Текст книги "Абстрактный мир. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Галина Черкасова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 52 страниц)
Едва я уселась на свое место, как сразу же отключилась и очнулась только после объявления о посадке.
Гранто застегивал на мне ремни безопасности, что-то недовольно бубня себе под нос. Я посмотрела на отражение света от сигнальных лампочек на его блестящей лысине и вдруг вспомнила яркую вспышку перед глазами.
– Профессор, – хрипло, со сна, произнесла я. – Что-то произошло…
– Да, ты проспала весь полет, – недовольно заметил Гранто, отстраняясь. – Что случилось?
– Не знаю… Я… Я вышла на связь с Азаром, и вдруг что-то произошло, – я протерла глаза, глянула в иллюминатор. Под легкими розовыми облаками простирались красные песчаные барханы, а вдалеке вырисовывался силуэт ощетинившегося витыми небоскребами супермегаполиса, сбоку ограниченного темно-зеленой полосой моря Робе. Я сморгнула, прогоняя остатки сна, и уже не смогла оторваться от разворачивающейся передо мной картины.
– Сейчас мы всё равно ничего не сможем узнать, – заметил Гранто. – Отложим вопрос до приземления.
Несмотря на нараставшую в душе тревогу, я вынуждена была согласиться. Телефон отключился, а номера друзей наизусть я не помнила.
Может, всё, что случилось в такси, было всего лишь кошмаром? Быстрым, неприятным сном? Я покрутила головой, разминая затекшую шею.
Шарсе-Шарсе приближался с каждой секундой – уже видны были молочно-белые башни Храма Великой Матери, возвышавшиеся над лесом зданий из стекла, металла и бетона, миражом плывущего посреди раскаленной красной пустыни.
– Кажется, там жарко…, – прошептала я и оказалась права.
На земле царило ужасающее пекло, каждый вздох давался с трудом. После дождливой прохлады Прэна, я почувствовала себя в печной духовке.
– Добро пожаловать в царство змей, – усмехнулся Харис.
С самолета до здания пассажирского терминала мы добрались на микроавтобусах. Лучи заходящего солнца палили похуже глирзенского. Я даже не стала снимать куртку, решив оставить руки закрытыми, хотя и взмокла, как на тренировке.
Когда автобус вышел на кольцо, мы смогли увидеть огромные грузовые самолеты, возвышавшиеся невдалеке от терминалов грузового порта. Даже в Эрзамоне я не видела таких гигантских машин. Их серебристо-серые бока ярко блестели под палящими лучами солнца пустыни, и в потоках горячего воздуха казалось, что по фюзеляжам растекается ядовитая ртуть.
– Шарсе-Шарсе – торговый узел мира, – пояснил Гранто, проследив за моим взглядом. – Два континента, вечно враждующие между собой, не нашли ни времени, ни желания наладить торговлю. Посредниками стали негуры, что сделало их богатейшей расой на планете. Всегда нейтральны, всегда «между». Дипломаты и предприниматели, наши вечные благодетели и спонсоры, они не любят чужаков, но ради выгоды готовы изменить традициям. Лидеры страны поддерживают позицию бизнесменов.
– А кто управляет страной?
– Девятиглавая Кобра – высший политический орган правления Ашрессшесса. В него обязательно входит верховная воншесс, жрица Великой Матери Змей, но она никогда не может быть избрана председателем или его замом. Головы избираются Клыками, верхними и нижними. Членов Нижних Клыков раз в три года выбирает говорящее население гнезд на всеобщих выборах.
Я машинально покивала головой, хотя мало что поняла, но из вежливости решила продолжить разговор.
– Кто такие «говорящие»?
– Те, у кого есть работа. Безработные права голоса лишены, – Гранто задумчиво глядел на развевающиеся над зданием аэропорта флаги. – Ашрессшесс состоит из двенадцати западных и семи восточных гнезд. Структура местного самоуправления у них демонически запутанная. Там есть свои Языки, Клыки, Верхние и Нижние, Глаза, Хвосты. И только Кобра всегда имеет девять голов.
Автобусы въехали прямо внутрь здания, в огромный парковочный зал, избавив пассажиров от пятиминутного пребывания на обжигающем воздухе.
– Великая Матерь ведь тоже девятиглавая, верно? – спросила я.
– Сейчас ты сможешь её увидеть… Обернись, – мы шли по прозрачному павильону к зоне таможенного контроля. С одной стороны раскинулись взлетно-посадочные полосы, а с другой…
У меня перехватило дыхание. Перед центральным въездом на территорию аэропорта высилась огромная, просто неимоверно высокая, статуя девятиглавой кобры. Четыре правые головы устремили взор золотистых глаз на пустыню, четыре левые глядели в сторону города, а последняя, девятая, расправив огромный капюшон и разинув пасть, в которой мог бы уместиться Харис во весь рост, красными рубинами взирала на нас.
– Впечатляет, – хотя, скорее, эта огромная, явно недружелюбно настроенная каменная змея, произвела на меня гнетущее впечатление. Будто Шарсе-Шарсе был вовсе не рад гостям.
– Держи, – Харис протянул сумку. – Теперь ты, вроде как, в адеквате, сама понесешь.
Я с силой рванула ремень на себя.
– Благодарю покорно.
Внутри принимающий пассажиров нашего рейса терминал походил на огромный торговый центр. Над вестибюлем, подобно палубам на лайнере, возвышались ярусы остальных четырех этажей, а венчало это великолепие затемненная, но прозрачная крыша. Тут и там мигали разноцветными огоньками вывески ресторанов, кафе, магазинов, салонов, способные привлечь самого искушенного туриста. Здесь, кажется, был даже бассейн. И среди всей этой какофонии красок, огней и украшений сновало такое множество разумных, что захватывало дух. Орки, люди, эльфы, гоблины, даже кевты…
Одни куда-то бежали, таща за собой чемоданы, дипломаты, спутников, детей, другие сидели за столиками в кафе, попивая крепкий негурский кофе, от одного запаха которого сон снимало, как рукой, третьи рассматривали карты из путеводителей, расположившись близ информационных кабинок. Конечно, облаченных в легкие полупрозрачные туники, негуров здесь было много, но даже они терялись в толпе гостей Шарсе-Шарсе.
Когда мы выходили из здания в пекло летнего вечера, я изловчилась и пихнула Хариса локтем в бок.
– Не боишься, что змея сожрет тебя? – кивая на рубиноглазую кобру, спросила я. – Она ненавидит предателей.
– Меня-то она точно не тронет, – без интереса осматривая скульптуру, сказал Харис. – Жаль, что она не ест недальновидных истеричек.
– Прекратите пререкаться и живо в машину! – осадил нас Гранто. – Мне не хочется торчать на этом пекле до самого заката. Ну, живее!
Проехав, по меньшей мере, километров двадцать среди красных песков, мы оказались на пустынных улицах города.
Наш отель располагался в ни чем непримечательном спальном районе, застроенном жилыми домами цилиндрической формы, с зажатыми меж их каменных стен толстыми, бутылкоподобными пальмами с пучками тщедушных, красноватых листьев на макушке, напоминавших шевелюру лысеющего рыжего орка.
Негуры не любили углов, и этот факт подтверждала архитектура Шарсе-Шарсе. Машины, дорожные знаки, экраны плазменных табло, вывески, окна, двери – ни единого острого угла не нашла я на улицах города. Даже ограждения здесь контурами напоминали волны или, скорее, плавные, гибкие тела огромных змей.
Парковки у магазинов и лавок были заставлены небольшими однотипными автомобилями с блестящими, как будто клеенчатыми, крышами. Пешеходные дорожки поблескивали желтыми указателями с надписями на негурской тарабарщине.
– Возьми у администратора путеводитель и ознакомься, пожалуйста, со специфической схемой города, – посоветовал мне Гранто после очередного вопроса.
Выходя у отеля – удивительно красивого здания, выполненного в форме круглой ракушки – я остановилась посмотреть на плывшие в мареве раскаленного воздуха молочно-белые башни Храма Матери Змей.
– Пойдем туда, как стемнеет, – произнес Гранто, прикладывая ладонь к бровям и вглядываясь вдаль. – Нужно тебя кое с кем познакомить.
Харис закатил глаза.
– И кое-что рассказать, верно, профессор?
– Пожалуй, кому-то стоит поменьше болтать, – Гранто подхватил свой чемодан. – Я ещё думаю над твоей характеристикой, Харис.
От прохлады внутри отеля закружилась голова, и я, пока профессор регистрировал нас, уселась на диван у входа, озираясь по сторонам. Стены и пол здесь были усыпаны какой-то сухой травой, которая, однако, приятно пахла; зеленое, бархатистое покрытие на диванах в некоторых местах уже порядочно протерлось, а на столиках, чистых и блестящих, бросались в глаза въевшиеся пятна, царапины и сколы. Мне, как неискушенному туристу, здесь всё казалось изысканным и дорогим, а вот Харису, видимо, обстановка пришлась не по душе. Он успел достать метрдотеля, обругать швейцара и сделать замечание администратору.
– Раньше мы останавливались в куда более приличных местах, – процедил Харис, когда мы зашли в лифт.
– Что выписали, тем и пользуемся, – отрезал Гранто. – Как ученому, тебе стоит привыкать к лишениям и ограничениям. На казенные деньги весело не поживешь.
– Я слышал, что в исследовательских лабораториях «Детей Теней», сокрытых по всему свету, ученые живут, как короли, – заметил Харис, передернув плечами.
– За риск много платят, – подумав, ответил Гранто. – Если хоть один исследовательский террористический центр обнаружат, от него не оставят камня на камне.
– Думаете? Там же столько данных, информации, разработок! Сумасшедшие кевтские ученые времени зря не теряют.
– Сумасшедшие? – переспросил Гранто.
– Конечно. Какой ученый в своем уме согласится работать на террористов?
– Ты только что восхищался, что эти самые сумасшедшие живут, как короли, – профессор покачал головой. – Тебе, мой юный друг, ни сумасшествие, ни сказочные открытия не грозят в ближайшие десять лет. Лучше пиши диссертацию.
Я слушала спутников вполуха, рассматривая картинки, развешанные на стенах лифта. На рисунках, выполненных, кажется, акварелью, изображались негуры, занимавшиеся самыми обыденными делами. Вот они завтракают, потом жена лупит мужа, а он ползает у её ног, вот они едут на поезде, и жена снова лупит мужа. На нижних картинках дамы заглатывают птичьи яйца, идут к Храму, поклоняются Матери Змей, мужчины играют с детьми, готовят еду, убирают дом и так далее.
Интересно, если Инзамар выйдет замуж за Мариха, он сможет смириться с матриархатом в семье?
Лифт остановился на пятом этаже. Швейцар, пропустив нас вперед, двинулся следом, таща багаж.
– Сорок пятый, сорок шестой, сорок седьмой, – Гранто раздал нам ключи. – Антея, ты знаешь негурский?
– Плохо.
– Тогда говори на древнем. Не дай Свет, ты исковеркаешь хоть слово: хозяева либо обидятся, либо вызовут полицию.
– Почему? – вытаращила я глаза.
– Ты можешь сморозить нечто оскорбляющее Матерь, а для приезжих это недопустимо, – Гранто пожал плечами, забирая у швейцара чемодан. – Положение великих посредников не сделало из негуров приветливых хозяев. Поэтому осторожнее, пожалуйста.
В маленькой одноместной комнате, которую выделил мне Гранто, имелись в наличии телевизор и климат-контроль, из мебели – шкаф, столик, тумбочка и кровать. Я зашла в душевую, походила вокруг унитаза странной формы, заглянула в огромную ванну, оказавшуюся больше моей кровати, и решила, что тут гораздо уютнее, чем в общаге, даже несмотря на несколько неприятный сладковатый запах, который витал по всему этажу. Возможно, поэтому вестибюль и был выложен сухой травой – её благоухание нивелировало другие «ароматы».
Сквозь зашторенное окно пробивались последние лучи заходящего солнца, оставляя тонкую оранжевую полоску на полу. Я протянула руку к шторам, намереваясь распахнуть их и насладиться видом города, как тут же передумала и отступила назад. Следовало как можно скорее связаться с Азаром.
Покопавшись в сумке, я отыскала зарядное устройство и включила телефон. Сообщения начали приходить одно за другим.
Этот абонент звонил семнадцать раз, этот всего пять, а этот целых двадцать три.
«Антея, Свет тебе в голову, где ты?!» Хельма.
«Куда ты делась? Тут такое творится». Инзамар.
«Как твои подруги нашли мой номер, и что им от меня надо?» Арельсар.
«Герраза мне ничего не говорит! Но и она в ступоре! Где ты, когда ты так нужна, Антея, твою же мать!» Джеймс.
– О, опомнился, – усмехнулась я. – Даже с… Эм…
«Если бы я знала, к чему приведет мое стукачество, я бы скорее тебя убила!» Герраза.
Его телефон был отключен. Я позвонила раз, два, три. Ничего. Тишина.
Хельма ответила после второго гудка, и её голос мне совсем не понравился. Она говорила тихо, почти шепотом.
– Антея, Свет и Тьма, ну, наконец-то! – она внезапно замолчала. Фоном говорил кто-то другой. – Да… Да, извините, я сейчас выйду. Это Анти, Инз!
– Хельма, что происходит? – у меня задрожали руки. – Хель?
– Стой, – тихо стукнула дверь, и дворфийка зашаркала по коридору. – Вот так, тут можно. Ты не могла сказать, куда сматываешься? Мы чуть с ума не сошли, думали, ты была с Азаром в машине.
– Бы… была… Мне нужно было срочно уехать.
– Что у тебя случилось? – Хельма как-то неумело увела разговор от чего-то очень важного. – Нам сказали, ты смоталась на какую-то конференцию к негурам. Ты уже долетела? Тьма, да, Инз! Дай мне поговорить! Инзамар выцарапывает трубку своими когтями!
Я глубоко вздохнула.
– Хель, не юли. Что случилось? Я же слышу.
Дворфийка затихла.
– Дай я скажу, – прошипела Инз. – Я…
– Помолчи, – огрызнулась Хельма. – Анти…
– Да что произошло? Что ты мямлишь?!
– Азар… хм… попал в аварию вчера ночью, когда ехал от нас… От машины почти ничего не осталось, – будто спохватившись, Хельма внезапно заговорила чересчур быстро, с наигранной веселостью. – Но ты не переживай, сейчас всё нормально, здесь лучшие врачи. Просто мы думали, ты уехала с ним. Герраза сказала. Думали, и ты пострадала. Но сейчас всё нормально. Да, нормально…
Хельма шумно выдохнула и замолчала, давая мне время прийти в себя. А я, до крови прикусив губу, смотрела в висевшее напротив зеркало.
– Это я во всем виновата, – прошептала я, отводя взгляд. Значит, это был не сон.
– Не говори глупости, Анти. Высокая скорость, скользкая дорога.
– И мое поле…
– Что? Антея, успокойся, сейчас его жизнь вне опасности, – Хельма, справившись с эмоциями, заговорила медленно и уверенно, но отчего-то я ей совсем не верила. – Завтра приедет Керцез. От Азара здесь ни на шаг не отходят.
– Он в сознании?
– Эм…
– Не мямли.
– Пока нет.
– Дай-ка мне. Антея, – трубку взяла Инзамар. – Послушай, мы всё время здесь. Как только что-то изменится, я…
– Изменится? Хоть ты можешь внятно сказать, что…
– На вашем счете недостаточно средств.
Я швырнула трубку на стол, мгновение смотрела не телефон, а потом бросилась прочь из номера.
Гранто долго не открывал, а я всё продолжала барабанить в дверь, как сумасшедшая. Даже Харис, успевший переодеться в белый банный халат, вылез посмотреть, что происходит.
– Ты бы хоть душ приняла, – пробубнил он, вытаскивая изо рта зубную щетку. – От тебя…
– Отвали, – огрызнулась я. – Профессор! Профессор!!! Да откройте же!
– Что ты шумишь? – дверь распахнулась, и от неожиданности я едва не засветила Гранто кулаком в лицо.
Наставник озадаченно уставился на поднятую для удара руку.
– До тебя дозвонились, как я понимаю? – произнес он, задумчиво глядя на меня.
Я опустила взгляд.
– Сама дозвонилась. Я еду обратно.
– Заходи, – Гранто отступил в сторону, пропуская меня. – Что уставился? Иди в номер.
Харис закатил глаза и, зайдя к себе, что есть мочи хлопнул дверью.
Номер профессора оказался чуть больше моего, а окно напротив входа так вообще начиналось от самого пола. Не знаю, зачем его сделали таким огромным, ведь за стеклом темнела всего лишь кирпичная стена соседнего дома.
– Антея, тебе нужно успокоиться и отдохнуть, ты…
Я обернулась.
– Это я виновата во всем, профессор. Вы помните, какой я была в машине? Я не уснула, а потеряла сознание вместе с ним. Я пыталась подключиться к его полю, когда оно было неактивно.
Гранто почесал лысину.
– Зачем?
– Не в этом суть, – отрезала я. – Его поле молчало, он меня не слышал, и я пошла дальше. И что-то произошло. Отвлекло его от дороги, повлияло на сознание, не могу сказать. Что с ним?
– Хм…, – Профессор неуклюже похлопал меня по плечу. – Этому найдется объяснение, всего мы не знаем.
– Я лечу обратно.
– Нет, – Гранто сжал мое плечо.
– Будете меня держать? – вспылила я, мигом подключаясь к полям.
– Да, если придется. Ты сейчас ничем ему не поможешь.
– Вот именно, что помогу. Я могу исцелять, вы сами говорили.
– Почему ты так уверена? Рядом с тобой не будет Источника, ты готова рискнуть? – отпустив меня, Гранто скрестил руки на груди. Едва слышно загудело поле. – Сейчас жизнь Азара вне опасности, поверь хотя бы мне. За ним наблюдают высококвалифицированные специалисты. И им я доверяю гораздо больше, чем тебе. Ты слишком часто всё портишь, поэтому положись на меня и опыт. Хорошо?
Резко захотелось спать, подкосились ноги, и я уселась на край кровати, без эмоций глядя на профессора.
– Зачем вы это делаете? – устало покачав головой, спросила я. – Почему?
– Ты останешься в Шарсе-Шарсе. Это приказ. Как твой наставник, я имею на это право. Поняла меня?
– А если…
– Никаких «если». Ты – начинающий хил, никто не подпустит тебя к тяжелому пациенту. Вспомни: о том, что ты вылечила Азара у Источника, никому не должно быть известно.
– Но…
– Приказы не обсуждаются. Иди к себе.
Покачиваясь, я добралась до номера, и, не раздеваясь, в дорожной одежде, упала на кровать. Надо отдать Гранто должное – вводить в сон он умел отменно.
Глава пятая
Все дороги ведут в Шарсе-Шарсе
Окажись я в Шарсе-Шарсе при других обстоятельствах, я бы, наверное, смогла полюбить этот огромный пестрый город, протянувшийся вдоль берега моря Робе на многие километры по красным пескам пустыни. Он не был похож на дышащий свежестью и свободой зеленый Прэн, не напоминал дикую, голую Глирзу, а имел свой сладковато-приторный запах сушеных пряностей, вплетающийся в обжигающее дыхание пустыни.
Жилые районы примыкали к деловому центру города – царству изогнутых небоскребов, а у самого моря, в стороне от массивов грузовых портов, протянулась туристическая зона, разделенная для удобства отдыхающих на так называемые расовые районы отдыха.
Это на Прэне приезжим приходилось не только мириться с соседством противоборствующей расы, но и соблюдать правила свободного от ксенофобии государства. Здесь же хозяевам туристической отрасли ни к чему было терпеть убытки от взаимной ненависти между орками и эльфам, людьми и гоблинами.
Днем город засыпал. Не удосужившиеся почитать путеводитель туристы натыкались на запертые двери магазинов, кафе и лавок. Рынки работали с шести утра до одиннадцати дня. Из-за невыносимой дневной жары в городе почти не было растительности, кроме толстых, рыжих пальм. Пряно пахнущую траву, которую негуры раскидывали по полам своих жилищ и в неимоверных количествах добавляли в блюда традиционной местной кухни, выращивали в полуподвальных помещениях, рассеивая попадавший в комнаты из узких окошек солнечный свет с помощью специальных мелкозернистых сетей.
– Весна здесь отвратительная. Но летом с моря приходят Сушшершас – ветер жизни, – рассказывал Гранто. – Течение приносит прохладу с южного полюса, и морской бриз поднимается над городом. Но очень жарко. Зимой гораздо комфортнее.
Ночью Шарсе-Шарсе расцветал. Просыпались все – кто-то отправлялся на работу, кто-то – на отдых, а кто-то – за покупками. Даже на пляж отдыхающие выходили на закате. По словам Хариса, море здесь удивительно теплое, но купаться лучше ночью. Я решила поверить на слово: плавать я всё равно не умела.
Шарсе-Шарсе славился своими красочными лазерными шоу. В одну ночь в небе распустились гигантские сиреневые цветы, в другую – рассыпались созвездия южного полушария, которые здесь из-за сильной иллюминации не были видны. В третью ночь по изгибам небоскребов, перепрыгивая с одного здания на другой, путешествовали небольшие, разноцветные драконы, изрыгающие оранжевые язычки пламени. Витые, цилиндрические небоскребы походили на сосульки, и огонь на холодно-синих изгибах выглядел фантастично.
Но ни одно строение по своей красоте не могло сравниться с Храмом Великой Матери, куда мы отправились в следующий после прибытия вечер. И хотя мысли мои витали далеко от Шарсе-Шарсе, я не могла остаться равнодушной при виде величественного святилища девятиглавой богини.
Я успела пополнить счет телефона, поговорить и с Инзамар, и с Хельмой, и с Арельсаром. Ничего нового я от них не услышала, последний так вообще заявил, что беседовать со мной не будет потому, что у него нет времени.
– Прекрати изводить себя, – говорил Гранто, когда помогал мне выйти из такси у Храма. – Мы будем здесь ровно столько, сколько планировали.
– А сколько мы планировали? – я поправила тунику, купленную по настоянию профессора, и выжидательно посмотрела на него.
– Три недели – столько комиссия будет присутствовать в университете.
Гранто подал мне руку, и мы начали путь по длинной, широкой лестнице с тысячью ступеней к главной башне Храма. Ступени ещё хранили жар огненного дня, но начинало холодать, и несколько раз я ловила себя на мысли, что неплохо было бы накинуть на плечи куртку.
Величественные белые башни сияли мягким голубоватым светом, который, казалось, исходил откуда-то изнутри сооружений. Издали башни походили на торчавшие из гигантской челюсти зубы, вблизи же напомнили дудочки свирелей с той лишь разницей, что их верхушки оканчивались сферическими крышами, увенчанными красными точками сигнальных огней.
Башни, белоснежные трубы в ореоле синего света, не выглядели бы так впечатляюще, если бы не каменная змея, на кольцах которой они покоились. Матерь (а это снова была Девятиглавая кобра) телом своим обвивала башни храма, защищая их, как собственное гнездо. На кончике хвоста, направленного в сторону пустыни, была выбита лестница в тысячу ступеней.
Скульптура в аэропорту показалась бы малой игрушкой по сравнению с каменным колоссом, охраняющим башни. Гранто нарочно попросил таксиста объехать Храм по кругу, чтобы я могла увидеть вечную Матерь во всей красе. Девять змеиных голов, смотрящих на море, в ширину были больше некоторых витых небоскребов, расположенных в отдалении, длина же окружности колец составляла, по словам Гранто, примерно два километра. Глаза змей мерцали, как алмазы, и профессор пояснил, что такой эффект создается за счет расположенных внутри глазниц осветительных приборов.
– Колосса собрали из привезенного дворфами камня с гор Гера Фаза. Змея кажется цельной, но на самом деле она составлена из блоков. На другом материке, так же у моря, лежит вторая змея, – рассказывал Гранто. – Только ту собирали орки, и камень везли с гор Фэт-е-тан.
И хотя профессор говорил сухо, без эмоций, я ощутила какую-то тоску. Так и смотрят змеи-сестры друг на друга из-за моря, такие похожие и такие разные.
Почему мы так ненавидим друг друга?
От воспоминаний об Азаре стало почти физически плохо, и я, понимая, что в скором времени меня ждет серьезный разговор с одной из великих мира сего, постаралась отвлечься, как бы жестоко это не звучало. Опустив голову, я глубоко вздохнула и продолжила подъем.
Гранто, будто чувствуя мое настроение, много говорил и вконец запыхался.
– Обрати внимание на ворота, – произнес профессор, тяжело дыша, когда мы остановились на широкой ступени перевести дух. – Их называют Воротами Ветра. Видишь эти позолоченные желобки, выполненные в виде змеек, обвивающих колотушки и засовы? Когда на город налетает песчаная буря, змейки будто оживают. Песок, приносимый ветром, струится по их телам, и они ползут вверх, вниз, по кругу. Незабываемое зрелище, но довольно редкое. Эффект зависит от силы и направления ветра.
У входа в башню, на последнем кольце, мы остановились, чтобы привести себя в порядок. Я стряхивала пыль с края туники, которым обмела всю тысячу ступенек, Гранто шумно пыхтел и вытирал платочком лысину. Профессор сегодня принарядился: надел светло-голубую в тонкую полоску рубашку, бежевые брюки и подпоясался широким коричневым ремнем. На предложение купить тунику и ему, Гранто посоветовал мне чаще думать головой.
– Многих проблем удалось бы избежать.
Я не могла с ним не согласиться.
С площадки открывался потрясающий вид на огромный город, казавшийся отсюда золотой паутиной. Сотни тысяч огней затмевали небесные звезды. Напротив, через дорогу от Храма, сиял в свете прожекторов Дом заседаний – высокое здание с массивным фронтоном, поддерживаемым белоснежными колоннами, выполненными в виде змей.
– Здесь так тихо, – произнесла я, оборачиваясь к Гранто, который, прислонившись к одной из скульптур у входа, переводил дух.
– Туристов ночью сюда не пускают.
– А кто мы?
– Мы? – Гранто усмехнулся. – Мы – старые знакомые, которыми очень интересуются.
– Как же нам удовлетворить интерес хозяев? – нахмурившись, я запрокинула голову и недовольно уставилась на вершины башен. Значит, и здесь нас ждут скользкие разговоры.
– Говори столько и то, что говорила всем остальным, – отозвался профессор. – Будь внимательна, об исцелении и контроле над демоном ни слова. Не упоминай об… кхм… о Рельсе. Поняла?
Я кивнула.
Гранто выпрямился и ударил колотушкой в ворота.
Через несколько мгновений одна из створок чуть приоткрылась. Профессор толкнул её плечом и вошел внутрь темного помещения, предварительно схватив меня за руку.
– Ступай осторожно, – тихо проговорил он, и я нерешительно шагнула в темноту. Дверь бесшумно закрылась за нами.
Я не могла сориентироваться, где именно мы находимся. Справа, слева и сверху царила тьма, и только впереди, в ореоле мягкого голубоватого свечения, исходившего, казалось, из-под пола, плыл белоснежный трон с высокой спинкой, выполненной в виде веера. Я в нерешительности остановилась и посмотрела на Гранто, в глазах которого плясали синие отблески.
– Не поднимай ног, – отпуская мою руку, шепотом произнес он. – Шаркай по полу.
– Зачем? – спросила я и тут же почувствовала, как что-то холодное и скользкое коснулось лодыжки. От неожиданности я едва не вскрикнула и уже сама схватила профессора за локоть.
– Боишься змей?
– Они ядовиты?
– Ядовиты. Были. Пока им не выдернули зубы, – Гранто не сводил глаз с трона. – Идем.
Я осторожно двинулась следом за профессором, стараясь не задевать ползавших у ног змей. Глаза привыкали к темноте, и я уже могла различать на плитах гибкие, блестящие в слабом свечении, тела жителей храма. Их было не так уж много, но они всё время двигались, серебристыми лентами расчерчивая полумрак.
– Наверное, здесь нет ни одной мыши, – усмехнулась я, подходя к трону.
– Мы иногда даем им игрушку, – произнес мелодичный женский голос.
Я вздрогнула и, подняв голову, остановилась. На троне восседала с головы до ног закутанная в белую ткань женщина. Была ли незнакомка здесь с самого начала или вошла, пока мы пересекали полную змей залу, я не могла сказать. Волны белой ткани, спадавшие к подножию трона, в голубоватом ореоле сливались с гладким камнем и казались его частью.
Но вот женщина открыла глаза, ярко-алые, как рубины в глазницах кобры, что охраняла аэропорт.
– Здравствуйте, – выдохнула я.
Женщина скинула с головы капюшон, открыв узкое негурское лицо, и насмешливо улыбнулась.
– Зачем ты рассказал, что кобры не ядовиты? – она протянула профессору когтистую руку, звякнув серебристыми браслетами, которых на тонкой кисти оказалось, по меньшей мере, с десяток.
– Хотел избежать недоразумений, – Гранто поцеловал тыльную сторону ладони негурки. – Иначе вышло бы как в прошлый раз.
И тут оба расхохотались, да так громко, что под сводами башни громом грянуло эхо.
Я, молча, опустила голову. Так вот почему Харис периодически подтрунивал над профессором по поводу посещения храма. Видимо, поэтому Гранто и не взял его сюда.
Негурка, успокоившись, вновь посмотрела на меня и, приложив руку к сердцу, склонила голову.
– Ларзанмар, Верховная воншесс Матери Змей.
Я повторила её жест.
– Антея Тейер. Гиперпроводник.
– По легкости твоего поклона могу судить, что ты знакома с детьми моими, – Ларзанмар удовлетворенно кивнула. – Надеюсь, это не мужчины, они слишком бестолковы и забывают о традициях в погоне за прибылью.
Негурка соскользнула с трона, и, придерживая тунику, спустилась к нам. Она оказалась невысокой, худенькой, с тонким длинным хвостом, который волочился полу, разгоняя снующих у трона змей.
– Идемте, – она поманила за собой тонким пальцем с массивным серебряным перстнем.
Мы обошли трон и оказались у темного проема, выполненного в виде арки, по бокам которого высились ониксовые статуи негуров, облаченные в серебристые доспехи. В правых руках воины сжимали длинные черные копья с блистающими наконечниками, тонкими и острыми, как на настоящем оружии. Я какое-то время таращилась на одну из статуй, пытаясь понять, из чего выполнены светлые глаза воинов, когда внезапно изваяние ожило и обернулось ко мне.
– Асаше шессуаса шессс, – прошипело оно, перекинув копье в левую руку.
– Это лошесс, стражницы храма, – пояснила Ларзанмар, обернувшись. – Не бойся, дитя. Они карают лишь незваных гостей.
– Чем? Копьями? – я нырнула в темную нишу вслед за Гранто, настороженно оглядываясь. Воншесс пару раз хлопнула в ладоши, и перед нами, бледно мерцая в полумраке, засияли ступеньки винтовой лестницы, убегавшей ввысь.
– Это ультразвуковые посохи, – отозвалась Ларзанмар. – Мы чтим традиции, но открыты инновациям. Наука – наш верный друг и союзник, – она многозначительно улыбнулась Гранто и первой ступила на лестницу. – Надеюсь, вы не слишком утомились на тысяче ступеней? Нас ждет небольшой подъем.
Воншесс приукрасила действительность – поднимались мы долго. На второй сотне ступеней я сбилась со счета и бросила попытки оценить длительность пути. Гранто останавливался довольно часто и, опершись одной рукой о стену, другой махал мне.
– Не ждите, иди!
Мы прошли, по меньшей мере, мимо семи пролетов с запертыми дверями с кодовыми замками, прежде чем оказались на тупиковой площадке.
Воншесс быстро набрала код и шагнула внутрь образовавшегося проема.
– За мной, пожалуйста, – произнесла она.
У двери я остановилась перевести дух и подождать Гранто, который шумно пыхтел позади. Вступать одной в погруженный в полумрак коридор не хотелось. Здесь не было ламп, только плиты пола светились слабым голубоватым светом. Негурка замерла впереди и обернулась. Окруженная призрачным ореолом, с алыми светящимися глазами на темном лице, она походила на грозного фантома. Я сморгнула, отгоняя наваждение.
Гранто появился в пролете, вытирая взмокшую лысину. Воншесс кивнула и двинулась дальше.
Мы прошли мимо нескольких полупрозрачных дверей, из-за которых доносились приглушенные голоса и мягкие переливы шисиали – хвостового струнного инструмента негуров.
И снова фигура воншесс поплыла, теряя очертания, в призрачном сиянии пола. Мне стало не по себе, и я зажмурилась, пытаясь справиться с головокружением.
