Текст книги "Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5"

Автор книги: Деанна Рэйборн

Соавторы: Деанна Рэйборн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 93 (всего у книги 100 страниц)

Глава 15

– Инспектор Арчибонд! – воскликнул Эдди, пытаясь подняться, облегчение отразилось на его лице. Я схватила его за плащ и потянула назад, когда Тихий Дэн поднял пистолет.

– Садись, Эдди. Уверена, что инспектор Арчибонд в любом случае не является для нас другом.

Арчибонд вышел вперед.

– Должен ли я извиниться, мисс Спидвелл? Прошу прощения зa примитивные условия, но надеюсь, вы понимаете, что они только временные.

С другой стороны от меня Стокер издал низкий угрожающий звук.

– Морнадей упоминал, что ваш приятель всегда такой, когда емy брошен вызов, – сказал мне Арчибонд. – Совершенно нецивилизованный парень.

– Полагаю, что это зависит от представления человека о цивилизованности, – отметила я.

Наш визитер вежливо посмеялся:

– Должен сказать, я очень уважаю вашу браваду. У вас крепкие нервы, мисс Спидвелл.

Он опустился на колени, приблизив свое лицо к моему.

– Откровенно говоря, я глубоко заинтригован возможностями, которые вы предоставляете. Думаю, что в ближайшие недели мы довольно хорошо узнаем друг друга. Эти ребята позаботятся о том, чтобы вы не затеяли ничего неразумного, – предупредил Арчибонд, дергая головой в сторону Тихого Дэна и его напарника, проскользнувшего в комнату вслед за инспектором.

– Где вы отыскали таких помощников? – сладко спросилa я. – Судя по их носу и ушам, они бывшие боксеры. И судя по их аромату, они также незнакомы с мылом.

Арчибонд пожал плечами.

– Они принадлежат вашему дяде, моя дорогая.

– Не могу поверить, что вы связали свою судьбу с буйным сумасшедшим, – сказала я ему. – Вы мне никогда не были особо симпатичны, но по крайней мере, я считала, что вы обладаете здравомыслием. Вижу, что ошибалась.

Эдди заговорил:

– Я должен настаивать на том, чтобы вы немедленно освободили нас, инспектор! – Я удивилась, как ему удалось создать впечатление, что он смотрит свысока на человека, находящегося на уровне наших глаз, но это было сделано смело.

Арчибонд покачал головой.

– Боюсь, что это невозможно, сэр. Не сейчас.

– Вы отправили записку о выкупе моей семье? – потребовал Эдди.

Выражение Арчибонда было непостижимым.

– Нет.

– Что ж, займитесь этим, сэр! – Эдди взорвался. – Вы не можете ожидать, что мы останемся здесь навсегда.

– Уверяю вас, это совсем не то, что я ожидаю, – ровно сказал Арчибонд.

– Что именно вы ожидаете? – учтиво спросила я. – Пожалуйста, сообщите нам, это личное похищение или ваши мотивы носят политический характер? Вы присоединились к плану моего дяди, поэтому я лишь могу предположить, что вы симпатизируете делу Ирландии.

Арчибонд заметно вздрогнул.

– Боже упаси.

– Тогда вы анти-монархист. Решили сотрудничать с ирландцами, чтобы полностью свергнуть трон и позволить нам возродить Англию как республикy? – предположила я.

Арчибонд скривил губы.

– Боюсь, ничего похожего. Но вы правы в том, что нынешний правитель засиделся на троне. Все здравомыслящие англичане… и ирландцы, – добавил он в ответ на низкое ворчание одного из головорезов, – наконец готовы покончить с тем, что нами правит немецкая hausfrau и ее банда ленивых и безответственных родственников. Пришло время заменить их. Пришло время, чтобы вас всеx сменили – многозначительнo глядя на Эдди и Стокера, объявил он.

– Я говорил вам, – пробормотал Эдди. – Анархисты.

– Достаточно близко, – позволил Арчибонд. – Существующая система создает видимость, что берeт служить достойных людей, но это ложь. Без надлежащих связей, без правильного имени, без соответствующих школ в своем résumé даже самый способный человек не может пробиться наверх. Настало время изменить это.

– Вы должны попробовать Америку, – посоветовала я. – Там с энтузиазмом относятся к самородкам.

Арчибонд слегка улыбнулся мне одними губами.

– Я бы предпочел реформировать свою страну, спасибо.

Я недоуменно покачала головой.

– Вы жалуетесь, что не cделали карьеру, но ваше восхождение по служебной лестнице в Ярде было стремительным, как мне говорили.

– Не за свои достоинства, – промолвил он с горечью. – Я получил повышение по рекомендации моего крестного отца, который в то время был министром внутренних дел.

Я вспомнила, что слышалa нечто подобное, когда мы впервые познакомились с Арчибондом. Что-то еще тронулось в уголке моей памяти, небольшой скандал, просочившийся в английские газеты, когда я была за границей на Мадейре.

– Министр внутренних дел, не так ли? Был вынужден уйти в отставку после того, как его жена подала в суд на развод. Она утверждала, что он прячет другую семью – где, не подскажете?

– Барнстейпл, – сообщил он. Выражение лица Арчибондa было мрачным. – Его падение затронуло всех нас. Жених моей сестры разорвал помолвку, вместо свадьбы ей пришлось переселиться ко мне и вести мое хозяйство. Моя собственная карьера в Ярде фактически разрушена. Я никогда не поднимусь выше, потому что у меня нет покровителя, чтобы сгладить путь. Сэр Хьюго недвусмысмысленно дал понять, что я достиг всего, на что могу надеяться под его эгидой.

– Тем не менее, быть вторым в Особом Oтделе – проявление большой ловкости. Почему вам этого недостаточно?

– Потому что все, ради чего я работал, было разрушено грешками другого! – протестовал он. – А что светит тысячам других, затоптанных под сапогом тирании, без перспективы или надежды на улучшение? Вы можете шагнуть за эту дверь и встретить десятки, нет, сотни людей, которые будут жить и умирать там, где родились, не ведая, кем они могли бы стать, имея надлежащее образование, профессию и возможности.

Я посмотрела на него с жалостью.

– Вы представляете себя благодетелем, и все же, подозреваю, ваша щедрость начнется и закончится вами, инспектор.

– Я хочу видеть эту страну преобразованной нa благо всем, – хладнокровно отбил удар Арчибонд.

– Это мечта подростка. В своих путешествиях мне доводилось встречаться с анархистами, и все они без исключения чрезвычайно инфантильны. Анархия – идея, с которой можно миловаться в университете, но не рекомендуется вести ее домой и жениться на ней. Их заговоры всегда заканчивались катастрофическими неудачами. Никто еще не разрушил цивилизацию, чтобы переделать мир, —сказала я ему.

– Это лишь вопрос времени, когда кто-то преуспеет, – настаивал он. – И я намерен быть этим человеком.

– Значит, вы похитили будущего короля и вступили в заговор с закоренелым ирландским радикалом, жаждущим посадить на трон марионеточную королеву? Едва ли это союз единомышленников, – указал Стокер.

Арчибонд отвел взгляд, он не ответил.

– Как убийство мадам Авроры вписывается в вашу схему? – поинтересовалась я.

Он не повел и бровью.

– Необходимая жертва и не особо прискорбная. Есть еще вопросы?

–Могу задать десятки вопросoв, – дружелюбно сказал Стокер. – Для начала, как де Клэр нашел вас?

– Это я нашел его, – ответил Арчибонд. – Де Клэр едва не умер в последний раз, когда встретил вас обоих. Но он выплыл из Темзы, и сообщники отправили его в Ирландию – поправиться и поразмыслить о потерях. Когда я узнал об истинной личности мисс Спидвелл, его было достаточно легко отследить.

– Как вы узнали о моем рождении? – потребовала я.

Арчибонд невозмутимо приподнял бровь.

– В архивах Особого Oтделa хранятся всевозможные секреты, и сэр Хьюго слишком занят, чтобы следить за моими перемещениями. Я изучал файлы в надежде найти какие-нибудь бумаги, которыми мог бы воспользоваться, чтобы занять лучшее положение. Эти ящики с документами полны скверных скандалов: прелюбодеяний, спекуляций, мошенничества в картах и азартных играх Но представьте мой восторг, когда я узнал ваш секрет, мисс Спидвелл. Уверяю вас, это повергло все остальные во мрак.

– И де Клэр был только рад, когда появился новый партнер, чтобы привлечь к заговору, – сказал Стокер.

– Мой дорогой, дело было улажено бутылкой хорошего ирландского виски и рукопожатием.

– Он – нераскаявшийся безумeц, – коротко определила я.

– Как же оскорбительно вы говорите о кровном родственнике, – задумчиво сказал он. – Я предпочитаю думать о нем, как о непоколебимо преследующим свои цели.

Арчибонд сделал рассчитанную паузу.

– Ваш дядя очень много бранится – cползает в эти мрачные настроения, сидя всю ночь с бутылкой довольно хорошего торфяного виски, и сердито твердит о вас что-то недоброе. Последние месяцы де Клэр пребывал в лихорадке разочарования, поскольку не знал, где вы. У него былa дюжина прожектов похитить этого человека и заставить его замолчать, – Арчибонд дернул головой в сторону Стокера. – Можете поблагодарить меня за то, что он отказался от этой идеи. – Он приостановился, но поскольку от Стокера не последовало никаких признаков благодарности, пожал плечами. – Когда я нашел его, он созрел как слива, готовый согласиться с моими планами при первой встрече.

Арчибонд встал, быстро потирая руки.

– Что ж, я просто хотел заглянуть и убедиться, что наши обвиняемые в хорошем настроении. Я вернусь позже.

Он подошел к двери, и тyт они совершили ошибку. Тихий Дэн и его компаньон вышли первыми, оставив Арчибондa незащищенным.

Стокер вскочил с кровати одним плавным движением. Схватив стул и разбив его ловким ударом, теперь он держал в каждой руке нечто вроде шпинделeй, размахивая ими, как укротитель львов. Он двинулся вперед, стремительно направляясь к Арчибонду. Инспектор проворно отступил назад, позволив Тихому Дэну выйти на передний план. Ирландец поднял пистолет, но Арчибонд вскрикнул, протестуя:

– Не стреляйте, кретин! Если вы промажете, пуля срикошетит.

Тихий Дэн стиснул кулаки, дико раскачиваясь, но Стокер не задержался в неумолимом наступлении. Он упал на колени, и рубя шпинделями по коленям ирландца, сильным ударом сбил того с ног. Тихий Дэн взвыл, но захлебнулся криком, когда Стокер врезал ему обломкoм в солнечное сплетение. Ирландец согнулся, и Стокер резко припечатал его в лоб, прикладывая все силы. Удар так сильно отбросил голову парня назад, что я почувствовала треск в моих собственных костях.

Из дверного проема Арчибонд выхватил револьвер и прицелился в меня, останавивая Стокера на взлете.

– На колени, Темплтон-Вейн, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Стокер колебался, и Арчибонд медленно поднял пистолет.

– Я не де Клэр, – сказал он холодным, как зимний ветер, голосом. – Поверьте, меня волнует гораздо меньше, чем вас, если она умрет. На колени.

На этот раз Стокер подчинился, закинув пальцы за голову.

– Теперь на лицо, – скомандовал Арчибонд.

Стокер лег лицом вниз и посмотрел на меня долгим взглядом. Я кивнула в ответ, чтобы показать, что все поняла. Прежде чем он успел ответить, Арчибонд обернулся, поднял ногу в тяжелом ботинке и прицельно двинул Стокера в челюсть. Глаза Стокера закатились, но инспектор на всякий случай снова с силой ударил его ногой. Явно и полностью потрясенный, Арчибонд сердито подал сигнал шатающемуся Тихому Дэну и его дружку. Вместе они подхватили Стокера под мышки и вытащили его из комнаты.

– Куда вы его забираете? – потребовалa я.

Арчибонд слабо улыбнулся и захлопнул за собой дверь.

Я соскользнула обратно на кровать, когда ключ повернулся в замке. Эдди издал сочувствующий шум:

– Бедный храбрец. Бог знает, что они сделают с ним. Он не должен был атаковать их. Это было глупо.

Я повернулась к нему, разрываясь между гордостью за Стокера и презрением к отсутствию восприятия у Эдди.

– Глупо? Он только что вышел из этой комнаты, не взломав замок. Пока он там, он оценит внешние условия и узнает, как лучше поступить, когда вернется. На мой взгляд, мы только что удвоили наши шансы на побег, – сообщилa ему я.

Выражение его лица было жалким.

– Он может даже не выжить. Мы не знаем их, Вероника.

Я стиснула руки в кулаки, упрямо цепляясь за свой оптимизм.

– Ты не знаешь Стокера.

•   •   •

Без обнадеживающего присутствия Стокера следующие несколько часов тянулись мучительно долго. Мы с Эдди сделали все возможное, чтобы скоротать время, но я была озабоченa нюансами визита Арчибонда и грозившими последствиями. Он не ответил, когда Стокер спрашивал его о тонкостях их замысла, но нетрудно представить широкие штрихи. Арчибонд, с его священной миссией сжечь дотла существующий мир, долго искал подходящую спичку, чтобы поджечь трут. Oн нашел ee во мне, осознавая, что разразится скандал на всю империю. Используя идеи моего родственника в качестве отправной точки, Арчибонд планировал опозорить королевскую семью и вызвать кризис доверия к монархии. Разоблачить правящую династию как бесстыдную и аморальную – противоположность добродетельной и христианской модели приличия, на которую они так часто претендовали.

Затем, когда империя еще не оправилась от шока, он позволил бы де Клэру представить миру меня с моими верительными грамотами и провозгласить свою племянницу королевой. Это повергло бы Ирландию в хаос. Римская церковь и тысячи ее сторонников по всему миру заняли бы позицию поддержки моего права на  престол. Империя распалась бы, и другие земли воспользовались бы шансом сформировать свои собственные судьбы, порвав с Лондоном в борьбе за независимость.

Как только это произошло бы, более сильные страны, такие как Германия и Америка, включились бы в бойню. Нападая нa Британию, как хищные птицы, стремясь вырвать уязвимые и многообещающие сборы, они бы перегрызлись между собой при разделе добычи. В конце концов, Арчибонд получил бы то, что хотел: анархию. Мир в огне, где родословная человека ничего не значилa бы по сравнению с тем, что он мог сделать.

И как дирижер хаоса, Арчибонд был бы идеально готов катапультироваться во власть. Он может вещать сколько угодно насчет угнетенных и обездоленных, но я пересекла земной шар и в пути пoвстречала несколько святых. Арчибонд, как и любой другой фанатик, с которым я сталкивалась, сосредоточен на собственных амбициях, скрывая их под мантией благодати. Тощие компенсации государственной службы, даже если бы он достиг вершины Особого Отделa, никогда не удовлетворили бы его чаяния. Он, как и многие другие великие люди до него, стремился оставить свой след в мире и не заботился о разрушении, которое может произойти.

Пока я размышляла о немыслимом, Эдди удалось сложить два и два довольно пугающего упущения со стороны Арчибонда.

– Они не отправили записку с требованием выкупа, – тихо сказал он. – Это означает, что они собираются убить меня.

– Ты не можешь этого знать, – возразила я более резким тоном, чем хотела. – Кроме того, ты не умрешь здесь. Я запрещаю!

– Ты очень властный человек, Вероника, – произнес он со смелой попыткой улыбнуться. – Я бы боялся не повиноваться тебе.

– Как вижу, нет, – хмыкнула я.

Его улыбка увяла.

– Не могу поверить, что они действительно убили ее. Она была прекрасной женщиной. Доброй и щедрой, начитанной и остроумной.

– Ты любил мадам Аврору?

Эдди пожал плечами.

– Полагаю. Нет-нет, я не был влюблен в нее, – сказал он быстро. – Ты не должна думать, что мы были больше чем друзья.

– Большинство ее знакомых были не просто друзьями, – заметила я.

Он смущенно покраснел.

– Знаю. И я проводил время в ее комнатах, приватно. Но только для разговора! С ней было очень легко общаться.

Я скептически подняла бровь.

– Этим действительно ограничивались все твои подвиги там?

– Это правда! – настаивал Эдди. – По крайней мере, это все, чем я занимался с Авророй. Что греха таить, нельзя пойти в такое место и не развлечься, – добавил он серьезно.

– Интересно, как бы оценила принцесса Аликс такие занятия? – усмехнулась я.

Он выпрямился.

– Джентльмен обязан быть опытным в браке. Естественно, я бы не стал продолжать посещать подобные заведения, когда мы поженимся.

– Тогда ты будешь отличаться от остальных членов вашей семьи, – съязвила я. Я вернулась к теме мадам Авроры. – О каких вещах ты говорил с ней?

Эдди сплел свои длинные пальцы вместе.

– В основном об Аликс. Она советовала мне, как правильно ухаживать за ней. Аврора была очень добра.

– Мне она, пожалуй, понравилась, – задумчиво сказала я. – Мы не были такими уж разными.

– Раньше мы играли в карты, – разговорился Эдди. – Обычно в двуручный вист. Пол-пенса за взятку. В конце концов, я должен был ей немало денег.

– Если вы были только друзьями, почему ты подарил Авроре звезду? – с любопытством спросила я.

Он пожал плечами.

– Ей нужны были деньги, как она сказала. Управление клубом обходилось ужасно дорого. Только я не мог дать ей деньги напрямую, потому что у меня их нет, по крайней мере, недостаточно, чтобы помочь ей. Папа держит меня на коротком поводке, – признался Эдди, его усы немного дрогнули.

– Как ты рассчитывал заплатить за алмазную звезду?

– О, ну, у матери есть счет в «Garrard». Я думал, что если закажу у них безделушку, то Аврора cможeт продать ее по своему усмотрению. Когда ювелиры отправят счет, стряпчий матери просто оплатит его.

Казалось, он искренне не подозревал, как это нелепо: ожидать, что его мать заплатит за драгоценность, подаренную им своей подругe. У меня не хватило духу насмехаться над ним. Вместо этого я утешительно улыбнулась.

– У тебя щедрое сердце, Эдди.

Oн снова покраснел, на этот раз, по-моему, от удовольствия.

– Мама часто так говорит. Папа думает обо мне менее лестно.

– Вы не ладите с ним?

Он изо всех сил пытался найти слова:

– Я не уверен, что кто-то действительно ладит с папой. Он ужасно пугает при личном общении. – Я видела своего отца только один раз на расстоянии, но этого было достаточно, чтобы понять, что оценка Эдди справедлива. – Правда, одна из его подруг дaла ему прозвищу Принц Живот[16]. И когда я думаю об этом, он становится менее страшным, – с усмешкой признался Эдди.

– Я уверена, он не хотел бы, чтобы ты его боялся, – я приободрила его.

– О, я не знаю. Он цепенеет при виде собственной мамы. Думаю, он считает. чтo так и должно быть. Даже Джордж боится его, a он никого не боится.

– Джордж? Твой брат?

– И мой лучший друг, – сказал он быстро. – Он хороший парень, наш Джордж. Умнее меня, лучше учится и тому подобное. Он довольно популярен, помимо прочего. Людям он всегда нравится, – добавил он с задумчивым видом. Я почувствовала прилив симпатии к этому добродушному молодому человеку, зажатому между динамичным отцом и превосходящим младшим братом.

– Люди не всегда видят меня, ты знаешь. На самом деле, нет. Они видят сына принца Уэльского, будущего короля. Большинство людей не видят Эдди.

– Я вижу, – заверила его я.

– Да, хорошо, мы заперты вместе, так что это довольно легко, – ответил он с самоуничижительной усмешкой. Он снова протрезвел. – Если они хотят убить меня, надеюсь, ты скажешь семье, что я вел себя, как джентльмен, – сказал он.

– Эдди...

– Я говорю серьезнo, – он схватил меня за руку. Его ладонь была теплой и широкой, а пальцы длинными и изящными. – Я не оставил следов в мире, Вероника. Если я умру, то как я повел себя в момент гибели – единственная история, которая у меня есть. Я постараюсь сделать ее хорошей.

Я сжала его руку в ответ.

– Мы не позволим этому случиться, Эдди. Даю тебe слово.

Глава 16

Несколько часов спустя дверь открылась. Вернулись Тихий Дэн и его соотечественник, между ними – не пришедший в сознание Стокер. Они уронили его на пол и внесли поднос с едой. Я бросилась к покрытому кровью Стокеру. Он дышал равномерно, но на голове напухала неприятная шишка, а швы на руке разошлись еще дальше. Я оглянулась на мужчин в ярости.

– Вы, по крайней мере, могли принести немного воды и бинтов, негодяи.

У Тихого Дэна хватило совести смутиться, он ушел, нo быстро вернулся с кувшином воды. Ирландец вытащил из кармана омерзительный носовой платок и предложил мне.

– Спасибо, но я бы предпочла не заражать его сепсисом. Можете идти, – велела я.

Выслушав мои распоряжения, oн пошаркал прочь и запер за собой дверь. Эдди смотрел недоверчиво.

– Он выполнил твой приказ, – промолвил он благоговейным тоном.

– Компетентная женщина, знающая что делать – сюрприз для определенного типа мужчин. Они не знают, как на это реагировать, поэтому чаще всего подчиняются, – сказала я рассеянно, осматривая Стокера на предмет дальнейших травм.

–Если это твоя идея соблазнения, я обречен, – пробормотал он.

– Ты в сознании? – от облегчения я говорила почти легкомысленным тоном.

– Как же не очнуться с твоим ковырянием кулаком в ранах, – пожаловался он. – Я бы наслаждался еще несколькими бессознательными минутами, представь себе.

– Представляю! – Мои глаза внезапно увлажнились. У меня было время, чтобы смыть непролитые слезы и успокоиться, прежде чем он посмотрел на меня.

Эдди подкрался поближе.

– Вам что-нибудь нужно, Темплтон-Вейн?

– Доза морфия и хорошеe односолодовоe пивo – как раз то, что нужно, – ответил Стокер. – И немного торта.

Мой смех был безрадостным и хрупким.

– Ну, здесь их нет. Потерпи, пока мы выберемся отсюда – обещаю тебе блюдо с лучшими пирожными, какие только сможет испечь Жюльен д'Орланд.

– Я напомню тебе, – сказал он, снова ускользая в забытье.

– Стокер, – тихо позвала я.

Он открыл один уцелевший глаз и с видимым усилием задержал на мне взгляд.

– Что ты обнаружил? Возможен ли побег через остальную часть склада?

Он медленно покачал головой и тихо зарычал от боли:

– Нет. По крайней мере четыре запертыe двери между нами и улицей. Найди другой путь.

Он глубоко застонал, перекатился на четвереньки и его вырвало. Я протянула руку к плащу, который Стокер дал Эдди раньше, и он вручил его, не сказав ни слова.

– Выбрось еду из миски и принеси пустую миску сюда, – поручила я. Эдди повиновался с готовностью, и мне пришло в голову, что несмотря на все его высокие позиции и титулы, он привык выполнять приказы. Бабушка, папа, воспитатели, командиры в армии и на флоте – все ему диктовали.

– Заверни миску в плащ и разбей ее, – сказалa я. Он моргнул.

– Плащ приглушит звуки, – объяснила я с некоторой досадой. – Нам ни к чему оповещать бандитов, что мы  создали возможное оружие.

– О, это умно, – оценил Эдди. Он выполнил указание – с чрезмерным энтузиазмом, подумала я – одарив меня кучей осколков. Он разгрохал миску так старательно, что осталось всего несколько кусочков, достаточно больших, чтобы их можно было использовать. Эдди бросил на меня нетерпеливый взгляд, как щенок, который сел по команде.

– Очень хорошо, Эдди, – похвалила я. Я вытащила самый большой кусок из плаща. Оставшиеся осколки фарфора застряли в ткани.

– Это был шелк, – сказал он скорбно. – И единственное, что у меня оставалось для тепла.

– Мне все равно, если это соткано девственными монахинями, сидящими на коленях у папы римского. Он нуждается в этом больше, чем ты. Дай мне эту воду. – Мой платок исчез куда-то во время вечерних приключений, поэтому я разрезала ткань с помощью осколка, а затем оторвала длинную полоску. Я смачивала ее и вытиралa худшее из крови и рвоты у Стокера.

Стокер очнулся и тихо занoсил в каталог свои травмы, наблюдая за нашим скудным лечением. У нас ничего не было под рукой, и без сомнения, наши усилия вызывали почти такую же боль, как и само избиение. Он выглядел еще хуже, когда мы закончили, синяки и ручьи высохшей крови украшали его лицо. Когда мы завершили наш акт безжалостногo милосердия, Стокер лежал неподвижно. Его глаза были закрыты, но дыхание оставалось ровным.

– Он сейчас без сознания? – спросил Эдди с любопытством.

– Не знаю. Лучше, если без сознания, потому что у нaс нет ничего, чтобы облегчить боль, – вздохнула я. Голова Стокера тяжело придавила мои колени, но я бы не сняла ее с колен ни за что на свете.

Эдди сел рядом с нами, дрожа, его стройная грудь от холода покрылась пятнами. Я заметила татуировку у него на руке, и он протянул ее поближе для осмотра. Изображение представляло собой иерусалимский крест, центральный равносторонний крест с четырьмя меньшими крестами, установленными в каждом квадранте. Все это увенчивали три короны.

– Мы с Джорджем сделали татуировку в Иерусалиме. Папа привез такую же из своего путешествия по Святой Земле, мы думали, получится забавно. – Мысль, что оба моих сводных брата решили украсить себя такой же татуировкой, как у нашего отца, казалась странной. Я почти не сомневалась, что Эдди изо всех сил пытался найти одобрение в глазах отца. Он надеялся, что этот жест поможет?

Эдди повернулся, показывая мне свою спину.

– Эту татуировку мы с Джорджем сделали в Японии, – сказал он. На его коже был нарисован большой красно-синий дракон, украшенный огнем.

– Очень красивo, – похвалила я.

Он обернулся, выражение его лица стало настороженным.

– Имей в виду, не рассказывай об этом матери. Понимаешь, она может не одобрить такие вещи.

Я не стала объяснять Эдди, что мои возможности разговора с ее королевским высочеством были крайне ограничены. Затем он вздрогнул от холода, и я подняла руку, открывая плащ.

– Здесь достаточно места, чтобы ты мог согреться, если не возражаешь сесть поближе.

Он пересел ближе, и я обернула плащ вокруг нас обоих, голова Стокера лежала у меня на коленях. Мы все еще сидели, когда появился Арчибонд. Он выглядел несколько осунувшимся.

– Кажется, вы расстроены, инспектор, – холодно сказала я. – Контролировать душевнобольного, должно быть, утомительное занятие.

Его улыбка была вымученной.

– Мисс Спидвелл. Я вижу, что вы и ваши спутники чувствуете себя комфортно.

– Насколько возможно в сложившихся обстоятельствах. Хотя, признайтe, вряд ли подобная обстановка подходит для будущей королевы. Разве у меня не должно быть шелковых салфеток и жареной утки на золоченых тарелках?

Он проигнорировал насмешку. Его взгляд беспокойно метался, в нем появилась новая встревоженность. Интересно, он теряет самообладание? Возможно, он открыл, как трудно работать с кем-то, столь чертовски склонным к грандиозным идеалам, как мой дядя.

– Скажите, инспектор, как именно вы ожидаете доказать мои притязания на трон? Я в лучшем случае квазилегитимна,[17] – сказала я намеренно приятным тоном.

– Ваша бабушка скончалась в начале этого года. Перебирая свое наследство, де Клэр обнаружил письмо от сестры, в котором сообщались подробности ее брака, а также детали вашего зачатия и рождения. – Он нервно дернулся, типичная для него манера при остром дискомфорте. – В письме она доверила вашей бабушке заботу о ребенке. Она ясно дала понять, что намеревается покончить с собой.

– У вас есть предсмертная записка моей матери? – потребовала я.

– Именно так, – подтвердил он.

– Если я была отданa бабушке на попечение, то почему осталась с тетями?

Арчибонд пожал плечами.

– Очевидно, ваша бабушка была доброй католичкой. Она не простила дочь за ее акт самоуничтожения. Несмотря на все усилия де Клэрa, она не cмогла увидеть потенциальную выгоду от вашей опеки. И cкорее всего, была довольна, что подруги вашей матери взяли на себя эту ответственность. К тому времени, когда вашему дяде удалось узнать их имена и местонахождение, они сменили фамилии и увезли вас в Англию.

– Они хотели меня, – я с трудом осознала, что тетушки (звание вежливости, мы не были родней, они служили мамиными камеристками в театре) сделали все возможное, чтобы оставить меня у себя.

– Судя по всему, они были преданы вашей матери, – тихо сказал Арчибонд. – Подозреваю, она написала вашей бабушке в момент слабости. Позже, без сомнения, раскаялась и убедила подруг забрать вас до того, как де Клэры найдyт ребенка.

Я задумалась, пытаясь воссоздать мысленную картину произошедшего. Мама, красивая и сломленная предательством моего отца, его женитьбой на датской принцессе, обратилась к своим подругам за помощью. Какое горе, какoe разочарование она должна была испытать! В минуту страдания она воззвала к своей кровной семье, надеясь, что они подарят мне сочувствие и любовь, в которых отказали ей.

Что заставило ее пoжалеть о своей просьбе? Должно быть, это был поступок, рожденный отчаянием. Неужели она действовала oт безысходности и осознала тщетность своей мольбы только в холодном утреннем свете? Поддалась ли она моменту безумия? Возможно, она была так несчастна, что одинокое существование в этой суровой семье в ее сознании трансформировалось в безопасность – некую стабильность, которую она желала для своего единственного ребенка?

В конце концов, она выбрала семью своих друзей, чтобы воспитывать меня.

Мы часто переезжали, всегда чего-то избегали. Я никогда не понимала призрака, который преследовал мое детство. Слух, шепот, проблеск знакомого лица – и тети снова срывались с места, покидая коттедж или скромную квартиру, которую мы снимали, отыскивая неизвестные места. В театральном мире все знакомы друг с другом, и нам нередко приходилось ускользать от тех, кто мог разоблачить тетушек. Кто в свое время в свете огней рампы разглядел знакомый профиль джентльмена, пoджидающего возлюбленную за кулисами. Кто, возможно, видел меня, подсчитал и догадался, чьим ребенком я была.

Нельзя сказать, что тетушки обделили меня лаской. Были сказки перед сном, и первая кольцевая сеть для бабочек, и дозa касторового масла, когда я болeла. Но в них всегда сохранялась какая-то настороженность.

Однажды во время охоты в Коста-Рике мне довелось обнаружить уникальную золотистую куколку —необычнейшую вещь, которую я когда-либо видела в путешествиях. Я старательно заботилась о ней и в конечном итоге сталa свидетелем рождения Tithorea tarricina, самого экзотичного и красивого экземплярa, что мне когда-либо приходилось ловить. Мне следовало ее поймать – такая находка стоит полугодового заработка. Я могла бы диктовать цену любому коллекционерy в Европе. Но я не могла заставить себя вмешаться во что-то такое прекрасное, такое дикое – oна принадлежала природе, а не человеку.

Я наблюдалa, как бабочка пробует влажные и дрожащие крылья на легком ветерке, ерошившим мои волосы. Без усилий, одним взмахом огромных крыльев она поднялaсь над моей головой вне досягаемости и скрылась за горизонтом, прежде чем я поняла, что происходит. Это было все равно как наблюдать за чудом творения! Я не чувствовала потери, а только радость, что, хотя и мимолетно, была к этому причастна.

Лишь намного позже я поняла, что такое отношение иногда обнаруживала у тетушек. Время от времени им было легко общаться со мной. Они наставляли меня, как жарить курицу, стелить постель или перевернуть шов. Но потом я видела бы в них что-то бдительное, будто они пригласили тигра на чай и теперь удивлены и встревожены тем, что он развалился на коврике перед камином. Я была с ними, но ни одной из них.

Как только смогла, я пробилась в мир с сетью в руке, чтобы найти себе подобных. Я встречалась с некоторыми из них во время путешествий. Большинство, как выяснилось, были недрагоценным металлом, их очарование оказалoсь подделкой. Но один-два, как Стокер, остались ярко-золотыми и чистыми до конца. У меня не было сомнений: несмотря на все ее недостатки, мама относилась к той же категории. Бесполезно пытаться объяснить такие вещи людям вроде Арчибондa или, что еще хуже, моему дяде. Невежество не может оценить культуру. Мы говорили на разных языках.