Текст книги "Космическая полиция (трилогия)"
Автор книги: Диана Дуэйн
Соавторы: Питер Морвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 44 страниц)
Но на сей раз незнакомец не стоял на месте. «Паникует», – подумал Джосс, с облегчением и одновременно с раздражением глядя, как тот вовсю улепетывает прочь от свалки. Черт! Он поднял «ремингтон», упер его в останки «VW», увеличил мощность, чтобы скомпенсировать дистанцию, сузил луч и еще раз выстрелил.
Фигура выпрямилась, тяжело упала и подпрыгнула несколько раз. «Какого черта?» – подумал Джосс и тут же понял, что попал, – именно воздух, вырвавшийся из скафандра, заставил беглеца в первое мгновение выпрямиться. Нащупывая ремонтный комплект, Джосс бросился к упавшему.
Но у жертвы были другие планы. Не сгибая раненой ноги, бандит быстро-быстро попрыгал прочь, искусно маневрируя на неровной поверхности, и вскоре скрылся за горизонтом, что для такого маленького человека означало две сотни ярдов. Джосс выругался и бросился следом. Но, когда он сам пересек горизонт, высматривать уже было некого. Его добыча ускакала сейчас уже раза в два дальше и скорее всего улизнула в туннель, который вел к станции. Джосс знал, что они тут есть, но еще не успел их обследовать.
Он стоял с пистолетом в руке, злой до чертиков и в то же время ликующий. По крайней мере, скафандр преступника он узнает. Довольно просто будет осмотреть здесь все скафандры, но это может пока подождать.
Сейчас ситуация изменилась радикально. Они с Эваном явно затронули нечто, заставившее как минимум одного человека желать Джоссу смерти, чтобы тот не нашел чего-то важного. Джосс кое-где наставил себе синяков, но это все пустяки – хоть дырок нет. Сейчас нужно просто вернуться и послать, сообщение в штаб-квартиру на Луне.
Может, Лукреция перестанет трястись над финансированием на топливо…
* * *
Эван откинулся на спинку кресла и спросил:
– Вы часто здесь бываете?
Она рассмеялась:
– Готова поспорить, так вы говорите всем девушкам. Ну, следующий штамп?
Эван чуть покраснел. Это само по себе было настолько редким событием, что он покраснел еще сильнее.
Она выпрямилась и сделала глубокий глоток. Скривилась.
– Недоварена, – сказала она бармену. – Ты ее из объедков гонишь, что ли?
Бармен довольно дружелюбно зыркнул на нее и не удостоил ответом, занявшись протиркой стаканов. Мелл посмотрела на Эвана и сказала:
– Не стоило мне ругаться. В прошлом месяце они пытались гнать водку из сои, так что до сих пор не могут отделаться от запаха.
Эван покачал головой.
– Звучит неаппетитно.
– Вы себе и не представляете, насколько.
Эван очень пытался держаться непринужденно и не слишком заинтересованно, но ему это не удалось. Мелл Фонтене, сидя за столом, казалась еще красивее, чем во время драки. Когда она сидела спокойно, можно было видеть свет мысли в ее зеленых глазах. Выражение ее лица постоянно менялось – презрительное, веселое, заинтересованное, задумчивое, они сменяли друг друга, совершенно безотносительно к теме их беседы. От этого хотелось сказать что-нибудь этакое, чтобы заинтересовать ее и вызвать на ее лице наконец нормальную реакцию, а не то выражение, которым она привыкла прикрывать свои эмоции по какой-то только ей известной причине.
– Вы собираетесь мне рассказать, – предположил он, – почему вы полезли в эту драку.
– Да неужто? – проронила она, рассеянно глядя в пустой стакан. Поставила его на стойку и пододвинула к бармену. – Повтори, пожалуйста. Знаете, – обратилась она к Эвану, – тут довольно тесное сообщество. И каждый чужак вызывает чуть больше внимания, чем общепринято.
– Похоже на то, – печально согласился Эван.
– А с вами – так еще хуже, – сказал она, – вы работаете на правительство.
– Нет, – попытался возразить он.
– Для нас – да, – настаивала она. – Точнее, для этих людей.
Эван поднял брови:
– Так это «для нас» к вам не относится?
– О нет, – сказала она. – Я независимый подрядчик. Спасибо, Майк. – Она сделала большой глоток.
Эван рассмеялся:
– Я думал, что здесь все такие. Кроме разве что бедняги Ноэла.
– Бедняга Ноэл, – чуть улыбнулась она. – Ну, к нему-то мы уже привыкли.
– За восемь лет, – сказал Эван, – я бы уж точно привык.
– Так бывает во всех маленьких сообществах, – заметила Мелл. – Некоторые люди никогда не вписываются в общество, как бы они ни старались, некоторые никогда не будут в него приняты, пусть даже и родились здесь. Ноэл принят потому, что сидит тут по приказу, и потому, что ему не все равно. Но вы и ваш приятель… – сказала она, отпивая еще глоток. – У вас другая задача.
– Не совсем так, – сказал Эван.
– И некоторые здесь, – продолжала Мелл, – не уверены, что ваше расследование не приведет к каким-нибудь радикальным переменам. Многие тут замешаны в кое-каких делах, скажем так… находящихся на грани.
– На грани закона, хотите вы сказать, – уточнил Эван.
Она кивнула и смахнула длинную черную прядь с лица. Это был ее обычный жест, Эван заметил, что она смахивала волосы с лица и без особой нужды.
– Именно так, – сказала она, и Эвану послышалась в ее голосе еле уловимая насмешка, а блеск ее глаз лишь подтвердил это. – Но ведь и незаконность тоже может быть на грани закона. Но большинство приехавших сюда жить занимаются то той, то иной халтуркой и еще кое-чем, к чему они не хотели бы привлекать особенного внимания. А люди вроде вас, – она откровенно насмешливо сверкнула глазами, – заставляют остальных нервничать. Никто не хочет, чтобы его статус-кво был нарушен.
Эван коротко вздохнул и сам сделал большой глоток.
– Я не слишком заинтересован в нарушении их статус-кво. К несчастью, тем, кто нас направляет в самые глухие уголки космоса, издалека кажется, что мы занимаемся какими-то делами, не имеющими отношения к проблемам, ради которых нас сюда послали. Кроме того, – проворчал он, – у нас на это нет денег.
– От вашего хозяина я слышала другое, – с хитрецой произнесла Мелл.
– От этого ворюги? – прорычал Эван. – Ему следовало бы постыдиться сдавать комнаты в таком состоянии!
– А вы что, ожидали увидеть «Хилтон» и серебряные подносики?
Это разозлило его.
– Леди, – сказал он, – я прожил пять месяцев в маленьком куполе на Хайлайте, где потолки залатаны еще круче, чем здесь, и если два раза в месяц давали воду, чтобы помыться, так это уже было событием. Но, по крайней мере, когда воду давали, она была чистой, и вам не приходилось половину утра тратить на то, чтобы соскребать грязищу с сантехники! – Эван глотнул еще этой ужасной водки, чтобы успокоиться. Но от этого он просто перенес свою злость на водку. Ему начинало казаться, что от нее разит прогорклым, многократно пережаренным маслом. – Этот тип, – произнес он с достоинством, – ворюга. Но я же не посадил его. Я ловлю другую рыбу.
Мелл немного подумала.
– Это вы так говорите. Я думаю, вам нужно дать шанс зарекомендовать себя.
– Покорнейше вас благодарю, – ответил Эван.
– Ого! – рассмеялась она, качаясь на стуле. – Один – один.
– Да уж, – коротко хохотнул Эван. – Ладно, не берите в голову. Послушайте, мадам Маятник, мадам Непостоянство, вы так и не сказали мне, что заставило вас ввязаться в драку.
– Возможно, жалость? – предположила она. – Минутное затмение рассудка? Любопытство?
– Любопытство – это я принимаю.
Она пожала плечами.
– Просто у вас была интересная техника. Да и соотношение сил, на мой взгляд, сложилось уж чересчур не в вашу пользу.
– Ха! – хмыкнул Эван. – Я сказал бы, что с подобным благородством вы тут малость не на месте. Но правила вы знаете. Одна потасовка, один коп.
– Но сюда прислали вас двоих.
– И что? Мы уже побывали в двух потасовках. Может, теперь-то мы сможем нормально работать.
– Третья драка обычно за счет заведения, – снова сверкнула глазами Мелл. И что на сей раз было в ее глазах? Приязнь? Эван вздохнул немного раздраженно – у этой женщины настроение меняется быстрее, чем настройка лазера.
– То есть вы подразумеваете, что я еще раз столкнусь с так называемым мистером Смитом?
– С кем?
– Ну, с тем типом, с которым я только что подрался.
– А, вы имеете в виду Лейва-Турка?
– Кого-кого?
– Лейва-Турка, – рассмеялась она.
– Что-то у него не очень турецкое имя.
– Да нет, – ответила Мелл. – Но его все так называют. Мне кажется, что у него в предках русские, или финны, или еще кто-то в этом роде. Но сам он с Луны.
– Так откуда турецкая-то кровь?
– Думаю, он пристукнул какого-нибудь турка, – сказала Мелл. – Возможно, при попытке захвата участка.
Эван прикончил выпивку и пододвинул стакан бармену, чтобы тот повторил.
– Похоже, такое тут творится куда чаще, чем в других частях Пояса.
Мелл вздохнула и пригубила свою выпивку.
– Было бы честно, если бы астероиды с высоким содержанием металла распределялись по всему Поясу равномерно, но – увы. Взрыв, породивший их, в геологическом смысле произошел слишком недавно. Распределение выровняется лишь через несколько тысяч лет. И что к тому времени останется разрабатывать? – Она сидела в задумчивости. – Но пока люди очень серьезно относятся ко всему, что им удается здесь найти. И многие считают, что в более богатых частях Пояса конкуренция слишком жестока. Большие компании производят разработки при помощи своих «пылесосов», выгребая астероиды изнутри, и независимые старатели могут себе позволить лучшее оборудование, чем большинство здешних жителей. – Она глядела в стакан, вращая его в пальцах. – Поэтому страсти тут кипят довольно бурные. Хотя, как мне кажется, инциденты случаются куда реже, чем можно было бы предположить. Однако люди склонны к скрытности. – Она подняла на него взгляд. – Так что, когда сюда прилетает пара космокопов на новеньком корабле и заявляет, что намерена разобраться со случаями захватов чужих участков, многим это не нравится. Даже тем, кто в этом не замешан. А те, у кого рыльце в пуху, начинают задумываться, совпадают ли понятия о правосудии этих космокопов с новенького корабля с их собственными понятиями.
Эван задумчиво посмотрел на нее.
– Кроме того, – добавила Мелл, опять отбрасывая со лба прядь волос, – некоторые обитатели станции весьма интересными способами скрывают свои участки. Они не очень охотно выдают информацию насчет того, как у них идут дела. Для многих сокрытие участков единственное, что не дает им потерпеть полное банкротство.
– Я не собираюсь никого доводить до банкротства, – сказал Эван, – или чего-нибудь подобного. Я хочу выяснить, почему за последние несколько месяцев пропало людей больше, чем обычно. И я хочу узнать, почему некоторые прилагают такие усилия, чтобы замаскировать убийство под обычный захват участка. Мне кажется, это вполне законный интерес. Разве не так?
Она посмотрела на него из-под упавшей на лоб челки.
– А волосы не мешают вам, когда вы в скафандре? – вдруг спросил Эван.
Мелл улыбнулась:
– Я забираю их в хвост на затылке. А что вы имели в виду, когда сказали «одна потасовка – один коп»?
Эван досадливо запыхтел, поскольку не желал возвращаться к этой теме, затем, смирившись, рассмеялся.
– Старая история. В свое время на Земле существовала группа стражей порядка, называемая «Техасские рейнджеры». Район, который они патрулировали, был очень диким, там было полно грабежей, убийств, всякого шороху…
Мелл удивленно посмотрела на него.
– Шороху? То есть люди шуршали?
– Да нет. В смысле всяких неприятностей. Короче, эти самые рейнджеры были ребятами весьма решительными и крутыми. Например, был там один седельщик, у которого сперли целую партию седел, и он попросил рейнджеров ему помочь. Ну, они и помогли. Где бы они ни были, если им попадался кто-нибудь в краденом седле, они просто стреляли в него. И вернули все седла, – сказал Эван, наслаждаясь ее ошарашенным видом. – Правда, через год седельщик ушел на покой.
– Очень эффективно, – сказала она.
– Ну вот. Был в Техасе город, в котором начались беспорядки и грабежи. Послали сообщение в штаб-квартиру рейнджеров. «У нас тут бунт, пришлите команду рейнджеров», – просили они. А в ответ получили: «Один бунт, один рейнджер». – Эван холодно усмехнулся. Это была любимая история Джосса, и он рассказывал ее с удручающим постоянством.
– И вы, стало быть, как рейнджеры?
– Сходство есть, – сказал Эван, – но мы стараемся стрелять не так часто, как эти ребята. А теперь вернемся к Лейву-Турку. С чего он на нас взъелся?
– Взъелся? Да не дурите. Лейв же чокнутый. Он тут на всех наезжает по любому поводу. Но вы вызываете у него особую неприязнь. Не знаю, откуда он достал оружие. Никто из местных ему не дал бы бластера.
Эван запомнил это на будущее. Пригодится для расследования.
– Ладно, не берите в голову. Мы с напарником вскорости собираемся поговорить с тутошним народом. Как только закончим предварительную подготовку. Вы слышали, что мы обнаружили?
– Корабль Хэк, – сказала она. – Да, слышала. Будете высвобождать корабль утром, да?
– Как только свяжемся с добровольными помощниками. – Он склонил голову набок. – А вы не хотите помочь?
– Не моя функция, – сказала она, – я техник. Могу, однако, назвать несколько имен.
Эван кивнул, одновременно думая: «Техник? Стало быть, она занимается поддержанием порядка в этом месте? Или, точнее, не занимается? Господи, спаси нас…»
– Мне нужны хорошие операторы с добывающим оборудованием, – сказал он, стараясь не слишком выдавать себя, – которые будут осторожно обращаться с находкой. Естественно, я хотел бы сверить ваши рекомендации с Ноэлом.
– Если хотите, – предложила она, – я встречусь с вами утром в его кабинете, и вы сможете сразу же с ним поговорить. Я знаю большинство здешних операторов с тяжелым оборудованием.
– Хорошо. – Эван вздохнул и глотнул из стакана. – Если Лейв-Турок такой уж псих, – спросил он, – то почему не отправить его туда, где ему могли бы помочь?
– Да потому, что его уже двадцать раз туда отсылали, – грустно ответила Мелл. – Здешний врач дает ему лекарство и успокаивает. Лейв жил тяжело, упорно работал, потом потерял жену и детей в крушении, когда сам был на разработках. Так зачем увозить его туда, где его будут держать в обитой звукоизоляцией комнате? Пусть себе живет здесь, где о нем могут позаботиться.
С этим было трудно поспорить. Эван кивнул.
– А вы? – спросил он. – Вы-то что здесь потеряли?
– А, – сказала Мелл, – переходим на личности? Майк, помнишь, что случилось с тем, кто последний раз попытался со мной фамильярничать?
– Ты за него вышла, – ответил бармен и снова занялся протиркой стаканов.
– Считайте, что вы меня предупредили, – кротко ответил Эван. – Ладно, проехали. Я просто хотел поговорить.
Мелл снова откинула с лица волосы со слегка растерянным видом.
– Правда? То есть не все ради расследования, вы еще умеете и просто разговаривать?
Эван не мог удержаться от улыбки.
– Ну, для расследования требуется многое, но иногда я не прочь и просто поговорить. А вы? Вы никогда не пытались говорить просто так, без того, чтобы сбить человека с толку, спровоцировать его или оскорбить?
Мелл рассмеялась:
– Ах-х-х… снова сравняли счет!
Несколько мгновений оба сидели молча, покачивая стаканы в руках.
– Я родилась на Марсе, – начала Мелл. – Обычное дело – маленькое терраформированное поселение в глубоком кратере. Фермерство для производства кислорода, бурение водяных скважин и так далее. Немного археологии, но никто не принимал этих искателей черепков всерьез. У отца с матерью был гараж. – Мелл чуть улыбнулась. – Они научили меня моему делу. Начали с глиссеров, обдирая бедняг-археологов, затем занялись ионными ускорителями, когда развернулись работы на Поясе. Некоторое время родители работали дилерами на «Опеле». – Она поморщилась. – Вскоре дело пошло на убыль, ну и хорошо, всем нам это жутко не нравилось. Это была одна из тех ошибок, которые когда-нибудь да совершаешь. Когда папа умер, а я достаточно повзрослела, чтобы начать принимать решения самостоятельно, я приехала сюда. Мне это показалось наиболее приемлемым, к тому же в нашей семье эмиграция – дело обычное. Папа улетел с Луны примерно в том же возрасте, в каком я отправилась на Пояс. Это было первое место, куда я уехала, и с тех пор я тут и сижу.
Эван кивнул.
– А вы? – спросила она. – Вас же не старший инспектор таким придумал.
Эван рассмеялся и сделал бармену знак принести еще выпивки, думая про себя, что последнее, что породил старший инспектор, – это до предела идиотский бюджет. Он рассказал ей немного про Уэльс, про то, как он там рос, об этом рассаднике индустрии и бизнеса, о том, как на него постоянно давили, торопя что-то из себя сделать. Память о прошлых днях нищеты и безработицы еще не окончательно улетучилась. Затем служба в армии, подготовка для работы в сьюте, случайные полицейские акции. Всегда оставалось ощущение, что что-то утрачено, недоделано. Странно, но когда его списали в запас, злость прожила в нем недолго. Затем гибель его первого напарника по Солнечному патрулю. Расследование, закончившееся уничтожением круга наркоторговли, которая и привела к этой смерти. Наконец, работа с Джоссом. Получился на удивление краткий и сухой рассказ, несмотря на все мысли, кровь и слезы, что были в нем.
Когда Эван наконец закончил, он не был уверен даже в том, что Мелл его слушала. Она наполовину осушила свой стакан, и вид у нее был слегка усталый.
– Извините, я совсем вас заболтал, – вздохнул он.
– Да нет же, господи! – воскликнула она, хотя по ее голосу этого не было заметно. Но она отодвинула выпивку.
– Как я понимаю, – сказала Мелл, – копа вроде вас обычно считают просто здоровенным тупым куском мяса?
Эван чуть улыбнулся.
– Я не всегда пытаюсь развеивать это впечатление, – сказал он. – Подобный имидж иногда работает мне на руку.
Она посмотрела на него с некоторым раздражением. Эван просто пожал плечами.
– Ладно, – сказала Мелл.
«Мне в голову лезут совсем левые мысли», – почему-то без обычного удивления подумал он. Она была определенно интересной женщиной. «Даже более того. Она ведь и драться умеет».
– Где вы научились драться? – спросил он. – Нет, серьезно.
Она тихо рассмеялась:
– Детство на Марсе учит многому. Растешь быстро. Кое-где на планете отношение числа мужчин к числу женщин по-прежнему остается высоким. И многие мужчины привыкли брать то, что им хочется. – Она улыбнулась. – Незачем сдаваться им без драки. А здесь временами представляется случай попрактиковаться.
– Даже чаще, чем просто временами, – сказал Эван, отодвигая на всякий случай в сторону свои совершенно не относящиеся к работе мысли. Если эта женщина заподозрит, о чем он думает, она ему башку отгрызет.
Но в то же время эти мысли были приятны. «Черт, за мысли же не расстреливают. Пока».
– Да вся эта практика ломаного гроша не стоит, – улыбнулась она.
Эван расхохотался.
– Знаете, – сказал он, – я такого не слышал с тех самых пор, как покинул Уэльс.
Она подняла брови.
– А что, цены выросли, что ли?
Эван покачал головой.
– Тогда послушаем.
«А что? – громко сказала одна часть его «я», а другая часть прокомментировала: – Ну выбьет она тебе мозги, вот и все. Зато самым интересным за последнее время образом».
– Вы можете быть жестокой, – проронил он наконец. – Это я опасно фамильярничаю. И пока еще я не готов жениться.
Она коротко сверкнула глазами. Это было заметно даже в полумраке.
– Забавно, но я тоже.
– Я тут подумал, что в другое время в другом месте я был бы очень рад пригласить вас на ужин.
– Другое время, – сказала она, – настанет, когда вы закончите свое расследование, а другое место будет где-то там, где рестораны получше.
Эван подумал – а вдруг их комнаты прослушиваются? Но сейчас он просто кивнул и сказал:
– Довольно близко попали.
Мелл посмотрела на него. «Потрясающе, – подумал Эван. – Ее глаза зеленые даже в такой темнотище. Прямо будто у кошки».
– Должна заметить, – сказала она, – что у нас тут есть вполне приличные рестораны. Что бы там ни говорил «Мишлен Гайд». Снобы чванливые, – добавила она, слегка улыбаясь.
– Ага, – сказал Эван. – Тогда как только закончим…
– Я люблю мусаку, – сказала она. – И еще тут готовят чудесную свинину в тандыре.
– Свинину? Необычно, – сказал Эван.
– Повар у нас – замечательный китаец, – пожала она плечами. – Мне еще нравится его чилли. А смесь на тандыре просто смертельна!
Эван открыл было рот, чтобы сказать что-то, как он отчаянно надеялся, умное, но так и не успел – послышались настойчивые сигналы.
– О черт, – выругалась Мелл, – многовато за один вечер. Меня вызывают. – Она соскользнула с кресла и улыбнулась Эвану. Его внезапно прошиб пот. – Доброй ночи, Эван, – проронила она и поспешила к выходу. Эван еще некоторое время смотрел в стакан, потом одним глотком прикончил его содержимое. Поднял взгляд и увидел, что бармен задумчиво смотрит на него.
– Очень милая женщина, – сказал он, неспособный сейчас думать ни о чем другом.
Бармен нечленораздельно хмыкнул и отвернулся.
Эван сполз с кресла и пошел к выходу, насвистывая какую-то песенку.
* * *
Джосс проторчал добрых двадцать минут в корабельном фрешере, прежде чем снова ощутил себя готовым к очередной вылазке. Обычно после того, как в него стреляли, его весьма основательно прошибал пот, причем какой-то особенно кислый, резкий, пропитывавший не только его одежду и волосы, но всю душу. Поэтому для того, чтобы его смыть, требовалось немало воды и мыла. Он только что заполнил баки водой из станционных запасов и, не торгуясь, заплатил запредельную цену. Пусть Лукреция говорит что хочет. В нее-то не стреляли.
Когда он вышел, то отправился в бар, в котором побывал вчера вечером, а именно – в «Асторию». Не раздумывая, вошел внутрь. Он был в форме, с открытой кобурой и с тем выражением лица, которое, как он надеялся, примут не за примерзшую к физиономии перепуганную улыбку, а за выражение лица человека, который даст по морде, если его заденут. Люди поворачивались к нему и окидывали оценивающим взглядом – он отвечал тем же. И люди опускали головы и отворачивались так же быстро.
Он подошел к стойке, где, кроме него, сейчас находилась лишь какая-то дамочка, и громко заявил:
– Я пришел выпить с Сесиль, самой прекрасной женщиной на всех девяти планетах, и любой, кто мне помешает, схлопочет пулю. – Помолчал и добавил: – А затем его посадят за нарушение порядка и поведение, оскорбляющее общественность. Так что, если вы что-то затеваете, ради бога, начинайте прямо сейчас, чтобы честным людям не пришлось всю ночь дожидаться начала шоу.
Повисла тишина. Мертвой ее нельзя было назвать – кто-то давился смехом, и тишина эта была куда менее зловещей, чем в прошлый раз. Сидевшая у бара дама обернулась со словами:
– Мистер Лапочка О’Баннион, а я-то думала, что вы сбежали и зазря подняли меня.
– Мадам, – торжественно произнес Джосс, склоняясь к ее руке, – я не пережил бы, если бы потерял вас. К несчастью, – он выпустил ее руку, – мне пришлось ненадолго выйти, и какой-то идиот попытался меня убить, но на сегодняшний вечер все улажено, и я могу немного расслабиться. Что вы желаете выпить? – спросил он уже нормальным тоном.
– Джин с тоником, с вашего позволения, – ответила Сесиль и пододвинула ему стул. Джосс улыбнулся ей. Сесиль была около пяти футов ростом, из тех женщин, которых называют приятно полными. Волосы у нее нельзя было назвать иначе как розовыми, поскольку от природы-то они были красновато-рыжими, а теперь красиво серебрились. Лицо ее было испещрено лукавыми морщинками, в первую очередь от улыбок, но сказать, сколько ей на самом деле лет, было невозможно. Да Джосс и не думал об этом – глаза ее были молодыми, почти кокетливыми.
– Ваш механик скоро придет, – сказала Сесиль, когда им с Джоссом принесли выпивку. – Простите за опоздание, но трудно найти человека, который бы одновременно и вызов принял, и смог провести нужную вам работу.
– А, не берите в голову, – отозвался Джосс. Он сделал большой глоток и подождал мгновение. – Что-то в этом джине… этакое.
– Экстракт можжевельника, – объяснила Сесиль. – Он синтетический. Мы не можем позволить себе тратить гидропонное пространство на выращивание ягод можжевельника.
Джосс пожал плечами.
– Пока вы тут выращиваете свиней, – сказал он, – мне все равно. – И он потянулся за свиными хвостиками.
Сесиль с удивлением и неким восхищением посмотрела на него.
– Откуда вы узнали, что мы выращиваем свиней?
Джосс повертел в воздухе пальцами.
– Базовые исследования, мадам. Такую относительно низкобелковую и деликатесную пищу, как свиные ушки и хвостики, дороговато импортировать. Но если вы сами выращиваете свиней, то выбрасывать их ушки и хвостики просто преступно. Да и вкусные они. – Джосс вытащил один из миски и захрустел. – Кроме того, пока я тут прогуливался, я прошел мимо сельскохозяйственного купола, в котором их держат. Сунул нос в шлюз. Я видел, как их кормили снятым молоком и сывороткой, которые остаются у вас от переработки молока. Очень разумно.
Сесиль засмеялась:
– Один мой внук – сыродел, второй работает в гидропонном отсеке, выращивает зерно, которым мы кормим наших коров. Как говорит Рэнди, мы съедаем всего десять процентов того, что производим.
– В отчетах то же самое, – сказал Джосс. – Я, понимаете ли, заглянул в станционную компьютерную.
Сесиль подняла брови.
– Так вот откуда были эти протоколы передачи. А я-то все гадала!
– Вы заметили? – улыбнулся Джосс. Ему очень хотелось это выяснить.
– Три часа назад? Да, заметила. Бога ради, передавайте, – сказала Сесиль, – пока ваше программное обеспечение не вызывает сбоя в нашем оборудовании.
– Думаю, такого не случится, – заверил ее Джосс. – Но я был удивлен тем, как легко добраться до вашей базы данных. Какая же часть данных станции проходит через ваши руки?
Сесиль рассмеялась:
– Вся. Неужто вы считаете нашу станцию такой крупной, чтобы каждый бизнес оснащать компьютером? Нет, конечно же. Радары и все прочее находится в нашем ведении потому, что таким образом они всего ближе к компьютерам, которые ими управляют. Нет смысла размещать их где-либо еще. И если с ними что-то случается, так быстрее их исправить.
Джос был слегка ошарашен.
– Но ваши резервные копии…
Сесиль печально покачала головой.
– Вы слишком долго находились близко к Солнцу. Мы не можем позволить себе полного дублирования, особенно долговременного. Приходится латать дырки и заставлять работать технику, если что ломается. Как вы думаете, что случилось тогда, когда вы чуть не врезались на подлете в купол? – Она чуть снизила тон. – Надо было чуть раньше дать нам знать о своем приближении.
– Обычно лучше всего действовать врасплох, – возразил Джосс. – Но вы выбросьте все это из головы. Проехали.
Несколько минут они сидели молча и пили.
– А вот что я хотел бы узнать, – сказал наконец Джосс очень спокойным голосом, – так это, кто здесь мог бы подслушивать переговоры базы с кораблем. Например, наш с вами утренний разговор, когда я был в ангаре.
Сесиль озадаченно посмотрела на него.
– Да любой, кто настроится на нашу частоту, – ответила она. – Мы не можем себе позволить ни новомодных кодировщиков, ни всякого такого. У очень многих тут дешевые передатчики, причем несовершенные, и мы должны иметь возможность слышать их сигналы.
Джосс кивнул:
– Понимаю. – Он немного подумал. – Сесиль, а вы храните записи дневных передач?
– Три месяца, – сказала она. – Так полагается по закону, но обычно их почти не запрашивают. Я не помню, чтобы за все время моей работы их хотя бы раз прослушивали. То есть уже пятнадцать лет.
– Стало быть, вы просто отслеживаете переговоры корабля с базой и между близкими кораблями.
– Да, на основной станционной частоте.
– Но не встроенные в скафандры передатчики.
– Вы знаете, сколько для этого понадобится памяти? Это просто невозможно, мистер Лапочка. Имеется восемнадцать-двадцать отдельных каналов для таких переговоров, причем частота очень отличается от частот, выделенных для кораблей. Мы из сил выбиваемся, чтобы отслеживать их. Мало кто из нас согласен работать тут за такую плату. А люди всегда еще мухлюют с частотами, стараясь, чтобы их переговоры невозможно было отследить. Скафандры у нас работают на ультракоротких частотах, причем по всему спектру, и их обладатели треплются целый день.
Он вздохнул. Все, как он предполагал. У Джосса мелькнула было мысль собрать какую-нибудь хреновину для отслеживания, но и у его бортового компьютера на это памяти не хватит. У него другое предназначение.
– А есть ли какие-нибудь записи другого типа о том, куда направляются люди в скафандрах?
Сесиль печально покачала головой.
– Джосс, – сказала она, – у нас нет такого уровня организованности. Мы что-то вроде Юкона во времена «золотой лихорадки» или Внутренней Монголии. Из большого мира к нам приезжают люди, привозят деньги или товары. Мы же отправляем туда сырье, но баланс нашей экономики сильно сдвинут в сторону экспорта, мы не можем позволить себе инспектирования – или, точнее говоря, шпионажа, – хотя на внутренних планетах это воспринимается сегодня как нечто вполне привычное. И думаю, нам этого и не нужно.
Сесиль выпрямилась и взяла стакан обеими руками, гоняя лед по поверхности напитка.
– Когда я сюда приехала, – сказала она, – давным-давно, после того как отбыла срок за убийство. – Глаза ее сверкнули, когда она заметила, как он пытается скрыть свою реакцию. – Да-да, я убила своего первого мужа. Когда он первый раз меня ударил, я сказала ему, что больше такого не допущу. Когда я вышла из тюрьмы, жизнь стала для меня сущим кошмаром. Я не могла найти работу из-за своего преступного прошлого. Никого не интересовало, что я уже отсидела свой срок. Я не могла получить заем, не могла содержать приличное жилье. Любой, кто хотел, мог узнать все о моей жизни, вплоть до того, сколько у меня денег в копилке, просто ткнув в нужную клавишу. На Луне было не лучше, на Марсе тоже. Мне подвернулся случай эмигрировать, что я и сделала. Здесь, если я что-то покупаю в кредит, я просто расписываюсь, и этого хватает. Если я заключаю с кем-нибудь контракт, то хватает слова. И поскольку тех, кто нарушает слово, просто вышвыривают туда, где нет воздуха, – слегка усмехаясь, добавила она, – то большинство народу тут слово держит. Жизнь тут не такая, как во внутренней Системе, но она имеет свои положительные стороны. И никто здесь не отыщет в моей прошлой жизни ничего такого, о чем я сама не могла бы рассказать. Вряд ли у кого-нибудь есть такая аппаратура слежения, как ваша. Впрочем, я не против, у вас вполне честная физиономия.
– О, не говорите так! – воскликнул Джосс. – И это после всех моих усилий выглядеть крутым!
– Да успокойтесь, бедняга. Ну, крутой вы, крутой. Это ведь обычная ваша физия, не так ли? – добавила Сесиль, потягивая из стакана. – Этот вежливый, невинный вид! Никто и не заметит, какие за этой ширмой крутятся колесики. Ну-ну, – сказала она, встретив ошарашенный взгляд Джосса. – У меня ведь есть внуки. Думаете, все это мне в новинку?
