Текст книги "Абстрактный мир. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Галина Черкасова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 52 страниц)
Глава третья
Компромисс
Закатав рукав свитера, я рассматривала разбитый в кровь локоть.
– Неудачное приземление, – констатировал стоявший поблизости тренер Ремерх, огромный, перекаченный орк. – Вы вообще слушали, когда я говорил об особенностях упражнения?
Я досадливо поморщилась в ответ: одно дело говорить, а другое – показать. Но тренер предпочитал не отрывать задницу от скамейки. На этих гребаных, дополнительных тренировках я с завидной регулярностью калечила себя.
– Повторите.
– Что? – я удивленно уставилась на тренера, но тот отвернулся и прошествовал к трибуне, на которой пристроил свой огромный оркский зад.
– Повторите упражнение. Что неясно?
Я нахмурилась.
– Не могу, я повредила руку.
– Пфф, – фыркнул орк. – Это царапина.
– Не царапина, локоть разбит, – я говорила достаточно громко, и наш разговор привлек внимание других занимающихся.
– Когда начнете работать в команде, ваши болячки никого касаться не будут, – тренер закинул локти на спинку скамейки.
– Сейчас я не в команде и не на поле боя, – запротестовала я. Просто так уступать кирпичномордому, тем более такому наглому, я не собиралась.
– Вы не попадете в кластер, если не будете выполнять моих заданий, – сталь зазвенела в голосе орка.
– Это угроза? – спросила я громко.
Теперь всё внимание в зале было приковано к нам.
– Предупреждение, – грохнул орк. – Вы уже изучили азы протектеристики и атаки на практике?
– Базис первого семестра, – я не понимала, к чему клонит Ремерх.
– Азар! – крикнул тренер.
Ну, конечно! Собирает свору! Опять этот тупоголовый шкаф на моем пути.
– Да? – Азар, раздетый до пояса, с полотенцем на шее, подошел к трибуне. Минуту назад он отжимался на брусьях, и теперь, тяжело дыша, замер подле тренера.
– Не разыграете ли небольшую сценку с вашей коллегой? Вы, я так понял, уже прошли показательные бои.
Я стояла, вытаращив глаза и раскрыв рот. Показательные бои мы проводили на занятиях по взаимодействию и на протектеристке, используя самые примитивные приемы атаки и защиты: тепловой луч и щит. В группе не осталось претендента, который не пробил бы мой щит, напоминавший розовый кисель или, как сказал преподаватель, эльфийские сопли, размазанные по лобовому стеклу автомобиля. У Хельмы щит походил на стекло очков и отчего-то отражал лучи, вместо того, чтобы поглощать направленную энергию удара и становиться плотнее.
Джеймс же всё делал просто отлично. Он, кстати, тоже был сейчас в спортзале – занимался вместе со мной, до инцидента напрочь игнорируя мою скромную персону. Теперь же он не сводил с меня глаз, насмешливо улыбаясь.
– Никаких изысков, – строго предупредил тренер.
Азар кивнул и направился к матам. Презрительно глянув на тренера, я закатала второй рукав свитера – не имело смысла ныть дальше, слишком много глаз следило за происходящим.
Орк остановился метрах в десяти от меня, эффектно скинул полотенце к трибунам и глубоко вздохнул, прощупывая поля.
– Вот такие царапины вовсе не должны вам мешать при использовании абстрактных полей, – медленно, растягивая слова, говорил тренер. – Приступайте.
Азар кивнул, давая фору – я обратилась к мощи земли, тронув поля и потянув энергию на себя с какой-то непомерной жадностью, как будто это было одеяло, а я жутко мерзла. Малая крупица полученной энергии отправилась к ссадине, замораживая боль, все остальное я вложила в формирование щита. Вышел, как и ожидалось, густой розовый кисель.
– Детка, это что – новая мода? – произнес Азар, концентрируя энергию в тепловой луч.
– Пошел ты.
Я потянула от земного поля ещё, делая щит матовым и закрывая им себя практически целиком. Естественно, я перестала видеть всё, что происходило вокруг. Оставалось только напряженно ждать удара теплового луча. Те пуколки, что формировали претенденты, походили на поток тепла от фена, и самое большее физическое воздействие от них, что я почувствовала на тренировках, был слабый удар в плечо. Вот и теперь луч Азара едва слышно постучался в щит. В лицо повеяло теплом, а розовый кисель чуть завибрировал.
Про царапину я благополучно забыла, и вспомнила лишь тогда, когда, окинув щит взглядом, заметила на локте кровь. А тренер оказался прав, подумала я, усмехнувшись, и вот тут что-то пошло не так.
Я почувствовала, как орк ударил следующим тепловым лучом – напор оказался несколько сильнее, чем в предыдущий раз, глаза защипало от жара, и пришлось сделать шаг назад. Но едва я отступила, как в ту же секунду удар чудовищной силы обрушился на щит, разметав кисель в воздухе. Меня отшвырнуло к стене как тряпичную куклу.
Наверное, я потеряла сознание, потому что, открыв глаза, увидела над собой кирпичную рожу тренера. Лица студентов, столпившихся за его плечами, расплывались, как в тумане.
Орк что-то говорил, но я ничего не понимала – звуки смешались в голове в один непрекращающийся гул.
– Ох, заткнитесь, – простонала я, наверное, достаточно громко потому, что орк замолчал, уставившись на меня.
– Как ты? – теперь я более-менее могла различать звуки, хотя в ушах всё ещё нестерпимо шумело. Со звуками пришла боль – сильная и добивающая. Голова закружилась, желудок неприятно скрутило, и тут же я инстинктивно потянулась к полям. Энергии ухватила немного, но стало гораздо легче.
– Не очень, – честно призналась я, открывая глаза.
– Лекарь…, – заговорил тренер, но его отвлекли. В зале началась суматоха. Претенденты в спешке расступались, пропуская вперед пожилую эльфийку в белом больничном халате.
– Что у вас? – она поправила очки, присев подле меня.
– Удар о стену с теплового луча, – виновато произнес тренер.
– Вы, если я не ошибаюсь, должны здесь заниматься спортом, для магии отведены специальные помещения! – возмутилась лекарь, поворачивая голову в сторону орка.
– Я не…
– Позже разберемся, – лекарь провела ладонью по моему лбу. – Хм, сама сняла боль?
– Да.
– Головокружение, шум в ушах, потеря сознания, тошнота?
– Даааа.
– Ясно. – Эльфийка вскинула голову. – Джеймс! Пусть везут носилки, похоже, сотрясение.
– Я сейчас тебя усыплю, – она вновь склонилась надо мной. – Свозим в медкорпус на засвет, хорошо?
– Да.
– Всё будет отлично, – ободряюще произнесла она, задержав ладонь на моей макушке.
Сон тяжелым покрывалом застелил сознание.
* * *
Больничный смрад я ненавидела всей душой, воспринимая его как ауру болезни, слабости и неспособности к жизни. Вот и сейчас из блаженной полудремы меня выдернул этот мерзкий запах.
Голову, шею и плечи что-то держало, поэтому покрутиться из стороны в сторону, чтобы осмотреть помещение, не получилось. Пришлось довольствоваться светлым потолком, потому что глазами двигать было больно.
Отлично я учусь в университете – не прошло и трех месяцев занятий, как меня уже занесло в медкорпус! Феерически весело, надеюсь и тренер, и шкаф получать хорошего тычка за мои страдания в этой вонючей палате.
Передо мной склонился неведомо откуда взявшийся врач. ОРК.
– Просыпайтесь, мисс. Как ваше самочувствие? – весело спросил он.
– Голова болит, – простонала я. – И шея затекла. Снимайте уже эти колодки!
– Я ваш лечащий врач, доктор Модес, – орк осторожно отцепил конструкцию от койки и поднял спинку кровати. Похоже, доктор был метисом – кожа куда светлее орчьей, закругленные уши, зеленые глаза.
– Последствия от встречи со стеной у меня будут? – спросила я, осторожно поворачивая голову из стороны в сторону.
– Нет, всё быстро пройдет.
– Отлично, – получив свободу, я принялась осматриваться.
Ничего себе, университетский госпиталь! Комната была больше моей в общаге и обставлена куда лучше: плоский телевизор напротив кровати, справа кресло и слева тумбочка, у двери же, напротив синего диванчика, маленький столик с завтраком на желтом подносе.
– Не делайте резких движений, не вставайте с кровати. Постельный режим трое суток. Дальше посмотрим, – говорил доктор, делая мне какой-то укол.
– У вас все палаты такие роскошные?
– Что вы, эта платная.
– И кто за неё платит? Я?! – у меня сердце заходило ходуном. Я что, в беспамятстве решила понежиться в уютной комнатке, потратив свою драгоценную заначку?
– Эм, не вы.
– А кто? Тренер?
– Нет, претендент, который навредил вам.
Я вытаращила глаза. Похоже, это уже стало моей привычной реакцией на демонически интересные вещи.
– Да ну? Подачка со стола бешеных псов?
– Довольно грубо и некрасиво, – заметил орк, покачав головой. – Этот юноша – очень популярная личность.
Уж не восхищение ли послышалось мне в голосе доктора…
– И у вас в комнате висят плакаты с рожей его отца? – съязвила я.
– Простите? – доктор нахмурился, и я поняла, что перегнула палку, но лишь выжидательно вскинула брови, отчего виски взорвались болью.
– Ай!
– Его отец, мисс, таких, как я, отправляет гнить в тюрьмы, – доктор осмотрел мои глаза. – Так что не стройте из себя мученицу. Мы все в одной лодке.
– Антея! – я выглянула из-за плеча доктора. В дверях стоял Харис.
Только его мне не хватало. Я очень надеялась, что Лиза за ним не притащилась. Как оказалось, в день нашего расставания именно с этой стервой мой драгоценный ассистент разговаривал по телефону.
Просто панически тесный остров.
– Как? – он прошел в палату и остановился подле койки, с таким участием и жалостью рассматривая меня, что самой стало до жути себя жалко. Я разозлилась.
– Не надо на меня глядеть, как на побитую собаку! Всё нормально!
Харис вскинул одну бровь, и обратился к лекарю.
– Поговорим?
Орк кивнул, и мужчины вышли, оставив меня наедине с неразделенной яростью тихо психовать на больничной койке. Ах да. И созерцать свой завтрак на столе.
* * *
– Я их засужу, – пообещал Харис, выпивая мой сок.
Я с тоской смотрела на пустой стакан.
– Засужу обоих.
– Принеси мне сок, пожалуйста.
– Что за инсинуации – так вести занятия?! И нашел, кого в это впутывать! Сынка Керцеза! Ат харга Хагонов!
– А можно мне сока?
– Ведь это же грозит скандалом! – теперь Харис мерил палату шагами, мельтеша у меня перед глазами. – И все из-за непрофессионального подхода к тренировкам.
– Мышь ест кукурузу и срет золотом.
– По всей видимости, он… Прости, ты что-то сказала? – Харис замер и уставился на меня. – Каким молотом?
– Послушай, Харис, – я приложила руку ко лбу. – Я устала. Ты бы мог дать мне отдохнуть?
После долгих уговоров, Харис все-таки ушел, на прощание пообещав во всем разобраться.
А сока мне так и не досталось.
– Тьма, какого…? – изумилась я и вызвала сестру. – Принесите, пожалуйста, сок.
– Какой именно?
– Самый дорогой.
Медсестра, молодая рыжая эльфийка, удивленно уставилась на меня.
– Дорогой? Эм… Может тогда безалкогольного цаберо с мятой?
– Да-да, его самого, а ещё красной ветчины и бутерброд с икрой.
– Хорошо.
Хоть здесь поем нормально, решила я, довольно улыбаясь в предвкушении пира.
* * *
Какое-то время телевизор был включен, и от ярких красок затошнило, поэтому я решила воздержаться от просмотра телепередач. Делать было совершенно нечего, разве что есть и наслаждаться тишиной и покоем. Медсестра оставила окно приоткрытым, и я слышала верещание птиц, дерущихся за место на ветке. Солнечные лучи проскальзывали сквозь жалюзи и ложились прямоугольниками на ковровое покрытие.
Роскошная палата, даже ароматизатор воздуха не забыли поставить. Рядом с моей правой рукой располагался маленький прямоугольный прибор с кнопкой – я в любой момент могла вызвать медсестру и пристать к ней с каким-нибудь глупым пожеланием.
Но безделье всегда приводило к одному и тому же. Я погружалась в воспоминания.
Один раз моя мать лежала в общей палате, где, кроме неё, лечились ещё семеро женщин. Старуха справа храпела как огромный мужик и почти так же воняла. Она ходила под себя, а медсестра меняла простыни лишь раз в сутки, не удосужившись предложить ей даже утку.
Стоял июль. Нестерпимая жара царила в больнице, даже стены были горячими, как камни на лужайке. В духоте вонь в палате была просто невыносимой – душа не наблюдалось, во всей больнице в распоряжении пациентов имелись только три раковины, по одной на каждом этаже.
К вечеру становилось прохладнее, но на окнах не было сеток, и тучи комаров и мошкары сменяли жирных мух, что ползали здесь днем.
На обед всегда приносили постный суп с картофелем, на завтрак – пустую манную каша, на ужин – сладкий чай. Я старалась носить еду из дома, заливая в банки и бутылки компот, суп, подливки. Иногда к матери приходил брат, никогда – отец.
Один раз я, удрав из дома, влетела в палату и, увидев мать, сидевшую с дорожной сумкой в руках на краю кровати, встревожено поинтересовалось.
– Мам? Что случилось? Тебя выписывают?
Она кивнула.
– Да. Пойдем домой. Ты же полечишь меня, да, котенок?
Как я узнала потом, матери выписали лекарства, которые должны были замедлить течение болезни, но стоимость их оказалась просто заоблачной. Мать смыла рецепт в унитаз, собрала вещи и отправилась коротать домой свой век. В больницу она больше не возвращалась, а боль снимала я с помощью магии.
Я забиралась к ней в кровать и, закрыв глаза, тянула к себе всю силу земли, которую могли дать мне абстрактные поля. К тому времени я могла тушить даже чудовищные боли, что ломали её тело, кое-как сбивала подскакивавшую иногда температуру и приносила такой желанный и спокойный сон.
– Какая же ты сильная, – шептала мать, прижимая меня к себе. – Солнце, дающее жизнь.
– Нет, – упрямилась я. – Сила ведь от земли, значит, солнце – это ты.
Однажды солнце погасло.
Вся сила и молодость, что выгодно отличали мать от других женщин, ушли, затухли, сгинули. Болезнь сожрала их, а доктор… Доктор, ставя диагноз, разглаживал светло-зеленый лист страхового полиса и говорил, спокойно и рассудительно.
– Боюсь, страховка лечение не покроет. Только поверхностную диагностику и чистку раз в год.
– Что же нам делать? – спросила мать дрожащим голосом.
– Ждать.
Умирать.
Голова раскалывалась от боли, а слезы лились из глаз против воли.
Теперь я лежала в дорогущей палате, ела икру, пила непонятный по вкусу сироп, а где-то там, в родной Глирзе, в старой больнице стоял всё такой же смрад.
Вот если бы тогда…
Я сглатывала, пытаясь не зарыдать в полный голос, а голова от этого болела всё сильнее. Лучше бы не думала о прошлом, что толку от воспоминаний, ведь ничего я уже не исправлю, не изменю и не улучшу.
– Ну не плачь, котенок, я не боюсь тебя оставить, ты справишься, – шепотом говорила мать.
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Мне не хотелось привлекать внимание персонала – чего доброго всадят снотворное, и ещё полдня я буду пребывать в состоянии ваты.
Я отняла ладони от лица, всё ещё сдавлено всхлипывая, и только тут заметила, что на диванчике кто-то сидит.
– Мне, наверно, следовало постучать, – без тени сожаления заметил Азар, бросая на столик журнал и поворачиваясь ко мне.
Я шмыгнула носом.
– Следовало бы вообще не приходить.
Орк вышел не так бесшумно, как зашел, напоследок шарахнув дверью, но я лишь отвернулась к окну. Мне не хотелось думать о других, а вот другие очень даже хотели думать обо мне. Едва дверь закрылась, как в комнату ввалилась Хельма, а за ней, ну надо же, Джеймс.
Оба застыли в дверях – я не повернула головы.
– Анти, как ты?
– Ннорммально, – прогундосила я.
– Ты… Ты что, плакала?! – Хельма бросилась к кровати и схватила меня за руку. Я нехотя обернулась.
– Демоны, этот гребаный орк тебе что-то сказал?! – завопила дворфийка. – Я ему яйца на уши натяну!
Хлопнула дверь. Вот только этого мне не хватало!
– Хельма! Да отцепись ты! Останови Джеймса! – заорала я, вскидывая руки.
– Что? Где он? – дворфийка обернулась. – Он же был тут…
– Пошел выполнять твое пожелание! Останови его! Он, он же нарвется! Он всегда лезет в драку! – я уже было перекинула ноги через край кровати, как до Хельмы все-таки дошла вся трагичность ситуации.
– Ай, твою ж мать! – и она пулей вылетела из палаты, по дороге задев ногой столик и перевернув его. У двери она едва не снесла медсестру – эльфийка что-то негодующе завопила ей вслед и вошла.
– Да что у вас тут творится? – она вернула на место столик, собрала журналы. – Носятся, как сумасшедшие. Ложитесь в кровать, мисс.
– Да, простите…
– Вы плакали?
Я кивнула и полезла под одеяло.
– Может, успокаивающего?
Что и требовалось доказать.
– Нет-нет, не стоит, просто… не пускайте ко мне никого, хорошо?
– Как скажите.
Я легла на подушку и, прикрыв глаза, потянулась к полям. Веки стали тяжелеть, и я провалилась в сон, глубокий, тихий и без картинок. Сама земля гудела колыбельную, лишь оставалось подпевать.
* * *
Инзамар прохаживалась по палате, пока я проигрывала запись на её телефоне. Смотреть на себя в полете было унизительно и грустно.
– Не знаю, – я протянула ей трубку. – Мне показалось, что это был удар тепловым лучом.
– Ты даже в бой толком не вступала, ты не можешь делать каких-либо выводов, – негурка стеганула хвостом. – А я могу тебе точно сказать, это не тепловой луч. Азар ударил лишь дважды. А потом твой щит попросту взорвался.
– Ничего себе, попросту, – я приложила руку к шишке на затылке. – Щит действительно лопнул, но я думала, это от луча.
Инзамар покачала головой.
– Нет, бестолковая. Луч не разбивает щит, он проходит сквозь него. У тебя даже синяков на теле нет.
– Даже! Ты на чьей стороне, не могу понять? – возмутилась я. – Ты защищаешь орка?
Инзамар закатила глаза, а потом, склонив голову на бок, уставилась на меня, как на маленького глупого ребенка.
– Послушай, Антея, это не просто несчастный случай, это поведение полей. И связано это либо с твоими действиями, либо с его. Только вот он все сделал правильно, а ты что-то напортачила со щитом.
– Ну и что? Даже если так? Подучусь и всё исправлю.
– А чему тебя учить, если непонятно, как ты используешь поля? – не унималась негурка. – Какой у тебя коэффициент полезного взаимодействия с полями?
– Как у всех, наверное, – я пожала плечами. – Не знаю.
– Постой, как не знаешь? Тебе должны были замерять КПВ при поступлении.
Посмотрев на мое вытянувшееся от удивления лицо, Инзамар села в кресло прямо на свой хвост.
– Так ты не была на замере?
– Неет… – реакция негурки меня несколько испугала. – Я не знала. Это важно?
– Очень. Тебя могут отчислить, если это всплывет, – Инзамар вытащила из-под себя хвост и разместила сбоку. – Неудобные кресла.
Меня затрясло.
– Но я не знала ни о каком замере, – начала оправдываться я. – Как же так вышло?
Инзамар пожала плечами. Как всегда со страха похолодели руки – не может быть, чтобы из-за какой-то процедуры меня могли отчислить. В любом случае, по чьему-то недосмотру я прошла мимо замера.
– Но… но чем так важна эта процедура?
– Мало ли – силой твоего взаимодействия многое объясняется, – Инзамар похоже разволновалась сама. – Конечно, процедура не такая уж и важная, но она обязательна при поступлении.
– Ладно, – я вытянула руки по швам. – Буду сидеть тихо. Посмотрим.
Но негурка не унималась. Похоже, она твердо решила поиграть на моих нервах.
– Не злись, но я хочу тебя предупредить, – Инзамар скользнула к койке и, вцепившись в поручни, нависла надо мной. – В университете этот инцидент не оставят без внимания. Тебя ждет хорошая головомойка. Так что лучше будет, если ты им объяснишь все сразу.
– Да что объяснять?! Я вообще не хотела драться! Меня, фактически, заставили! И про КПВ я не знала!
– Не ори мне в ухо, я тебя прекрасно слышу. У меня уши вот здесь!
– Ни демона ты не слышишь, – я скрестила руки на груди и отвернулась. – Что вы достаете меня? Я не знаю, как это получилось! В университете есть уйма ученых, пусть сами мне объяснят, что это за ерунда. Хотя, я здесь ничего странного не вижу. Это всё Азар натворил.
– Кто тебя ещё об этом спрашивал?
– Харис. Он меня уже достал.
– Ученым, чтобы понять явление, нужно его досконально исследовать, – серьезно заметила Инзамар. – Будь готова к тому, что исследовать будут и тебя. Замер проведут обязательно.
– Пусть, – я пожала плечами. – Мне нечего скрывать. Глупость какая-то.
– Азар заходил к тебе? – Инзамар присела, наконец, на кресло, свернув хвост.
– Пытался. Он выбрал неудачное время.
– Он, конечно, гавнюк, но искренне сожалеет о случившемся. Как мне кажется.
– Опять ты о нем!
– Анти, послушай. Харис – всё ещё под впечатлением от тебя, Джеймс к тебе неровно дышит. И эти два петуха очень недоброжелательно настроены к Азару. Вспомни, кто их родители. Такой конфликт грозит выйти за рамки университетского.
– Джеймс дал ему в глаз? – поинтересовалась я. Отчего-то приятно было слышать о подобном проявлении симпатии.
– Попытался. Охрана больницы его вовремя остановила.
Инзамар замолчала, выжидательно глядя на меня. Она говорила умные, правильные вещи, с которыми приходилось соглашаться. Мудрая, рассудительная Инзамар знала цену словам. Пожалуй, мне очень повезло с подругой, если я могла её так называть. Она, в принципе, ко всем относилась одинаково.
– Харис умнее, он – член ордена, я в нем уверена, – наконец, заговорила я. – А вот Джеймс… Пойми, Инз, я его плохо знаю, но он крайне вспыльчив и драчлив. Я не могу за него ручаться.
– Тогда хотя бы не выказывай агрессии к Азару.
– По-моему, он спит и видит, как меня покалечить. Не понимаю, зачем, – совершенно серьезно заметила я. – Всё ещё склоняюсь к тому, что луч дал всё-таки он.
– Не говори глупости. Пусть Азар тысячу раз засранец, но он – ат харг, наследник клана, и далеко не дурак, – Инзамар поднялась. – Мне пора. Возвращайся и не забудь, что я тебе сказала.
– Замётано.
Хотелось бы знать, как распутать получившийся клубок. Неужели любой косяк в использовании студентами полей подлежит столь тщательной оценке? И возможно ли, что к этому причастен мой КПВ, слишком низкий или слишком высокий?
Вечером ко мне зашла медсестра. В её руках поблескивал маленький прибор, похожий на мобильный.
– Мне нужно проверить вашу мозговую активность, вы позволите?
Эльфийка прилепила мне к вискам две присоски, провода от которых шли к маленькому аппарату, дребезжавшему при каждом касании. Медсестра провела пальцами по глянцевому монитору, нажала кнопку на панели под экраном и посмотрела на меня.
– Попробуйте войти во взаимодействие с полями.
Не замер ли они решили провести?
Я привычно вздохнула, дотрагиваясь до земной мощи, эльфийка одобрительно кивнула, фиксируя какие-то данные.
– Болит ли сейчас у вас голова?
– Да.
– Можете умерить боль?
Боль прошла не сразу, она начала затухать, будто съеживалась где-то в районе затылка, а потом, резко кольнув, исчезла.
– Подождите мгновение, – эльфийка оставила аппарат на кровати близ моей руки и вышла.
В верхней части прибора размещался синий сенсорный экран, представлявший собой карту данных – в верхнем левом углу находилась диаграмма, по всей видимости, отражающая активность абстрактных полей: моего, красного, во взаимодействии с общеземным, зеленым. В трех других четвертях располагались столбцы каких-то цифр. Каких в точности, я разглядеть не успела – в палату вошел доктор Модес, за ним спешила медсестра, что-то взволнованно тараторя.
Я насторожилась.
– Доктор, что-то не так? – мой голос задрожал. До чего же я труслива.
– Сейчас посмотрим, – весело ответил Модес, поднимая аппарат. – О, ничего страшного! Вы сейчас взаимодействовали с полями в обычном режиме?
– Да, как всегда.
– Хорошо. Ризс, зафиксируй данные и приложи фотофакт к карте.
Эльфийка кивнула и забрала аппарат из рук доктора, бросив на меня какой-то бешеный взгляд. Я нахмурилась.
– Завтра проведем общее обследование и отпустим вас, – Модес сделал какие-то пометки в своем электронном блокноте и спрятал его в нагрудный карман халата.
– Общее? – я не могла успокоиться. – Что-то не так?
– Я бы вам сказал, будь ваше здоровье в опасности.
– Вы… На аппарате было зафиксировано КПВ использования земной энергии, верно? – мысль пришла внезапно, я вспомнила обозначение этого показателя в общепринятой системе мер.
– Верно, – осторожно произнес Модес, пристально глядя на меня.
– И каково его значение у меня?
– Чуть выше среднего, – доктор улыбнулся. – На что вы направили энергию?
– Сняла головную боль.
– Вы так хорошо знакомы с методами самоисцеления? – Модес присел на краешек кресла, запахнув белый халат. – Вас кто-то обучал? Брат, сестра, мать, отец?
– Я из Глирзы, доктор, – сухо ответила я.
– Там туго с медициной, – полукровка покачал головой.
– Там в принципе туго.
– Так как же вы научились так здорово играть с полем? – не отставал Модес. Кажется, он настроился на длительную беседу. Я не собиралась удовлетворять его любопытство даже из вежливости. Раз он не хотел ничего говорить, я решила тоже промолчать.
– По книгам.
– Каким?
– От этого зависит мое лечение?
Доктор помолчал, закусив губу. Я не сводила с него глаз – не знаю, какой человек решился связать свою жизнь с орком, наверняка, некий умалишенный или сумасшедшая. И только на острове миротворцев этот… этот орк (примесь человеческой крови не делала его человеком) мог получить билет в жизнь.
Впрочем, как и я. А я была чистокровной дочерью людей – военного, отдавшего разум за свою страну (как его в этом убедили) и симпатичной швеи из земель, где нет возможностей.
– Простите, – чересчур резко бросила я. – То есть… Это старый том, переиздание книги лорда Вархамона «Реальность абстрактных полей».
– По этой книге учились нынешние профессора. Сейчас она безнадежно устарела.
– Это всё что у меня было в десять лет.
– Потрясающе. Нет, правда, – он развел руками, увидев мою скептическую ухмылку. – Впрочем, не стоит вас хвалить. Теперь вам нужно учиться куда более сложным вещам. Со всеми вместе.
– Пожалуй, это самое трудное для меня.
– Я вижу, – Модес кивнул, поднявшись. – Порошу простить. Меня ждут менее удачливые пациенты. Отдыхайте.
В тот вечер я впервые смотрела новости по телевизионному каналу Ордена, пытаясь отогнать мысли о возможном отчислении. Первый репортаж был о переговорах между государством негуров и дворфийской провинцией при Эрзамоне по строительству нефтепровода, призванного соединить два материка. Это позволило бы обеспечить часть государства змееподобных, находившегося на территории другого континента, более дешевым сырьем, так как перевозки судами в той части океана были крайне опасны из-за нестабильных подводных течений. Негурам приходилось отказываться от собственного сырья и закупать его у орков – это было дешевле.
Дворфы предложили выход. Не без выгоды себе, конечно.
Однако строительство нефтепровода крайне негативно влияло на ситуацию в регионе. Орков такой подход к решению проблемы не удовлетворял. Негуры пока ещё соблюдали нейтралитет, контракт же с дворфами ставил под удар их отношения с соседями.
– Совет Свободных Кланов выдвинул ряд требований по ограничению дворфийского присутствия в регионе, – рассказывал корреспондент, человек лет сорока, стоя на фоне высоченного светло-серого здания с колоннами в виде змей, поддерживающих украшенный скульптурами негуров фронтон. – Ответные заявления Девятиглавой кобры будут озвучены на Совете двенадцати гнезд, заседание которого назначено на завтра, в девять тридцать по местному времени. С вами был Эральд Ри. В единстве – сила.
Интересно, посылают ли миротворцы людей и эльфов в качестве корреспондентов к оркам и гоблинам?
В Глирзе я видела орков вживую всего несколько раз, и большую часть из них – в виде заключенных, конвоируемых в Зубы Ветра, тюрьму для представителей нечеловеческих рас. Странно, но отчего-то более четким было едва ли не первое воспоминание.
Мне семь лет, я играю с толстым пушистым котом у себя в комнате. Внезапно влетает раскрасневшийся Джеф и начинает орать что-то про орков и вокзал. Я морщу нос и посылаю его к демонам (отец никогда не стеснялся в выражениях, поэтому ругань ещё с пеленок прочно вошла в мой лексикон).
– Идееем, – брат тащит меня за руку, а я тащу кота за хвост, тот орет и царапается.
Наконец, я сдаюсь, и Джеф ведет меня на улицу. Там нас ждут его друзья, верхом на велосипедах. Брат сажает меня позади себя, и мы мчимся к вокзалу.
У перрона многолюдно, но полиция выставила оцепление, и нам, естественно, ничего не видно. Мы огибаем станцию, здание вокзала, и едем к старой водонапорной башне, которую давным-давно закрыли на ремонт. Уже и не помню, как мы забрались наверх, но через дырки в стене мы видим их – орков. Их всего трое, они одеты в темно-синие комбинезоны заключенных, и руки у них сцеплены за спиной. На перроне стоит такой гвалт, что даже в башне мы едва слышим друг друга. Внезапно один из орков расталкивает охрану и бросается к толпе, корча рожи и скалясь. На мгновение на перроне повисает тишина, а потом начинается что-то невообразимое – толпа, как море в бурю, сначала откатывается назад, а потом валом ломится вперед, через оцепление.
И орки, и охранники пропадают из виду, до нас долетают выстрелы.
– Зря они их из вагонов вывели, – глубокомысленно замечает наш сосед Ар.
– Не зря, а специально, – я вижу, как блестят глаза Джефа, когда он оборачивается к нам, ему явно хочется спуститься вниз и вломиться в толпу. – Все правильно, так с ними и надо.
– Они похожи на нашего отца, – выпаливаю я.
О ком были мои слова, сейчас я вспомнить не могла. Люди, орки… Всего два года прошло тогда с окончания Болотных войн.
Теперь в новостях показывали кадры с места крушения морского сухогруза где-то у северных эльфийских хребтов, хотя, как мне показалось, репортер больше говорил о неоценимой помощи, которую добровольцы ордена оказали пострадавшим. Ах, всё ясно, экипаж судна – одиннадцать гоблинов с островов Эрри. Эльфы бы их скорее добили, чем помогли.
Я переключила телевизор в режим радио. Оркский рок взорвал тишину в палате, и я, бросившись убавлять звук, уронила пульт. Перегнувшись через край койки, я принялась шарить руками по полу – пульт улетел далеко под кровать, по-хорошему, надо было бы встать, но несколько дней валяния сделали меня крайне ленивой.
Поднимаясь, я заметила чьи-то ботинки в поле зрения.
– Хорошая музыка.
– Пытаюсь выключить, – огрызнулась я.
Положительно, у меня не получалось спокойно вести беседу на этом острове.
Азар говорил с легким акцентом, четко проговаривая шипящие, но проглатывая звуки «Л» и «М». Некоторых орков я вообще не могла понять. Нет, язык древних здесь обязаны были знать все – материалы для поступления Орден публиковал исключительно на всеобщем, но чисто разговаривать на нем могли лишь те, для кого этот язык был родным. В Эрзамоне именно древний имел статус государственного языка, однако в пограничных провинциях говорили на эльфийском классическом или генгевенском, самостоятельном языке железных людей, популярном среди дворфов.
– Сейчас я могу с тобой поговорить? – Азар подошел к телевизору и, убавив звук на панели, обернулся. – Так устроит?
