Текст книги "Сказка о двух сторонах (СИ)"

Автор книги: Emiliya Wolfe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 57 страниц)

«Дорогой Мерлин, я надеюсь, что это сработает».

Джеймс вздохнул с облегчением, когда они вошли в замок. Снейп высвободил руку из хватки Джеймса и с отвращением заметил, что Сириус Блэк тоже стоит там вместе со своим братом. У обоих братьев Блэка были свои палочки, хотя Джеймс не был уверен, что это имеет отношение к ситуации с Нюниусом.

– Я иду к директору, – немедленно сказал Снейп.

Сириус открыл рот, вероятно, чтобы сказать слизеринцу, что Дамблдор уже знал о Ремусе, но Джеймс бросил на него взгляд, громко говоря поверх него.

– Сириус может пойти с тобой, – сказал он. – Регулус – староста, так что, вероятно, вам всем стоит пойти.

Какофония мыслей мелькнула на лице Снейпа, но он, казалось, одумался. Презрительно скривив губы, он развернулся, плащ развевался вокруг него, как какая-то огромная птица, когда он топал по ступеням вестибюля.

«Наверное, думает, что тоже сможет добиться исключения Сириуса», – подумал Джеймс, повернувшись, чтобы выйти наружу.

– Ты с ума сошел? – спросил Регулус. – Ты собираешься туда вернуться?

– Ага, – ответил гриффиндорец, пальцем паказывая на свой значок старосты.

«Кроме того, я староста», – с удовлетворением подумал Джеймс. – «Другой староста не может мной командовать».

Он радостно хмыкнул и был вознагражден холодным порывом ветра, отморозившим его зубы. Тут же его веселое настроение испарилось.

«Где ты Эмма?» – подумал он, превращаясь в оленя и устремляясь к Гремучей Иве. К этому времени дерево сбросило само себя, но следы были видны. Ветки не стерли бы их, если бы кто-нибудь не подошел слишком близко к стволу. Он не видел ни знака, ни взгляда своей сестры или Лунатика, но узнал следы оборотня, ведущие к лесу.

Его копыта грохотали через заросли, рога отбрасывали встречные ветки от лица. Он не останавливался, пока не нашел их, играя в какие-то кошки-мышки. Он присоединился к ним, нежно ударив Лунатика головой, и вскоре оборотень успокоился до своего обычного «я» в своих ночных приключениях. Только запах человеческой крови привел вервольфа в ярость. Пока Луни был сытым до того, как перевоплотился, он был послушным, как щенок.

«Возможно, не лучшая метафора, Джеймс», – подумал он, вспоминая дни, когда Бродяга был похож на щенка. Даже воспоминание о безграничной энергии друга заставляло его чувствовать усталость до мозга костей.

Тем не менее, близнецы оставались с Ремусом, пока он не начал снова трансформироваться, после чего Джеймс вывел свою сестру в хижину где хранился инвентарь для игры в квиддич. Был момент сумерек, когда первые лучи солнца упали на горизонт. Джеймс не переставал удивляться тому, как полумрак преобразил лес. Он быстро переключился на человека, только чтобы понять, что лиса смущенно смотрит на него.

Он понял, что это была первая трансформация Эммы, и он научил её, как повернуть всё вспять: это была самая легкая часть становления анимагом.

Она не выглядела так, как будто её ранили, если не считать пары ссадин и синяков, но выглядела она измученной. Он мог признать, что привык пропускать сон один раз в месяц, но знал, что это было не только с прошлой ночи. В утреннем свете он мог видеть огромные темные круги в её глазах на фоне слишком бледной кожи.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил он.

– Всё хорошо, – ответила она, отмахиваясь от него. – Почему мы в хижине?

– Обычно мы с Сириусом в качестве предлога делаем вид, что уходим ещё до завтрака, – робко объяснил Джеймс. – Питер достаточно мал, чтобы незаметно проскользнуть обратно в гостиную.

– Понятно, – сказала Эмма, затем простонала. – Сегодня у меня действительно есть тренировка по квиддичу. Если бы я только могла выбраться из этого.

– Но ты же капитан! – возмущенно заметил Джеймс. По мнению Джеймса, к этой позиции нельзя относиться легкомысленно.

– Да, я знаю, но у меня просто нет на это времени, – вздохнула Эмма, сидя на дополнительном сундуке для Бладжеров.

– Но ты любишь квиддич! – Джеймс пристально посмотрел на своего близнеца. Его пугало то, что он не мог читать её так, как раньше. Он сел на обычную квиддичную коробку, стараясь не раздавить кваффл. – Что случилось? Что ты мне не рассказываешь?

– Я просто устала, Джеймс, – она ​​посмотрела на него полузакрытыми глазами. Было похоже, что она вот-вот отключиться. – Я думала, что нашла привычный распорядок с СОВами, но ЖАБА намного сложнее, а потом у меня есть обязанности старосты, и практика по квиддичу, и… – она ​​замолчала.

– И? – настаивал Джеймс.

У него также были обязанности, старосты, тренировки по квиддичу, и подготовка к ЖАБА. Он знал, что его сестра преуспевала в игре не меньше, чем он сам. Это сделало их такими хорошими игроками в квиддич. Должно быть что-то ещё.

– И это утомительно, вот что.

Она положила голову Джеймсу на плечо, и какое-то время они молчали. Джеймс собирался встать, когда понял, что его близнец заснул.

«Типичная Эмма» , – подумал он с нежностью. – «Если бы я только мог спросить Регулуса, держу пари, я мог бы заставить его рассказать мне, что случилось. Но Сириус никогда не простит мне разговора с его братом».

Накануне вечером он видел едва сдерживаемую ненависть своего друга: братья, вероятно, вступили в очередную ссору. Если Джеймс когда-либо имел несчастье упоминать имя Регулуса в каких-то ссорах, то гнев старшего Блэка всегда обращался к нему. Его семья отреклась от него, поэтому он отрекся от них. Джеймс не винил его.

Регулус не скрывал тот факт, что он фанат лорда Волан-де-Морта, и относился к магглорожденным с таким же, если не большим, презрением, чем псих Лестрейндж. Но по какой-то странной причине он был другом сестры Джеймса. Вероятно, она была единственной причиной, по которой Регулус не оскорблял Джеймса, как другие гриффиндорцы, даже граничит с дружелюбием, когда они были в паре на Трансфигурации. Может быть, Джеймс сможет убедить его, что Эмме нужен её брат.

В конце концов, теперь их было только двое.

========== Глава 62. Цветок смерти. ==========

Джеймс всё ещё обдумывал эту ситуацию, сидя за завтраком. На этот раз он проигнорировал предложение Лили прогуляться по окрестностям Хогвартса – их традиция субботнего утра. Он почти уступил её надутому выражению лица, но решил исправить это позже. Она никогда не злилась на него долго.

«Больше нет», – подумал он с ухмылкой, вспоминая истерики, в которые она впадала буквально в прошлом году, стоило ему только заикнуться о предложении сходить на свидание.

Неужели он в последнее время проводил слишком много времени с Лили? Он вспомнил свой спор с Бродягой прошлой ночью.

***

– Зачем ты это сделал, Бродяга? – спросил Джеймс, поднимая руки к голове.

Конечно, прошлая шутка над Нюниусом всё ещё была забавной, но это…? Это было что-то гораздо более глубокое, гораздо более темное, чем их детское соперничество.

– Я не знаю, хорошо? – воскликнул Сириус, заламывая пальцы. Сириус всегда действовал импульсивно. Он никогда не переставал думать о последствиях. – Я был зол, а этот идиот попался мне под руку, и начал распрашивать меня про Лунатика. Кроме того, он Пожиратель Смерти! Он один из них! Он это заслужил!

Когда дело касалось учеников Слизерина, Сириус просто взрывался. Он считал, что каждый из них изначально был злом, и ни один из них не имел право на второй шанс. Даже Эмму он обвинил в смерти их родителей, что Джеймс считал отвратительным. Но Джеймс простил Сириуса из-за его прошлого. Лили не понимала, потому что она не знала, что Сириус вынес за свои убеждения. Как предупреждал их Дамблдор, война заставила их сделать выбор: между тем, что правильно, и тем, что легко.

Джеймс глубоко и успокаивающе вздохнул, считая в голове до трех. Это помогало ему предотвратить большинство его самых необдуманных действий.

– Сириус, – начал он. – То, что тебе не нравится Снейп, не означает, что ты имеешь право на его убийство!

– Убить… его? – Сириус побледнел. – Я не… Я просто хотел его напугать, немного встряхнуть.

– Сириус, – разочарование всё так просочилось, несмотря на все усилия Джеймса. Он говорил медленно. – Как ты думаешь, что произойдет, если ты отправишь мальчика в логово оборотня с единственным выходом?

Оставшаяся часть крови слилась с кожи Сириуса, прежде чем сработали его защитные рефлексы. Его лицо приобрело надменное выражение, которое отлично бы подошло для Регулуса или Нарциссы. Сириус больше походил на свою семью, чем он думал.

– Сейчас ты похож на свою сестру! – обвиняюще сказал он, указывая пальцем на гриффиндорца. – Что случилось с тем Сохатым, которого я знал? Он всегда был готов к приключениям, риску и…

– Этот Сохатый умер вместе со своими родителями! – крикнул Джеймс в ответ, наконец теряя контроль. Он был рад, что наложил «Оглохни» перед тем, как начать разговор. – Если ты ещё не понял, мне больше не нравится риск который может привести к смерти!

Сириус слегка сдулся, испуг вернулся на его лицо. Он упал в кресло, его нижняя губа задрожала, как у ребенка. В конце концов, его взгляд упал на Джеймса, он выглядел смиренным.

– Я просто хотел, чтобы все было как в старые добрые времена, понимаешь? – тихо сказал он дрожащим голосом. Джеймс никогда не видел Бродягу таким уязвимым. – Я хотел, чтобы мы были счастливы и беззаботны… Я подумал, может быть… одна последняя шутка. Та, которая заставит нас забыть об этой войне.

Джеймс выдохнул, он не осознавал, что задерживал дыхание. Значит, Сириус не потемнел. Он просто пытался – по-своему – исправить шрамы, оставшиеся на них обоих. Джеймс использовал свои отношения с Лили как костыль – она ​​гораздо больше интересовалась им, когда он не прилагал усилий, чтобы произвести на неё впечатление – но оставил ли он Бродягу, чтобы он сам валялся в своем горе?

А Сириус, в свою очередь, оставил Хвоста и Лунатика. В конце концов, никто из них на этот раз не решил сопровождать Ремуса в его ночном превращении. Джеймс должен был знать, что он вернется, чтобы преследовать их. Лунатик никогда бы не сказал ни слова, но все они знали, что они нужны ему так же, как и Визжащая хижина. Все они так или иначе подвели мародеров.

Что касается Хвоста, они проигнорировали его трудности с домашним заданием уровня ЖАБА. Джеймс был слишком занят, Сириус слишком угрюм, Ремус слишком устал. У Джеймса никогда не было проблем с магией. Неужели он также недооценил урон, который, их разрушенная дружба нанесет Питеру? Что может быть хуже, чем отправить кого-то на верную смерть?

– Оставайся здесь, – сказал он вслух. Возможно, ещё не поздно исправить одну из своих ошибок.

***

Ремус, как обычно, лежал в больнице. Сириуса нигде не было, вероятно, он спал. Питер, вероятно, не мог втиснуть в последнюю минуту домашнее задание перед уроками, хотя они начали день с гербологии. Джеймс, как обычно, сидел в центре стола Гриффиндора и ел тост с арахисовым маслом.

Он перевел взгляд на слизеринский стол. К настоящему времени Эмма нашла путь в Большой зал. Сначала Джеймс удивился, как ей удалось так быстро переодеться. Он сам «одолжил» одну из старых школьных метел, чтобы взлететь к Башне. Затем он вспомнил, что общая комната Слизерина находится в темницах.

«Ага, Джеймс», – ему хотелось стукнуться своей толстой головой о кубок с тыквенным соком. – «Ой», – подумал он, потирая голову. Кто знал, что медь может так сильно повредить? Он вернулся к шпионажу.

Эмма по-прежнему выглядела измученной, как сегодня утром, но она обрела энергию, которую Джеймс счел невозможной. На самом деле, это напомнило ему о том, как она подхватила грипп. Она казалась слишком возбужденной, её движения были лихорадочно быстрыми. Он скользнул взглядом по сторонам от неё. Неужто её друзья что-то заметили?

Но Джеймс понял, что у Алекто Кэрроу – её ближайшей подруги в Хогвартсе – был такой же запавший взгляд, глаза сияли какой-то решимостью. С тех пор, как он в последний раз заметил её, она немного изменилась – стресс от экзаменов? Лестрейндж тоже был буйным, хотя, судя по тому, что понял Джеймс, он всегда был таким.

На самом деле, если подумать, Лестрейндж в последнее время вел себя странно. Он был чрезмерно вежлив, почти по-джентльменски, по отношению к Лили, которая с радостью приняла изменение поведения, восприняв это как знак того, что некоторые слизеринцы изменили свое мнение о магглорожденных в свете недавних событий. Но Джеймс был другого мнения.

Слизеринец всегда был дружелюбен к Джеймсу, и хотя гриффиндорец мог оценить некоторые его шалости, он знал, что что-то происходит. Лестрейндж всё ещё был в центре многих слухов о том, что Тёмная магия применяется над учениками, и более чем несколько хаффлпаффцев старались изо всех сил избегать его. Очевидно, Гестия не забыла, как он относился к ней на шестом курсе.

Так что же теперь отличало Лили? Они что-то планировали или потому, что теперь она была связана с самим Джеймсом? У него не было иллюзий, что он влияет на мнение слизеринцев, но он мог рискнуть предположить, что Эмма держала их под строгими инструкциями, когда дело касалось её брата.

Если бы Сириус был здесь сейчас, он бы посмеялся над наивностью Джеймса. Он вернется к их бессмысленным спорам по поводу Хэллоуина. Они оба были там вместе с Орденом, хотя даже Дамблдор не знал об их анимагических формах. В какой-то момент Сириус застрял в обломках в форме собаки, не имея возможности выбраться или послать патронуса.

По словам Бродяги, девушка их возраста пыталась прикончить его, хотя он не видел её лица. Он был непреклонен в том, что это Эмма на стороне Пожирателей смерти. Она знала, что они были анимагами, хотя не знала какими именно животными они были, кроме анимагической формы брата. Джеймс был непреклонен, что это не так. Его сестра не была настолько ненормальной, чтобы убить случайную собаку, даже если существовала вероятность того, что это был Сириус.

Особенно, если есть вероятность, что это Сириус.

Джеймс знал, что у его сестры много недостатков, но «убийца» не входила в число её главных черт. Другой голос в глубине души сказал ему, что если бы это была его сестра, она бы воспользовалась случаем, чтобы заставить Сириуса страдать, как бы она ни думала, Бродяга принес в её жизнь много плохих моментов. В любом случае, она не виновата.

Возвращаясь к слизеринскому столу, единственным, кто, казалось, сохранял подобие нормальности, был Регулус Блэк. «Конечно, он», – недовольно подумал Джеймс. Он не знал точно, почему ему не нравится младший брат Сириуса, только то, что он был уверен, что любой такой спокойный человек обязательно что-то скрывает.

Это и обращение с Сириусом, хотя даже Джеймс не мог обвинить одиннадцатилетнего ребенка в том, что он не противостоял Вальбурге. В конце концов, сам Джеймс не заметил поведения Чарльза по отношению к сестре, пока не стало слишком поздно.

***

– Привет, Блэк, – сказал Джеймс, подходя к Регулусу на гербологии.

Почти как только слова сорвались с его губ, он проклял себя.

«Назвать Регулуса «Блэком» – отличный способ начать разговор», – язвительно сказал голос в его голове. Молодец, Джеймс.

– Поттер, – коротко и холодно ответил Регулус.

На гербологии вы можете поговорить наедине настолько громко, насколько захотите. Это было похоже на зелья – все были настолько сосредоточены на опасном объекте перед ними, что никого не волновало, что делают другие. Рабастан также изучал гербологию, но Джеймс думал, что у него будет меньше шансов получить от него информацию.

Несколько минут они работали в тишине, стараясь, чтобы листья не коснулись их кожи. Растение было очень ядовитым, поэтому его изучали на седьмом курсе, несмотря на его относительно спокойный характер. Сегодня они переносили их в горшки побольше, надев свои заостренные шляпы на случай, если пыльца выйдет из цветов. Джеймс нашел бы эту сцену комичной, если бы не старался быть тактичным.

Проблема была в том… Джеймс не был известен своим тактом.

– Итак, ты близок с моей сестрой, верно? – неловко спросил он.

Регулус застыл, зарываясь пальцами в кучу драконьего навоза. Его лицо – до этого момента нейтральное – стало неподвижным, как один из доспехов Хогвартса. На полсекунды Джеймс задумался, не наложил ли кто-нибудь Petrificus Totalus на него.

– Да, – нерешительно ответил слизеринец, словно неуверенный в том, что это правильный ответ.

– Неужели… что-то случилось? – спросил Джеймс, оборачивая цветы пленкой, чтобы не повредить их при пересадке.

Регулус выглядел так, словно увидел привидение. Фактически, он выглядел так, как выглядел Сириус, когда Джеймс выжимал признание о Снейпе прошлой ночью.

– Ты мог бы быть более конкретным, – сказал он, удобряя горшок. Он оглянулся на Джеймса. – За последнее время многое произошло.

Джеймс почувствовал, как его лицо загорелось. Регулус явно имел в виду смерть их отца. Джеймс был настолько поглощен своим горем, что не задумывался о том, что чувствовала Эмма, узнав, что Чарльз ушел в могилу, отрицая её наследие. По иронии судьбы, Сириус не мог быть счастливее судьбы, постигшей Ориона.

Внезапно Джеймс понял, что Орион также был отцом Регулуса. Эмма проводила там много времени на пятом и шестом курсе. Возможно ли, что Орион был для неё тем же, чем Чарльз для Сириуса?

Он покачал головой, отбросив эту мысль из головы. Джеймс знал, что Эмма сдерживает горе, как в прошлом году с их матерью. Было что-то ещё, что-то странное. Он поправил свой предыдущий вопрос.

– Она снова заболела гриппом? – вместо этого спросил он, держа верхушку растения, пока Регулус засыпал основание землей. – Я знаю её; она не признает, что что-то не так, пока не станет слишком поздно.

– Грипп, конечно, – медленно повторил Регулус, и, к неверию Джеймса, по лицу слизеринца расплылась улыбка.

Ну, может, «улыбка» – не то слово. Это было больше похоже на нечто среднее между ухмылкой и оскалом, как будто Джеймс понятия не имел, о чем говорит. Это была самая покровительственная вещь, которую Джеймс когда-либо видел… за исключением мерцания глаз Дамблдора. Но прежде чем гриффиндорец смог выразить свое возмущение, Регулус продолжил.

– В каком-то смысле, я полагаю, что это так, – задумчиво произнес слизеринец, с ноткой веселья в голосе. Джеймсу захотелось задушить маленького придурка. – Думаю, ты знаешь её не так хорошо, как думаешь.

– Смотри, Регулус, я не знаю в чем твоя проблема, но если ты нашел болезнь моей сестры смешной, я кину сейчас это растение в тебя, – сказал Джеймс тихим голосом.

– Она не больна, – невозмутимо сказал Регулус. – Но я уверен, что ей было бы весело, если бы её брат проклял одного из её друзей только потому, что он сам не уделял достаточно внимания.

Джеймс вынул палочку, с некоторым усилием сдерживая рычание, подобное Сириусу. Он поджал губы, молча считая до трех.

– Так что же с ней, если она не больна? – спросил он размеренным тоном.

Ухмылка мгновенно стерлась с лица Регулуса. Его взгляд остановился на точке слева от головы Джеймса. Последний неохотно обернулся и увидел, что Лестрейндж и Эванс опускают свое растение в горшок. В их поведении не было ничего подозрительного. Он снова повернулся к слизеринцу с вопросительным взглядом.

– Что-то, чего ты не поймешь, – ровным голосом произнес Регулус.

– Откуда ты знаешь, что я не пойму? – потребовал ответа Джеймс, выпуская растение с чуть большей силой, чем необходимо.

Листья разлетелись, и два мальчика пригнулись, едва не заметив поникшие цветы. Остроконечные шляпы слетели, и они укрылись под столом от пыльцы. Даже связанные цветы могли навредить им, если был открыт угол лепестков. Джеймс почти пропустил ответ Регулуса, настолько тихим был его голос, что ему показалось, что он это вообразил.

– Потому что я тоже больше не понимаю.

========== Глава 63. Решения Слизерина. ==========

Понедельник наступил быстрее, чем ожидала Эмма. Они с Рабастаном все выходные наблюдали за Сириусом под мантией-невидимкой, но безрезультатно. У Блэка определенно была очень скучная жизнь. В те выходные он был на кухне, в Гриффиндорской башне и опять на кухне. И это главный тусовщик Хогвартса.

Рабастан предположил, что Орден Феникса вербовал только гриффиндорцев, поскольку у них было наименьшее количество связей с семьями Пожирателей Смерти. Эмма не была уверена. Хаффлпаффцы были теми, кто никогда не обращался к Темной магии. Однако эта идея имела свои достоинства, поскольку Дамблдор явно отдавал предпочтение красно-золотому факультету.

Эмма встала рано утром, чтобы изучить списки, а Алекто не критикует её идеи. Хотя Алекто не была ненормальной до такой степени, что подвергала опасности их проект, она была склонна найти причины, чтобы проклясть гриффиндорцев. Обычно Эмма не возражала бы – между двумя факультетами было мало любви. Однако для того, чтобы их план сработал, они должны были выглядеть нейтральными, чтобы получить достаточно информации. Если говорить, что грязнокровки были грязью, то ученики не склонны говорить о восстании Дамблдора.

Она была уверена, что Сириус Блэк и Марлин МакКиннон были частью этого Ордена. Зная склонность своего брата к спасению мира, она могла спокойно поспорить, что он тоже был его частью. Она не должна была удивляться идеологической обработке их отца. Её брат просто не знал лучшего.

Мэри Макдональд затаила обиду на всех слизеринцев с момента инцидента с Эйвери. Эмме наплевать на бездарную Грязнокровку. Если она попробует сделать что-нибудь против одного из Пожирателей смерти, её раздавят, как червя, туфлей Беллатрисы.

Одним из вызывающих беспокойство людей в этом списке был Бенджи Фенвик из Рейвенкло. Мало того, что он был из более нейтрального дома, чем остальные кандидаты, но он также говорил с любым, кто будет слушать о Тёмном Лорде и его Тёмных путях. Он утверждал, что дементоры и инферналы будут следовать за Тёмным Лордом до самого конца. Как правило, Эмма бы игнорировала-самоучку «провидеца», но там были намеки, что Тёмный Лорд готовится использовать инферналов при необходимости.

Эмма понимала мышление, стоящее за этой тактикой. Зачем использовать живых людей и рисковать их убийством, если те, кто умер за это дело, могут продвигать повестку дня? Теоретически это было менее опасно, более экономично, и если бы их схватили для допроса, они бы не смогли ничего выдать. К сожалению, многие волшебники просто вспомнили легенды о зомби в Южной Америке, которые восстали против своих хозяев и истребили почти все волшебное население.

Здесь такого не случится.

«Может быть, Фенвика можно как-то дискредитировать», – подумала она. Он был довольно умен, с хорошими оценками, достаточно уважаемым учеником, чтобы стать префектом шестого курса Рейвенкло.

– Ты вообще спала?

Люсинда села на край кровати Эммы в пижаме, зевая. Эмма вздрогнула и сообразила, что уже восемь часов. Блондинка вырвала кусок пергамента из пальцев Эммы, прежде чем она успела среагировать.

– Я думала что Рабастан сказал тебе оставить этот ваш план в покое, хотя бы на этих выходных, – укоризненно сказала Люсинда.

Хотя она никогда не спрашивала о планах Пожирателей Смерти, в конце концов она все равно всё знала. Её любознательный характер и организаторские способности всегда помогали ей в конце концов, хотя Эмма всё чаще и чаще хотела, чтобы Люсинда не вмешивалась. Блондинка всё ещё была на обочине войны, не осталась нетронутой, но всё ещё невинной, пробуждая в девушке защитный инстинкт, о котором она не подозревала.

Эмма была не единственной – она ​​заметила, что Рабастан осторожно сопровождал Люсинду по коридорам. Неизвестно, кто воспользуется возможностью сглазить её, и хотя Люсинда ни в коем случае не была бессильна, она не прошла боевую подготовку, которую имели остальные.

– Зачем ты обвела Фенвика? – спросила Люсинда, верная своему характеру.

Эмма вздохнула. Не было смысла отговаривать её.

– Я боюсь, что он заставляет людей бояться Пожирателей смерти.

Люсинда приподняла бровь. Эмма поспешно поправила предложение.

– Во всяком случае, больше, чем они уже боятся. В конце концов, мы должны думать о том, что будет после войны. Он ходит повсюду, говоря, что мы хотим заставить инферналов нападать на всех подряд, что Хогвартс превратится в школу против маглорожденных.

– Грязнокровка, – машинально сказала Алекто, выходя из душа.

Эмма даже не заметила, как рыжая встала. Она окинула взглядом комнату – Хелен уже ушла. Софи всё ещё спала, поэтому Эмма жестом пригласила Алекто подойти ближе. Они втянули в это Люсинду, Софи незачем вмешиваться.

– Фенвик будет проблемой, – снова объяснила она, хотя предпочла бы действовать более тихо, чем методы Алекто.

– Чары памяти, – немедленно сказала Алекто.

Это было то, что они использовали на всех, кто выглядел так, будто подозревал их личность. Теперь, когда некоторые из учителей открыто проверяют учеников, им нужно было защитить себя больше, чем когда-либо. Эмма содрогнулась при мысли об Азкабане, всё ещё находящемся под контролем Министерства.

– На этот раз всё будет не так просто, – покачала она головой. – Видите, что здесь написал Регулус? Фенвик изучает историю магии уровня ЖАБА, и они должны выбрать тему, по которой будут писать диссертацию. Судя по всему, Фенвик решил сравнить восстание разных Тёмных Лордов и их последствия. У него должны быть стопки заметок по этому поводу.

Алекто нахмурилась, задумчиво прикусив щеку. Эмма напрасно ломала голову; они не могли ничего сделать, что могло бы остаться незамеченным, если бы они не проигнорировали его.

– Легко, – сказала Люсинда, удивив двух Пожирательниц смерти. Когда они вопросительно посмотрели на неё, она вздохнула и уточнила. – Мы найдем ему девушку.

***

Довольная утреними результатами, Эмма вошла в кабинет зелий с самодовольной ухмылкой. Все, что ей нужно было сделать, это принести Люсинде любовное зелье, а последняя сделает все остальное. Ну, сначала ей нужно было найти это самое любовное зелье.

Мерлин не ответил на её молитву, но вот Слизнорт ответил. К настоящему времени большая часть класса закончила свои последние эликсиры для индуцирования эйфории и просто практиковалась для практического выполнения ЖАБА.

– Студенты, – прогремел голос Слизнорта. – Поскольку я решил устроить ещё одну вечеринку в Клубе слизней, на которую, конечно, приглашены все вы, я подумал, что немного встряхну её, сыграв в известную волшебную игру в угадывание. Я уверен, что вы все успешно сдадите экзамены, поэтому на это Рождество я проведу игру по зельям!

Он ждал, пока они зааплодируют. Пара нерешительных хлопков и опять тишина. Слизнорта это однако не остановило.

– Я бы хотел, чтобы каждая пара сварила безобидный, но крепкий напиток для вечеринки. Эффект не должен длиться более двенадцати часов, и зелье должно быть найдено в вашем экземпляре «Продвинутого изготовления зелий». У вас есть две недели, и это будет считаться бонусной оценкой. Вопросы? Нет? Тогда начинаем!

По классу распространился звук шуршания страниц и бормотание, ученики объединялись с теми, кто лучше всех подходил к решению, которое они хотели принять. Северус уже разогревал котел, а Лили была на полпути к шкафу с ингредиентами. Прежде чем Рабастан успел открыть рот, Эмма приказала ему подождать за их столиком, воспользовавшись случаем.

– Лили? – спросила она достаточно громко, чтобы её услышали, но недостаточно для того, чтобы её голос был слышен.

– Мммм? – Лили кивнула ей, продолжая собирая в корзину разные ингредиенты.

Это был гораздо более эффективный способ, чем когда Эмма запихивать их в карманы своей мантии.

– У тебя есть минутка?

Что-то в том, как Эмма сформулировала вопрос, заставило Лили замолчать, поставив корзину на рядом стоящий стол. Слизеринка планировала этот момент все выходные.

– Полагаю, я могу выделить минутку, – гриффиндорка стерла серебристый порошок со своей мантии. – Что случилось, Эмма?

– Мне было интересно… – Эмма искала фразу, которая позволила бы ей ускользнуть от защиты Лили. Если бы она только знала легилименцию… Она решила пойти по пути, который потерпел неудачу с Люпином. – Ты когда-нибудь чувствовала, что никогда не подходила для своей семьи?

Она знала, что это была азартная игра, прыгнула прямо в пропасть, но у них было несколько драгоценных минут, и она не могла рисковать, что Джеймс будет рядом, когда она разговаривает с Лили. Девушка из Гриффиндора, казалось, никогда не была одна.

– Эмма, – Лили, казалось, разрывалась между своим зельем и состраданием. В конце концов, её сердце победило. – Почему… Джеймс что-то сделал?

– Не совсем так, – ответила Эмма, внутренне радуясь первой победе. – Мне просто было интересно узнать, чем я отличаюсь от остальных членов моей семьи. Если бы я не была физически похожа на своего брата, я бы подумала, что меня усыновили.

– И ты говоришь мне это, потому что… – Лили непонимающе нахмурилась.

Эмма нанесла удар.

– Ну, Джеймс сказал мне, что остальные члены твоей семьи – маглы. Не только твои родители, но и твоя сестра. Обычно если в семье маглов есть волшебник, то чаще всего, потом оказывается что он… ну ты понимаешь.

– Ты ошиблась! – Голос Лили внезапно дрогнул, слезы навернулись на глаза.– Извини, Эмма, но я не тот человек, с которым можно об этом говорить.

Хотя ей удалось только расстроить подругу брата, Эмма позволила своему разуму отдохнуть. Ни у кого не было бы такой резкой реакции, если бы они не защищались. С её стороны было глупо вообще сомневаться в Тёмном Лорде.

Тридцать минут спустя Эмма и Рабастан усердно работали над своей Амортентией. В тот день им пришлось закончить первую часть, так как на то, чтобы как следует завариться, потребовалось девять дней. Если они выпьют немного зелья в последний день, Слизнорт будет проверять на подозрительную активность. Вместо этого им нужно было притвориться, что это произошло на более ранней стадии, чем обычно, с помощью заклинания маскировки. Люсинда проинструктировала их подождать не менее месяца, прежде чем отдать его Фенвику, поскольку со временем оно станет более действенным.

Сама Люсинда работала со списком возможных кандидатов. Чтобы заставить парня почувствовать себя так, будто он влюбился по собственной воле, нужна была вероятная девушка. Самая сложная часть уравнения заключалась в том, что Эмма и Рабастан должны были убедиться, что они не прикоснулись к зелью.

Эмма завязала волосы одной из лент Люсинды, розовой, инкрустированной бриллиантовыми штуками, которая сильно стыковалась с её чернильно-черными волосами. Рабастану пришлось уклониться от зелья со смехом, прежде чем они успели добавить туда мяту.

– Ты идиот, – хихикнула она, симптом заразительного смеха Рабастана. – Мы делаем серьезное дело!

– Ты права, – попытался сдержать себя Рабастан, прежде чем снова разразиться смехом. – Честно говоря, тебе идет твой внешний вид. Тебе следует немного осветлить волосы. Я бы не советовал тебе носить эту ленту на квиддичном поле, ты потеряешь всякое доверие.