Текст книги "Опасные пути"

Автор книги: Георг Хилтль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 51 страниц)

X
Лашоссе и Экзили

Пенотье был на седьмом небе; все дела удавались ему, как никогда. Его покровитель граф Лозен, вернувшись из тюрьмы, был щедрее прежнего осыпан милостями короля. В доме Пенотье собиралось самое разнообразное общество: тут можно было встретить солидных людей, прожигателей жизни, дам из высшего круга, маленьких людей, стремившихся выдвинуться с помощью Пенотье, и разные темные личности, которые он принимал по ему одному известным причинам. Благодаря этому никто не был удивлен, когда однажды в салоне Пенотье появились маркиз и маркиза де Бренвилье, в сопровождении знаменитого поручика де Сэн-Круа; не произвело также ни малейшего впечатления появление щепетильной госпожи Скаррон. Иногда у Пенотье можно было встретить Мольера и Люлли; ле Нотр[18]18
  Ле Нотр – садовый декоратор, приобревший большую известность разбивкой садов и парков (1613–1700 гг.).


[Закрыть] также не брезговал прекрасным ужином гостеприимного хозяина.

Особенным успехом в этом обществе пользовался поручик Сэн-Круа. Молодой, красивый и изящный, одаренный блестящим красноречием, он возбуждал большой интерес в обществе, и последний особенно усилился после трагического исхода его романа.

Однажды, когда после блестящего вечера гости разъехались, и Сэн-Круа остался один с Пенотье, последний, в волнении ходивший по комнате, раздраженно сказал поручику:

– Это должно кончиться, Годэн. Я готов еще помогать тебе, но эта маркиза Бренвилье! Нет, милый, довольно!

– Пенотье, – сказал Сэн-Круа поднимаясь, – ведь ты знаешь, к чему это поведет. Нужно дать опять.

– Прекрасно, но время идет, а ты все уверяешь, что ты еще не все знаешь. Если бы хоть раз повидать итальянца!

– Пенотье, – сказал Сэн-Круа, кладя руку ему на плечо – теперь я уже знаю все, что мне было нужно.

– Неужели? Но когда же наконец? Уже давно пора.

– Нельзя ли подождать еще недели три?

– Пожалуй, но потом ни гроша больше… Слышишь, Годэн? Если Вы, непременно, хотите разделить со мной доход…

– Нет, но нам нужна известная сумма.

– Вам постоянно нужны какие-нибудь суммы! Только смотри, сдержи слово! Я знаю, как ты занимаешься своими науками и какие ты производишь опыты!

– Черт возьми, – воскликнул Годэн, – Мария разболтала!

– Что там; ведь мы – друзья, будем говорить откровенно. Ты опять без денег?

– Да. Маркизе нужно двадцать тысяч франков, а мне – восемь.

– Ха, ха, ха, – рассмеялся Пенотье, – вы – очень дорогие друзья! Сколько я уже передавал Вам?

– Да, но какие это пустяки в сравнении с теми богатствами, которые посыплются на тебя, если ты получишь место Сэн-Лорена!

– “Если, если”… Нечего тянуть. У тебя вечно отговорки. Сэн-Лорен опять в Париже. Уверен ли ты в своих силах?

– Да, если Мария тебе проболталась, то ты знаешь, что мы можем точно рассчитывать время и действие.

– Ты не боишься?

– Нет, я уже разучился бояться.

– Ну, хорошо. Я выплачу Вам четырнадцать тысяч; вторую половину – через месяц, – когда все будет сделано.

– Я согласен, но месяц – длинный срок. Что, если ты в течение этого времени умрешь?

Пенотье побледнел и воскликнул:

– Ты так свободно распоряжаешься теперь жизнью и смертью, что прямо пугаешь. Что ты хочешь сказать этим?

– Я хочу сказать, чтобы ты дал мне чек на четырнадцать тысяч, чтобы я мог получить их и в случае твоей смерти.

– Ну, пожалуй: – Пенотье поспешно написал несколько строк на листе бумаги и приложил свою печать. – Возьми, – сказал он, протягивая бумагу поручику, – спрячь хорошенько, а завтра получишь четырнадцать тысяч франков.

Сэн-Круа отправился домой.

“Я обеспечен, – сказал он про себя, – когда я окажу Пенотье эту ужасную услугу, то он ни в чем не посмеет отказать мне, а если это не удастся, я вытребую у него деньги этой бумажкой. Мария, любимая, ужасная Мария, что ты со мной сделала? – Годэн провел рукой по лбу. – Я был солдат, честный, храбрый солдат, а теперь? – он содрогнулся. – Но прочь эти мысли! Надо постараться устроить дело как-нибудь иначе. Сэн-Лорен очень осторожен, до него трудно добраться. К Пенотье заманить его нельзя, это может возбудить подозрения, когда тот займет его место. Если бы я мог повидаться с Экзили и узнать, как соединить те два вещества, – он наморщил лоб, – все дело за этим, только за этим! Если бы эти два вещества соединить, высшая сила была бы найдена. Но для этого нужен мастер, а я – только ученик… Гюэ? Нет, мне пришлось бы открыть ему свою тайну. Ах, да, старик должен был ввести меня в братство Розианум. Там я без сомнения найду кого-нибудь, кто научит меня”.

Рассуждая таким образом, Сэн-Круа подошел к дому Глазера, где, как уже известно читателю, он производил свои таинственные работы. В то же самое время из дома Гюэ вышел Морель, направляясь в предместье Св. Виктора. По дороге туда ему вдруг показалось, что кто-то идет сзади. Боясь нападения, Морель прижался к стене, чтобы пропустить шедшего позади него. Но тот направился как раз на старика: последний уже вынул кинжал, когда узнал незнакомца: это был Лашоссе.

– Жан! – воскликнул Морель, – ты в Париже?

– Конечно, – ответил Лашоссе, – он тоже здесь.

– Он? Кто?

– Сэн-Лорен. Я везде следовал за ним. Ха, ха, ха! Я был в Германии, в Италии, на юге Франции. Когда мне были нужны деньги, я являлся к нему, и он давал мне их. Он странствовал, чтобы избежать преследования, но я прицепился к нему крепко. Теперь мы опять в Париже, – весело добавил бродяга.

– Ты оставишь его в покое, надеюсь? – сказал Морель.

– И не подумаю. Он приходит в ужас, когда видит меня, но не имеет мужества перенести тот позор, который ожидает его, когда я заговорю. Вот я и пользуюсь. Он худеет, а мой кошелек полнеет.

– Что же теперь будешь делать?

– Я останусь в Париже, пока Сэн-Лорен не уедет. В конце концов он должен будет усыновить поручика. Этого-то я и хочу.

– Гм… – сказал Морель, – поручика?

– Ну, да; ты все еще трясешься? Не беспокойся! Я слышал, Сэн-Круа живет в высшем свете.

– Ты ошибаешься, он живет в доме Гюэ.

Лашоссе заволновался.

– А ты?

– А я – сообщник и помощник Сэн-Круа и его возлюбленной, маркизы де Бренвилье.

– Ты? – прошептал Лашоссе, сжимая руку Мореля, – ты, убийца Тонно, – помощник Годэна?

– Конечно, – сказал Морель, наклоняясь к уху Лашоссе: – Годэн ничего не может мне сделать, я все узнал: он – отравитель!

Лашоссе покачнулся и должен был прислониться к стене дома.

– А-а, – заревел он, – вот оно что? Сюзанна Тардье, что стало из твоего сына?

Бродяга опустился на камень и закрыл лицо руками. Морелю показалось, что на его глазах блеснули слезы.

– Этого не может быть, – сказал он, подымаясь, – Годэн не мог пасть так низко. Ты лжешь!

– Вот еще! – ответил Морель, – я все расскажу тебе.

Они медленно пошли вдоль улицы, и Морель рассказал все. По мере рассказа Лашоссе становился все мрачнее; наконец он глухо проговорил:

– Многое из предсказанного исполнилось, может исполнится и все. Но я хочу попытаться… Слушай, ты должен свести меня к Сэн-Круа.

– Это трудно. Он живет в доме Гюэ; к нам часто ходит Ренэ Дамарр, а он знает тебя.

– Как хочешь, ты должен доставить мне случай повидать его, и поскорей; время не терпит.

– Бумаги еще у тебя? – спросил Морель.

– Какие?

– О его рождении.

– Да.

– Хорошо, я скажу ему, что он узнает, кто – его мать; тогда он придет, куда угодно.

– Да, если бы он знал ее!.. Хорошо, может быть, еще все изменится. Я живу на улице Симетьер, если тебе будет нужно.

Они расстались.

* * *

– Я буду работать сегодня ночью, Аманда, – сказал Гюэ, обращаясь к дочери, – позаботься о том, чтобы мне не мешали. Морель рано пойдет домой.

Аманда с досадой ушла в свою комнату. Ее отец в последнее время очень часто виделся с Сэн-Круа, но Ренэ, нередко посещавший Гюэ, старательно избегал встречи с подозрительным поручиком.

– Еще только полгода, Аманда, – ликовал молодой герцог, – тогда будет утверждено мое назначение в Шателэ, я буду получать много денег и получу возможность назвать тебя своей.

Аманда, несмотря на это, была печальна, так как ей было известно, что старый герцог Дамарр не хотел и слышать о женитьбе сына на ней.

Слова отца о том, что он будет работать ночью, еще больше раздражили ее.

– Все тайны и тайны, – ворчала она, – как это злит меня!..

Гюэ пошел в лабораторию и для вида зажег огонь в своей печке. Несколько минут спустя, раздался легкий стук в дверь лаборатории; Гюэ открыл ее и увидел перед собой Сэн-Круа, закутанного в плащ.

– Не будем терять время, – сказал Гюэ, – пойдемте скорей!

– Я очень благодарен Вам, – ответил Сэн-Круа, – если Вы введете меня в общество, то я постараюсь вознаградить Вас. Бесценная тинктура уже приближается к окончанию, мне недостает только одного соединения.

– Неужели? – воскликнул Гюэ. – Вы нашли чудодейственное вещество, о котором Вы мне так часто говорили? Жидкость, при помощи которой можно делать золото?

– Будьте покойны, она еще лучше золота.

Гюэ открыл потайную дверь, и они вошли в образовавшееся отверстие.

Несколько минут спустя после их ухода, кто-то постучал в окно домика, где жил Морель. Старик осторожно приподнял ставню и, несмотря на темноту, тотчас же узнал фигуру Лашоссе.

– Ты готов, Морель? – спросил бродяга.

– Да, входи в сад!

Лашоссе повиновался.

– Ну-с, пойдем к поручику, только так, чтобы никто не заметил, – сказал Морель.

– Ты говорил ему обо мне?

– Да, я сказал ему, что знаю человека, который сообщит ему сведения о его матери. Он вскрикнул от радости и хочет видеть тебя. Сегодня он, вероятно, дома; в его комнате горит огонь.

Морель взглянул на освещенное окно комнаты Сэн-Круа. Последний употребил ту же хитрость, что и Гюэ. Он оставил свет в своей комнате, чтобы все думали, что он дома.

– Я сведу тебя в его комнату, – прошептал Морель, подвигаясь по саду неслышными шагами.

Лашоссе так же тихо следовал за ним.

Они поднялись по лестнице. Морель велел своему приятелю подождать в коридоре, а сам подошел к двери Сэн-Круа и постучал. Однако никто не ответил на его стук. Тогда Морель постучал снова, но опять безуспешно. Старик посмотрел в замочную скважину, послушал, кашлянул, но дверь не отворялась; тогда Морель убедился, что поручика нет дома, и, вернувшись к Лашоссе, прошептал:

– Он оставил лампу, а сам ушел. Это странно!

– Что же теперь делать? – спросил Лашоссе.

– Иди за мной, – сказал Морель, хитро улыбаясь.

Они сошли с лестницы и подошли к дверям лаборатории; Морель открыл ее подобранным ключем, но, прежде чем войти в лабораторию, подошел к двери квартиры Гюэ и приложил к ней ухо.

– Ничего не слыхать, вероятно там сидит Дамарр, – сказал он. – Нам нечего беспокоиться. Закрой хорошенько лампу, чтобы не было видно света!

Они вошли в лабораторию. Здесь горела лампа, из двух тазов подымался дымок, под ретортами тлели уголья.

– Что это значит? – спросил Лашоссе.

– Старик опять отправился по своим таинственным делам. Пусть он узнает, что мне известны все его окольные пути, – сказал Морель, – могу побиться об заклад, что он вводит сегодня поручика в свое дурацкое братство.

– Это неважно.

– Черт возьми! Я довольно молчал, Сэн-Круа заплатит теперь вдвое: во-первых, за то, что я привел ему человека, который может открыть ему тайну его рождения, а во-вторых – за то, чтобы я не рассказал секретов их братства полиции и де ла Рейни.

– Ты будешь молчать, – твердо проговорил Лашоссе, – я хочу спасти сына той женщины, которую я когда-то любил. Говори скорей: могу я увидеть Сэн-Круа?

– Он без сомнения ушел со стариком; вот и его шляпа. Но я знаю дорогу. Пойдем следом за ними; если нам повезет, то мы найдем его; если нет, то я предложу тебе одну вещь, хотя и не безопасную.

– Опасную? – воскликнул Лашоссе, – я не боюсь опасностей.

– Есть у тебя пистолеты?

– Они всегда со мной, – ответил Лашоссе, распахивая плащ и указывая на кушак.

– Тогда пойдем. Мы, наверное, встретим Гюэ и Сэн-Круа. В крайнем случае, мы проникнем в собрание братства. Я уже три раза следил за Гюэ и хорошо знаю дорогу.

– Нам предстоит борьба, это хорошо.

– Если ты хочешь вырвать поручика из этой чертовщины, то это необходимо; если он попадет в лапы членов братства, то они уже не выпустят его. Я знаю, что Экзили – тоже член братства; они там невесть чем занимаются, а Сэн-Круа уже и так далеко ушел! Если он вырвется, то я должен хоть что-нибудь заработать.

– У тебя будут деньги, а теперь вперед!

Морель привел в движение механизм, подымавший дверь, зажег факел и вместе с Лашоссе стал спускаться в подземелье.

Зловещая тишина царила в сырых подземных галереях, по стенам которых струилась вода. Лашоссе присел на камень и спросил:

– Что же мы будем теперь делать?

– Мы подождем немного, – ответил Морель. – Видишь эту решетку? Она запирает погреб дома на улице Серпан, где происходят собрания общества Розианум. Они будут возвращаться здесь, и мы перехватим Гюэ и Сэн-Круа; если собрание будет тянуться очень долго, то мы… то ты можешь проникнуть в дом.

Он потушил факел и зажег потайной фонарь.

– Подождем, – сказал Лашоссе, осматривая свои пистолеты.

* * *

Гюэ и Сэн-Круа вошли с тем же лозунгом и с соблюдением тех же мер предосторожности, какие принимались, как, вероятно, помнит читатель, при введении Экзили в общество Розианум. Все члены собрания сидели по своим местам. Зал был украшен тем же ковром и шаром, был освещен свечами и был снабжен ретортами, колбами, паяльниками и доской. После обычных вопросов Гюэ доложил собранию о новом члене, желающем вступить в братство.

– Желает ли он произвести какой-либо опыт? – спросил старший.

– Он готов.

– Приступим к делу, братья, – воскликнул мастер.

Была принесена каменная доска.

– В какой отрасли Вы работали? С ртутью, серой, водой, воздухом, солью, землей, телом или духом? – спросил мастер, обращаясь к Сэн-Круа.

– Я прошел все эти ступени, – ответил Годэн.

– Какое доказательство Вы представите нам?

– Недавно перед собранием были показаны опыты с ядом и противоядием. Вы назначили большие награды за открытие этой тайны. Мне известно это вещество, и я покажу Вам образец своего искусства, но за это я попрошу у вас защиты и убежища в ваших подземельях, как и тот ученый. Кроме того я попрошу еще одного.

– В чем состоит Ваша просьба?

– Мне известны составные части тех таинственных капель, но я – еще новичок в высшем искусстве, а потому прошу разрешения выбрать среди Вас учителя, который научил бы меня соединять эти вещества. Мне не хватает еще одного соединения; я тщетно пытался произвести его.

– Тебе это никогда и не удастся, мальчишка, школьник, – раздался вдруг громовой голос.

Все в страхе повскакали со своих мест, а на середину зала медленно выступила тощая фигура Экзили.

– Маттео! – воскликнул Сэн-Круа, – ты здесь?

– Никакие тюремные стены не могут удержать меня, когда наступил час моей свободы. Ты не выдержишь этого испытания так же, как и все присутствующие.

Члены общества, и в том числе Гюэ и Сэн-Круа, были так поражены, что ничего не могли ответить.

Между тем итальянец продолжал:

– Ученик, я спрашиваю тебя, где же твое обещание?

– Я хотел только попугать, – пробормотал Сэн-Круа.

– Неуч! Вы ничего не сумеете сделать, да и все это ни к чему, теперь я здесь.

Старший из членов общества встал и проговорил:

– Вы очень смело говорите, не осведомляясь о том, желаем ли мы укрывать Вас в наших помещениях. На Вас лежит тяжелое подозрение; Вы каким-то непонятным образом появились теперь среди нас из тюрьмы, Вы – учитель этого человека, который хочет вступить в наше братство, Вы требуете от него исполнения какого-то обещания – все это как-то таинственно и подозрительно. Оправдайтесь в наших глазах, или же мы заставим Вас покинуть эти стены вместе с Вашим учеником.

Экзили подошел к каменному столу и, с презрительной улыбкой облокотившись на него, сказал:

– Подождите немного, господа, я вижу, что вы остались на том же месте, где и были. Никто из вас не смог проделать мои опыты, и я имею полное право спросить: кто обвиняет меня?

На середину выступил человек маленького роста.

– Я обвиняю тебя, – сказал он визгливым голосом, – твои руки недостаточно чисты, чтобы творить дела, завещанные нам Иаковом Розе.

– Но в чем же, брат мой? – спокойно спросил Экзили.

– Я обвиняю тебя в том, что ты при помощи своих ужасных капель, мазей и порошков сеешь несчастье между людьми.

Сэн-Круа вздрогнул.

– Продолжай, – сказал Экзили.

– Ты нам показал, что за смертью скрывается жизнь, но твои руки заняты исключительно уничтожением, и я во всеуслышание заявляю: ты убил Грю-Ренэ, ты отравил королеву. Ты – всенародный бич! Если это – твой ученик, то пусть его хранят могущество Сатурна и светлый дух Луны, иначе он погибнет.

Экзили бросил на маленького адепта злой взгляд.

А тот не смущаясь продолжал:

– Где жизнь, которую вызывают и возвращают твои средства, сила добра, которую ты обещал показать нам?

– Какие глупости! – насмешливо проговорил Экзили.

– Суд над ним, суд! – раздались голоса.

Гюэ боязливо прижался в угол.

– Тише Вы, – крикнул Экзили, – не раздражайте меня! Годэн, ко мне!

Сэн-Круа со страхом повиновался.

– Вяжите его, убейте итальянского скорпиона, – заревела толпа, и при тусклом свете свеч засверкали шпаги и пистолеты.

Экзили отскочил в сторону, с силой толкнул стол, вследствие чего реторты, трубки и щипцы с грохотом попадали на пол; воспользовавшись происшедшим смятением, он выхватил кинжал и крикнул:

– Ни шага дальше!.. Я вижу, что там, где я искал защиты, я встречаю врагов. Докажите мою вину! Я освобожден приказом короля! Одно мое слово – и полиция де ла Рейни закроет вашу лавочку. Посмотрим, кто победит; ученики Розе или я, врач, которому подвластны все силы природы?

– Он не должен выйти отсюда живым. Убейте его, час его смерти настал, – глухо сказал председатель.

– Убейте его, – закричали присутствующие.

Годэн выхватил шпагу и встал рядом с Экзили.

– Поборемся! – воскликнул итальянец. – Как жаль, что со мной нет банки с ошеломляющими газами! Вы все уже давно лежали бы на полу!

Яростные крики прервали его. Присутствующие со всех сторон бросились на итальянца и Сэн-Круа; те стали защищаться кинжалами и стульями.

Годэн был уже ранен в руку и истекал кровью…

Но вдруг все разом изменилось.

Мы должны попросить читателя вернуться немного назад и последовать за нами в те узкие улицы и переулки, которые пересекают улицу Лагарн. Одной из этих улиц была известная читателю улица Серпан. На ее углу находился старый дом, погреб которого сообщался с подземными галереями каменоломен. Вверху этого ветхого дома жил каменщик, в следующем этаже была квартира старика-доктора, которому принадлежал дом. Внизу было две квартиры; одну из них занимал старый отставной полковник, потерявший на войне левую руку, другую – тихий молодой юрист, служивший в Шателэ и проводивший целые ночи за книгами; это был не кто иной, как Ренэ Дамарр. Однажды, когда молодой человек сказал Гюэ, где он живет, ему невольно бросилась в глаза удивленная физиономия старика, который каким-то странным тоном переспросил:

– Что? Вы живете в старом доме на улице Серпан?

– Что же тут удивительного? – смеясь спросил молодой юрист.

В тот вечер, когда Гюэ и Сэн-Круа пустились в свои подземные странствования, в кабинете Ренэ находилось два человека: сам Ренэ и господин лет двадцати восьми, очень красивой наружности и прекрасного сложения; это был Франсуа Дегрэ, один из чинов полиции де ла Рейни. Дегрэ пришел к Дамарру, чтобы сообщить ему некоторые сведения относительно одного убийцы, преследуемого Шателэ.

– Я напал на его след, – между прочим сообщил Дегрэ молодому юристу, – и думаю, что не ошибся; каждый из этих преступников имеет свой метод и выработанную систему. Так, например, у нас был один убийца; он всегда ставил крест на дверях, которые взламывал, и проводил ножом по горлу своих жертв совсем особенным образом. Достаточно было взглянуть на труп убитого, чтобы определить, чьих рук это дело.

Ренэ не мог удержаться, чтобы не сказать своему собеседнику:

– Простите мне, господин Дегрэ, один вопрос: я не понимаю, как человек с таким большим умом, образованием и такой наружностью может постоянно находиться среди убийц и воров. Неужели Вы по собственному желанию избрали эту профессию?

– Не буду отрицать, что раньше я занимался медициной, но некоторые дикие выходки заставили меня уйти из университета и пришлось поступить в полицию. Теперь я уже привык к этому делу и полюбил его; тут нужно много наблюдательности, находчивости, а также и физическая сила, дающая возможность избегать опасности. Сама природа, кажется, предназначила меня к этой профессии и одарила не только блестящими способностями, но и зоркими глазами, прекрасным слухом, обонянием и осязанием.

Он встал и начал собирать свои бумаги, а Ренэ с изумлением смотрел на этого оригинального человека и наконец сказал:

– Готов служить Вам, – ответил Дегрэ. – А теперь спокойной ночи!..

Он повернулся к двери и собирался уходить, но вдруг остановился, причем его глаза расширились, а шея вытянулась. Ренэ не мог понять, что может означать такое превращение.

– Что такое? – спросил он.

– Шш… – прошептал Дегрэ, – разве Вы ничего не слышите?

– Да что такое?

– Неужели же Вы не слышите?

– Что? Где?

– Здесь, за стеной, глухой шум многих голосов.

Дегрэ отбросил в сторону свои бумаги и, подойдя к стене, приложил к ней ухо.

– Вы ошибаетесь, – сказал Ренэ, – какие тут могут быть голоса?

– Нет, я не ошибаюсь, мое ухо уже привыкло различать непривычный шум… Да, это – голоса, – прошептал он. – Они гудят, как рой пчел… Вот один голос выделился! Там происходит что-то особенное, идет какой-то спор, там живет кто-нибудь?

– Нет, там, в боковых флигелях, насколько я знаю, помещаются склады товаров: кожи, красок, дерева и т. п.

– Насколько Вы знаете… но, очевидно, Вы знаете не все. Эти товарные склады очень подозрительны. Подойдите сюда!.. Слышите?

Ренэ приложил ухо к стене, и ему также показалось, что он слышит шум многих голосов.

– Я этого раньше никогда не слышал, – прошептал он.

– Потому что Вы не обращали внимания, – сказал Дегрэ. – Слушайте, как они кричат!.. Это был крик о помощи.

Оба напрягли свой слух и все яснее слышали шум; он то приближался, то удалялся. Потом раздался глухой стук, как бы от падения какого-нибудь тяжелого предмета.

Дегрэ отошел от стены и воскликнул:

– Там совершается что-то необычайное… Пойду туда. – Дегрэ воодушевился; его глаза загорелись и лицо оживилось.

– Вы хотите…

– Посмотреть, откуда доносятся эти голоса.

– Подождите, я тоже пойду с Вами, – сказал Ренэ, охваченный непреодолимым желанием последовать за сыщиком.

– Хорошо, – ответил Дегрэ, – только торопитесь.

Ренэ в одну минуту взял шпагу, одел плащ и шляпу, и они вышли.

– Это где-нибудь здесь, – выходя на темный двор, сказал Дегрэ. – Но как мы попадем туда?

Тень дома совершенно скрывала наших путников; Дегрэ стал осматриваться и вдруг заметил узкую полоску света, выходившую из полукруглого окна подвала.

– Стойте! – шепнул он, схватив Ренэ за руку.

Свет приближался; это был фонарь в руках какого-то человека, который поспешно вылез из окна погреба и направился к дому.

– Это – де Гем, мой хозяин, – шепнул Ренэ.

– Тем лучше, – сказал Дегрэ, – теперь я знаю дорогу. Пойдемте!.. – Не долго думая, Дегрэ влез в окно, спустился на землю и потом Ренэ. – Теперь будем искать, но раньше послушаем.

Они остановились и стали прислушиваться.

– Ага, это, должно быть, там, налево. Пойдемте; вот и лестница.

Дегрэ стал спускаться, а Ренэ с бьющимся сердцем следовал за ним…

Вернемся теперь к оживленной сцене, которую Вы оставили.

Экзили и Сэн-Круа были совсем сдавлены толпой, из раны поручика струилась кровь. Гюэ, забыв всякую опасность, громко взывал о помощи. Однако члены общества Розианум превратились в кровожадных зверей. Силы защищавшихся почти истощились, как вдруг раздался страшный треск и в зал ворвался сторож с криком;

– Спасайтесь, спасайтесь. Враги здесь!

Все моментально смешалось.

– Тушите огни! – раздался голос старшего.

– Откройте люки! – послышался другой голос.

Члены собрания бегали по комнате, как перепуганное стадо баранов. Экзили и Сэн-Круа не могли понять, чему они обязаны своим спасением. В эту минуту на пороге показались два человека, причем в руках одного блеснули пистолеты. Он громовым голосом крикнул:

– Именем короля, сдавайтесь!

В ответ на это послышался возглас: “Долой сыщиков!” – и вслед затем раздался выстрел.

Пришедшие также выстрелили, лампы и свечи потухли, наступил полный мрак, слышался только глухой ропот толпы, напоминавший шум воды. Вся толпа, подобно лавине, бросилась к дверям, вследствие чего Ренэ и Дегрэ были сброшены на землю. Несмотря на огромную физическую силу, сыщик не смог поймать ни одного из бегущих; он был совсем смят ногами и всеми силами старался спасти Ренэ от верной гибели, закрыв его своими мощными руками.

– За мной! – прошептал какой-то голос около Экзили и Сэн-Круа.

– Гюэ! – сказал поручик.

– Скорей!..

Старик потащил за собой измученных Экзили и Сэн-Круа. Они с трудом подвигались вперед в темноте среди толпы, натыкаясь на стены, и, наконец, благополучно добрались до лестницы, а затем до решетки.

– Теперь налево, – воскликнул Гюэ, – мы сейчас будем около жертвенника Плутона.

Спасенные напрягли свои последние усилия, чтобы добраться до подземелья, где они были бы в безопасности.

– Свет! – воскликнул Гюэ. – Нет он исчез… Вероятно я ошибся.

Они поспешили дальше.

– Стойте! – крикнул Сэн-Круа, – я не двинусь дальше; если даже весь Париж обвалится на меня, я не сделаю ни шага! – и он опустился у подножия огромного столба, поддерживавшего своды подземелья.

– Подождем, – сказал Экзили, – я тоже устал. Мы, кажется, избежали опасности. Появление полиции спасло нас.

– Пока нам нечего бояться. Опасность ждет нас впереди, – заметил Гюэ. – Я хорошо знаю эти галереи. Тут недалеко есть статуя, которую называют жертвенником Плутона; отсюда можно пройти к главному ходу, который ведет к моему дому. Я принесу огня и провожу Вас.

– Хорошо, – сказал Экзили, – мы подождем. Идите скорей!..

Гюэ исчез в темноте.

Сэн-Круа и Экзили остались одни.

– Какой странный случай свел нас! – промолвил итальянец после некоторого молчания.

– Да, Вы правы; сама судьба отдает меня в Ваши руки.

– Да, Вы, кажется, были бы не прочь никогда больше не встречаться со мной. Нет, Годэн, Вы не уйдете от меня, Вы знаете слишком много моих тайн, а я не отпускаю своих учеников без выкупа. Спрашиваю тебя, Годэн де Сэн-Круа, где твое обещание? Разве ты не поклялся мне в стенах Бастилии, что то оружие, которое я дал тебе, ты, прежде всего, обратишь против человека, который может причинить мне большой вред? Где же его труп, Сэн-Круа?

Годэн поднялся и в темноте стал искать руку итальянца, причем сказал:

– Я обещал это, но другие важные обстоятельства удерживали меня. Я хотел, прежде, приобрести уверенность в этом деле.

– Я знаю все, – сказал Экзили: – ты тратил время на пустяки и на опыты с какими-то больными в “Отель Дье”. Но знай – ты в моей власти: что может помешать мне донести, что те жертвы отравлены? Я докажу также убийство старика д‘Обрэ. Разве я тебя учил делать яды? Ведь я очень легко могу уничтожить тебя и маркизу.

Сэн-Круа увидел, что его карты раскрыты, и воскликнул хриплым голосом:

– Да, да! Ты – дьявол, Экзили. Пророчество исполняется!

– Конечно, – ответил итальянец твердым голосом, – все исполнится. Поэтому не противься высшим силам и исполняй то, что я тебе поручил. Ты должен уничтожить Сэн-Лорена; это для тебя возможно, так как тебе легче добраться до него, чем мне. Обед у Пенотье, который также ждет его смерти, несколько капель в суп – и прощайте, господин де Сэн-Лорен! Когда он умрет, мы все будем свободны, а в награду я открою тебе последнюю великую тайну. Когда ты выполнишь это дело?

– Завтра, послезавтра, когда прикажете, – прохрипел Сэн-Круа.

– Значит, ты убьешь Сэн-Лорена?

– Да.

В эту минуту блеск потайного фонаря ярко озарил то место, где сидели сообщники.

– Черт возьми!.. Нас подслушали, – не своим голосом заревел Экзили и хотел бежать.

– Постойте, господин отравитель, – раздался глухой голос, – а не то я перебью Вам Ваши длинные ноги.

Экзили остановился.

– Попались! – продолжал тот же голос, – попались в собственные сети. Я и мой приятель все слышали.

Говоривший подошел ближе. Свет фонаря осветил его лицо, и Сэн-Круа, к своему удивлению, увидел Мореля в сопровождении какого-то человека.

– Это – ты? – воскликнул Годэн.

– Да, я привел с собой приятеля, – со смехом ответил Морель.

– Кто эти люди? – спросил Экзили, – что им надо? Это – сыщики?

– Нет, – ответил приятель Мореля, – мы – такие же мошенники, как и вы.

Экзили разразился гневными возгласами.

– Успокойтесь, – сказал незнакомец, – я покажу Вам, кто я. Морель, освети меня!..

Морель исполнил желание своего приятеля.

– Вы не узнаете меня, господин де Сэн-Круа? – спросил последний.

Годэн подошел ближе к нему и вглядевшись произнес:

– Да, я где-то видел Вас. Вы, кажется, принесли мне скупленные векселя; Вы хотели, чтобы я покинул Париж и за это согласились уплатить мои долги.

– Да, это был я. Было бы гораздо лучше, если бы Вы тогда приняли мое предложение.

– Но как же Вы попали в общество Мореля? Этот негодяй выдал меня?

– Мы хотели изучить дорогу, по которой ходят члены общества Розианум на свои собрания, и последовали за Вами. Я очень рад печальному исходу собрания, так как он дал мне возможность возобновить наше знакомство.

– Кажется, – сказал Экзили, – Вы – не член братства и не сыщик…

– Я – бродяга, – резко прервал его говоривший, – мое имя Лашоссе: Вы желаете выдать меня?

– Я подумаю об этом.

– Только, пожалуйста, не думайте очень долго; ведь, пожалуй, Сэн-Лорен опередит Вас.

Глаза Экзили метнули искры и он спросил:

– Вы – орудие Сэн-Лорена?

– Не совсем; я его злейший враг.

– А!

– Слушайте, доктор, – проговорил Лашоссе, подходя к итальянцу, – Вы должны повиноваться мне; не кипятитесь… Вы должны! Я могу погубить Вас, а потому Вы должны исполнить то, что я скажу Вам. Сэн-Лорен должен погибнуть, но не от руки Сэн-Круа; я это запрещаю.

– Ха, ха, ха! – рассмеялся Экзили, – кто же отправит его на тот свет?

– Это сделаю я.

Годэн и Экзили отступили назад и воскликнули оба:

– Вы? Но какие причины у Вас для этого?

– Это – мое дело; клянусь Вам, – сказал Лашоссе, – что причина моей ненависти основательнее вашей. Вы должны предоставить Сэн-Лорена мне.

– Таким образом мы делаемся сообщниками? – сказал Экзили.

– Морель, Экзили, Сэн-Круа, Лашоссе и маркиза де Бренвилье… Какое странное смешение!

– Это – гидра, – воскликнул итальянец с ужасным хохотом, – стоглавая гидра; наши враги думают, что отрубили одну голову, но вместо нее выросло несколько новых. Хорошо, господин Лашоссе, мы принимаем Вас в союзники.