Текст книги "Сказка о двух сторонах (СИ)"

Автор книги: Emiliya Wolfe

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 57 страниц)

– Ты, наверное, права, – признала Эмма.

Но, обнаружив Люсинду и Барти в гостиной, Рабастана виновато поедающего шоколадный торт на кухне и убедив Кассандру в том, что Регулус нужен, чтобы освежить свои навыки квиддича, Блэка они так и не нашли. Надежда на то, что он появится к обеду, также была ложной, поэтому Эмма собралась с силами и решила спросить одного человека, который, как она знала, будет отслеживать присутствие Регулуса, даже если он притворился, что не следит: Сириус Блэк.

Эмма не была дурой. Она знала, что ей понадобится Сириус, чтобы предотвратить обеспокоенное лицо её брата, который радостно пел и скакал по коридору, а также чтобы предотвратить пытливую натуру Ремуса, который наверняка увидит лазейку в её заговоре, а именно, чтобы он был таким, беспокоился после одного дня исчезновения. Но Сириус всегда верил в худшую сторону своего брата, поэтому, если он придет к выводу, что Регулус был Пожирателем Смерти – то, что он долгое время считал правдой, – тогда никто не обратит на обвинение особого внимания.

– Диффиндо, – прошептала она, направив палочку на сумку Сириуса.

Она порвалась по швам, обнажив ряд странных предметов, которые наверняка будут использованы в их следующих розыгрышах.

– Идите без меня, – помахал Сириус остальным мальчикам, как и предполагала Эмма.

На что она не рассчитывала, так это на фанаток.

Они накинулись роем, как только другие мальчики ушли, больше не пугаясь группового эффекта. Быстро подумав, Эмма произнесла ещё одно заклинание, на этот раз менее безобидное.

– Титилландо.

Щекочущий проклятие вырвалось вперед, хотя она не нацелилась конкретно на одну девушку. Оно вцепилось в одну из них, которая тут же начала извиваться и случайно толкнула другую локтем. Вскоре все девушки начали драться между собой, и Сириус скрылся незамеченным для всех.

Для всех, кроме Эммы.

Наконец она загнала его в угол в конце коридора.

– Сириус, – сказала она, подходя к нему. – Мне надо поговорить с тобой.

– Зачем? – прорычал он. – Что ты могла бы мне сказать?

Эмма замолчала, её вопрос замер на её губах. Что она такого сделала, чтобы заслужить такую ​​реакцию?

– Послушай, если ты злорадствовать пришла…

– Почему я пришла злорадствовать? – спросила Эмма, находясь в замешательстве.

– Все говорят, что мы поменялись семьями, – медленно произнес Сириус, – Что либо ты украла мою, либо я украл твою. Остался только Джеймс. Что ж, поздравляю, ты выбрала сторону победы

– Я не понимаю… – Эмма замолчала, хмурясь, глядя на эмоционального парня перед ней.

– Разве ты не слышала? Чарльз Поттер мертв. Я выбрал не ту семью, потому что выбрал мертвую…

Он выдавил из себя то, что подозрительно походило на рычание, и выбежал из коридора в очень неэлегантной, не похожей на Сириуса манере, оставив Эмму вдумываться в его слова.

========== Глава 57. Самосохранение. ==========

Эти слова были как удар в живот. Буквально.

Эмма отшатнулась, когда черные точки появились перед её глазами. Холод захлестнул её несколькими волнами, но в то же время коридор казался душным. Было только одно место, куда она могла обратиться, единственное место, где она могла забыть обо всем плохом, что случилось в её проклятой жизни.

Потому что это было похоже на то, что она была проклята. Все, что она пыталась исправить, казалось, рушится, и все, что она оставила на потом, вылетало из-под её ног, как будто жизнь насмехалась над ней.

«Думаешь, у тебя есть на это время? Подумай ещё раз».

Она должна была знать, что не может повернуться спиной ни на секунду.

На поле для квиддича последние лучи дневного света исчезли с горизонта. Прохладный ноябрьский воздух высушил капли пота, которые она даже не заметила на лице. Озноб всё ещё был, но она могла игнорировать его, притворившись, что это просто результат осеннего холода.

«Можно подумать, что я к этому уже привыкла», – мрачно подумала она.

Фестрал взмыл в ночное небо, напоминая ей об их предыдущем уроке. Она вспомнила, почему могла видеть их сейчас, вспомнила, как голова Гиганта соскользнула на землю, когда Гург наслаждался своим новым подарком. Подарок, который она ему сделала. Эмма предположила, что это была первая смерть, за которую она была ответственна. Она ненавидела себя за то, что даже не думала о Гиганте.

«Точно так же, как мы не думаем о магглах», – с отвращением напомнила она себе, вспоминая события предыдущего дня. Лицо мужчины, с ужасом смотрящего на неё на кладбище. Не было разницы между волшебником и магглом. Не тогда, когда они были мертвы. Почему она должна быть, когда они живы? Если бы не волшебники, ее отец не выжил бы. Если бы не волшебники, ее отец был бы жив.

По иронии судьбы, изо рта Эммы вылетел пузырь истерического смеха. Звук неестественно эхом разнесся по полю, и она прижала руки к лицу, как будто пытаясь подавить это чувство.

Она всегда предполагала, что Чарльз всё ещё… будет там. В конце концов, она поклялась показать ему, каким дураком он был. Она ожидала его постыдной, но всё ещё дерзкой улыбки, когда он опускал голову – привычку, которую приобрел Джеймс, когда он снова приветствовал её в своих объятиях. Она наполовину надеялась, что это будет её первый год снова, что после строгого разговора с матерью он скажет ей, что всё ещё любит её, что он никогда не переставал делать это.

Но разговор с матерью так и не состоялся.

Потому что она убила и свою мать. Сколько людей заплатят за её амбиции? Значит ли это быть слизеринцем? Было ли это тем, что означало высшее благо? Стоило ли того большего блага?

Эмма закрыла глаза, стараясь перевести дыхание. К настоящему времени она могла определить явные признаки того, что она ошеломлена. Прямо сейчас не стоит паниковать. Ей нужно было успокоиться, привести свои мысли в порядок.

Кто был самым сильным человеком, которого она знала?

Чтобы сделал Тёмный Лорд?

***

Через час самоанализа, Эмма почувствовала себя потерянной больше, чем когда-либо.

Действительно ли волшебники так отличаются от магглов? Следует ли преследовать магглов за то, что сделали только некоторые магглы? Но что, если бы семьи магглорожденных приняли их только потому, что они были семьей? Но Чарльз не принял её, даже если они были семьей.

Были ли магглорожденные меньшими волшебниками? Исследования Регулуса подтвердили их правоту, но Лили Эванс просто подожгла все их теории, взмахнув пламенеющими рыжими волосами. Кроме того, не все чистокровные были хорошими волшебниками. Хотя Тёмный Лорд предположил, что это связано с нечистыми генами…

Тёмный Лорд действительно был грозным волшебником. Он не стал бы просто игнорировать эти недостатки. Хотя он вселял страх в сердца своих последователей, включая саму Эмму, он был чрезвычайно умен. Она просто задавала ему вопросы. Она не отклонялась от причины, а просто разъясняла дело Лили Эванс. Ей просто нужно найти способ спросить его лично, подальше от любопытных глаз Пожирателей Смерти, ищущих шпионов.

Коротко кивнув, Эмма снова осознала мир вокруг неё. Она дрожала от холода. Небо стало чернильно-черным, и лучи звездного света – единственный способ наблюдать за окружающим. В этом тусклом свете тени квиддичных столбов казались искаженными, не из этого мира. Они утешали её больше, чем это могло бы сделать знакомое окружение. В это время сомнений она могла положиться на квиддич, чтобы прояснить свои чувства.

Хотя Эмме казалось, что она спит, у неё было достаточно здравого смысла, чтобы понять, что она может нанести себе некоторый вред, если быстро не согреется. Вызывая свое любимое пламя колокольчика, она держала руки над мерцающим светом. Боль от согревающей крови в её руках отвлекала, но она была желательна. Это давало ей возможность сосредоточиться, так как проблема магглов позволяла ей отвлечься на что-то другое, кроме молота, который, казалось, все глубже и глубже вдавливал себя в её грудь.

Волна тепла накрыла её тело в виде плаща. Рядом с ней расположилось какое-то существо, и, даже не повернув головы, Эмма поняла, что это Регулус. Вопросы смутно зарождались в её голове, но их подавляла тишина ночи. Что бы это ни было, это могло подождать. Регулус все равно объяснит это. Он бы ни за что не пришел на поле для квиддича в это время просто так.

– Тебе следует согреться в такую холодную ​​ночь, – мягко предупредил он.

Не нужно было предупреждать Регулуса, чтобы он говорил тише. Он мог читать атмосферу, как другие читают книги. Эмма предположила, что это черта, оставшаяся от детских инстинктов. Мерлин знал, что они ему понадобятся.

– Так что же случилось?

Это было впервые. Обычно Регулус сидел в дружеской тишине, и Эмме было предоставлено её нарушить. Иногда они могли пролежать посреди поля половину ночи, прежде чем совместно решали вернуться в замок. С другой стороны, последние два года изменили их. Эмма не была уверена, что это к лучшему.

Она повернула голову к нему, удивившись, увидев, как её чувства отразились в выражении лица Регулуса. Пустая маска исчезла, исчезла без следа, позволив ей увидеть унылое горе, окрашивающее его черты. Его серые глаза потеряли свою искру, их любознательность. Они были полузакрыты, что позволяло Эмме видеть изгибы его ресниц, черных, как его волосы. Они были слегка сбиты в кучу, серебристые с отражением огня.

«Подождите… Регулус плакал?» – спросила она себя, пробуждаясь от своего трансового состояния.

Теперь, когда она могла ясно смотреть на него, все лицо Регулуса расслабилось от отчаяния, как будто он сдался. Его уголки губ были опущены. На его лице это выглядело как надменное, высокомерное выражение, но Эмма инстинктивно знала, что это должно господствовать над болью. Она слишком хорошо это знала. При дальнейшем изучении серые глаза Регулуса стали красными и опухшими – верный признак того, что он плакал.

Она собиралась задать ему именно этот вопрос, но тут же остановилась. С Регулусом все пошло не так. Она не могла заставить его выглядеть слабым, особенно когда это была самая ненавистная черта Слизерина. Она не могла лишить его того, чем гордился Регулус, – его самообладания.

Она слишком хорошо помнила ту роковую ночь окклюменции. Ей нужно было вытянуть из него эту историю, историю, которую она не была уверена, что хотела бы знать. Но было уже слишком поздно думать о чем-то сейчас, молчание уже затянулось слишком долго, и он одарил её одним из своих странных взглядов.

Понимая, что её губы поджаты, словно собираясь что-то сказать, Эмма удивилась, произнося: – Ты когда-нибудь делал что-то непростительное?

– Как непростительное проклятие? – спросил он, тоже держа руки над огнем.

Эмма пробормотала заклинание, чтобы увеличить огонь. Сцена напомнила ей, когда они разбили лагерь возле логова Великанов.

Вернувшись мыслями к Регулусу, она уже почувствовала себя лучше, теперь, когда она не оставалась одна с только своими мыслями о компании.

– Что-то в этом роде, – согласилась она.

– Могу я пропустить этот вопрос? – вяло пошутил он. Он был вознагражден взглядом, и вид юмора был отброшен. Казалось, он задумался на минуту, как будто не был уверен, что хочет ей ответить. – Ничего подобного я не делал… – его голос стал тихим. – Это больше похоже на то, чего я не делал.

– Как с твоим братом? – спросила Эмма.

Что-то в ночи делало секреты предательством. Она спросила его заранее, потому что была уверена, что эту тему не удастся избежать. Эта странная реальность с полумраком и тенями останется в стороне, отдельно от их повседневной жизни. Все могло случиться, точно так же, как то, что произошло на квиддичном поле, не повлияло на отношения игроков.

– Как в случае с Сириусом, – согласился Регулус, и имя его брата эхом разнеслось по стадиону. Казалось, Регулус вызывает память о своем брате, чтобы стать свидетелем его преступления. – Я…

Он зажал рот, но это казалось непроизвольной реакцией. Его глаза упали на танцующее голубое пламя.

– Было что-то, что я должен был сделать, но я этого не сделал. Я слишком труслив, Сириус был прав…

Эмма подошла ближе, осторожно положив руку на плечо Регулуса. Она была теплой на ощупь, даже сквозь шерстяной джемпер. Когда он не двинулся с места, она склонила голову, заставляя его смотреть ей в глаза.

– Доверься мне. Я последняя, кто судит тебя по этому поводу, – твердо сказала она. – Я оставила все так, как было с моим отцом, вместо того, чтобы пытаться объяснить. Теперь… уже поздно что-либо делать.

– Вчера Тёмный Лорд был у нас, – голос Регулуса был немногим более шепота.

Эмма хотела, чтобы её лицо не выдавало её потрясения. Она дождалась конца рассказа.

– Она… Беллатриса… видела Сириуса. Прошлой ночью… – Регулус замолчал, словно слова застряли у него в горле. Когда он в следующий раз заговорил, его голос был хриплым.

– Во время битвы, – сказал он, – Сириус был там. Он, должно быть, перешел на другую сторону. Вот и все, что касается политики Дамблдора «защищать школьников». Ну что ж. Ему семнадцать, я полагаю, это главное. В любом случае, когда я понял, что их слишком много, и направился к выходу, Беллатриса схватила меня за руку. Она сказала мне, что сейчас созывет семейное собрание.

Ещё один глубокий вдох.

– Когда мы добрались до площади Гриммо, Нарцисса уже была там. Друэлла была за границей, собирая деньги со своих французских счетов, чтобы помочь нам финансировать эту войну, поэтому её не было. Но мои родители… как будто уже знали. Моя мать была бледной, отец еле вставал со стула. Затем Беллатрикс сообщила новости. Конечно, мама просто сошла с ума. Она кричала, что убьет неблагодарного мальчишку, и Беллатриса была готова пойти на Хогвартс, только они двое. Конечно, Нарцисса промолчала. Я увидел мудрость в её поступках.

Тогда отец должен был им помешать. Он сказал матери, что выжигание имени Сириуса с гобелена не изменит его кровь. Сириус – их сын, вот и все. Кровь превыше всего. Что ж, маме это не понравилось. Она совершенно слетела с катушек, назвав его предателем, сказав, что эта «кровь» должна была исходить от него, Ориона, потому что у Вальбурги не было той вони, пробегающей по её венам. Я никогда в жизни не видел её такой рассерженной. Она сказала, что выпустит эту кровь из него. Даже Беллатриса отказалась от этой роли, хотя я не знаю, потому ли это, что она думала, что моя мать сможет справиться с ситуацией, или она действительно была напугана. Я был готов к тому что меня вырвет; единственное, что меня останавливало, – это мысль о том, что палочка повернулась ко мне. Нарцисса была спокойной. Она подошла ко мне, положила руку мне на плечо и положила палец на Тёмную Метку. Не знаю, чего она ожидала, но полагаю, она думала, что все было лучше, чем сцена перед нами.

Тёмный Лорд прибыл, чтобы увидеть, как кровь моего отца залила ковер, а моя мать дико кричала и смеялась. Это даже не коснулось его. Он был выше такой мелочности. Одним взмахом палочки он посадил мою мать в кресло и заставил моего отца встать. Империус не работал, и Тёмному Лорду это не нравилось. После этого встал мой отец – ему всегда нравилась драматургия. Тёмный Лорд спросил отца, что самое важное, за что мы, Пожиратели смерти, сражаемся.

У моего отца было очень странное выражение лица, как будто это он обладал силой, а не Тёмный Лорд. На секунду я был уверен, что Тёмный Лорд… напуган. Как будто отец знал что-то, что могло его погубить. Отец ухмыльнулся, но сказал только одно слово: «Кровь». Следующее, что я помню, это ослепительный зеленый свет. Думаю, ты знаешь, что это значит.

Когда Эмма подумала, что рассказ Регулуса окончена, он покачал головой, рыдание сорвалось с его губ. Эмма подошла ближе, пытаясь вселить в друга силу, стыдясь собственных проблем. Как и раньше, они были совсем не тем ужасом, который переживал Регулус. Он продолжил, даже не замечая её присутствия.

– Я стоял там, не произнеся слова за все время. Что я за сын? Что за человек такой презренный?

Стыд охватил Эмму, удаляя последние следы холода с её тела и сжимая её сердце мертвой хваткой. Она больше не могла этого выносить, вина Регулуса за то, в чем он не участвовал…

– Я заставила Алекто убить Чарльза, – слова вылетали одно за другим, как будто им не терпелось освободиться.

Глаза Регулуса расширились, его челюсть отвисла. Но только на секунду. Затем Эмма увидела в них понимание, понимание, которое она сама не осознавала, но знала, что это было то, что ей было нужно. Её преступление внезапно показалось менее чудовищным, и, прежде чем она осознала это, она бросилась в его объятия, повалив его на землю в своем отчаянии.

Она хотела уткнуться лицом в его грудь и никогда не отпускать, потому что здесь она была в безопасности от мира, и мир был в безопасности от неё, и не казалось, что она была такой потерянной и таким плохим человеком. В то время как она крепко зажмурилась, Регулус опустил лицо, чтобы посмотреть на неё, не оставляя ей места, чтобы спрятаться, как она обнажила его несколько минут назад.

Внезапно Эмма осознала, что Регулус поцеловал её, а она целовала его в ответ, и когда её глаза метнулись к нему, она увидела тот же стыд, тот же страх, то же отвращение к себе, которые она испытывала с тех пор, как убила своего родителя, не говоря уже о том, что их двое, а затем они снова поцеловались, ища способ похоронить свои чувства без самоуничтожения, потому что они были слизеринцами, а слизеринцы остались в живых.

Комментарий к Глава 57. Самосохранение.

Даже не думала что так получится, была вероятность того, что глава бы не вышла сегодня(

========== Глава 58. Непонимание. ==========

«Черт… дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!» – Эмма все чаще и чаще ругалась себе под нос, ища свою одежду под увеличенным плащом Регулуса.

Она покраснела, случайно коснувшись его обнаженной груди, но её быстро предупредил голос в её голове: «Ты сама в этом виновата».

«Не напоминай мне», – простонала она, снова натягивая чулки, прежде чем натянуть школьные туфли на ноги.

Конечно, голос в её голове, она не слушала его – никогда. С каких это пор она прислушивается к себе?

С помощью быстро измененных чар Агуаменти, она плеснула водой на лицо, немного освежившись. Взглянув на маленький кусочек пламени, Эмма решила, что Регулус может быть благодарен за тепло ещё немного. В любом случае он знал чары рассеивания.

Удовлетворенная тем, что у неё есть всё необходимое, она провела пальцами по волосам на обратном пути в замок – провальная попытка распутать спутанные узлы. Она знала, что выглядела потрепанной, а слово неряшливые не было в словаре седьмого курса для слизеринки. Уравновешенные, крутые, собранные. Вот кем они были, и это те качества, которые ценил в ней Темный Лорд.

Солнце выглядывало из-за холма, омывая замок туманным светом. Трава хрустнула под её ногами, и она поблагодарила Мерлина за то, что поле для квиддича было невосприимчивым к стихиям, предотвращая любые смертельные травмы при ударе о лед. Пробираться обратно будет непросто, но Эмма к этому моменту уже давно привыкла к подобным вещам. Она просто надеялась, что ни одна из её соседок по комнате ещё не проснулась. Шансы на это были, особенно сейчас, в воскресенье утром.

Пробежав остаток пути вверх по лестнице, готовя алиби на случай, если она с кем-нибудь встретиться, она попыталась уменьшить свое смущение которое возникло из-за всей этой ситуации. Становится ярко-красной при любом упоминании об этом не входило в её планы. Значит, она переспала с Регулусом, и что? Это было не так уж плохо, правда?

«Ты что шутишь?» – язвительно спросил голос в глубине её разума. «Ты так напортачила, что даже не представляешь, насколько это плохо».

Конечно, Эмма знала, что у Регулуса были другие девушки. Это не имело значения, с чего бы? Они были друзьями, и она знала, что это своего рода механизм выживания. Она должна была знать, что прошлой ночью это было вроде как природным инстинктом. В конце концов, им уже давно не четырнадцать. Она просто не могла поверить, что позволила ему сделать это. Это изменило бы их отношения, ходя вокруг этой ситуации на цыпочках, как будто этого никогда не было. Потому что, по мнению Эммы, это был единственный способ справиться с этим.

И всё же, даже если бы она сохранила свое достоинство, она бы знала, что стала ещё одной ступенькой в мужском становлении Регулуса. Эмма должна была быть особенной, в чем она с готовностью призналась. Она отворачивалась от таких вещей – у неё не было на это времени, были дела поважнее. Но то, что она делала это именно с Регулусом… Это не отличало её от других девушек, которые подлизывались к нему, даже от Люсинды. Регулус никогда особо не уважал блондинку, даже если она была его подругой.

«Мерлин, Люсинда», – сообразила она, находясь в потрясеннии. С одной стороны, она хотела бы поговорить об этом со своей подругой, спросить, как это было для неё, и так далее и тому подобное. Она никогда не могла представить себе этот разговор с Алекто, особенно сейчас. Но как бы Люсинда отреагировала? Она могла бы подумать, что Эмма намеренно вбивала клин между Регулусом и Люсиндой все эти месяцы тому назад.

Это укрепило её решимость. Эмма преодолеет это, как она преодолела все препятствия, которые ей бросала жизнь. Она воспользуется той частью гриффиндорского упрямства, которую унаследовала, и найдет ей хорошее применение.

***

– Эмма!

Вот и всё, Регулус загнал её в угол. Она избегала его с тех пор, как он поздно утром пришёл с завтрака, сдерживая зевок, когда она пыталась делать домашнее задание по арифметике. Домашнее задание. Теперь это было смешное занятие, после их маленького уик-энда.

Но приличия надо было поддерживать, и Амелия Боунс не собиралась поддаваться их невинной уловке в течение пары месяцев. Она должна была быть безупречной, простой ученицей, амбициозной на будущее. Достаточно плохо, что она оставила свои обязанности префекта, хотя большинство других учеников на седьмом курсе тоже стонали под тяжестью этого давления.

Люсинда сочувственно улыбнулась ей. Она ещё не знала о Чарльзе и с готовностью поверила оправданию Эммы, что утром она спустилась на поле. Помогло то, что Эмме в последнее время нужно было расслабиться – ещё и потому, что она была вся в поту и грязи, несмотря на все свои усилия в то утро. Регулус, должно быть, использовал душ для квиддича и притворился, что спит.

Говоря о Регулусе, он пристально смотрел на неё с нижней ступеньки лестницы, его намерения были очевидны по серьезности его лица.

Вздохнув, Эмма встала и подошла к нему.

«Лучше бы покончить с этим прямо сейчас», – подумала она.

– Эмма… Послушай, Эмма, – сказал Регулус, прежде чем остановиться.

Двойное использование её имени сулило неловкий разговор. Он выглядел застенчивым и часто взъерошивал волосы, как делал всегда, когда нервничал. И… его щеки покраснели?

Эмма решила положить конец его страданиям из-за неё. В конце концов, если смотреть на это прагматично, для него, должно быть, было ещё хуже иметь свою сторону в этом разговоре. Она могла хоть немного посочувствовать… и притвориться, что для неё это тоже ничего не значит.

«Надеюсь, через несколько недель мы будем смеяться над этим. Или забудем об этом совсем. По правде говоря, это произошло так быстро, что я даже не уверена, что все помню», – мысленно призналась она.

– Все в порядке, я поняла, – ответила она, прерываясь на то, что бы собраться с мыслями. – Не волнуйся, я знаю, что это ничего не значило. То есть, для меня это тоже ничего не значило. Я была расстроена, и ты расстроился… такое бывает. Никто из нас не был в здравом уме. Так что давай просто… оставим все как есть и будем действовать, как будто ничего не изменилось, верно?

Она закончила предложение в спешке, её сердце подпрыгнуло к самому горлу. Она почти не могла поверить себе, но, возвращаясь к тому моменту, она чувствовала себя такой другой, такой отдельной от своего обычного «я», что казалось, будто это случилось с двумя разными людьми. Она предположила, что это в каком-то смысле хорошо. Так будет легче напомнить себе о том, что её отношения с Регулусом нельзя было испортить.

Регулус, казалось, не мог подобрать слов. Он открыл рот, закрыл его и изо всех сил старался скрыть выражение, которое попыталось отразиться на его лице. Эмма на мгновение закрыла глаза, вопреки надежде, что он не станет относиться к ней холодно, что он не скажет ей то же самое, что Люсинда повторила ей в тот Новый год.

– Хорошо, – вместо этого он пожал плечами и спустился по лестнице в спальню мальчика.

«Что ж, все прошло… более гладко, чем ожидалось», – заметил голос в её голове. Каким-то образом реакция Регулуса застала её врасплох. Она накапливала напряжение в голове, и он смахнул его, как будто это было обычным явлением. Это было как: – «Не мог бы ты взять на себя патрулирование сегодня вечером?

– Хорошо, Эмма!»

«Ой, хватит драматизма, Эмма, что ты думала он сделает?» – слегка стыдясь себя, Эмма покорно повиновалась голосу.

– Что это было? – спросила Люсинда, когда Эмма вернулась к камину, стараясь сесть поближе к огню, чтобы объяснить прилив крови к её щекам.

– О, просто семейные дела, – пробормотала Эмма. – Знаешь, Сириус и все такое. Вот почему он вчера пропал без вести.

Она не могла быть более расплывчатой, но Люсинда более чем привыкла к тому, что у неё меньше дел, когда дело касалось Регулуса и его таинственных путей, поэтому они перешли к Трансфигурации. Преобразование человека было труднее всего освоить, поэтому ни для одной из девушек не стало сюрпризом, когда левая рука Люсинды превратилась в ножку стола, тогда когда Эмма обнаружила, что её нижняя часть превратилась в половину вязаного одеяла. К счастью, профессор МакГонагалл предоставила им несколько контрзаклинаний на случай частичного преобразования.

«Слава Мерлину, мы не делаем одушевленных объектов», – подумала Эмма. Если она не могла даже стать анимагом, какой у нее был шанс превратить Люсинду в птицу? Хотя якобы было проще превратить других в конкретное животное…

– Здесь свободно? – спросил неуверенный голос.

Эмма подняла глаза, но, увидев Алекто, её глаза сузились.

– Думаю, – сказала она целенаправленно небрежно.

Люсинда переводила взгляд с одной на другую, вероятно, гадая, какая драма с Пожирателями смерти заставила её друзей вести себя так, как они. Когда ни одна из девушек не соизволила просветить её, она с трудом закрыла тяжелый «Путеводитель по продвинутой трансфигурации».

– Хорошо, мне это надоело. Что происходит?

Эмма посмотрела на блондинку. Её глаза сияли стальной решимостью. Она не собиралась этого допустить. Но было достаточно плохо, что Алекто и Регулус увидели пепел её генеалогического древа. Люсинда не пожалела бы её даже больше, чем она уже сделала. Слизеринцы не должны чувствовать себя слабыми, не говоря уже о том, чтобы на это смотреть.

– Это из-за Хэллоуина, – вздохнула Эмма, позволяя сомнению проскользнуть в голос, чтобы казаться правдоподобной. – Я знаю, что это должно быть сделано, я просто не могу осмыслить это.

– С каждым разом будет все легче, – ухватилась за предлог Алекто. – Я хотела бы обменяться с тобой. Мы все должны сыграть здесь свою роль, и для тебя или Рабастана было несправедливо использовать вас на поле, которое вам было неудобно.

Эмма внимательно посмотрела на Алекто, гадая, есть ли скрытый смысл за её словами.

«Она думает, что я могу сбежать? Она обижается на меня за то, что я послала её убить старика в больнице?»

Может, ей стоит принять подругу за чистую монету, ведь между ними почти не было секретов. Но какая-то часть её восставала, проверяя каждое слово на наличие тени другого.

– Я бы хотела, чтобы ты тоже ушла, – ответила она, про себя добавив, – «И чтобы мой отец остался жив».

– О, Эмма, – вздохнула Люсинда долгим, задушевным вздохом, который заставил других девочек посрамиться. – Вот почему я никогда не хотела быть частью всего этого. Кажется, все так быстро взрослеют, когда мы должны просто наслаждаться нашим последним годом в Хогвартсе.

Эмма не сводила глаз с рыжей, в глазах которой не было ничего, кроме плоскости.

– Может быть, ты была права, – ответила она, откидывая ноги с дивана. – Но сейчас уже слишком поздно. Мы уже так сильно изменились. Я думаю, что тренировка по квиддичу была плохой идеей, я устала. Думаю, я собираюсь полежать немного.

Алекто схватила её за руку наверху лестницы, её ногти слегка впились в голую кожу Эммы, когда она вернула Эмме сумку с книгами. Её глаза были немного дикими, как она пыталась в последний раз.

– Я не понимаю, – прошипела она. – Я сделала это для тебя, как подруга! Не то чтобы тебе приходилось держать палочку в руках.

– Я всего лишь хотела, чтобы ты стёрла его воспоминания, Алекто! – прошептала Эмма в ответ, гнев, который она сдерживал в течение последнего дня, наконец, просочился в её тон. – Не убить его, блять!

– Откуда я должна была это знать? – искренне обиделась Алекто. – Ты должна быть благодарна, что я пошла на такое…

Она выглядела так, будто собиралась сказать что-то ещё, но толпа пятикурсников, хихикая, побежала к лестнице, с грохотом устремилась в свою комнату в общежитии. Эмма подождала секунду на ступенях, но Алекто просто сверкнула глазами от гнева и покачала головой, выбегая из гостиной.

Позже, кипя в своей кровати с балдахином, она подумала, не совершила ли она огромную ошибку. В конце концов, было неразумно делать врагом того человека, кто знал все ваши секреты. Если Алекто того пожелает, она сможет продать Эмму любой стороне со всеми доказательствами, которые у неё есть. Сжимая в руке медальон, Эмма решила никогда не выдавать больше информации.

«Не верь никому», – прошептал голос давно забытый девиз, когда она засыпала.

***

На следующий день на Чарах, Алекто стала партнером Эммы, подняв Рабастана со своего места двумя рядами ниже. Несчастный мальчик в замешательстве огляделся, но к тому времени, когда его взгляд остановился на рыжей, Флитвик обратил их внимание. В результате Рабастан получил высокую оценку за содействие единству между домами, объединившись с Хаффлпаффкой.

Хмурое выражение его лица было сопоставимо только с хмурым взглядом Гестии, рассматриваемой Хаффлпаффкой, у которой уже была история с Рабастаном. Эмме пришлось сдержать смех при воспоминании о фиаско с Оборотным зельем на шестом курсе.

Улыбка на её лице быстро исчезла, когда она поняла, что будет в паре с Алекто на время урока. Решив не устраивать сцен, она сосредоточилась на обсуждаемой теме – погрузить лягушку в глубокий сон. Через несколько недель они перейдут к своим партнерам, но поскольку многие лягушки фактически перестали дышать, Флитвик хотел убедиться, что каждый человек правильно произносит заклинание.