Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том второй Е—M"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 128 (всего у книги 132 страниц)

МОТИВАЦИЯ– внутреннее побуждение к действию, обусловливающее субъективно-личностную заинтересованность индивида в его свершении. Мотивация поведения тесно связана с такими характеристиками идеальной стороны действия, как намерение, цель, стремление, и ее следует отличать от внешних стимулов и реакции на них. Различные аспекты мотивации исследуются биологией, психологией, социологией, политическими науками. Мотивация обретает содержание как от объекта, на который направлено действие, так и от потребности, удовлетворяемой в результате его свершения. Наличие различных потребностей и путей их реализации может вызывать борьбу мотиваций, исход этой борьбы, т. е. реальный выбор мотивов действия, зависит от уровня развития личности, характера ее ценностных ориентации. Мотивация характеризуется сложным набором компонентов: видом потребности, которой она отвечает, формой, которую она принимает (понятие, образ, мысль, мечта), степенью актуализации, масштабом (широтой или узостью), содержанием реализуемой деятельности. Так, если политическое действие направлено на решение проблем, связанных с властью (ее легитимацией, удержанием, преемственностью и т. п.), то и политическая мотивация выражает цели, относящиеся к проблеме власти. В зависимости от характера политических целей мотивации подразделяются на наиболее общие, задаваемые идеалом общественно-политического устройства, системой политических ценностей, и частные и даже ситуативные. В социальной психологии проводят различие между вербальными, демонстративными и реальными мотивациями, побуждаю-

615

МОУ ЦЗУНСАНЬ щими к удовлетворению реальных потребностей. В социологии исследуются мотивации, обусловливающие агрессивное поведение, страх перед действительностью, продвижение по служебной лестнице, сексуальное поведение и др. виды деятельности. На социологические исследования мотиваций большое влияние оказали учение 3. Фрейда о структуре личности, А. Маслоу о «базовых» потребностях и др. В истории социологии большое место отводилось исследованию отклоняющегося поведения (см. Девшштное поведение), мотивации которого объяснялись с позиций социологизма (см. Э. Дюрк– гейм), символического интеракционизма (Дж. Г. Мид), психоанализа (см. 3. Фрейд), выделения разных типов личности (У. Томас и Ф. Знанецкий), влияния социокультурных факторов (см. Р. Парк) и др. В социологических исследованиях выявлялась мотивация трудовой деятельности, различных форм отклоняющегося поведения (преступности, алкоголизма, наркомании), политического поведения и др. видов социальной деятельности. Е. В. Осипова

МОУ ЦЗУНСАНЬ(МоуЛичжун) ( 12 июня 1909, Цися, провинция Шаньдун – апрель 1995, Тайбэй, Тайвань) – китайский философ, лидер движения нового конфуцианства в послевоенный период. Родился в крестьянской семье, в 1933 закончил философский факультет Пекинского университета. Испытал влияние Сюн Шили, в 1930-е гг. был вовлечен Чжан Дунсунем в политическую деятельность, участвовал в написании учебника по логике («Лоцзи дяньфань»), В 1949 был приглашен на должность профессора философии в Чжэцзян– ском университете, в апреле эвакуировался на Тайвань, с 1956 преподавал в университете Дунхай (г. Тайчжун). В 1960—74 преподавал в Гонконге, после выхода на пенсию вернулся на Тайвань. Главные труды – «Философия истории» («Лиши чжэсюэ», 1955), «Моральный идеализм» («Даодэдэ лисянчжуи», 1950), «Путь политики и путь правления» («Чжэн дао юй чжи дао», 1960), «Основа духа и основа природы» («Синьти юй син та», т. 1—3, 1968), «Интеллектуальная интуиция и китайская философия» («Чжи дэ чжицзюэ юй чжунго чжэсюэ», 1971), «Феномен и вещь-в-себе» («Сяньсян юй уцзышэнь», 1975). В начале 1950-х гг. Моу Цзунсань выступил с критикой культурной политики КПК и философских работ Мао Цзэдуна, одновременно предложив концепцию третьего периода развития конфуцианской мысли, начавшегося в 20 в. (первый период продлился от Конфуция до Дун Чжуншу, второй совпал с расцветом неоконфуцианства тнастк Сун и Мин). Согласно Моу Цзунсаню, конфуцианство неминуемо изменится из-за смены социально-политической обстановки и интеллектуальных заимствований с Запада, его новый облик будет определяться соединением традиционной моральной антропологии субъекта с понятиями о субъекте научного познания и демократической политики. В своей концепции моральной метафизики Моу Цзунсаньтрактовал основу духа-сознания (см. Сииь-сердце) как трансцендентную и автономную субстанцию, объединяя все– ленскуютрансформацию и моральную креативность. Конфуцианцы выстроили подлинную моральную метафизику, обеспечивающую органический переход от морально-долженствующего и субъективного к существующему объективно. Понятие Моу Цзунсаня об «интеллектуальной интуиции» связано с традиционным китайским понятием о самосовершенствовании человека. В свою очередь мораль у Моу Цзунсаня выступает как проявление истинной природы мироздания. Связка между трансцендентной и имманентной метафизикой у Моу Цзунсаня образуется за счет способности изначального морального сознания к самоотрицанию и самоотчуждению, в результате чего становится возможным уровень интеллектуального познания феноменального бытия. Соч.: Моу Цзунсань цзи (Антология работ Моу Цзунсаня), сост. Хуан Кэцзяньидр. Пекин, 1993. Лкг.: Лю Шусянь. О новых горизонтах современной неоконфуцианской философии.– В сб.: Китайская философия и современная цивилизация. М., 1997. А. В. Ломаное «МО-ЦЗЫ» («Мудрец Mo») – древнекитайский философский трактат 5—3 вв. до н. э., излагающий учение школы мо цзя. Назван по фамилии основоположника этой школы Mo Ди. Нумерация и порядок глав «Мо-цзы» определены в конце 1 в. до н. э. Лю Сяном. В 15 в. трактат включен в сборник даосских произведений «Дао цзан». Первые три главы – «Цинь шан» («Приближение служилых»), «Сю шэнь» («О самовоспитании»), «Со жань» («Влияние примера») приписываются Mo Ди, но являются позднейшей подделкой. Одиннадцать глав излагают основы учения Mo Ди и взгляды ранних моистов. Деятельность Mo Ди и его учеников описывается в главах «Гэнь Чжу», «Гуй и» («Ценить справедливость»), «Гун Мэн», «Лу вэнь» («Вопросы луского правителя»), «Гун Шу». Шесть глав – «Цзин шан» («Канон, часть первая»), «Цзин ся» («Канон, часть вторая»), «Цзин шо шан» («Пояснения к первой части Канона»), «Цзин шо ся» («Пояснения ко второй части Канона»), «Да цюй» («Большой выбор»), «Сяо цюй» («Малый выбор») – объединены названием «Mo цзин» («Мо– истский канон»), или «Mo бянь» («Монеты-спорщики»). «Канон» излагает взгляды поздних моистов, гл. обр. по проблемам познания и логики, затрагивая также области математики, оптики, механики, психологии и экономики. Одиннадцать следующих глав посвящены искусству фортификации и обороны крепостей. Конфуцианская ортодоксия относила «Мо-цзы» к «еретическим» писаниям, его изучение не поощрялось. Интерес к комментированию трактата возрос в 17– 18 вв. В 20 в. обнаружилась близость логических построений моистов античной логике, что привлекло к «Мо-цзы» внимание видных китайских ученых, в т. ч. Лян Цичао и Ху Ши. Лкг.: Антология мировой философии, т. 1,ч. 1. М., 1969. См. также лит. к статье Mo цзя. М. Л. Титаренко

МО ЦЗЯ(школа Mo, школа моистов, моизм) – философское направление и организация последователей МоДи, существовавшая в Китае в 5—3 вв. до н. э. (расцвет приходится на 4 в. до н. э.) Для борьбы за соблюдение чистоты «учения Mo» и распространение его в Поднебесной монеты создали организацию со строгой иерархией и дисциплиной. Вероятно, первым ее выборным главой («Большим человеком» – цзюй-цзы) был Mo Ди. Членам организации предписывался аскетический образ жизни, дабы они могли служить примером в осуществлении моистских принципов: «всеобщей любви и взаимной выгоды», «экономии в расходах» и т. п. По приказу организации ее члены – ученые и фортификаторы – должны были отправляться на службу в различные древнекитайские царства для проведения в жизнь учения Mo Ди. Если правитель не следовал рекомендациям советника-моиста, тот оставлял службу. Если же член организации отступал от принципов своей школы, то цзюй-цзы отзывал его.

616

МОЧУЛЬСКИЙ Взгляды ранних моистов изложены в тех же главах трактата «Мо-цзы», что и воззрения самого Mo Ди. Идеи поздних моистов отражены в шести главах «Канона» («Mo цзин», «Mo бянь»). В отличие от этики раннего конфуцианства, предполагающей градации нравственных взаимоотношений в зависимости от степеней родства и социальных ролей, монеты настаивали на едином критерии нравственности: именно с целью установления «единого критерия добра и зла» в древности были избраны Сын Неба и его помощники. Источник нравственных норм – древние «совершенномудрые» правители, следовавшие принципу «всеобщей любви и взаимной выгоды». За «образец» (фа) они брали Небо (см. Тянь), равно благодетельное для всего сущего. Следуя принципам «совершенномудрых» и подавая пример управляемым, можно добиться такого порядка в стране, чтобы «люди заботились друг о друге и помогали друг другу». Принцип «всеобщей любви» (цзянь ай) был подкреплен у поздних моистов системой логических доказательств, с помощью которых установлены соотношения объема и содержания понятий «любить людей» (ай жэнь) и «не любить людей» (бу ай жэнь), «любовь к себе» (ай цзи), «любовь к отдельному человеку», или «отдельная любовь» (бе ай), и «любовь ко всем людям мира» (чжоу ай жэнь). Лишь тот любит людей, кто питает любовь ко всем людям. В отличие от конфуцианцев, противопоставлявших «долг/справедливость» (и) и «выгоду» (ли), монеты доказывали взаимообусловленность этих понятий: «справедливость—это то, что полезно». Но «справедливость» не тождественна пользе – результату деятельности, а представляет собой нравственную оценку поступка, имеющего пользу для общества. Mo Ди и ранние моисты разработали учение о задачах по– знания(поискпринциповуправления,источниковобществен– ных неурядиц), предмете познания («дела совершенномудрых правителей», впечатления и наблюдения современников, принципы управления, отношения между людьми и правила рассуждений), «трех критериях» истинности знания (см. Мо Ди) и содержании процесса познания (определение «причинности» – гу, «сходств и различий», разделение вещей и явлений по «родам»). Поздние моисты добавили к этому систему взглядов на процесс познания, виды и критерии знания, методы его достижения, причины ошибок и критерии истины. В основе этой системы лежит решение проблемы соотношения «имен» (мин) и «реалий», «действительности» (ши, см. Мин бянь). Согласно учению мо цзя, знание является отражением действительности в форме «имен»-понятий; последние суть «названия реалий», которые для своего существования «не нуждаются в именах». Свойство не существует отдельно от вещи; познавая свойства, человек познает вещь; ни одно из свойств нельзя изменить, не изменив предмета. На этой основе моисты определяли ступени познания и виды знания. Поздние моисты определяли «имена»-понятия как обобщение «действительности» (ши) на основе готового словесного материала за счет расширения содержания «имен», которые подразделялись на несколько видов. Соотнося «тождественное (сходное) и различное» (тун и) как «наличие/бытие и отсутствие/небытие» (см. Ю—у), поздние последователи Mo Ди выделяли 10 видов тождества. Из них главными считались «тождество содержания» (чун тун – тождество вещи себе самой), «тождество взаимосвязанных частей» (ти тун), «тождество местонахождения» (хэ тун – вещи в одном и том же месте) и «тождество рода» (лэй тун). Им соответствовали виды различия. Разработанные мо цзя правила определения «тождеств и различий» легли в основу моистской логики и стали методологической базой критики софизмов мин цзя, отрывавших «имена» от их «реального» (ши) содержания. Попутно моисты ставили проблему соотношения общего и единичного: первое существует во втором, но отлично от него. Поздние моисты разработали подробное учение о «методе» (фа) как своде правил получения истинных знаний и способов применения последних. Им принадлежит также определение «семи методов рассуждения (бянь, см. Мин бянь)», подразумевающих поиск истины в ходе дискуссии: 1. «Вероятность» (хо) – рассуждение, «не полностью охватывающее истину». 2. «Предположение» (цзя) – аналогично гипотезе. Как и «вероятность», высказывается в начале обсуждения. Обосновывается или опровергается следующими пятью методами. 3. «Подражание образцу» (сяо) – за образец берется правильное суждение о сходном предмете. 4. «Сопоставление» (би) – установление аналогии между двумя предметами рассуждения. 5. «Сравнение» (моу) – в отличие от «сопоставления» предусматривает уподобление не предметов, а мнений об одном предмете. 6. «Ссылка [на мнение оппонента]» (юань) – указание на прецедент, т. е. на аналогичное прошлое решение оппонента. 7. «Распространение» (туй) – «совмещение положений, которые оппонент отвергает, с теми положениями, которые он признает», и поиск т. о. консенсуса. Логические идеи мо цзя оставались неотрывной частью их гносеологии. В 3 в. до н. э. школа мо цзя утратила свои позиции, а в эпоху Хань (3 в. до н. э. – 3 в. н. э.) на учение моистов был наложен прямой запрет. Интерес к нему возобновлялся лишь в периоды некоторого ослабления позиций официального конфуцианства, а также в 20 в., когда обнаружилась близость построений моистов западной формальной логике. Лит.: Титаренко М. Л. Древнекитайский философ Мо Ди, его школа и учение. М., 1985; Graham А. С. Later Mohist Logic and Science. Hong Kong—L., 1978. См. также лит. к статье МоДи. M. Л. Титаренко

МОЧУЛЬСКИЙКонстантин Васильевич (28 января (9 февраля) 1892, Одесса – 21 марта 1948, Камбо, Франция) – русский литературовед, философ. Окончил в 1914 романо-гер– манское отделение историко-филологического факультета Петербургского университета. В1916 избран приват-доцентом Петроградского университета, в 1918 – доцентом Новороссийского (Одесского) университета. В 1920 эмигрировал в Болгарию, где стал доцентом Софийского университета. В 1922 переехал в Париж, с 1924 по 1941 читал курс истории русской литературы и русской мысли в Сорбонне, с 1934 преподавал в Свято-Сергиевском богословском православном институте историю западноевропейских литератур, историю Западной церкви, латинский и славянский языки. В середине 1930-х гг., пережив религиозное обращение, вступил в Братство Св. Софии. Испытал глубокое влияние С Н. Булгакова, разделял его софиологические искания, обратился к исследованию творчества Вл. Соловьева. В книге «Владимир Соловьев. Жизнь и учение» (Париж, 1936) называет софиологию «живым сердцем всего богословствования Соловьева, систематической основой его веры и жизни». При этом Мочуль– ский отрицательно относится к теократическому идеалу Соловьева. В 1935 входит в созданное матерью Марией (Скоб– цовой) объединение «Православное дело», возникшее в недрах Русского Студенческого христианского движения для

617

МУДРОСТЬ социального христианского служения. Как Г. П. Федотов и В. В. Вейдле, религиозно истолковывал кризис европейского духа, видел выход из него в преодолении секулярного гуманизма культуры 19 в. Мочульский – автор исследований о русских писателях 19—20 вв., в т. ч. биографии Достоевского, в которой анализируется его философское мировоззрение. Соч.: Духовный путь Гоголя. Париж, 1934; Великие русские писатели 19 в. Париж, 1939; Достоевский. Жизнь и творчество. Париж, 1947; Александр Блок. Париж, 1948; Андрей Белый. Париж, 1955; Валерий Брюсов. Париж, 1962; Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995. Лит.: En. Кассиан (Безобразов). Родословие духа (Памяти К. В. Мо– чульского).– «Православная мысль», 1949, № 7; Митр. Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. М., 1994; Толмачев В. М. В ожидании возвращения. О жизни и творчестве К. Мочульского.– В кн.: Мочульский К. Гоголь. Соловьев. Достоевский. М., 1995, с. 565—73. A. П. Козырев

МУДРОСТЬ– высшее, целостное, духовно-практическое знание, ориентированное на постижение абсолютного смысла бытия. Большинство определений мудрости, встречающихся в классической этико-философской традиции, подчеркивают в ней именно момент высшего знания в его ценностном выражения. В античности мудрость рассматривалась как одна из четырех кардинальных добродетелей (наряду с умеренностью, справедливостью и мужеством). По Лейбницу, мудрость есть «знание высшего блага», по Канту – «свойство воли согласовываться с высшим благом как конечной целью всех вещей»; Л. Н. Толстой определял ее как «знание вечных истин, приложимых к жизни» и т. д. Один из существенных изначальных смыслов мудрости связывался с психической трансформацией субъекта знания на пути восхождения (рационалистического, экстатического и др.) субъективного духа к Абсолюту. Данный смысл мудрости, обозначающий состояние высшей сверхличностной духовности, был впоследствии соотнесен в ряде направлений (трансперсональная психология и др.) с различными сверхнормальными проявлениями мен– тальности (предвидением, ясновидением и т. п.). В этико-философском контексте значение слова «мудрость» тесней всего переплелось с греч. понятием софия, означающим не только субъективное состояние души или ума, но и объективные характеристики вещей (их совершенство, красоту, гармонию), а также содержащим вполне четкое указание на творчество. Последнее значение понятия «софия» наложило существенный отпечаток на его этико-философское осмысление, начиная с Сократа—Платона и кончая русскими философами-софиологами (В. С. Соловьев, П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, Е. Н. Трубецкой, Л. П. Карсавин и др.). В этико-философском смысле софия-мудростьстала пониматься как творческое воплощение идеи в бытии, истины в жизни, как идеальное преображение действительности и жизненное воплощение идеальности. Это состояние осуществляется в образе жизни мудреца, пытающегося через нравственное творчество жизниисофийноепреображение«этоса»достичьединениясАб– солютом. Т. о., мудрость в ее целостном духовно-практическом выражении сопрягается и с нравственной мудростью. Лит.: Лосев А. Ф. История античной эстетики: Итоги тысячелетнего развития [Гл. IV]. Кн. 2. М., 1994; Назаров В. Н. Феноменология мудрости: Образы мудреца в истории культуры. Тула, 1993; Проделки хитрецов; Мифы, сказки, басни и анекдоты о прославленных хитрецах, мудрецах и шутниках мирового фольклора. М., 1977; Соловьев В. С. Философия начала цельного знания.– Соловьев В. С. Соч. в 2 т. Т. 2. М., 1988, с. 178-195. B. Н. Назаров

МУЖЕСТВО—добродетель, характеризующая нравственную меру в преодолении страха; одна из четырех кардинальных добродетелей Античности (наряду с умеренностью, мудростью и справедливостью). Систематический анализ мужества дал Аристотель. По его мнению, мужество есть стимулированное нравственными мотивами преодоление физической боли, ужасов, страха смерти. Речь идет не о всякой смерти, ибо она может наступить от причин, которые не подвластны человеку (болезней, несчастных случаев), и не о всех сопряженных со смертельным ужасом вещах, ибо некоторые из них (пожары, бури и т. п.) одинаково ужасны для всех и страх по отношению к ним является нормальной, здоровой реакцией человека. Предмет мужества – смерть, которая считается достойной, прекрасной и отношение к которой характеризует нравственные качества индивида. Мужество представляет собой сознательный выбор в ситуации, когда добродетельность поведения может быть оплачена только риском собственной жизни. «Кто осмысленно устремляется ради добра в опасность и не боится ее, тот мужествен, и в этом мужество» (ММ. 1191 а 24). В качестве типичных и закономерных такие ситуации связаны с военными битвами; мужество как этическая добродетель и война как общественное отношение взаимно соотнесены друг с другом. Мужество можно также, по Аристотелю, определить как этически достойный способ поведения человека в бою; отсюда представление о нем как мужской добродетели (соответствующее греч. слово avopeia как и русское «мужество», является однокоренным со словами «муж», «мужчина»). Хотя мужество представляет собой среднее между страхом и безумной отвагой, оно ближе к отваге, поэтому выступает как способность стойко переносить страдания, прежде всего физическую боль. Существуют мотивы и соответствующие типы поведения, которые очень похожи на мужество и часто даже считаются таковыми, но тем не менее в прямом смысле им не являются. Их, по Аристотелю, пять: а) гражданское мужество, когда преодоление опасностей войны стимулируется страхом бесчестия или возможного наказания; б) опытность, когда эффективное поведение в бою вызвано просто умением, квалификацией воина; в) ярость, когда противостояние опасности является чисто аффективным; г) самонадеянность, проистекающая часто из-за предыдущих побед и похожая на самонадеянность опьянения; д) незнание опасности. Во всех этих случаях преодоление страха смерти обусловлено внешними по отношению к добродетели причинами; они, хотя и стимулируют мужественное поведение в некоторых пределах, тем не менее не гарантируют его. Мужественный человек противостоит опасностям во имя прекрасной цели и такой способ поведения сам по себе считает добродетельным; для него мужество имеет самоценное значение и является достаточным мотивом поведения. Мужество – одна из центральных добродетелей аристократического этоса, являвшегося господствующим в общественных нравах Античности и Средневековья. Оно этически санкционирует воинскую деятельность как важную функцию привилегированных сословий (напр., в идеальном государстве Платона мужество – специфическая добродетель стражей). В течение всей добуржуазной эпохи аристотелевское понимание мужества остается общепризнанным, а само мужество сохраняет статус одной из кардинальных добродетелей. С переходом от греческой Античности к римской, которая является в большей степени воинственной, чем духовной, значение мужества даже возрастает; в одном из латинских звучаний (virtus) оно становится одновременно синонимом доблести и

618

«МУЖЕСТВО БЫТЬ» добродетели. Мужество – центральная добродетель средневекового рыцарского этоса, теснейшим образом связанная с понятием чести. Высокая оценка мужества свойственна также морали мещанства, хотя здесь оно уже не рассматривается в качестве кардинальной добродетели и теряет преимущественное значение воинской доблести. Девальвация и трансформация понятия мужества стала одним из важнейших выражений и результатов сдвига в общественных нравах, в ходе которого, по Ф. Ницше, «промышленный дух одержал победу над военным и аристократическим духом» («По ту сторону добра и зла», § 239). Соответственно этому изменению мужество становится второстепенной темой в философской этике Нового времени. Гоббс отказывает ему в статусе гражданской добродетели, а страх смерти рассматривает в качестве продуктивной силы, способствующей установлению мира. У Спинозы оно находится почти в самом конце обширного каталога аффектов («Этика», ч. III. Определение аффектов). Кант определяет понятие мужества как умение противостоять врагу нравственного образа мыслей в нас самих, т. е. склонностям; быть мужественным – отваживаться на то, что велит долг. Он считает, что есть опасности, для преодоления которых нужно больше мужества, чем для поединка в бою или на дуэли (таков, напр., страх, связанный с насмешками, глумлением). Усилия Ницше вернуть мужество на верхние этажи этической иерархии и восстановить его первоначальное понимание как добродетели воина-аристократа остались одиночными. В настоящее время понятие чаще употребляется в расширительном смысле – как синоним нравственной твердости, стойкости духа перед лицом тяжелых испытаний, а также такой решительности в отстаивании нравственных убеждений, которая не считается с возможными потерями (не только физическими, но и материальными, социальными, психологическими). Оно все больше теряет значение мужской добродетели. Смешению акцентов в понимании мужества в значительной степени способствуют современные теории и практические опыты ненасилия, в которых ненасильственная борьба со злом и несправедливостью интерпретируется как более мужественная, чем насильственная (по Ганди, мужество ненасилия во много раз превосходит мужество насилия). Содержание понятия также претерпевает изменения: в соотношении внутренних страхов и внешних опасностей возрастает удельный вес первых. Лит.: Аристотель. Никомахова этика [III].– В кн.: Аристотель. Соч. в 4 т., т. 4. М., 1984; Платон. Лахет.– В кн.: Платон. Диалоги. М, 1986; Цицерон. Об обязанностях [1].– В кн.: Цицерон. О старости, о дружбе, об обязанностях. М., 1974; ТиллихП. Мужество быть.– В кн.: Тиллих И Избранное. Теология культуры. М., 1995; Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М., 1988. А. А. Гусейнов «МУЖЕСТВО БЫТЬ» («The courage to be») – произведение Я. Тиллиха, опубликованное в 1952. Вначале Тиллих рассматривает понятие «мужество» в этическом и историко-философском аспекте, анализируя учения Платона, Аристотеля, св. Фомы Аквинского, Спинозы и Ницше. В онтологическом и теологическом аспекте Тиллих определяет «мужество» как «самоутверждение бытия вопреки небытию». Главный вопрос для человека – это вопрос о его бытии или небытии. Человек—единственное существо в мире, которое зна– ето конечности своего бытия, о своей смертности. Осознанная конечностьбытия есть «тревога» (anxiety, нем. Angst—«страх»). Слово «тревога» (как и «страх») нельзя заменить словом «боязнь», т. к. последнее указывает на некую опасность, но не на онтологическую ситуацию встречи с небытием. Тревога онтологична, боязнь психологична. Онтологическая тревога не имеет объекта, ее нельзя преодолеть, поскольку ни одно конечное существо не может преодолеть конечности собственного бытия; психотерапия может лишь снять навязчивые формы тревожности и уменьшить частоту и силу приступов боязни. Онтологическая тревога должна быть встречена с мужеством; патологическая тревога появляется вследствие неудачи принять тревогу на себя, она приводит к самоутверждению личности на ограниченной и мнимой основе, а также к вынужденной защите этой основы. В соответствии с тремя направлениями, в которых небытие угрожает бытию, Тиллих различает три основных типа экзистенциальной тревоги: 1 ) перед судьбой и смертью; 2) по поводу вины и осуждения (этическая тревога); 3) перед пустотой и бессмысленностью (духовная тревога). Каждый из этих типов тревоги преобладает в определенный период западной цивилизации. В эпоху гибели античного мира преобладала тревога перед судьбой и смертью, в средние века – этическая тревога, а в современную эпоху – тревога по поводу пустоты и бессмысленности человеческого существования. Онтологическое самоутверждение личности является выражением априорной структуры бытия. Можно выделить два основных типа самоутверждения личности и снятия онтологической тревоги: «индивидуализацию» и «соучастие». Под индивидуализацией понимается утверждение субъектом своей индивидуальности вне и независимо от окружающего мира; личность выступает здесь как изолированное и самодовлеющее «Я». Соучастие – способ утверждения индивидом своего «Я» путем приобщения к целому, ко всеобщему. Индивидуализации и соучастию соответствуют два типа мужества – «мужество быть собой» и «мужество быть частью». «Мужество быть частью» находит историческое воплощение в различных примитивных сообществах, в средневековом феодальном «полуколлективизме», а также в современных «неоколлективистских» (тоталитарных) структурах – фашизме, нацизме и коммунизме. Но, отдавая себя целиком социальной жизни, человек с необходимостью растворяется в обществе, и это, по Тиллиху, уже не «мужество быть частью», а слабость, граничащая с полной неспособностью личности противостоять небытию, угрожающему в лице общества полным поглощением «Я». В роли тоталитарного сообщества, по мнению Тил– лиха, может выступать и церковь. Второй тип мужества – «быть самим собой» – предстает в различных формах индивидуализма: романтическом, натуралистическом и экзистенциальном. Современный экзистенциализм, как он выступает в работах Хайдегтера, Ясперса, Сартра, с точки зрения Тиллиха, выражает универсальную утрату человеком смысла бытия, которая переживается как «пограничное» состояние – состояние отчаяния. Онтологическое самоутверждение личности в современном экзистенциализме являет собой именно «мужество отчаяния» и мужество принять это отчаяние на себя в попытке быть самим собой. Но в этом случае человек рискует «потерять себя в экзистенциализме», ибо небытие угрожает как утратой нашего индивидуального «Я», так и утратой нашего соучастия в мире. Экзистенциальный разум человека охвачен «предельной заботой» о высшем смысле, он влечется за пределы конечности собственного бытия, к своей основе, к трансцендентному, Богу. Мужество как обращение человека к трансцендентному выступает, по Тиллиху, в различных формах. Если в нем

619

МУЗОНИЙ РУФ доминирует соучастие, то оно имеет мистический характер, если же индивидуализация, то оно имеет персональный характер. Даже в сфере религии человек не всегда может обрести подлинное онтологическое самоутверждение. Бог теизма нередко становится «идолом», а религия – обрядовой формальностью. И лишь обращение человека к мощи Самого Бытия заключает в себе индивидуализацию и соучастие и трансцендирует их, и только тогда человек обнаруживает, что «есть бытие и нет небытия». Лишь мужество такой веры способно взять на себя тревогу перед судьбой и смертью, виной и осуждением, гтустотой и бессмысленностью. Русский перевод Т. И. Вевюрко (1995), О. А. Седаковой. Т. П. Лифинцева

МУЗОНИЙ РУФ(Musonius Ruftis) Гай (ок. 30 н. э.– нач. 2 в. н. э.) – философ-стоик, представитель позднестоической моралистики, учитель Эпшапета. При Нероне был отправлен в ссылку, из которой возвратился при Гальбе (69); пользовался известностью в кругу просвещенной римской знати. Беседы Музония (вероятно, на греческом языке) были записаны слушателями; сохранившиеся фрагменты (всего 53) нередко представляют собой тематически цельные диатри– бические топы («Об аскезе», «О том, что следует презирать трудности», «Препятствует ли брак философствованию» и т. п.). Интересы Музония сосредоточены преимущественно в области прикладной этики; его теоретические взгляды сводятся к переосмысленным в практической плоскости расхожим стоическим догмам с элементами кинизма и, возможно, неопифагореизма. Природной расположенности (oikeuugic) к добродетели могут препятствовать ошибочные представления (ftg. 2; 11 H.). Философия – искусство наставления и врачевания души (36), которое Музоний превращает в практическую аскетику: реальная добродетель – плод привычки и упражнения; она узнается не из теорем, а за лопатой и плугом (1—2; 7—8; 11). Вместе с тем нужно заботиться о своем душевном здоровье, не причинять зла другому и во всем уподобляться богу (9—10; 36—37). Эклектическая аскетика Музония во многом близка к программе Секстин, а в ряде пунктов напоминает «Философумены» Гиерокла; в ней отчетливо заметны те тенденции развития позднестоической этики, которые в полной мере заявят о себе у Эпшапета и Марка Аврелия. Влияние Музония достаточно заметно в раннехристианской моралистике – напр., в «Педагоге» Климента Александрийского. Фрагм.: С. Musonii Rufi reliquiae, ed. О. Hense. Lipsiae, 1905; Musonius Rufiis, Entreliens et fragments, introd., trad, et comm. A. Jagu. Hildesheim, 1979; Teles Cynicus, Deux predicateurs de l'antiquite: Teles et Musonius, trad, par A. J. Festugiere. P., 1978. Лит.: Van Geytenbeek. Musonius Rufus and Greek Diatribe. Assen, 1962; Laurenti R. Musonio, maestro di Epitteto.– ANRW II 36,3. B.-N. Y, 1989, p. 2105-2146. А. А. Столяров «МУКАДДИМА» (араб. «Введение») – обширная теоретическая часть многотомного труда Ибн Халду на «Книга поучительных примеров и сведений из истории арабов, персов, берберов и других современных им народов» (имеются и другие варианты перевода), получившая самостоятельное значение под названием «Введение» (или «Пролегомены»); написана в 1375-78. «Мукаддима» явилась результатом осмысления Ибн Халдуном опыта, приобретенного им в течение многих лет административной деятельности при разных властителях арабского Маг– риба, а также кропотливой работы над многочисленными историографическими сочинениями, традиционный характер которых его не удовлетворял. Его изложение истории было первой в историографии попыткой выявить внутренние, естественные законы развития человеческого общества. «Новая наука» (социальная философия Ибн Халдуна) имела целью вскрыть «причины происхождения династий и возникновения человеческого общежития» («Избр. произведения мыслителей стран Ближнего и Среднего Востока». М., 1961, с. 560, пер. С. М. Бациевой), объяснить историю под углом зрения соответствия ее «природе человеческого общества» (табй'ат ал-иджтима' ал-башарй). Размышляя над этой проблемой, Ибн Халдун отмечал, что вслед за животным «появился человек, наделенный способностью к мышлению и рассудком, поднявшими его над миром обезьяны» (там же, с. 568). Человек – существо общественное. Он не имеет многих качеств, которые помогают животным, но зато имеет руки, рассудок, орудия труда, а также «совместность жизни», взаимопомощь, обеспечивающие ему защиту. Наделенный этими возможностями (или обретший их) человек, осваивая природу, создает мир культуры и себя самого как человека культуры ('умран). Ибн Халдун выделяет две основные или фазы в развитии человеческих объединений, которые определяются характером производства средств существования, их распределения и потребления. Первая фаза – это «бадава», жизнь, связанная со скотоводством и земледелием. Вторая, более поздняя фаза – «хадара», жизнь городская. В первом типе производства труд, ограниченный примитивными орудиями, производит только необходимый для поддержания жизни продукт, чем определяется и его равное распределение между членами коллектива. Однако при некотором избытке продукта равенство нарушается, происходит образование неравных групп, классов (табака). С появлением избытка связан и переход ко второму типу производства – торгово-ремесленному и соответственно к городской жизни. Труд усложняется, он требует участия в нем большего числа людей, создавая новую и дополнительную стоимость продукта, порождая роскошь и стремление к ней, а также материальную базу для роста населения. В качестве порождаемого избытком следствия Ибн Халдун рассматривает и науку. Другим (социально-политическим) аспектом отмеченного процесса является переход от «'асабиййа» к «мулк», от ро– доплеменных отношений к отношениям, определяемым властью, владением, сосредоточением роскоши в руках властителя и его приближенных. Со временем власть обособляется, возникает государство (давла) – группа людей, обладающих властью и защищающих ее с помощью уже не сородичей, а наемной силы. Однако дальнейший рост роскоши и усиление власти-государства приводит к увеличению налогов и обиранию подданных, последствием чего становится разрушение экономики, нравов и в конечном счете упадок и гибель данной цивилизации. Т. о., цивилизация, констатирует Ибн Халдун, проходит естественный, закономерный путь от возникновения через расцвет к упадку и смене ее другой, находящейся пока еще в фазе «'асабиййа». Этот путь могучей в прошлом и переживающей распад цивилизации Магриба и проанализирован в «Мукаддиме». Ибн Халдуна называют нередко первым, хотя и не оказавшим влияния на современное ему сознание, социологом. Лит.: Бациева С. М. Историко-социологический трактат Ибн Халдуна «Мукаддима». М., 1965; Она же. Бедуины и горожане в «Мукалдиме»