Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том второй Е—M"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 132 страниц)

ЗНАНИЕ ВАРАБО-МУСУЛЬМАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ. Благодаря слитности процессуального и субстанциального аспектов в категории масдара (от глагольного существительного) арабское языковое мышление имеет тенденцию рассматривать процесс и результат как нечто единое (см. Действие), поэтому категория «знание» зачастую исследуется неотрывно от категории «познание». Другая особенность понимания знания и познания состоит в тесной связи с теорией указания на смысл: знание рассматривается как «знание смыслов», выявляемых в вещах в качестве их «скрытого». Так открывается «истина» (хакика) вещи, состоящая в ее связанности со своим смыслом, которая понимается аналогично «истинному» указанию выговоренности на смысл в пределах слова (см. Смысл). Так понимаемая истина вещи отличается от истины как «правдивости» (сидк) высказывания о вещи, которая устанавливается как совпадение смысла высказывания и смысла вещи (см. Истина). Это понимание знания и познания было выдвинуто уже ранними арабскими мыслителями, рафидитами и мутазилитами, и в целом сохранилось в дальнейшем. Логика такого понимания категории «истина» предполагает, что смыслы вещи, с которыми сличаются смыслы высказывания, уже известны. Однако выявление этих смыслов безусловно должно предшествовать дискурсивному когнитивному акту и, далее, быть независимым от него. Подобное выявление смыслов, т. е. познание, может быть только непосредственным, или интуитивным. В этом следует полагать основание устойчивого разделения путей получения знания на дискурсивные и недискурсивные (и в частности, такого же деления способов доказательства, см. Доказательство) и столь же устойчивое предпочтение вторых первым при безусловном признании важности и истинности первых, что характерно фактически для всех направлений, за исключением калама, не уделявшего существенного внимания разработке путей получения знания. Двумя наиболее общими терминами для выражения знания и познания служат «'илм» и «ма'рифа». Процессуальная сторона познания подчеркнута термином «тахаккук», который означает «достижение истины» вещи как ее смысла. Термином «идрак» (букв. – настижение) обычно обозначают сенси– бельное и дискурсивное интеллигибельное познание, термином «ихата» (букв. – объятие) – достижение интеллигибельного, преимущественно метафизического, знания. В персидской традиции, сложившейся под влиянием ширакизма и суфизма, «'ирфан» обозначает мистическое познание и мистицизм, тогда как более общим термином для познания выступает «шу'ур» (восприятие, осознание). Помимо этого большинство философских направлений использовало особые термины для обозначения выработанных в них путей получения знания. В философии и теоретических науках в целом признавалась трехуровневая градация достоверности знания. Высшую ступень в ней зашагает «уверенность» (йакин), определяемая как знание, которое исключает вероятность противоположного себе; в силу этого «уверенность» устойчиво (за исключением суфизма) связывается с «успокоенностью» (итми'нан, раха). Вторая принадлежит «мнению» (занн) – знанию, которое допускает свою противоположность как равновероятную. Низшая отдана «сомнению» (шакк) – знанию, предполагающему противоположное себе как более вероятное. Эта линейная иерархия знания переосмысливается в суфизме в связи с характерным для этого течения пониманием истины и путей ее достижения. «Уверенность» понимается в философии как достигаемая либо интуитивно, и тогда она абсолютна, либо в результате дискурсивного доказательства (кийас – силлогизм), и тогда она зависит от правильности исходных

52

ЗНАНИЕ ВАРАБО-МУСУЛЬМАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ посылок и построения силлогизмов. В религиозно-правовой мысли (фшас) в качестве «уверенного» рассматривается только знание, основанное на положениях Корана и сунны (насс, см. 'Асл), тогда как дискурсивное «соизмерение» (кийас) имеет степень «мнения» в силу принципиальной невозможности проникнуть в намерения Законодателя при определении «обоснования» в «норме основы». Общими и устойчивыми типами классификации знания служило его деление в зависимости от источника получения, содержания и отношения к истине. По своему источнику знание делилось на «врожденное» (фитрийй) и «обретаемое» (мустахсал, муктасаб, мустафад). К врожденному относится «неизбежное знание» ('илм идтирар), которое человек не волен не иметь. Оно включает знания, которыми обладают низшие ступени души (растительная и животная), а также «начала разума» ('ава'ил ал-'акл), «изначальное знание» ('аввал 'илм) – аксиомы, признаваемыми всеми людьми в здравом уме и служащие началом получения прочего дискурсивного знания. Некоторые мутакаллимы включали в «изначальное» знание о Творце, поскольку «Творец» – это тот смысл, на который очевидным образом указывает мир в целом. К получаемому относится все прочее знание. Оно, в свою очередь, делится на чувственно постигаемое (хиссийй, махсус), умопостигаемое ('аклийй, ма'кул) и интуитивное; последнее обозначается разными терминами в разных школах. Чувственное и умопостигаемое знание равно являются знанием смыслов, соответственно сенсибельных и интеллигибельных. Характерным является представление о том, что эти два вида знания истинны и не противоречат друг другу. С точки зрения содержания знание делилось на «целокупное» (куллийй) и «единичное» (джуз'ийй): первое представляет собой смыслы, приложимые ко многим вещам, второе – только к отдельной вещи. Целокупное знание именовалось также «универсалией» ('амр куллийй). В арабоязычном перипатетизме, где признаком единичного считалось время, место и т. п., Первоначало и метафизические Разумы наделялись только целокупным, но не единичным знанием; это представление было поддержано в ишракизме. В исмаилизме под куллийй (целокупным) понимается полное, а под джуз'ийй – неполное, «частное» метафизическое знание. Первое достижимо только благодаря «поддержке» (та'йид) свыше и представляет собой благодать, даруемую избранным единицам, но может быть «передано» (ифада) другим людям, которые самостоятельно способны выработать только частичное знание. С точки зрения отношения к истине знание в самом общем смысле может быть названо «истинным» (хакк) или, напротив, «неправильным» (батил): в первом случае знание «правильно» устроено, и неважно, является ли правильность следствием непогрешимости внутреннего устройства самого знания или достигается его связью с истиной вещи, во втором такая правильность отсутствует. Близкими, хотя и более узкими, терминами являются «верное» (сахих) и «неверное» (фасид). Знание, сообщающее истину о вещи, называется «правдивым» (садик), в отличие от «ложного» (казиб), передающего вещь не в соответствии с ее истиной. «Невозможное» (мухал) связывается с внутренним противоречием знания, в отличие от «допустимого» (джа'из), т. е. логически возможного, но не проверенного или принципиально не проверяемого знания. Наилучшим знанием является «полное» (тамм), или «совершенное» (камил). За исключением некоторых рафидитов, считавших, что человек обладает своими знаниями «вынужденно» (идтирар) как сотворенными Богом, а сам не может приобретать знание, и части мутазилитов, отрицавших, что познание является действием самого человека, все признавали возможность познания и, за исключением калама, уделяли особое внимание разработке методов получения совершенного знания. В арабоязычном перипатетизме таковыми считались «запечатление» (тасаввур) вещей и «установление правдивости» (тасдик) высказываний, т. е. получение родо-видовых определений и силлогистика. В исмаилизме методом получения знания считается «установление равновесия» (мувазана) между двумя или более изоморфными структурами мироздания, в ходе которого элементы неизвестной структуры узнаются по элементам известной. Ибн Сйнй в качестве способа непосредственного постижения рассматривает «интуицию» (хадс, реже фитна или басйра), объектом которой является прежде всего «я» ('ана) человека, открытое всем людям, но также и полное знание, заключенное в Действенном Разуме, что доступно немногим обладателям «утонченной» души. В ишракизме логической (дискурсивный) и интуитивный (непосредственный) способы получения знания именуются соответственно «исследование» (бахс) и «погруженность в божественное» (та'аллух), а познание, преимущественно на его высших ступенях, понимается как «озарение» (ишрак) души вышестоящим, метафизическим светом. Суфизм признает логику (мантик) как способ получения дискурсивного знания и интуицию (басйра, мушахада) как возможность непосредственного видения истины вещей, однако полнота знания и соответствующая ему «уверенность» полагаются, в отличие от прочих направлений философской мысли, не в каком-то имеющем фиксированное содержание утверждении или их наборе, а в способности увидеть нефик– сированность любого тезиса и его переход в свою противоположность, причем тезис и антитезис во взаимном полагании (не дающем противоречия и потому не требующим никакого синтеза) составляют возможность друг друга и одновременно истинность знания. Такой способ познания именуется «растерянность» (хайра). Предметом «растерянного» (ха'ир) познания служат метафизические основания мироздания в целом и отдельных вещей и событий. В отличие от античной апории, смущающей растерянности, выявляющей несостоятельность оснований рассуждения, такая растерянность составляет желанное состояние, единственно способное дать полное знание. Различным способам познания соответствуют особые органы. Разум Сакл) служит инструментом дискурсивного познания в его разных формах.. Самость (зат) человека составляет инструмент и одновременно предмет интуиции. Такая разновидность интуиции, как басйра (внутреннее зрение), связывается с метафорическим «внутренним оком», которое Ибн 'Арабй трактует как «воплощенность» человека, т. е. его непосредственную физическую данность. Органом «растерянного» познания признается сердце (калб), которое иногда отождествляют с «сокровенным» (сирр) человека. В связи с особой трактовкой души (см. Душа) последняя также признается в суфизме и предметом, и инструментом получения полного знания. Можно выделить две противоположные линии построения дискурсивного знания: восходящую и нисходящую. В первом случае познание первоначала венчает знание, которое строится начиная с низшего сущего и наращивается благодаря выяснению его метафизических оснований (ал-Кирмйнй). В другом познание нижестоящего считается возможным только после познания вышестоящих причин, а потому построение знания начинается с Первопричины (Ибн Сина). Неко-

53

ЗНАЧЕНИЕ торые признают возможными оба пути познания. Интуиция имеет предметом «я» человека и Бога (Ибн Сина, ишракизм) или вещи мира, за которыми видится их универсальное основание – божественная самость (суфизм). В растерянном познании построение знания может начаться с любой вещи или события и, описав круг, в котором непременно выясняются их метафизические основания и дается их исчерпывающее описание, возвращается к ним же. А. В. Смирнов

ЗНАЧЕНИЕ(в семиотике) – объект, который обозначается, замещается, репрезентируется другим объектом – знаком; между двумя объектами, выступающими соответственно в роли знака и значения, в процессе семиозиса устанавливается отношение обозначения. Установление такого отношения зависит от природы знаков: для индексов, иконических и сопричастных знаков можно сказать, что интерпретатор усматривает существующую (реальную или воображаемую) связь между знаком и его значением, которая состоит в причинно-следственной связи между ними, их сходстве или в наличии общей природы у знака и его значения, тогда как для условных знаков отношение обозначения устанавливается интерпретатором произвольно или по соглашению с другими интерпретаторами. Отношение между знаками и их значениями является центральным предметом исследования в особом разделе семиотики (науки о знаках), называемом семантика. В семантике исследователь абстрагируется от такого компонента семиозиса, как интерпретатор. В качестве особого раздела выделяется в лингвистике – лингвистическая семантика, в логике – логическая семантика. Со знаком обычно в семиотике связывается несколько типов значений: предметное, смысловое и экспрессивное. Принято говорить, что знак обозначает свое предметное значение, но выражает смысловое и экспрессивное. Под предметным значением имеется в виду тот объект (предмет, субъект, свойство, отношение, явление, ситуация, действие и т. п.), который собственно замещается, репрезентируется данным знаком; этот объект может быть материальным или идеальным, существовать в реальной действительности или в виртуальном мире, быть отдельным предметом или классом, свойством или отношением и т. п. Часто, особенно в естественных (национальных) языках, один и тот же знак может обозначать различные объекты; какое конкретное предметное значение связано с этим знаком при каждом его употреблении, детерминируется контекстом или ситуацией, в которой знак используется. В логике многозначность терминов обычно оценивается как недостаток естественного языка. При построении искусственных формализованных языков стремятся к тому, чтобы каждый знак имел только одно значение (хотя бы в пределах данной интерпретации или множества возможных интерпретаций). В лингвистике многозначность знаков в естественных языках оценивается как важное свойство языка, увеличивающее его выразительные средства, служащее основой для создания тропов и метафор. Различные знаки одного и того же языка могут иметь в качестве их предметного значения один и тот же объект (объекты); знаки, предметные значения которых тождественны, называют синонимами. Одно и то же предметное значение могут иметь и знаки различных языков, тогда один знак характеризуется как перевод другого знака с одного языка на другой. Один и тот же объект может обозначаться неограниченным количеством знаков даже в пределах одного и того же языка. Знаки, будучи самостоятельными объектами, могут сами выступать в качестве значений других знаков; тогда мы имеем дело со знаками знаков; в естественных языках зафиксированы специальные приемы образования имен для имен. Так, имя «Луна», образованное путем помещения имени внутри кавычек, является именем не предмета – естественного спутника Земли – а языкового выражения – имени, находящегося внутри кавычек. Знаки знаков необходимо отличать от синонимов и переводов: английское название Луны – Moon – не является именем имени, а именем с тем же предметным значением, что и соответствующее русское слово. Особым случаем употребления знаков является их автономное использование, при котором знак обозначает себя сам. При этом мы имеем дело с одним и тем же материальным объектом, который с точки зрения семиотики выступает одновременно и в роли знака, и в роли предметного значения этого знака. Под смысловым значением знака имеют в виду ту информацию о предметном значении, которую несет или передает сам знак, которую вкладывает в знак человек, продуцирующий его, и понимает субъект, воспринимающий знак; это информация об определенных свойствах, чертах, характеристиках объектов, составляющих предметное значение данного знака. В случае, когда объект, являющийся предметным значением данного знака, не существует в действительности, смысловое значение задает, формирует идеализированный объект или абстракцию. Под экспрессивным значением знака имеются в виду эмоции, чувства, желания человека, выражаемые им благодаря использованию данного знака в данном контексте или ситуации. Тон, которым произносится выражение (в нетональных языках), – напр., радостный, удивленный, раздражительный, печальный и т. п., интонации – напр., вопросительные, командные и т. п., громкость – могут выражать радость, гнев, печаль и другие эмоции говорящего, что и составляет экспрессивное значение знака при данном его использовании. При этом один и тот же знак в разных ситуациях и контекстах использования может получать различное экспрессивное значение. Экспрессивное значение языкового выражения тесно связано с личностью и нормальным для этой личности словоупотреблением. Так, слова «Это не очень умный поступок» в устах вежливого и деликатного человека могут выражать гораздо более сильные отрицательные эмоции, нежели слова «Это идиотский поступок» в устах менее воспитанного человека. И наоборот, самые грубые ругательства, проклятья и божба в устах человека, привыкшего к такому словоупотреблению, могут выражать радость, нежность, умиление и т. п. Экспрессивное значение связано и с выбором лексики. Так, использование одного из синонимичных терминов «лик – лицо – морда – харя» может выражать чувства говорящего по отношению к описываемому объекту. Напр., для Авесты фиксируется особый «дэвовский» язык, в котором при описании дэвов (злых богов) используется специальная терминология: вместо «голова» – «башка», вместо «руки» – «лапы» и т. п., что служит средством выражения отрицательных эмоций зороастрийцев в адрес этих персонажей. Интересно, что после завоевания Персии Александром Македонским этот язык стал использоваться пострадавшими при описании завоевателя. Отдельные языковые выражения, напр., междометия, имеют только экспрессивное значение. Так как экспрессивное зна-

54

ЗОЛОТОЕ ПРАВИЛО НРАВСТВЕННОСТИ чение связано с контекстом использования знака, оно является предметом изучения не столько в семантике, сколько в прагматике. В логике отношение между знаками и их значениями изучается в логической семантике. Логическая семантика занимается не экспрессивными значениями, а только теми, которые в семиотике определяются как предметное и смысловое значение, и в логике чаще всего называются значением (denotation, meaning) и смыслом (sense). В рамках соответствующих логико-семантических теорий и методов ведутся работы по экспликации этих понятий и по построению общей теории референции и теории смысла. Подобная пара понятий «значение – созначение» выделялась еще Дж. Ст. Миллем (denotation – connotation); Г. Фреге в своей именования теории сопоставлял имени денотат (Bedeutung) и смысл (Sinn); P. Карнап каждому обозначающему выражению – десигнатору – сопоставлял экстенсионал (extension) и интенсионал (intention) и т. п.; К. И. Льюис сопоставлял знаку четыре вида значения: экстенсионал, или денотат (extension, denotation), под которым он понимал класс всех действительно существующих объектов, к которым применим данный знак; охват (comprehention) – класс всех возможных (непротиворечиво мыслимых) объектов, к которым применим данный знак; сигнификат (signification) – набор свойств, наличие или отсутствие которых у объекта позволяет применить к нему данный знак; интенсионал (intention) – конъюнкция всех терминов, и каждый из них применим к любому объекту, который может быть обозначен данным знаком. Разрабатываемые в рамках соответствующих теорий понятия значения (денотата, номинанта, экстенсионала) и смысла (интенсионала) могут применяться для анализа выражений как естественного, так и искусственного языков. Но строгим образом они могут быть заданы только для искусственных формализованных языков. Обычно в современной логике принято строить формализованный язык L, а для L метаязык ML, в котором выделяются синтаксическая SinML, семантическая SemML и – при необходимости – прагматическая PrML части. В синтаксической части метаязыка содержатся переводы выражений языка L на метаязык, правила построения и правила вывода. Все знаки языка заранее делятся на значащие и синкатегориматические – служебные (скобки, запятые и т. п.). В семантической части метаязыка всем значащим выражениям приписываются значения (экстенсноналы) с помощью специальной функции приписывания значения R: сингулярным термам – индивиды из индивидной области данной интерпретации (R(a) = v), одноместным предикатам– свойства, двух– и более местным—отношения. Причем свойства и отношения могут задаваться экстенсионально – путем указания на множество индивидов или, соответственно, упорядоченных n-ок индивидов, для которых данные предикаты выполняются. В качестве значений предложениям (правильно построенным формулам без свободных переменных) приписываются логические валентности: истина-ложь или 1—0 в двузначной логике, в трехзначной: истина-ложь– неопределенность и т. п. В бесконечнозначной логике предложению сопоставляются значения от единицы до бесконечности. В последние годы получили развитие логики с провалами значений, в которых не все предложения получают определенное значение. Следуя фрегевскому пониманию смысла имени как способа задания его значения (денотата), интенсионал термина часто эксплицируют как функцию приписывания значения. В лингвистике различают несколько типов значений языковых знаков в зависимости от типов самих знаков; при этом наиболее важными и типичными языковыми знаками считаются слова, значение (означаемое) которых называется лексическим значением. Различаются характеризующие знаки, представленные полнозначными словами, предметное значение которых составляют объекты действительного мира, чувства и желания людей и т. п., и словесные знаки (местоимения, предлоги, союзы и т. п.), значение которых является информацией о внутренних отношениях знаков в составе сложных языковых выражений, напр., высказываний. В составе слов выделяются особые структурные единицы – морфемы, имеющие специфическое означаемое. При этом словообразовательные и словоизменительные морфемы реализуют свое значение только в сочетании с другими знаками, поэтому их также называют полузнаками. Морфемы в свою очередь состоят из фонем (артикулированных звуков или букв), ограниченное количество которых существует в любом конкретном языке и которые сами не имеют самостоятельного значения, но их комбинации, полученные по определенным правилам в каждом языке, создают неограниченную возможность обозначения любых элементов действительного или виртуального мира. Термин «значение» имеет широкое применение и в других дисциплинах, где часто получает особый смысл у различных исследователей. Так, в философии можно выделить понимание этого термина у П. Бриджмена – он отождествлял значения терминов науки с операциями по исследованию объектов, к которым применяются эти термины; Л. Витгенштейн понимает значение знака как способ употребления этого знака в языке; Э. Гуссерль, Б. Больцано и Ф. Брента– но понимают значение знака как особый идеальный объект или особое свойство мысли об объекте и т. п. В психологии (бихевиоризм, прагматизм) значение языкового выражения отождествляется с поведенческими реакциями субъекта на воспринятый знак. Лит.: Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М., 1976; Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1996; Льюис К. И. Виды значения.– В сб.: Семиотика. М, 1983; Мулуд Н. Анализ и смысл. М, 1979; Павилёнис Р. Проблема смысла. Современный логико-семантический анализ языка. М, 1983; Пиаже Ж. Схемы действий и усвоение языка.– В сб.: Семиотика. М, 1983; Проблемы знака и значения. М, 1969; Якобсон Р. В поисках сущности языка.– В сб.: Семиотика. М., 1983. См. также лит. кет. Знак. Г. В. Гриненко

ЗОЛОТОЕ ПРАВИЛО НРАВСТВЕННОСТИ– «(Не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы они поступали по– отношению к тебе». Данное нравственное требование фигурировало под разными наименованиями: краткое изречение, принцип, заповедь, основной принцип, поговорка, предписание и т. д. Термин «золотое правило» за ним закрепился с конца 18 в. Первые упоминания о «золотом правиле нравственности» относятся кт. н. «осевому времени»—середине I тысячелетия до н. э. Оно встречается в «Махабхарате» (Мокшадхарма, кн. 12, гл. 260), в изречениях Будды (Дхаммапада, гл. X, 129; гл. XII, 159), у Гомера (Одиссея, V, 188-189) и Геродота (История, кн. III, 142; VII, 1.36). Конфуций на вопрос ученика о том, можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом, ответил: «Это слово – взаимность. Не делай другим того, чего не желаешь себе» («Лунь Юй». 15, 23). В Библии «золотое

55

ЗОЛОТОЕ ПРАВИЛО НРАВСТВЕННОСТИ правило» упоминается в ветхозаветной книге Товита (Тов. 4:15) и дважды в Евангелиях при изложении Нагорной проповеди (Лк. 3:31; Мф. 7:12). Евангельская формулировка считается наиболее полной и адекватной: «Итак, во всем как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки» (Мф., 7:12). В Коране «золотое правило» не зафиксировано, но оно встречается в «Сунне» как одно из изречений Мухаммеда. «Золотое правило нравственности» прочно вошло в культуру и массовое сознание, осело в виде пословиц, очевидных требований житейской мудрости (немецкое: «Was du nicht willst, dass man dir tu, das flieg auch keinem anderen zu»; русское: «Чего в другом не любишь, того и сам не делай»). В античных философских текстах «золотое правило» встречается редко и всегда как требование житейской нравственности, но не как теоретически санкционированный принцип. Оно приписывается двум из семи мудрецов – Питтаку и Фа– лесу. На вопрос, как прожить жизнь самую лучшую и праведную, Фалес ответил: «Если сами не будем делать того, в чем упрекаем других» (Фрагменты ранних греческих философов, ч. I. М., 1989, с. 103). На «золотое правило» ссылается Сенека («Письма к Луцилию», 94,43). Христианская средневековая этика рассматривает «золотое правило нравственности» в контексте Нагорной проповеди. Для Августина «золотое правило» – принцип естественной нравственности, которым следует руководствоваться в отношениях между людьми («О порядке», II, 8) и нарушение (выворачивание) которого деформирует человеческое поведение («Исповедь». 1,19); одновременно он рассматривает его как конкретное выражение закона любви, понимаемого как любовь к Богу: «Закон же любви состоит в том, чтобы человек желал ближнему того же самого добра, какого желает и себе самому, и не желал ему того зла, какого не желает себе» («Об истинной религии», 46). «Золотое правило нравственности» входит в социально-договорную концепцию Т. Гоббса, выступая в качестве критерия, позволяющего установить, не противоречит ли действие естественным законам («О гражданине», раздел I, гл. III, 26). Д. Локк видит в «золотом правиле» «непоколебимое нравственное правило и основу всякой общественной добродетели» («Опыты о человеческом разумении». Кн. I, гл. 3, § 4). Лейбниц считает, что «золотое правило» не является самоочевидным мерилом нравственности: «Если бы это зависело от нас, то мы хотели бы от других излишнего; значит ли это, что мы должны делать излишнее и другим?» («Новые опыты о человеческом разумении автора системы предустановленной гармонии». Кн. I, гл. И, § 4). По его мнению, это правило лишь описывает диспозицию для вынесения справедливого суждения (встать на точку зрения другого). X. Томазий на материале «золотого правила нравственности» разграничивает сферы права, политики и морали. Он выделяет три формы «золотого правила», называя их соответственно принципами права (justum), приличия (decorum) и уважения (honestum). Принцип права состоит в том, чтобы человек не делал никому другому того, чего он не желает, чтобы другой сделал ему. Принцип приличия предполагает делать другому то, чего он желает, чтобы другой сделал ему. Принцип уважения требует от человека поступать так, как он желал бы, чтобы поступали другие. Первые два принципа обобщаются в естественном праве и политике (Томазий называет их внешними законами), последний – в этике. По Канту, «золотое правило нравственности» не может быть всеобщим законом, т. к. оно не содержит в себе оснований долга, и преступник, исходя из него, «стал бы приводить доводы против своих карающих судей» («Основание к метафизике нравственности». Соч., т. 4(1), с. 271). Кант придавал принципиальное значение различению категорического императива и «золотого правила». Некоторые критики Канта, напротив, видели в категорическом императиве лишь иное выражение «золотого правила» (см. Шопенгауэр А. Об основе морали. § 7). Ссылки на «золотое правило» как критерий нравственной оценки и концентрированное выражение гуманистической морали имеются также в марксистских текстах – у К. Маркса (Дебаты о свободе печати...– Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 3), А. Бебеля (Женщина и социализм. М., 1959, с. 516). П. Кропоткин видел в нем выражение общеприродного закона взаимопомощи (Современная наука и анархия. М., 1990, с. 338—41). Л. Н. Толстой рассматривал «золотое правило» как этический инвариант, присущий всем религиям, наиболее последовательно сформулированный в учении Христа и выражающий общечеловеческую суть нравственности («Что такое религия и в чем сущность ее?»). В современной литературе наиболее полную содержательную характеристику «золотого правила нравственности» (перекликающуюся с трактовкой Томазия) предложил Г. Райнер, выделивший три его формы. Правило вчувствования (Ein– fohlungsregel): «(не) делай другому то, что (не) желаешь себе». Здесь эгоистическая воля индивида становится масштабом поведения, и в таком виде правило не может быть возвышено до всеобщего нравственного принципа – его негативная формулировка исключает наказание, поскольку оно человеку неприятно, утвердительная форма не может быть всеобщим масштабом поведения, потому что эгоистические желания часто безмерны. Правило автономности (Autonomieregel): «(не) делай сам того, что ты находишь (не)похвальным в другом»; основой принятия решения в данном случае является беспристрастное суждение о поведении других. Правило взаимности, объединяющее первые два и совпадающее с евангельской формулировкой (Gegenseitigkeitsregel): «как вы хотите, чтобы по отношению к вам поступали люди, поступайте так же и вы по отношению к ним». Здесь основой принятия решения является собственное желание индивида, совпадающее с его же беспристрастным суждением о поведении других. Райнер оправданно считает, что правило взаимности является наиболее полной и адекватной формулой «золотого правила». «Золотое правило нравственности» и генетически, и по существу представляет собой отрицание талиона. В процессе многообразной внутренней дифференциации и расширения общественных отношений талион трансформировался в двух направлениях: подлежащий отмщению ущерб стал калькулироваться с учетом субъективного аспекта (за его скобки постепенно выносятся ненамеренные действия, ущерб, нанесенный скотом, и т. д.) и заменяться материальным вознаграждением, выкупом. Изменения, приведшие к необходимости перехода от коллективной ответственности рода к индивидуальной ответственности лиц и снятия той резкой разделенности между «своими» и «чужими», которая могла уравновешиваться только взаимным признанием права силы, и воплотились в «золотом правиле нравственности». Как полагает А. Диле, посредствующим звеном в процессе перехода от талиона к «золотому правилу» было правило: «добром за добро, обидой за обиду». «Золотое правило» от талиона отличается тем, что оно: 1) утверждает в качестве субъекта поведения само действующее лицо и обязывает его руководство-