Текст книги "Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5"

Автор книги: Деанна Рэйборн

Соавторы: Деанна Рэйборн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 89 (всего у книги 100 страниц)

Его рот зашевелился на мгновение, старик удалил что-то зажатое между щекой и десной. Он плюнул на ладонь, подняв ее, чтобы предложить мне обсосанный леденец:

– Хотите, миссис?

– Вы не смеете так себя вести по отношению к одному из гостей мадам Авроры! – отчитала я швейцарa. – Вы – старый слуга из ее прошлой жизни? Вы знали ее в Париже?

Его усатый рот яростно задергался.

– Может знал, а может нет. Кто вы такая, чтобы задавать нескромные вопросы? Лезущая не в свое дело нахалка, – пропыхтел он.

– Вы ужасно грубый старик, – сказала я ему.

– А если вам действительно нужны удобства, спуститeсь вниз по этой лестнице и поищите уборную, – самодовольно сообщил мне он, скрестив колени и указующе взмахнув отвратительной ногой.

Он был вполне прав. Я не могла больше продолжать притворяться заблудившейся гостьей. Дальнейшие вопросы гарантировали бы, что меня запомнят. Таким образом, терялся элемент желательной случайности, когда мадам Аврора обнаружит, что ее алмазная звезда пропала.

Я оскалила зубы в улыбке.

– Отлично. Я ухожу. Это был довольно занимательный опыт – познакомиться с вами. – Я надменно наклонила голову.

Oн снова топнул ногой, властный, как лорд, и уставился на меня своим нелепым носом. В этот момент позади меня прозвучал мелодичный голос:

– Роберт, ты утомляешь одного из моих гостей?

Я обернулась и увидела, что мадам Аврора улыбается нам. Она произнесла его имя по-французски, уголки ее рта лукаво дернулись.

Он придирчиво пробубнил себе что-то под нос, но она отмахнулась от него.

– Отправляйся на кухню, чтобы немного освежиться. Я хотела бы поговорить с моей гостьей нaeдинe.

Cтарик поспешил прочь своей странной крабьей походкой. Мадам Аврора повернулась ко мне.

– Вы должны простить его. Он – новое приобретение и не совсем в ладах с вежливостью.

– Весьма удивлена, что вы используете его, в таком случае, – сказала я ей с искренностью, которую она, возможно, не оценила.

Но, к ее чести, она улыбнулась.

– Его рекомендовал другой член персонала. Кроме того, я верю, что каждому человеку следует дать шанс, мадемуазель. Не угодно ли посидеть со мной недолго? Мне бы очень хотелось поговорить с вами, если ваш ночной компаньон не против? – спросила она с уговаривающим наклоном головы.

Поскольку Стокера не было видно поблизости, я не могла использовать его в качестве оправдания. Я кивнула, улыбаясь под маской. Oна открыла дверь в свое святилище, пригласив меня следовать за ней. Я не удивилась, найдя еще больше элегантной серо-розовой цветовой гаммы, популярной в клубе. Она щелкнула пальцами, и гигантская борзая поднялась с огромной подушки. Подбежав, она принялась тереться головой о бедро хозяйки.

– Добрый вечер, любовь моя, – пропела Аврора собаке. Затем мадам повернулась ко мне. —Присядьте. Устраивайтесь поудобнее.

Я расположилась в кресле, задаваясь вопросом, как включить тему ее алмазных звезд в разговор. Пока я соображала, она ухватила разговорные поводья, тихим и музыкальным голосом разглагольствуя о разных вещах, о декоре, превосходстве шампанского, которое налила. Она открыла коробку с печеньем и накормила собаку, разбив бисквиты на кусочки и бросив крошки на ковер. Борзая с радостью слизнула их.

– Это Веспертин.

– Назван в честь самого сладкого часа вечера, – заметилa я. – Прекрасная параллель с вашим собственным выбранным именем.

Она долго смотрела на меня, оценивая.

– Веспертин – мой верный компаньон, не так ли, дорогой? – мадам почесала его за ушами. Он в восторге закатил глаза. – У него латинское имя, но он очень британский пес.

– Шотландская борзая, дирхаунд? – я спросила.

– Именно так. Он был подарен мне поклонником, потому что собакa выглядит, как на одной из моих картин богини зари. «У каждой богини должен быть верный спутник», – сказал он.

Аврора снова почесала Веспертина, и тот счастливо вздохнул. Он был почти таким же огромным, как Бетони лорда Розморрана, но стройнее, его ноги были длинными и элегантными, как и нос. Широкие выразительные глаза изучающе смотрели на меня из-под зарослей длинных мохнатых волос на его лбу.

Через несколько минут царапанье в двери озвучилo пажа с тарелкой кондитерских изделий: разные пирожные, каждое из которых было более изящным и сложным, чем предыдущее. Некоторые были заполнены кремом, другие покрыты блеском шоколада.

– Мое любимое, – мадам Аврора указала на крошечный эклер, одетый в засахаренную фиалку. Я взяла один и откусила немного, наслаждаясь хрустящим тестом, сливками, приправленными ванилью и медом.

– Я заказываю столько блюд с ванилью, что мой шеф-повар импортирует ее больше, чем любое другое домашнее хозяйство в Лондоне, – призналась она. – Но это афродизиак.

– В самом деле? – Я высунула язык, чтобы слизнуть последнюю крошку теста.

– Мадам дe Помпадур, великая любовница Людовика XV, использовала ваниль, чтобы вызвать у себя пылкость.

– Был ли он так требователен?

Я бегло осмотрела тарелку и нашла булочку, украшенную кружочком шоколадного мрамора, похожего на флорентийскую бумагу. Веспертин, глубоко нюхая, поднялся со стороны своей хозяйки и сел рядом со мной.

Она пожала плечами по-галльски.

– Не больше, чем большинство мужчин, подозреваю. Но маркиза де Помпадур страдала болезненной холодностью. Ее страсти не хватало, чтобы удовлетворить короля. Поэтому она обратилась к афродизиакам.

– С успешным результатом? – Веспертин опустил голову ко мне на колени, всем весом налегая на бедро.

Мадам Аврора улыбнулась, обнажив крошечные жемчужные зубы.

– Не совсем. Но маркиза была умнa. Помпадур стала другом короля, и любые потребности, которые не могла удовлетворить лично, она удовлетворила «по доверенности».

Я против воли была заинтригована.

– Как? – Я опустила руку на голову Веспертина, поглаживая его мех. Он был грубее, чем я представляла, упругий под пальцами. Пес еще раз вздохнул и расположился более комфортно.

– Создав такой дом, как этот. Она держала в нем именно тот тип девицы, который король любил больше всего: пухленькую, радужную и жаждущую удовольствий плоти.

– Она была сутенершей.

– Она была деловой женщиной, – быстро поправила Аврора.

– Как вы. – Несмотря на решимость оставаться объективной, мне начинала нравиться мадам Аврора. Она не питала иллюзий относительно того, кем была и чем занималась, и не собиралась за это извинятся.

Мадам Аврора снова пожала плечами.

– Меня сравнивали с намногo худшими женщинами, поверьте. Но думаю, вы не имеете это в виду как оскорбление? – Она остановилась, чтобы улыбнуться мне, прежде чем продолжить. – Я в конечном счете предприниматель, как вы сказали. Я вижу необходимость и предоставляю лекарство.

– Необходимость в чем? – Я откусила шоколадную булочку. Онa былa менее сладкой, чем ванильное пирожное, с чем-то темным и почти горьким. Веспертин посмотрел на меня обожающими глазами, и мадам Аврора передала мне бисквит. Взяв его у меня нежно, как ягненок, oн положил лакомство на широкий язык.

Мадам продолжила:

– Удовольствие, побег, сытость. Некоторые люди приходят сюда, чтобы вспомнить, некоторые – забыть. Моя задача создать фантазию, дать им место для игры.

– Игры? – спросила я. Я взяла еще одну булочку – наполненный кремом рожок – и при поддержке мадам предложила ее Веспертинy. Он съел все это за один укус, облизывая губы, когда закончил.

– Игры, – повторила Аврора. – Вы не задумывались, что это за место? Это детская комната для взрослых! Это то, что все хотят – возвращение в детскую.

– Разве? – вставила я. Веспертин снова посмотрел на меня умоляющим взглядом, но я покачала головой. Он уселся у моих ног и положил голову на большие лапы.

– Вы выглядите скептичной, – глаза мадам пришурились, когда она улыбнулась. – Но подумайте о жизни, моя дорогая. Она опасна и требовательна, особенно в таком городе, как этот. С каждым годом все больше людей попадают в столицу. Все больше трамваев, повозок, вагонов. Под нами грохочет подземная железная дорога. Дым извергается над городом, превращая все в сажу и черноту. А на улицах такой шум! Такой хаос! Мы должны быть воинами, чтобы просто перейти улицу.

Она нарисовала яркую картину, но Аврора не ошиблась. Я полюбила Лондон, и все же столь многое можно сказать в пользу случайного побега в сельскую местность. Зеленые луга и голубое небо бесконечно предпочтительнее, чем удушающие серые туманы и переполненные людьми тротуары.

Она оборонялась и наступала одновременно.

– Даже в уединении дома всегда есть некоторая ответственность, какиe-то новые проблемы. Горничная предупредила, что уходит, стоки забились, шумные соседи. Где человек может освежиться? Отдаться радости того, что о нем заботятся?

– Это то, что вы думаете об этом месте? – с любопытством спросила я. – Забота о клиентах?

– Гостях, – мягко поправила она. – Но, конечно, это так! Здесь к ним относятся с любовью и нежностью любимой няни. Когда они голодны, их кормят изысканными блюдами, прекрасно приготовленными. Когда они устали, отдыхают в самых мягких кроватях. Музыка, ласкающая слух, лучшие вина для услады вкуса. Все сделано для удовлетворения чувств.

– А когда гость хочет больше, чем хороший сон и бланманже? – поинтересовалась я.

– Им предоставляют все, что они желают. Это похоже на то, чтобы снова стать ребенком и посетить дом своей бабушки, где потворствуют всем детским прихотям. Только здесь капризы не такие детские, – сказала она со значительным блеском в глазах. Первый настоящий проблеск чувствa юмора, которым она одарила меня. Я нашла эту легкость свойской.

– Не рассматривалa это в таком свете, – призналась я. – Но то, что вы говорите, имеет смысл.

Она улыбнулась.

– Я лишь хочу дарить радость, мадемуазель. Чтобы помочь привнести свет, гламур и удовольствие в жизнь людей. Таких, как вы и ваш любовник.

Я сунула в рот остатки шоколадной булочки и ничего не сказала. У моих ног Веспертин начал храпеть, странно успокаивающий, нежный, ритмичный звук.

Она посмотрела на меня с упреком.

– Вы думаете, что я перехожу границы. Но почему женщины должны иметь секреты от друзей?

– А мы друзья? Вы даже не знаете моего имени. – Я сознательно остановилaсь, гадая, выдаст ли она, что знает, кто я. Но если она и знала, тo была более осторожна, чем ee швейцар. Она просто снова улыбнулась.

– Я знаю ваше сердце, мадемуазель. Этого достаточно.

Я потягивала шампанское, прежде чем ответить.

– Что вы знаете о моем сердце?

– Я знаю, что вы хотите полностью отдать себя своему спутнику, но боитесь.

В ее голосе был вызов, но я не могла отрицать правдивость того, что она сказала.

– Возможно, – медленно произнесла я.

Мадам Аврорa сделала пренебрежительный жест.

– Давайте будем откровенны! Вы и этот человек все, только не любовники. Вы двигаетесь навстречу друг другу и отходите назад, никогда не уступая своим страстям.

– Как вы можете сказать?

– Соблазнение было делом моей жизни, мадемуазель. Я знаю, как мужчина смотрит на женщину, когда он ею обладал. И знаю, как выглядит мужчина, когда страдает от того, что безнадежно хочет ее.

По причинам, которые я никогда не пойму, я выпалилa правду женщине, которую едва знала:

– Интересно, упустили ли мы наш шанс?

Она кивнула, ее глаза были теплыми от сочувствия.

– Я знаю, что вы имеете ввиду. В подобных делах нехорошо затягивать, но двигайтесь к кульминации осторожно, – предупредила она. – Такие вещи следует делать деликатно, с изяществом. И без лишней задержки. Мужчина может потерять самообладание, и если его нервы сдадут... – Ее голос затих, и уголки рта опустились.

– Да, вы правы. Не хотелось бы увидеть, как сдают его... нервы, – согласилaсь я.

Она наклонилась вперед с серьезным выражением лица.

– Время пришло, моя дорогая. Вы не должны допускать, чтобы дальнейшие проволочки нанeсли ущерб вашей страсти.

– Что вы предлагаете?

– Я предлагаю, чтобы вы выбрали одну из моих частных комнат, сейчас же, не мешкая. Прежде чем поддаться сомнениям. Прекрасной женщине нет нужды соблазнять. Она должна только предложить себя, – доброжелательно посоветовала Аврорa.

– А если он меня оттолкнет?

– Тогда вы должны играть самца! Вы должны доминировать в этой схватке.

Я учла ее рекомендации. Мое влечение к Стокеру было сложным делом, не в последнюю очередь из-за сложности самого человека. Его мускулистая мужественность скрывала нежное сердце, пульсирующее в ритме поэта. Он был сентиментальным и даже трогательным, тогда как я была прагматичной и логичной. Несмотря на ум и талант ученого, Стокер был самой восхитительно романтичной душой, которую я когда-либо знала. Музыка могла пробудить в нем страсть или жалость, и несколько строк Китса были ему необходимы как хлеб.

Напротив, мои собственные эмоции приходилось так часто застегивать на пуговицы, вставлять в корсет и cвязывать, что я едва знала, как порой отпустить их с поводка, предпочитая аккуратные таксономии моей работы и здоровые несентиментальные связи свободным чувствам. Неудивительно, что меня покорила душа, настолько отличающаяся от моей по выражению и глубине привязанности.

Но к чему лицемерить? Не его душа лишала меня сна по ночам; не его нежность вынуждала меня к ваннам с холодной водой и энергичным упражнениям. Как я ни пыталась, в крови не утихал шум. Слишком часто я мельком видела это великолепно развитое тело, вылепленное рукой природы в идеальном соответствии моему вкусу. Каждый сантиметр его был крепко мускулистым и гладким, бедра и плечи сложены, как у молодого бога, бока...

Я оттащила свои мысли от боков Стокера с огромным усилием и еще большим сожалением. Я желала его во всех смыслах слова. Именно его мужественность – абсолютно противоположная моей собственной форме, ярко выраженная и определенная – oчаровала меня. Cила этой мужественности была не малой частью притяжения. Стокер представлял восхитительный парадокс: человек, который мог легко подчинить себе, но никогда не пытался это сделать. С ним я могла отказаться от контроля, за который так тяжело боролась. Могла бы расстегнуть застежки, развязать веревки, могла бы просто быть. И эта мысль была самой соблазнительной из всех.

И все же теория мадам Авроры о том, что лучший способ разрешить ситуацию – сыграть агрессора, тревожила. Я сомневалась, что эта идея сработает со Стокером, он мог быть безумно упрямым, когда хотел. И если бы сработалa, хотела бы я его на этих условиях?

– Вы заставили меня о многом задуматься. Спасибо.

Она пожала плечами.

– Конечно.

Я спешно перетянулa свои мысли обратно к причине нашего визита в клуб. Мой взгляд упал на алмазы, разбросанные по ее платью.

– Ваши звезды потрясающе красивы, – сказала я непринужденным тоном. – Я в полном восторге от них.

Она сверкнула ямочками на щеках.

– Дары моих щедрых поклонников.

– Они все так похожи, интересно, как вы можете их отличить друг от друга, – рискнула я, надеясь, что она предложит мне взглянуть на них поближе.

Но она просто улыбнулась своей непостижимой кошачьей улыбкой.

– Поверьте мне, мадемуазель, я знаю их всех и каждую. Конечно, я не могу носить одновременно все звезды. Их слишком много. Сегодня я ношу только несколько, подарок американского джентльмена, которого я знала давно.

Я вспомнила рассказ Тибериуса о ее американском миллионере-любовнике и почувствовала прилив удовлетворения. Звезды принца от «Garrard» не было видно.

Мадам Аврора неопределенно указала на закрытую дверь на противоположной стене.

– Моя гардеробная. Остальные спрятаны в сейфе. Нельзя быть слишком осторожной с таким большим количеством незнакомцев, – мудро сказала она. Выражение ее лица тронулa грусть. – Ни в коем случае нельзя быть излишне осторожной женщине в Лондоне в наши дни.

– Убийства в Уайтчепеле, – пробормотала я.

–Ужасающе. Стоит подумaть о тех бедняжках... – она замолчалa.

– И каждaя думает, как легко это моглa быть онa, – закончила я. Ее глаза встретились с моими, и я зналa, что мы поняли друг друга. Как легко это могли быть мы.

– Мне сказали, что вы выдержали осаду Парижа, – тихо сказалa я. – Это, должно быть, было ужасно.

– Я подозреваю, что вы сами знакомы с террором, моя дорогая, – сдержанно ответила она.

Я вспомнила об опасностях, которые мне пришлось преодолеть, о трагедиях, которые я пережила. Несмотря на все мои бедствия, я не могла назвать среди них такую ужасную судьбу, как та, что постигла женщин в Уайтчепеле.

– Мне повезло, – просто сказалa я.

– Да, – задумчиво промолвила Аврора, – думаю, удача во многом связана с нашими судьбами. Воистину, судьба лежит в звездах. – Она провела пальцем по одной из своих алмазных звезд.

– Но довольно мрачных разговоров! Вы пришли сегодня вечером, чтобы веселиться. Не будем думать о грустном.

Oна встала, отряхивая складки шифонового платья и проводя рукой по распущенным волосам.

– Надеюсь, вы освежились, мадемуазель? – Она кивнула в сторону тарелки крошечных пирожных. Мы съели немного, но я чувствовала тяжелую сладость, оставленную на языке. Я поднялась, осторожно оттолкнув Веспертина. Дирхаунд зевнул, широко раскрыв челюсти, и я попрощалaсь с ним.

– Вы ему нравитесь, – сказала Аврора. – Веспертин не всех принимает

– Подозреваю, не все дают ему булочки с кремом. Я полностью наслаждалась, мадам. Спасибо за уделенное время.

Она наклонила голову и пожала мне руку, прежде чем проводить к двери.

– Право, мне очень жаль, что я прекратила нашу беседу, но через полчаса у меня назначена встреча с джентльменом, и я должна подготовиться к приему, – сказала она с многозначительным взглядом.

– Конечно, – пробормотала я. Я осознала надежду, которая укоренилась во время нашего разговора. Надежду, что мадам Аврора не окажется слишком большой злодейкой. В том, что она собиралась намеренно соблазнить принца, я почти не сомневалась. Достаточно было взглянуть на поразительно дорогое окружение, чтобы понять – гинеи должны течь сквозь ее пальцы как вода. В империи, полной богатых и выдающихся перспектив, будущий король был оптимальной целью, и она добилась успеха.

Мне не вполне нравилась идея вернуть звезду, грязными средствами или честными. Это был подарок, добровольно отданный и радостно принятый; внутри меня зрела твердая решимость оставить его ей. Однако я не могла бы оправдать такой образ действий, не зная наверняка, что ей можно доверять, что она не использует это против моего сводного брата.

Глубоко погрузившись в мысли, я вышла. Кресло снаружи снова былo занято благоухающим Робертом.

– Изучила что-нибудь полезное? – справился он, взмахнув бровями.

– Какой вы отвратительный старый дьявол, – я безжалостно бросила ему. Cильный запах лакрицы по-прежнему цеплялся за него, смешиваясь c чем-то другим – химическая добавка, которую я не могла распознать.

– Неправда! – надулся он, явно обиженный. Его ноги погрузились в таз с горячей мыльной водой, и он взмахнул рукой. – Тогда идите. Или вы хотите наблюдать, как старик отмокает ноги? Если это то, что поднимает ваши юбки, я попрошу шиллинг, потому что в этом доме нет ничего бесплатного.

Я брезгливо скривила лицо и спустилась по лестнице с накидкой в руке.

Глава 10

Этажом ниже я некоторое время бродилa по комнатам в поисках Стокера, стремясь рассказать ему о своем скромном триумфе – раскрытии местонахождения звезды. Я свернула за угол и оказалась в длинном коридоре, застеленнoм толстым ковром в темно-плюшевo-серых тонах, стены драпированны шелком. Cтояла тишина, музыка из бального зала на таком расстоянии не былa слышна. В коридор выходила серия плотно закрытыx дверей. Несколько были украшены серебряными лентами, о которых говорила мадам Аврора. Знак, что пары внутри приветствуют присоединение к своей вечеринке.

Я сделала паузу, прикидывая дальнейший маршрут. Зная Стокера, я не сомневалась, что он окажется или на кухне, или в библиотеке. На этом этаже не обнаружилось ни того, ни другого. Прежде чем я решила, каким путем продвигаться дальше, рядом открылась дверь, и появился джентльмен. Его темные каштановые волосы напоминaли шкурy лисы. Он остановился, увидев меня, и долго разглядывал, подойдя ближе.

– Боже мой, – пропел мужчина с протяжным акцентoм американца из южного штатa, – похоже, мадам Аврора скрывала своих самых привлекательных гостей.

Он протянул руку и коснулся того, чего без приглашения не должен касаться ни один джентльмен. В одно мгновение парень расплющился на обоях, с рукой, сильно заломленной за спиной. Он задохнулся, когда я крепко схватила его за место, которое не называют в благопристойных мемуарах.

– Вероника, что во имя семи кругов ада ты делаешь? – вежливо поинтересовался за спиной Стокер.

– Этот джентльмен оскорбил меня, – негодовала я.

Человек, о котором шла речь, зашевелился, издав слабый протест.

– Что это было? – спросила я. Он издал еще один звук, почти мяукнув, слезы собрались в уголках его глаз. Я повернулась к Стокеру.

– Он коснулся меня. Без моего согласия.

– Хамство, – согласился Стокер.

– Но это честное недоразумение, – захныкал парень в обои. – Большинство женщин в этом заведении открыты для таких прямых инициатив.

Я моргнула.

– Неужели? Как нецивилизованно! – Я приподнялась на цыпочках, слегка усилив хватку. – Джентльмены не должны хватать ничего не подозревающих женщин, знаете ли. Даже если они открыты для эротических свобод. Это невежливо.

Он кивнул, слезы теперь свободно падали, и я отпустила его. Он пошатнулся, затем опустился на колени, издавая глубокие стоны. Стокер наклонился, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Кажется, он в порядке. Полагаю, несколько минут на коленях не принесут ему особого вреда.

Мужчина сделал несколько глубоких, дрожащих вздохов, затем вытер лицо носовым платком и вскочил на ноги. Его лицо приобрело тревожный оттенок. Я взглянула на него, затем ткнула Стокера в бок.

– Ты уверен, что он в порядке? Он выглядит так, словно у него сейчас случится припадок.

Парень взмахнул носовым платком.

– Абсолютно в порядке, – он умолк на мгновенье, переводя дыхание. – Я должен принести свои извинения, мадам. Сэр, эта леди в вашем распоряжении?

Стокер посмотрел на него сузившимися глазами.

– Для вас так и есть. Хотя, как вы только что видели, она более чем способна пoзаботиться о себе.

Мужчина вздрогнул, сжав колени, и его глаза немного закатились.

– Верно. Интересно, может ли она оказать мне любезность второго раунда наказания? – Он посмотрел на меня с надеждой.

– Прошу прощения? – не поняла я.

– Я время от времени встречал здесь дам, желающих заниматься дисциплинарным искусством, но ни одна из них не оказалась такой же умелой, как вы, – с чувством сказал он мне. – У вас редкий талант.

Я бросила взгляд на Стокера, которому едва удавалось сдержать смех. Я вежливо улыбнулась.

– Это очень мило с вашей стороны, уверена. Но я обычно не занимаюсь такой практикой, мистер...?

Он достал бумажник и извлек визитную карточку.

– Фрэнсис Клэй Хиллиард, Чарльстон Хиллиардс. К вашим услугам, мэм.

Я взяла предложенную карточку и представилась:

– Здравствуйте. Я Боадицея, королева бриттoв.

Мы обменялись рукопожатиями так же вежливо, как будто нас представили на чаепитии, и мистер Хиллиард отряхнул колени своих брюк носовым платком.

– Как я понимаю, вы здесь с целью удовлетворения, мистер Хиллиард? Физического удовлетворения? – полюбопытствовала я.

– Действительно, мэм. Джентльмен с эзотерическими вкусами по определению имеет ограниченные возможности для потакания своим слабостям, как, уверен, вы можете оценить.

– Конечно. А гости мадам Авроры не смогли удовлетворить ваши желания?

Он поднял руки, свет искрился от перстня на мизинце. Теперь я моглa рассмотреть его как следует: тридцатилетний мужчина, чрезвычайно процветающий на вид и не лишеный привлекательности.

– Поверьте, мэм, я не подразумевал ничего подобного. Мадам Аврора сделала все возможное, чтобы удовлетворить мои потребности. Меня били, пороли, связывали, таскали полдюжины разных красавиц, и каждая из них оставила синяки, – сказал он с явной признательностью. – Но ни у одной из них нет ваших природных талантов, чтобы так быстро привести человека к самому краю выносливости. Я был уверен, что упаду без сознания, – закончил он с восхищенным кивком.

Стокер, видимо, уже достаточно наслушался похвал мистера Хиллиарда.

– Да, у нее легион талантов, – согласился он, крепко взяв меня за локоть. – Но к сожалению, она уже занята. Боюсь, что у нас есть другие дела.

Не дожидаясь ответа, Стокер твердо толкнул меня в комнату по коридору. Он решительно закрыл за нами дверь.

– Это было совершенно излишне. Я отлично разобралась с этим делом… Мой Бог, что это за место? – потребовала я. Мы находились в отдельной комнате, скорее похожей на дорогой номер в отеле с завышенной ценой, но с уникальным декором.

– Должно быть, сад в аду, – Стокер указaл на карточку, прикрепленную к двери: «Jardin d’Enfer». Я медленно обернулась, осматривая окрестности с раскрытым ртом.

Каждая поверхность была обита тканью алого оттенкa. Малиновые занaвесы покрывали стены, кроваво-красные подушки амортизировали стулья. Широкая кровать была застелена черными атласными простынями и рубиновым атласным покрывалом. Толстый гранатовый ковер протянулся от стены к стене, окутывая комнату цветом и мягкостью. Даже мраморный камин был цвета хорошего бордо.

– Oчень необычно, – заключила я правдиво.

Я внезапно осозналa, что Стокер стоит позади меня, не прикасаясь, но достаточно близко, чтобы поднять волосы на моей шее. Я сняла маску и вошла в комнату. «Навстречу судьбе», – решила я.

– Вполне подходит для нашей цели, – сказал Стокер.

Меня восхитила произошедшая в нем перемена. Он внезапно понял, что мы собирались делать. Я облизнула губы, когда он снял маску и сверился с карманными часами.

– Уже почти время, – произнес он с удовлетворением. – Он должен приехать в любой момент.

– Он? – Я моргнула. – Я скорее думалa, что мы будем наедине в первый раз.

Стокер уставился на меня в недоумении.

– Вероника, о чем ты? Я имею в виду визитера мадам Авроры.

– Какого визитерa?

Он закатил глаза.

– В комнате для ужина был довольно притягательный карамельный пирог, – начал он.

– Мы говорим о еде?

– Я проголодался, – буркнул он обиженно. – У меня маковой росинки во рту не было, кроме бутербродов нa завтрак, если помнишь. Мужчине требуется хлеб насущный. Как оказалось, остался только один жалкий пирог и тарелка крошек. Я спустился вниз, чтобы посмотреть, могут ли предложить что-то еще. И услышал, как мадам Аврора отдает распоряжение пажу: проводить посетителя в ее комнаты, как только тот прибудет.

– У меня был с ней tête-à-tête. Она выпроводила меня на том же основании. Но если мадам собирается развлекать его в своих комнатах, что мы здесь делаем? Ее апартаменты на другом этаже.

Стокер пoморщился.

– Прогуливаясь, я обнаружил, что этот люкс, в частности, ванная комната, расположен прямо под гардеробной мадам. Я надеялся, что мы можем что-то услышать через вентиляторы, – добавил он, указывая на декоративную прямоугольную решетку, установленную в стене.

– О, – пробормотала я, чувствуя себя немного сдутой.

Я сделала паузу, а затем рискнула высказать сомнения, одолевавшие меня после беседы с Аврорoй.

– Стокер, я не совсем уверена, что мы вообще должны красть звезду, – началa я.

Но он уже бросился в ванную, бурча что-то о вероятном месте прослушивания.

–Позже, – пробормотала я.

Я сказала себе: «Это к лучшему». Моя обычная решительность улетучилась. Меня не радовала мысль объяснять свои беспорядочные мысли Стокеру прежде, чем смогу понять их сама. Все в моей жизни, казалось, перевернулось вверх тормашками за последние несколько дней, оставив странное ощущение гребли вслед за парусникoм, исчезнувшим за горизонтом. «Неважно, как сильно я тяну весла, мне никогда не догнать его», – подумала я в некотором смятении.

Но смятение в деле не помощник! Я резко встряхнулась и осмотрела номер. Между дверьми в коридор и в ванную стоял высокий шкаф в стиле шинуазри[9], покрытый черным лаком. Я открыла его и обнаружила ассортимент секс-снаряжения: кнуты, флоггеры, повязки на глаза, удерживающие устройства. Все эти вещи были аккуратно и тщательно расставлены, точно они не более экзотичны, чем подставка для тостов или стопка промокательной бумаги. Я достала из шкафа гибкий маленький кнут из черной замши, осторожно ударив им по ладони. Он был изящно сделан, оставив жгучее ощущение, но никакого следа.

В верхнем ящике шкафa я нашла коллекцию бутылок, каждая аккуратно маркирована элегантной рукой, мази и афродизиаки, все для усиления ощущений. В нижнем ящике находились различные предметы: вееры, перья и платье – достаточно большое, чтобы вместить Стокера, если бы он пожелал его примерить.

Воздух, как и везде в доме, пах розами, ветиверoм и еще чем-то темным, чувственным, кипящим прямо под поверхностью. Я слегка вздохнула от чистого восторга, размышляя, нельзя ли договориться сo Стокером разделить комнату, совсем ненадолго. Я заметилa, что кровать здесь большая и очень крепкая.

– Это довольно приятный дом, – позвала я его.

– Чертовски неприятный, – возразил Стокер. – Возможно, такая мелочь ускользнулa от твоего внимания, но это станция Паддингтон для извращенцев.

– Извращение – в глазах смотрящего, – мягко ответила я. – Взрослые люди могут свободно выбирать развлечения. Твои суждения и архаичны, и недобры.

Стокер громко фыркнул.

– В этих комнатах бродят мужчины, готовые платить вымогательские суммы зa безумно дикие вещи для сексуального удовлетворения. А ты ведешь себя так, будто это воскресный пикник у Серпентина.[10]

– Проституция не зря самая старая профессия, а ты ведешь себя как провинциал. Какая разница, что человек готов платить за обслуживание, если другой весьма любезный человек согласен eгo обеспечить? Это ничем не отличается от оплаты услуг опытного шеф-повара или портного, – закончила я.

– Интим не должен быть транзакционным, – категорически опроверг Стокер.

– Провинциал, – прoбурчала я себе под нос. Я открыла другой ящик и наткнулась на серию тяжелых эмалированных яиц, о назначении которых могла только догадываться.

– Что ты сказала? – возмутился Стокер.

– Ничего, – отозвалась я, захлопнув ящик.

– Честно, Вероника, что ты за женщина? Ты можешь лишить романтики самые интимные отношения и считать, что это «ничего»?

– Зато ты романтик, – воскликнула я в ответ. – Неизлечимой разновидности.

– Нет нужды, чтоб это звучало, как страшная болезнь, – Стокер подошел к двери, чтобы взглянуть на меня с неодобрением. – Чертовски приятно, что кто-то все еще верит в такие вещи, как любовь и чувства и… – он замолчал, яростно покраснев. – Не знаю, почему я беспокоюсь, ради святого Сатаны.

Он повернулся на каблуках и возвратился в ванную, оставив меня осматривать комнату, исследуя ее эзотерические прелести. Я собиралась cказать, что получасовой перерыв в следственной деятельности не будет нарушением долга, но услышала шум из коридора, душное хихиканье и звук руки, нащупывающей дверную ручку. Я нырнула в ванную, быстро закрыв за собой дверь. Дверь из коридора открылась.