Текст книги "Космическая полиция (трилогия)"
Автор книги: Диана Дуэйн
Соавторы: Питер Морвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)
– О ваших людях мы позаботимся, – очень спокойно ответил Эван, гораздо спокойнее, чем он чувствовал себя на самом деле, поскольку он не был уверен в службе безопасности станции. Но сейчас было не время выдавать свои сомнения. – У вас ничего не осталось, кроме этого корабля. И человека, который сидит в нем и прячется за своей пушкой.
Он замолчал, переводя дыхание.
«Спасибо дискуссионному клубу, – подумал он, – спасибо классическому образованию. И спасибо тебе, Ивлин Вуд». Курс быстрого чтения был одним из лучших его воспоминаний, а еще он умел читать вслух телефонную книгу с выражением. Поставленный голос с валлийским акцентом – это тоже большое дело.
– Ну? – спросил Эван. – Синий дракон готов выйти против Красного[13]13
Красный дракон – древний символ Уэльса.
[Закрыть]? Или ты предпочитаешь пристрелить меня, чтобы потом мой напарник пристрелил тебя? Нет, человек чести устроен по-другому, иначе, чем ты, – добавил Эван. – Он загнал бы тебя как зверя и прикончил, а потом оплакал.
Долгое, очень долгое молчание.
– Офицер Глиндауэр, – послышался голос. – Я скоро выйду.
Эвану не пришлось долго ждать.
Он появился из шлюза, оснащенного лифтом и магнитной площадкой, чтобы притягивать подошвы ботинок. Явился, словно маг из какого-то спектакля или как ожившее божество, спускающееся с пьедестала. Сьют Такавабары был абсолютно черным и чуть поблескивал в отраженном от Хайлендза свете. На спине его горбом выпирал контейнер, в котором, как знал Эван, находятся ядерные снаряды, причем вдвое большие, чем те, которые были у него в сьюте, когда он еще служил в армии. «Ну, и то хорошо, что в ближнем бою он поостережется пустить их в ход, – подумал Эван. – Надо увериться, что он их не запустит в станцию, если это то, что я думаю. Бог знает, что у него там на самом деле».
В прикрывающую руки броню явно встроены два бластера – это было характерно для сьютов фирмы «Крупп» – парные лучевики и огнемет, возможно, даже два. Имелись еще и ракеты – восемь в наплечных контейнерах, две наводящиеся по тепловому излучению в наспинном контейнере нормальной конфигурации. Против человека они не особенно эффективны. Но вот для станции…
Эван проверил свой арсенал, посмотрел на то, что собой представлял этот человек, и вздохнул. «Я сам нарвался. И что я теперь буду с ним делать? Бить его палкой? А для пользы расследования я должен сохранить его в живых как свидетеля. Может, сейчас мне удастся уговорить его сдаться?
Ага, а может быть, свиньи научатся летать…»
В тактическом смысле ситуация была хуже не придумаешь. Такие труднее всего улаживать. Необходимо не дать врагу использовать оружие дальнего действия, заставить его взяться за близкодействующее… и отвлечь его на себя. Легче сказать, чем сделать.
А у Джосса и так дел выше крыши, да и убирать грязь, если что останется, ему тоже недосуг. «Нет, Эван, дружище, – подумал он, – выпутывайся сам».
Эван еще раз проверил показания датчиков. Топливо для маневровых двигателей было на исходе, но тут уж ничего не поделаешь. «Да и не собирался я гонять этого парня по округе», – подумал он. Он привел все системы сьюта в боевую готовность, дал небольшой импульс двигателям, направивший его к Такавабаре, и несколько мгновений прислушивался к показаниям системы.
Он услышал тревожное гудение – его сьют улавливал излучение энергии сьюта противника, и гудение было более высокое, чем свойственно энергетике сьюта. «Неудивительно, – подумал Эван. – Глава компании вполне мог заказать для сьюта что-нибудь сверх обычного. Но что же может жрать энергию с такой силой? И на чем же работает такой генератор»?
Незачем было раздумывать. Теперь противники были слишком близко, они пока лишь передвигались, прощупывая друг друга и выискивая у соперника слабые места.
«Если таковые у него имеются», – отозвался из глубины сознания предательский голос.
Сьют Такавабары был совершенно черным. Глухой шлем, лишенный даже того намека на лицо, какое было у шлема Эвана, огромные вздутия на голенях и руках – глядя на этот сьют, человек должен был увидеть гиганта, монстра, урода, который оторвет тебе голову и схрумкает ее на десерт. Рядом с ним Эван чувствовал себя, как лилипут, как Давид перед Голиафом.
Он чуть улыбнулся. Улыбаться полезно.
Теперь их разделяло не более пятидесяти метров. Безликий шлем изучал его. Одна рука чуть шевельнулась, словно что-то отодвигая в сторону.
Что-то темное, маленькое появилось из-под этой руки. Эван среагировал, не раздумывая, мгновенно активируя бластер, который он, к счастью, перезарядил, как только они покинули чувствительный к изменению давления Уилланс, – там такими зарядами стрелять было просто нельзя. Активация бластера замедлила его собственное поступательное движение, что тоже пошло на пользу. Его выстрел встретил мини-ракету на полпути. Взрыв.
Окно в забрале шлема поляризовалось, затем деполяризовалось, защитив его от вспышки и избавив от ненужных деталей. Но вой его звуковой сирены предупредил Эвана о том, что еще две мини-ракеты устремились к нему, пока первая еще взрывалась. Шлем его был темным, но Эван не был слеп. На внутренней стороне шлема мгновенно возникло изображение, указывающее курс приближающихся ракет. Эван поднял руки и снова выстрелил из бластеров, на сей раз широким лучом, как охотник сбивает одновременно несколько птиц. Обе ракеты взорвались.
Выстрел бластера прошел прямо возле его ноги, и Эван, включив сразу все двигатели, быстро отскочил в сторону, прибавив себе скорости еще и выстрелом из бластера. Сигнальная система предупредила о большом выплеске энергии, дисплей в шлеме показал пунктир световых полос, тянущихся за ним, шире, чем обычный лазерный луч. Его шлем деполяризовался как раз вовремя, чтобы показать ему, как Такавабара поворачивается в его сторону. Эван поднял руку вверх и выстрелил, чтобы придать себе импульс по направлению вниз, как раз в тот момент, когда модулированный лазер полоснул лучом прямо у него над головой.
– Отбери у меня этот меч, – сказал Такавабара, – если сумеешь.
Он сошел с пьедестала, оттолкнулся и поплыл. Выстрелил еще раз. «Невероятно, – подумал Эван. – Для того чтобы этот чертов лазер сработал, необходима мощь бортового компьютера!» Дело в том, что кристалл лазера возбуждается точнейшими световыми импульсами, а поджиг управляется модуляционным алгоритмом, который задает смещение энергетических состояний кристалла с точностью до миллисекунды. Такой тонкий контроль можно осуществлять лишь при помощи компьютера с огромной вычислительной мощностью и чудовищной памятью. Такую штуку невозможно загнать в один чип или сделать из нее нечто портативное, чтобы встроить в сьют.
У Эвана во рту пересохло. Он постарался не обращать на это внимания. «Пошло все на хрен, пора действовать!» Он выбрал один из дополнительных тепловых детекторов, задал функцию наведения по тепловому излучению, поднял левую руку и выстрелил в Такавабару. Второй, третий раз, затем нацелил правую руку на поднимающуюся руку противника, поставил на минимум и дал долгий импульс секунды на четыре.
Такавабара поднял руку, снова полоснул лазером, взорвав первую ракету, затем вторую. Третья едва не попала в него, пройдя вскользь близ правой руки и отбросив ее назад. Эван чуть улыбнулся. Нужна всего лишь маленькая ошибка. Да, этот человек вооружен до зубов, но, возможно, именно поэтому он с трудом реагировал на приемы, которые хорошо известны людям, носящим менее усовершенствованные сьюты.
Затем мир разлетелся на части, когда в Эвана полетели пули, бросая его туда и сюда, переворачивая вверх ногами. Гироскопы его сьюта взвыли, пытаясь снова стабилизировать сьют, а система отслеживания просто взбесилась. Град пуль сносил его так, как не под силу никакому свинцу. «Обедненный уран, – подумал Эван чуть ли не восхищенно, переворачиваясь и крутясь, стараясь остановиться. – Отлично. Хотя дороговато».
Он попытался включить двигатели, чтобы уйти с линии стрельбы. Но топливо было почти на исходе. В то же время опять взвыла сигнализация, предупреждая об очередном выбросе энергии. Перед выстрелом из лазерного ружья она выла по-другому, сейчас это была серия коротких гудков. Эван сглотнул, включил еще один из детекторов, снизил его чувствительность до минимума, приказал следить и за выбросом химических веществ.
Ракета пошла, и несколько мучительно долгих мгновений никакого ответа не было. Эван все еще шатался под градом пуль. Снова луч лазера прошел мимо. «Нарочно, что ли? – подумал Эван. – Или настолько распсиховался, что не может попасть в упор?»
Наконец ракета нашла цель. Эван увидел начало столкновения и зажмурился, не доверяя даже поляризации шлема (хотя он приказал полное затемнение), свернулся в клубок. Секундой позже пришла яркая, как солнце, вспышка и ударная волна. Они находились слишком близко к Земле, так что тут не было полного вакуума, и все свободные молекулы в этой точке пространства образовали обычную ударную волну, когда ядерные заряды, которые нес Такавабара, взорвались. «Чуть не килотонна, – подумал Эван с некоторым профессиональным интересом, когда поток пуль вдруг иссяк. – Посмотрим, как переживет это его броня». Сам он просто висел в пространстве, подтянув колени к подбородку, и смотрел на расширяющееся облако. Дисплей шлема показывал распространение рассеянного розового тумана – не слишком горячего. Но разрушительного для всего, с чем он соприкоснется. Затем облако «схлопнулось». «Как там у него с радиационной защитой? – подумал Эван. – Придется потом хорошенько проверить свой дозиметр». Если ты светишься в темноте, то нет смысла охотиться в потемках за плохими парнями. Но если Лукреция надеялась все это провернуть втихую, то теперь дела уже не замнешь. Половина станции сейчас прилипла к окнам и смотрит сюда, не понимая, что происходит…
…и тут что-то сильно ударило его в спину, то, чего ему не показал его дисплей. Эван распрямился, задохнувшись от боли, на мгновение подумав, что его сьют дал трещину. Мало того, его держали. «Ну и двигатели у него», – подумал Эван, ощутив хватку Такавабары. Он понял, что взрыв просто ослепил на мгновение его систему ближнего слежения. «Об этом тоже придется поговорить с механиками», – подумал он, вступая в борьбу. Будь они в условиях нормального тяготения, он просто схватил бы противника за голову, но здесь это невозможно, поскольку рычага не было. У противника более сильные двигатели, в любом случае больше топлива, так что нечего и пытаться сбить гироскопы Такавабары. «Надо перевернуться, – отчаянно думал он, сопротивляясь изо всех сил, – повернуться к нему лицом»… Ведь если не повернуться к противнику лицом, так и не поймешь, куда направлен этот проклятый лазер. На таком расстоянии он не промахнется.
«Я бы тоже не промахнулся», – подумал Эван и сосредоточил свое внимание на нижней части сьюта. У каждого сьюта, говоря буквально, есть своя ахиллесова пята. Еще никто не сумел убедить производителей сьютов в том, что надо усилить стопы, а, согласно мнению любителей боевых действий в сьютах, именно они и являлись самой предпочтительной целью и уязвимой точкой. Беда была в том, что Эвана по-прежнему держали сзади, причем противник был в сьюте, у которого сопротивление на разрыв и излом раза в два выше, чем у его собственного сьюта. Давление возрастало. «Наверное, я уж чересчур расхвастался по поводу того, что разорвал его корабли голыми руками», – подумал Эван, делая единственно возможную сейчас вещь – напрягая все, что было внутри – ноги, руки. Затем он вдруг перестал сопротивляться…
Противник брыкнул ногой – он имел слишком мало опыта работы в невесомости, потому не знал, что делать. «Отлично», – подумал Эван, направил свой левый автомат на ногу сьюта Такавабары и дал полную скорость. Очередь – пусть не обедненный уран, но и этого хватит – ударила в металл на скорости около 500 километров в час. Эффект был такой, словно Такавабару кто-то рванул за ногу и оторвал от Эвана. В любом случае он отцепился от него. Поток пуль оттолкнул его вниз, среагировать и включить двигатели он не успел.
Момент был довольно скользкий, как только он придет в себя, то начнет палить. Эван резко повернулся, вцепился в то, во что успел – в руку, – и рванул Такавабару, стараясь отвести его в сторону от себя. «Пошло все к чертям, – думал он, – это все равно невозможно. Он не может стрелять из этого лазера»!
Луч вырвался из запястья у самого его носа, шлем Эвана потемнел, жар был почти ощутим, и Эван даже вздрогнул от странного ощущения – ведь через сьют невозможно почувствовать жар, тем более в космосе. «Плевать! – Он ударил Такавабару в живот, чтобы выиграть время. – Он все равно стреляет…»
Снова выстрел. Эван начал злиться: не потому, что сама ситуация была нелепой – держишь тигра за хвост и не можешь отпустить – а потому, что все это было просто невероятно. Он отбил другую руку Такавабары в сторону, достаточно сильно, чтобы сломать что-нибудь внутри брони. Он очень на это надеялся. Он ударил еще раз, и еще, они оба завращались от этих импульсов. «Все это нечестно – и он сам, и этот навороченный сьют, и нарушение правил, причем совершенно бессмысленное…»
И тут ему в голову пришла идея. В то же самое время Такавабара схватился за нагрудный мешок Эвана и начал его отрывать.
«О нет, не выйдет!» – подумал Эван и вцепился в другую руку японца. Они сцепились намертво. Эта ситуация не сулила Эвану ничего хорошего. Из руки, в которую не был встроен лазер, летели пули, колотя по шлему и нагрудной пластине его сьюта. Он задыхался, не слыша собственных мыслей, даже если бы мысли издавали хоть какой-то шум, и молился, чтобы шлем и нагрудная броня выстояли на таком близком расстоянии. Для такого они не были предназначены. Но, похоже, пока они держались.
Что-то ударило его под колени. Не обращая внимания на боль, он сосредоточился на нагрудном тканевом контейнере, стараясь оторвать пальцы Такавабары от ткани. Это был кевлон, теоретически не рвущийся, но, похоже, те, кто изготовил сьют Такавабары, об этом не знали, потому что ткань рвалась. «Наверняка он догадывается, что здесь, – подумал Эван со злой радостью, – и раз он так реагирует, то я на правильном пути»!
Внезапно он отпустил кисть Такавабары и сам сунул руку в остатки мешка, умудрившись схватить две черные коробочки Джосса. Оставалась одна проблема – на несколько секунд отвести от себя этот проклятый лазер, только на несколько секунд…
Он все еще висел на другой руке Такавабары – на той, в которой был лазер. Японец пару раз выстрелил в пустоту, но Эван был уже почти за гранью страха. «Пока он не пальнул мне в спину…» Он крутанулся, отшвырнул дико размахивающую руку Такавабары и, осторожно вернувшись в прежнюю позицию, дважды сильно ударил Такавабару по шлему – лишний раз на всякий случай. Оттолкнул его и последний раз включил двигатели.
Результат был ничтожный – датчики показали отсутствие топлива. Он тревожно оглянулся на Такавабару. Тот слабо шевелился – из-за удара Эвана или по каким-то другим причинам, сказать было сложно. Эван не стал раздумывать. Даже самый лучший шлем не мог спасти от тяжелого «механического» удара вроде этого. Эван сделал в своем шлеме кое-какие усовершенствования, так что ему приходилось иметь дело по большей части со звуком, чем с ударом. А вот броня Такавабары, видимо, была сделана без учета возможности того, что кто-то подберется достаточно близко, чтобы совершить нечто столь грубое и низкотехнологическое – просто-напросто стукнуть.
Эван завел руку за спину и выстрелил из автомата. Короткими очередями он подтолкнул себя в нужном направлении, продвигаясь чуть быстрее, чем при помощи двигателей. Он еле удержался, чтобы в буквальном смысле слова не побежать. Все в состоянии испуга начинают дергаться, особенно когда враг находится за спиной. Он тяжело дышал. С некоторой тревогой он посмотрел на указатель уровня кислорода – низковато. Он переключил сьют на рециклизацию, надеясь, что это не займет много времени. Рециклизатора обычно хватало на полчаса, потом его надо было менять.
Он оглянулся. Легкое движение. «Слабовато я его стукнул, – с сожалением подумал Эван. – Как бы я ни бахвалился, этот тип заставил меня вести себя как простой полицейский. – Он хохотнул. – Надеюсь, у меня на могиле такого не напишут. Просто нечего будет сунуть в могилу».
Корабль был всего в десяти метрах. Он приближался со слепой стороны, снизу. Несомненно, Такавабара оставил своим людям приказ не стрелять. Наверняка был уверен, что сумеет прикончить Эвана сам. «Высокомерный тип», – подумал Эван, касаясь корабля. Подтянулся на скобах, нашел панель подзарядки, с трудом открыл ее и подсоединил к контактам коробочки Джосса.
Снова услышал вой, свидетельствовавший о выбросе энергии. Обернулся к Такавабаре. Тот плыл к Эвану, направив на него и на свой корабль руку с лазером. Эван не сомневался, что он будет стрелять. Жизнями своих людей японец дорожил мало.
Вой становился все громче. Эван висел на обшивке, глядя на приближающегося врага.
Вой стал просто непереносимо оглушительным.
И вдруг он оборвался.
Ничего не произошло. Ни теплового выброса, ни вспышки, ни голубой полосы модулированного лазерного луча… Такавабара висел в пространстве, направив на него руку, но все было напрасно.
Эван улыбнулся.
«Связь с бортовым компьютером, – понял он, – иначе ничего бы не вышло. У сьюта просто не хватило бы мощности. А теперь…»
Он взобрался на корабль. Такавабара шел к нему на двигателях, но медленно. Возможно, не понял той штуки, которую проделал Эван с его лазером, или просто не считал это важным. «Он всего лишь содержимое сьюта», – подумал Эван, подбираясь к лифту корабля Такавабары, к его пьедесталу. Как только он к нему подобрался, тот втянулся – те, кто оставался на корабле, сейчас не могли в него стрелять, но понимали, что он может попасть внутрь и добраться до них. Правда, Эван об этом не думал. Он схватил платформу лифта прежде, чем та ушла в обшивку, и задержал ее. Упершись ногами в обшивку, он ощущал рев сопротивляющейся механики. Эван улыбнулся и потянул сильнее.
Рев прекратился. Затем платформа оторвалась. Он немного подержал ее, глядя на приближающегося Такавабару, который пытался изо всех сил притормозить двигателями, внезапно осознав, что не сможет попасть на борт собственного корабля, и теперь он вместе с Эваном отрезан здесь, в космосе.
Эван задумчиво взвесил платформу в руке. В университетские годы он был неплохим метателем диска. Интересно, шлем Такавабары отлетит вместе с головой или просто сломается шея, а шлем останется на месте? Его так и подмывало проверить.
Но Лукреция будет в ярости. Возможно, она уже в ярости из-за всех этих ядерных взрывов и прочего. Попасть под действие закона об окружающей среде и так неприятно, а тут еще будет грозить расследование по поводу того, почему Эван прикончил подозреваемого. Эван отбросил платформу в сторону.
И тут его настиг взрыв.
Удар был сильным. На несколько мгновений он потерял сознание – мир возвращался серией картинок вроде слайдов, фрагментами вспышки и угольно-черного дыма, а над всем этим – сверкающая, как новенькая игрушка, станция Хайлендз. Когда сознание окончательно к нему вернулось, он почувствовал боль в ногах и понял, что его спасло – он стоял на чем-то взорвавшемся, но площадь контакта с ударной волной оказалась слишком малой. Он на высокой скорости летел во тьме. Под ним клубилось черное облако, в котором уже погас огонь. Неподалеку висела «Носуха», светя прожекторами сквозь черноту.
– Кончай палить во все, что видишь! – крикнул Эван.
– Извини, – послышался в наушниках голос Джосса. В нем присутствовал какой-то металлический призвук, словно передающий контур был немного поврежден. – Но я слышал их переговоры. Хорошо, что ты присоединил мои игрушечки к их обшивке. Они готовились выпустить ракеты и взорвать себя и все, что было в корабле, чтобы уничтожить и тебя, и своего босса.
– Неудивительно, – сказал Эван. – Ты хоть бы предупредил меня, что подходишь!
– Слишком высок был шанс, что они перехватят наши переговоры, – ответил Джосс. – Кроме прочего, я в первую очередь должен был садануть по ним, чтобы уничтожить все их оружие. Ты же не хотел бы, парень, чтобы они пальнули по станции со всех стволов?
– А где Такавабара?
– Я ищу его. Поймал слабые сигналы. По крайней мере, его сьют еще жив, если он сам уже вдруг покинул нас. Но будем надеяться, что еще нет.
– Рассказывай, рассказывай, – отозвался Эван. – Лукреция с нас обоих шкуру спустит! Надо было дать мне повозиться с ним подольше.
– Спасибо, я предпочитаю видеть тебя целым куском, а не нарезкой, – ответил Джосс.
– Я тоже, – добавила Телия. – Ты был неподражаем!
Эван улыбнулся.
– Женщина, которая знает, когда молчать, – сказал он, – дороже золота.
– Спасибо. Я понимаю.
– А, вот он. Цел! – вдруг воскликнул Джосс. – Я взял его. Почему ты не идешь домой?
– Да я бы рад, – ответил Эван и направил автомат в сторону от корабля, – только ноги болят.
– А что у копа не болит? – откликнулся Джосс.
* * *
Составление доклада отняло у них всего пару дней по возвращении на Луну. Джосс и Эван были довольны тем, что корабли старателей уже не будут пропадать так часто. Данные, которые они добыли, пропустили через щепетильнейший анализ как Солнечного патруля, так и юристов различных стран на Земле, и националистические террористические группы, созданные или финансировавшиеся Такавабарой, теперь надолго вышли из строя. Многие правительства подозревали Такавабару в незаконной деятельности, но доказательств не было. Теперь же их было в избытке. Сам он был арестован и лежал в госпитале на Хайлендзе (ирония судьбы!), где имелась современнейшая система для поддержания жизни человека, пострадавшего от гипоксии, сотрясения мозга, соматического шока, отказа почек и многочисленных травм, свидетельствовавших о жестоком избиении.
Что касается пиратской базы, то она теперь принадлежала Мелл. Эван был весьма удивлен, но во время доклада никто и словом не обмолвился об их расходах или возникшей по их вине угрозе окружающей среде. Но медалей им тоже не дали, хотя они с Джоссом искренне считали, что вполне заслужили награду.
Лукреция посмотрела на них совершенно непонимающим взглядом.
– Вы что-то о себе возомнили? – поинтересовалась она. – Думаете, вы совершили что-то особенное? Мы направили вас сделать работу. Вы ее выполнили. Если так пойдет, то я за любую бумажку у себя на столе должна буду давать медаль!
Джосс с Эваном переглянулись.
– Но мы сделали почти невозможное, – сказал Джосс, – причем без подмоги, даже без всего необходимого! Это все же заслуживает хоть какого-нибудь признания!
Лукреция сочувствующе посмотрела на них как на безнадежных идиотов.
– Вы оба сотрудники весьма умные и способные, – сказала она, – даже если тратите свои серые клетки на пойло, которое сами дрожжи стыдятся признавать алкоголем. Вы сделали именно то, что я от вас ожидала, повернув неприятную ситуацию в свою пользу. Вот когда вы совершите нечто такое, что меня удивит, тогда я дам вам по медали. А сейчас выметайтесь-ка отсюда, пока я не передумала насчет двухнедельного отпуска. И я хочу, чтобы ваши отчеты лежали у меня на столе не позднее завтрашнего полудня. – И Лукреция начала рыться на столе, явно подыскивая, чем бы тяжелым в них запустить.
Они сочли разумным убраться из ее кабинета как можно скорее.
– Никакой благодарности! – вздохнул Джосс. – Ни словечка! Знаешь, надо показать им, как мы недовольны.
– И что ты предлагаешь? – спросил Эван.
Джосс задумался.
– А идем-ка проверим, так ли стыдливы пивные дрожжи!
Эван усмехнулся, они вышли наружу и направились к ангарам.
* * *
Четыре дня спустя они уже были на Уиллансе. Через семь дней они все еще оставались на Уиллансе, и вечеринка, которую они там начали, так и не могла закончиться, перетекая из одного бара в другой. Эван даже утратил счет заведениям, которые они успели посетить. В перерывах Джосс строчил оптимистические заметки для «Мишлен Гайд». Тайская кухня на Уиллансе была просто превосходной.
С того мгновения, как Уилланса достигли сведения о том, что нашли и сделали Джосс с Эваном, отношение к ним общества радикально переменилось. Все, даже Лейв-Турок, не могли поздравить их просто так, без выпивки. Лейв завязал было с Эваном драку, не по злобе, а по старой памяти, и чуть не половина посетителей бара тут же бросилась его унимать, а другая, не участвовавшая в свалке, кинулась извиняться за него перед Эваном. Чуть позже Лейв оклемался и даже спел вместе с Эваном (к его полнейшему изумлению) «Гостеприимные долины» на безупречном северном валлийском. Эван долго удивлялся, пока кто-то не выставил баклагу домашней медовухи. На пару дней он тут же забыл о Лейве и вообще обо всем на свете.
На седьмой день назначили празднование наречения «Носухи», ее новое покрытие подвергли тщательному испытанию, обливая каждый дюйм обшивки свежим самогоном, и ее имя, или нечто близкое к этому, произносилось на языках всех наций, представители которых проживали на Уиллансе.
Мелл с Эваном стояли в сторонке, глядя, как Джосс, вместе с крестильной командой, обходит корабль с бутылкой самогона в руках, следя, чтобы ничего не упустили.
– Не хочу, чтобы у нашего корабля оставались уязвимые точки! – кричал он из разящей перегаром толпы, когда они обходили корабль.
Эван еле заметно улыбнулся.
– Вот и все, – сказал он.
– Ммм?
– Я про наш корабль.
Мелл кивнула. Улыбка ее была чуть мрачноватой.
– Ну, что же, – проронила она.
Эван посмотрел на нее, и вместе они пошли прочь, к внутренним дверям ангара.
– Ну, – сказал он, – теперь ты богатая женщина, владелица космической станции.
– Придется ее содержать, – ответила Мелл. Чуть улыбнулась. – Здесь никто не станет пытаться отнять ее у меня. Но другие могут счесть ее легкой добычей. – Она с укоризной глянула на Эвана. – Вы, ребята, хорошо поработали с системой защиты. Мне, пожалуй, придется угробить миллион для ее замены.
– Можешь сдавать компьютерное время, – предложил Эван.
Она кивнула.
– У меня уже есть брокер на Марсе, который подыскивает для меня контракты. Здесь мало таких мощных компьютерных установок. Это ценный ресурс. К тому же Солнечный патруль выплатил мне наградные за данные Такавабары, так что и это поможет. Станция скоро снова начнет работать уже как ремонтная база и информационный центр. Дай мне год или около того.
Она искоса глянула на него.
– А ты? – сказала она. – Теперь ведь вы прославились на всю Солнечную Систему как сокрушители опасной националистической группировки.
Он расхохотался, хотя и не совсем от души.
– Знаменитость. Не будем, ладно? СП приписал все заслуги себе. Таково наше с ним соглашение, так что наши личные подвиги значения не имеют. – Он пожал плечами. – Но через неделю у нас появится очередное задание. Бог знает где.
– А есть возможность, что ты когда-нибудь оставишь свою работу? – спросила Мелл.
Эван чуть печально посмотрел на нее.
– А надо?
Она грустно вздохнула:
– Не знаю. Правда, не знаю. Сейчас в голове сплошной туман. Или был до последнего времени.
– У меня тоже, – сказал Эван. – Но что бы ни случилось, ты должна знать… это было потрясающе.
Она подняла взгляд и улыбнулась чуть-чуть, но у него от этого взгляда дух захватывало. Сейчас сердце тоже замерло. Но, когда оно снова забилось, Эван все понял и улыбнулся в ответ.
– И для меня тоже, – откликнулась она. – Может, мы еще встретимся.
– Может быть, – ответил Эван. В конце концов, между «может быть» и «никогда» или «невозможно» – целая Вселенная…
Они снова посмотрели на сумасшедшую команду, все еще поливавшую корабль самогоном.
– Думаю, – сказал Эван, – если мы сами не обольемся этим пойлом, то будем от этого запаха под мухой всю следующую неделю.
– Похоже на то. – Она огляделась, потом посмотрела вниз и подняла что-то, валявшееся рядом с распростертым телом Лейва-Турка. – Как вам этот аэрозольный баллончик?
– Не против, – ответил Эван и взял бутылку.
– А я знаю тут прекрасный непальский ресторанчик…
– Веди, – сказал Эван. – Но дело – прежде всего.
Вместе они подошли к кораблю и стали обливать друг друга самогоном.
