Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том второй Е—M"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 132 страниц)

ИОАХИМ ФЛОРСКИЙ(Калабрийский), Джоаккино да Фьоре (Joachimus Florensis, Gioacchmo da Fiore) (ок. 1132– 1202) – итальянский мыслитель. Монах-цистерцианец, ок. 1177 избран аббатом, ок. 1191 основал монастырь Сан-Джованни ин Фьоре как центр нового, Флорского ордена, откуда и получил свое прозвище. Этот аскет с репутацией личной святости, воспринимавшийся многими (напр., Данте) как пророк, навлекший на себя посмертное осуждение Латеранского собора 1215, создал мистико-диалектическую концепцию исторического процесса, выразившую глубокий кризис средневекового миропонимания. Эта. концепция, разработанная в формах символического толкования Библии (в соч. «Согласование Нового и Ветхого заветов» – Concordia novi et veteris testamenti, 1519, «Пособие к Апокалипсису» – Enchiridion in Apocalypsin, 1527, и «Псалтирь десятиструнная» – Psalterium decern cordamm), исходит из деления всемирной истории на три «мировые состояния», или эры, соответствующие трем лицам христианской Троицы – Отцу, Сыну и Св. Духу. В продолжение ветхозаветной эры Отца бог раскрывается человеку как властный господин, а человек подчиняется ему как трепещущий раб; новозаветная эра Сына превращает эти отношения в отношения отца и дитяти; наконец, грядущая эра Св. Духа сообщает им полную интимность. Каждая эра исчерпывает свое содержание в одной и той же повторяющейся последовательности этапов, что позволяет умозаключать от прошедшего к будущему. Выявление эры Св. Духа должно начаться ок. 1260, после периода борьбы и искушений восторжествует любовь к бедности и начало духовной свободы; властная и притязательная церковь Петрова уступит свое место церкви Иоанновой, отказавшейся от ненужного бремени мирской власти и управляемой кроткими аскетами-бессребрениками; дух свободы, любви и мира победит насилие и устранит самую его возможность. Преображение человечества должно иметь место еще в рамках посюсторонней истории; этот момент делает учение Иоахима Флорского связующим звеном между древним хилиазмом и плебейскими ересями позднего средневековья.

149

ИОНИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ Судьбы наследия Иоахима Флорского в течение 13 – нач. 14 в. были тесно связаны с францисканством, также учившим о «святой нищете»; создается обширная псевдоиоахимовская литература. Дольчино делает из его учения программу мятежа. Позднее идеи Иоахима Флорского повлияли на идеологию Кола ди Риенцо, а через него – на весь дух новоевропейского политического мессианизма; в эпоху Реформации они оказали воздействие на Мюнцера. Отголоски умозрения Иоахима Флорского можно усматривать в философском конструировании смысла истории у Гегеля, Шеллинга и особенно у польского мыслителя А. Цешковского («Notre Pere»), позднее у Вл. Соловьева и Бердяева. Полное отчуждение от его христианского контекста некоторые парадигмы утопизма Иоахима Флорского приобретают в тоталитарных системах мысли 20 в. Соч.: Tractatus super Quattuor Evangelis, ed. E. Buonaiuti. – «Fonti per la Storia d'ltalia», LXVII, 1930; Expositio de Articulis Fidei, издал он же, та же серия, LXXVIII, 1936; Liber figurarum, ed. L. Tondelli, M. F. Reeves, ed. 2. v. 1—2, Torino, 1953. Лит.: Стам С. М. Учение Иоахима Калабрийского. – В кн.: Вопросы истории религии и атеизма, т. 7. М, 1959; Grundmann Я. Studien uber Joachim von Floris. Lpz., 1927; Idem. Neue Forschungen uber Joachim von Fiore, Manb., 1950; Huck J. Ch. Joachim von Floris und die joahimitishe Literatim Freib., 1938; Foberti F. Gioacchino da Fiore e il gioacchinismo antico e moderno. Padua, 1942; Reeves M. The Influence of Prophecy in the Later Middle Ages. A Study in Joachimism. Oxf, 1969; RussoF. Bibliografia gioachimita. Firenze, 1954. С С. Аверинцев

ИОНИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ-см. Досократики.

ИОСИФ ВОЛОЦКИЙ(в миру Иван Иванович Санин) (12 ноября 1439, с. Язвище близ Волоколамска – 9 сентября 1515, Иосифо-Волоколамский монастырь) – русский церковно-политический деятель, писатель. С семи лет учился в Крестовоздвиженском монастыре. В1460 пострижен в монахи преп. Пафнутием в Боровском монастыре. После его смерти назначен настоятелем, но, не поладив с братией, недовольной введением строгого общежительного устава, покинул монастырь. В 1479 основал Успенский монастырь (известный впоследствии Иосифо-Волоколамский монастырь). Автор более 40 публицистических произведений. В своих проповедях и поучениях пытался смягчать нравы, призывал господ к снисходительному отношению к крестьянам, доказывая, что жестокое обращение и обременительная барщина невыгодны самим господам. Выступал непримиримым обличителем противников официальной церкви, еретиков (жидовствующих). Был сторонником монастырского землевладения, объясняя свою позицию тем, что чем богаче монастырь, тем большую пользу он может оказать бедным и страждущим. Политические взгляды втечение жизни менялись. Если в начале своей деятельности он выступал против усиливающейся великокняжеской власти, защищал и выражал интересы крупных духовных и светских феодалов, то в дальнейшем стал склоняться к союзу с Москвой. После 1508 в своих посланиях обосновывает идею о божественном происхождении великокняжеской власти, о необходимости союза церкви и государственной власти, об ответственности и обязанностях правителя. Идеям этим суждено было сыграть большую роль в формировании идеологии русского самодержавия. Канонизирован Русской православной церковью. Соч.: Просветитель, или Обличение ереси жидовствующих. Казань, 1896; Послания Иосифа Волоцкого. М.-Л., 1959; Просветитель, М., 1993; Послание иконописцу. М., 1994. Лит.: Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике кон. 15-нач. 16в. М.-Л., I960. E.H. Бутузкина

ИОСИФЛЯНЕ– представители религиозно-политического направления в Русской православной церкви кон. 15 —16 в., сторонники и последователи Иосифа Волоцкого. Видные представители: митрополиты Макарий, Даниил, старец Филофей, архиепископ Феодосии и др. Иосифляне выступали за союз церкви и государства, начиная с укрепления и защиты духовного авторитета главы государства (теории о божественном происхождении царской власти, Москва – Третий Рим) и кончая участием в решении ряда социальных проблем (помощь нищим, голодающим). Во имя защиты церковно-государственных устоев добивались жестокой расправы с еретиками, требовали от православных строгого соблюдения церковных обрядов и установлений. Иосифляне боролись против попыток нестяжателей ликвидировать или ограничить церковное землевладение, подкрепляя свою позицию ссылками на необходимость богатством и процветанием содействовать укреплению позиции церкви. Со временем иосифлянство превратилось в официальную идеологию Русской православной церкви. Лит.: Лурье Я. С. Идеологическая борьба в русской публицистике кон. 15-нач. 16в. М.-Л., 1960. E. H. Бутузкина

ИПОСТАСЬ(от греч. wrooraoic – подставка, основание, сущность) – один из важнейших терминов христианского богословия. В качестве термина позднеантичной философии впервые введен Посидонием в значении единичного реального бытия; в перипатетической традиции – синоним «первой сущности» «Категорий» Аристотеля. Словоупотребление, ставшее господствующим в церковной догматике, связано в первую очередь с богословской деятельностью Василия Вели– кого и всего кружка каппадокийщев. В восточном богословии уже начиная с 3 века (Ориген) понятие ипостаси использовалось в разных смыслах, в контексте учения о Троице, означая то различие Трех Лиц, то их сущностное единство. Причиной этой неопределенности было отсутствие четкой терминологической дифференциации «ипостаси» (лат. substantia) и «сущности» (греч. oticia, лат. substantia, essentia), проистекающей из близости этих слов в обыденном и философском языках. Афанасий Великий и Александрийский собор 362 еще употребляют эти слова в одинаковом смысле. В тринитарных спорах именно Василий Великий впервые попытался преодолеть крайности арианства и савелианства с помощью строгого терминологического различения «ипостаси» и «сущности». В формуле «одна сущность – три ипостаси» под ипостасью понимаются «истинно сущие» «отличительные особенности» трех Лиц внутри единой божественной «сущности», или «природы» (частное – общее). Так ипостась получила значение собственного конкретного бытия. У Григория Богослова ипостась как «способ существования» (трблос тт|с шихрСеак;) приравнивается к «лицу», что было приближением к терминологии западных отцов Церкви (persona); ипостасные признаки трех Лиц называются «отцовство», «сыновство» и «ис– хождение». Понятие ипостаси (уже как синоним «лица») вошло в вероопределение Халкидонского собора о двух природах и одной ипостаси во Христе. Важное место этому понятию отводится также в христологии Леонтия Византийского, Леонтия Иерусалимского и Максима Исповедника, Позднее в богословии схоластиков (Росцелин, Абеляр) номиналистическая (концептуалистская) тенденция приводит к тому, что учение о трех ипостасях принимает форму тритеизма («троебожие»), с которым решительно боролись каппадокийцы. А. В. Михайловский

150

ИППОЛИТ

ИППОЛИТ(Ippolite) Жан (8 января 1907 – 27 октября 1968) – французский философ, представитель неогегельянства. В 1929 окончил Высшую нормальную школу (учился вместе с Сартром). В 1946 защитил докторскую диссертацию «Генезис и структура «Феноменологии духа» Гегеля». С 1948 – профессор Сорбонны, с 1955 – директор Высшей нормальной школы. Неогегельянство Ипполита – попытка соединить во французской философской литературе дефиниции Гегеля с идеями экзистенциализма. В центре его исследования – «Феноменологии духа» Гегеля (Ипполит был первым переводчиком этой работы на французский язык), которую он расценивал как главное философское произведение Гегеля, наиболее полно отражающее смысл и содержание его философской системы. Теоретический инструментарий для анализа гегелевских идей Ипполит черпал из работ В. Дильтея, Г. Глокнера, Р. Кроне– ра; своих предшественников – французских неогегельянцев – Ж. Валя (трагически-религиозная версия гегельянства) и А. Кожева (антропологически-атеистическая версия гегельянства); экзистенциалистских идей С. Кьеркегора (тезис о неразрешимой противоречивости человеческого бытия), Ж.-П. Сартра (идея диалектики как диалектики субъективности), феноменологии Э. Гуссерля. Ипполит один из первых обратил внимание на многозначность ключевых понятий гегелевских работ, допускающую различные их интерпретации. В «Феноменологии» Гегель развертывает имманентную логику движения духа и одновременно стремится трактовать и объяснять культурные, политические, идеологические реалии всемирной истории. Ипполит выступил более утонченным интерпретатором идей «Феноменологии духа», чем его французские предшественники (прежде всего – Кожев, настаивавший на антропологическом и атеистическом значении этого труда). Следуя главной установке неогегельянства – подчеркнуть философско-кулыурную актуальность философии абсолюта, Ипполит обращает внимание на абсолютно-идеалистические моменты «Феноменологии»: гегелевская феноменология раскрывает особенности существования универсального самосознания как самосознания бытия. Абсолютное знание не есть антропология. Гегелевская логика предназначена лишь для того, чтобы «редуцировать антропологическое в пользу онтологического» (Ippolite J. Logique et existence, P., 1949, p. 233). Ипполит – сторонник интуитивистской версии гегелизма. Он исходит из убеждения, что собственно философские работы Гегеля есть лишь концептуальное оформление «интуитивных» размышлений предфилософского (1787—1800) периода его творчества. Самым важным «интуитивным» достижением Гегеля он считает осознание опыта исторического сознания, опыта «исторических тотальностей» и духовных отношений, которые Гегель интегрировал в немецкую философскую классику. Исторические тотальности (опыт отношения человека к Богу, человека к человеку, личности к обществу) свидетельствуют о присутствии духовного начала (деятельности индивидуального самосознания) в истории. Человеческое измерение («человеческий факт») истории – это дух, история, коллективное становление. Истины, на познание которых можно претендовать, проявляются в истории и через нее. Ипполит дает экзистенциальное истолкование гегелевской философии как философии «несчастного сознания»: рефлексия имплицирует разрыв с жизнью столь радикально, что сознание этого разрываестьсознание «несчастья всякой рефлексии» (Ippolite J. Genese et structure de la «Phenomenologie de Г Esprit» de Hegel. P., 1946, p. 189). К экзистенциалистским установкам гегельянства он относит тезис о нереализуемости индивидуальной свободы (у Гегеля свобода реализуется только в родовом бытии человека) и принцип отчуждения (согласно Ипполиту, отчуждение присутствует в самой концепции абсолюта). Гегелю присуще пантрагическое видение мира, философско-диалектическое его воплощение – рефлексия «несчастного сознания». Все образы «Феноменологии духа» Ипполит воспринимает как логическую интерпретацию «несчастного сознания». Выяснение связи «Феноменологии» с логическим учением Гегеля в целом – главная проблема неогегельянства. По мнению Ипполита, каждому абстрактному понятию «Науки логики» соответствует некий образ «Феноменология духа»: можно сравнить диалектику чувственной достоверности и достоверность бытия, наличного бытия и т. п. Задача гегелевской диалектики (диалектической логики) – поиск новых логических средств для концептуального выражения иррационального. Решающий момент гегельянства – «препарирование мысли с целью мыслить немыслимое» (Ippolite J. Logique et existence, p. 31). Таким образом, Ипполит подчеркивает важность моментов иррационального в рационалистических построениях Гегеля. Исследование «Феноменологии духа» приводит Ипполита к анализу философии К. Маркса. Ипполит руководил в течение ряда лет семинаром по изучению работ Гегеля и Маркса в Высшей нормальной школе, став одним из авторитетнейших исследователей Маркса. Главным источником и составляющей всех философских реминисценций Маркса Ипполит считал идею отчуждения, заимствованную у Гегеля и Фейербаха. Ипполит признает, что многие экономические, социальные, политические институты, рассматриваемые Марксом, представляют собой формы отчуждения. Но Маркс разъединил понятия отчуждения и объективации, вследствие чего его философия утратила экзистенциальное преимущество гегельянства. Маркс, по мнению Ипполита, слишком поспешно связал существование отчуждения лишь с определенной фазой истории. Гегель же увидел философский смысл проблемы отчуждения, органическое единство отчуждения и объективации, не исчезающее в ходе общественной эволюции и трансформации. Соч.: Eludes sur Marx; et Hegel. P., 1955. Лит.: Кузнецов В. H. Французское неогегельянство. М., 1982; Merleau-Ponty M. Les aventures de la dialectique. P., 1955; WahlJ. Commentaire sur la logique de Hegel. P., 1959. E. Л. Петренко

ИППОЛИТ( "ЬсяоАдусос, Hippolytus) Римский (ум. ок. 235 в Сардинии) – христианский богослов, церковный деятель, римский пресвитер, вставший в оппозицию к папе Каллисту (217—222) и его преемникам Урбану и Понтиану. Согласно ряду свидетельств, порвал с Римской церковью и был провозглашен своими последователями епископом Рима, став первым в истории антипапой. По преданию, был отправлен на рудники во время гонения императора Максимина и перед своей мученической смертью воссоединился с Церковью. Причислен к лику святых. Ипполит – один из самых выдающихся христианских писателей своего времени, автор многочисленных литургико– канонических, догматических, полемических, экзегетических и исторических трудов, последний по времени римский христианский автор, писавший по-гречески. Наиболее значительное в историко-философском отношении произведение Ип-

151

ИРИНЕЙ ЛИОНСКИЙ полита – «Обличение всех ересей» (Ката ndvrcov aipeotuv eA?7X°C)> известное также под названием «Философумена». Цель этого трактата – доказать, что источником ересей (прежде всего гностических учений) является языческая философия и мифология. Трактат содержит богатейший доксогра– фический материал и является важнейшим источником по истории гностицизма. Ипполит разрабатывал учение о Троице, сложившееся в полемике с модализмом (учением, согласно которому Отец, Сын и Дух Святой являются модусами единой божественной субстанции) и отмеченное субордина– ционистскими чертами. В христологии Ипполит настаивает на реальности человеческой природы Христа. Его трактат «О Христе и Антихристе» – наиболее известное сочинение на эту тему во всей патристической литературе – оказал огромное влияние на представления об Антихристе в позднейшей христианской, в т. ч. русской традиции; в частности, он до сих пор чрезвычайно популярен среди русских старообрядцев-бе споповцев. В своих многочисленных комментариях на библейские книги, из которых наиболее известен комментарии на Книгу Даниила, Ипполит следовал аллегорическому методу Александрийской школы. Ему принадлежит также «Апостольское предание» – свод правил, касающихся церковной литургической жизни Римской церкви в 3 в., и «Хроника», направленная против хилиазма. Соч.: Werke, Bd. 1-3, Lpz., 1897-1929; Commentaire sur Daniel, ed. G. Bardy, P., 1947 (Sources Chretiennes, т. 14); La Tradition apostolique..., ed. B. Botte, 2 ed., R, 1984 (Sources Chretiennes, t. 11 bis); Homelies pascales I: Une homelie inspiree du traite sur la Paque d'Hyppolite, P., 1950 (Sources Chretiennes, t. 27); в рус. пер.: Творения св. Ипполита, епископа Римского... Казань, 1898, вып. 1. Толкования на Книгу пророка Даниила, вып. 2. О Христе и Антихристе, О кончине мира, об Антихристе и втором пришествии Христовом (подложное), Против Ноэта, Слово надень Богоявления (репринт: Свято-ТгюищсаяС«р1^ваЛавра,1997);ОХристеиАнтихристе.Апос– тольское предание. – в кн.: Отцы и Учители Церкви III века. Антология. М., 1996, т. 2, с. 208-260. Лет.: Писарев Л. Святой Ипполит, епископ Римский. Очерки его жизни и литературной деятельности. Казань, 1898; d'AlesA. La theologie de Saint Hippolyte, 2 ed., P., 1929; Richard M. Hippolyte de Rome (Saint). – «Dictionnaire de spirituality (P.), 1969, v. 7 (1), p. 531-571. H. В. Шабуров

ИРИНЕЙ ЛИОНСКИЙ(Eipirvaioc о Aouyoovvov arioKDjroc) (ок. 130 – ок. 202), отец и учитель Церкви, крупнейший христианский богослов 2 в. Родом из Малой Азии, в юности был учеником св. Поликарпа Смирнского. Был пресвитером в Лионе (Лугдунуме), ок. 177 стал епископом, принял мученичество во время гонений Септимия Севера. Он примирил восточных и западных христиан в вопросе о дате празднования Пасхи, выступил защитником апостольской веры от гностицизма. Его важнейшее сочинение – «Обличение и опровержение лжеименного знания» ("ЕАгухрс кш avruponf| TTJc |/euoovuuo) yveoetoc) в 5 книгах, написанное на греческом языке и сохранившееся в древнем латинском переводе («Против ересей», Contra Haereses). Ириней отвергает небиблейское гностическое учение о двух божествах (в частности, у Валентина), видя в этом отрицание христианской сотериологии (учения о спасении). Только осуществленный Христом акт воплощения сделал возможным реальное спасение и «обожение» человека. Само искупление состоит в восстановлении, «возглавленни» (recapitulatio, гоюкбфаХашхтц) Христом человечества и всего нарушенного грехопадением миропорядка, что позволяет Иринею типологически сравнивать ветхого Адама с новым, Христом, а ветхую Еву—с новой, Богородицей. В евхаристии – сочетании земного и небесного – происходит действительное приобщение человека к Богу. Эсхатологические взгляды Иринея, как и Юстина и Тертуллиа– на, свидетельствуют о его хилиазме. В целом Ириней оказал большое влияние на становление церковной догматики. Соч.: Harwey W. W. Sancti Irenaei libros quinque Adversus haereses, 1.1—2, Cambr., 1949; в рус. пер.: Сочинения святого Иринея. СПб., 1900 (репринт: M., I996). Лет.: Спасский А. История догматических движений в эпоху вселенских соборов, т. 1, 2-е изд. Сергиев Посад, 1914; Benoit A. S. Irenee. Introduction a l'etude de sa theologie. P., 1960; Brox N. Offenbarung, Gnosis und gnostischer Mythos bei Irenaus von Lyon. Salzb., 1966; Wingren G. Man and Incarnation. Phil., 1956. А. В. Михайловский

ИРОНИЯ(греч. eipoDvsia) – философско-эстетическая категория, отмечающая момент диалектического выявления (самовыявления) смысла через нечто ему противоположное, иное. Как риторическая фигура ирония связана с сатирой, а через нее – с комическим, юмором и смехом. Понятие иронии развивается из семантического комплекса, заключенного в греч. aptuv (проник, т. е. притворщик), означающее человека, который говорит не то, что думает, что нередко сочетается с мотивом самоумаления, самоуничижения: Аристотель определяет иронию как извращение правды (т. е. «середины») в сторону умаления и противопоставляет иронию хвастовству (EN II7,1108 d 20 sqq.). По определению птевдоаристотелевской «Риторики к Александру», ирония означает «говорить нечто, делая вид, что не говоришь этого, т. е. называть вещи противоположными именами» (гл. 21). Будучи направлена на выявление противоречия между личиной и существом, между словами, делами и сущностью, ирония предполагает, т. о., определенную жизненную позицию, сопоставимую с позицией греч. киника и рус. юродивого. Такова «сократовская ирония», как ее понимал Платон: самоуничижение Сократа, его «неведение» (он знает, что ничего не знает), переходит в свою противоположность, позволяя обнаружить чужое «незнание» как иронический момент и подойти к высшему, истинному знанию. Уже сократовская ирония в ее платоно веко-аристотелевском осмыслении соединяет в себе иронию как философско-этическую установку, давшую впоследствии иронию как эстетическую позицию, как риторическую фигуру (прием) и как момент самого человеческого бытия. Долговечная риторическая традиция (от 4 в. до н. э. до нач. 19 в.) кодифицирует иронию как прием в ущерб ее жизненно-практической общезначимости и диалектической функции. Новые подходы к иронии возникают в 17—18 вв. (в частности, у Вико и Шефтсбери), в эпоху барокко и классицизма, в связи с интенсивным осмыслением принципов творчества, творческого дара (ingenium) и т. д. Немецкие романтики (Ф. Шлегель, А. Мюллер и др.) предчувствуют реальную иронию исторического становления. Уже у Ф. Шлегеля ирония выступает как принцип универсального перехода внутри целого: «Ирония есть ясное сознание вечной подвижности, бесконечно-полного хаоса», «настроение, которое дает обзор целого и поднимается над всем условным». В иронии «негативность» берет верх над позитивностью, свобода – над необходимостью. Сущность романтической иронии состоит в абсолютизации движения, отрицания, в конечной нигилистической тенденции, которая любое целое как живой организм обращает в хаос и небытие – как бы в последний миг диалектического свертывания этого целого. Это вызвало резкую критику романтической иронии со стороны Гегеля. Од-

152

ИРРАЦИОНАЛИЗМ нако романтизм заключал в себе и тонкое понимание опосредствующей роли «отрицания» в сложении всякого живого, в т. ч. художественного целого: уже у Ф. Шлегеля, затем у Зольгера ирония опосредует противоположные творческие силы художника и порождает произведение искусства как совершенное равновесие крайностей, когда идея уничтожается в реальном бытии, а действительность исчезает в идее. Ирония – это «средоточие искусства..., которое состоит в снятии идеи самой идеей», это «сущность искусства, его внутреннее значение» (Зольгер. Лекции по эстетике. – В кн.: Он же. Эрвин. М., 1978, с. 421). Гегель охарактеризовал иронию у Зольгера как принцип «отрицания отрицания», близкий к диалектическому методу самого Гегеля, как «движущий пульс умозрительного рассуждения» (О «Посмертных сочинениях и переписке Зольгера». – В кн.: Гегель Г. В. Ф. Эстетика, т. 4. М, 1978, с. 452-500; Он же. «Философия права», § 140). С. Кьеркегор в диссертации «О понятии иронии...» (Ombegrabet ironi med tatigt hensyn til Socrates, 1841) впервые дал исторический анализ иронии – как сократовской, так и романтической. Однако сам Кьеркегор склонялся к своего рода ироническому экзистенциализму, утверждая, что «ирония бывает здоровьем, когда освобождает душу от пут всего относительного, и бывает болезнью, если способна выносить абсолютное лишь в облике ничто» (Uber den Begriff der Ironie, 1976, S. 83—84). Вообще, «ирония как негативное начало – не истина, но путь» (ibid., S. 231). На рубеже 19—20 вв. в литературе возникают концепции, отражающие сложность взаимоотношений художественной личности и мира, напр. у Т. Манна: субъект, наделенный полнотой переживания и ищущий истину, ощущает трагическую связь и раскол с миром, чувствует свою принадлежность к такому миру ценностей, который в то же время подвергается глубокому сомнению и пребывает в состоянии кризиса. Маркс и Энгельс неоднократно обращались к понятию иронии. В подготовительных материалах к диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура» (1841) Маркс рассматривал иронию (сократовскую) как необходимую позицию, присущую философии «в ее отношении к обыденному сознанию»: «всякий философ, отстаивающий имманентность против эмпирической личности, прибегает к иронии»; сократовскую иронию «необходимо понимать... в качестве диалектической ловушки, при посредстве которой обыденный здравый смысл оказывается вынужденным выйти из всяческого своего окостенения и дойти... до имманентной ему самому истины» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 40, с. 112). Энгельс писал об «иронии истории», заключающейся в противоречии между замыслом и его воплощением, между реальной ролью исторических деятелей и их претензиями, шире – в противоречии между объективными закономерностями исторического развития и стремлениями людей, между исторической тенденцией и ее конечным итогом. Так, анализируя опыт буржуазных революций, он отмечал: «Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали,– что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории, той иронией, которой избежали немногие исторические деятели» (там же, т. 36, с. 263; см. также т. 19, с. 497; т. 31, с. 198). Лет.: Лосев А. Ф. Ирония античная и романтическая. – В кн.: Эстетика и искусство. М., 1966, с. 54—84; Гулыга А. В. Читая Канта. – В кн.: Эстетика и жизнь, в. 4. М., 1975, с. 27—50; Thomson J. A. A., Irony, an historical introduction. Cambr. (Mass.), 1927; Knox N. The word irony and its context, 1500—1755. Durham, 1961; Strohschneider Kohrs I. Die Romantische Ironie in Theorie und Gestaltung. Tub., 1977; Prang H. Die Romantische Ironie. Darmstadt. 1980; Behler E. KJassische Ironie, romantische Ironie, tragische Ironie. Darmstadt, 1981; Japp U. Theorie der Ironie. Fr./M., 1983. An. В. Михайлов

ИРРАЦИОНАЛИЗМ(лат. irrationalis – неразумный) – в широком смысле философские учения, которые ограничивают, принижают или отрицают решающую роль разума в познании, выдвигая на первый план иные виды человеческих способностей – инстинкт, интуицию, непосредственное созерцание, озарение, воображение, чувства и т. д. Как правило, эти учения являются идеалистическими и признают основой мироздания или одну из абсолютизированных способностей человеческой психики («воля» Шопенгауэра), или Бога, стоящего превыше всех способностей разума и постижимого лишь в процессе мистического единения (М. Эк– хардт); или нечто Непознаваемое (Кант, Спенсер, С. Франк), которое принципиально недоступно человеческому разуму, хотя и лежит в его основе и может проявлять себя тем или иным образом. Крайней разновидностью иррационализма является агностицизм. Если иррационализм принижает роль рационального познания, то агностицизм утверждает принципиальную непознаваемость мира. Исторически первой формой иррационализма является скептицизм. Основатель скептицизма Пиррон говорил, что «вещи в равной мере неразличимы, неисследуемы и неопределимы», вследствие чего «ни наши ощущения, ни наши мнения не являются ни истинными, ни ложными», и поэтому «не следует им верить». Цель скептика, согласно Сексту Эмпирику, – «невозмутимость в вещах, подлежащих нашему мнению, и умеренность в том, что мы вынужденно испытываем» (Три книги Пирроновых положений, кн. 1,12, 25). К скептицизму имеют самое непосредственное отношение такие концепции, как нигилизм – полное отрицание всего общепризнанного – и релятивизм – учение об относительности, условности и субъективности человеческого познания. В средневековой схоластике иррационализм являлся философской основой мистицизма и существовал в виде концепций Бернара Клервосского, Иоганна Экхарта и др., считавших невозможным рациональное познание Бога, но возможным его мистическое созерцание. «Само имя Теос не есть имя Бога, – писал Н. Кузанский, – Бог выше всякого понятия, а что невозможно помыслить, то остается невыразимым. Высказать – значит словесными или другими символическими знаками показать вовне внутреннюю мысль, и чье подобие нельзя помыслить, того и имя неизвестно» (Кузанский Николай, Соч. в 2 т., т. 1. М., 1979, с. 289). Начиная с Нового времени можно говорить об иррационализме в узком смысле этого слова, т. е. концепциях, которые были созданы в противовес рационализму. В зависимости от основной идеи их можно разделить на три группы: 1. Критика ограниченности интеллектуальных способностей человека, берущая свое начало в античном скептицизме (Паскаль, Гаман, Якоби, «Философия жизни»). 2. Реакция на гегелевский рационализм и панлогизм (Кьеркегор, Шеллинг, Шопенгауэр, Ницше). 3. Признание несводимости человеческой личности к интеллекту (экзистенциализм). Б. Паскаль постоянно подчеркивал несостоятельность конечного «догматического» знания перед лицом «двух бездн – без-

153

ИРРАЦИОНАЛЬНОЕ дны бесконечности и бездны небытия». Мудрость состоит в неведении перед лицом неисчерпаемой бесконечности, в признании того, что «все в мире отчасти истинно, отчасти ложно». «Непроницаемая тайна» скрывает начало и конец мироздания. Бесконечным познанием обладает лишь Бог, человек обречен на конечность и относительность своих истин – и с этим необходимо смириться. Ф. Якоби утверждал, что всякий последовательный рационализм неизбежно приводит к атеизму и фатализму: высший принцип рационального мышления – закон основания (principium compositions), поэтому постигать оно может только обоснованное и обусловленное. Следовательно, для него нет ничего необоснованного и необусловленного, т. е. Бога или абсолютной свободы. Кроме того, рационализм даже не позволяет обосновать реальность чувственного мира и других людей – это дает только «чувство веры», которое с необходимостью приводит к вере в откровение. Основная идея «философии жизни» – невозможность зафиксировать в понятиях «поток жизни». Понимая первоначало мира не как субстанцию, а как становление, творческую энергию и т. п., представители «философии жизни» приходили к выводу о невыразимости этого начала в застывших абстракциях, которыми только и может оперировать разум. В «Философских письмах о догматизме и критицизме» Шеллинг высказывает мысль о том, что чистое «Я» – сфера рационально непостижимого, которая недоступна объективному определению. Непосредственный опыт, обретаемый в процессе интеллектуального созерцания, – это единственный способ самопознания, поскольку это «опыт, созданный нами самими и независимо ни от какой объективной причинности». Более того, необъективируемость личностного опыта – это гарантия субъективной свободы. Аналогичным путем шел и С. Кьеркегор – его «качественная», «экзистенциальная» диалектика имеет дело с «необъективируемыми» переживаниями индивида, которые принципиально непостижимы с помощью объективно-рационального анализа. Ф. Ницше пошел еще дальше, отказавшись от строго научной формы изложения и перейдя на язык иносказаний, символов и аллегорий. Философия – это «веселая наука», или любовь к мудрости, а в основе мира лежит «воля к власти». Шопенгауэр, критикуя Гегеля, противопоставил его Абсолютному Разуму не менее абсолютную и иррациональную Волю. Представители экзистенциализма, развивая идею о том, что сущность человека – это не столько интеллект, сколько некая личностная экзистенция (по словам М. Фуко, «бытие сознания в его свободе от воздействия чувственного мира, единственным событием для которого является течение смыслов»), которую нельзя выразить, но можно описать с помощью понятий страха, свободы, времени, конечности и т. п., делали упор на эмоциональной стороне человеческого сознания. Что касается бытия как основы всего сущего, то оно тоже невыразимо, поскольку сочетает в себе прямо противоположные определения – «общайшее» и «уникальнейшее», «понятнейшее» и «всего менее понятное», «самое забытое» и «памятнейшее», «самое высказанное» и «самое умолчанное» (ХайдеггерМ. Время и бытие. М., 1993, с. 173—174). Основной парадокс иррационализма состоит в попытке рационально доказывать или утверждать рациональную недоказуемость или невозможность истинного познания. Это заметили еще скептики. В частности, Секст Эмпирик сравнивал скептическое доказательство, доказывающее невозможность никаких доказательств, с огнем, который существует только до тех пор, пока существуют пожираемые им предметы. Скептическое доказательство «самоуничтожается» вместе с теми предметами, против которых оно направлено. Второй способ решения данного парадокса – это указание на то, что разум всего лишь приводит в порядок те знания, которые были получены в результате иррационально-мистического опыта. Отсюда и задача философии, как ее понимал Н. А. Бердяев: «найти наиболее совершенную формулировку истины, увиденной в интуиции», синтезировав для нее формулы, излучающие не доказательства и выводы, а свет (Бердяев Н. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989, с. 285). Есть и третий способ в виде «непостижимого постижения» Николая Кузанского – разум логически приходит к признанию существования своих границ, преодолеть которые он не в силах. Вместе с тем, доказывая, что понятие Бога есть «бесконечное», «неопределимое», «непостижимое» и «невыразимое», он всячески пытается найти для него адекватное понятие – неиное, абсолютная чтойность, сверхсубстанциальная субстанция и т. д. Некоторые философы (напр., В. С. Соловьев) пытаются синтезировать рациональное и иррациональное, мистическое познание, превращая последнее в основу первого: сущее, согласно Соловьеву, «познается первее чувственного опыта и рационального мышления в тройственном акте веры, воображения и творчества... Таким образом, в основе истинного знания лежит мистическое, или религиозное, восприятие, от которого только наше логическое мышление получает свою безусловную разумность, а наш опыт – значение безусловной реальности» (Соловьев В. С. Соч. в 2 т., т. 1. М., 1990. с. 589). Современный иррационализм представлен постмодернизмом, критикующим разум за то, что, создавая все новые социальные структуры и культурные формы, он «стандартизирует» человека, лишая его неповторимого своеобразия. Истоки иррационализма лежат в бесконечности, неисчерпаемости и максимальной сложности основных объектов философского познания – природы, Бога, сознания. Критикуя скудость рационализма, он способствовал углублению понятий «сознание», «личность», «знание». Указывая на пределы рационализма и ограничивая «чрезмерные притязания» разума, иррационализм способствовал развитию и совершенствованию познавательных способностей человека. О. В. Суворов