Текст книги "Сказка о двух сторонах (СИ)"

Автор книги: Emiliya Wolfe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 57 страниц)

Эмма катилась по земле к Рудольфусу, осматривая окрестности в поисках Регулуса. Она осторожно раздвинула лаванду, чтобы проверить, обстановку, опасаясь авроров. Их не было видно, хотя Рудольфус сразу же поймал её взгляд и многозначительно взглянул на веревки.

– Где Рег? – прошептала она.

Рудольфус ничего не сказал. Но в этот момент дерево зашуршало, уронив яблоко на лицо Лестрейнджу.

– Ой! – громко крикнул он.

Авроры вздрогнули, глядя на связанного Пожирателя Смерти. Когда они увидели, что произошло, один засмеялся, а другой подошел ближе.

– Это яблоко будет последней вещью, о которой ты думаешь, когда мы вытащим тебя отсюда, – сказал он, плюнув Рудольфусу в лицо и ударив ботинком. – Я знал Роберта, и он не заслужил того, чтобы его убила такая мерзость, как ты.

Рудольфус ухмыльнулся.

– Подождите, скоро вы услышите, что я сделал с его женой и детьми, – ухмыльнулся он.

На этот раз аврор ударил сильнее, выбив несколько зубов изо рта Рудольфуса.

– Прекрати, – резко сказала ему женщина-аврор. – Не опускайся до их уровня. Ты лучше этого.

Пока два аврора спорили, Эмма заметила, как металлическая вспышка уловила случайный луч солнечного света. Подняв глаза, она увидела, что Регулус спрятался в деревьях и теперь спускается вниз, вне поля зрения авроров. Когда она снова посмотрела на Рудольфуса, тот снова ухмыльнулся, выплевывая кровь и грязь изо рта.

Эмма почувствовала комок в горле. Даже если Рудольфус, вероятно, делал это ради шанса освободиться, он понятия не имел, что Регулус и она просто встанут и оставят его. Он рисковал из-за них, доверяя им, и, несмотря на то, что она его ненавидела, она чувствовала себя тронутой.

Возможно, он был больше похож на Рабастана, чем она думала.

Но сейчас не время для размышлений о состоянии больной и извращенной души Рудольфуса. Регулус быстро прыгнул на последние несколько футов, плавно перевернувшись, а затем направил палочку на аврора-мужчину.

– Ступефай! – крикнул он.

Мужчина рухнул, приземлившись на застонавшего Рудольфуса. Эмма ожидала, что женщина осмотрится, но надо отдать ей должное, она тут же наложила заклинание щита и приложила палочку к горлу.

– Нужна подстраховка! Они пытаются освободить Лестрейнджа.

«Черт побери», – подумала Эмма. Слова «Лестрейндж» было достаточно, чтобы сейчас сюда сбежалась половина Министерства.

Она быстро вскочила на ноги, отталкивая аврора от тела Рудольфуса.

– Диффиндо, – сказала она, разрывая путы. Рудольфус взял её протянутую руку, и она подняла его на ноги, стремительно убегая к барьеру. Вскоре к ним присоединился Регулус, время от времени оглядываясь через плечо, чтобы проверить, нет ли преследователей.

– Мы собираемся сделать это! – торжествующе закричал Рудольфус, пока они уходили всё дальше и дальше.

Эмма остановилась, Рудольфус врезался в неё и чуть не сбил с ног.

– Что ещё? – проворчал он.

– Вы некогда не возьмете меня живым! – закричал Эван Розье, спасая Эмму от ответа. Он сражался с двумя аврорами в двухстах ярдах от них. – Я не буду гнить в Азкабане, как какой-то слюнявый идиот!

– Кровавый Пожиратель смерти, – ответил не кто иной, как Аластор Грюм.

Эмма и Регулус переглянулись с ужасом. Аластор Грюм посадил за решетку больше людей, чем остальные авроры вместе взятые. Эмма узнала в другом авроре Сэвиджа. По словам Джеймса, он предпочитал бороться огнем с огнем, Непростительным с Непростительным.

– Вот наш шанс убить его, – сказал им Рудольфус, сбегая с холма и падая по пути, сейчас он выглядел как самый настоящий маньяк.

Эмма стояла ошеломленная, гадая, не получил ли Рудольфус сотрясение мозга. Она не хотела оставлять Эвана одного против Грюма, но и угрозы смерти ей не было. Один взгляд на Регулуса заставил её смириться. Он готовил свою палочку, поэтому она послала молитву Мерлину, надеясь, что он даст ей ещё один шанс на жизнь.

– Умри! – красноречиво проревел Рудольфус, посылая непростительное за непростительным.

Грюм повернулся лицом к своему новому противнику, чем Эван тут же воспользовался.

– Диффиндо! – закричал он, и Аластар заревел от боли, прижимая руки к лицу.

– Авада Кедавра!

Заклинание исходило не от Пожирателя Смерти, а от другого аврора, Сэвиджа. Эмма видела потрясенное выражение Эвана, отразившееся на его лице, когда он упал на землю, его стеклянные глаза смотрели в небо.

Регулус остановился, его глаза расширились, а черты лица ничего не выражали. Эмма вспомнила, что он впервые видит, как кто-то так умирает. В первый раз кто-то был полон жизни, а потом внезапно исчез. Ориона пытали, пока он не избавился от страданий.

– Оставайся здесь, – сказала она ему, наложив на него чары хамелиона, прежде чем броситься за Рудольфусом. Теперь, когда Грюм был выведен из строя, шансы сравнялись, и она собиралась устроить Сэвиджу ад за убийство брата своей лутшей подруги.

– Круцио, – крикнул Рудольфус, как только подошел достаточно близко, с удовлетворением наблюдая, как Сэвидж корчился и кричал рядом с телом Эвана.

Эмма быстро произнесла заклинание, когда прибыла на место происшествия, связав тело Сэвиджа веревками, мало чем отличавшимися от тех, которыми был пойман Рудольфус всего несколько минут назад.

Внезапно она почувствовала жгучую боль на лице, как будто её маска превратилась в жидкое серебро и пыталась проникнуть в её поры. С криком боли она сорвала её, не задумываясь, уронив раскаленный металл на землю и заламывая руку.

Грюм стоял перед ней, нижняя часть его лица была залита кровью и запекшейся кровью, его глаза были мрачными от решимости.

– Поттер, – проворчал он. – Ты выбрала неправильную сторону. Вы арестованы за…

Прежде чем он смог закончить фразу, он замер и упал на землю. Эмма огляделась и увидела, что Регулус последовал за ними, его палочка была направлена ​​прямо на Грюма.

– Давай, – сказал он. – Заклинание продлится недолго .

========== Глава 91. Конец. ==========

– Рудольфус. – губы Тёмного Лорда скривились в ухмылке. – Я удивлен, что сегодня ты раскрыл своё лицо.

– Милорд, простите меня, я… – запнулся Рудольфус, падая ниц на пол. – Нас предали!

– Ты был преданный своей собственной некомпетентностью, по крайней мере, я так понимаю, – Волдеморт взмахнул палочкой. – Возможно, это освежит твою память о том, что происходит с нашими людьми, которые попадают в их руки.

Рудольфус дёрнулся, затем начал корчиться на полу, его конечности неестественно скручивались, а на лице отражалось выражение агонии. К чести, он не кричал. Те, кто кричал, только дольше страдали.

Пока Эмма наблюдала за этим, она почувствовала приступ фантомной боли в ответ на сцену перед ней.

«Нет, это не фантомная боль», – напомнила она себе. Хотя она страдала меньше минуты, она всё ещё чувствовала прикосновение заклинания Тёмного Лорда к своей коже.

«К счастью, он считает, что Регулус и я спасли Рудольфуса и многих наших стороников».

Сам Регулус получил горячую похвалу. Он не только сохранял хладнокровие в бою, но и умел хранить свою личность в секрете, что к Эмме больше не относилось. Она страдала из-за утраченных перспектив. Рудольфус страдал от некомпетентности.

Она услышала слабый вздох справа и поняла, что это Рабастан. Ему повезло, что первоначальная цель его плана была достигнута. В этот день он был спасен от наказания, а страх за члена семьи никогда не наказывался, если они, конечно, были на правильной стороне.

Если бы Эмма была честна с собой, она знала, что никто из них не стоял бы там, если бы неудачное проклятие Антонина Долохова. Было бы трудно убить любого из братьев, если бы они могли набраться храбрости друг у друга.

Её глаза метнулись к Беллатрикс, которая страстно наблюдала за происходящим. Эмма подавила дрожь. Ещё на первых курсах, когда она только поступила в Хогвартс, она восхищалась этой ведьмой. Теперь она находила её более пугающей, чем сам Волдеморт, хотя бы из-за её кровожадности.

Когда крики Рудольфуса разносились по поместью Лестрейнджей, Эмма закрыла уши и разум, сосредоточившись на своём дыхании. По крайней мере оно у неё всё ещё было.

***

– Джеймс.

Тяжелый груз опустился на плечо Джеймса, и он, уже не поворачиваясь, знал, что это Аластор Грюм, аврор, который обучил бы его, если бы он выбрал этот же путь. В конце концов, и Джеймс, и Сириус согласились, что они принесут больше пользы в этой войне, если будут свободны делать то, что хотят, со своим временем, но Грюм всё ещё надеялся, что Джеймс присоединится к рядам Министерства после окончания войны.

«Когда война закончится», – сказал себе Джеймс. Он должен был поверить в то, что однажды это произойдет.

– Парень, я не знаю, как выразить это дипломатично, поэтому я просто скажу это прямо. Твоя сестра – Пожиратель смерти.

Джеймс почувствовал, как его сердце упало. Он понимал, что этот день наступит. В глубине души он знал, что это будет после сегодняшней битвы. Он слышал крики имени своей сестры, слышал, как Беллатриса насмехается над ним перед Пруэттами, и он знал, что авроры были достаточно умны, чтобы это уловить.

– Я знаю, – сказал он. – Но на самом деле она не из их числа.

Он повернулся к поседевшему аврору и вздрогнул, увидев его лицо, перевязанное бинтами. Даже сейчас Джеймс мог сказать, что большая часть его носа отсутствует, и, зная последователей Волдеморта, он был бы проклят. Но хуже, чем нос Грюма, были его глаза, наполненные нехарактерной жалостью.

– Её вынудили к этому, – объяснил Джеймс, чувствуя необходимость как можно больше оправдать действия своей сестры. Если возможно, лицо Аластора ещё больше смягчилось. Джеймс ненавидел это.

– Может быть, – проворчал Грозный Глаз. – Но теперь она одна из них, и от этого выбора пути назад нет. На этой войне у тебя есть только один выбор убить или быть убитым.

– Но она не такая, как другие, – возразил Джеймс, чувствуя себя неадекватным.

Он открыл рот, чтобы все объяснить, но он закрылся сам. Джеймс не предаст доверие сестры. Он дал обещание и намеревался сдержать его, только к чему это приведёт? Он знал, что Дамблдор поприветствует Эмму, если она вступить в их ряды, что Орден найдет для неё безопасное место, но она никому из них не доверяла. И если Джеймс раскроет её секрет, она больше не будет и ему доверять.

Не говоря уже о шпионаже.

– Все так говорят, дружище, – Грюм сжал плечо Джеймса, перед тем как убрать руку, – Но, в конце концов, их действия одинаковы.

– Разве вам не следует заняться поиском шпиона? – спросил Джеймс немного агрессивно.

Если бы не было шпиона, то, возможно, Эмма позволила бы ему поделиться своей информацией. На самом деле, если она приедет сюда, он больше опасается за жизнь своей сестры, чем сейчас. По крайней мере, на Гриммо ни Министерство, ни Пожиратели смерти не могли прикоснуться к ней, и она заверила его, что её друзья такие же верные, как и его собственные.

Грозный Глаз быстро сменил тему и начал составлять список подозреваемых. Но взгляд, который послал в его сторону аврор, сказал Джеймсу, что он ещё не услышал конца разговора.

***

– Теперь я как пушечное мясо, – прошептала Эмма Регулусу, когда они вошли на Гриммо, стараясь не потревожить Вальбургу, которая задремала у огня в гостиной. – Тёмный Лорд понимает, что я ему больше не нужна для прониконовение в ряды Министерства, и меня отправят на разведку с Рудольфусом и Долоховым.

– Есть люди и похуже, – торжественно ответил Регулус, пока они поднимались по лестнице. Он тихо закрыл дверь своей комнаты, петли издавали едва заметные звуки. – Нам просто нужно быть быстрее. Я всё ещё смогу исследовать дело Тома Реддла и места, где он был в юности.

– Я не хочу, чтобы ты выходил один, – обеспокоенно сказала Эмма, прикоснувшись рукой к его щеке. – Британия становится опасным местом для всех. Что, если ты встретишь заблудшего Инфернала? Я слышала, Тёмный Лорд создал слишком много таких тварей, чтобы ими можно было эффективно управлять.

– Тогда я сожгу его, – улыбнулся Регулус. – Подумай об этом так: у тебя будет больше информации, которую ты сможешь передать Джеймсу, а я сделаю то, что умею лучше всего, – разузнаю все потайные тайны и секреты.

Но он не мог скрыть своего взволнованного тона.

Эмма собиралась ответить, чтобы поделиться своими тревогами, захлестнувшими её разум, но в этот момент огонь в каминной решетке вспыхнул зелёным светом. Переглянувшись, Регулус и Эмма вытащили свои палочки. Чары Фиделиуса защищали их от нежелательных посетителей, но кто-то всё ещё мог воспользоваться камином, если они того пожелали. Эмма только понадеялась, что это не Джеймс. Тогда её брат будет рассматриваться как предатель Ордена, а последний человек, о котором она заботится, будет вырван из сети безопасности.

Последнее, что Эмма ожидала увидеть, было обеспокоенное лицо Рабастана. На полсекунды Эмма подумала, что Рудольфус был убит Тёмным Лордом, но это было не в стиле Волдеморта. Он бы поднял тело Рудольфуса на всеобщее обозрение.

– Эмма, мне нужна твоя помощь, – сказал Рабастан, его лицо было как всегда бледным. – Это связано с Люсиндой. Я… я не знаю, что делать.

***

Когда все наконец покинули Годрикову Лощину и разошлись по домам, Джеймс облегченно вздохнул и бросился в кресло. Он должен был предупредить Эмму, но каким-то образом знал, что она уже была проинформирована. Об этом позаботится шпион.

«Все сводится к шпионам», – сердито подумал Джеймс, но тут же почувствовал волну вины. Эмма была шпионкой, и Регулус тоже. Если бы не они, Марлен была бы мертва. Скорее всего, дети Роберта и Малькольма были бы мертвы.

Мягкий звук опускающейся на диван подушки предупредил Джеймса о том, что он больше не один. Он повернул голову, не пытаясь сесть прямо. Он слишком устал для этого. Конечно, это был Сириус, его голова откинулась на спинку дивана, как тряпичная кукла, а руки были раскинуты.

– Я так устал, что смогу проспать следующее столетие, не замечая этого, – преувеличенно пожаловался Сириус.

Джеймс фыркнул. Это был неуклюжий звук, и он потряс его тело так, что он был рад, что Лили нет рядом.

– Нет, Бродяга, – поддразнивающе ответил он. – Ты будешь слишком голодным.

– Это правда, – согласился Сириус, и они погрузились в легкое молчание.

Мысли Джеймса вернулись к предыдущим размышлениям. Сириус не знал, что Регулус спас всех этих людей. Сириус, вероятно, думал, что то, что его брат был Пожирателем смерти, теперь подтвержденный факт, тем более что он знал, что Эмма им была. Джеймс задавался вопросом, почему его лучший друг не рассказал Дамблдору о татуировке, которую он видел на руке своего брата. Есть ли у Сириуса надежда на своего младшего брата?

«Послушал бы он меня, если бы я сказал ему правду? Не могу поверить, что Сириус может быть шпионом»

Как только он решил сказать Сириусу что-нибудь, что угодно, чтобы восстановить отношения со своим отчужденным братом, вошла Лили.

– Джеймс, что ты делаешь, лежа в этом кресле? – спросила она, скрестив руки. Она попыталась выглядеть угрожающе, но слишком устала, чтобы справиться с настоящим огнем, который обычно горел в её глазах.

– Лили! – воскликнул Джеймс, садясь прямо. – Я думал, что ты вернулась к своим родителям?

– Да, – ответила она, поджав губы. – Но ты тоже должен был прийти. Помнишь? Петуния и её помолвка с этим ужасным Верноном? Мы должны встретиться с мамой и папой у меня дома, а потом все вместе поехать туда.

Джеймс ударил себя рукой по голове. Сириус усмехнулся.

– Мужик, я не завидую тебе, – сказал он, вставая. – Я иду спать. Разбуди меня, когда вернешься.

– Мы должны идти? – спросил Джеймс, умоляюще глядя на свою девушку.

Лили вздохнула там, где когда-то могла кричать. Джеймс отметил, что война заставила их всех слишком быстро вырасти. Она пересекла комнату и уселась на краешек кресла, запустив руку в его взлохмаченные волосы.

– Послушай, я знаю, что ты его ненавидишь и считаешь меня дурой за то, что я всё ещё пытаюсь наладить общение с моей сестрой. Но я пообещала родителям, что мы будем там, и я не хочу, чтобы они думали, что мы их отталкиваем.

«Верно», – подумал Джеймс. – «Они не знают о войне».

Он поднялся со стула с преувеличенным стоном.

– Хорошо, – сказал он долготерпеливым тоном. – Но предупреждаю, я согласился ради магловских десертов. Дай мне десять минут принять душ.

– Спасибо, – крикнула ему вслед Лили.

Джеймс только хмыкнул, поднимаясь по лестнице.

«Я делаю это только ради любви к Лили», – подумал он, задумчиво глядя на свою кровать через открытую дверь, направляясь в душ.

***

Эмма и Регулус переглянулись.

– Где вы? – спросила Эмма, когда Регулус пошел искать их куртки.

– Мы встретим вас в твоей квартире в Косом переулке, – ответил Рабастан. – Люси… ей нужно держаться подальше от всего этого.

– Хорошо, – кивнула Эмма.

Она пыталась сказать что-нибудь ещё, но не была уверена, что могла бы вообще что-то сказать. В любом случае голова Рабастана исчезла, так что было уже поздно. С последним встревоженным вздохом она последовала за Регулусом вниз по лестнице.

Когда они подъехали к квартире в Косом переулке, она уже была открыта. Рабастан, должно быть, использовал запасной ключ, который Эмма дала ему, на случай экстренных ситуаций. Набравшись силы в последнем взгляде на спокойное лицо Регулуса, Эмма повернула дверную ручку и вошла.

Рабастан и Люсинда уже были там, сидели на диване. Он обнял её, а она всё ещё была в пальто, дрожа, но неизвестно от чего. На улице было тепло, и квартира Эммы находилась на верхнем этаже, впитываясь жаром с крыши.

Она быстро пошла кипятить чайник.

«Чай всегда успокаивает Люсинду, когда она расстроена», – подумала Эмма, – хотя мысль о том, что чай может решить смерть её брата, сама по себе была настолько нелепой, что Эмма почувствовала, как истерический смех закипает у неё в горле.

Внезапно она почувствовала присутствие Регулуса рядом с ней, его рука протянулась мимо её головы за чайными пакетиками. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что он скажет. Она должна утешать подругу, а не праздно заваривать чай.

Эмма повернулась и почти направилась к дивану. Однако по прибытию её ноги дрогнули. Неуверенно она села с другой стороны Люсинды.

– Люсинда? – мягко спросила она. Она не могла спросить её, все ли с ней в порядке. Она представила себе потерю Джеймса. Это как если бы кто-то отрезал ей правую руку. – Ты хочешь, чтобы я зажгла камин?

Было бы изнуряюще жарко, но, возможно, именно тепло было бы тем, что Люсинде сейчас нужно.

– Они ушли, – сказала Люсинда, скривив губы в насмешливой улыбке. – Они все ушли».

– Мы здесь, – сказала Эмма, кладя руку Люсинде на плечо.

– Они оставили меня здесь, – сказала Люсинда, повернувшись к Эмме. Её улыбка дрогнула, уголки губ превратились в гримасу. – Они даже не заботятся обо мне сейчас, когда его больше нет.

Глаза Эммы в замешательстве метнулись к Рабастану. Она хотела спросить «Кто они?» Но это было ошибкой. Люсинда поднялась на ноги, чуть не поцарапав Рабастана, когда пыталась оттолкнуть его.

– Тебе не нужно вести секретные разговоры за моей спиной, хорошо? – сердито начала блондинка. – Я знаю, о чем вы думаете. Бедная Люсинда, она такая хрупкая. Бедная Люсинда, она не понимает. Бедная Люсинда, она ни на что не годится.

К этому времени она начала кричать. Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, она схватила маленький столик и с удивительной силой швырнула его в камин. Треснула плитка.

– Ну, я же не идиотка! – снова сказала она, бросаясь к камину, снимая фотографии в рамках одну за другой и разбивая их об пол. – Я знаю, что я никому здесь не нужна! Я знаю, что я обуза. Хотела бы я умереть вместо него!

– Люсинда, с чего ты это взяла? – спросила Эмма в замешательстве. Она полуобернулась, чтобы посмотреть на Рабастана, прежде чем заставила себя посмотреть на блондинку. – Кто они?

– Мои родители, конечно, – крикнула Люсинда, топая ногами. Она сняла один ботинок и швырнула его в стену. Когда он издал удовлетворительный хлюпающий звук, она сняла другую и сделала то же самое, подтверждая каждое предложение брошенным предметом.

– Я прихожу домой, и обнаруживаю, что они упаковывают вещи, – ваза была разбита, – Они сказали мне, что переезжают, – пальто было порвано, – В чертову Францию, – она швырнула пальто на пол, – Потому что тут им делать нечего, – она ​​сняла волшебные часы и бросила их на пол, – И, о! Они сказали мне, что мой брат мертв.

Она хотела топнуть на часы, но вмешался Рабастан, схватив её и потянув назад. Словно по команде Люсинда разрыдалась, всхлипывая в грудь Рабастана, когда делала огромные глотки воздуха. Его рука поднялась к её голове, словно хотел погладить её по волосам, но вместо этого просто положила её туда, как бы напоминая ей о его присутствии.

Регулус выбрал этот момент, чтобы прийти с чаем, молча взял Люсинду за руки и прижал их к теплой чашке, пока она не взяла её. Он оглянулся на Эмму, когда она отступил, присев на софу.

– Никто не хотел, чтобы Эван умерал, – сказала Эмма, когда рыдания Люсинды стихли до икоты, и сцена снова и снова воспроизводилась в её голове. – Но это не значит, что они этого хотели, Люси. Я знаю, что это не то, что ты хочешь слышать, но его смерть была благородной. Он умер, сражаясь, никогда не сдаваясь, даже когда ему дали возможность.

– Нет смерти благородной, – ответила Люсинда с гневом в голосе. – Он сделал трусливый и эгоистичный выбор. Легко умереть за что-то, позволяя всем разбираться с твоей смертью.

– Эй, – пробормотал Рабастан, приглашая Люсинду сесть. – Ты не это имеешь в виду.

– Да, я знаю, – отрезала она насмешливым тоном. – Вся моя семья – трусы. Посмотри на моих родителей, которые убегают, как только дела идут под откос. Посмотри на меня, уютно сижу у огня, пока все борются за то, во что верят.

– Мы твоя семья, – сразу возразил Рабастан. – И никто из нас не думает, что ты трусиха. Ты здесь самая умная.

Неназванной была усталость от войны, окутавшая их всех, и она становилась все тяжелее по мере того, как все больше друзей пополняли ряды покойников. Эмма знала, что даже Рабастан начал думать, что конфликт никогда не закончится, что обе стороны будут продолжать сражаться до тех пор, пока все ведьмы и волшебники не останутся в своей могиле.

– Он прав, – тихо сказала Эмма, подходя к Люсинде и садясь перед ней на корточки. – И чтобы доказать это, вот, возьми. Это ключ от моей квартиры. Я больше не пользуюсь ей, и она заслуживает того, кто её оценили. Ты держишь нас вместе, Люси. Ты позаботишься о нас, когда мы вернемся, держишь нас в курсе, как обстоят дела у других, даже если нас отправят на другой конец страны. Без тебя мы бы потерялись.

Люсинда фыркнула, глядя на маленький серебряный ключик в своей ладони. Её слезящиеся голубые глаза остановились на Эмме, а затем по очереди посмотрели на Регулуса и Рабастана. Она сжала руку Рабастана, притянув его ближе, прежде чем её взгляд вернулся к Эмме.

– Спасибо.

========== Глава 92. Сторона Джеймса Поттера. ==========

Джеймс зевнул в восьмой раз за пятнадцать минут, стиснув зубы, чтобы люди не заметили. Один раз было приемлемо, два раза – устал, но восемь было просто грубо. Даже Джеймс знал это.

– С тобой все в порядке, Джеймс? – спросила миссис Эванс.

Очевидно кто-то заметил.

– О, всё хорошо, – он махнул рукой, чуть не опрокинув поднос, который официант только что принес к столу.

– Лили, а зачем ты привела этого шута? – спросила Петуния, поджав губы.

Конечно, Петуния заметила. У неё были глаза ястреба и нос тоже.

Беседа – и без того неестественная с самого начала – резко оборвалась. Миссис Эванс виновато посмотрела на Джеймса, а затем строго посмотрела на старшую дочь. Лили открыла рот, чтобы ответить, как раз в тот момент, когда официант подавал еду.

– Стейк! – красноречиво сказал Вернон, приступая к еде, не дожидаясь, пока Лили и Петуния получат свои порции.

Джеймс почувствовал урчание в животе – сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз ел? – но он терпеливо ждал. По крайней мере, парень мог сказать одно о Верноне – на его фоне, Джеймс выглядел просто великолепно перед родителями Лили. Он вспомнил, как нервничал в первый раз, когда Лили их знакомила, и чуть не рассмеялся вслух. Теперь он чувствовал себя с ними почти так же комфортно, как и с самой Лили.

– Джеймс, ешь, пока не остыло, – сказала ему Лили, разворачивая салфетку и кладя её себе на колени. – Я уверена, что они в кратчайшие сроки приготовят нашу еду.

Джеймс взглянул на её родителей, скорее из желания показать как нужно себя вести Вернону, чем из желания получить согласие. Когда они оба кивнули, он спустился к своей еде и съел её так быстро, как это было приемлемо для общества. Мясо таяло у него во рту, и всё, что он мог сделать, это не вздохнуть, пока он ел.

«Хорошо, что в конце концов я съел то мороженое с Регулусом», – подумал он. – «Не думаю, что иначе я мог бы так долго продержаться без еды».

К тому времени, когда подали блюда Лили и Петунии – по иронии судьбы, они были такими же, – Джеймс спокойно разрезал конец своей курицы на маленькие, управляемые кусочки. В конце концов, он не хотел сидеть и вертеть пальцами, пока остальные ели.

– Вернон и я хотим устроить белую свадьбу, – хихикнула Петуния между укусами. – Я хочу, чтобы все было традиционно. Я хочу, чтобы папа проводил меня к алтарю, я хочу, чтобы на каждом столе стоял букет белых роз, я хочу, чтобы свадьба была летом, и я хочу, чтобы она была в замке. Но больше всего, – сказала она, глядя на Джеймса, который невинно жевал свой последний кусочек, – Я хочу, чтобы все прошло нормально.

– Дорогая, я не думаю, что свадьбы в замках – это действительно норма, – начал мистер Эванс, прежде чем Вернон остановил его.

– Она имеет в виду, что не хочет, чтобы кто-либо из их числа присутствовал на церемонии, – прорычал он, вытирая горчицу с усов.

Джеймс сунул в рот булочку, чтобы не ляпнуть нечего лишнего, гадая, что делать. Он знал, что Лили не любит, когда он ведётся на провокации, но он слишком устал и слишком зол, чтобы сдерживать себя дальше. Они полчаса слушали гудение Вернона о тренировках в надежде, что Петуния примириться со своей сестрой, но он не позволил Вернону оскорбить их всех за ужином.

Мистер и миссис Эванс ничего не сказали, будучи слишком вежливыми, но оба бросили неодобрительные взгляды на Петунию, которая просто пожала плечами.

– Как я могу быть уверена, что у них не будет никаких «проблем»? Она уродка, – она ​​указала на сестру, – А он из их мира. Что я скажу нашим друзьям? Что он какой-то… безработный неуклюжий фокусник? Я не хочу, чтобы они были рядом со свадьбой, не говоря уже о подготовке!

Вот и все. Джеймс сглотнул, ожидая, пока хлеб медленно проскользнет по его горлу, но было уже слишком поздно.

– Простите, – сдавленным голосом сказала Лили, резко вставая. – Мне нужно…

Однако им так и не удалось услышать, что ей нужно было сделать, потому что в этот момент она громко всхлипнула и побежала в сторону женского туалета.

– Петуния! – укоризненно сказала миссис Эванс, прежде чем броситься за младшей дочерью.

Джеймсу надоело играть перед этими людьми.

– Простите, – повторил он слова Лили, снова кладя салфетку на стол. – Я вернусь через несколько минут.

Оказавшись снаружи, Джеймс достал зеркало из кармана и позвал Сириуса. Последний появился сразу, несмотря на то, что сказал, что будет спать. Он выглядел хуже, чем чувствовал себя Джеймс.

– Красный код, Бродяга. Повторяю, у нас красный код.

– Красный код, – повторил Сириус, его глаза внезапно стали яркими и ясными. – Я в пути.

Его изображение исчезло, и вскоре Джеймс снова смотрел на свое отражение. Сунув зеркало в карман, он вернулся внутрь, чтобы найти Лили. Он врезался в неё, как только она вышла из уборной, всё ещё немного всхлипывая, потирая свои красные глаза.

– Ты был прав, Джеймс, – с сожалением сказала она. – Давай просто уйдем.

– Хорошо. – сказал он, беря её за руку, – Пойдем, возьмем пальто.

Он просто надеялся, что Сириус успеет придти вовремя. Недалеко от ресторана, о котором рассказывала ему Лили, была точка Трансгрессии, на случай, если Пожиратели Смерти решат устроить засаду на пару, но Джеймс не знал, сможет ли Сириус собрать всех вовремя.

На всякий случай скрестил пальцы за спиной.

– Мне очень жаль, мама, папа, – начала Лили усталым и подавленным тоном. Джеймс почувствовал, как его сердце слегка разбилось от звука её голоса.

– Нет, это ты извини меня, Лили, – перебила Петуния. – Я вообще не должна была приглашать тебя. Я знала, что ты испортишь этот вечер. Ты всегда…

В этот момент по ресторану разнесся громкий голос, прервавший всевозможные разговоры и заставив гостей поискать причину беспорядка по сторонам.

– У меня есть котел, полный горячей и сильной любви!

Лили повернулась к Джеймсу, на её лице отразилось понимание. Конечно, она узнает голос Сириуса. Она открыла рот, но Джеймс быстро успокоил её, в нетерпении сжав её руку.

– И он кипит для вас.

В поле зрения появился Сириус, одетый в кожаную куртку, которую он надевал, когда они вместе катались на мотоцикле, подмигивая каждой представительнице прекрасного пола, раздавая красные розы. Маленькая девочка девяти лет захихикала, изумленно приняв цветок.

– Скажи Incendio, но это заклинание не жаркое.

К нему присоединился женский голос, и Джеймсу пришлось удержаться от смеха от возмущенного выражения лица Вернона. Его друзья какое-то время разучивали дрянную балладу, но упоминание о магии перед сестрой Лили и её женихом сделало его выбор песни ещё более сладким.

– Как мой особый колдовской напиток!

В поле зрения появилась Марлен, её ярко-красная помада гармонировала с платьем. Джеймс не мог поверить, как быстро она оклемалась после той ночи, которую они провели. Её глаза сияли, когда они оба подошли к столу Эвансов, к большому ужасу Петунии.

– Не бойся, давай, сделай глоток этого горячего вкусного угощения.

Когда Сириус и Марлен остановились перед Лили, Ремус и Питер двинулись через ряды, возложив венки из лилий на каждый стол.

– Что в моем котле горячей сильной любви сделает вашу жизнь полноценной!

Сириус и Марлен завершили свой дуэт поклоном, когда Ремус и Питер встали позади Вернона и Петунии. Мистер и миссис Эванс смеялись и над этой нелепой песней, и над смущенной улыбкой дочери, которая, казалось, навсегда застыла на её лице.

– Джеймс… – сказала Лили полушутя и полуукоризненно.

Джеймс не собирался позволять Лили закончить это предложение.

– Поскольку твоя дорогая сестра и её очаровательный жених, похоже, не подозревают о твоих безупречных качествах, я взял на себя смелость собрать группу свидетелей, – объявил он достаточно громко, чтобы слышали все. Ему пришлось немного изменить свою первоначальную речь, но это стоило реакции Петунии и Вернона. Для них не было ничего хуже позора перед публикой и всеобщего внимания с дурной стороны. – Сириус, если ты хочешь начать…