Текст книги "Сказка о двух сторонах (СИ)"

Автор книги: Emiliya Wolfe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 57 страниц)

– С вами всё в порядке, мистер Блэк? – спросил Целитель.

– Простите, – слегка улыбнулся Регулус. – Мои мысли были в другом месте.

Потом он понял, что это Регулус, а не Сириус Блэк. Действия брата предугадать было легко – прямо противоположное его собственным.

– Послушайте, могу я уже пойти к нему или нет? – агрессивно спросил он, радикально изменив своё поведение.

Целитель, казалось, слегка опешил, но затем расслабился. Родственники могли быть непредсказуемыми в тяжелые времена, и этот мальчик уже потерял мать – во всех смыслах этого слова, кроме традиционного. Генри Джеймс слышал о фиаско Блэка, даже если он узнал это только потому, что прочитал досье своего пациента.

– Мне очень жаль, но мы не можем рисковать ради Чарльза, – мягко сказал он. – Натали была очень встревожена после визита её семьи, и мы хотим, чтобы Чарльз выздоровел в более безопасной обстановке.

Регулус встал и начал расхаживать, запустив руку в взлохмаченные волосы.

– Так я ничего не могу сделать? Могу я хотя бы написать ему?

Генри Джеймс покачал головой.

– Я могу вам сказать: Чарльз сейчас идёт на поправку. По моим оценкам, его освободят в течение месяца. Поттеры кажутся очень стойкими людьми, – засмеялся он. – Большинство пожилых пациентов не выдерживают критической стадии. Но Чарльз, как и Натали, похоже, обошёл стороной самую опасную часть болезни. Вот почему – более чем когда-либо, мы должны уберечь его от любых семейных распрей, чтобы не повторилась ситуация, которая произошла с Натали.

– Чтобы не повторилась ситуация? – Регулус остановился и подошёл к столу целителя. На этот раз его шок не был фальшивым.

Генри Джеймс встал, направляясь к двери.

– Мистер Блэк, о вашем споре с суррогатной сестрой ходят легенды даже в больнице. Я предлагаю вам обсудить это с ней. Вот, – написал он что-то на листке бумаги, – это имя хорошего советника. Если я увижу, что вы двое снова в хороших отношениях, тогда я впущу вас и двух Поттеров к Чарльзу.

– Отлично, – почти выплюнул Регулус. Он остановился на минуту у двери, заметно успокаиваясь, в то же время давая Эмме достаточно времени, чтобы выйти из комнаты. – Извините, сейчас это для меня довольно большой стресс. Вы… вы не против не говорить Джеймсу, об этой ситуации, если он придёт? Я не хочу, чтобы он ещё больше расстроился из-за мысли, что это из-за Эммы и меня, он не может видеть своего отца…

И Регулус вызвал в воображении самое виноватое выражение щенячьего пса, которое он когда-либо видел, как делал Сириус, решив играть спектакль до конца.

– Конечно, мистер Блэк. Желаю вам всего наилучшего, – целитель с сожалением посмотрел на него, прежде чем закрыть дверь.

***

– Я же говорила тебе, – сказала Эмма, глядя в сторону. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду. То, что мы с Сириусом ненавидим друг друга, не новость.

Они находились в заброшенной комнате ожидания, и плащ Эммы висел на руке Регулуса. Эмма должна была предположить, что он рассердится на то, что ему не сказали всей правды. К счастью, целитель Генри Джеймс не всё выдал… должно быть, он тоже читал дело матери.

«Ты должна считать себя удачливой, он играл до конца», – виновато подумала она.

– Ты не сказала мне о своём визите к родителям? Я задавался вопросом, почему ты не настаивала на том, чтобы навестить своего отца, когда узнала, что у него такая же болезнь. Что случилось? Это была не просто смерть твоей матери, не так ли? – слова вылетали изо рта Регулуса, он сказал всё это на одном дыхании.

Он остановился, чтобы перевести дух, но его глаза по-прежнему смотрели в глаза Эмме, как будто дар легилименции был бы ему предоставлен, если бы он достаточно сильно сосредоточился. Эмма одновременно боялась отвести взгляд и боялась его удержать. Радужки его глаз превратились в осколки твёрдого кремния, и внутри себя она запаниковала.

«Он узнает», – подумала она. – «Он узнает и возненавидит меня. Или, что ещё хуже, он просто проигнорирует меня, как сделал это когда я случайно поранила Кричера»

– Что ж.. – начал требовать Регулус, когда его слова были встречены молчанием. – Неужели так ты отплачиваешь мне за помощь?

Эмма нашла оправдание, способ сказать ему часть правды, но не всю её. В этот момент дверь открылась…

– Джеймс? – голос Эммы дрогнул.

Только что вошёл её брат. Он был коренастее, чем она помнила, хотя она предполагала, что обучение дракона с кем-то может это сделать. Он выглядел менее загорелым, чем должно было оставить ему лето в Румынии, но опять же, их кожа была белоснежной и им с братом всегда было трудно загореть. На долю секунды Эмме показалось, что Джеймс запаниковал, когда она изучала его, но затем его старая ухмылка расплылась по лицу. Её оценка была прервана огромными медвежьими объятиями, в которые он её заключил.

– Эмма! – он отстранился, держа её на расстоянии вытянутой руки. Она заметила несколько маленьких шрамов на его лице. Они были новые. – Что ты делаешь здесь, в секции Бернса? Я что-то не замечал за тобой пристрастия сражаться с драконами.

– Ну, я… – пробормотала она, прежде чем раскаленная добела боль пронзила её правое предплечье. Перед тем как продолжить, она сдержала шипение боли. – Я пробовала свои силы в готовке, – она ​​смущенно улыбнулась. – Излишне говорить, что я не очень хорошо лажу с духовками.

Она закатала рукав, прежде чем Джеймс заметил слезу, и показала ему полумесяц выпуклой белой плоти на внутренней стороне ее руки.

«Спасибо, Регулус», – подумала она, даже поняв намёк на то, что он всё еще злится. – «Модифицированное Жалящийе проклятие чертовски больно»

– О, – он сделал выдох, больше похожий на облегчение, чем на беспокойство. – Та же старая Эмс.

Эмма нахмурилась, но отмахнулась.

«Ты даже не можешь распознать реакцию своего брата, вы так отдалились», – с грустью подумала она. Потом она вспомнила, с кем, вероятно, сюда пришел Джеймс.

– В любом случае, я увидел твой ожог и покажу тебе свой, – ответил он, разворачивая повязку, чтобы она увидела.

Эмма ахнула, и улыбка Джеймса стала шире.

– Я надеялся получить такую ​​реакцию.

Верхняя часть предплечья Джеймса была в ужасном состоянии, кожа в одних местах отрывалась, в других сочилась. Обожженная плоть явно заживала, но медленно, и было ясно, что шрамы будут ужасными.

– Что это было? – она спросила.

– Венгерская хвосторога, – гордо ответил Джеймс. – Рана снова открылась, поэтому я рано приехал в больницу Святого Мунго. Я бы хотел, чтобы мы посидели и поговорили, но я думаю, что больнице, вероятно, потребуется много времени, чтобы это проверить. Меня отправили домой, чтобы получить более качественную медицинскую помощь – там пока что это в основном маггловские вещи. Скоро Сириус принесёт мне кое-что из моих вещей.

Эмма открыла рот, чтобы спросить его о чём угодно – обо всем, прежде чем она услышала позади себя кашель. «Хорошо…» – подумала она, радостное настроение улетучивалось почти сразу же.

– Слушай, нам, наверное, следует уйти до того, как сюда приедет Сириус, – неохотно сказала она. Лицо Джеймса упало. – Джеймс, ты знаешь, какой был бы рецепт катастрофы, если бы мы увидели друг друга. Особенно Регулус и Сириус.

Она ненавидела использовать Регулуса, чтобы выбраться наружу, особенно после того огромного одолжения, которое он ей только что оказал. Взглянув на него, его холодное поведение показало, что он не впечатлен.

– Думаю, тогда увидимся в поезде, – мягко улыбнулся Джеймс, прежде чем снова обнять её.

Она надеялась, что обещание в его голосе не было результатом принятия желаемого за действительное.

***

– Ты собираешься это объяснять? – спросил Регулус.

Он дождался, пока они вернутся в квартиру. Эмма предположила, что она обманывала себя, если думала, что он забудет об этом во время путешествия. Даже после всего, что он для неё сделал, она слушала только половиной уха. Джеймс вернулся и почти цел, в основном цел. Он казался намного лучше, чем когда она видела его в последний раз, с того короткого времени, что она видела его.

«Еще одна вещь, которую Сириус украл у меня», – злобно подумала она. Её воссоединение с братом было прервано и лишь напомнило ей, как сильно она скучает по нему.

– Не заставляй меня спрашивать второй раз, – предупредил её Регулус.

Она должна. Она знала, что должна, но просто представив лицо своего лучшего друга, когда она сказала ему, что она была причиной смерти собственной матери, она остановилась. Вместо этого Эмма повернулась лицом к окну.

– Нет, – ответила она, ненавидя себя при этом. – У меня нет времени на этот разговор.

С Регулусом этого бы не случилось. Он бы подумал скрыть свою метку. Если она не могла скрыть Тёмную Метку от своего отца – который, как она знала, был стойким противником их крестового похода – тогда что она вообще делала с Пожирателями смерти? Это было глупо и рискованно. Если бы он не был заражён…

«Это тоже твоя вина», – напомнила она себе. Если бы Чарльз не беспокоился за её мать, он бы никогда не вступил в контакт, никогда бы не заразился этой болезнью. – «Может, он был прав, когда сказал, что Сириус будет лучшим сыном, чем я дочерью.»

– Нет времени… – Регулус, казалось, не мог подобрать слов. Она всё ещё чувствовала негодование, кипящее под поверхностью. – Ты невероятна. Знаешь, мне не нужно было помогать тебе. Ты не можешь звать меня, когда тебе удобно, а потом держать меня в стороне. Если бы не я, ты бы сейчас все ещё объяснялась Джеймсу.

– Спасибо, что применил заклинание, – сказала она, поднимая рукав, чтобы проверить сердитый рубец.

– Поверь, мне было приятно, – саркастически ответил он.

На его лице появилась слизеринская усмешка. Эмма знала, что он скоро отключится, и именно этого она хотела. Ей уже удалось добиться от него подъёма – что-то редкое. Однако он её удивил.

Он подошел к ней, глядя на неё, пока она не повернулась к нему.

– Что такое, Эмма? Что такого плохого случилось, что ты даже не можешь мне об этом рассказать? Что сделал Сириус? Ты его защищаешь?

– Вряд ли, – фыркнула Эмма. Она защищалась. – Просто… Это не имеет отношения к Сириусу, на самом деле. Я… Я немного поссорилась с отцом, когда пошла навестить маму, вот и всё.

Она уже сказала слишком много. Регулус раскрыл секрет, имея меньше информации, чем раньше. К этому моменту у неё в горле образовался комок.

– Послушай, Регулус, я очень ценю всё, что ты для меня сделал. Я найду способ отплатить тебе.

Регулус не сдвинулся ни на дюйм. Она повернула голову и снова посмотрела на улицу внизу, пытаясь казаться такой холодной, как только могла.

– Ты знаешь, что можешь сказать мне всё, что угодно, Эмма, – попытался он снова.

– Ну, может быть, я не хочу тебе говорить, – парировала она, зная, что ему будет больно, но не заботясь об этом. Наконец она повернулась к нему, пристально глядя на него, не думая ни о чём, кроме ситуации, в которую она сама их загнала. – У нас есть более насущные проблемы, Регулус. Что, если целитель Джеймса заметит Сириуса и поймёт, что ты был самозванцем? Что, если он передумает и всё ему расскажет?

Регулус долго смотрел на неё, и на секунду Эмма подумала, что он будет настаивать и дальше. Она сжала челюсть и сосредоточилась на рубце, который, как она знала, оставит шрам, желая, чтобы её щеки не покраснели от стыда.

Она знала, что сказала бы, если бы оказалась сейчас на месте Регулуса.

«Тогда это твоя проблема». Но она не была на месте Регулуса. Эмма игнорировала его, пока не услышала, как он отошёл, осмеливаясь поднять глаза только тогда, когда она услышала активацию камина.

Он не вернулся.

========== Глава 53. Возвращение в Хогвартс. ==========

– Подумайте только, это последний раз, когда мы будем здесь, на Кингс-Кросс, в одиннадцать часов 1 сентября, – тихим голосом произнесла Люсинда.

Рабастан, который собирался запрыгнуть в поезд в своей обычной манере, остановился на секунду, затем спрыгнул со ступеньки, за что получил несколько жалоб от студентов внизу. Он оттащил Люсинду туда, где Алекто прощалась с её родителями, затем отвел их обоих на середину станции, ожидая, когда Эмма и Регулус присоединятся к ним. Это не заняло много времени; Эмма их уже заметила.

Регулус всё ещё не разговаривал с ней, и хотя молчание было холодным, было что-то в его выражении лица, как будто он не совсем понял, почему она отреагировала так, как пару дней назад. С тех пор они видели друг друга впервые, и Эмма как могла игнорировала атмосферу, указывая на их друзей.

– Что вы делаете посреди платформы, когда поезд уже собирается отходить? – спросила она, когда они подошли достаточно близко.

– Создаём воспоминания для Люси, – ответил Рабастан, похищая камеру Люсинды из её сумочки.

Оформив квартиру Эммы фотографиями прошлых лет, Люсинда решила, что пора постоянно держать при себе фотоаппарат. Она не хотела пропустить ни одного момента их последнего года вместе, и, хотя девушка и не упомянула об этом, последний год, в котором они все были в безопасности. «Кто знает, что нас ждет в будущем?»

Не обращая внимания на протестующий крик Люсинды, Рабастан сфотографировал поезд. Затем он жестом пригласил всех сесть и поднялся по ступенькам. Однако в купе он совершенно сошёл с ума, фотографируя Пушистика который игрался с обёрткой от ириски. В конце концов, Люсинда выхватила камеру из его рук.

– Прекрати, ты потратишь всю мою пленку! – запротестовала она.

Рабастан показал ей язык, но не стал ссориться. Для этого у него был весь их седьмой год. Эмма как раз собиралась вернуться к своему любимому занятию в поезде – смотреть в окно, – когда Регулус снял дорожную сумку с сиденья рядом с ней.

– Мерлин, Эмма, что ты здесь держишь? – пожаловался он, прежде чем заглянуть внутрь. – Какого черта у тебя здесь школьные учебники? А почему у тебя здесь гербология? Я определенно уверен, что ты не покупала это, когда мы ходили по магазинам за книгами.

Эмма посмотрела на него, нахмурив брови. Обычно он просто молчал, если они были в ссоре, хотя другие обычно замечали это. Теперь он старался изо всех сил притвориться, что ничего не произошло.

«Но почему?» – спросила она себя. Не то чтобы им нужно было скрывать визит, который они нанесли Чарльзу, хотя она была благодарна, что он не затронул эту тему.

– Почему ты запоминаешь каждую книгу, которую когда-либо покупала Эмма? – поддразнила его Люсинда.

Регулус проигнорировал её. Вероятно, она была права.

– О, да, – вспомнила Эмма, нехотя вставая со своего удобного положения. – Это для Джеймса.

Регулус, похоже, принял это объяснение, но Эмма видела, как вопросы начали крутится в голове Люсинды. Она поспешно перешагнула через сундуки, которые они ещё не успели убрать, и отправилась на поиски своего брата. В коридоре между купе было холодно, несмотря на тёплый сентябрьский день. Большинство студентов уже нашли отсеки, поэтому она смирилась с долгой и скучной задачей обыскивать их один за другим. К её удивлению и облегчению, Джеймс и его друзья сидели всего лишь через три двери от них.

Внезапно вспомнилось прошлое Рождество, когда она распахнула дверь почти таким же образом и натолкнулась на Мародёров, застывших между смехом и шутками. Тогда она не осмелилась подбежать, чтобы обнять Джеймса, как не смела и теперь. Но на этом сходство закончилось. Она остановилась в дверном проёме и внимательно посмотрела на него так, как не могла этого сделать в больнице.

Теперь Джеймс выглядел загорелым и здоровым, но усталым. Пока он был в отъезде, у него случился ещё один всплеск роста, и у него не было времени на покупку новых брюк, поэтому его носки выглядывали из-под старых. Они были с розовыми с золотыми снитчами. Это была единственная радостная нота во всём его появлении. Он выглядел… грустным. Джеймс Поттер не улыбался – это действительно редкость, и судя по обеспокоенному выражению лиц его друзей, они тоже сочли это более чем ненормальным.

«Куда исчезло мерцание старого Джеймса за такое короткое время?»

Она не видела ничего этого в больнице, хотя, возможно, это было из-за её душевного состояния в то время – так рада его видеть, что она не заметила, что свет не дошёл до его глаз.

«Этого не должно быть» , – причитал её внутренний ребёнок, топая раздраженной ногой по земле её разума. – «Джеймс должен был быть неизменным, невозмутимым – за исключением того, что касалось рыжеволосой девушки, и её».

Это был факт жизни. Но этот факт жизни исчез. Эмма заколебалась в дверном проёме, приоткрыв рот, словно собираясь что-то сказать, но не могла вспомнить, что именно.

К её счастью, Джеймс точно знал, что делать. Пройдя через маленькую комнату в два быстрых шага, он заключил её в новые объятия.

«Он стал таким высоким», – заметила Эмма, когда её ноги оторвались от земли. Однако она не жаловалась и вскоре снова крепко обняла его. У его друзей хватило мудрости промолчать в течение двух минут крепких объятий. Эмма знала, что чувствовал Джеймс. Физическая нехватка дистанции, казалось, преодолела психологическую, и на секунду показалось, что они снова стали единым разумом и сердцем. Или, может быть, это было просто потому, что им обоим казалось, что у каждого из них осталось только половинка сердца.

– Рада видеть, что у тебя обе руки на месте, – поддразнила она.

Джеймс засмеялся. Более тихо, чем в другой раз, но, по крайней мере, он засмеялся.

– Я вижу, ты получила мою записку, – сказал он, отпуская её и глядя на содержимое сумки. – Подожди, я заплачу тебе.

– Это действительно…

Но Питер Петтигрю прервал её отказ, своими размышлениями, – Почему он должен возвращать ей деньги? Разве они не из одной семьи? Разве у них нет одной и той же учётной записи в Гринготтсе? – громко спросил он.

– Питер, заткнись, – сдержанным шёпотом сказал Ремус.

Но это было всё, что нужно было Сириусу для начала.

– Ну, когда кого-то лишают наследства, всегда возникает небольшая проблема с деньгами, – весело сказал он.

– Сириус, – громким голосом предупредил Джеймс.

– Что? – спросил Сириус, вяло потягиваясь. – Я сочувствую.

Глядя на холодный блеск в его глазах, Эмма задавалась вопросом, чем он должен сочувствовать. Джеймс проигнорировал его и повернулся к сестре.

– Хочешь остаться и немного поболтать?

– Гм… – Эмма оглянулась на сцену позади него. Она должна была отдать должное Ремусу, который изо всех сил старался затмить двух других слишком приветливой улыбкой. – На самом деле, я думаю, мне нужно добраться до купе старост.

– Хорошо, – беспечно ответил Джеймс.

Это немного задело. Он просто предложил своё купе из вежливости? Неужели он действительно не скучал по ней так же сильно, как она по нему? Неужели он забыл обещание наверстать упущенное? Он определенно отличался от того, когда она видела его в больнице. Едва лёгкие сомнения начали формироваться в её голове, когда она поняла, что он последовал за ней из купе.

– Гм… Меня не нужно провожать, спасибо, – неловко сказала она.

К её удивлению, Джеймс сильно покраснел. Он указал на значок рядом со своим значком капитана по квиддичу. Прищурившись от отражения на золотой поверхности, Эмма разглядела инициалы…

– Вообще-то, меня назначили старостой, – робко ответил он.

Эмма почувствовала, как её накрыл шок.

– Но Слизерин выиграл Кубок факультетов, – тупо пролепетала она.

– Очевидно, на этот раз они хотели единства между двумя главами, поэтому они должны были быть из одного факультета, – объяснил он, внезапно найдя выступление очень интересным. – Поскольку старостой была Лили, они решили… Ну, я не знаю, почему они пошли выбрать меня, а не Ремуса, но вот что из этого вышло…

Эмма помолчала на секунду, прежде чем пришло смущение.

«Я такая идиотка» , – подумала она. – «Моя первая реакция не должна была быть такой!»

Джеймс выглядел даже более смущённым, чем она чувствовала, что о чём-то говорило. Она попыталась восполнить недостаток энтузиазма.

– Поздравляю, – сказала она, кладя руку ему на плечо. – Ты действительно заслужил это, Джеймс.

– Я не уверен… – начал он, нервно закусив губу.

– Да брось, – прервала она. – Ты лучший в большинстве своих классов, звёздный игрок в квиддич, и многие студенты уважают тебя. К тому же в последнее время ты стал более прилежным, – добавила она.

Все это было правдой и даже больше. Раньше он был дерзким, но никогда не был злым, в отличие от Сириуса, который зашёл слишком далеко. Старшие ученики сочли его раздражающим на экзаменах, но на шестом курсе Джеймс отнесся к правилам несколько серьёзнее, чем раньше. Один или два раза он даже сделал выговор Сириусу.

– Полагаю, если ты так говоришь… – задумчиво ответил он. – Я думал, что это был своего рода утешительный приз от Дамблдора. Привет, извини, твоя мать умерла, вот значок, чтобы компенсировать это.

– Джеймс, если бы это было так, то Сириус тоже был бы старостой, и многие другие студенты, члены семей которых недавно пропали без вести.

«Предположительно мёртвые», – добавила она мысленно, думая об инциденте на Берти Боттс. Марлин Маккиннон была в Гриффиндоре со своим братом. Ей было интересно, как она справляется с тем фактом, что её отец был предполагаемым Пожирателем смерти. Прежде чем Джеймс успел ответить, они прибыли в купе старост.

Там была обычная толпа: Регулус из Слизерина, Амос Диггори и Эбигейл Дин из Хаффлпаффа, Хелена… как её фамилия? и Майкл Финнс из Равенкло и, конечно же, Лили Эванс. Ремус проскользнул позади близнецов и уселся на своё место с приглушенными извинениями. Эмма уселась между Регулусом и Лили – конечно, между Гриффиндором и Слизеринцем должно было быть пространство, – пока Джеймс некоторое время стоял в ступоре.

– Где шестой и пятый курс? – наконец спросил он.

Судя по растерянным взглядам на лицах одноклассников, никто из них даже не подумал о других старостах.

***

– Не путай моё молчание с тем, что я всё забыл, – прошептал Регулус, садясь в карету.

Прежде чем Эмма смогла ответить или даже последовать за ним, мимо, хихикая, пробежала группа второкурсников, натягивая плащи на головы, чтобы защитить их от дождя. Он лил уже несколько часов, почти сразу после того, как поезд прибыл в Шотландию, и не подавал никаких признаков того, что он останавливается.

– Чертовы второкурсники, – проворчала Алекто, пока они вдвоём ждали следующего экипажа.

«Если будет следующий вагон», – подумала Эмма. Они были единственными, кто остался – всех остальных уже увезли в Хогвартс. Она не могла не заметить, что учеников стало меньше, чем обычно – некоторые родители, вероятно, хотели, чтобы в этом году их дети были рядом.

– Нам начать идти? – спросила она через некоторое время с сомнением.

– Думаю, ничего не поделаешь, – вздохнул Алекто. – Как ты думаешь, это считается школьным обучением?

– Я не уверена, почему? – с любопытством спросила Эмма.

– Это, – сказал Алекто. – Импервиус!

Внезапно дождь начал слетать с их плащей, не давая им полностью промокнуть. Эмма благодарно улыбнулась и наколдовала им и две студенческие шляпы. Это было немного, но из-за этого прогулка до Хогвартса не продлилась дольше, чем следовало. Если бы их отругали за использование магии за пределами Хогвартса… Что ж, они были совершеннолетними и всегда могли обвинить школу в том, что у них недостаточно экипажей.

– Как дела? – спросила Алекто через некоторое время. – Я не видела тебя всё лето.

– О, ты знаешь … Пытаясь сделать людей благосклонно к правлению Тёмного Лорда … не то чтобы ты сильно помогала со своим «климатом страха», – подтолкнула она свою подругу.

– Давай, ты же знаешь, Беллатриса думает, что страх – это самый быстрый путь к сердцам людей. Кроме того, она рассердила чистокровных из-за проблемы с грязнокровками, – отмахнулась Алекто от комментария. – Итак… Скажи мне. Каково было увидеть Джеймса впервые за два месяца? Он вообще изменился?

– Он … ну, он не изменился с конца прошлого года. Смерть мамы сильно ударила по нему, может быть, сильнее, чем по мне. Теперь он более серьёзен, – сказала она, не обращая внимания на воспоминание. – Я думаю, он вырос. Но это странно. В больнице он был похож на старого Джеймса.

– В больнице? – резко спросила Алекто. – Что ты там делала?

Эмма взглянула на свою подругу, которая так сильно изменилась за лето. Она связала свои длинные рыжие волосы в серьезный пучок – привычку, которую она переняла со временем, сражаясь с членами Ордена. На её лице был шрам, спускающийся сбоку около уха. Эмма даже не заметила бы этого, если бы Алекто не описала одну из битв по пути в Хогвартс. Но её глаза по-прежнему были нахмурены, а тон её был честным.

– Я видела его в больнице, – сказала она, решив довериться своей подруге, которая была там с самого начала. – Потому что я пошла туда, чтобы узнать, сможет ли он навестить нашего отца.

– А зачем тебе это делать? – Алекто нахмурилась. – Конечно, это было бы хорошо, правда?

– Я не совсем уверена, – сказала Эмма. – Дело в том, Алекто… Мой отец знает.

– Знает…? – Алекто замолчала, когда её рот открылся в понимании. – Он знает.

– Да, – быстро сказала Эмма. – Я случайно показала свою Тёмную Метку, когда пошла навестить маму.

– И ты хотела быть уверена, что он не сможет рассказать об этом Джеймсу и Сириусу, – заключил Алекто.

– Да, – просто ответила Эмма.

Последовала короткая пауза, в течение которой Алекто переваривала эту новую информацию.

«Она не установит связь так, как это сделал бы Регулус» , – успокаивала себя Эмма, ища на лице рыжей ничего странного, но всё, что показала Алекто, было лёгким нахмурением.

– Не волнуйся, – добавила она. – Мой папа все ещё на карантине. Они никому не позволят увидеть его.

На лице Алекто было явное облегчение. Эмма почти вздохнула с облегчением, счастливая, что сняла тяжесть с груди, не выдавая себя. Алекто может быть умна, но она не была известна своими навыками дедукции. «Тем не менее, лучше перестраховаться, чем сожалеть», – подумала она.

– В любом случае, достаточно говорить о моём семейном фарсе. Как прошла ваша миссия с Беллатрикс? – попыталась перевести тему Эмма.

– Плохо, – выругалась Алекто, поскользнувшись на мокрой земле. Она понимающе улыбнулась, признав, что тема закончена. – Она не могла найти Сириуса и Андромеду.

– О, – ответила Эмма, не зная, что сказать. Она определенно не ожидала, что миссия будет семейной. – Если ты не возражаешь, я спрошу… Что она собиралась с ними сделать, когда нашла бы их?

– Убить их, конечно, – беспечно сказала Алекто.

***

– Добрый вечер, студенты, – приветствовал Большой зал Альбус Дамблдор.

Волнение Распределения поутихло – неужели первокурсников так мало? – и все более или менее терпеливо ждали окончания выступления директора, чтобы перейти к важной части возвращения в Хогвартс: пиршеству.

Алекто и Эмма прибыли как раз в тот момент, когда стихли аплодисменты, в гораздо более раздраженном настроении, чем по прибытии на станцию ​​Хогсмид. К счастью, в этом году стол Слизерина находился в центре комнаты, поэтому им не пришлось далеко ходить, пока они не смогли проскользнуть на свои места.

– Где вы были? – прошипела Люсинда.

– Карет больше не было, – сварливо ответила Алекто, прежде чем повторить. – Чёрт бы их побрал, этих второкурсников

– Ты же знаешь, что это не вина второкурсников, Алекто, – сказала Эмма, закатывая глаза. – Они, должно быть, неправильно подсчитали количество вернувшихся студентов.

– Троикратное ура за доверие людей к Дамблдору, – сухо добавил Алекто, презрительно скривив верхнюю губу.

Сидя за столом, Хелен замолчала, и друзья повернулись, чтобы послушать ежегодную речь директора. Глаза Эммы пробежались по комнате. За столами было несколько заметно пустых мест, хотя она с удивлением отметила, что МакКиннон всё ещё находится на своём обычном месте рядом с Джеймсом и Сириусом. Гриффиндорка смотрела в спину Люсинде, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Когда она заметила взгляд Эммы, её темно-карие глаза обратились к черноволосой девушке с такой же ненавистью. Эмма быстро прервала зрительный контакт и попыталась слушать речь.

«Значит, она действительно винит семью Люсинды в случившемся», – подумала Эмма. – «Интересно, как много ей рассказал отец?»

– Как вы все знаете, у нас появился новый учитель Защиты от темных искусств, – сказал Дамблдор.

– И это новость? – тихо спросил Рабастан, закатывая глаза. – Как он вообще находит кого-нибудь, кто готов выполнять эту работу?

Последовало невнятное согласие, что новый профессор сошел с ума.

– Несмотря на то, что она молода, она очень опытна в этом вопросе – предварительно обучившись на аврора. Она прекрасно знает, что приготовил для вас внешний мир, – Дамблдор сделал паузу, критически оглядывая комнату своими электрическими голубыми глазами. – Пожалуйста, тепло поприветствуйте Амелию Боунс.

По Большому Залу прокатился коллективный вздох. Все знали Амелию Боунс, то есть женщину, родители которой были убиты летом. Что касается слизеринцев, они не питали иллюзий относительно того, что случилось с мистером и миссис Боунс. В частности, Рабастан побледнел под своим летним загаром, хотя они делали вид, что не замечают этого. Было бы лучше, если бы маски снова надели для Хогвартса.

Эмма настолько привыкла к тому, что их маленькая группа из пяти человек сломала барьеры и наконец стала доверять друг другу, что казалось странным, что теперь они все были погружены в свои мысли и не осмеливались говорить вслух. Хотя Малсибер, Уилкис и Снейп – Северус – все теперь были частью «Семьи», это не означало, что им можно было доверять. Ни в малейшей степени. Если бы Уилкис мог осудить Рабастана, не обвиняя себя, он бы сделал это в мгновение ока. Тогда он сможет занять свое место в иерархии вещей.

Амелия Боунс встала под нерешительные аплодисменты, стоически глядя на них сверху вниз. Ее челюсти были стиснуты, и в ней, казалось, была твердость, которую можно было заметить даже из другого конца комнаты. Она никоим образом не была похожа на ту хаффлпаффскую девушку, которую Эмма смутно помнила с первого по третий курс. С другой стороны, потеря близкого человека изменила её. Эмма знала это достаточно хорошо.

– Я также хотел бы сообщить вам о неминуемой опасности, в которой оказался Волшебный мир, – серьезно продолжил Дамблдор. – Есть Тёмный волшебник, который взялся терроризировать Британию. Он называет себя лордом Волан-де-Мортом.

Ещё один вздох пробежал по залу, но на этот раз от страха и трепета. Дамблдор кивнул.

– Не бойтесь называть его по имени. Боязнь имени – это боязнь самой вещи. Чтобы лучше защитить себя, я добавил ещё три часа защиты от тёмных искусств во все ваши учебные программы. Крайне важно, чтобы вы понимали эту опасность и оставались едиными в эти тяжёлые времена. Я думал об отмене Кубка по квиддичу.

По комнате прокатился взрыв гневного бормотания. Дамблдор успокаивающе поднял свои руки.