Текст книги "Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5"

Автор книги: Деанна Рэйборн

Соавторы: Деанна Рэйборн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 100 страниц)

– Намного лучше, – констатировал Стокер, глубоко дыша.

– Воздух здесь другой. Ты чувствуешь? – спросила я.

Он остановился и снова медленно вдохнул, наслаждаясь соленым ароматом.

– Пахнет морем, как на любом острове. И яблоками из садов. И чем-то еще? Что-то холодное и минеральное, например, легкое вино.

Я кивнула, и мы снова отправились в путь. Что-то давящее в моей груди чуть ослабло. Тайна требовала разгадки, и расследование не проявляло в нас лучшее. По мере приближения моря и снижения температуры, мое настроение поднялось, как и у Стокера. Пока мы шли, он начал читать стихи, строки из Китса:

О, поэтов души, где бы

Ни дало Элизий небо,

Лучшей не найти наверно,

Чем Русалочья Таверна!

Было ль где хмельней дано

Вам Канарское вино?

Райский плод не слаще, нет,

Чем олений мой паштет!

Как он сделан, словно тут

Сам пирует Робин Гуд.

С Мэриан, своей подружкой,

Пьет из рога, пьет из кружки.[23]

– Есть ли повод, по которому ты не мог бы найти стихотворение у Китса? – поинтересовалась я, когда мы приблизились к «Русалке».

– Конечно, нет, – радостно ответил он. – Это было одно из величайших открытий в моей жизни, когда я узнал, что Китс – поэт всех времен и ситуаций. Нет человека, чувства, мгновения, к которому бы Китс не обращался.

Я остановилась лицом к нему.

– У него нет стихотворения, подходящего моему характеру, – бросила я вызов.

Стокер ухмыльнулся – дьявольское выражение, от которого у меня почти перехватило дыхание.

– Конечно, есть:

Я встретил деву на лугу,

Она мне шла навстречу с гор.

Летящий шаг, цветы в кудрях,

Блестящий дикий взор.[24]

«La Belle Dame Sans Merci»? – потребовала я. – Вот как ты меня видишь? Красивая женщина без пощады, которая убивает своих любовников?

Стокер задумчиво наклонил голову.

– Не то что она убивает их. Я думаю, скорее, ее не трогает, когда они умирают.

– Из всех… – я замолчала, когда увидела нечестивый блеск в его глазах. – У тебя необъяснимо приподнятое настроение.

– Я рядом с морем, – просто ответил он. Мне вспомнилось, сколько лет его жизни было проведено на кораблях: сначала в военно-морском флоте Ее Величества, затем в собственной экспедиции, когда он путешествовал в Амазонию в поисках неизведанного и немного славы возможно.

Я взглянула на вывеску над дверью – похотливая русалка, обхватившая руками грудь и манящая усталого путешественника.

– Интересно, не стоит ли тебе зайти одному, – предложила я. – Матушка Нэнс может оказаться восприимчива к твоим мужским чарам. Ты можешь расспросить ее о Розамунде, раскопать немного местных сплетен, коль повезет.

Он усмехнулся.

– Несмотря на все твои знания о мужчинах, ты до сих пор не обнаружила: мы гораздо более склонны к сплетням, только называем их сказками. Я изображу самые мужественные манеры и поговорю с рыбаками в трактире. Ты можешь созвать шабаш ведьм и выведать, что старуха знает.

Стокер повернулся, чтобы открыть дверь, и я высунула язык за его спиной. Он будет наслаждаться парой пинт вкусного, крепкого местного сидра и мужским разговором, пока меня заставляют сидеть у очага и заниматься женской болтовней. Мне хотелось быть среди мужчин, но я поняла его точку зрения. Он был одним из них – огрубевший от работы, хотя и стойкий приверженец аристократического произношения со всеми его элегантными гласными, верный своему хорошему происхождению. Они будут откровенны с ним, как не будут с женщиной, независимо, насколько та может быть привлекательна.

Матушка Нэнс приветствовала меня в своей гостиной без признаков удивления.

– Я только что поставила сидр, чтобы согреться. Парни пьют его холодным, но думаю, немного тепла не помешает в такой день, как сегодня. Добавьте немного огня в кости, вам понравиться, – пообещала она. Я посмотрела на очаг, где стояли две медные кружки.

– Вы ожидали компанию? – спросила я, заняв место, которое она указала.

Женщина посмотрела на меня взглядом, который при других обстоятельствах можно было назвать упрекающим.

– Я ожидала вашу компанию, моя дорогая.

Я не ответила. Казалось, не было никакого возможного ответа на это, поэтому мы сидели в тишине, пока она не согрела сидр. Она разделила палочку корицы пополам, бросив по куску в каждую кружку, а затем пару долек чеснока, которые расщепила зубами. Когда сидр достаточно нагрелся, она осторожно разлила его поверх специй и добавила тонкую нить темно-золотого меда.

– От пчел острова Сан-Маддерн, – протянула она мне одну из кружек.

Я сделала глоток и чуть не задохнулась.

– Это не сидр, – хрипя, протестовала я.

– Конечно, сидр, – она глотала, благодарно причмокивая губами. – С небольшим количеством рома.

– Сколько здесь рома, Матушка Нэнс?

– Не больше половины чайной чашки, – пообещала она.

Половина чашки! При такой скорости я была бы пьяной как лорд к концу нашей небольшой беседы. Я сделала мысленную пометку пить медленно.

– Вы слышали, в замке приключились небольшие волнения? – рискнула спросить я. – Кое-кто верит, что призрак Розамунды появился, как вы и предсказывали.

Она покачала головой с непроницаемым выражением лица.

– Я и впрямь так предсказывала.

– Вы умудренная опытом женщина, Матушка Нэнс. Как вы думаете, что с ней случилось?

Она пожала плечами.

– Кто может сказать? Возможно, наконец пришли мерфолки[25], чтобы забрать домой одну из своих.

Я подавила вздох и сделала еще один глоток.

– Волшебная сказка. Вы на самом деле не верите, что мерфолк сошел на берег и утащил невесту Малкольма Ромилли навстречу смерти.

Матушка Нэнс взглянула на меня с жалостью.

– Сие не смерть, милая. Не тогда, когда уходят к мерфолкам. Скорее, возвращение домой.

Эта линия вопросов была явно непродуктивной, поэтому я попробовала другой способ.

– Вся история была ужасно огорчительной для хозяина острова. Конечно, жители Маддерна хотели бы получить ответ ради него.

Она ничего не сказала, просто потягивала свой сидр. Мне пришло в голову, что неразгаданная тайна с призраками, пропавшей невестой и, возможно, несколькими мерфолками, добавленными для полной меры, наверняка полезна для бизнеса. Туристы, любопытствующие и другие упыри на многие мили вокруг не смогут устоять против соблазна.

– Полагаю, Ромилли придется смириться с тем, что он трагический жених, – промолвила я.

– Как и ваш Темплтон-Вейн, – ехидно парировала она, хитро поглядывая на меня поверх своей кружки. Я подняла бровь, и она засмеялась. – Конечно, вопрос в том, который из них?

– Ни один из них не мой, – проинформировала я.

Старуха внезапно посмотрела на меня, ее любопытный взгляд ощупывал мое лицо.

– Я не думала, что вы слепы, моя дорогая. Но нет больших слепых, чем те, которые не хотят видеть.

Я ответила ей тонкой улыбкой.

– Возможно, мы могли бы вернуться к теме Розамунды.

Матушка Нэнс взмахнула рукой.

– Вы толкатель, знаете.

– Толкатель?

– Проталкиваетесь туда, где нет места, и создаете его сами, – объяснила она. Я открыла рот, чтобы возразить, но она подняла руку. – Я не говорю, что это плохо, так что успокойтесь, дорогая моя. Вы должны были это делать, не так ли? Всю свою жизнь. С тех пор как родились под тенью.

– Рожденная под тенью?

– Это виденье. Я знаю, когда человек родился в солнечном свете и когда родился в тени. Вы – дитя луны, крошка. Эта тьма никогда не покидает вас. Она ваш постоянный спутник, и так будет всегда. И вы это знаете, не так ли?

– Матушка Нэнс, – начала я терпеливо.

– Ах, вы не хотите говорить об этом, дорогая? Матушка Нэнс понимает. Для ребенка трудно принять, что она не нужна. Это проникает в ее кровь и кости до тех пор, пока она не осознает, что должна искать свой собственный путь, потому что никто не сгладит ее дорогу. Знаете, такие вещи делают женщину сильной. Вы когда-нибудь ломали кости? – внезапно спросила она.

– Да, – сказала я, вспоминая лето, когда мне было восемь лет, и я упала с яблони. – Руку. Когда была маленькой девочкой.

Старуха подняла ладонь, и я протянула руку. Она обхватила запястье на мгновение, закрыв глаза. Затем ее ладони, мягко прикасаясь к моим рукам, начали двигаться вверх, остановившись на полпути между запястьем и локтем.

– Вот здесь, – сказала Матушка Нэнс, больше для себя, чем для меня. – Именно здесь сломалась кость, a потом срослась. – Она похлопала меня по руке. – И теперь она сильнее. Вы знали это? Когда разбитое срастается, оно становится сильнее, чем прежде.

Я ничего не ответила, но когда она держала мою руку, почувствовала странное тепло, начинающее течь из ее ладоней. Благословение ведьмы, подумала я с иронией. После затянувшейся паузы Матушка Нэнс улыбнулась и отпустила меня.

– Знаете, сердца такие же, как кости, – она снова взяла свою кружку.

– Сердца?

– Да. Сердце может быть разбито на тысячу кусочков, но когда они снова соединятся и станут одним целым, любовь, которую оно дает, будет еще более неистовой.

Я подумала о Стокере, так отчаянно влюбленном в свою первую жену, и о предательстве, которое чуть не уничтожило его.

Старуха прищурилась.

– Я могу дать вам амулет, – она внимательно наблюдала за мной. – Это не требует многого, вы знаете. Просто капелька волшебства, не более чем шепот заклинания.

Она позволила своим словам стихнуть, и на мгновение я испытала искушение. Как легко было бы! Добавить немного зелья в чашку чая или стакан виски…

Я покачала головой, изгоняя мысли, навеянные ромом, и лишавшие мои суждения стойкой верности.

– Нет, спасибо, Матушка Нэнс.

Ее рот изогнулся в снисходительной улыбке, похожей на ту, которой она улыбалась внуку. Для нее я была ребенком, и притом упрямым, отказываясь от помощи, которую она любезно предложила.

– Матушка Нэнс, вы знаете что-нибудь о Розамунде Ромилли? Что-нибудь, что могло бы объяснить ее исчезновение или что с ней стало?

Она откинулась на спинку стула, ее взгляд стал расфокусированным и мягким.

– Розамунда не успокоилась, – ответила она наконец тихим и мечтательным голосом. – Ее призрак бродит и скорбит. Она должна быть похоронена должным образом, чтобы ее дух успокоился.

– Вы знаете, где она?

Старуха слегка, почти незаметно покачала головой.

Я отложила свою кружку в сторону и приготовилась подняться.

Она взглянула на нее, огонь в очаге отражался в полированной меди.

–  Остерегайся сестры, – сказала Матушка Нэнс внезапно, сжимая мою руку. Ее глаза округлились, зрачки расширились, став широкими и черными.

– Мертензия, – пробормотала я.

Так же внезапно, как на нее накатило, все прошло. Она опустила мою руку и откинулась на спинку стула, тряся головой, словно пытаясь ее очистить.

– Не обращайте внимание, дитя, – ее голос снова стал нормальным. – Эти видения иногда настигают меня, какая-то сила, проходящая сквозь меня, как ветер, несущийся сквозь деревья. Я даже не знаю, что это значит, только слова, которые я должна сказать.

Она бросила на меня хитрый взгляд.

– Хотите купить защитный амулет?

Я подавила порыв раздражения. Без сомнения, старуха разыграла меня, чтобы продать безделушку.

– Вы уверены? – надавила старуха. – Этим утром я продала один той, что говорит с мертвыми.

– Хелен Ромилли?

Матушка Нэнс кивнула, на ее губах играла улыбка.

– Глупая женщина, коль думает, что может говорить с призраками. Призраки выбирают сами, с кем говорить, – решительно пояснила она. – Представьте, пришла сюда на рассвете, чтобы купить амулет; так была напугана. Теперь она знает, как опасно вмешиваться в дела, которые не может контролировать.

– Какой амулет вы ей продали?

Она махнула рукой.

– Безделушка, предназначенная для того, чтобы держать мертвецов в страхе. – Матушка Нэнс налила еще одну порцию сидра для себя, добавив здоровенную меру рома. – Не хотите еще кружечку?

– Нет, спасибо. Пора возвращаться в замок.

Она мудро кивнула.

– Да, есть вещи, которые нужно сделать. Не забудьте вернуться, если передумаете насчет любовного талисмана.

– Я не думаю, что смогу заставить себя выиграть мужчину, подсовывая ему любовное зелье, – поведала я откровенно, улыбкой смягчая кусачие слова.

Выражение ее лица было печальным.

– Нет, дитя. Зелье для вас. Нет более жалкого сердца, чем сердце, которое не может любить.

Глава 15

Я оставила Матушку Нэнс, пребывая в состоянии сильного раздражения. Ее смутные измышления были бессмысленной тратой времени, а совет «остерегаться сестры» абсурдным. Судя по значительному шуму, доносившемуся из остальной части таверны, Стокер еще не вышел из пивной. Я возвращалась в замок одна, идя быстрым шагом. Поднялся ветер, швыряя верхушки деревьев с неземным звуком. Как только я добралась до замка, полил сильный и холодный дождь.

– Святые небеса, мисс, – воскликнула миссис Тренгроуз, когда я появилась в главном коридоре. – Вы простудитесь до смерти в такую погоду!

Я ответила ей, слабо улыбаясь.

– Не бойтесь, у меня конституция осла, миссис Тренгроуз. Вы не будете сидеть с инвалидом.

Она кивнула в сторону гостиной.

– Все собираются на обед. Я приказала перенести его в гостиную, потому что погода изменилась, a там лучше разводится огонь. Будет горячий суп. Подносы только сейчас внесли, так что вы ничего не пропустили. Я пришлю Дейзи, чтобы помочь вам переодеться.

– Нет необходимости, – отказалась я, махнув рукой. – Справлюсь быстрее самостоятельно.

Я поспешила в свою комнату и сняла костюм для охоты на бабочек, надев дневной туалет: простое темно-синее платье, украшенное черной шелковой тесьмой. Оно напоминало по стилю гусарский мундир и имело преимущество в застежке спереди, поэтому мне не понадобилась помощь горничной. Я сменила ботинки на тонкие туфли и, причесав волосы, закрыла за собой дверь.

К моему удивлению, Стокер только поднимался по лестнице, его черные волосы пригладил туман, а пальто было покрыто каплями дождя.

– Ты узнал что-нибудь существенное? – полюбопытствовала я.

Он покачал головой.

– Ничего, кроме того, что местный сидр очень-очень крепок. Были ли твои расспросы более плодотворными?

Я пожала плечами.

– Матушка Нэнс забавлялась на мой счет. Но она упомянула, что Хелен Ромилли купила у нее заклинание.

Темные брови поднялись.

– Хелен интересуется любовными зельями? Подозреваю, леди питает слабость к Тибериусу. Но она впустую потратила свои монеты, если хочет заманить его в брак.

– Это не любовное зелье, a защитный амулет. Не знаю, чего боится Хелен, но ее чувства искренни.

Мы присоединились к остальным в гостиной, где было заключено временное перемирие. Повседневная трапеза создала атмосферу пикника с блюдами из холодного мяса и крошечными запеканками из макарон с сыром, фруктовыми компотами и огромным овощным салатом из зелени садов и огородов замка. Мертензия освежала плаун в одной из своих мисок с цветами, в то время как Хелен разливала суп из супницы, стоящей на серванте. Тибериус смотрел в окно на портящуюся погоду. Каспиан опустился на стул, потягивая чай и грызя холодную куриную ногу. Это была мирная, домашняя сцена, и любой, заглянувший из залитых ливнем садов, подумал бы о нас как об идиллической картине домашнего спокойствия.

Или так мы думали. Хелен только что налила мне в тарелку немного супа, когда вошла миссис Тренгроуз, ее глаза округлились от ужаса.

Мертензия остановилась, переставляя цветы.

– Тренни, в чем дело? Ты выглядишь так, как будто увидела призрак, – заметила она с улыбкой, которая не достигала глаз.

Тренни вцепилась в рукав Тибериуса и дикими глазами посмотрела на нас.

– Это хозяин. Его нигде не могут найти.

– Что вы имеете в виду? – потребовал Тибериус.

– Я имею в виду, что мистер Малкольм пропал без вести. Боже, помоги нам, призрак забрал его! – И с этими словами она рухнула на пол.

Произошло тихое столпотворение, и потребовалось несколько минут, чтобы привести хаос в порядок. Я сразу же подошла к миссис Тренгроуз, пока Каспиан и Мертензия обменивались резкими словами о том, кто должен взять на себя ответственность.

– Я – главный мужчина в доме в отсутствие моего дяди, – высокомерно произнес Каспиан.

Стокер силой удержал Мертензию от пощечины племяннику. Я была занята поджиганием перьев под носом миссис Тренгроуз, приводя ее в чувство, когда, к моему удивлению, Тибериус вступил в прорыв.

– Довольно! – велел он, обрывая слова с ледяной точностью. Если бы он кричал – как, несомненно, поступил бы Стокер – эффект был бы достаточно захватывающим. Но холодной власти Тибериуса хватило, чтобы остановить их мгновенно.

– В настоящее время хватает беспорядка и без вас, ссорящихся как дети. Не можете вести себя хорошо, отправляйтесь в детскую, – приказал виконт.

Мертензия и Каспиан уставились на него со смешанным негодованием и трепетом, но притихли. Стокер опустил руку Мертензии, и она позволила руке упасть, довольствуясь лишь угрюмым взглядом на племянника. Хелен молчала, сидя очень прямо, ее кошка Геката с интересом наблюдала за происходящим.

Тибериус продолжал.

– Теперь, Каспиан, я предлагаю тебе вызвать Дейзи, чтобы помочь миссис Тренгроуз добраться в ее комнату. Стокер, ей понадобится дальнейшая медицинская помощь?

Стокер подошел к бледной и расстроенной миссис Тренгроуз, осторожно подняв экономку на ноги, обхватив крепкой рукой. Он бросил на нее быстрый оценивающий взгляд и отрицательно покачал головой.

– Уверен, она будет сильной как дождь. Ей лишь нужна чашка крепкого чая, возможно, с каплей бренди, вы не согласны, миссис Тренгроуз?

Домоправительница заговорила, ее голос звучал ровнее, чем я могла представить.

– Благослови вас Бог, сэр. Да. Приношу извинения. Не знаю, что на меня нашло.

Она отошла от Стокера, отряхивая юбки и расправляя плечи.

– Ты расстроена, Тренни, дорогая, – Мертензия взяла руку экономки в свои и неловко похлопала.

Тибериус перевел проницательный взгляд на экономку.

– Г-жа Тренгроуз. Когда в последний раз видели вашего хозяина?

Она остановилась, чтобы подумать.

– Прошлой ночью. Он был обеспокоен и не мог спать, я слышала, как он шел по коридорам.

– Во сколько это было?

Ее брови нахмурились, когда она обдумывала час.

– Полночь, милорд? Половина первого? Боюсь, я не обратила внимания.

Я держала язык за зубами. Я могла бы подсказать Тибериусу когда, основываясь на наблюдениях за миссис Тренгроуз во время обыска в музыкальной комнате, но этот разговор лучше всего вести наедине.

– У него есть камердинер или другой слуга, о котором я не знаю?

– О нет, мой лорд. Он очень самодостаточный джентльмен. Я слежу за его одеждой, но в остальном он сам заботится о себе.

– И никто не заметил, что он пропал до сих пор? – Тон Тибериуса был откровенно недоверчивым.

– Малкольм всегда встает рано, – вставила Мертензия. – У него часто возникают проблемы со сном, и даже после бессонной ночи он не лежит.

– Он не пропустил завтрак?

– У него нет постоянных привычек. Иногда Малкольм возьмет немного холодного мяса и спозаранку идет посмотреть на урожай или в карьер. В другой раз ничего не берет и перекусывает с фермерами-арендаторами. Нет ничего необычного, что он отсутствует утром, но никто в поместье не видел его сегодня.

Тибериус посмотрел на экономку которая кивала, соглашаясь с молодой хозяйкой. Он отпустил ее, и миссис Тренгроуз ушла, двигаясь медленнее, чем обычно.

– Надеюсь, с Тренни все будет в порядке, – посетовала Мертензия. – Где же Малкольм может находиться?

– Ну-ну, – подбодрил ее Каспиан на удивление добрым голосом. – Все будет хорошо. Уверен, дядя Малкольм сейчас в деревне, шутит с местными парнями.

Мертензия фыркнула над идеей, что ее брат общается с местными хулиганами, но, похоже, оценила его усилия вежливости.

– Так что, – продолжал Тибериус, как будто никто не говорил, – повода для тревоги нет. Если у него есть привычка обходить остров, то, несомненно, он просто потерял счет времени и вернется в свое время.

– Но, Тренни, – начала Хелен прерывающимся голосом. Тибериус ласково посмотрел на нее.

– Г-жа Тренгроуз, без сомнения, расстроена после всех разговоров о призраках и пришла к ложному выводу. Остальным из нас не нужно ей следовать. Тем не менее, Стокер и Вероника осмотрят замок в поисках Малкольма. Каспиан, вы можете послать сообщение в деревню и на фермы, чтобы узнать, не был ли он замечен. Мертензия может опросить персонал. Я буду в библиотеке, если кто-нибудь обнаружит его. Уверен, все это буря в стакане воды, и он появится к вечеру. Не помню, чтобы Малкольм добровольно пропустил ужин, – закончил он.

Как доказательство авторитетных манер виконта, никто не спорил. Оба Ромилли просто кивнули на прощание, и отправились выполнять распоряжения, оставив блюда с едой. Я видела, как Стокер с тоской поглядывал на макаронную запеканку с сыром, потом мужественно отвернулся.

– Боже мой, вы были настоящим Цезарем, – восхитилась я Тибериусом, когда остальные ушли.

– Считаю, что править твердой рукой – лучшая стратегия во всех ситуациях, – с многозначительным взглядом намекнул он. Я вздохнула. Уязвимый, доверчивый человек предыдущего вечера исчез. Тибериус снова надел маску и вернул свой обычай говорить отвратительные вещи.

– Я видела миссис Тренгроуз прошлой ночью, – сказала я. – В музыкальной комнате, незадолго до того, как пришла в вашу спальню. Если она была последней, кто видел его, то, скорее всего, в это время.

– Значит, без четверти час, – заключил Тибериус.

– Что-то около того. И теперь он пропал.

– Не могу винить его, – вставил Стокер. – Он должен быть в ужасе от того, чем обернулся его план.

– Его план? – переспросила я.

– Да, план смутить своих друзей и весь этот идиотский фарс с домашней вечеринкой.

Тибериус внимательно посмотрел на него.

– Объясни.

Стокер сложил руки на груди и облокотился о каминную полку. Он выглядел расслабленным и одновременно смертельным, как лев во время полуденного отдыха.

– Ромилли пригласил многих из вас сюда, чтобы расследовать смерть Розамунды.

– Исчезновение, – быстро поправил Тибериус.

Стокер махнул рукой.

– Или то, или другое. И то, и другое. В любом случае, Ромилли собрал всех вместе и расставил цветы на столе. Организовал сеанс. Он хотел, чтобы вы говорили о ней, всколыхнули воспоминания о том, какой она была. Как все было, когда она была жива. С какой целью?

– Чтобы расследовать ее смерть, – терпеливо произнесла я. – Он был совершенно ясен в этом вопросе.

Стокер медленно покачал головой.

– Малкольм представил доказательства того, что Розамунда никогда не покидала остров живой. Что если у него есть другие доказательства, которыми он не поделился? Доказательства о причастности к этому одного из его гостей?

Тибериус не отрицал. Он стряхнул с отворота невидимый кусочек ворса.

– Как интересно, – мягко поощрил он. – Продолжай.

– Отлично. Что если Малкольм намеревается заманить ее убийцу на остров, чтобы отомстить?

– У тебя нет доказательств, – разумно заметил Тибериус.

– Нет, но это рабочая гипотеза, которая подходит к обстоятельствам.

– Согласен, не так сложно организовать потухшие свечи с помощью подрезанных фитилей или какой-то подобной уловки, но что насчет музыки? – потребовал Тибериус. – Малкольм не мог этого сделать. Он был с нами.

Стокер быстро объяснил про скрытый проход между музыкальной комнатой и библиотекой.

– Любой мог бы с этим справиться с помощью скрытой музыкальной шкатулки или небольшого часового механизма, который мы пока не обнаружили. Но, учитывая все обстоятельства, не думаю, что это сделал Малкольм, – медленно сказал Стокер. – Выражение его лица было искренним. Я думаю, что музыка была предупреждением для него, чтобы он остановился.

– Предупреждение? – Я резко вздохнула. – От убийцы!

– Именно, – согласился Стокер. – Предположим, Малкольм считает, что один из вас виновен в исчезновении его невесты. Приглашает сюда, чтобы докопаться до сути вещей, роняет несколько наводящих замечаний, планирует пару небольших сюрпризов, таких как цветы, чтобы все были в восторге. Тот, кто искренне любил Розамунду и невиновен, расстроится. Но только виновный примет меры.

– Поменяться ролями, – я следовала за нитью его идеи. – Заставить Малкольма думать, что призрак был действительно вызван.

– Это самое нелепое, самое абсурдное… – начал Тибериус.

Стокер поднял руку, чтобы заставить его замолчать.

– Я не говорю, что это логично. Но что если некто, ответственный за смерть Розамунды, поддался на манипуляции Малкольма? Этого могло оказаться достаточно, чтобы подтолкнуть виновного к действиям. Свечи задувают, музыка Розамунды плывет по коридору. Что остается думать Малкольму? Он будет сломлен горем и недоумением и не сможет продолжать свою маленькую игру.

Тибериус сомневался.

– Я мог бы найти дюжину дыр в этой теории, не обременяя себя воображением.

– Так и сделай. А потом придумай свою собственную теорию. Я буду счастлив послушать, – сказал ему желчно Стокер.

Выражение лица Тибериуса было вдумчивым.

– Даже если то, что ты говоришь, правда…

– Это правда.

– Даже если это правда, – продолжил Тибериус, игнорируя Стокера, – нет никаких доказательств. А что стало с Малкольмом? Он не был настолько подавлен, чтобы легко отказаться от своей домашней вечеринки.

– Если только не… – начала я. Я позволила словам погрузиться в тишину, подобрала свои юбки и выбежала из комнаты. Темплтон-Вейны следовали по пятам, когда я спустилась по коридору и поднялась по главной лестнице. Всего два неправильных поворота, и мы довольно быстро нашли спальню Малкольма.

– Вероника, – возразил Стокер. – Ты не можешь просто ворваться в комнату Малкольма.

– Могу и ворвусь, – заявила я решительно. Я резко постучала, но ответа не было. Я распахнула дверь. В кровати не спали. Покрывало с прошлой ночи все еще было аккуратно отодвинуто горничной, шторы все еще плотно закрыты. Дверь шкафа стояла открытой с несколькими предметами в беспорядке, как будто Малкольм безразлично схватил одежду.

– Он уходил в спешке, – задумчиво отметил Тибериус. – Малкольм аккуратен как монах.

– И он не ложился спать, – указал Стокер, кивая на нетронутые простыни. – Это наводит на мысль о беспорядочном состоянии ума. Возможно, он сделал что-то с собой.

Голос Тибериуса был резким.

– Думаешь, он мог покончить с собой?

– Это одна из восьми возможностей его отсутствия, – отметила я.

Глаза Тибериуса довольно распахнулись.

– Восьми?

Я отметила перспективы, перечисляя их.

– Я обдумывала возможности, связанные с судьбой Розамунды, но они подходят и Малкольму. Он мог убить себя. Это мог быть несчастный случай. Он оказался в ловушке и не может освободиться. Возможно, прячется. Перенес своего рода нервный срыв. Малкольм мог быть убит. Умер от естественных причин. Вспугнул контрабандистов или пиратов, и его держат против воли в логове…

Тибериус издал задушенный звук, Стокер покачал головой.

– Ты переусердствовала с этим пудингом.

– Я никогда не утверждала, что все варианты имели равную вероятность. Я просто сказала, что это возможно. И вы должны признать, что в этом месте существует история пиратства.

– Не со времен Елизаветы и ее каперов, – утверждал Стокер.

– Чушь. Пока люди плавают по семи морям, тот, кто склонен к неприятностям с законом или выгоде, способен заняться пиратством, – возмутилась я.

Тибериус поднял руку.

– За всю свою жизнь я никогда не требовал так часто, чтобы два человека срочно закрыли рот. Дело в том, что Малкольм пропал без вести, и мы должны определить наш следующий шаг.

– Наш следующий шаг, – проинструктировала я, – обыскать замок от амбразур до террас. Вперед!

* * *

Они неохотно делали, как я велела. Несмотря на все их различия, Темплтон-Вейны были по-лидерски настроены и не терпели, когда им диктовали, что делать. Что касается меня, я никогда не позволю мелочному раздражению отвернуть меня от цели. Для большинства людей потенциальный виконт-убийца, пропавший хозяин и мстительный призрак могут казаться чем-то за пределами мелочного раздражения. Но большинство людей не вели мою жизнь.

Таким образом, мы разделили задачу: Стокер взял на себя гардеробную, Тибериусу было поручено обыскать умывальник и уборную (рудиментарное устройство с водопроводной системой, не выдерживающей никакой критики), пока я тщательно осматривала кровать. В комнате не было ни сейфа, ни прочного ящика для хранения чего-либо ценного или личного. Я перебирала содержимое подушек, между матрацами и под ними, разбрасывая перья в воздухе в процессе поисков. Я даже зашла так далеко, что ползала под кроватью, и была впечатлена тем, что не нашла ни пылинки. Миссис Тренгроуз была настолько же тщательна, насколько предана.

– Это смешно, – пожаловался Тибериус, выходя из крошечного туалета с решительным отвращением. – Там нет места, чтобы спрятать булавку.

Я выползла из-под кровати, поправляя юбки и принимая руку, предложенную Стокером. Он поднял меня на ноги и покачал головой.

– Мне больно – ты не представляешь, как глубоко! – согласиться с Тибериусом. Здесь ничего не найти. – После тщательного обыска гардероба Стокер встал у камина, проводя руками по камням и просеивая холодный пепел, пока его лицо и руки не стали черными, как шкура барсука.

Я наклонила голову, задумчиво разглядывая деревянные панели внутренней стены комнаты. Как и остальные спальни, эта была построена в башне с круглыми каменными стенами, окружавшими большую часть пространства. Но вдоль одной стороны была установлена перегородка из крепкого дуба, отделяя спальню от смежного туалета.

– Тибериус, насколько велика уборная? – спросила я.

– Шесть футов? – гадал он.

– А какой длины эта стена? – я провела руками по панели из замысловато вырезанной льняной ткани. Найдя вероятное место, я постучала по нему костяшками пальцев. Глухой стук отозвался эхом.

– Девять, – снабдил информацией Стокер, немедленно придя на помощь. Мы начали простукивать все панели поочередно.

– Что вы оба делаете? – спросил Тибериус. – Напоминаете мне фигуры на веселой ярмарке.

– Ромилли – старая католическая семья, – ответила я. – Малкольм сказал, что нашел сумку в норе священника, а миссис Тренгроуз упомянула, что в замке таких нор несколько. Многие нонконформистские семьи хвастались тайниками. Некоторые, несомненно, были пережитками тех дней, когда добрые англичане боялись вторжения из-за границы и хотели найти место для укрытия. Большинство же были специально построены для того, чтобы спрятать священника или католические реликвии во время правления Елизаветы.

– И их продолжали использовать во время гражданской войны, – добавил Стокер. – Роялист, которого прятали, поскольку «круглоголовые» безрезультатно искали тех, кто сражался за Стюартов[26].

– Спасибо за урок истории, – сухо поблагодарил Тибериус.

Мы простукивали панели еще несколько минут, прежде чем предательское пустое эхо окупило наши усилия.

– Вот! – закричала я. Стокер подошел ко мне, осматривая швы на панели.

– Это не может быть большое пространство, – размышлял он. – Там нельзя спрятать никого крупнее собаки. – Он провел пальцем по панели. Она не превышала три фута на два. Льняная складка была окаймлена ромбами и розами, и я прижала их всех по очереди.