Текст книги "Абстрактный мир. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Галина Черкасова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 52 страниц)
– В Ара-казе что, уничтожили все населенные пункты? – спросила я, отворачиваясь от окна.
– Отнюдь, – Арельсар покачал головой. – Этот путь выбран специально. Что-то вроде экскурсионного тура для гостей.
– Ты уверен?
– Более чем. Мы сделали большой крюк.
– Может быть, эльфы наоборот не хотят нам что-то показывать?
Кевт пожал плечами.
– Есть такая вероятность, но… Нет, всё же, я не соглашусь с тобой.
Только поздним вечером мы добрались до Ям. Проведя около трех часов на пограничном КПП в ожидании провожатых из поселка, я продрогла до костей. Ветер выл среди заброшенных строений, а здание пункта при каждом порыве будто коренилось на бок. Внутрь нас не пускали, а когда кто-то из миссии начал громко возмущаться, требуя предоставить «почетным членам ордена» отапливаемое помещение после демонически долгой поездки, один из эльфов, высокий, темноглазый лейтенант, передернул затвор автомата и, взяв недовольного на мушку, предложил «почетным членам» побегать для согрева.
– Это отвратительно, – прошептала сидевшая рядом со мной Кэрроу. – Где эти провожатые? Как будто им не нужен ни груз, ни миссия. Что мы вообще, в таком случае, тут делаем?
Кевты из поселка пришли ближе к полуночи. В свете прожекторов, размещенных по периметру КПП, двое высоких мужчин, одетых в теплые, мохнатые шубы, напоминали поднявшихся после спячки медведей – хмурые, сонные и недовольные. Пройдя мимо скамеек, даже не обратив на нас внимания, кевты остановились подле Арельсара.
– Эти с вами? – один из кевтов кивнул в сторону прохаживающихся вдоль скамеек парней СБО.
– Да, – отозвался Арельсар. – Охраняют группу.
Кевты, ничего не ответив, направились к солдатам Компериата и ещё очень долго о чем-то беседовали с ними. Те отвечали пусть и неохотно, но без видимой неприязни или напряжения. Лишь пообщавшись с эльфами, проводники из Ям соизволили обратить внимание на остальных миссионеров.
– Зачем они все здесь? – спросил один, рыжеволосый, темнокожий здоровяк, которому Арельсар едва доходил до плеча.
– Мы привезли вам гуманитарную помощь и ряд гарантий. Орден также…, – начал было глава миссии, но кевт перебил его.
– Помощь? Ту кучу ящиков? А как мы их повезем к поселку?
– Их доставят военные, – пояснил Арельсар, скрещивая руки на груди. – Договоренность достигнута.
– А ряд гарантий нам доставят они же? – кевты переглянулись и неожиданно расхохотались, хлопая друг друга по плечам.
Арельсар отвернулся, а эльфы, недовольно дергая ушами, заметно напряглись.
– Пустое, – махнул рукой один из черноглазых, успокаиваясь. – Пошли. К рассвету доберемся.
– К рассвету? Тьма, – я поднялась было со скамьи, но тут же свалилась назад – край куртки примерз к доске. – Да чтоб тебя!
Арельсар с силой потянул меня за руку.
– Ничего. В лесу сможешь использовать поля, чтобы согреться.
У нас не было ни фонариков, ни факелов. Вековые сосны, скрипевшие под порывами ветра, в скором времени заслонили собой свет от прожекторов КПП. Синие молнии зажглись впереди и, через некоторое время я уже отчетливо слышала гудение полей. Голубые, зеленоватые, сиреневые точки, звезды и свечи танцевали над головами бредущих по темному лесу разумных.
Это странное зрелище напомнило световые представления в ночном небе Шарсе-Шарсе, которые я наблюдала каждый вечер, пока не попала в цепкие лапы Ларзанмар. С недоверием покосилась я на идущих справа двух парней из охраны СБО. У них при себе были, разве что, пистолеты-автоматы да шоковые дубинки. Вряд ли они смогут долго выстоять против вооруженных до зубов эльфийских солдат.
Задумавшись над возможными угрозами, я забыла об осторожности и поскользнулась. Земля после холодного дождя покрылась тонкой, ледяной коркой, а я, по правде сказать, со льдом была знакома очень плохо. В Глирзе сильных заморозков на моей памяти не было, а на Прэне разве что через неделю после дня Перелома на деревьях появлялось нечто похожее на иней, но таяло уже к полудню.
Арельсар поймал меня за локоть.
– Смотри под ноги, – посоветовал он. – Нам ещё долго идти.
– Спасибо, – я повисла у него на руке. – Ты бывал здесь?
– Нет.
– Эти кевты не знают тебя? Они не называли тебя чиньезом.
– Эти – нет. Только староста. Да даже если бы и знали… Такие вещи не для ушей Компериата. Эльфы бы меня тут же поставили к стенке.
Я не без восхищения взглянула на кевта. Он криво улыбался, отчего шрам на его щеке морщился. В черных глазах не отражалось ни единого отблеска от плясавших вдоль процессии огоньков. Что ж, я была многим обязана Арельсару: он спас меня от демона, протолкнул в орден, разогнал папарацци и любопытствующих, вытащил из храма Ларзанмар. Я не знала причин, по которым он помогал мне, но в одном я была уверена точно – если эльфийские солдаты с дубинками не смогут нас защитить, меня всегда прикроет Арельсар.
Впереди что-то тяжело ухнуло, и заскрипели засовы. Ямы распахивали перед нами промерзшие двери.
* * *
До восхода солнца оставалось ещё около часа, а мы, благополучно покинув поселок, уже поднимались по склону холма, закрывавшего Ямы от ледяного ветра, сквозившего через лес. В холод ужасно тяжело просыпаться, и я всю дорогу зевала и ежилась, безразлично оглядываясь по сторонам. Холм был лыс, только кое-где торчали из земли чахлые, колючие кусты, цеплявшиеся за промерзшую почву кривыми, черными ручками-веточками.
Впереди, изредка оглядываясь, шагал мой провожатый – тринадцатилетний мальчишка-охотник Кельвет. Уже в пятый раз за всю неделю пребывания в Ямах на изломе ночи я удирала с ним в лес. Арельсар, если и догадывался, виду не подавал, а глава миссии попросту за мной не следил. У них были какие-то проблемы с доставкой грузы из КПП, а те миссионеры, что не шастали к военным Компериата выбивать очередные разрешения, общались с местными жителями или, проще говоря, ничего не делали. В Ямах себя действительно нечем было занять. В поселке не имелось ни электричества, ни газа, ни канализации. Казалось бы, в таких условиях местное население должно изнывать от мучений, антисанитарии и скуки, но нет, кевты не жаловались.
Они вообще никогда не жаловались, даже наоборот, вознося молитвы полям, благодарили их за мирное время, за жизнь без войны, за здоровых детей, за кров, дрова и пищу. За огромными, промерзшими воротами Ям я ожидала увидеть озлобленных, жаждущих мести воинов, ну или немного сломленных, смирившихся проигравших, но не нашла ни тех, ни других. Кевты держались отстраненно, возможно, скрывая свои истинные чувства и отношения к происходящему, хотя мне казалось, что они просто не рады чужакам на своей земле. Они не видели смысла в миссии. Скорее, даже наоборот, мы представляли угрозу миру в Ямах.
Арельсар в первое же утро вручил мне фотоаппарат и, заявив, что теперь я ведущий фотограф миссии, отправил снимать жителей. Так я и познакомилась с юным Кельветом – он единственный не повернулся ко мне задом, когда я навела на него камеру, а на чистом древнем поинтересовался, что я собираюсь делать.
Весь оставшийся день мы бродили по поселку, фотографируя бегающих по улицам розовых поросят и ручных крыс, которые, сидя столбиками на подоконниках, тянули к нам свои любопытные носы и жалостливо складывали лапки, выпрашивая подачку.
В тот день, благодаря Кельвету, я многое узнала о жителях Ям. Большинство из них до Первой Индустриальной жили в поселках, у побережья (до моря отсюда было чуть больше мили), и занимались промыслом – ловили рыбу и крабов, охотились на пушного зверя, собирали редкие лекарственные травы. Конечно, когда правительство Ара-каза призвало своих граждан на войну, охотники и рыбаки сменили ружья и сети на автоматы и гранатометы, но именно их семьям повезло больше всех: эльфы не дошли до восточной части Ара-каза, зато здорово изгадили хатом прилегающий с запада к поселку лес. Усилиями миротворцев, и угрозами людей и орков (последние опасались, что эльфы, заняв восточные пристани, полезут на гоблинские острова), Компериат оставил горстке кевтов небольшие территории для жизни и занятия промыслами. Охотничий поселок стал прибежищем для трех с половиной тысяч кевтов. Постепенно наладилась бартерная торговля, кевты получили разрешение на заход в территориальные воды теперь уже Компериата для ловли краба и белой форели, и в Ямах воцарилась тишина.
– А теперь приехали вы, и запахло войной, – Кельвет смачно сплюнул. – Миротворцы!
– Откуда ты так хорошо знаешь древний?
– Не учить же эльфийский! А как по-другому общаться с захватчиками?
Как бы кевты ни пытались забыть войну, как бы бойко ни шла у них торговля с эльфами, те всё равно оставались захватчиками, извергами и выродками. И хотя молодые кевты, воспитанные не на ненависти, но на недоверии, вполне понимали, что худой мир лучше доброй ссоры, никто не запрещал им высказывать свои мысли, касаемо Компериата.
– Война проиграна, да не проиграем мы жизни детей наших, – вот так говорили кевты Ям.
Странное дело, но ни Элладор, ни Рассалара жители поселка не воспринимали как своих. Для охотников и рыбаков двое выходцев с Прэна оставались «а содаф» – чужими.
Со мной дело обстояло иначе – меня кевты прозвали «авялаг» – подруга. Это было именно прозвище, никто не рвался со мной дружить или даже общаться. Началось всё с того, что когда мы с Кельветом, устав гоняться за поросями, присели на крыльцо близ импровизированного рынка, из-под ступенек выползла грязная, одноглазая кевтиянка, лысая и сморщенная. Она застыла перед нами, ткнула в меня пальцем и начала орать на всю площадь, что слышащий поля пробудился, и грядет время вспомнить силу бога.
Выслушав тираду сумасшедшей, Кельвет посоветовал ей лезть обратно и не высовываться, иначе он не принесет ей с охоты обещанное кроличье ухо.
– Ты слеп, черноглазый, будто глаза у тебя побелели, – рассердилась старуха. – Спроси у своей подруги, слышит ли она поля?
– Не подруга она мне, – возмутился мальчишка. – Она старая, и глаза у неё цветные.
– Подруга слышит поля!
– Ну, слышу, – произнесла я, отворачиваясь. – Дальше-то что?
Старуха расхохоталась и, высоко подпрыгивая, направилась на площадь, вопя во всё горло, что пророк скоро вернется, а Кельвет так и остался сидеть с открытым ртом и смотреть на меня в оба своих черных, как Тьма, глаза.
– Ты слышишь поля?
– Когда кто-то их использует – да. А в чем проблема?
– Вепря мне на пути! Но ты же…, – мальчишка покачал головой. – Старуха мелет чушь. Ты не та, у тебя глаза цветные. Ты просто… подруга…
С тех пор юный кевт стал водить меня по своим тропам.
Кельвет по утрам, как и большинство ребят его возраста, ходил проверять расставленные им ловушки. За каждым из мальчиков егеря закрепляли участок леса, где дети могли спокойно охотиться, не мешая друг другу, и совершенствовать свои навыки.
Кельвет в свои тринадцать слыл опытным охотником даже среди старших. Он виртуозно пользовался полями, глуша шаги, запахи, почти полностью скрывая свое присутствие с помощью умелого морока или «плаща». Кельвет не то, чтобы пользовался полями, он ими жил.
Естественно, что такой мастер после выше описанного разговора заинтересовался моей скромной персоной, и, в первый же день предложил сходить с ним помолиться полям.
– Никуда я не собираюсь идти, – отрезала я, подбрасывая дров в камин и кутаясь в одеяло. В доме, что выделили миссии, царил жуткий холод. – Демоны бы побрали ваши морозы.
– Морозы не мешают думать. Лень – мешает, – Кельвет хмурился. – Не верю, что ты слышишь поля. Ты слабая. И трусливая. Боишься идти в лес.
Умело играя моей гордостью, мальчишка ухитрился-таки вытащить меня на прогулку.
Мы нарушали устав миссии – уходили без предупреждения, без сопровождения, без какой-либо цели. Я таскала с собой вверенный мне фотоаппарат, чтобы хоть как-то объяснить своё отсутствие.
В общении с Кельветом были свои плюсы – он отлично знал местность вокруг поселка. Жители Ям промышляли охотой и рыбной ловлей, и дети, едва научившись держать луки (огнестрельное оружие в резервациях было запрещено), отправлялись вместе с родителями в леса за дичью или в море за рыбой. Местные разводили пушных животных – серых лисиц, горных ласок, огненных белок. Клетки со зверьками занимали одну треть поселка, который, к слову сказать, был довольно большим и по размерам не уступал прэнскому городку Хатихи. Дома кевтов находились исключительно внутри частокола, служившего защитой от хищных животных, которых в лесу водилось в изобилии.
Первый раз мы ходили к морю. Кельвет вел меня через какой-то каменный лабиринт и, когда мы внезапно вышли на каменистое побережье, приливная волна обдала нас с головы до ног. Если мой юный друг успел закрыть себя «стеной», то я промокла до нитки. Весь следующий день я отогревалась в коморке у смотрителя лодок, который курил черную траву и рассказывал о призраках полей, что бродят по лесам в лютый холод, когда даже волки не воют.
– Идешь среди деревьев – темень, что глаза мои, – говорил смотритель, закидывая дрова в печку, наверху которой, завернувшись в одеяло, дремала я. Кельвет внизу на скамейке и пил чай из сосновых иголок, фыркая, как лакающий молоко кот. – А на небе звезд – полоно, как пчел по лету. Идешь. Тихо. И вдруг слышу – шепчутся, едва-едва. Одна упадет в дебри, кричит, стонет, плачет, а потом дух её среди деревьев ходит. Мимо озера и дальше, в чащу.
– Звезды всегда падают в Сельт Ойме, озеро Духов, – пояснил Кельвет.
– Что за озеро? – спросила я, высовываясь из-под одеяла.
– Я тебе покажу.
– Да не увидит она, – смотритель махнул рукой. – Глаза цветные.
– Она поля слышит.
Кевт разинул рот, выронив сигарету с черной травой.
– Да ну?!
– Её нам привез чинньез, – продолжал Кельвет выбалтывать наши секреты. – Только ты не говори, что один из чинньезов тут, он злющий, как медведь после спячки.
Мы вернулись в поселок перед закатом, а вот Арельсара не было у себя до самой ночи. Кэрроу, с которой мы делили комнату, жаловалась, что мы бросаем её.
– Ты где-то бродишь по утрам, он – вечно пропадает в лесах, – говорила эльфийка, с грустью смотря на пляшущее в камине пламя. – Эта миссия – курам на смех. Все чем-то заняты, но забывают о главных целях.
Не дослушав её, я заснула.
В одной из вылазок компанию нам составила Элладор. В Ямах она помогала женщинам кормить зверьков и чистить клетки, но кевтиянки держались отстраненно, и Элладор грустила. Мне было искренне её жаль, и я уговорила Кельвета принять её в нашу группу.
– И часто ты убегаешь из поселка? – спросила она, когда мы бродили по лесу в сопровождении моего юного друга.
– Почти каждый день, – ответила я.
– Как тебя отпускают?
– За мной не смотрят, мне так кажется.
Элладор печально улыбнулась.
– А нас никто не хочет вести в лес. Выходим, разве что, с миссионерами. Странно, да?
Я пожала плечами.
– Кроме Кельвета я не с кем не общаюсь.
Мальчишка, кстати, был совсем не восторге от общества Элладор. Он говорил с ней исключительно на древнем, даже когда она сама переходила на кевтский.
Когда Кель ушел проверить ловушки, оставив нас близ древней, рыжей сосны, Элладор раздраженно сообщила мне, что разочарована.
– Живут, как животные, – процедила она, оглядываясь. – Здесь нет воинов, только тупоголовые охотники и рыбаки, которые только и думают, что о лесе и море. А дети – дикари. Как такое могло случиться? Где их гордость и сила? Мне стыдно за свой народ.
– А что ты представляла, живя на теплом, мирном Прэне? – не без недовольства поинтересовалась я. Стало обидно за жителей Ям. – Они хотят только мира, вот и всё.
– Мира! Они забыли, кто такие эльфы, и что они сделали с их родными, с их Ара-казом. Кто-то должен им напомнить…
Нахмурившись, я посмотрела на кевтиянку, которая до крови кусала губы, глядя в одну ей известную даль.
– Может, тебе стоит больше с ними общаться? Понять их?
– Как будто они хотят общаться со мной!
Больше Элладор с нами на прогулки не ходила.
На четвертый день мы с Кельветом дошли до лесного замка, точнее, его развалин. От некогда огромного сооружения, возвышавшегося прямо посреди леса, осталась целые горы камней, разбросанных на милю в округе, да две массивные, толстые башни, у одной из которых обрушалась крыша, а вторая, хоть и с проломами в стенах, выглядела относительно целой. С западной стороны замка находился ров. По крайней мере, так называл зеленое болото Кельвет.
– Раньше замок был огромен, – рассказывал мальчишка, перепрыгивая с кочки на кочку. – В нем жил пророк – тот, кто слышал поля.
– Я не пророк.
– Знаю. Не для нас.
С некоторых пор я не любила руины, поэтому в башни решила не соваться, а уселась на берегу болота и ждала, пока Кельвет вдоволь налазается по камням.
Странное дело, всего несколько дней назад я думала, что Ара-каз – это пустые города, вросшие в почву строения, безжизненные пустоши, остовы взорванных мостов и облака ядовитого хата, устилающие низины. Такой предстала передо мной земля кевтов.
Теперь я видела дикий, холодный север. И он был жив.
После вылазки к замку несколько дней я просидела с Кэрроу, заполняя опросники, которые, вообще-то, должны были заполнять жители Ям, но, видимо, эльфийке с кевтами договориться не удалось, и теперь на идиотские вопросы о качестве жизни отвечала я, а Кельвет ушел вглубь леса искать следы рогатого вожака – изюбря.
Уже через пару дней юный кевт вернулся с хорошими вестями – вожак ищет пару, а, значит, скоро весна.
А на следующие утро мы решили идти к озеру Духов.
Поднявшись на холм, я обернулась посмотреть на спящий поселок. В низине стоял предрассветный туман, и постройки Ям, темневшие в молочной дымке, походили на завязших в паутине гигантских насекомых. Жители просыпались рано, но мы всё же ухитрились встать раньше всех. Я подняла висевший на шее фотоаппарат и принялась щелкать, но снимки выходили слишком темными.
– Щелкнешь обратно, – произнес Кельвет, наблюдая за моими неудачными попытками. – Когда будет чи.
Чи по-кевтски означало «солнце».
– Ладно, – я опустила фотоаппарат, поежилась. – Пошли. Надеюсь, мы не замерзнем, когда будем молиться полям.
– Поля греют, – отозвался мальчишка, и в его голосе я услышала едва заметные нотки презрения.
– Я давно не гуляла по полям, – честно призналась я. – Обычно это ничем хорошим не заканчивается.
– Поля дают свободу, – упрямо произнес Кельвет. – Их нельзя загнать в слова и цифры.
В лесу было сравнительно тепло. Пару ночей назад даже в домах стоял такой мороз, что я спала в верхней одежде и сапогах. Сколько мы с Кэрроу ни протапливали комнату, холод стоял жуткий. Большинство миссионеров слегло с простудой, поэтому, когда вчера пришел гуманитарный груз, описывать ящики оказалось некому, и эльфы просто увезли их обратно, до лучших времен.
Глубоко вздохнув и едва не закашлявшись, я направилась за своим юным провожатым. Кельвет не крался, не ступал особым шагов, даже не говорил шепотом – его скрывало поле. Я долго пыталась понять, какое заклинание он применяет, но, похоже, парень не задавал энергии цель, а просто, каким-то образом, подгонял её под себя.
– Рассалару запретили выходить, – произнес Кельвет, чуть обернувшись. – Я хотел погулять с ним. Он сильнее, чем ты.
Я закусила губу, вспомнив, что послужило причиной запрета.
После прогулки с Элладор между мной и Арельсаром состоялся тот самый разговор, который мы решили провести по прилету. Я рассказала кевту о связи Азара с моим полем, не упомянув, однако, о том, что, таким образом, мы фактически могли общаться друг с другом.
– Он использует мое поле, и я ощущаю, что именно за заклинание он хочет сотворить.
– Это очень удобно на турнире, – заметил Арельсар.
– Как будто, не помнишь, чем это закончилось. Почему Кэрроу не рассказала тебе раньше?
– Гранто запретил ей, сославшись на тайну научного исследования.
– А, ну, ясно, теперь у неё развязаны руки.
– Гранто здорово вымуштровал тебя, – усмехнулся кевт. – Тайны, секреты, недомолвки.
«Как будто, ты ведешь себя иначе», – подумала я, но промолчала.
Мы обсудили некоторые аспекты подобного взаимодействия, и в ходе беседы Арельсар снова предупредил, чтобы я осторожнее относилась к окружающим меня разумным, особенно близким.
– Для любого орка благополучие клана занимает первое место в жизни, – поучал меня кевт. – Что бы между вами ни произошло, Азар, не раздумывая, выберет клан, а не тебя.
– Я это уже поняла, – кисло ответила я.
– Понять не значит принять.
– Мне ещё кое-что нужно тебе рассказать.
По моему мнению, Арельсар, как негласный руководитель миссии, должен был знать, что задумали Альса и Рассалар. Их разговор, подслушанный ночью в отеле адмирала Кольсара, я постаралась пересказать как можно точнее, не строя предположений. Арельсар, внимательно выслушав меня, поблагодарил за ценную информацию и тут же вышел, совершенно забыв о том, что сам должен был рассказать мне о своем ранении.
На следующий день военные из СБО не выпустили Рассалара из поселка. Кевт жутко злился, пытался подраться с капитаном отряда, назвал его «прихвостнем эльфийских шакалов», но в итоге вынужден был отступить – схватка вышла бы бессмысленной. Для жителей резервации действовал запрет на огнестрельное оружие, и, хотя миротворцы хранили свои пистолеты-автоматы в специальных кейсах, они всюду носили с собой шоковые дубинки.
С тех пор Рассалар перестал общаться с Арельсаром, а я жутко злилась на себя – стукачество не входило в мои планы, я лишь хотела помочь.
Кельвет обернулся. Черные глаза на бледном детском лице выглядели несколько устрашающе. На первом собрании, когда глава миссии представлял жителям поселка своих подопечных, впереди, рядом со старостой, стояло несколько совсем маленьких кевтов. Черные глаза делали их лица взрослыми, осмысленными, задумчивыми. Они будто заглядывали в душу.
Меня такие взгляды порядком пугали.
– Как звучат поля? – внезапно спросил Кельвет, застигнув меня врасплох. – Я чувствую, но не слышу.
– Гудят, – я пожала плечами. – Как сотни пчел.
Мальчишка остановился и недоуменно уставился на меня.
– Кто такие «печелы»?
Я задумалась, вспоминая, как звучит название этих насекомых на кевтском.
– Мекш.
– Аааа, – протянул Кельвет. – Есть на юге, у захватчиков.
Я шмыгнула носом и накинула на голову капюшон куртки.
– Тьма, как холодно.
– Сейчас тепло, – не согласился Кельвет. – Скоро придет весна.
– Хорошо бы.
Мы шли довольно долго, петляя среди вековых сосен. Мальчишка вел меня к Сельт Ойме – Озеру духов, где кевты молились абстракциям. Хотелось побродить по полям, послушать землю и попробовать поговорить с Азаром. В поселке пользоваться абстракциям просто так не давали – стоило только коснуться мощи земли, как кевты начинали прямо-таки лезть в твое поле. Это жутко раздражало, но идти против обычаев хозяев я не решалась – так местные знакомились с чужаками, это было вроде негурского поклона или человеческого рукопожатия. Кевты будто пытались запомнить чужую абстракцию, прощупать её, изучить. Одно подобное знакомство, пусть и не с кевтами, негативно сказалось на моей психике.
Светало.
– Кель, нам ещё долго идти? – спросила я.
– Мы пришли, – мальчишка обернулся и указал куда-то вперед. – Смотри – Сельт Ойме.
Поравнявшись с Кельветом, я не увидела ничего, кроме толстых рыжих стволов вековых сосен.
– Где? – я непонимающе уставилась на мальчика, а тот, в свою очередь, с недоумением посмотрел на меня.
– Ты слышишь поля, но не видишь, – разочарованно произнес он, покачав головой. – Так и знал. Вранье.
Я пожала плечами, цепляясь к земному полю, и стоило только земле лениво отозваться на мой призыв, как простиравшийся впереди лес подернулся пеленой. Картинка, как во сне, искривилась, пошла волнами и… передо мной предстало Озеро духов.
Я двинулась вперед, как завороженная, не в силах оторвать взгляд от зеленоватой, подернутой рябью, поверхности водоема. С невысокой, проросшей зеленым и белым мхом, возвышенности, в озеро полотном соскальзывал водопад.
– Лед сошел, – довольно произнес Кельвет, усаживаясь на землю у самой линии воды. – Весна скоро.
Я села рядом, все больше погружаясь в абстракцию земли. Здесь поле планеты вело себя иначе, нежели на Прэне. Оно не ревело, бурля и беснуясь, не вырывалось на волю, но плавно, осторожно неслось мимо, скользило рядом, будоража разум и душу.
Глубоко вздохнув, я ушла гулять по полям.
Сидевший рядом Кельвет что-то говорил или пел, может быть, молился, но я почти не слышала. Вокруг гудели поля, сливаясь с шумом водопада.
«Надо же, озеро, скрытое абстракцией», – размышляла я, наслаждаясь единением с земной мощью. – «А если бы я на него наступила, то почувствовала бы, что оказалась в воде или иллюзия гораздо сильнее?»
Из забытья меня вырвал чей-то настойчивый голос.
– Ключ, Ключ, Ключ.
Я вскочила, поскользнулась и, завалившись назад, больно ударила локти.
– Ключ.
Птица с человеческой головой сидела на берегу у самых моих ног, покачиваясь из стороны в сторону.
– Кееель, – я обернулась, но мальчика не оказалось рядом.
Может, я сплю?
Птица, неуклюже подпрыгнув, тяжело поднялась в воздух, и, пролетев поперек озера, уселась на каменный выступ близ водопада.
– Откроешь двери – закроешь путь, – произнесла голова, выпучив красные глаза.
Ни секунды не раздумывая, я бросилась вдоль озера к скале, где сидела птица. Та будто ждала меня – крутила головой из стороны в сторону и, топорща перья, твердила, как попугай: «Ключ, Ключ, Ключ».
Если это был сон, то очень реалистичный. Забираясь на скалу, я поскользнулась и до крови разодрала ладони об острые камни.
– Тьма, – кряхтела я, цепляясь за очередной уступ и морщась от боли. – Что ты хо…
Ладонь кольнуло. Едва ощутимо, будто ударило током. Я вскрикнула и сорвалась вниз.
– Антея! Антея! – Кельвет склонился надо мной и изо всех сил тряс за плечи. Голова ритмично ударялась о землю.
– Твою мать, прекрати! – вскричала я, ощутив влияние на поле. – Отцепись!
– Прости, – мальчишка отскочил, тараща черные глаза. – Ты видела уд?
– Что? – я подтянула колени к груди, едва не раздавив фотоаппарат. – Кого видела? А… Сон…
Я посмотрела на свои ладони – перепачканные в земле, но без единой царапины.
– Да, сон.
И тут же ощутила присутствие Азара. Он что-то хотел узнать, я слышала вопрос, но не могла понять его.
– Кель, жди здесь, – я сняла с шеи фотоаппарат и протянула его кевту. – Мне нужно отойти.
Мальчишка пожал плечами и вернулся на свое место, настороженно глядя на меня.
– Я быстро, только не уходи. Мне не найти обратной дороги.
– Останусь.
Я двинулась вдоль берега, изредка оборачиваясь, чтобы удостовериться, что Кельвет не удрал. Но мальчишка, закрыв глаза, что-то напевал себе под нос.
Болезненное солнце, не поднимавшееся высоко в этих краях, тускло светило сквозь грязно-серую муть. В вышине истошно орала какая-то птица, и мне казалось, что это то самое существо вырвалось из снов, чтобы мучить меня и в реальности.
Скалистая стена, с которой спускался водопад, подковой огибала озеро. Я прошла мимо нагромождения камней, поискала тропинку, но, так и не обнаружив её, решила забраться наверх по уступам. Подъем получился не столь опасным, как то было во сне. Отряхнувшись от грязи, мха и иголок, осторожно ступая по скользкой, сырой почве, я направилась к бегущему среди камней ручью. Запах хвои здесь был настолько сильным, что першило в горле.
Побродив возле ручья и так ничего не обнаружив, я перескочила по камням на другой берег, решив спуститься вниз с противоположной стороны. Только вот спуска там не оказалось – скалистые выступы, проросшие кустарником, так плотно прижимались друг к другу, что было бы самоубийством идти между ними.
– Здесь есть дорога.
От неожиданности я едва не свалилась в ручей.
– Кель, я же просила тебя ждать меня внизу, – укоризненно произнесла я, оборачиваясь.
Кевт щелкнул фотоаппаратом и засмеялся.
– Здорово, – фыркнула я. – Отличный выйдет кадр. Где дорога?
– Пошли, – мальчишка нырнул прямо в кусты, безошибочно найдя лаз.
Некоторое время мы шли через колючие заросли, почерневшие и сморщенные ветки которых цеплялись за куртку и брюки. Я недовольно ворчала, но Кельвет лишь смеялся.
– До самой воды, – повторял он.
Наконец, тропа пошла под уклон, мы свернули за острый уступ и оказались у входа в пещеру, из черного зева которой долетал до наших ушей плеск воды.
Мы оказались прямо под водопадом.
Кельвет пропустил меня вперед, и я, вытянув руки, шагнула в темноту. Сквозь стену воды в пещеру проникал зеленоватый, тусклый свет, и впереди я могла различить темный, толстый столб. Через пару шагов я коснулась сырого, холодного камня и в тот же миг в пальцы ударило током.
Кевт, стоявший сзади, щелкнул фотоаппаратом, и вспышка осветила передо мной черную, шестиугольную колонну, поддерживающую потолок пещеры. Я провела рукой по удивительно гладкой, без шероховатостей и трещин, поверхности третьего найденного мной Источника. И снова холодный камень, будто здороваясь, едва ощутимо кольнул руку.
– Я нашла тебя, – прошептала я, поглаживая колонну. – Где бы я ни была, всюду ты.
– Красиво, да? – Кельвет, держа фотоаппарат наготове, прошел вперед, провел рукой по колонне. – Очень ровный камень.
– Искусственный, – произнесла я, отступая на шаг назад.
– Не знаю. Это опал.
– Из него сделали глаза и сердце…
– Что? – не понял мальчик.
Мгновение я смотрела в темноту, осознавая, почему оказалась здесь.
Арельсар. Он всё знал. Он привез меня сюда, чтобы я нашла Источник.
– Пойдем в поселок, Кель. Ты открыл мне глаза.
