Текст книги "Сказка о двух сторонах (СИ)"

Автор книги: Emiliya Wolfe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 57 страниц)

– Я узнала, что моя мама болеет драконьей оспой, – призналась она, прижимаясь к двери.

Сразу же Алекто и Люсинда оказались по обе стороны от неё, каждый обнимал одну руку, согревая её сильнее, чем она могла когда-либо пробовать. Что-то коснулось её беспокойного сердца, и она почувствовала, как её глаза снова наполняются слезами.

«Оказывается, я всё-таки не контролирую свои чувства», – подумала она, злобно стирая их.

– Я знаю, что плакать глупо. Не то чтобы она мертва или что-то в этом роде…

– Ерунда, – сказала ей Люсинда. – Это нормально, что ты расстроилась. Я знаю, что мы должны быть взрослыми и всё такое, но не думаю, что смогу выдержать даже мамину простуду! Знаешь, без неё по дому ничего не получится.

Эмма мрачно кивнула, позволив паре слезинок выскользнуть, прежде чем собраться с мыслями. Так они простояли несколько минут в тишине в полутёмной комнате, в дверном проёме съёжились три девушки. Если бы Хелен или Софи проснулись именно в этот момент, они бы рассмеялись при виде этого. Но Эмма чувствовала себя как кокон в пузыре комфорта и поддержки, и она поняла, что это именно то, чего ей так долго не хватало. Регулус мог бы посочувствовать ей и отвлечься от этого, но Алекто и Люсинда помогли ей более простым способом, который напомнил ей о том, как легко было утешать её, когда она была ребёнком.

– Мы здесь ради тебя, Эмс, – успокаивающе сказала Алекто. – Но нам действительно пора спать.

Люсинда в последний раз сжала её руку и вернулась в кровать, задернув шторы, чтобы уединиться. Алекто задержалась на секунду, разглаживая простыни вокруг Эммы, когда она забиралась в кровать, как если бы она была её матерью, а Эмма снова была ребёнком.

– Не вини себя, – сказала она тихо, почти неслышно, слегка коснувшись плеча, прежде чем оставить Эмму наедине с собой.

Эти три слова были тем, что мог бы сказать любой, всего лишь мимолетной шуткой, о которой Эмма не подумала бы, будь это кто-нибудь, кроме Алекто. Но это была Алекто, и в её словах был нехарактерный вес. Они не сказали Эмме, что она не была такой хитрой, не умела скрывать свои чувства так хорошо, как она думала. Они сказали ей, что Алекто знает о её бурных отношениях с родителями, что Эмма считала хорошо хранимым секретом между Регулусом, Эйвери и ею. Они сказали ей, что Алекто была единственным человеком в мире, который знал, как много значит для неё медальон Эммы. Они сказали ей, что она не одна. И Эмма не знала, бояться ей или радоваться.

Комментарий к Глава 39. Проверка реальности.

Прошу прощения, глава должна была выйти ещё вчера.

Просто всё как-то навалилось на меня, что было не до перевода, да и честно сказать, пропало желание что либо делать.

Приятного чтения и пожалуйста, оставляйте свои отзывы)✊🏻❤️

========== Глава 40. Подготовка. ==========

Эмма дала свой капитанский свисток, сигнализируя об окончании тренировки. Её команда с благодарностью коснулась земли и с горечью пробилась в раздевалки. Солнца нигде не было видно, хотя оно должно было взойти более получаса назад. Регулус топал по лужам, чтобы вернуть снитч Эмме вручную – она ​​никак не могла его поймать, если бы он бросил ей в такую ​​погоду. Точно так же Рабастан и Антоний передали ей пойманные бладжеры, первый бросил на неё мерзкий взгляд перед тем, как покинуть поле.

Регулус последовал за ним по пути к квиддичной хижине, даже открыв для неё дверь, когда она поставила тренировочные мячи на свои места. Она воспользовалась возможностью, чтобы выжать гриву чёрных волос, образовав на полу новую лужу. Однако, она не чувствовала себя виноватой из-за всей грязи, в которую они попали. Одним взмахом палочки Регулус вымыл пол.

– Тебе не кажется, что хранить палочку в квиддичной мантии немного опасно? – спросила Эмма, думая обо всех способах, которыми деревянная палка могла сломаться во время суровой игры.

– Это лучше, чем оставлять её где-нибудь, где её могут забрать, – ответил он. – Кроме того, у меня есть ремешок для этого.

Он подтянул рукав, показывая ей то, что можно было описать только как «ножны для палочки», привязанные к внутренней стороне его левой руки.

– Ты мог бы подумать о смене рук, – скривилась Эмма, кивая в сторону его очень заметной татуировки.

– Я никогда об этом не думал, – побледнел Регулус. – Думаю, мне придётся научиться пользоваться палочкой с помощью левой руки…

– Ты всегда можешь поменять его на правую руку, – согласилась Эмма, когда они направились к замку, рискуя повстречаться с Филчем. Душ для квиддича был практичным, но холодным.

– Так ты собираешься рассказать мне, что ты сделал, чтобы праздник исчез на несколько секунд в прошлую субботу? – спросил Регулус.

То, как он сформулировал свой вопрос, создавало впечатление, что он много думал об этом предмете, не желая подходить к нему неправильно.

– Почему, во имя левого сапога Мерлина, ты думаешь, что это я? – Эмма ответила вопросом, удивившись, что он думал, что она имеет к этому какое-то отношение.

Она знала, но он этого не знал. Она даже не знала, как он мог установить связь.

– Ты исчезаешь со своим братом и моим… твоей кузиной на целый день, – заикнулся он на секунду, прежде чем продолжить, – Ты не приходишь на Пир, который на несколько секунд стал хаотичным. Затем ты заставляешь нас тренироваться почти перед рассветом в течение трёх дней подряд. Твоё странное поведение делает тебя моим главным подозреваемым.

Эмма закатила глаза, пытаясь понять простую логику. – Ты ведь знаешь, что совпадения существуют, верно?

– Нет, когда ты вовлечена, их нет, – возражал он. – Кроме того, ты до сих пор не рассказала мне, что случилось в субботу с профессором Кеттлберном.

– Просто семейные дела, – отмахнулась она от него. Он не мог поверить ни во что другое, когда Лу, Джеймс и Сириус исчезли вместе с ней. – А что касается тренировок, то наш матч с Гриффиндором меньше, чем через две недели! Или ты забыл?

– Вряд ли, – пробормотал он. – Ты знаешь, я хочу сокрушить их не меньше, чем других. Но принуждение к тренировкам натощак и недосыпание никому не помогает. Кэсси выглядела так, словно собиралась уронить метлу, она так устала. Знаешь, вчера поздно вечером она патрулировала.

Эмма виновато вспомнила, что Кассандра тоже была префектом, и к ней подошли СОВ. Она сделала мысленную пометку извиниться перед бедной девушкой и в будущем не обращать на неё внимания. И всё же она не собиралась позволять Регулусу так быстро увещевать её. Не зря она была капитаном.

– Нам нужно тренироваться в любых условиях, – защитила она. – Кто знает, какая у нас будет погода?

– Как бы то ни было, я гарантирую, что будет день, – ухмыльнулся он ей.

Она скривилась и вытерла ноги ковриком в вестибюле. Поразмыслив, она украла палочку Регулуса и наложила на их одежду заклинание для сушки. Конечно, это сработало не так хорошо, как с её, но результат был удовлетворительным. По крайней мере, с них больше не капало. Мерлин знал, что случится, если Филч поймает их снова. В первый раз Слизнорт отговорил их от заключения, но она сомневалась, что он сможет спасти их дважды.

– Итак?.. – настаивал он по пути в подземелья. Эмма сузила глаза.

– До сих пор ты никогда не был таким напористым. Что отличает на этот раз?

– Потому что ты всё равно обычно рассказываешь мне всё, – ответил он. – Или я могу догадаться. Да ладно, я знаю, Люсинда знает. Она ни разу не пожаловалась во время ваших часовых тренировок, а обычно скулит первой!

– Бьюсь об заклад, Рабастан знает о тебе кое-что, а я – нет, – ответила она.

Регулус покраснел, удивив её своей реакцией. Она задалась вопросом, о чём мальчики говорят друг с другом, но решила, что не хочет знать. Если бы они были чем-то вроде Джеймса и Сириуса, то в основном это были бы девушки. Краткое видение девушки, скользящей в ванную комнату префекта с Регулусом на буксире, появилось в её голове. Она смахнула его, не зная, почему она так раздражена. То, что у неё были проблемы с близостью, не означало, что весь мир тоже.

– Если хочешь знать, – сказала она, пытаясь очистить голову. – Я была на кухне, когда прибыли Сириус и Джеймс.

Лицо слизеринца тут же потемнело, на его лбу появилась хмурость.

– Я не хотела их видеть после того, как провела с ними в одной комнате весь день, поэтому я прошла через кухню, где готовили еду.

– Я не знал, что есть другой путь, – размышлял он.

– Нет, – ответила она, не в силах сдержать ухмылку. – Есть другой выход.

И, несмотря на прежнюю решимость, она рассказала ему всё о своей выходке. Он хихикал всю дорогу до подземелья, прежде чем остановиться и склонить голову набок. Прежде чем он даже спросил, она знала, в чём будет его вопрос.

– Так почему же ты на весь день застряла со своим братом и его мерзким другом в одной комнате?

– Обычные школьные медицинские осмотры, – поспешно ответила она, уходя в общежития девочек, как только стена открылась. Регулус знал так же хорошо, как и она, что в их школе не проводились проверки здоровья.

***

После успокаивающего горячего душа, который, к сожалению, отнял у неё все время завтрака, она снова оказалась в паре с Лили Эванс во время зельеварения, пытаясь остановить урчание и своего желудка. Девушка с Гриффиндора продолжала кидать свои странные взгляды, хихикая, когда Эмма объяснила, что она пропустила еду для тренировки.

– Честно говоря, ты такая же, как твой брат, – хихикнула рыжая, прежде чем покраснеть так же ярко, как её корни. – Не то, чтобы меня особенно заботило то, что делает твой брат… Собственно, насчёт этого, ты знаешь, что с ним не так? Он не приглашал меня на свидание три дня. Фактически, он даже почти не разговаривал со мной… – она ​​замолчала, прежде чем, казалось, осознала, что только что сказала. – Не то чтобы я возражала. Я просто хочу знать, не замышляет ли он что-нибудь ужасное.

Но по выражению её лица было очевидно, что Лили волновалась.

– На него навалились плохие новости, – снисходительно сказала Эмма.

Если Джеймс не говорил об этом, значит, он не хотел об этом думать. Однако втайне она нервничала из-за своего брата. Он никогда не выглядел таким тихим, таким замкнутым. Даже сейчас он мирно варил зелье, не беспокоя никого вокруг себя. Сириус парил вокруг с болезненным выражением лица, но покорно следовал желанию Джеймса. Две девушки перед ними явно обрадовались перерыву. Зелье пробуждения было трудно приготовить и в лучшие времена.

– Не могла бы ты передать мне раздавленные уховертки? – спросила Лили, перелистывая страницу вперёд и наклоняясь над весами. Всё нужно было правильно дозировать.

– Конечно, – Эмма проверила, действительно ли порошок в ступке «светлый оттенок серого», прежде чем передать его своей однокласснице.

Как ни странно, Лили возилась с гирями, насыпая порошок, капая восемь унций на левое предплечье Эммы. Слизеринка быстро отдернула руку, позволяя гантелям упасть на пол с лязгом. Лили удивленно подскочила – её глаза были прикованы к передней части класса.

– Ой… – Эмма подавила стон, слёзы навернулись на глаза. Тёмная Метка всё ещё болела после всего этого времени. Она задавалась вопросом, остановится ли это когда-нибудь.

– Ты в порядке? – зелёные глаза смотрели на неё озабоченно. Лили в замешательстве подняла гири. – Извини, я думала, что они у тебя есть. Они действительно причинили тебе боль?

– Всё в порядке, – отмахнулась Эмма, заметив, что Рабастан странно смотрит на неё краем глаза.

– Дай-ка посмотреть, – Лили начала поднимать Эмму за рукав.

– Нет, – вскрикнула Эмма, прежде чем успокоиться. – Я сильно ушибла его сегодня утром, вот и всё. Ты знаешь что-нибудь, что работает лучше, чем паста для синяков?

Это не было полной ложью. Вся команда была в синяках и побоях из-за изнурительной практики Эммы. В частности, Рабастан был полусидящим после сильного столкновения, в результате которого он врезался в землю. Лили, казалось, искренне купилась на это оправдание.

– Да, эссенция Murtlap отлично подходит для всех видов боли, – услужливо ответила гриффиндорка. – Вот, я приготовлю немного в другом котле, а мы оставим настояться. Я уверена, что Слизнорт не будет возражать, и если он спросит, мы скажем, что это практика для ЖАБА.

– Спасибо, – голос Эммы был полон благодарности.

«Нет никого лучше Лили Эванс», – подумала она. Префект Гриффиндора была для слизеринки парадоксом. Во многих книгах по истории говорится о трудностях, с которыми маглорожденные сталкиваются в Волшебном мире, но Лили справлялась с большинством уроков с легкостью, которой позавидовали бы многие чистокровные. Она была исключением из правила Тёмного Лорда, часть, которая не совсем вписывалась в мысли Эммы. Это разрушило всю её логику. Если бы больше маглорожденных походили на Лили, тогда война была бы напрасной. Почему-то Эмме стало плохо от одной мысли об этом. Затем она вспомнила, как Тёмный Лорд объяснил ей мир, насколько всё это имело смысл. Предстояло рассмотреть и другие магические расы. Может быть, им удастся пересмотреть своё мнение о маглорожденных.

В конце концов, она была уверена, что маглам нужна была помощь, чтобы научить их действовать вместе с волшебниками, хотя все остальные слизеринцы, похоже, думали, что все они такие же плохие, как и другие. После окончания войны маглы больше не будут беспокоить волшебников, и не будет причин различать магглорожденных и чистокровных. Но, возможно, Лили была просто исключением, не более того. В конце концов, Эмма никак не могла забыть тех гриффиндорских маглорожденных с первых нескольких лет в Хогвартсе.

– Эмма? – Лили махала рукой перед лицом Эммы.

– Извини, – она ​​поняла, что смотрела в космос, позволяя котлу пузыриться.

– Может, тебе стоит пойти в больничное крыло? – обеспокоенно нахмурилась другая девушка.

– Нет, я в порядке, – улыбнулась Эмма. – Просто устала.

У Тёмного Лорда будет объяснение всему.

***

– Сегодня мы собираемся рассмотреть возможные маневры, – сказала Эмма своей команде по квиддичу.

Раздался коллективный стон.

– Вы бы предпочли полетать на улице? – спросила она.

Как по команде, раздался гром, и дождь пошёл сильнее. Озеро снаружи представляло собой массу бурной пены, повсюду были маленькие пузырьковые водовороты. Время от времени раздавался слабый стук, когда рыбу толкали в огромное окно общей комнаты. Игроки в унисон покачали головами. Может быть, было бы неплохо посидеть у тёплого потрескивающего огня, даже если бы это означало теорию. Пока гигантский кальмар не разбился об окно, они были в безопасности внутри.

К тому же даже Эмма не знала, сможет ли она выдержать ещё двухчасовую тренировку. Ей нужно было, чтобы вся её команда была в отличной форме перед матчем, не была в синяках и не изодранной, отчаянно нуждающейся в полноценном ночном сне. Энтони выглядел храбрым, но засыпал на кушетке, и Барти время от времени приходилось его будить. Эмма сделала вид, что не заметила.

– Итак, гриффиндорцы знают о нашей уловке против Хаффлпаффа, – начала Эмма, расхаживая взад и вперёд перед кольцом диванов. Она прогнала всех, и даже семикурсники подчинились своему желанию увидеть разгром Гриффиндора. Кроме того, любой, кто видел лицо Эммы, знал, что она имела в виду очень важное дело. – И если я хорошо знаю своего брата, то он будет постоянно собирать свою команду, отрабатывая как нашу игру, так и контр-ходы. Знаете ли вы, что это значит?

Смертельная тишина повисла в их углу комнаты, пока Антоний робко не поднял руку.

– Да, Антоний?

– Нам нужно найти новые маневры?

– Обычно мы так и делаем, – с энтузиазмом согласилась она с безумным блеском в глазах. – Но у меня есть идея для этого матча, которая может сработать. Я хочу обсудить это с вами сегодня, и вы проголосуете за неё. Если вы откажетесь, мы придумаем новые идеи. Вот почему у нас сегодня вечером практика в общей гостиной. Нет смысла занимать поле в такую ​​погоду, чтобы просто посидеть и обсудить тактику. Хотя я зарезервировала поле, чтобы гриффиндорцы не могли его использовать.

– Это вообще разрешено? – ахнула Кассандра.

Вероятно, она была одной из самых милых девушек в Слизерине. Иногда Эмма думала, что ей следовало поступить в Хаффлпафф, она была очень трудолюбивой, но была рада, что пятикурсницу поместили в Слизерин. Она отлично играла в квиддич, и все согласились, что через два года она без конкурса станет старостой. Её мягкие манеры в сочетании с огромными амбициями означали, что она была одним из самых ценных членов Клуба слизней. Не говоря уже о том, что её семья уже преуспела в обществе. Они мудро выбрали курс нейтралитета в назревающей войне, что признали обе стороны.

– Если это не так, то я скажу, что забыла, какое это было число, – Эмма улыбнулась своей команде макиавеллистской улыбкой. – Кроме того, они зарезервировали поле на большую часть прайм-часов этой недели, так что я совсем не расстроена.

– Так что это за грандиозный план? – нетерпеливо перебил Барти.

– Плана нет, – просто ответила Эмма.

Она была встречена множеством пустых взглядов. Скрывая ухмылку и зная, что она привлекла их внимание, она продолжила.

– Мы играли каждый матч так агрессивно, с таким количеством фолов и чрезмерной тактикой, что они будут ожидать чего-то необычного, – объяснила она, гордясь своей идеей. – Джеймс, вероятно, предупредил их, чтобы они чего-нибудь ожидали. Но чего они не ожидают, так это чистого матча с использованием простейших тактик. Они будут на грани, ожидая, что мы пойдем налево, когда логическим решением будет идти направо. Они не будут знать, что делать.

Наступило короткое молчание, прежде чем лицо Рабастана расплылось в широкой ухмылке. – Я понял теперь. Их реакция будет отлажена, что позволяет им гибко подходить к любым новым представлениям, но манёвры, которые стали для нас нашей второй натурой, будут пролетать сквозь их радары. Сложные маневры требуют больше времени, поэтому они им противостоят, а простые не требуют мысли. Эмс, возможно, это самая гениальная мысль, которая у тебя когда-либо возникала!

– К тому же, – присоединился к этому энтузиазм Барти, – со временем они будут все больше и больше беспокоиться, ожидая большой игры, которая выбьет их из игры. Но ничего не будет!

Команда по квиддичу несколько секунд радовалась воображаемой победе.

– Итак, остальные, – нарушила молчание Эмма. – Что вы думаете?

– Это безумие, но может сработать, – согласилась Люсинда, поддерживая подругу улыбкой, не только о квиддиче. Эмма знала, что Люси беспокоилась о том, что она думает о ситуации с матерью.

– Я в деле, – просто пожав плечами, сказала Кэсси.

– Я тоже, – кивнул Антоний.

Все они выжидательно повернулись к Регулусу.

– Ну, я думаю, всё в порядке, – монотонно сказал он, получив удар в руку от Рабастана.

– Способ убить настроение, Блэк.

Регулус ухмыльнулся в ответ, и вскоре вся команда обсуждала, какие ходы можно назвать классическими, а какие необычные тактики всё ещё были обычным явлением в слизеринской команде. Полчаса спустя их планы были выполнены. Когда команда распалась и ушла к своим другим занятиям, Эмма похлопала Кассандру по плечу.

– Эй, извини за то, что в последнее время так к тебе относилась, – извинилась она.

– Всё в порядке, – отмахнулась Кэсси, но Эмма не закончила.

– Шутки в сторону. Я помню, как это было в прошлом году, когда Эйвери слишком сильно нас нагружал. Я возилась с квоффлом больше раз, чем хотела бы сказать. И если тебе нужна помощь с твоими СОВами или меньше времени на патрулирование, просто крикни мне. Я ничего не могу обещать в отделе гербологии, но я неплохо разбираюсь в чарах, а Регулус – единственный человек в мире, который любит историю магии.

– Все это знают, но он никогда не делится своими записями из этого класса, – пожаловалась Кэсси.

– Я знаю, – подмигнула Эмма и вытащила пачку пергамента. – Но также я знаю, где он их хранит.

– Как ты… – изумительно спросила Кассандра, делая записи на своих руках, как если бы она была первокурсницей.

– Это не имеет значения, – ответила Эмма. – Мне просто нужно вернуть их после экзаменов. Мерлин знает, что он со мной сделает, если у него не будет их в следующем году.

– Ты спасательница! – обняла Кэсси своего капитана.

Слегка опешив, Эмма осторожно похлопала девушку по спине, радуясь тому, что на этот раз она смогла сделать что-то правильно.

Комментарий к Глава 40. Подготовка.

Оставляйте свои отзывы)

========== Глава 41. Три плана. ==========

В гостиной Слизерина царил шум. Они победили. Они не просто выиграли – они разгромили соперников с огромным преимуществом в двести очков. Когда Регулус поймал снитч, они забили пятьдесят голов. К сожалению, другой ловец попытался провести финт Вронского, который мог бы сработать, если бы снитч не зависал за точкой, с которой он нырнул. Внезапное движение пикирования привлекло внимание Регулуса, и он обнаружил, что смотрит на сверкающий золотой объект, в то время как гриффиндорец устремился к земле. Излишне говорить, что люди в толпе были вне себя.

Однако победа казалась Эмме запятнанной. В глубине души она знала, что они, вероятно, все равно выиграли бы, но казалось, что сердце Джеймса не было в игре. Хотя он играл со своим обычным рвением и его команда была хорошо обучена, он продолжал отвлекаться. Он не бросил квоффл со своей обычной остротой угла, и их тактика, казалось, дезориентировала его больше, чем следовало.

Что до самой Эммы, она была сосредоточена на моменте, думая только об игре. Ей было интересно, что это говорит о ней как о человеке.

«Вот дерьмо», – подумала она. Регулус мчался к ней – должно быть, её лицо выдало её. Прокляните его за то, что он всегда смотрит в её сторону в неподходящий момент. По выражению его лица она знала, что он собирался продолжить свой допрос.

– Быстрее, Алекто, – начала она, но её рыжая подруга уже растворилась в толпе.

Выругавшись, она повернулась и оказалась лицом к лицу со своим Искателем. Она приготовилась к последующему допросу.

«Никогда не следовало позволять ему лезть в мою личную жизнь, в ту ночь после квиддича», – подумала она. Похоже, он хочет знать каждую её мысль и причины беспокойства. Но она знала, что дело не только в этом. С тех пор, как они вместе выполнили свои задания и получили свои метки, их отношения изменились. Никто из их друзей никогда не поделится этим опытом, и поэтому никто не сможет полностью понять смесь гордости и ужаса ответственности, которую они почувствовали. По крайней мере, пока их товарищи не получат собственные метки, они не смогут их понять. Это заставило ребят ещё больше сплотиться друг с другом.

Однако Регулус удивил её, просто прокомментировав матч.

– Хорошая тактика, капитан. Почему бы нам не выпить тост за кубок факультетов сейчас? Мы должны были сбить с толку в этой игре почти всех.

Это правда, что очки квиддича добавляются как очки факультета после каждого матча. Эмма забыла. Внезапно чувство вины захлестнуло её, казалось, будто оно собиралось съесть её целиком, и слова вылетели из её рта, прежде чем она смогла их остановить. Она смутно слышала голос в глубине души, говорящий ей, что сейчас самое подходящее время, чтобы заткнуться, но её тело не слушало ее команд.

– Моя мать болеет драконьей оспой, и врачи считают, что это серьёзный случай, и Джеймс не сыграл сегодня хорошо, потому что он так волновался, и я чувствую себя такой виноватой, потому что мне не следовало играть хорошо, потому что я должна была думать о маме, а не о Квиддиче и прочем.

Она остановилась, чтобы ещё раз вдохнуть, но прежде чем она смогла продолжить свою тираду, Регулус схватил её за руку. Она зашипела от боли – хотя зелье работало, у неё не было времени использовать его в тот день. Он немедленно отпустил, извиняясь. Почти бессознательно он потёр свою Тёмную Метку. Она предположила, что она чешется так же сильно, как и у неё. Что-то подсказывало ей, что это чувство никогда не исчезнет.

– Давай пойдём в место поспокойнее, – предложил он.

Эмма согласилась и побежала в угол, чтобы порыться в сумке. Найдя волшебную лечебную жидкость, они двинулись к выходу.

«Идти куда-нибудь, в место поспокойнее» – вот их кодекс, позволяющий пролететь пару кругов по квиддичному полю, а затем спуститься на кухню, если их всё ещё беспокоят свои заботы.

– Эмс, Регулус, друзья мои, – Рабастан обнял их за плечи, уводя прочь от коридора, ведущего на выход из общей комнаты. – Не так быстро. Вечеринка только началась, а вы уже сбегаете?

Эмма склонила голову, краснея. Она надеялась, что Рабастан не получил неправильного представления о них двоих. Шутник, казалось, заметил это, потому что добавил ей на ухо. – Не волнуйся, я знаю, что ты ханжа. Кроме того, Регулус не спит со своими друзьями.

Её лицо стало еще более алым – если такое возможно. Джеймс смеялся бы над ней, если бы мог видеть её сейчас. Она могла найти выход из любой ситуации с невозмутимым лицом, но одна непристойная шутка заставила её покраснеть, как Лили Эванс? К сожалению, её лицо не слушалось, нагреваясь до кончиков ушей. К счастью, Рабастану хватило ума шептать такие вещи так тихо, что даже Регулус не услышал бы.

– Мне интересно узнать, что ты сказал Эмме, чтобы придать ей такой интересный цвет, Баст, – сказала Люсинда, когда Рабастан проводил их к столу со всеми их друзьями. – Я пыталась сделать это годами.

– Ну что я могу сказать, у меня есть талант заставлять дам краснеть, – высокомерно ухмыльнулся Рабастан.

Алекто и Эмма одновременно закатили глаза, а Люсинда усмехнулась. Его лицо сразу же стало выглядело огорченным. – Вы меня ранили, прекрасные дамы…

– Заткнись, Раб, – сказала Алекто, игриво подталкивая его.

Он усмехнулся в ответ и повернулся к двум старостам. – Так что же вы на самом деле собирались делать?

– Выпить за то, что мы победили львят, – быстро ответил Регулус.

Эмма была впечатлена, пока не вспомнила, что он уже думал об этом до того, как Рабастан подошёл к ним. Им действительно нужно было собраться вместе. По крайней мере, когда они были на публике. Её мог услышать любой, и более того, она знала, что если бы Северус мог, он бы использовал это против её брата. Внутренне проклиная себя за свою глупость, она налила себе сливочное пиво. Только Рабастан мог пить огневиски в пять часов вечера. Смутно ей пришла в голову мысль, что в этом году у них было слишком много вечеринок. Потом она вспомнила, что это был год «семнадцати».

– Тост за их неполноценность! – она улыбнулась с максимальным энтузиазмом, отодвинув на задний план свои семейные проблемы.

– Пойдёмте все в вестибюль! – радостно добавила Люсинда. Она не забыла, что гриффиндорцы испортили её мастерски спланированную вечеринку в день рождения Эммы.

Все они жадно чокнулись друг с другом, разливая сливочное пиво повсюду, и двинулись вниз, чтобы посмотреть на огромные песочные часы. Оказавшись там, их рты раскрылись.

– Хаффлпафф? – жалобно пискнул Рабастан.

– Как им это удалось? – Даже Регулус выглядел слегка ошеломленным.

– Разумеется, – разумно сказала Люсинда. – Они самые трудолюбивые и самые справедливые люди в Хогвартсе, поэтому они получают меньше баллов за задержание и больше баллов за то, что прочитали перед уроком. К тому же, мы обыграли их в финале примерно на десять очков.

Никто не мог оспаривать эту логику, поэтому они постояли ещё несколько минут. Песочные часы Хаффлпаффа были заполнены более чем на три четверти, тогда как слизеринские – чуть больше двух третей, включая очки с их последнего матча. Следующим на полпути был Когтевран, за которым по пятам следовали очки Гриффиндора. Гриффиндорцы потеряли кучу очков от Мародеров, поэтому обычно компенсировали это в матчах. Однако на этот раз их было на двести меньше, чем в любой другой год.

– Извините, – сказала третьекурсница с Хаффлпаффа, спрыгивая с лестницы. Она увидела, как они смотрят на пункты факультета, и слегка захихикала, а затем помахала рукой, когда убежала в класс, предположительно «Уход за магическими существами» или «Гербология».

– Вот нахальная обезьянка! – воскликнула Алекто, но она выглядела довольно впечатлённой.

Они всегда считали хаффлпаффцев своими маленькими друзьями. Не было секретом, что Когтевран хорошо ладил с Гриффиндорцами, тогда как барсукам всегда было приятнее общество слизеринцев. Хаффлпаффцы в целом были трудолюбивыми и ценили амбиции слизеринцев, хотя немного осуждали их тактику. В свою очередь, слизеринцы были впечатлены тем фактом, что хаффлпаффцы никогда никого не выдавали из своего собственного факультета, придерживаясь верности дому, хотя они всегда считали их добрыми, но немного тусклыми. Здесь они оказались неправы. В поле зрения появилось тело, загораживающее их обзор.

– Верно, – сказала староста седьмого курса Слизерина – Элизабет Фоли. – А теперь в общежитие.

***

Весь Слизеринский факультет находился в общей комнате, поэтому пространство там казалось неудобно тесным и тёплым. Вся комната гудела от сплетен, заглушая звуки ещё шипящего сливочного пива и волшебных крекеров. Это не заняло много времени, поскольку большинство из них всё ещё праздновали победу над Гриффиндором. Двое старшекурсников-семикурсников – Элизабет Фоли и брат Люсинды Эван Розье – стояли между диванами у камина, хотя оба они неловко дергали за воротники, словно уже сожалели о своём решении. Эван расстегнул мантию, но Элизабет быстро сделала ему выговор. Эмма почти могла представить, как она шипит ему, чтобы он сохранил достоинство.

– Теперь вы, наверное, все знаете, почему мы вас сюда позвали, – важно сказала Элизабет. – Мы обратили внимание на то, что впервые за сто лет мы не можем выиграть Кубок факультетов вместе с Кубком по квиддичу. Как вы все знаете, очки кубка по квиддичу добавляются к нашим изумрудам в холле. Итак, прежде всего, я хотел бы ещё раз поаплодировать нашей команде и капитану, Эмме Поттер.

Последовал добрый хор возгласов и аплодисментов. В обычных условиях Эмма переполняла бы гордость, но чувство вины и тошноты вернулось к ней. Поймав взгляд подруги, Алекто осторожно сжала её руку. Эмма расплылась в улыбке.

– Однако, – продолжил Эван самым авторитетным голосом. – На этот раз этого недостаточно. Хаффлпафф старался изо всех сил, и в результате они на двести пятьдесят очков выше нас. Это требует решительных мер. Мы не будем называться Домом, который получил Кубок Квиддича, но сумел потерять достаточно очков, чтобы не покрыть победу в конце года. Теперь, из-за гордости Слизерина, я попрошу вас собрать все свои силы и вложить их в учебу.

– Да, я знаю, это конец года, и почти время перерыва на половину семестра. Пятый и седьмой курс, я думаю, вам не нужна эта лекция, но всем остальным я хочу сказать, пожалуйста, уделяйте внимание каждому уроку. Да, включая мистера Биннса. Я хочу, чтобы каждое очко было снято с Рейвенкло, когда вы первыми поднимаете руки в классе. Я хочу, чтобы Хаффлпаффцы потеряли веру, когда мы побьем их в теплицах. Я хочу, чтобы гриффиндорцы проглотили своё высокомерие, когда дело касается защиты от тёмных искусств. Больше всего на свете я хочу, чтобы вы все поразили профессора Слизнорта, чтобы заработать ещё несколько очков для его любимого факультета. Старосты, я ожидаю, что вы будете закрывать глаза на то, что соседи по дому нарушают правила. Это «свои люди», и мы собираемся использовать все возможные преимущества. У нас есть три месяца.