Текст книги "Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5"

Автор книги: Деанна Рэйборн

Соавторы: Деанна Рэйборн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 100 страниц)

– Дорогой мой, – сказала леди Тивертон, мягко положив руку на рукав мужа.

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, имея порядочность, чтобы выглядеть смущенно. – О, я не видел, что ты была рядом. Вас тоже, мисс Спидвeлл, – добавил он, увидев меня. – Извинения, леди.

– Я должен добавить и мои тоже, кроме того я являюсь причиной плохого настроения сэра Лестера, – тонко сказал инспектор Арчибонд.

– Вовсе нет, – сказала я, обнажая зубы в улыбке.

Он повернулся, чтобы уйти, но внезапно снова повернулся, сузив глаза. – Мисс Спидвeлл? Я верю, у нас есть общий знакомый. Разве я не видел вас в компании инспектора Морнадея?

Я пыталась решить, лгать ему или нет, когда сэр Лестер ворвался в разговор, кричас некоторым ликованием. – Вы должны запомнить ее имя, Арчибонд. Она вам достойный конкурент и не сомневайтесь в этом. Мисс Спидвeлл расследует исчезновение де Моргана с моей диадемой, и я готов спорить на гинею, она побьет вас.

– Неужели, – сказал Арчибонд, и это был не вопрос. Он строго посмотрел на меня. – Я уверен, мне не нужно говорить мисс Спидвeлл, что это, на самом деле, задача полиции. Любое вмешательство с ее стороны будет рассматриваться как препятствие следствию.

– Нет, если она найдет мою диадему, – ответил сэр Лестер. – Доброго вам дня, инспектор.

С этими словами сэр Лестер дал ему congé(фр. бесцеремонное увольнение или отставка кого-либо), и Арчибонд ушел с громовым видом.

– Какая наглость! – пожаловался баронет, обращаясь к своей жене. – Самая большая витрина прибыла с треснутым стеклом; питомники, кажется, думают, что финиковые пальмы то же самое, что кокосовые пальмы, и доставили последние; а в газовых светильниках деффект, которую просто нельзя терпеть. Меня отвлекают, и я ничего не могу поделать, – закончил он раздраженно. Я подумала, что это довольно тяжело для бедного мистера Фэйрбротера, но он просто улыбнулся мне, игнорируя раздражение сэра Лестера.

Леди Тивертон бросила на меня умоляющий взгляд. – Мисс Спидвeлл, вы не возражаете пойти в выставочный зал с мистером Фэйрбротером? Есть несколько вопросов, которыми я должна заняться сейчас, и боюсь, довольно неотложныx.

– Конечно, – сказала я ей, и она поспешила с сэром Лестером, в то время как Патрик Фэйрбротер криво улыбнулся мне. – Вы выбрали довольно драматический момент для входа, мисс Спидвeлл, – сказал он.

– Разве?

Он наклонился, понизив голос, чтобы Тивертоны не могли слышать. – Мне жаль, что сэр Лестер впутал вас в эту ситуацию. Я не думаю, что инспектор Арчибонд благосклонно отнесется к тому, что вы участвуете в этом расследовании.

Я пожала плечами. – Он не выглядел довольным, но у меня большой опыт общения с яростными джентльменами. А теперь представьте меня вашей коллекции, мистер Фэйрбротер, и я обещаю издавать соответствующие восхищенные звуки.

Он прoвел меня в главный зал, просторную зону, которая была снабжена множеством витрин и пьедесталов для показа коллекции. Были установлены газовые фонари, а также новейшие вентиляторы – блестящие латунные решетки, обеспечивающие немного свежего воздуха, даже если они портят впечатление от египетского храма. Длинная галерея проходила вдоль длины одной стены, а напротив нее рабочие строили помост.

– Саркофаг принцессы будет покоиться там. Это будет довольно драматично, когда они закончат, и все место будет увешано знаменами и украшено растениями в горшках, очень атмосферно и наводит на мысль о древнем Египте, – сказал он мне.

Он подвел меня к нескольким витринам, которые были закончены, стекло отполировано до блеска, а полки выложены мелкими артефактами, обнаруженными на раскопках.

– В настоящее время мы выставили только самые незначительные артефакты, – сказал он мне. – Деревянные ящики, керамические миски и тому подобное. Но есть немало украшений, красивые бисерные вещи и одна или две довольно красивые статуи.

– Это будет весьма впечатляюще, когда все будет законченнo, – заверила я его.

– Ничто не будет так впечатляюще, как саркофаг, – сказал он. – Хотели бы вы увидеть это?

– Здесь? Сейчас? – Я оглянулась, но не увидела ничего похожего на гроб.

Он улыбнулся. – Принцесса не появится на выставке, пока мы не откроемся для публики. Пока она в безопасности, но у меня есть ключ, – сказал он, размахивая им.

Под галереей шла длинная стена, увешанная драпировками, а за одной из них лежал коридор, аккуратно огражденный от основной части зала. – Здесь есть кладовые, они ведут к переулку позади, – он кивнул на дверь в конце коридора. – Мы не можем пренебрегать безопасностью, поэтому мы охраняeм это место более строго, чем Лондонский Тауэр. – Он повернул ключ в замке и распахнул дверь. Позади находилась затемненная камера, и он вошел в нее, включив газовый свет. – Итак! Вот наша принцесса Анхесет, – проинструктировал он.

Саркофаг оказался меньше, чем я ожидала. Он был изготовлен из позолоченного и расписного дерева и густо украшен иероглифами. В изголовье был лицeвой портрет женщины, ее взгляд отстранен, как будто она видела и слышала то, что было невидимо и неслышно простым смертным. Один конец саркофага был сильно обожжен, древнее дерево почернело от огня, уничтожившего часть картуша, позолоченный овал с именами принцессы.

– Битум, – сказал он с сожалением. – Ужасно смолистые и легковоспламеняющиеся вещи. Древние египтяне использовали его иногда для мумификации животных, и, должно быть, произошел несчастный случай, когда жрецы перемещали нашу принцессу, потому что ее саркофаг был сильно испачкан. Не удивительно, когда вы думаете о том, насколько импровизированным было все это – вытащить ее из надлежащей гробницы посреди ночи, чтобы избежать повышенного интереса воров. Должно быть, это было настоящее темное дело, очень замалчиваемое, и все клялись в секретности и работали под прицелом факелов. Удивительно, что все уцелело. Случайная искра от факела упала, когда мы выносили ее из пещеры, и чуть не сожгла все это. Слава Богу, мы едва смогли ее спасти.

Это была не ересь; он говорил с пылкой благодарностью. – Здесь вы можете просто разглядеть более важные фрагменты картуша, ее имя и звание. – Он зачитал их мне, не касаясь пальцем древнего дерева. – А вот и Анубис, хранитель мертвых, защитник тех, кто перешел в загробную жизнь, – добавил он, указывая на знакомую фигуру с головой шакала на дне саркофага.

– Я могу понять, почему он вызвал тревожное настроение, – сказала я.

Его лицо немного затуманилось. – Это действительно бросило тень на наши достижения.

– Я сожалею. Наши области детельности очень разные, но я могу себе представить, как такие жестокие уловки могут омрачить удовольствие от ваших достижений.

– Спасибо, мисс Спидвeлл. Я благодарен за вашу доброту.

– И сэр Лестер, без сомнения, – рассуждала я. – Несомненно, для такого молодого человека, получить вашу должность в столь значительной экспедиции, это удачный ход.

Он серьезно кивнул. – Я действительно выгадал от щедрости сэра Лестера. По всем правилам, мне следовало бы еще несколько лет работать под опекой кого-то гораздо более опытного. – Он колебался, выражение его лица было слегка смущенным. – Должен сказать, я был весьма удивлен, когда сэр Лестер передал мне столько полномочий в этом году, но со всеми трудностями с рабочими и потерей Джонаса Фаулера, я думаю, он иногда находил эти заботы немного подавляющими.

– Должно быть, он верит в ваши способности, – сказала я легко.

Он усмехнулся с необычайно очаровательным выражением лица. – Я не знаю об этом, – сказал он мне, его манера самоуничижения была самой привлекательной. – Мне еще многое предстоит узнать о иероглифах и египтологии в целом.

– Вы посещали школу для такого рода вещей? – спросила я.

– Нет. Мое формальное образование было кратким. Моя семья была бедной, мисс Спидвeлл. Видите ли, мама плохо вышла замуж: наш отец бросил свою семью. Мы с сестрой остались сами по себе.

– Простите, – начала я.

Он поднял руку. – Не стоит. Как бы я ни ненавидел это в свое время, превратности моего детства заставляли меня быть находчивым и ценить то, что у меня есть.

– Ваши мать и сестра должны гордиться вашим успехом.

– Моя мама не дожила до этого, – сказал он с задумчивым видом. – И я не вижу свою сестру так часто, как хотелось бы. Но я ей всем обязан. Она работала не покладая рук, чтобы найти спонсоров для оплаты моего образования, чтобы одеть и накормить меня, и представить меня нужным людям. К сожалению, такого рода случайное образование оставляет желать лучшего. Я постоянно нахожу вещи, которые хотел бы выучить правильно в школе. Но сэр Лестер терпелив со мной. Он полон решимости увидеть во мне своего рода преемника, которого сможет подготовить.

– Очевидный наследник, предложила я.

– Предполагаемый наследник, – поправил он с грустной улыбкой. – Есть еще Фигги.

– Несколько колючий ребенок.

– Который поцарапал меня достаточно сильно, чтобы пустить кровь один или два раза, – признался он. – Образно говоря. Она не достаточно ненавидит меня, чтобы прибегнуть к физическому насилию. Ах, я не должен шутить! Она не ненавидит меня, не совсем. Бывают времена, когда мы почти дружелюбны. Но она дико незрелая, и любовь ее отца ко мне – больной вопрос.

– Я могу себе представить. Но, возможно, со временем она начнет ценить ваши прекрасные качества.

Он покраснел очаровательным розовым цветом до кончиков ушей. Он стоял рядом со мной – необходимость указывать маленькие фигурки на саркофаге – и он, казалось, внезапно вспомнил об этом. Он выпрямился. – Простите меня. Я должен был подумать о возможной неуместности приглашать вас сюда. Большинство дам пришли бы негодование, но я подозревал, что вы …

Он внезапно оборвал себя, и я поспешила его успокоить. – Вы совершенно справедливо решили, что я такой же ученый, как и женщина. Я заинтригованна вашей работой, мистер Фэйрбротер. И небеса защитят меня от безумия!

– Вы очень хорошо все понимаете. Но тем не менее, мы должны присоединиться к остальным, прежде чем леди Тивертон заподозрит, что я сбежал с вами в Гретна Грин, – сказал он легкомысленно.

– Люди все еще делают это? Какое у вас восхитительно старомодное представление о грехе, мистер Фэйрбротер.

Он тщательно запер дверь за нами, и мы присоединились к Тивертонам; ее светлость, казалось, имела все под контролем, включая ее мужа. Растрепанные перья сэра Лестера были сглажены, и он был глубоко погружен в руководство рабочих в правильной установки помоста.

Леди Тивертон вырвалась и поспешила ко мне. – Я надеюсь, что Патрик был поучительным хозяином, – сказала она с улыбкой.

– Даже очень. Он познакомил меня с принцессой Анхесет. Я должна признаться, что это первый саркофаг Восемнадцатой Династии, который я видела, и я нашла его наиболее впечатляющим.

– Есть лучшие образцы, – сказал Фэйрбротер с кривым изгибом губ. – Но мы ее любим.

Леди Тивертон оценивающе посмотрела на него. – Да, хорошо. Я уверенна, что наша принцесса вызовет настоящий переполох. Патрик, сэр Лестер нуждается в вашей помощи. Существует некоторая путаница с украшениями помоста.

Мистер Фэйрбротер склонил голову ко мне. – Дела отзывают меня, мисс Спидвeлл. Хорошего вам дня, и я надеюсь, что мы увидимся на выставке.

Я подтвердила, что мы увидимся, и он поспешил к своему работодателю, пока леди Тивертон смотрела ему вслед с непроницаемым выражением лица. Он подошел к сэру Лестеру, поднимая успокаивающую руку, и достал тетрадь, из которой начал читать, чтобы уладить разногласия между баронетом и его рабочими.

– Г-н Фэйрбротер кажется необходимым, – я заметила

– Сэр Лестер полагается на него, – признала она. – Он думает о нем почти как о члене семьи.

– Это должно быть облегчением, чтобы кто-то еще мог разделить бремя работы, – сказала я мягко.

Она повернулась ко мне, ее губы раздвинулись, как будто она хотела заговорить. Но она, должно быть, передумала, потому что сжала губы и протянула руку. – Спасибо, что пришли, мисс Спидвeлл. Мне жаль, что я забрала вас с работы, но вы очень любезно сообщили мне о последних событиях вашего расследования.

Я пожала ей руку. На мгновение она сжала ее довольно крепко, и мне вдруг показалось, что это была рука тонущей женщины. – Леди Тивертон, – сказала я, глядя ей в глаза. – Если вам нужен друг, вы можете считать меня вашим другом.

Она улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз. – Вы очень добры, мисс Спидвeлл.

Я вернула улыбку и натянула перчатки. – Если бы вы знали меня лучше, вы бы не ошиблись, так думая.

Я простилась с ней, пробираясь через рабочих, уклоняясь от кусков пиломатериалов и горшков с краской, и вышла на тротуар. Я подозвала проходящий кэб и залезла внутрь, давая водителю указания отвезти меня в Бишоп-Фолли. Когда он направил лошадей от обочины, стройная мальчишеская фигура отделилась от кучи мусора, чтобы наблюдать за нами. Я как раз вовремя обернулась на сидении, чтобы увидеть худую белую руку, поднятую в приветствии.

Глава 11

Я вернулась в Бельведер и усердно работала над своей gonerilla, когда наконец появился Стокер. Чешуя крыла была сильно повреждена, я решила убрать остатки, чтобы обнажить тонкий узор крыльев, оставив их прозрачными, как свинцовое окно с прозрачным стеклом. Я медленно работала, аккуратно снимая чешуйки тупой стороной серебряного фруктового ножа.

– Возвращайся в кровать, – коротко сказала я ему.

– Я в порядке, – тихо ответил он, садясь на свое любимое верблюжье седло.

– Ты небритый, налитый кровью и не держишься на ногах.

– Ты никогда прежде не возражала против моих усов, мои глаза все еще функционируют, и я почти в вертикальном положении, – сказал он, поднимаясь с видимым усилием. – Вероника…

– Если ты скажешь еще хоть одно слово, я швырну этот фруктовый нож в твою голову, – сказала я ему приятным голосом, размахивая оружием, о котором упомянула.

– Не будь глупой. Ты не cможешь порaнить гусеницу этим ножом, – ответил он. – Тебе надо что-то с небольшим весом. Например, это медное пушечное ядро, – добавил он, кивая в сторону металлического слитка, лежащего на столе.

– Поможет ли, если я извинюсь? – спросил он.

– Не поможет. – Я подписала карточку, сильно забрызгав ее кляксами, разорвала ее на мелкие на кусочки и начала подписывать другую, не торопясь, стараясь писать идеально.

– Значит, мы оба плохо себя вели и не собираемся никак это исправить?

– Совершенно верно, – спокойно сказала я.

– Вероника…

– Заткнись, Стокер. Не собираюсь выслушивать твои жалкие оправдания.

Он долго молчал. – Очень хорошо, – тихо сказал он. – Я не могу винить тебя за это. Я могу только сказать тебе, что однажды, я надеюсь, ты простишь меня за то, что я сказал. Бог знает, я никогда не прощу себя.

Я швырнула нож для фруктов мимо его головы, заставив его неожиданно сесть. – Не надо! Не смей жалеть себя, – свирепствовала я. – Жалость к себе это сточная яма, из которой ты никогда не выберешься. Ты знаешь, как я усердно старалась держать твою голову над грязью? Но не я спасла тебя, ты, невозможный дурак. Ты был полуживой, когда я встретила тебя, остатки человека, которым ты мог быть. В последние месяцы я наблюдала, как ты возвращаешься к жизни, проявляя интерес к своей работе, к своему будущему. Ты был орудием своего собственного воскресения, и ты даже не видишь этого. У тебя нет ощущения твоих собственных талантов, своих собственных сильных сторон? Ты более одарен природными способностями и естественным интеллектом, чем любой человек, которого я когда-либо встречала. Ты дикое чудо, Ревелстоyк Темплтон-Вeйн, созданное руками самой Природы. Но ты не способен видеть это. По-твоему, ты – Самсон с обрезанными волосами, а Кэролайн – твоя Далила. Очень хорошо. Оплакивай то, что ты потерял, и неси храм на себя. Я не буду плакать по тебе. Но я не буду смотреть, как ты это делаешь.

Он смотрел на меня в откровенном удивлении, с открытым ртом. Через некоторое время он заговорил, выдавливая слова медленно, с очевидным усилием. – Я не знаю, что сказать.

– Не говори ничего. Я не требую ответа. Я только хотела, чтобы ты понял, что я делаю много вещей в этой жизни, но наблюдение за тем, как ты уничтожаешь себя из-за Кэролайн де Морган, не входит в их число. – Я собрала свою gonerilla руками, которые были абсолютно устойчивы. – Мне необходимо прочесть кое-что в моей часовне, поэтому, если у тебя нет ничего важного, прошу извинить меня.

Я не дождалась ответа.

•••

По взаимному молчаливому соглашению мы избегали друг друга до конца дня. Стокер работал на своем воздушном шаре в саду, пока я пряталась в своей маленькой готической часовне, читая одну из первых книг леди Тивертон по египтологии. Это было приятное отвлечение от моих мрачных мыслей, и я остро осознавала тот факт, что незаинтересованному наблюдателю могло показаться, что я дуюсь.

Моя рука не раз обращалась к приглашению, которое мне дали. Членство в Клубе Ипполиты было признаком того, что вы женщина с бесстрашным духом и интеллектом. Это означало признание достижений в областях, в которых слишком часто доминировали мужчины. Это означало регулярные встречи с родственными душами и дружбу. Это означало пустить корень, какой бы тонким он ни был, в лондонскую землю. Если бы я согласилась, у меня было бы место, которому я бы принадлежала, первое место, которое я знала за всю свою жизнь, которое я не была вынужденна создавать для себя сама. Идея меня странно нервировала.

Я провела пальцем по печати, обводя буквы девиза. ALISVOLATPROPRIIS.. Она летит на своих крыльях. Насколько проще это сделать! Если я откажусь, я должна продолжать в том же духе, сохраняя одиночество, как выбрала. После еще одного мгновения я вытащила чистый лист бумаги и начала писать. Ответ был коротким – всего два слова. Я подписала и запечатала его и сунула в карман, чтобы передать Джорджу для почтовой отправки.

Я вернулась в Бельведер после чая и обнаружила, что Фигги Тивертон взгромоздилась на верблюжье седло, кормя собак сосисками. Нут сопровождал ее и сидел, как на насесте, на любимой подушке Хаксли, глядя на него с презрением.

– Вы должны поставить знак, – сказала она вместо приветствия. «Cavecanem»(лат. Осторожно, злая собака) или что-то в этом роде. Я думала, что у вас здесь волк. – Она кивнула на кавказскую овчарку его светлости.

– Бетoни не повредит волоскa на вашей голове, как и Хаксли, – сказала я ей. – Вы будете в гораздо большей опасности от галапагосской черепахи, которая бродит по территории.

– Я видела ее. Выглядит позитивно доисторически.

– Что привело вас к нам, мисс Тивертон? – спросила я, когда она кормила лакомыми кусочками собак, преданно копошившихс у ее ног.

– Нам? – спросила она, быстро краснея.

– Мистер Темплтон-Вейн будет через минуту. Он заканчивает свой последний проект.

– Я видела, – сказала она, ее румянец усилился. – Из окон дома. Я пришла, чтобы навестить леди Велли. Она знала мою маму, и было очень вежливо нанести ей визит, так как мы вернулись в Англию. – Это было слабое оправдание, и я подавила вздох. Она была не первой женщиной, которая использовала любой предлог, чтобы увидеть Стокера. С ее неопрятными волосами и размазанными очками она выглядела еще ребенком, но она была более женщиной, чем, как я подозревала, понимал ее отец.

Прежде чем я успела ответить, вошел Стокер, выбивая грязь с сапог. – Мисс Тивертон, – теплo приветствовал он. – Как мило с вашей стороны навестить нас. Я вижу, вы познакомились с Бет и Хаксли и взяли их к себе в друзья, – добавил он, наклоняясь, чтобы почесать Нут за ее высокими заостренными ушами.

– О, да! Они милые собаки. Хаксли ваш?

– Или я его, – сказал Стокер, наградив ее ужасно красивой улыбкой. К моему облегчению, день, проведенный с его шаром, казалось, бесконечно улучшил его характер. Он все еще выглядел уставшим и отвлеченным, но холодный воздух окрасил его щеки, и у него было заметно лучшее настроение.

Я повернулась к куче бумаг на своем столе и начала сортировать их, пока они разговаривали. Стопки писем и периодических изданий и несколько грязных посылок, которые я отложила в сторону.

– Значит вы любите собак? – сказал Стокер. Это был совершенно излишний вопрос. Стокер видел ее с Нут, когда мы впервые встретились с ними обоими, но как разговорный гамбит это было эффективно. Фигги сразу оживилась.

– Очень. Даже Нут, хотя она ужасно глупа, – добавила она с любовью глядя на свою питомицу. – Люди думают, что она из Египта из-за того, как она выглядит, но отец привез ее с Мальты. Она только похожа на собак на гробницах. Люди говорят, что эти мальтийские гончие происходят из Тезема. Вы знаете это слово? Это немного иератически, или я имею в виду иероглифы? В любом случае, теземы были охотничьими собаками старых фараонов, своего рода борзыми.

– Вы, кажется, знаете очень много о древнем Египте, – сказал он ей. Я взяла зуб льва, который использовала в качестве» бумажного ножа, и с силой вскрыла конверт.

Она яростно покраснела. – Не совсем. Не по сравнению с моей мамой. Вы знаете, она была знатоком египтологии.

Затем она замолчала, ее губы плотно сжались. Я просмотрела письмо – запрос на определенную разновидность мохнатых мотыльков – и положила его в ящик. Я перешла к бесполезной на вид посылке, обернутой в коричневую бумагу. Он была адресованна мне, но на ней не было почтового штемпеля – без сомнения, образец от другого коллекционера, желающего увидеть его имя на плакате в музее Роузморрана, когда дело будет наконец закончено. Я отодвинула его и взялась за последнее издание The Daily Harbinger.

– Могу я предложить вам немного освежиться, мисс Тивертон? – спросил Стокер.

Она покачала головой. – Я пила чай с леди Велли, и она накормила меня всевозможными булочками и пирожными. На самом деле я уже просрочила свое возвращение. Моей мачехе будет интересно, где я. И мне придется придумать какую-нибудь историю. – Она соскользнула с верблюжьего седла, и Стокер подошел, чтобы помочь ей, положив руку на ее плечо. – О, спасибо, – сказала она, снова краснея.

Я прервала безжалостно. – Мы недавно познакомились с вашими друзьями – некие мистер Хорус Стил и его сын Генри.

Она закатила глаза, но ничего не сказала. Фигги подошла к банке с колокольчиком, накрывшей особенно отвратительный дисплей. – Что это? – потребовала она.

– Рука славы, сказал ей Стокер. – Они были в моде среди воров столетие или два назад. Считалось, что если взломщик нес ее, на весь дом было бы наложенно заклятие, домочадцы бы уснули крепким сном, и вор мог бы спокойно совершить кражу.

Фигги осторожно посмотрела на зверство. – Из чего это сделано?

– Человеческая рука, – сказала я с некоторой жестокостью. – Отрублена от тела осужденного преступника и опущена в жир. Идея состоит в том, что вы зажигаете пальцы, чтобы они служили лампой, когда вы занимаетесь воровством.

Она посмотрела на руку с презрением. – Я видела вещи покруче, чем это. Однажды моя мама нашла гроб, в котором все еще находилась мумия.

– Вы посещали развeртывание? – спросил Стокер.

– Там нечего было разворачивать. Как только крышка оторвалась, бедняга рассыпался в прах. Видите ли, он был плохо забальзамирован. Он должен был провести целых сорок дней погружения в натриевые соли нижнего Египта… – Она приступила к весьма техническому объяснению мумификации, которое включало в себя все более отвратительные моменты извлечения мозговой материи из полости ноздри и бальзамирования внутренних органов, о которых она рассказывала с чувством, которое мне казалось нездоровым удовольствием. Но похоже, Стокеру это очень понравилось, и я вернулась к своей газете, пока они обменивались отвратительными историями.

Наконец, часы в углу – украденные у царского двора в Болгарии – пробили час, и Фигги вскочила. – Небеса, сколько времени? Я должна бежать.

Я бросила взгляд поверх моей газеты. – О, так скоро? Тогда до свидания, мисс Тивертон. – Я помахала рукой, возвращаясь к чтению.

Стокер нахмурился. – Ваши родители не знают, что вы в городе без сопровождения?

Фигги поспешила объяснить. – Я знаю, это звучит ужасно таинственно, но это не так. Отец просто иногда глупо строг. Он не понимает современную молодую женщину. Он думает, что мне двенадцать! – возмущалась она. – Он совершенно доволен, что я брожу, как моей душе угодно, в Египте, но здесь он так обеспокоен опасностями города, что едва ли позволяет мне сделать шаг без сопровождения. Мне было трудно ускользнуть, чтобы приехать сюда сегодня. Когда я вернусь, они, вероятно, устроят ужасную суету, – закончила она мрачно.

– Вы дали ему повод бояться? – холодно спросила я.

Стокер издал шум неодобрения, но девушка кивнула. – В последний раз, когда мы были в Лондоне, он обнаружил, что я пропускаю уроки рисования и французского языка из-за встреч.

– Встречи? – спросилa я. – Вы имеете в виду, любовные свидания?

– Небеса, нет! Политические встречи. Я суфражистка, – гордо сказала она нам. – И если бы мне разрешили голосовать, я бы проголосовала за либералов. Это то, что раздражает его больше всего. Он сам – ужасный тори.

– Покажите мне аристократа, который не тори, – пробормотала я.

Стокер ощетинился. – Я возмущен этим.

– Ты исключение, которое подтверждает правило, – сказала я ему в утешении. – Мисс Тивертон, начинает смеркаться. Подождите минутку, и мы отправим мальчика поймать кэб.

Она выглядела так, словно хотела бы протестовать, но пожала плечами. – Очень хорошо, – сказала она недовольно. Мы последовали за ней, и как только мы вышли из Бельведера, Фигги вскрикнула от шока, отшатнувшись и подняв дрожащий палец. Стокер и я смотрели туда, куда она указала, обменявшись быстрым взглядом взаимного удивления, потому что там, в окружении деревьев, поддерживаемых высоким рядом кустарников и завернутых в пучки тумана, стояла ужасная фигура. Сам великий бог Анубис.

Он был обнажен до пояса, обтянут плиссированной льняной одеждой и носил тяжелый воротник из золота и драгоценных камней. Его ноги были обуты в позолоченные кожаные сандалии, а его голова… даже сейчас я едва могу вспомнить ужас огромной черной головы шакала. Головa слегка наклонилась вперед, нос как будто вынюхивал свою добычу.

Парализованные, в шоке, мы наблюдали, как он поднял обвиняющую руку на Фигги, указывая на ее сердце. Девушка вскрикнула от ужаса, закрыв лицо руками. Более приятная пара людей, возможно, успокоили бы бедного ребенка, но приятность никогда не была одной из моих добродетелей, и Стокер уже направился к маленькому зазору между кустами. Я следовала за ним по пятам, призывая его к еще большей скорости. Стокер высоко поднял кулаки, а я уже вытащилa острую шляпную булавку, но нам не нужно было беспокоиться. Сад был совершенно пуст.

Стокер осмотрел кустарник, щедро ругаясь. – Дыра прорублена в кустах, достаточно большая, чтобы человек мог пробиться сквозь нее и выйти прямо на улицу. Если его ожидал экипаж, он уже в пути. – Он просунул голову в дыру и через мгновение появился, как Алиса из страны чудес. – Как я и подозревал, улица пуста.

– Это было сделано умно, – заметилa я. – Территория здесь плохо освещена. Должно быть, он понял, что сначала мы будем бездействовать от шока, увидев его. Эта задержка дала ему несколько драгоценных секунд, чтобы уйти через кустарник в ожидающую карету. Тем не менее, он должен был быть быстрым и спортивным человеком. – Я колебалась. – Если бы это был мужчина.

Взгляд Стокера наполнился чистым презрением. – Даже не предполагай этого, – предупредил он меня.

– Как? Что это был настоящий визит Анубиса? Странные вещи произошли, мой дорогой Стокер.

– Они чертовски хорошо оргнизованны. Ты называешь себя ученым, – сказал он, замолкнув с отвращением. В попытке доказать, что я не права, он обыскал землю, где стояла фигура, надеясь на что? Блестящая блестка или потерянный драгоценный камень? Но ничего не было.

– Стокер, оставь. Ты даже не найдешь следа. Земля слишком жесткая.

– Должен быть какой-то след дьявола, – проворчал он.

– Ну, мы не найдем его в ледяной темноте. А теперь иди. Мы должны посмотреть, что с Фигги.

– Черт, я забыл ребенка, – сказал он, поспешно возвращаясь туда, где мы ее оставили. Она стояла совершенно неподвижно, сжимая Нут и уставившись на нас огромными глазами.

– Ну? – резко спросила она. – Вы поймали его?

– Мы этого не сделали, – сказала я ей. – Но я должна задаться вопросом, почему Повелитель подземного мира развлекается в саду Мэрилебон, особенно при такой температуре воздуха.

Ее взгляд был ужасным. – Вы не должны насмехаться над тем, чего не понимаете, – мрачно сказала она.

– Я понимаю, что кто-то сыграл злую шутку, – ответила я с некоторой терпкостью.

Стокер шагнул вперед. – Пойдемте, мисс Тивертон. Я сам провожу вас обратно в Садбери.

– О, спасибо. Я ужасно благодарна, – сказала она, поворачивая сияющее лицо к Стокеру. Я не удосужилась сказать им до свидания. Я отступила в Бельведер и работала, пока Стокер не вернулся почти через час.

– Закончил твое благородное деяние? – спросилa я.

– Мне иногда интересно, используешь ли ты точильный камень на этом языке или он острый от природы.

Он пролистал свою корреспонденцию, пока я вытащила пыльную, разлагающуюся бабочку Африканской Карты и бросила ее в корзину для бумаг. К несчастью, подумала я, Африканская Карта – Cyrestiscamillus – была прекрасным парнем с лихими полосами. Я сделала заметку, чтобы найти для его светлости экземпляр подходящего качества на замену.

– Что ты думаешь о нашем сверхъестественном посещении? – спросил Стокер. – И больше не нужно развлекаться идеей, что мы действительно видели Анубиса. Я не верю в такую ерунду, так же как и ты.

Я откинулсь на спинку стула, размышляя. – Шутка, как я сказала Фигги. Нечто спроектированное, чтобы привлечь наше внимание.

– Но почему? – настаивал он. – С какой целью нужно было бы отправлять Анубиса в путешествие через наш сад?

– Я могу думать об одной, – сказал я ему, бросая на него осмысленный взгляд.

Ему потребовалось время, чтобы понять. – Вероника, нет. Я не могу поверить, что ребенок сделал бы что-то такое коварное.

– Она самая странная смесь женщины и ребенка, – заметила я. – И это будет не первый случай, когда девушка прибегает к театральности, чтобы привлечь внимание мужчины, которого она считает привлекательным.

Он покраснел. – Не выдумывай. Фигги совсем еще девочка.

– На пороге женственности, – настаивала я. – Она достаточно взрослая, чтобы испытывать страсть к мужчине на несколько лет старше ее.

– Даже если бы это было так, а я не признаю, что это так, – предупредил он, – как она обеспечила соучастника, который играл роль бога?

Я пожала плечами. – Фигги находчивая, – сказала я ему, повторяя то, что леди Тивертон открыла мне ранее днем.