожа Брюнэ и указала свободную комнату.

– Слушайте-ка, госпожа Брюнэ, – обратился к ней Морель, когда ушли носильщики, – как же зовут нового жильца?

– Не знаю, Морель, – ответила Брюнэ, – комнату для него снял Глазер, а господин Гюэ сказал, чтобы я приняла нового жильца. Он, кажется, – химик.

– А, – пробормотал Морель, – все разные слухи!.. носильщик сказал, что он – офицер… Все – глупости! Хорошо бы было, если бы он выжил из дома этого Ренэ. Говорят, этот новый жилец еще молод. Кто бы он мог быть? Какой я дурак однако! – сказал вдруг Морель, ударяя себя по лбу, – ведь там стоят его вещи, в них что-нибудь да разузнаю, черт возьми!

С этими словами Морель отправился в комнату нового жильца и приступил к внимательному изучению чемоданов, расставленных по стенам. Вдруг он страшно побледнел и изменился в лице. Его взор упал на медную дощечку, привязанную к одному из чемоданов; на ней он прочел: “Собственность поручика Годэна де Сэн-Круа”, и задумался о том, что предпринять? Новый житель был не кто иной, как столь страшный для Мореля воспитанник убитого Тонно. Но, быть может, только чемодан принадлежит Сэн-Круа, а новый жилец – просто его знакомый? Однако носильщик говорил, что он – офицер и большой кутила, а все это подходило к Сэн-Круа; только занятия химией и уверенность в том, что Годэн в тюрьме, внушали Морелю некоторые сомнения.

Поразмыслив немного, он, казалось, пришел к какому-то решению, так как стал внимательно осматривать комнату, стучал в стены, прикладывал ухо к полу и выглянул из окна. Однако этот осмотр по-видимому не удовлетворил старика; он остановился посреди комнаты, озабоченно покачал головой и пробормотал:

– Нечего терять время!.. Он может каждую минуту прийти.

Вдруг при взгляде на камин безобразное лицо Мореля озарилось радостной улыбкой. Открыв дверь в коридор и убедившись, что там никого нет, старик принялся внимательно осматривать камин и увидел, что его труба непосредственно соединяется с трубой камина в лаборатории Гюэ. Сделав это открытие, Морель поспешил удалить решетку, находящуюся на дне топки. Под этой решеткой была дверца, которую можно было теперь свободно открывать. Затем старик привел комнату в порядок, а решетку выбросил из окна в сад. Выйдя, он запер дверь на ключ, отдал его хозяйке и поспешил в лабораторию.

Морелю во что бы то ни стало нужно было разузнать, кто такой новый жилец. Если это был действительно Сэн-Круа, то ему нельзя было оставаться под одной кровлей с этим опасным человеком, и надо было поскорее отправляться куда-нибудь подальше; кроме того надо было стараться не попасться ему на глаза. С тех пор, как Морелю была известна тайна подземного хода, ведущего в старые каменоломни, он ничего не боялся; там он всегда мог скрыться от какого угодно преследования.

Когда Гюэ вышел из лаборатории, Морель поспешно отставил от стены стол и токарный станок, закрывавшие потайную дверь; он хотел приготовить все на всякий случай. В это время открылась дверь с улицы и кто-то вошел. Морель отодвинул форточку в дверях лаборатории и стал наблюдать.

– Добро пожаловать, сударь! – сказал Гюэ, приветствуя вошедшего, – я очень рад, что Глазер…

В эту минуту незнакомец снял большую шляпу, скрывавшую его лицо.

– Господин де Сэн-Круа! – с изумлением и испугом воскликнули Гюэ и Аманда, также бывшая в сенях.

– Это – он! – прошептал Морель у своей форточки, – надо быть поосторожнее.

– Да, это – я, господин Гюэ, – проговорил Сэн-Круа. – Рекомендация, которую мне дал Ваш друг, знаменитый мастер Глазер, склонила госпожу Брюнэ отдать мне комнату. Для меня очень важно жить именно в этом доме, так как я с некоторых пор занимаюсь науками, и – не смейтесь! – хочу найти философский камень.

– Это прекрасно, это восхитительно! – воскликнул Гюэ. – Вы удачно попали ко мне!

– Я тоже так думал, – продолжал Сэн-Круа, – а потому и хотел поселиться у Вас. Надеюсь, Ваша прелестная дочь ничего не будет иметь против? Не правда ли? – обратился он к Аманде. – А как поживает молодой юрист, мой спаситель?

– Недурно, – с улыбкой проговорил Гюэ.

– Прекрасно! – твердо сказала Аманда, – он устроился в Париже, в Шателэ, и часто бывает у нас, это – очень умный человек; он, вероятно, скоро займет выдающееся место в обществе:

Сэн-Круа немного задумался, а затем, после небольшой паузы, сказал:

– Укажите мне, пожалуйста, мою комнату!

Гюэ и Брюнэ проводили нового жильца в приготовленную для него комнату. Аманда не пошла к себе. У нее было тяжело на душе, сердце сжималось безотчетной тоской.

– Да, да, господин Гюэ, – сказал Сэн-Круа, – мы давно не виделись.

– Да, это был печальный вечер; мне было очень жаль бедную маркизу, да и господина Териа тоже.

– Маркизе пришлось перенести много горя. Раздоры с родителями и с мужем, а теперь новая утрата: умер ее отец.

– Да, жаль его; он был очень порядочный человек.

Сэн-Круа во время этого разговора снял свой плащ, а так как Брюнэ в это время вышла из комнаты, то он осторожно осмотревшись кругом, быстро подошел к Гюэ и, взяв его за руку, тихо проговорил, показывая крест:

– Я от Экзили.

Гюэ вздрогнул.

– В Бастилии я сделался его учеником, – продолжал Сэн-Круа, – по его совету обратился к Глазеру, и тот направил меня к Вам; я хочу…

– Приготовлять яды? – со страхом спросил Гюэ.

– Глупости! Я хочу искать философский камень. Ваша лаборатория мне не нужна, я буду работать у Глазера. Вы должны только ввести меня в братство Розианум; это Вам приказывает Экзили, ради этого он и послал меня к Вам.

Гюэ задрожал. У него в памяти воскресла ужасная ночь ареста Экзили и все последствия этого; теперь его снова втягивали в этот заколдованный круг.

– Значит, Вы… Вы хотите произвести опыты перед собранием? – заикаясь произнес старик.

– Да.

– Какие же?

– Это – мое дело. Я не ударю лицом в грязь.

– Вам, вероятно, нужна защита братства?

– Да, это верно.

– Значит, Вы имеете преступные намерения. Но при таких условиях мы не можем принять Вас, Вы не должны оставаться здесь.

– Вы же приняли Экзили?

– Его вина до сих пор не установлена. Если бы он укрылся у нас, то ему, наверное, удалось бы скрыться из Парижа.

– Почему Вы знаете, что я не стремлюсь спастись от преследования врагов?

Гюэ покачал головой и задумался, видимо не зная, к какому прийти решению. Наконец он произнес:

– Я исполню желание Экзили, Вы можете остаться здесь, но я возьму с Вас одно обещание.

– Какое же?

– Вы никогда не должны входить в мою лабораторию. Я уже достаточно научен горьким опытом. Экзили работал здесь и впутал меня в неприятную историю.

– Я уже сказал вам, что буду работать у Глазера, – ответил Сэн-Круа.

Прошло несколько дней. Нового жильца почти не было видно; он около полудня уходил из дома и возвращался только вечером. В старом доме все шло своим чередом. Гюэ изготовлял всевозможные косметические препараты для Лавьенна, а Аманда занималась хозяйством. Беспокойство, овладевшее ею при появлении Сэн-Круа, мало-помалу улеглось, так как он не бывал у них, и она почти никогда не встречалась с ним; иногда только Аманда видела молодого человека у окна его комнаты. Расстройство в денежных делах Бренвилье было известно всем, а потому Аманда, да и другие, знавшие Сэн-Круа решили, что молодой человек, лишенный материальной поддержки со стороны маркизы, решил заняться изготовлением золота.

Сэн-Круа начал снова появляться в веселящемся парижском обществе, из которого был исключен в течение такого продолжительного времени, и скоро завоевал себе свое прежнее место. Источники его доходов оставались загадкой для всех, но по-видимому в деньгах он не стеснялся. Его пребывание в старом доме Гюэ объяснялось усиленными занятиями таинственными науками. В водовороте светской жизни Сэн-Круа узнал о смерти старика д‘Обрэ. Вслед за тем Пенотье передал ему письмо маркизы, в конце которого была какая-то приписка, но Сэн-Круа никак не мог понять ее; это беспокоило его, и он с нетерпением ждал новых известий.

Гюэ, довольный тем, что сплавил молодого человека из своей лаборатории, со страхом ждал дня, когда тот захочет быть представленным на собрании братства Розианум. Морель со времени прибытия нового жильца сделался удивительно трудолюбивым и деятельным; он целыми днями не выходил из лаборатории, постоянно находил себе какую-нибудь работу, так усердно чистил все реторты, банки и трубки, что они горели как жар, и даже начал, к великому удовольствию Гюэ, изучать какую-то старинную книгу рецептов. Но, как только последний уходил из лаборатории, Морель немедленно доставал лестницу, взбирался к самому потолку и внимательно прислушивался к тому, что делается наверху, или же залезал в камин и слушал там. Но в комнате жильца царила полная тишина. Наконец старик шел к отверстию в дверях лаборатории и наблюдал за тем, что делается в сенях.

Однажды, когда он был на своем наблюдательном посту у дверей лаборатории, входная дверь отворилась, в нее вошел Сэн-Круа и поспешно поднялся наверх. Морелю это показалось подозрительным, и он решил продолжать наблюдения. Около получаса спустя раздался звонок с улицы. Служанка открыла дверь.

– Господин де Сэн-Круа, дома? – спросил приятный голос.

– Да, сударь, – ответила служанка, – в его комнате свет.

– Проводите меня к нему!

Морель внимательно посмотрел на пришедшего, лицо которого было ярко освещено свечой, бывшей в руках прислуги, и чуть не крикнул от удивления; это был двойник Сэн-Круа, – так был похож пришедший на нового жильца; только ростом он был пониже. Если бы Морель не знал, что поручик уже дома, он без сомнения принял бы незнакомца за него.

“Что это за человек? Очевидно это – новая тайна!” – подумал Морель и, сказав: “Посмотрим!” – осторожно полез в камин.

Сняв сапоги и верхнюю одежду, он стал ловко взбираться вверх по трубе, пока его голова не ударилась о железную дверцу. Уперев руки и ноги в стенки трубы, Морель сделал попытку послушать, что говорится в комнате. Его расчеты оправдались, он ясно слышал каждое слово.

Служанка проводила пришельца до дверей комнаты Сэн-Круа и ушла. Незнакомец снял шляпу и постучал, Годэн открыл дверь и с изумлением отскочил назад, причем воскликнул:

– Мария?

– Да, это – я, – сказала маркиза, входя в комнату и запирая за собой дверь.

– Добро пожаловать! – проговорил Годэн, протягивая ей руку.

– Твоя рука дрожит и холодна, как лед, – сказала Мария.

– Потому что в ней лежит рука, которая подала отравленное питье своему отцу…

– Только для того, чтобы иметь тебя!

Сэн-Круа взглянул на Марию.

– Возьми меня!.. Я твой!

Годэн привлек маркизу к себе, и горячий поцелуй доказал ей, что он еще всецело в ее власти.

– Что случилось? – спросил затем Сэн-Круа.

– Я сопровождала тело старика д‘Обрэ, – глухо проговорила она, – печати сняты и завещание вскрыто.

– Ну, что же? – с напряженным вниманием проговорил Годэн.

– Мы проиграли игру. Я нахожусь под опекой братьев и не могу истратить ни гроша без их ведома.

– Даже в том случае, если ты вернешься к мужу?

– Даже тогда. Мои братья будут распоряжаться деньгами, они должны отдавать отчет опекунскому управлению, их полномочия прекращаются только с их смертью.

– Тогда они должны погибнуть, – решительно проговорил Годэн.

– Не правда ли? – воскликнула Мария. – Они держат меня в своих когтях и не должны жить! Нам нечего тереть время.

– Но такая повальная смерть в твоей семье может показаться подозрительной.

– Кто посмеет обвинить нас? Мы нигде не показываемся вместе, а ты должен достать такие средства, которые действуют бесследно и быстро.

– Я уже сделал большие успехи в этом направлении.

– Годэн, – сказала Мария, прижимаясь к нему, – ты еще неопытен… Берегись!

– Почему?

– Я не могу описать тебе все подробно, – маркиза остановила свой взгляд на темном углу комнаты, как бы видя там что-то, – я боюсь повторить все, но… на теле старика остались какие-то следы твоих средств.

– Что ты говоришь? – испуганно воскликнул Сэн-Круа.

– Тише, Годэн; мне кажется, что у одного человека зародилось подозрение.

– Вот как, кто же это?

– Молодой герцог Дамарр, который когда-то спас тебя; он стал юристом и, как рассказывал мне доктор, все время расспрашивал его о причине смерти старого Обрэ.

– Каким образом он попал в Офмон?

– Его послал суд; он снимал печати и присутствовал при вскрытии завещания.

– Черт возьми!.. Это опасно! – проговорил Сэн-Круа, шагая по комнате. – Этот человек здесь.

– Здесь?

– Да, в этом доме. Он – жених дочери Гюэ.

– Это очень скверно. Решайся скорей!.. Этот человек должен исчезнуть с нашего пути.

Сэн-Круа вздрогнул.

– Нельзя иначе, – продолжала Мария, – только твои средства должны действовать сильно, быстро и бесследно. Где та книга?

– Она у Экзили, а он в Бастилии. Гм… может быть, я сделал ошибку при перегонке?

Он подошел к шкафу и открыл дверцу. На верхней полке виднелся целый ряд всевозможных бутылочек с различным содержимым.

– То были вот эти капли, – проговорил он, – взяв одну из склянок, – я хорошенько исследую их и перегоню еще несколько раз у Глазера. Я открыл еще одну прекрасную смесь; надо только хорошенько обработать ее, и тогда мне не нужна даже больше книга; я целыми днями думаю об этом. Экзили заметил, что я – очень способный ученик, и потому не все открыл мне, эти итальянцы ужасно завистливы; но я и без него достигну своей цели, так как без устали работаю над своими колбами и ретортами.

– Да, это должно быть так, Годэн, – воскликнула маркиза. – Надо без конца работать, думать и добиваться; мы должны сделаться господами положения, но только испытывай точнее свои средства!

– Да, если бы было возможно испытать и делать опыты над кем-нибудь.

– Бери животных: собак, кошек.

– Экзили считает, что действие этих средств на животных и людях различно. Нам надо действовать увереннее.

Маркиза подперла голову рукой и задумалась.

– Я знаю, – вдруг прошептала она, схватила Годэна за руки, – я нашла способ испытывать Ваши вещества; я буду иметь возможность точно говорить тебе, как действуют твои средства!

– Ты говоришь загадками, Мария… Уже в Офмоне ты говорила удивительные вещи, видела эту книгу…

– Эта книга является центром всего того, что мы хотим предпринять. Ты хочешь знать? Хорошо, я расскажу тебе, откуда я знаю про эту книгу.

Годэн наклонился к Марии, и она шепотом начала рассказывать ему о таинственной книге. Когда она кончила, Сэн-Круа отер пот со лба и произнес:

– Есть многие люди, которые смеются над пророками, но тот монах сказал правду: эта книга – огненный меч, ужасный бич. Его предсказание исполнится. Судьба предназначила нас друг для друга… не будем больше противиться ей.

– Нет, нет, мы бросимся без колебаний в пучину, но выплывем из нее. У нас в руках власть, которая поможет нам разрушить все препятствия на нашем пути. Самое важное сделано, – твердым голосом добавила Мария: – я убила своего отца!

При этих словах она бросала вокруг ужасные взгляды, как бы вызывая на борьбу все злые силы.

Наконец Годэн потушил свечу, и они вышли из комнаты.

Сидя в дымовой трубе, Морель не проронил ни слова из этого разговора. Когда влюбленные ушли, он принял более удобное положение и стал ждать. Видя, что никто не возвращается, старик толкнул находившуюся над ним дверцу, закрывавшую трубу камина. Туча сажи, золы и пыли обрушилась на него; но, не обращая на это внимания, Морель пролез в нее и очутился в камине комнаты Сэн-Круа.

Было темно, и можно было различить только смутные очертания предметов, находившихся в комнате.

– Черт возьми, – пробормотал Морель, – надо было запастись свечой.

Он влез в трубу, спустился в лабораторию, зажег потайной фонарь и снова взобрался наверх. Очутившись в комнате Годэна, он, прежде всего, заткнул замочную скважину, прошептал:

– Это помешает ему сразу открыть дверь, если он придет раньше, чем нужно, а я тем временем успею улизнуть.

Затем он тщательно задвинул занавеси у окна и стал осторожно открывать шкаф.

– Тут все бутылки, – проговорил он и стал вынимать из шкафа различные склянки и рассматривать их на свет. – Гм… Это – очищенный мышьяк, это – киновар. А это? Вероятно какие-нибудь растительные экстракты. Мне повезло? Можете возвращаться, господин Сэн-Круа, вместе со своей переодетой маркизой, я Вас подожду.

Во время этого монолога Морель поставил на место все склянки, запер шкаф и потушил фонарь. Он хотел уже снова спуститься в трубу, как его осенила новая мысль.

– Обставлю-ка я свое появление поэффектнее, – пробормотал он и остался в камине, широкие боковые стенки которого совсем скрывали его. – Какие тайны! – стал рассуждать старик, сидя в своей засаде, – удивительная книга… Какой-то итальянец… Отцеубийство, совершенное маркизой… Замышляются еще убийства… Подождите же, мой милый поручик, мы с Вами посчитаемся!

Прошло уже много времени, начало светать, предметы в комнате стали видны яснее. В это время на лестнице послышались шаги, в замочной скважине щелкнул ключ. Морель вздрогнул: он вспомнил, как вспыльчив поручик, и решил бежать, пока не поздно, благо Сэн-Круа все еще не мог отпереть двери.

Старик уже собрался спуститься по трубе, как вдруг дверь распахнулась и Годэн вошел в комнату; вследствие этого Морелю пришлось поскорей спрятаться в темный угол камина.

Сэн-Круа запер дверь и стал раздеваться. Он снял свою шпагу и поставил ее к шкафу. Морель видел все движения молодого человека; он уже овладел собой, и в его голове созрел новый план. Поручик, очевидно, собирался лечь спать. После того как он пробудет в постели некоторое время, Морель решил выйти из засады, убрать подальше шпагу и, таким образом обезоружив противника, вступить с ним в переговоры. Сэн-Круа не зажигал свечи, а, постояв некоторое время в раздумье, подошел к алькову и бросился на постель…

Прошло около получаса; Морель услышал ровное дыхание и легкое похрапывание спящего. Тогда он осторожно вылез из камина и пополз к тому месту, где стояла шпага Годэна. Уже совсем рассвело и старик внимательно осмотрелся кругом, нет ли где-нибудь еще какого-нибудь предмета, могущего служить орудием защиты. Убедившись, что ничего такого нет, Морель взял шпагу и поставил ее в самый отдаленный угол комнаты. Его руки дрожали и он стукнул тяжелой рукояткой шпаги о стену; в испуге он присел, но спящий уже услыхал звук; он вскочил и громким голосом крикнул:

– Кто тут?

Морель только успел бросить шпагу за большое кресло и встать перед ним. Сэн-Круа бросился в угол, где была шпага, но, не найдя ее, схватил для защиты стул.

– Черт побери! – воскликнул он, – воры!

– Я хочу сказать Вам кое-что, господин де Сэн-Круа, – проговорил Морель.

Годэн не верил своим ушам, – он узнал голос и, протерев глаза после сна, увидел Мореля, безобразная фигура которого, покрытая сажей и золой, тотчас же вызвала в его памяти ужасную сцену убийства Тонно.

– Проклятье! Что ты тут делаешь? – воскликнул Годэн. – Как ты сюда попал? Ты хочешь, кажется, отправить меня по следам Жака Тонно? Куда ты дел мою шпагу? Я разможжу тебе череп, – и он поднял стул.

– Подождите! – проговорил Морель, отступая, – прежде всего я живу в этом доме. Я – помощник Гюэ.

Сэн-Круа опустил стул.

– Во-вторых, – продолжал Морель, – Вы должны еще доказать, что я – убийца, – он встал и важно подбоченился, – а это не так-то легко, господин Сэн-Круа; мне гораздо легче доказать на суде, что Вы и маркиза де Бренвилье – отравители!

Сэн-Круа покачнулся, как громом пораженный.

– Собака, – крикнул он, – ты умрешь! Как ты смеешь…

Морель подскочил к окну и крикнул:

– Берегитесь, я разобью стекло и позову на помощь.

Сэн-Круа отступил, но презрительно проговорил.

– Я тебя не боюсь…

– Поговорим спокойно! – продолжал Морель. – Я знаю все. Я слышал весь Ваш разговор с маркизой. Вы сплавили на тот свет старика д‘Обрэ, вы собираетесь отравить Ренэ Дамарра и братьев д‘Обрэ. Вы приготовляете яды, у Вас в шкафу изрядные запасы; я знаю все это, ведь я – химик. Полиция будет очень рада такой добыче. Где же Ваш сообщник Экзили со своей таинственной книгой? Вы видите, мне все известно.

Годэн упал на стул – он всецело был в руках этого негодяя.

Между тем Морель, уверенный в своей победе над офицером, подошел поближе и продолжал:

– Успокойтесь! Быть может, все это принесет Вам хорошие плоды. Я знаю о Вас еще больше, чем Вы думаете. Я имею возможность доставить Вам доказательства Вашего происхождения…

– Ты? – воскликнул Годэн, – давай их сюда! Требуй, чего хочешь, я дам тебе все, что ты потребуешь!

– Тише… не в том дело. Что Вы думаете делать? – Морель присел на стол. – Мне кажется, что у Вас очень грандиозные планы, и я думаю, что с помощью Вашей науки Вам удастся привести их в исполнение. Но Вам нужны союзники. Одним словом, я предлагаю Вам себя. Случай посвятил меня в Ваши тайны; не преследуйте меня, а воспользуйтесь моими услугами. Я буду работать с Вами, потому что предвижу крупные выгоды; если Вы согласны, то по рукам!

Годэн колебался некоторое время, но сила обстоятельств заставила его согласиться. Он чувствовал тупую боль в сердце при мысли о том, что делает разбойника с большой дороги своим сообщником.

– Предсказание исполняется! – воскликнул он. – Будем бороться! Пусть будет так! Я позову тебя, когда мне будет нужно.

– Прекрасно. Повторяю Вам, что я – химик. Только страх перед Вами заставлял меня скрываться в лаборатории. Дайте мне свою руку для укрепления нашего нового союза.

Сэн-Круа не колеблясь протянул Морелю руку.

– Кого Вы хотите прежде убрать с дороги: молодых д‘Обрэ или Дамарра? – дружески спросил старик.

Годэн бросил на него сердитый взгляд.

– Молчите, пока я Вам не скажу, а теперь оставьте меня!

Морель, ни слова не говоря, прыгнул в камин и исчез в нем. Сэн-Круа слышал, как захлопнулась дверца, и, подняв свою шпагу, произнес:

– Если бы ты была при мне, он не ушел бы отсюда! Но ничего!.. Когда я узнаю от него тайну, он падет, как и другие. Однако, прежде того, он должен открыть мне мое происхождение. Мария, для тебя яд и кинжал! Тонно был прав; она – первая женщина, которая поцеловала меня!