Текст книги "Ворон"

Автор книги: Дмитрий Щербинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)

От постоянного напора, слабели и руки и ноги…

Альфонсо уткнулся лицом в холодный камень, зашептал:

– Ну, вот – добегался. Теперь одна надежда на этого распроклятого старика-звездочета…Только бы побыстрее, только бы нашли меня…

Ему жутко стало от того, что он, молодой, так вот просто может потерять жизнь. Ему страстно хотелось жить и он уж набрал в грудь побольше воздуха, чтобы позвать на помощь, как, неожиданно, совсем рядом услышал, уже знакомый ему доверительный голос:

– Ты с таким трудом убежал от них, а теперь собираешься звать на помощь? Думаю, не стоит. Они только помешают. А вот я тебе помогу.

Альфонсо выдохнул воздух, который набрал для крика, и взглянул в ту сторону, откуда раздавался голос. Оказывается, в одной из стен стремнины открылся проход; в котором, на фоне багрового сияния, стоял некто, с лицом сокрытым черным капюшоном. Он протягивал к Альфонсо длинную руку – ладонь и пальцы которой были скрыты перчаткой.

– Хватайся за меня! – выкрикнул этот некто.

Тут вода особенно сильно рванула Альфонсо – он почувствовал, как разжимаются его пальцы; вскрикнул – еще одно мгновенье и он падал бы вниз – отчаянный рывок к протянутой руке. Нет – он бы не смог до нее дотянуться – но тут рука сама вытянулась, сильно обхватила его за запястье и одним рывком вздернула на край уступа. Вспышкой боли вскрикнуло вывихнутое плечо, однако, Альфонсо не обращал внимания на боль – с жадностью вглядывался он в чернеющий пред ним контур…

А тот стоял, вслушиваясь в ночь – вот тихо промолвил:

– Нам лучше укрыться – они идут.

Действительно, из глубин ночи, раздался голос Рэроса – он звал своего сына.

– А с ним еще кудесник из Валинора. – молвил «некто» – и не понять было, какие, на самом деле в нем чувства – голос был очень спокоен.

Вот он быстро провел в воздухе рукою. Тут Альфонсо вздрогнул, ибо почудилось ему, будто где-то рядом затаилась огромная змея. Вот зашипела угрожающе – сейчас наброситься. И только потом он понял, что то не змеиное шипенье было, а слова заклятья брошенные незнакомцем.

В то же мгновенье стена заросла – Альфонсо даже толкнул ее – камень, как камень.

Альфонсо огляделся: вместе с колдуном он был замурован в каменной толще: помещении со сферическими, оплавленными стенами – в трещинах шипела лава, именно от нее исходило бардовое свечение. Было душно, воздух был затхлый, раскаленный. Посреди этого помещения стоял черный стол, а возле него – друг против друга – два совершенно черных кресла с высокими спинками. В углу лежало клубом что-то черное, и не понять – живое оно было, или же нет. Помимо этих вещей в пещерке ничего не было.

– Прошу. – пригласило сокрытое под капюшоном существо и само шагнуло к столу, уселось в то кресло, которое высилось у дальней стены.

Альфонсо уселся во второе кресло, стал разглядывать незнакомца…

Молчание… Прошла минута, вторая…. Альфонсо боязно было обратится к этому. кудеснику. Но вот, когда молчание это стало невыносимым, Альфонсо не выдержал, слабо вскрикнул, спросил:

– Кто вы?

– Зови меня Элдуром.

– С эльфийского это имя значит «темный друг». – вздрогнул Альфонсо и еще раз спросил. – Кто же ты?

– Что бы рассказать тебе кто я понадобиться много времени – оно еще будет у нас впереди. Пока же поговорим об ином… Тебя, ведь, пугает мой грозный, темный вид. Ты, ведь, хочешь видеть мое лицо?

– Да… – совсем неуверенно прошептал Альфонсо.

Вовсе он и не хотел этого лика видеть; и, когда Элдур схватился своими длинными, цепкими пальцами за край капюшона – уж приготовился увидеть какой-нибудь жуткий, змеящийся лик с черными провалами вместо глаз.

Капюшон был откинут и…

Никого змеящегося лика, никаких жутких глаз. Пред Альфонсо сидел человек. Видно было, что он прожил уже много – но вот сколько ему лет – пятьдесят или же сто – было не понять. Волосы черные, но в них – белыми нитями вытянулась седина. Лицо благородное, с довольно крупными чертами; бледные брови, глаза же большие, темно-изумрудного оттенка. Очень спокойные, мудрые глаза. В этих глазах и сила великая, и память многих прожитых лет, и внимание к Альфонсо.

Ничто в лице, в выражении очей этого человека не настораживало. Напротив – они сочувственной мудростью своею призывали к доверию. Альфонсо еще раз вздрогнул, вспомнив недавний свой ужас, и тут же старательно отбросил его. Даже улыбнулся, даже уверил себя, что все складывается как нельзя лучше – ведь то, к чему он так стремился теперь близко – стоит только руку протянуть.

И тут Альфонсо заметил, что стены за спиною незнакомца проворачиваются, и то отдаляются, то приближаются. От этого необычного движенья у юноши закружилась голова – он помотал ею – огляделся и обнаружил, что и пол и стены, и потолок – все кружатся друг против друга, да с разной скоростью. Раздавалось негромкое, размеренное поскрипывание.

– Прошу извинить меня за некоторые неудобства. – с искренним сожалением молвил Элдур. – приходится защищаться от тех, кто там…

– А, да… от этого эльфа. – кивнул Альфонсо. – Только бы он нас не нашел.

– Голова кружиться?

– Да-да. – закивал юноша и вытер, катящиеся по лбу капельки пота.

Тут раздался скрип, в столе распахнулась железная лунка, и из нее выдернулась чаша, до самых краев наполненная чем-то черным.

– Испей моего целебного зелья. – говорил Элдур.

Альфонсо взял чашу – она оказалась теплой – из нее сильно пахло каким-то растением, но юноша понял, что запах этот затем только, чтобы отбить запах иной – он все же уловил его – очень резкий, неприятный…

Он недоверчиво приблизил чашу к губам и тут вновь – такой доверительный, мудрый голос Элдура:

– Пей же, не бойся – это только поможет тебе.

Как хотелось верить этому сильному голосу, за которым чувствовались огромные, неведомые Альфонсо знания!

Юноша разом выпил содержание чаши. Сначала больно кольнуло в горле, потом боль прошла, и он уже не чувствовал вкуса.

Вот поставил чашу на стол и она тут же была поглощена в его глубины. Огляделся. Потолок, стены, Элдар, пол – все двигалось в разных направлениях, все приближалось, удалялось; багрянцем мерцала лава – однако голова у Альфонсо больше не кружилась. Напротив – он видел, и воспринимал все очень ясно. И совершенно спокойно он понял, что сердце его больше не бьется.

– Ну, что же. – молвил Элдур. – Я в тебе совсем не ошибся. В тебе только пробуждается великий человек достойный править всем миром. Посмотри мне в глаза – ты видишь в них мудрость – а, значит, мои слова чего-то стоят. Ты избранник. Ответь – веришь ли ты мне?

– Да, конечно. – выкрикнул Альфонсо и черные его очи запылали, он быстро говорил. – Конечно, я избранник. Я давно чувствую в себе такие силы, что… весь храм Иллуватора бы перевернул!

Элдур спокойно улыбнулся:

– Ну, с этим пока повременим. В твоих черных очах я вижу гения – такого человека, которого не рождала, и никогда больше не родит эта земля.

– Да, да! – с готовностью повторил Альфонсо, ибо он чувствовал то же.

– Но, к сожалению, окружающие тебя не могут распознать этого величая. А те, кто могут – те бояться, как этот старик Гэллиос, например.

– Но почему?! – выкрикнул Альфонсо, и в голове его с небывалой силой вспыхнуло презрение к тем, кто не могут его понять.

Элдур молчал. Тут Альфонсо еще раз выкрикнул свой вопрос, но маг выставил в предостерегающем жесте ладонь и промолвил:

– Тихо, они рядом.

– Да что им нужно-то… – в гневе зашипел Альфонсо…

Элдур печально вздохнул, и шепчущий голос его задвигался у юноши прямо в голове:

– Кто не видит, а кто и боится просыпающегося в тебе гения. Вспомни, чего они хотят: не впереди армий тебя пустить, а…

– Чтобы я малышне сказки читал! – горько усмехнулся Альфонсо и тут же, лицо его исказилось гневом.

– Да, да… – кивнул Элдур. – А теперь – тихо. Они совсем рядом. К сожалению, пока мы их вынуждены бояться. Тихо. Посиди пока и подумай над сказанным.

* * *

Фиорин и Рэрос остановились над стремительной, черной водою, эльф:

– Насколько мне известно – здесь ничего подобного не должно быть.

– Выходит – это чары врага. – молвил адмирал.

– Да… – тут эльф опустился на колени и прильнул ухом к земле…

Так недвижимый пролежал он несколько мгновений, затем поднялся и молвил:

– Он где-то в каменной толще…

Адмирал за годы своих морских странствий много всяких чудес повидал, много и такого от чего у нормального человека волосы бы встали дыбом – потому он принял это известие спокойно. Когда имеешь дело с волшебством – ко всему надо быть готовым. Он только спросил:

– Можем ли мы ему помочь?

– Мы ему должны помочь, иначе свершиться что-то страшное. Я просто не знаю – хватит ли моих сил, чтобы одержать победу над этим врагом. Вряд ли во всей процессии найдется кудесник сведущий в магии больше, чем я – но, боюсь, что и моих сил может не хватить… Ладно, пойдем – для начала надо найти место, где он прячет твоего сына.

Так, вдоль течения реки, дошли они до того места, где поверхность обрывалась, и вырывающаяся из стремнины вода, пролетев несколько десятков метров разбивалась в тончайшую серебристую кисею. От этого места видна была и мраморная лестница по которой спускалась с Менельтармы процессия.

– Они здесь. – в полголоса молвил эльф, указывая себе под ноги.

Тут в ночи разгорелась новая, и самая яркая звезда. Из прошитой серебром потемок вышел старец Гэллиос, остановился. Ударил посохом в землю и издал плавный, тягучий звук. По каменной поверхности разбежались трещины, из них повалил бардовый дым.

Адмирал выхватил свой, так много крови испивший, клинок. Эльф нагнулся над одной из трещин – в лицо ему волною ударил пар – он прошептал имя Элберет, и, вдруг, в эту расщелину прыгнул.

* * *

Лицо Элдура вытянулось, побледнело; на мгновенье в изумрудный глазах его проскользнул гневливый огонек; но вот он уже смотрит по прежнему спокойно и мудро. В голосе его слышалось разочарование:

– Ну, вот. Они, все-таки, нашли, где мы – значит времени совсем мало.

Альфонсо ударил кулаком по столу:

– Проклятье…

– Тише – на проклятья еще будет время. Слушай меня внимательно. Прежде всего ты должен похитить трех своих меньших братьев…

– Зачем…

– Не перебивай – сейчас не время объяснять. Ты закрепи колыбель на самом быстром из ваших коней и скачи к восточному побережью. Это будет твой самый первый шаг к величию – впереди еще очень многое, но пока просто похить их… В дальнейшем я буду приходить к тебе…

Тут раздался треск и, крутящийся потолок затрещал, покрылся трещинами; посыпались камни. Воздух покрылся рябью, будто это и не воздух был, а вода.

– Уйдите прочь! – гневливо закричал Альфонсо.

Элдур поднялся со своего кресла, и, вдруг, оказался очень высоким, а расправив широкие плечи стал походить на настоящего великана. Альфонсо тоже вскочил на ноги, однако, тут у него сильно закружилась голова. Он ухватился за стол, и тут понял, что он, Альфонсо, превращаться в карлика.

На лице великана вновь появился черный капюшон…

Альфонсо все уменьшался в размерах – вот он вынужден был выпустить край стола, так как ноги его попросту повисли в воздухе.

Он, продолжая уменьшаться, повалился на пол, а пред ним, с оглушительным треском разверзлась пропасть….

Раздался приглушенный голос Элдура:

– Спрячься от них…

В это время, из широкой щели в потолке, словно сгусток солнца, пал и тут же выпрямился, выхвативши клинок эльф Фиорин. Исходящее от него сияние разлетелось по пещерке – всколыхнуло бардовые стяги, и тут, словно свежим ветром повеяло; исчезла и рябь…

Как зачарованный, стоял, смотрел на двух исполинов Альфонсо.

Вот раздался голос эльфа:

– Кто ты? Назовись.

– По какому праву… – начал Элдур и ясно было, что оттягивает время, ибо та черная бесформенная груда, которую Альфонсо заметил еще, когда они только вошли в пещеру – эта самая груда всколыхнулась, и оставаясь такой же бесформенной медленно и бесшумно стала продвигаться эльфу за спину.

Вот Фиорин, жестом остановил разговорившегося Элдура и повелел:

– Для разбирательства, кто ты и зачем похитил Альфонсо, мы пойдем в Арменелос. И, если не захочешь идти добром – поведу силой.

Эльф, с занесенный для удара, бросающим солнечные блики клинком, начал наступать на Элдура. Альфонсо пришел в такую ярость от того, что «какой-то эльф смеет грозить его новому другу», что бросился к его ноге – намериваясь вцепиться в нее, как разъяренный пес. Но при каждом шаге он все уменьшался в размерах, и, наконец, стал таким маленьким, что одна подошва эльфа казалась ему уже целой горою.

Тем временем, Элдур отступал к стене. Вот он дотронулся до нее и там открылся длинный, загибающийся вверх проход, в окончании которого, зияла зловещим бардовом светом большая звезда. Казалось, что находятся они в огромном чайнике из горлышка которого вот-вот должен был вылететь Элдур.

Эльф бросился к кудеснику – однако, достать до него не успел – черная тень, пронзительно вскрикнув метнулась на спину эльфа.

Это было просто хаотическое острых неестественных граней – и удивительно, как эта клякса могла двигаться, что. Но сила в этом скоплении была великая – на спину эльфа пришелся удар страшной силы, он отлетел к стене; пошатываясь, не выпуская из рук клинка, поднялся на ноги; но златистый свет вокруг него замерцал, словно бы свеча, которая почти догорела и вот-вот затухнет. На полу вокруг него стала собираться кровь – как над всякой эльфийской кровью, над нею появилось сияние, от чего в пещерке стало еще яснее – бардовые стяги забились по углам…

Альфонсо уже некоторое время стоял на огромном каменном плато – он гневливо сжал кулаки, но вот поверхность прорезалась ущельем, которое, на самом то деле, было лишь узенькой трещиной, и юноша, не удержавшись на ногах, полетел в нее. Мгновенье полета – он даже не почувствовал, как упал – вот вскочил на ноги – высоко-высоко над его головою, над чернотой высоченных стен причудливое небо перекручивалось в борьбе бардовых вспышек и златистого света.

В это время черная тварь резко выдернула один из своих отростков – сверкнул в воздухе клинок эльфа Фиорина – раздался треск – отросток был отрублен – в это же время еще один отросток ударил с иной стороны – молниеносный выпад… Эльф отбил еще несколько таких ударов, но на него вот разом и со всех сторон обрушилось с дюжину этих смертоносных орудий… на пол сильно хлынул эльфийской крови – пронзенный когтями, сжатый щупальцами, переломленный клешнями – Фиорин еще нашел в себе силы для последнего рывка – его клинок погрузился в самый центр всех этих причудливых изгибов – оттуда рывками хлынула тьма и, перемешавшись с кровью эльфа, отчаянно зашипела, взметнулась быстрыми клубами под самый потолок. Элдур обратился в черного ворона и, вместе с дымовыми клубами, стремительно вырвался из носа закипевшего «чайника» навстречу бордовой звезде.

Альфонсо ничего этого не видел – теперь над его головою стремительно проносились темные облака, что-то билось там с такой силой, что поверхность под юношей тряслась, да так сильно, что он едва на ногах стоял.

– Элдур!!! – что было сил закричал он, да тут же и замолчал, потому что почувствовал, что его крик значительно более слабый нежели писк комара.

Но, на удивление, пришел ответ – глас Гэллиоса:

– Сейчас мы поможем тебе!

Пробормотав проклятье, юноша повернулся, бросился бежать среди черных стен. Вдруг, за спиною его стал нарастать гул – он обернулся и обнаружил, что за ним несется стена тьма – он со всех сил бросился вперед, однако, стена тут же поглотила его закружила – и не было сил вырваться – он даже не знал, куда несет его, когда раздавит обо что-нибудь – он задыхался – вязкая чернота эта и жгла его и бросала из стороны в сторону.

Та стена тьмы, которая взметалась до самых стен «ущелья», была, на самом деле, лишь маленькой струйкой перемешавшейся крови благородного эльфа, и тьмы, которая все хлестала из черной твари. Струйка эта, тонкой черной нитью, прокатывалась по полу и, казалось, что это кто-то ведет пером – подписывает некий шипящий, раскаленный договор.

Юноша, размером теперь едва ли больший чем пылинка, несся с кровью все дальше и дальше – несколько раз он был вырван на поверхность, вздохнул воздух – это и спасло ему жизнь… Потом было долгое-долгое падение… Проходили минуты, а пылинка Альфонсо все падал. Ветер подхватывал его кружил… В глаза хлынула тьма и последнее что он помнил был голос Элдура: «Похить своих братьев. Жди новой встречи.».

Глава 4
Праздник яблок

Фалко и эльф Эллиор быстро шли между просыпающихся хоббитских холмов. Они направлялись к усадьбе Рытниксов, которая ближе иных располагалась к Южному мосту – жил там хороший друг Фалко Хэм.

От одного высоченного холма, возле которого они проходили, раздался быстрый, мягкий топот – перед идущими распахнулась калитка и оттуда, вместе с восхитительным запахом яблок, который витал и над всеми Холмищами – вылетела хоббитская детвора: сияющие лица, смех, а глаза так и брызжут молодой жизнью. Они хороводом окружили идущих и, продвигаясь вместе с ними, закружились. А какие у этих ребятишек были яркие кафтанчики! – цвета, в основном, были зеленые и синие….

Раздались звонкие, восторженные голоса:

– Эльф, эльф! А у нас эльф – он нам сказки расскажет! Ура! Эльф!

Кто-то из ребятни высоко подпрыгнул прямо перед Эллиором, и на мгновенье оказался вровень с его лицом. Восторгу их не было предела – в этот день (как, впрочем, и во все иные) они готовы были радоваться кому и чему угодно…

– Расскажите нам самую красивую сказку! – попросила одна из девочек.

– Не-не, – лучше уж про энтов! – закричал какой-то мальчишка.

Эллиор не останавливался – он сдержанным голосом говорил:

– Сегодня никаких сказок не будет. Передайте всем вашим друзьям, что на окраине Ясного бора появились гигантские пауки! Не вздумайте разбегаться!

Кто-то, все-таки, принял это как начало сказки, кто-то – как шутку; но большинство, поняли что эльф говорит правду. Хоровод распался – хоббитята собрались у обочины – начали совещаться. А девочка, просившая рассказать «самую красивую сказку» – заплакала. Страшно зазвучал тот одинокий плач в окружении беззаботного веселья.

Фалко говорил Эллиору:

– Посмотрел я по карте, где наши Холмищи находятся – оказывается, такая маленькая крупинка в Среднеземье. Это иные народы – вы эльфы, иль гномы, иль люди многое занимают, а мы все на этой крупинке умещаемся – и не жалуемся: хорошо нам здесь, не тесно, ну а места еще на много-много поколений хватит….

– Мы, эльфы, очень редко решаемся что-то изменить в природе – мы созерцаем уже созданное, мы учимся у нее. А у вас «маленький народец», великий дар. Это такой дар, что посади ваше хоббитское семя среди огромных необжитых просторов, и станет это семя очень медленно расти – плавно, год за годом во все стороны. Внутри семени все будет все мирно, окружающее не будет ваш тревожить, до тех пор, пока ваше семя не разрастется и не возьмет его…

Фалко внимательно слушал эльфа – не столько вникая в слова, сколько любуясь плавностью речи – словно музыку слушал. Когда же Эллиор замолчал, и Фалко вновь уловил его созерцающий, запоминающий холмовые каскады взор, спросил:

– Ведь все эти сады уже обречены?

– Да – все сгорят. Но сады вновь разрастутся…

– Было бы кому за ними ухаживать – докончил его мысль Фалко.

Они подошли к холму Рытниксов, который весь был изрыт десятками проходов, да еще, как говорили: некоторые туннели уходили глубоко под землю, к самым холмовым корням…

На калитке, к которой они подошли, красовались, вырезанные, три дуба – древний герб Рытниксов. Эти Рытниксы утверждали, что были прародителями всех хоббитов, а первая их нора находилась именно под тремя дубами, где-то в глубинах Ясного бора. Им верили, хотя… хоббитам было все равно, кто их прародители, и из под трех, или из под четырех дубов они вышли.

Фалко только потянулся к звоночку, как калитка распахнулась и выбежал, улыбаясь пригожему деньку, хоббит еще более молодой, нежели Фалко – именем Хэм. Увидев своего друга, Хэм, на котором, кстати, был ярко-желтый кафтан, засмеялся, обнял за плечи, да еще закружил, крича:

– Фалко, дружище! Вот так встреча! А я то думал – придется до твоего холма бежать… Ей-хо! – и он, совсем как мальчишка, подставил Фалко подножку, и покатился с ним в траве.

– Познакомься – это мой друг – эльф Эллиор. – выкрикнул, несколько опешивший от столь бурной встречи, Фалко.

Тут Хэм побледнел, вскочил на ноги – не забыв, впрочем, подать руку своему другу.

– Как эльф?!.. Где эльф!? – выкрикивал он, и тут увидел Эллиора, глаза его несколько округлились и он пробормотал. – И впрямь эльф…

Дело в том, что Хэм страсть как любил все диковинное: эльфы, энты, гномы, даже создания мрака – все это интересовало его до страсти, обо всем он хотел узнать, всех увидеть – благодаря этой необычности и сошлись два этих хоббита. Только Хэм отличался нравом озорным, и вообще был очень подвижным, говорливым; шутки сыпались из него, как горох из дырявого мешка, но, когда надо, он был очень обходительным и вежливым. Вот и теперь, буквально пожирая взглядом каждую черточку эльфа, он быстро представился:

– Хэм Рытникс. К вашим услугам, многоуважаемый эльф. Вы приехали как раз к одному из самых веселых праздников. Хотя… видели бы вы, как мы Новый год справляем!.. Вряд ли вы во всех Холмищах найдете спутников лучших, чем мы – от нас вы столько преданий услышите; ну и…

– Веселье придется отложить… – остановил его Фалко и вкратце поведал о надвигающемся.

– Вот так да! – присвистнул Хэм. – Что же – я понимаю, я все сделаю, как скажет многоуважаемый эльф. Однако, вы как хотите, а я свое слово скажу – не станут вас слушать. – все это время Хэм с восторгом разглядывал эльфа, будто бы ожидал, что из него какие-то чудеса посыплются. – Я даже не знаю, что нужно, чтобы они ушли от Холмищ в лес… а там и орки есть? Да?

Эльф кивнул, отчего Хэм пришел в больший восторг. Для него все это было опасным, но обещающим заполниться надолго приключеньем.

Вот он с надеждой спросил:

– А драконы с ними будут?

– И драконы с ними будут. – кивнул Фалко и вздрогнул – ему показалось, что по небу пролетела огненная змейка.

– Ух ты, вот здорово! – Хэм даже в ладоши хлопнул.

Тут Элиор взглянул на Фалко, и по взгляду его можно было понять: «К кому ты меня привел? Ведь это же еще мальчишка!»

Хэм также увидел, и понял это – смутился, даже покраснел, пробормотал:

– Вы извините, я веду себя иногда, как… ну, в общем, как не взрослый хоббит. У нас совершеннолетие в тридцати три, а мне – двадцать три – этот возраст зовут у нас «безответственным», но я то могу быть очень серьезным, да, да… вы уж извините меня…

– Хорошо, Хэм. – кивнул Эллиор. – Тогда слушай внимательно, и знай, что от того, как ты исполнишь мое поручение будет зависеть жизнь многих.

Кровь отхлынула от лица молодого хоббита, с минуту он стоял в молчании, прямо глядя в мягко златящаяся эльфийские очи, после чего голосом серьезным и сдержанным молвил:

– Да, я готов.

– Можешь ли ты найти горючего материала? – спрашивал эльф.

– Да – у нас в холме есть смоляная бочка – для факелов.

– Одной бочки мало – гораздо больше потребуется.

– Ну, тогда в Сторожевой башне. Там значит так – в подвале, с одной стороны, стоят бочки пивные с другой – смоляные.

– Ты должен достать эти бочки.

– Я бы с радостью – только, вот, кто же мне их даст то? Ведь у нас обычаи предков в почете – а, значит, каждый день трое молодых Рытниксов должны отправляться в Сторожевую башню – ночью их следующая троица заменит, ну а то, что они там только пиво пьют, да песни поют – до того никому нет дела. Вообще-то, они должны за мостом следить, и, если случится какая опасность, в колокол звонить…

– В обычаях предков – мудрость веков. – молвил эльф. – А уж как искажают те обычаи потомки – в том уж вина только потомков… Так, значит, смолы они тебе не дадут?

– Нет – чтобы смолу выкатить, понадобиться разрешение главы роды, старого Брена. А на что, право, эта смола понадобиться?

– Вымазать весь мост – даже и опоры его.

– Да меня запрут в чулан, до тех пор, пока лекарь не явится…

– Нет, лекарь уже не явится. Не будет уже лекаря. – вздохнул Элиор. – Ладно, пойдем к Сторожевой башне, по дороге что-нибудь придумаем.

Холм Рытниксов был одним из тех тридцатиметровых холмов, которые стояли на брегу Андуина. На вершине его высились три дуба – не те, конечно, легендарные, которые отображены были на калитке, но тоже древние – корни их, служили живым украшением многих комнат; ну а кроны, переплетясь, сияли светлым облаком и увидеть их можно было и с дальних окраин.

Вот обогнули они холм, и открылась Сторожевая башня. Башня была приземистая, довольно уютная, но, какая-то ненадежная. В верхней ее части была устроена колоколенка; сейчас там, под колоколом, виднелись три хоббитские головы – то были стражи. Как только они увидели идущих, так громко закричали:

– С праздником вас!

Но тут заметили, что одна из фигур едва ли не в два раза превышает иные.

– Эй, кто это?.. Эй, кто это?.. Эй, кто это?.. – разом выкрикнули три разных голоса, и по ним ясно стало, что в ночь перед праздником, они приуменьшили пивные запасы, которые хранились в башенном подвале.

– Ну, вот кое-что придумал. – промолвил Эллиор, ударяя в дверь – звук от удара вышел музыкальном – будто это какой-то инструмент был.

Раздался грохот, затем дверь распахнулся и, краснощекий хоббит, слегка покачиваясь, добродушно посмотрел на Хэма, потом – на Фалко, и, наконец, – поднял голову вверх – стал разглядывать Эллиора. Заплетающимся языком промолвил:

– Добро пожаловать! Сегодня будет много яблочного сока и… – он икнул. – …и, надеюсь, мне удастся искупаться в яблочном пруду!

– Размечтался! – хихикнул другой хоббит, подходя, и протягивая эльфу кружку с пивом. – Вот испробуйте!

– В бассейне – место только для детворы. Они там купаются и сок пьют. – с видом знатока заявил третий.

Эльф улыбнулся своей печальной улыбкой, молвил:

– Вы ступайте, только далеко не заходите; отдохните, ну а мы покараулим.

Сторожа сосчитали их: «-Все верно – трое…» Обрадовавшись тому, что наконец они свободны – ни о чем больше не стали спрашивать – только посочувствовали тем, кто в этот праздник будет сидеть в башне, пообещали, что по окончании принесут им сока, да и убежали….

– Оказалось гораздо легче, чем я думал… – молвил эльф, когда они вошли в сторожевое помещенье. – Огородники то вы бесподобные, но все, что относится к боевому делу, вы принимаете, как ребятня. Ладно – займемся бочками.

Они огляделись: посреди помещения стоял дубовый стол, на нем – кружка; рядом – опустошенный бочонок. Был и камин, но с зимы он зарос паутиной, а на лежащих подле дровах – проступил мох. Каменные стены украшали полки, на которых стояли всякие забавные фигурки изготовленными охранниками, в долгие зимние ночи. В стену уходила винтовая лесенка, еще одна лестница – не винтовая, и деревянная, спускалась в подвал, откуда густыми волнами исходил пивной дух – туда и направился эльф, а за ним хоббиты.

В подвале, в неярком свете двух факелов, виделись ряды пивных бочек, ну а у дальней стены – также несколько толстопузых бочек со смолою.

Они едва подняли по лестнице смоляную бочку – причем, старался, по большей части, Эллиор. Тут в дверь раздался стук, и мрачные голоса потребовали:

– Эй вы! Можете идти радоваться. А не хотите – так и скажите – мы сейчас же сами туда пойдем.

– Эй – это ты Гродо?! – выкрикнул Хэм.

– Да, а ты, что там делаешь?

– Я решил сегодня покараулить!

Удовлетворенные таким ответом, те трое, весело переговариваясь, побежали на праздник.

Эльф подошел к двери, приоткрыл ее, огляделся:

– Никого нет.

– До конца праздника и не будет. – подтвердил Хэм. – Все среди холмов веселятся, ну а по мосту, быть может, пройдут два-три путника…

– Ладно, пора за дело приниматься…

Никем незамеченные, прокатили они бочку до начала Андуинского моста. Затем, также прокатили еще несколько бочек…

Теперь об Андуиноском мосте: выделан он был из Железного дерева, привезенным с севера, еще до пришествия хоббитов лесными охотниками (его не могли сплавить, потому что оно тонуло в воде). Его не могли разрубить никакие топоры, кроме заговоренных (с их помощью все и делали); железное дерево оставалось таким же твердым и века спустя – некоторые подпорные столбы даже пустили новые корни во дно Андруина, и в таких местах на огражденьях поднимались аккуратные, ухоженные уже хоббитами темно-изумрудные облачка. Ширины в нем было шагов пятнадцать; однако у противоположного берега шаги эти сливались в паутинку.

Эллиор заметил:.

– Этот мост живой. Он уже чувствует задуманное мною, уже ропщет… – тут эльф обратился к невидимому собеседнику. – Ты знаешь, что это единственный способ задержать их хоть немного. Ты обречен: ведь с ними драконы, а когда они уходят, то драконы сжигают мосты. А так, по крайней мере, ты сожжешь некоторых врагов…

До этого в воздухе сгущалась темно-зеленая пелена, было тяжело дышать; но после этих словам она рассеялась; послышался протяжный вздох.

– Что ж. – молвил Эллиор. – Вам предстоит покрыть его смолою. Ну, а меня ждут свои дела…

– Какие же? – спрашивал Хэм.

– Я захвачу и принесу орка, чтобы все его увидели. Раз уж словам не верите…

– Я с вами! – взмолился Хэм. – Очень, очень вас прошу!

– Ты помоги своему другу – это во первых, а во-вторых – дело это опасное – здесь нужен воин сильный, передвигающийся быстро и бесшумно.

– Так это как раз я! – обрадовался Хэм. – И быстрый, и бесшумный; ну, может, против вас эльфов и не сильный, но среди хоббитов – настоящий силач!

Фалко махнул рукою:

– Ладно – один управлюсь. От него теперь больше помехи, чем пользы – все уши прожужжит, о том, как жаль, что «он не с Эллиором».

Эльф внимательно взглянул на Хэма:

– Если ты будешь вести себя, как мальчишка, мы оба погибнем. А если орки нас схватят, то будут пытать, а потом съедят.

Хоббит вздрогнул, а потом твердым голосом изрек:

– Я все равно пойдут с вами. Я буду знать, что грозит нам, и буду стараться.

Эльф кивнул Фалко, и легкой, стремительной ланью бросился к западному берегу. Хэм был одним из самых быстрых хоббитов, однако, не смотря на это, едва поспевал за эльфом.

Вскоре их не стало видно…

Фалко принялся разливать смолу по темной поверхности моста. От Холмищ слышался светлый шум голосов; отдельные особенно звонкие крики выделялись на общем фоне и звучали, словно напевы весенних птиц.

Как раньше хотелось Фалко, чтобы сородичи его больше знали об окружающем мире. И с такой же силой ему хотелось теперь, чтобы этот мост, сгорев, уничтожил бы всякую связь с тем миром!

* * *

Эльфийский Сполох вынес Туора из Холмищ, и, найдя кротчайшую тропку – серебристую стрелою полетел между деревьев.