Текст книги "Тайны Вероники Спидвелл. Компиляция - Книги 1-5"

Автор книги: Деанна Рэйборн

Соавторы: Деанна Рэйборн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 100 страниц)

Будто прочитав мои мысли, она начала говорить, тихим и глухим от горечи голосом.

– Вы даже не представляете, насколько это ужасно – знать, что совершенно чужие тебе люди сидят у себя в домах, читают о тебе все, судят тебя, а иногда и ненавидят просто из-за твоего происхождения. Не уверена, смогу ли когда-нибудь почувствовать себя в безопасности, выходя из дома. Буду заглядывать в глаза каждому прохожему и думать про себя: «Это ты? Ты так меня ненавидишь?».

– Не думаю, что вам стоит бояться прохожих на улице, ваше высочество, – очень мягко сказал ей Стокер. – Это работа кого-то, хорошо с вами знакомого.

Она моргнула, на ее лице отразилось полное непонимание.

– Этого не может быть. Я этому не верю. Должно быть, это кто-то из слуг. Может быть, та девушка, что убирает в Хэвлок-хаусе, – начала она. – Вы вообще ее допрашивали или были слишком заняты этой игрой, чтобы нормально выполнять свою работу? Может быть, я зря вам доверилась, – выпалила она. – В конце концов, только ваша вина в том, что у этого злодея вообще оказался журнал. А что вам удалось обнаружить? Совершенно ничего. Столько дней потрачено, и вы ни на шаг не приблизились к спасению Майлза Рамсфорта.

Обычное хладнокровие покинуло меня при таком вопиющем проявлении несправедливости. Я совершенно невежливо вскрикнула, но Стокер бросил на меня предупреждающий взгляд. К его чести (за что я была ему бесконечно благодарна), он успел воспользоваться подходящим моментом. Проигнорировав запрет прикасаться к персонам королевской крови, он взял ее под локоть своей крепкой рукой и проводил в кресло. Когда она села, он встал перед ней на колени, изобразив абсолютную преданность.

– Ваше высочество, – сказал он с бесконечной добротой в голосе, – я понимаю, как это тяжело, ведь с вами никогда не происходило ничего подобного. Но мы делаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам.

Она коротко кивнула.

– Я знаю, мистер Темплтон-Вейн. Но ожидание сводит меня с ума. А теперь еще и это – просто чудовищно.

Ее губы дрожали, будто она готова была расплакаться, и он вытащил из кармана один из своих огромных красных носовых платков.

– Возьмите, на всякий случай, – попросил он.

Она вновь кивнула, послушно, как ребенок, и он взял ее руку в свою с такой аккуратностью и нежностью, будто гладил крошечного раненого птенца.

– Расскажите мне все.

«Мне»! Я заметила, какое местоимение он использовал, а также то, что он слегка приподнялся с колен, чтобы своей спиной загородить меня от нее и создать ощущение приватности для них с принцессой. Он наглым образом исключил меня из разговора, но как только я открыла рот, чтобы возмутиться, поняла, насколько эффективен этот метод.

Я ожидала, что царственность принцессы будет оскорблена тем, что кто-то осмелился взять ее за руку, пусть даже и сын пэра, но она лишь промокнула глаза платком и начала говорить.

– Я была очень груба с мисс Спидвелл, – сказала она ему.

Он наклонился к ней ближе, пытаясь создать ощущение, что у них есть некая общая тайна.

– Должен сказать, она этого заслуживала.

Она непроизвольно улыбнулась, слабо, но все-таки улыбнулась.

– Все-таки я была неправа.

– Мисс Спидвелл – упрямая и вздорная женщина, – серьезно сказал он. И на этот раз улыбка стала шире.

– Подозреваю, что так оно и есть. Но я была излишне категорична с ней, сама того не желая. Я отчаянно нуждаюсь в ее помощи. И в вашей – тоже. Я так напугана, так ужасно расстроена…

– Вы беспокоитесь, и вам страшно, – сказал он. – Смею предположить, что и спите вы гораздо меньше, чем следовало.

Она закрыла глаза и согласно кивнула. Я открыла было рот, а он, хоть и не поворачивал ко мне головы, должно быть, почувствовал, что я хочу что-то сказать. И, прежде чем она открыла глаза, он успел покачать указательным пальцем, запрещая мне вступать в беседу.

– Это правда, – ответила она ему, наклоняясь вперед и указывая на свое лицо. – Должно быть, вы видите тени у меня под глазами. Ни одной ночи я не спала хорошо с тех пор, как началась вся эта история.

– Это совершенно понятно и естественно, что вас захватили сильные эмоции, – заверил он ее. – И вам тем более следует поделиться ими со мной. Людям, особенно дамам столь благородного происхождения, вредно держать в себе такие мощные переживания и не выпускать их наружу. Это опасно для здоровья, – добавил он с ноткой укора в голосе.

Это было удивительное представление. Всего несколькими словами ему удалось не только успокоить ее, но и заставить поверить, что она правильно поступила, обойдясь со мной так грубо. Осознав, что Стокер полностью владеет ситуацией, я откинулась на спинку стула и просто наблюдала, будто не существуя в этот момент для них обоих.

Она кивнула и коснулась платком порозовевшего носа.

– Да, конечно, вы совершенно правы.

– Конечно, прав. – Он говорил успокоительным тоном, как разговаривают с раненым зверем или капризничающим ребенком. Я задумалась, кем из них была принцесса. Стокер еще немного придвинулся к ней, добавив их разговору близости, и устроился на пуфике у ее ног.

– Я уже сказал, что помогу вам, но хочу придать вам еще больше уверенности в моих обещаниях. Даю вам слово как джентльмен, что сделаю все, что в моих силах, чтобы разоблачить преступника, и не только ради вас, но и ради Майлза Рамсфорта.

– О, вы так добры, – сказала она ему, а я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. – Знаю, что вы видели журнал. Я чуть не лишилась чувств, когда вы сказали Оттилии, что нашли его. И ужасно испугалась того, что вы могли увидеть там мое имя. – Ее голос сорвался, она залилась краской и стала дальше аккуратно подбирать слова. – Я должна вам объяснить по поводу грота, как так вышло, что я была там.

– Я знаю, для чего он используется, – мягко подбодрил он. – Видел это место во всей красе.

Она мрачно кивнула.

– Хорошо. Значит, мне не нужно его описывать. Представляете, как ужасно я чувствовала себя, зная, что существует подтверждение моего визита в грот, боясь, что его обнаружат и привлекут в качестве доказательства на суде. И тогда все узнают… – Ее голос вновь сорвался, и она прижала ко рту платок, будто пытаясь подавить подкатившую тошноту. – Я понимала, как плохо это все обернется для меня, как непристойно покажет это пресса. Газеты, первые полосы – мне это казалось настоящим кошмаром. А на самом деле все было совершенно невинно. Майлз просто был самим собой. Ему нравилось шокировать людей. Думаю, он ожидал, что я буду его осуждать, поведу себя, как повела бы моя мать. Она была бы в ярости, – сказала она, поежившись. – Но это было так безобидно. Он просто показал мне свою небольшую коллекцию, собрание предметов искусства, и дал взглянуть на журнал со всеми противными подробностями, которые там описаны, – искренне призналась она.

Тогда я подумала, что она, возможно, говорит правду. Если бы она закрутила любовную интрижку с мужем своей подруги, разразился бы невообразимый скандал, но даже любой намек на непристойное поведение мог вызвать такую же реакцию. Сам факт, что она была в гроте и видела всю коллекцию, мог привести к настоящей катастрофе как для нее самой, так и для королевского трона. Замужние женщины не должны вести себя подобным образом, а уж замужние принцессы, дочери королевы таких пуританских взглядов, обязаны были держать планку еще выше. Газеты по полной использовали бы это компрометирующее событие, чтобы устроить травлю на нее и всю ее семью, в этом я не сомневалась. А после этого, как и после каждого скандала, связанного с королевской семьей, снова начнут звучать вопросы, нужна ли вообще Англии монархия. Ужасно осознавать, что ты стал причиной таких плачевных последствий, даже и в случае вопиющей супружеской измены, но насколько страшнее думать об этом, если никакой измены на самом деле не было?! То же случилось и с женой Цезаря, которая пострадала из-за подозрения в дурном поведении, а не из-за настоящей измены[22]. Какая жестокая ирония.

Стокер пробормотал что-то успокаивающе и похлопал ее по руке.

– Мой брак не вполне можно назвать счастливым, – продолжала она. – Мы небезразличны друг другу, поверьте. Но мы с мужем являемся предметом сплетен, жестоких сплетен, которые бесконечно ходят в высшем обществе. И они все сразу стали бы достоянием общественности, если бы меня сейчас уличили в подобном поведении.

– Понимаю, – стал утешать он. – Вы просто хотели безобидного развлечения, вы же имеете право посмеяться с близкими друзьями.

– Как прекрасно вы это представили! – сказала она. – Вы-то понимаете, но простой человек на улице прочитает это, эти ужасные пошлые слова, и подумает обо мне худшее. Я даже вообразить боюсь, что тогда станет с матушкой.

У нее побелели даже губы, и тогда я поняла, что королева полностью управляет всей своей семьей. Должно быть, у нее железный кулак Бисмарка, раз собственная дочь так сильно боится ее.

Принцесса продолжила.

– Я думала не о себе, а о Лорне, – убежденно сказала она. – Если дешевая пресса решит, что Майлз Рамсфорт был моим любовником, они выкопают самые ужасные истории о моем муже, то, как он пренебрегал мною, избегал моей компании. А это неправда, – добавила она с яростью. – Он по-своему любит меня.

Было ли это реальностью или лишь выставлением желаемого за действительное, не знаю. Думаю, об этом никто никогда не узнает. Но Луиза по-своему, хоть и необычно, любила своего мужа и, спасая Майлза Рамсфорта, на самом деле спасала его.

Стокер вновь похлопал ее по руке.

– Ну конечно, его светлость вас любит, – сказал он с уверенностью, не подразумевающей никаких сомнений. – И если бы он знал, сколько страданий вы пережили ради него, то стал бы ценить вас еще больше.

Затем он слегка изменил интонацию.

– А теперь, чтобы вам помочь, мне нужно узнать, что произошло в ту ночь, когда была убита Артемизия. Вы посетили грот, а Майлз записал ваше имя в журнале?

Она вцепилась в его руку.

– Да, ради шутки, раз уж я рассмотрела его коллекцию. А вы его там не видели? – живо спросила она.

Стокер покачал головой.

– У нас не было возможности подробно изучить журнал до того, как мисс Спидвелл его упустила, – сказал он ей, аккуратно переложив всю ответственность на меня. Я этого заслуживала, и принцесса, без сомнения, была совершенно убеждена в моей виновности. Но тем не менее было немного обидно.

Стокер продолжил успокаивающим голосом:

– Вы были с Майлзом Рамсфортом, когда была убита Артемизия?

Она кивнула, закрыв глаза и прижав к ним руки.

– Да, – прошептала она.

– Так вот почему у Майлза Рамсфорта нет алиби? Потому что он был с вами?

– Да, – ответила она чуть громче.

– Он отказывается признаваться в том, что вы были тогда вместе, чтобы защитить вас, – надавил Стокер.

– Да. – Ее голос сделался еще громче, и в нем зазвенели истерические нотки.

– Он скорее подставит шею под петлю, чем выдаст вас? Это говорит о более близкой связи, чем просто дружба, – вставила я.

Они оба повернулись и посмотрели на меня: Стокер – рассерженно, а Луиза – со смесью изумления и явной неприязни.

– А я и не ожидаю, что человек вашего класса способен это понять, – кисло заметила она. – Главное в жизни каждого – всегда сохранять верность своим правителям.

Я открыла было рот, но вдруг на меня обрушилось осознание тщетности любых слов в этой ситуации, и я промолчала.

А Стокер продолжал мастерски проводить свой допрос.

– А Майлз всегда хранил журнал в гроте? – спросил он.

Она покачала головой.

– Не знаю. Когда я пришла, он лежал на виду. Он пошутил насчет того, насколько это ценная вещь, сказал, что даже Оттилия не знает о его существовании, потому что, попади он в дурные руки, за него будут требовать тысячи и тысячи. Не думайте, что он был способен использовать его против своих друзей, – поспешила добавить она. – Майлз не такой. Даже если бы у него не осталось ни цента, он и тогда не стал бы доставать этот журнал. Для него он был этакой запиской на память, чтобы спустя много лет вспоминать грязные выходки молодости. Он не хотел никому вреда.

То ли принцесса не осознавала, что Майлз совсем недавно устраивал эти «выходки», то ли обманывалась относительно масштабов этих веселых кутежей, но мне подумалось, что она при этом правильно оценивает его характер. Если то, что сообщил нам виконт Темплтон-Вейн о пустующих закромах Рамсфорта, правда, это означает, что Майлз все время был обладателем золотой жилы и ни разу не попытался ею воспользоваться. Это говорило об определенной благонадежности этого человека, и мне было приятно это осознавать.

А Стокер продолжал, направляя разговор в нужное русло.

– Ну хорошо, но теперь кто-то нашел журнал и понял, что вы там были и дорого заплатите за то, чтобы сохранить эту информацию в тайне. И мы должны выяснить, кто этот человек. Очень вероятно, что этот злодей и убийца – одно лицо.

Она вздрогнула.

– Это ужасно. Мы все любим читать о сенсациях, нас манят кошмары, описанные в книгах, но когда все это становится реальным, приходит в твою жизнь и может ее совершенно разрушить…

– Мы вернем журнал, – пообещал ей Стокер, – и найдем убийцу.

– Ты не должен обещать того, чего мы на самом деле не можем гарантировать, – ласково заметила я. – И я совершенно не уверена, что мы – именно те люди, кто может здесь помочь.

– Вероника, – сказал он сквозь стиснутые зубы. Принцесса смотрела на меня с видимым отвращением, но мне было все равно. Я дерзко продолжала.

– До сих пор у нас было лишь ваше слово в подтверждение того, что полиция вынесла неправильный вердикт. Но это, – я подняла записку повыше, – доказательство шантажа. За такое преступление вешают. И его нужно отправить прямо сэру Хьюго Монтгомери.

– Сэру Хьюго! – принцесса Луиза буквально выплюнула эти слова, вскакивая на ноги. – От него не было совершенно никакого толка. Он даже не попытался вновь открыть дело, когда я его об этом просила.

– Думаю, сэр Хьюго пытался защитить вас, – возразила я, возмущенная тем, что она не выказывает никакого уважения человеку, который всю жизнь только тем и занимался, что пытался скрыть и исправить ошибки, совершаемые ее семьей.

– Защитить меня? – в ее словах слышалась издевка. – Но от чего?

– От любого намека на скандал, – предположила я. – Как вы сами сейчас заметили, если бы выяснилось, что вас связывают близкие отношения с человеком, чья любовница была убита в его же постели, разразился бы скандал невероятных масштабов. Подозреваю, сэр Хьюго прекрасно представлял себе, как все это будет выглядеть в глазах ее величества, – прямо сказала я.

Она скривила губы.

– Меня не интересует мнение торговцев чаем и портных, – высокомерно заявила она.

– Конечно, интересует, – сказала я, стараясь сохранять терпение. – Вас все это очень волнует, иначе вы не боялись бы газет. Но больше всего вы боитесь собственной матери, правда?

Она ничего не ответила, но несложно было предположить, как ей не понравилась моя откровенная речь.

– Мэм, – начал Стокер гораздо более почтительным голосом, чем я когда-либо от него слышала, – если вы так беспокоились из-за упоминания вашего имени в журнале, почему вы не рассказали нам об этом с самого начала? Если бы мы знали, что в вашей просьбе содержится больше, чем только желание спасти Майлза Рамсфорта от петли, это могло бы сэкономить нам много времени и избавить от лишних усилий.

Она надолго задумалась, прежде чем ответить. Единственным звуком, нарушавшим тишину в комнате, было тиканье множества часов.

– Я не знала, могу ли в полной мере положиться на ваше благоразумие, – сказала она наконец, и в ее голосе почти звучали нотки извинения. – Я рассказала вам все, что осмелилась. И надеялась на то, что журнал потерян или уничтожен. Никто не знал, где он его хранит, да и он не стал бы никому рассказывать. Казалось вполне возможным, что он вообще никогда не обнаружится и мой секрет не будет раскрыт. Затем, когда вы сказали Оттилии, что нашли журнал и вновь его потеряли, все, о чем я могла думать, – что в вашей власти уничтожить меня. Вот почему я сразу отослала вас. Мне нужно было подумать. И я решила, что, если затаюсь и не буду ничего предпринимать, вы, может быть, все-таки найдете убийцу и спасете Майлза.

– Мы не сможем спасти его, если не докопаемся до сути, – напомнила я ей с суровой решительностью.

Она ничего не ответила, лишь упрямо вздернула подбородок, а Стокер вернул беседу обратно к вопросу шантажа.

– Дайте их нам, – сказал он. – Мы передадим эти украшения вместо вас.

С минуту она колебалась.

– И никакой полиции?

– Никакой полиции, – пообещал он, а я задумалась, как можно будет совместить это с моим обещанием, данным сэру Хьюго.

Он продолжал.

– Мисс Спидвелл на несколько дюймов ниже вас, но будет темно. Если злодей затаится там, ожидая своей наживы, он почти наверняка решит, что это пришли вы.

Я скрестила руки на груди, слушая, что еще Стокер решил за меня, ведь сейчас я, очевидно, была лишь куклой в его прекрасной игре в детективов.

Принцесса задумалась.

– Это может быть опасно. Мисс Спидвелл могут ранить. – Но мне не показалось, что ее чрезмерно тревожит эта перспектива, и Стокер поспешил подбодрить ее.

– Лучше уж мисс Спидвелл, чем вы, ваше высочество!

Она медленно кивнула.

– Думаю, вы правы. В конце концов, она активная особа и имеет опыт в подобных делах.

– Да, это так, – согласился он. – Однажды я видел, как она спаслась с катера, битком набитого бандитами, которые хотели ее похитить.

Принцесса поднялась, чтобы взглянуть на меня, и стала рассматривать будто диковинку на ярмарке.

– Я могу в это поверить, – сказала она наконец. – У нее решительно мужские качества, – добавила она неопределенно.

– Именно, – сказал Стокер. – А для подобного мероприятия нужны именно они. Нежная и женственная дама, особенно из высшего класса, способна играть в этом лишь незначительную роль, – уверил он ее.

Она пристально на него взглянула.

– А что станет с моими украшениями? Если что-то пойдет не так, мне все же очень не хотелось бы их потерять. Как я смогу объяснить их исчезновение?

Ее тон изменился, и за ее вопросом я услышала некоторую расчетливость. Стокер этого не заметил или только сделал вид.

– Я все время буду рядом с мисс Спидвелл. Под моей защитой они будут в безопасности, – пообещал он.

Она неохотно кивнула.

– Ну хорошо. Думаю, это лучший план из всех возможных.

Стокер не стал больше на нее давить. Он снова похлопал ее по руке, вновь очень почтительно.

– Больше не беспокойтесь об этом, мэм.

Луиза кивнула и глубоко вздохнула.

– Ждите здесь, я принесу вам драгоценности.

Она вышла из комнаты, а я даже не взглянула на Стокера. Я была слишком возмущена, чтобы говорить, а потому повернулась к пейзажу авторства Луизы, висевшему на стене. Он был унылым и совершенно не вдохновляющим: Канада, или Сибирь, или другое, столь же холодное место, совершенно лишенное интересных бабочек. Так шли минуты. Стокер крутился у каминной доски, брал с нее разные безделушки и ставил на место, вытаскивал открытки из стопки писем и приглашений и читал без всякого стыда.

Наконец вернулась Луиза; она казалась гораздо спокойнее, и я уловила легкий аромат бренди в воздухе. Очевидно, она задержалась, чтобы немного успокоить нервы, и мне стало неприятно, что она не предложила нам выпить вместе с ней. В руках у нее была коробка, которую она передала Стокеру. Он вопросительно приподнял бровь. Она кивнула.

Это была ничем не примечательная синяя сафьяновая коробка. В ней могли быть письма, безделушки, вообще все что угодно. Но на самом деле в ней хранилось настоящее волшебство. На белой бархатной подкладке неземным светом светились изумруды, они сверкали, по поверхности камней бегали искры, то ныряя в самую глубь, то вырываясь наружу, будто взрываясь всполохами зеленоватого цвета. Тиара, вынутая из обрамления, будто обхватывала остальные украшения, желая защитить их, собирая в своих драгоценных объятиях все эти сокровища.

– Потрясающе, – выдохнула я.

– Невосполнимо, – поправила она, протянула руку и захлопнула коробку с громким щелчком. Потом она убрала ее в небольшую кожаную сумку и вручила Стокеру. – Если эти сокровища исчезнут, невозможно будет объяснить, что с ними произошло. Они просто бесценны.

– Как и человеческая жизнь, – напомнила я ей.

– Мы будем очень осторожны, – быстро вставил Стокер. – Не волнуйтесь, ваше высочество.

Она выпрямилась и подняла подбородок так, как ее, без сомнения, учили бесчисленные гувернантки и преподаватели хороших манер.

– Благодарю вас, мистер Темплтон-Вейн.

Она протянула ему руку для пожатия, а мне на прощание достался лишь отрывистый кивок.

– Мисс Спидвелл.

С этими словами она позвонила в колокольчик, и явился дворецкий, чтобы проводить нас к выходу из дворца.

Как только мы вышли за ограду королевского сада, яповернулась к Стокеру.

– Совершенно ужасное представление, – начала я.

Он весело мне улыбнулся.

– Да, мне тоже так показалось.

Я уставилась на него.

– Ты говорил все это не всерьез?

– Ни единого слова правды, и тебе следовало бы это знать, – ответил он немного сердито. – Вообще-то, меня очень расстраивает, что ты этого не поняла. Ты ведь знаешь, что я думаю о монархии и женской ранимости.

– Что монархию нужно упразднить и что женщины ни в чем не уступают мужчинам?

– Даже более того, – поправил он и склонил голову. – Мне не следует гордиться этим представлением, оно и правда было отвратительным. Но зато мы получили, что хотели. Теперь мы знаем, почему Майлз не может представить алиби. И нам поручили передать драгоценности, а пока это лучшая возможность раскрыть убийцу. Для получаса работы очень неплохо, мне кажется.

– Я все-таки не понимаю: откуда ты знал, что это сработает? Твоя лесть была шита белыми нитками.

Он посмотрел на меня с сожалением.

– Царственные особы не отличаются от аристократии, а ты забываешь, что я вырос среди таких людей. Я один из этого невежественного клана, хоть их и порицаю. Знаю, что они думают и даже как.

– Что же думает принцесса?

– Конечно, что она центр вселенной. Они все так считают. Бог – в своих небесах, королева – на троне, а все создания должны им поклоняться, да простит меня Браунинг[23], – сказал он. – Для них не бывает слишком много лести. Они ничего не знают об истинных страданиях, лишениях и боли, а потому, если даешь им понять, что видишь, как они мучаются из-за своих переживаний, они сразу решают, что ты единственный, кто по-настоящему их понимает. При этом только попробуй заговорить с ними о бедственном положении на угольных шахтах в Йоркшире – и увидишь, сможешь ли сдвинуться с мертвой точки, – добавил он с отвращением.

– Ничего циничнее я никогда от тебя не слышала, – сказала я ему.

Он слегка улыбнулся.

– Тогда во что бы то ни стало оставайся со мной. Я тебя еще удивлю. Вообще-то, думаю, я смогу поразить тебя даже вот этим, – добавил он, доставая из кармана открытку.

– Что это?

– Вид на Борнмут, – ответил он. – Я украл ее с каминной полки принцессы.

– Как познавательно, – протянула я.

– Переверни же ее, мой недоверчивый друг.

Я сделала, как он просил, и вскрикнула от восторга.

– Стокер, ты просто гений!

Это был запоздалый ответ на какое-то письмо, всего несколько строк, набросанных в спешке, Луизе от друга на каникулах. Но этого было достаточно.

– Почерк Джулиана Гилкриста, – выдохнула я.

Стокер достал записку от шантажиста, и мы положили их рядом для сравнения.

– Он не слишком умный парень, правда? Ему удалось немного изменить написание букв, но его «Е» просто кричит нам правду.

– Так, значит, Гилкрист – это наш шантажист, а также автор записки с угрозами и, по всей вероятности, человек, приславший нам глаз. Всеми способами пытался помешать нам вести расследование.

– А в качестве убийцы как он тебе? – спросил Стокер с простительным удовлетворением в голосе.

– Это возможно, – протянула я.

– Возможно! – Он с возмущением поджал губы. – Вероника, я только что представил тебе доказательство, практически упакованное и перевязанное ленточкой, как рождественский подарок. Что еще тебе нужно?

Я медленно покачала головой.

– Не могу сказать. Нам нужно больше доказательств, чем эта открытка. Если пойдем к сэру Хьюго с каракулями на открытке и запиской с угрозами, он просто засмеет нас и выставит из своего кабинета. Может быть, Джулиан Гилкрист – действительно убийца, – быстро сказала я, заметив, как помрачнело его лицо, – но того, что у нас есть сейчас, недостаточно, чтобы связать его с преступлением. Он может не иметь никакого отношения к смерти Артемизии, но искренне желать, чтобы Рамсфорта повесили за это убийство.

– Почему, скажи на милость? – спросил он, сдерживая гнев.

– Из ревности, – ответила я. – Гилкрист наслаждался благосклонностью Артемизии до Рамсфорта. Может быть, ему была невыносима мысль, что он ее потерял или что ему пришлось делить ее с Рамсфортом. Возможно, эти чувства и не подтолкнули его к решительным действиям, но все-таки понятно, что он был бы чрезвычайно рад видеть, как Рамсфорта повесят за это преступление.

Он остановился посреди улицы и уставился на меня.

– Ты в это веришь? Считаешь, это возможно – быть настолько привязанным к кому-то, чтобы сама мысль о том, что ты его потерял, заставляла спокойно смотреть на смерть невинного человека и позволить ему умереть, не пошевелив и пальцем, чтобы помочь ему?

– Если бы я думала, что этот человек – действительно убийца, то да, – спокойно ответила я. – Я и сама сунула бы его голову в петлю. Неужели ты не поступил бы так же?

Он открыл было рот, но потом снова закрыл, ничего не сказав. Какое-то время мы шли в напряженном молчании.

– Как думаешь, Луиза все-таки вмешается, если мы не сумеем найти убийцу? – спросила я наконец. – Или она позволит Майлзу умереть, только чтобы избежать скандала?

– У нее не будет выбора, – сказал он, и его глаза злобно засверкали. – Если она не пойдет по доброй воле, мы отправимся к сэру Хьюго и расскажем ему всю правду.

– Опять-таки, это не сработает. Без журнала мы не можем доказать, что у Майлза Рамсфорта есть алиби. Это будет наше слово против ее, и нам совершенно никто не поверит. Я не уверена, что она готова пожертвовать своей репутацией ради его жизни.

– Проклятье, – пробормотал он, но то, что не стал спорить дальше, говорило, что он понял: я права. – Значит, нам придется схватить убийцу, – наконец сказал он. – Только так мы можем гарантировать, что Майлза Рамсфорта не повесят.

Мы долго шли в молчании.

– Стокер, Луиза ведь слышала, как мы рассказывали Оттилии Рамсфорт о журнале. Она не могла знать, что мы не видели там ее имени. Почему она не подозревает нас в том, что это мы организовали шантаж?

Он задумался, а потом пожал плечами.

– Может быть, она считает, что аристократ не может шантажировать принцессу, или думает, что человек наполовину королевской крови никогда не пойдет на такой бесчестный поступок.

Мы шли дальше, и я прикидывала в уме вероятность одного и другого варианта.

– А может быть, у нее просто настолько бедное воображение, что ей не пришла в голову такая возможность, – наконец сказала я.

Стокер хмыкнул.

– Вероника, твоя пристрастность в этом вопросе очевидна. Совершенно понятно, какого низкого ты о ней мнения.

Я пожала плечами.

– Она высокомерна и невыносима, и… Господи, она думает, что всегда права.

Стокер смерил меня взглядом с головы до ног и улыбнулся.

– Понятия не имею, о чем ты.

Я спихнула его с тротуара, но он все продолжал улыбаться.