Текст книги "Последний ключ (СИ)"

Автор книги: Анна Шведова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)

– Почему же ты не убил ее раньше? Тебе нравилось держать рядом с собой ненавидящих тебя убийц?

Эльяс небрежно усмехнулся, но в его улыбке сквозило едва прикрытое самодовольство.

– Зачем мне ее убивать? Мне нужно было убедиться, что не одна, так другая сторона доведет дело до конца. Если по каким-то причинам Писцы не приведут Существо к Холхаре, где бы она ни находилась, до это должны были сделать жрецы Вулессы. На твоего отца, как оказалось, надежды было мало.

– Отец? – дернулась я, – Он знал?

– Знал ли? – рассмеялся Эльяс, щеря мелкие зубы, – А как же! Сначала я просил отдать мне тебя в жены, но он вышвырнул меня. А ведь ничего этого не было бы, согласись он тогда. Уже потом, перед тем, как взять Тутарлу, я встретился с ним и подробно объяснил, что сделаю с тобой и со всем его родом, если он не согласится. Я просил по-доброму отдать мне Холхару, вам, крови Инаса, она ведь не нужна. Но он не согласился. Пришлось его убить.

Отец знал? Все странности в его поведении в последние недели перед гибелью словно гигантская мозаика встали на свое место. Все недомолвки, несвойственная ему боязнь и беспокойство – все нашло свое объяснение. Он так боялся за меня! Вот только знай я обо всем этом раньше...

– Лиран оказалась идеальным орудием, – между тем продолжал Эльяс, посмеиваясь. Я поглядывала на него с немалым удивлением: близость победы явно возбуждала его и дурманила безрассудством, – Ее оказалось совсем нетрудно заставить делать то, что мне было нужно.

– Если бы она нашла послание раньше, она бы тебя убила, так ведь?

– В том-то и был весь фокус, моя дорогая. Лиран должна была найти послание точно в срок – не раньше и не позже. Не раньше того, как в ее руках окажешься ты и карта пути к Холхаре. И не позже того, как Существо переступит порог этих подземелий.

– Зачем тебе я? Ты же получил все, что хотел.

Эльяс посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом. Едва заметная улыбка, чуть приподнявшая уголки его тонких губ, затаилась, как змея в засаде.

Мое неведение его забавляло.

– Ты – последний ключ к Холхаре, моя дорогая, – медленно произнес Эльяс, стягивая с ладоней мягкую кожу перчаток, – Ты, твоя кровь и твой дар – вот то, что открывает Холхару, заставляет ее действовать, позволяет пользоваться ее силой. Знаешь, почему Найсал не мог убить Существо? Потому что для этого нужна жизнь и кровь только очень определенного рода – твоего. Да, дорогая. Жизнь Инаса – вот на что не мог решиться мой мягкотелый добросердечный предок Найсал. Он предпочел огородить Лакит стеной, но убить своего дорогого друга Инаса не решился. Глупец.

– Так ты собираешься убить меня, открыть Холхару и сразиться с Лионом..., – неожиданное спокойствие в голосе удивило меня саму. Казалось, неизбежность грядущего должна была испугать, бросить в панику, но она, как ни странно, облекла меня спокойствием. Или равнодушием?

– Верно, но только сражаться буду не я, – Эльяс вдруг сильно ухватил меня за запястье и прибавил шагу. Я попыталась вырвать руку из его пальцев, но с тем же успехом могла бы разорвать корабельный канат, – Я подожду, пока кое-кто другой не ослабит Существо и не облегчит мне работу.

Незаметно подземелья преобразились и сейчас мы вступали в ту их часть, которая была куда древнее Шела и самых старых его строений.

– Жаль, что ты последняя в роду, Оливия Каскор, – Горностай неуловимо напрягся и насторожился, пересекая некую невидимую грань в подземельи, его глаза неустанно рыскали по сторонам, – Я ведь на самом деле хотел бы взять тебя в жены. Не сбеги ты год назад, у нас уже был бы ребенок, который унаследовал бы твой восхитительный дар. Теперь этот дар пропадет навсегда. Если бы твой отец так по-дурацки не умер, мы бы использовали в ритуале его, а не тебя. Жаль, конечно, но тут ничего уже не поделаешь.

Я резко дернулась, но рука Эльяса сжалась вокруг моего запястья еще сильнее.

– Однако я не закончил свой рассказ, моя дорогая, – Горностай усмехнулся, – Несколько дней назад в Шел пробрался один из Писцов. Я был удивлен, увидев его здесь, мне говорили, он погиб на Лисьих островах. А он был хорош, очень хорош, скажу прямо – лучший. Сильнее Лиран и много, много умнее. Он быстро нашел мой тайник с посланием Найсала и вскрыл его. Я не убил его только потому, что мне было интересно узнать, как он поступит дальше. Я думал, он пойдет на сговор с Лиран, чтобы узнать путь через лабиринт к Холхаре. А он сделал лучше – он нашел старую карту в той дурацкой витражной башне. Карту Инаса, о которой я даже не подозревал. Я удивлен, почему он не воспользовался тобой, Оливия Каскор, но он нашел прекрасный выход из положения, чем приятно поразил меня, – Эльяс демонстративно потряс моей рукой, – Умен, умен, ничего не скажешь. Ты ведь, разумеется, не знала, моя дорогая, что даже зная путь, нельзя пройти к Холхаре, если не иметь тебя, твою кровь или все семь ключей?

– И ты думаешь, что тот Писец уже рядом с Холхарой и дожидается Существо?

– Да, моя дорогая. Я видел, как тебя вывели из башни с витражами и решил узнать, что же ты там делала. Там была карта. Там была твоя кровь. Там был старик. Но мага там уже не было. Спрашивается: куда он делся?

Я молчала.

– Старик оказался слишком слаб для пыток, но напоследок он успел многое рассказать...

Я со стоном дернулась, а Эльяс рассмеялся.

– У мага есть твоя кровь, которую он выпросил у тебя, у него есть послание, которое я позволил ему забрать, а Существо сейчас прорубается с другой стороны лабиринта сквозь толпу твоих Блистательных, так что немного времени, чтобы подготовиться, у твоего защитника тоже есть.

– Моего защитника? Почему ты решил, что он защищает меня, а не спешит к Холхаре, как и ты? – мои губы кривились от боли, меня переворачивало от страха, я не знала, что и думать. Паллад... Неужели мне суждено всегда балансировать на грани недоверия к нему? Я дала ему кровь добровольно, он не просил... Или просил? Неужели я так быстро могла забыть тот свет, который горел в его глазах, когда мы прощались в Летописной башне? Или все это притворство?

А вот Эльяс, казалось, и не сомневался в намерениях Паллада. Он притянул меня к себе и почти на ухо прошептал:

– Существо невозможно изгнать из нашего мира без крови Инаса, и не просто крови, а жизни. Так что смирись с тем, что избавлять глупое человечество от власти Существа придется тобой. Ты станешь величайшей героиней, Оливия Каскор. Посмертно. Но в твоей власти подарить жизнь тому глупцу, который никак не может смириться с тем, что тебе сегодня придется умереть. Старик сказал, что за тебя Писец готов отдать все, и я, пожалуй, ему верю. Когда мы с тобой подойдем к Холхаре, он уже столкнется с Существом или даже начнет ритуал, из которого может и не выйти живым. Как только Существо будет воссоединено и подчинено, я перережу тебе горло и твоя кровь изгонит Существо прочь. И вот тогда я тебе обещаю, что пощажу того человека, если он выживет после схватки с Существом и ритуала. К тому времени, когда все закончится, он будет обессиленным и уставшим, и мне будет совсем нетрудно его убить. Но я обещаю оставить его в живых, а если он будет ранен, то даже вылечить его. Я могу поклясться, даже если ты мне не веришь.

– А что взамен? – спросила я дрогнувшим голосом.

– Взамен? – в полумраке древнего подземелья глаза Эльяса казались наполненными первобытной тьмой, лишь на краешке белка отражалось изменчивое пламя факела, – Не усложняй мне жизнь, будь покорной – этого будет довольно. Сделай так, как я скажу.

Безропотно подставить под нож горло? Да он с ума сошел? Я бы рассмеялась, нет, расхохоталась, если бы мне не было так отчаянно страшно.

К сожалению, я верила Эльясу. Верила в том, что все случится именно так, как он предрек. Как бы я ни противилась, но все, что я узнала о Существе, о Найсале, о послании, о страхе отца – все вело к этому. Кому-то нужно стать жертвой. Так уж лучше эта жертва будет лишь одна.

Когда-то я искренне гордилась тем, что приношу посильную жертву во имя Лакита, предлагая свое имя и честь любому мужчине, который способен в это трудное время стать Надорром, стать героем, одним взмахом руки избавляющим нас от напастей, войны, разногласий. Ведь как все казалось просто – найдется Надорр, который будет безупречен, силен и смел, а я буду ему послушной женой, по мере сил помогающей править... Тогда я ничего не знала ни о жертвах, ни о героях.

Не знала, что порой самое большое геройство состоит в том, чтобы пройти с высоко поднятой головой страшный путь, отмерянный тебе до плахи. Путь, с которого не свернуть и не увернуться. А конец совсем не величественен.

Не знала, что настоящие жертвы спонтанны и безрассудны, их невозможно просчитать умом и подготовить разумом, они случаются вопреки здравому смыслу и даже жажде жить... Ах, Паллад, если это правда, то что же ты наделал! Он ведь убьет тебя, даже если пообещает обратное. А если не убьет, то превратит твою жизнь в кошмар. Лучше бы ты потихоньку выздоравливал себе на Лисьих островах и не спешил геройствовать. Зачем ты безрассудно бросился на встречу с Лионом, если знал о том, что мне все равно предстоит умереть? Ты должен мне позволить сделать то, что должно, но сам – останься жить...

Подземелье содрогнулось и до нас докатился глухой раскат грома.

– Началось, – удовлетворенно сощурился Эльяс, а факел в его руке взлетел в салюте.

Эти тоннели нисколько не походили на пугающие подземелья из моих снов, но я знала, что это они. Здесь было сухо, так сухо, что воздух, казалось, застревал в гортани. Здесь не было ни плесени, ни луж. Камень, припорошенный то ли пылью, то ли песком, сухо скрипел под ногами. И осыпался тонким прахом под пальцами, если доводилось коснуться стен... Страх шел не от них, не от этих древних, холодных и равнодушных камней. Страх витал в воздухе, страх прятался в темноте. Страх стоял по ту сторону зыбкого пятна света от горящего факела в руках мужчины. Страх шелестел далекими звуками грома, страх трепетал под ногами неожиданными встрясками. Я не боялась этих тоннелей, вопреки своим снам, но я боялась человека, что шел со мной рядом. И боялась того, что будет дальше.

Могла ли я бежать? Возможно. Вот только зачем?

Даже измысли я самый изощренный план бегства, даже перехитри я Эльяса, чего я добьюсь? Только отсрочки. Всего лишь никому не нужной отсрочки. Если Эльяс прав, – а в этот раз, увы, он не лгал, я чувствовала это, – избавиться от Существа мы можем лишь моей кровью. Так стоит ли откладывать неминуемое? Я слишком о многом узнала за последнее время, чтобы понимать: чем сильнее становится Существо, тем меньше у нас шансов остановить его. Чем дольше мы ждем, тем сокрушительнее проиграем.

А что до жертв... Когда-то мне казалось, что мы, люди, вольны избирать путь, по которому идем. А теперь я точно знаю: это путь избирает нас. И ему нет дела до того, что вы думаете по его поводу, до ваших желаний, мечтаний и тем более жизненных планов. Он просто тащит вас вперед тупо и безоглядно к той заветной цели, обозначенной кем-то, кто зовется "Предназначение". И честно говоря, я так устала ему сопротивляться... Поскорей бы уж.

Никогда не думала, что способна смириться и тупо дожидаться смерти. Но это правда.

Эльяс негромко выругался, я вздрогнула – мрачные мысли заполонили меня так, что на дорогу я не смотрела. Зато Эльяс смотреть пытался. Одной рукой он крепко удерживал меня, в другой был зажат факел и клочок бумаги с такими-то пометками. Время от времени мужчина заглядывал в записи, норовя поджечь клок своих роскошных белых волос, затем решительно направлялся вперед, скрупулезно подсчитывая число боковых тоннельных ответвлений и развилок. Впереди и позади нас висела непроглядная тьма, но мы неуклонно продвигались вперед.

– Откуда ты узнал про этот путь? – спросила я, чтобы хоть как-то отогнать страх.

– Не думала же ты, что я оставлю лорда Лиона без присмотра? – рассеянно ответил Эльяс.

– Кто-то из Писцов тебе доносил?

– Удивительно, сколько людей жаждет сделать из времен Найсала и Инаса легенду, – почему-то усмехнулся Эльяс, – Кому-то подавай кровавого Рубейт Се'заана, кто-то бредит высшей справедливостью. А кое-кто из Писцов решил, что неплохо бы вернуть времена, когда маги Шолха были всего лишь слугами Великого Найсала. Поэтому они учатся служить мне прямо сейчас.

– А ты? О чем мечтаешь ты?

– Мечтаю? – Его Ледяное Великолепие остановилось и надменно вскинуло брови, – Я не мечтаю, моя дорогая, я вершу. Я сделаю то, чего не смог добиться Найсал. Я создам величайшую империю. Когда я обуздаю Холхару, все магические силы мира будут мне подвластны. Боюсь только, ты этого не увидишь. Ага, вот и пришли.

Сильный рывок быстро поставил меня на место, когда ноги мои совершенно неожиданно предательски подогнулись...

В круглом зале с низким потолком, слегка сходящим вниз к центру, словно провисла там странная каменная капля, света было довольно – факелы были развешаны везде на стенах. Огонь ли тому виной, или что другое, но здесь было удушающе жарко.

На пыльном каменном полу, изборожденном следами человеческих ног, тоже был огонь – в многочисленных углах сложной фигуры, выбитой желобками на полу в незапамятные времена, стояли низкие широкие свечи. Горели они, судя по всему, недолго, но воск рядом с большинством из них растекся округлой светлой лужицей. А некоторые из свечей погасли, ибо валялись, выбитые из своих каменных гнезд. Чьи ноги тому виной? Два человека танцевали на линиях фигуры, танцевали танец смерти столь самозабвенно, что не замечали ни пота, ручьями текущего по их лицам, ни крови, сочившейся из мелких порезов, ни свечей под ногами, ни двух зрителей, неожиданно появившихся из полутемного тоннеля справа. Один из танцующих был высок, широк в плечах и молод, но острый блеск его темных глаз под широкой полоской густых черных бровей заставлял забыть о молодости – эти глаза принадлежали старику: при всем уважении к старости, молодость не способна быть столь циничной и бесчувственной. Второй был постарше телом, но не душой – на его чеканно-четком лице время от времени проскальзывала затаенная боль, которая вряд ли была связана с несколькими порезами – на бедре и на руке. Эта странная боль покрывала бледностью его смуглое от рождения хищное лицо, блестящее от покрывающих его капель пота. В левой его руке сверкающим мотыльком порхал длинный кинжал, но смертоносное жало не способно было остановить того, другого. Правой рукой он делал какие-то пассы, тонкие кривящиеся губы произносили какие-то слова... Первый был ни хуже, ни лучше. Время от времени, неожиданные и совершенно неуместные здесь порывы ветра сдували с его лица растрепавшиеся волосы, внезапные вспышки пламени опаляли его одежду, над головой гремел гром и камень трясся под ногами... Он тоже так умел. Их бесконечный танец походил на скоротечную смену дня и ночи: вот солнце, вот луна, бесконечно, непреложно, вечно... Когда смуглый стал спотыкаться, на лице чернобрового появилась кривая ухмылка.

– Я лучше, Паллад! – крикнул он, – Наконец-то я лучше!

– Ты не Лион, – хрипло выкрикнул второй, – Ты тот, кто украл его жизнь и его память!

– Зачем она ему? – рассмеялся первый, – Когда я верну свою память, он узнает, какой жалкой и мелкой была его жизнь! Не мешай мне, смертный!

– Но это была ЕГО жизнь! – яростно рыкнув, Паллад пошел в наступление.

– Игра началась, – на ухо сообщил мне Эльяс. Я обернулась. Горностай с видимым удовольствием наблюдал за боем, его глаза, чуть прикрывшись веками, следили за движениями сражающихся, на губах блуждала легкая, полупрезрительная улыбка. Словив мой взгляд, он улыбнулся чуть шире, однако как бы рассеянно и расслабленно он ни выглядел, а мой кулак, с кипящей яростью направленный прямо ему в живот, остановил без труда. Вывернув мою руку так, что из глаз моих брызнули слезы, Эльяс лениво заметил:

– Я ведь предупреждал тебя, Оливия Каскор.

Я сидела на каменном полу, уперевшись в него ладонями, и смотрела, как постепенно слабеют противники. Дело наверняка в магии, думалось мне. Еще несколько минут назад они были бодры и полны сил, зато сейчас тяжело дышат и обессиленно расходятся, чтобы чуток отдохнуть. Я не видела ничего особенного, не понимала, но даже мне с трудом давался каждый вздох, словно каменная толща решила задавить нас одним своим присутствием. Что происходит?

Ноги Паллада начали обвивать ветвистые голубоватые молнии, с каждым шагом и движением поднимаясь все выше и выше. Молнии не бывают тяжелыми, а эти повисли на теле пудовыми кандалами.

Лицо Лиона исказилось от напряжения, жесты замедлились, словно он шел против сильного течения или ураганного ветра. Но неожиданно сорвавшаяся с потолка россыпь некрупных камешков упала ровно, прямо под ноги Лиону.

Мечи скрещивались друг с другом столь натужно, что напоминали скорее кузнечные молоты.

– Помоги ему, – с отчаянием обернулась я к Эльясу, готовая обещать что угодно.

– Зачем? – холодное слово, холодный взгляд, холодное сердце, – Чем больше Существо, или точнее, его человеческое тело выдохнется, тем проще его будет взять. Пока у Существа ключи, оно непобедимо. Но тело способно уставать.

Чудовище. Нет, чудовищем я назвала не того, кто бился сейчас с Палладом, чудовищем был белобрысый подонок, способный наслаждаться болью и смертью других.

Пол под моими ладонями подрагивал, то мелко, то длинными глухими раскатами, словно прокатывалась по нему громыхающая повозка, заполненная камнями...

Паллад напрягся, яростно крикнул и решительно повел плечами – молнии спали с него, как неожиданно перерезанная веревка. Но преимущество оказалось недолгим – Лион тоже сумел освободиться.

Паллад отступил назад под серией ударов Лиона, неожиданно споткнулся и упал. Лион, радостно гаркнув, занес над ним меч.

Не знаю, как это у меня получилось: в мгновение ока проползя на четвереньках, я запрыгнула Лиону на спину и повисла на нем сзади, рукой сдавив ему шею. Он хрипло рыкнул и отпрянул назад.

– Ключи, – отчаянно закричала я, – ключи на поясе!

Лион рывком дернулся и резко крутанулся назад, из перекошенного рта вылетело не то шипение, не то ругательство. Рывок вывернул мне суставы, слезы брызнули из глаз, я уже готова была разжать в изнеможении руки, когда Лион резко нагнулся вперед и перебросил меня через голову. Я перекувырнулась через него, ударилась о каменный пол, распласталась на нем и растворилась в небытии...

Кровь соленая. Истина не мудреная, а можно сказать и совсем простая, но если это первое, что приходит в голову, значит, ты еще жив. На полу рядом с моим глазом темнела лужица крови. Вернее всего, моей крови. Бережные до дрожи пальцы убрали липкую прядь волос с моей щеки. Лицо у Паллада было серым и застывше-мертвенным. Я попыталась улыбнуться, почувствовала боль в разбитой губе и скуле. Проблеск облегчения мелькнул на лице мага.

– Не спеши с ключом, тяни, пока я не подам знак, – одними губами прошептал он и отошел.

Я с трудом поднялась, опираясь на обессилевшие руки. Пол под руками ходил ходуном, словно палуба на хлипком кораблике. Сверху упал камень, за ним крошкой посыпались еще. Голова глухо гудела, над виском слегка сочилась кровь. Мысли путались.

Лион лежал, распластавшись на полу в центре многолучевой фигуры, раскинув в стороны руки и ноги. Его глаза яростно сверкали, он пытался вырваться из невидимых пут... но не мог. Рык или сдавленный крик терзал его горло, но застрял там. Ему больно, я знала. Мое сердце разрывалось от жалости к человеку, плененному Существом, а не к Существу, плененному людьми. За пределами фигуры стоял Эльяс, глядя на лежащего Лиона и поигрывая ножом. Он что-то очень тихо сказал, глумливо улыбаясь, отчего Паллад в ярости вскинулся, выхватил у него нож, глубоко вздохнул, бросил на меня обеспокоенный взгляд и переступил черту. Это движение почему-то отдалось в моем теле крупной дрожью.

– Что ж, Надорра, вот и твой выход, – Эльяс подошел и встал рядом со мной. Он выглядел мрачным и почему-то недовольным, – Пока ритуал не будет завершен, они оба не смогут покинуть границы фигуры. Готова ли ты сделать то, что должна?

– Что он делает? – спокойно спросила я. Паллад встал перед Лионом на колени, разрезал рубаху на его груди, манжеты, стащил сапоги, обнажил ступни. Затем методично и неторопливо сделал несколько надрезов на коже – под сердцем, на запястьях, на лодыжках, на висках. Надрезы были неглубокими, но не прямыми, а в виде неких знаков. При каждом прикосновении лезвия на лбу и шее лежащего вздувались вены, тело выгибалось дугой, Лион истошно кричал, но ни звука не вырвалось за пределы фигуры.

– Неужели ты ничего не видишь? – Горностай с любопытством заглянул мне в лицо, натолкнулся на ледяной взгляд и столь же приветливо улыбнулся, – Маг в семи точках привязывает тело человека к этому миру, иначе его унесет вместе с Существом. Потом маг подчинит себе Существо, но дольше нескольких минут удержать его не сможет. Если в этот момент не открыть Холхару и не дать магу сил, Существо вырвется из подчинения и убьет его. А потом оно вырвется из держащей его фигуры и убьет нас.

– Но когда ты откроешь Холхару, ты же не дашь Палладу воспользоваться ее силой, разве не так? – спокойно спросила я.

– Не дам, – весело подтвердил Эльяс, – но я обещал сохранить твоему приятелю жизнь и я сохраню ее. Я сам завершу ритуал. Существо и мне самому не нужно, от него слишком много хлопот.

– Что я должна делать? – сдержанно спросила я. Эльяс подбросил на руке небольшой полотняный мешочек с потертой тусклой вышивкой, изображающей какую-то хищную птицу с распростертыми крыльями. Камни внутри глухо стукнули. Мне не нужно было смотреть внутрь, чтобы вспомнить, как они выглядят. Я очень хорошо помнила ту ночь, когда увидела их. И этот мешочек, и ладонь мужчины, тогда державшего их. И... это было так давно, словно в прошлой жизни.

Эльяс вдруг напрягся и подался вперед. Возбуждение было написано на его обычно бесстрастном лице. Он сделал два шага вперед, потом вернулся, схватил меня за руку и потащил за собой, невзирая на мое вялое сопротивление. Я с ужасом смотрела внутрь фигуры.

Паллад стоял у Лиона в ногах, подняв руки и чуть наклонившись вперед. От напряжения его лицо перекосило, растопыренные пальцы казались сведенными судорогой, но это не было так страшно, как то, что лежало у него под ногами. Я лишена магии, я не могу видеть иллюзий и всего того, что создается магией для обмана чувств. А значит то, что я видела, было подлинным. Настоящим. Оттого и ужасало вдвойне.

Тело Лиона еще выгибалось дугой, обнаженная грудь лоснилась потом и кровью, но в ладони от него, в точности повторяя его контуры, только чуть больше изгибаясь вверх, парило второе тело. Оно было странным, это второе тело – полупрозрачным, словно вырезанным из податливой глыбы льда. Свет от факелов преломлялся в нем тысячей режущих глаз бликов. Тело выгибалось и корчилось от боли точно так же, как и тело бедного Лиона.

Паллад неожиданно дрогнул всем телом и отступил на шаг назад, чтобы тут же вернуться – тяжело, натужно; крайнее напряжение выдавали натянутые канатами мышцы и перекошенный в невидимом усилии рот. Но вот руки его взметнулись выше и под воздействием воли и силы мага льдяное тело оторвалось от пола и стало медленно подниматься вверх.

– Нет, Лиран такое не под силу, – пробормотал рядом со мной Эльяс, – Я сделал правильный выбор.

Я его почти не слышала, хотя слова Горностая были практически единственным звуком здесь. Это было ужасающим вдвойне: тихий треск факелов, далекий гул, иногда разбивающийся на едва различимые отдельные звуки – топот, звон металла и крики, и беззвучная битва, разворачивающаяся у меня перед глазами. Ни о чем другом я не думала. Ни на кого другого не смотрела.

Льдяное тело встало на ноги и нехотя сделало шаг назад. Оно было обнаженным и я смогла рассмотреть его во всей красе. Это не было человеком. Существо было выше Паллада на голову, но не только рост отличал их. У льдяной фигуры были довольно худые ноги и очень мощный торс, а на спине крепились два выпуклых валика. Мне не сразу удалось понять, что это странным образом свернутые крылья. Уши у Существа были вытянуты вверх и очень напоминали рысьи, сейчас они плотно прижимались к круглой лысой голове, выражая ярость и испуг.

Существо сделало еще шаг назад. Его тонкие ноги ступали сквозь тело Лиона, не задерживаясь в нем. Еще шаг. Еще. Отступая. Назад. Назад.

– Пора, – рявкнул Эльяс, подхватывая меня, – Если сейчас не открыть Холхару, Существо вырвется, а мы все погибнем. У тебя нет выбора. У нас у всех нет выбора. Собери ключи и положи их в центр круга.

О каком круге он говорит? Я поискала глазами. Ах, вот, частично перекрывая многолучевую звезду, в которой лежал Лион, в самом центре зала был круг всего в несколько шагов в диаметре. Его окружностью была всего лишь неширокая и неглубокая выемка – такую и заметить нелегко. Центр же круга был в двух шагах от головы Лиона: круглая безобидная ямка с кулак величиной. Существо, отступая, уже почти касалось выдолбленной в камне окружности. Это и есть знаменитая Холхара?

Эльяс с силой рванул завязку мешочка.

Я смотрела на Паллада. Прощай, мой верный друг. Продержись еще немного.

Словно услышав меня, Паллад повернул головой – движение далось ему с трудом. Его глаза буквально приклеились к разорванному мешочку в руках Эльяса, затем быстро переместились на меня. Безумие мелькнуло в них, ярость и ужас, хотя мне казалось, что с более безумным зрелищем, чем я видела за минуту до этого, мне сталкиваться не доводилось. Паллад так яростно замотал головой, его губы так яростно выплюнули "нет", что я опешила. Что он хочет мне сказать? Не может смириться с моей смертью? Вообще-то, я тоже этого не хочу. Но если это единственный способ спасения, стоит ли об этом думать? Не нужно лишать меня мужества перед последним шагом, оно и так дается мне с трудом. "Нет", беззвучно кривились губы Паллада, а его голова с досадой мотнулась.

Нет. В этом было что-то неправильное. Если бы он сожалел, в его глазах я видела бы отчаяние, а он... он словно корил меня за непонимание! Что он там сказал про ключ? Тяни, пока не подам знак? Что у него на уме?

Я бросила украдкой взгляд на Эльяса: по-прежнему белоснежный и холеный, он высыпал на руку багровые камешки и озадаченно смотрел на них, как на запутанный клубок ниток. Не знает, как их собрать? Похоже. Нет, его рука не дрогнет. Я даже представила, как потом он брезгливо отбросит мое тело, чтобы капли крови не попали на его драгоценное одеяние... "Потом"... как это ужасно...

Обернулась. Существо сделало еще шаг назад. Паллад, напряженно изгибаясь и силой своей воли и мастерства удерживая чудовище и подталкивая его к центру круга, по-прежнему смотрел на меня – неожиданно спокойным и собранным взглядом. "Верь мне", говорил этот взгляд. Как тогда, над пропастью. Тогда я поверила, это потом, позже, я буду сомневаться в нем, корить и упрекать, балансировать на грани доверия. А тогда я просто поверила. Безоглядно. Может, и сейчас он прав? Может...

Неожиданно согнувшись, я резко подалась вперед, руками и головой протаранив Эльясу живот. Нападения от меня Горностай не ожидал, а потому не удержался и упал. Камешки кровавыми каплями рассыпались по полу.

Эльяс рассвирепел. Нет, он не стал собирать ключи, на что я надеялась. Он приставил нож к моему горлу и жестом указал мне на пол.

– Ты полагаешь, раз я был добр с тобой, то размяк от жалости?

– Ну что ж, убей меня сейчас – и дело с концом, – прошипела я.

– Нет, ты сделаешь, что должна, моя дорогая. Хотя бы ради того, кто тебе еще дорог, – одна рука Эльяса держала лезвие у моего горла, другая вцепилась мне в волосы. Слезы лились из моих глаз – неудержимые, злые и отчаянные, и я не могла их остановить. Я собирала камни так медленно, как могла, но и это случилось слишком быстро.

Эльяс лихорадочно подгонял меня, ногой подталкивая рубиновые камешки и волоча меня за собой, вцепившись в мои волосы. Когда все ключи были в моих руках, я надеялась, что несколько драгоценных секунд уйдут на то, чтобы собрать камни воедино – не зря Эльяс так озадаченно крутил их в руках, но в моих пальцах ключи неожиданно зашевелились и сами сложились, как надо. Каплю крови, чтобы скрепить их, искать не понадобилось – я просто приложила руку к разбитому виску.

Льдистые ноги Существа напряженно перетаптывались совсем рядом. Он стоял на другом конце круга, между нами находилась невзрачная ямочка, слегка присыпанная пещерной пылью.

– Давай же, – исходил слюной Эльяс, его рука дрогнула, полоснув болью по моей шее, но это еще был не конец.

С отчаянием я посмотрела на Паллада – его тело было сведено напряжением и чудовищной болью, взгляд не отрывался от меня... И неожиданно он кивнул!

Эльяс позволил мне нагнуться, отпустил мои волосы, однако кончик ножа так и продолжал плясать у моей кожи.

Я протянула руку и положила камень в ямку.

Круг взорвался столбом света. Пыль, поднятая нами, затанцевала внутри, клубясь и завихряясь. Столб начинался от пола и заканчивался потолком, но я не знала, откуда исходит свет – сверху или снизу. Свет разливался везде.

Рука Эльяса ощутимо дрогнула. Согнувшись, Горностай так и продолжал с открытым ртом пялиться в столб света, даже когда Паллад мощным толчком сбил его с ног, выдернул меня из-под ножа и закрыл собой. Одновременно с этим Существо, неожиданно громко и витиевато выругавшись, пошатнулось на границе света, нелепо размахивая руками, словно стояло на краю обрыва, не удержалось и упало вниз. Вниз ли? Оно просто исчезло, до нас же донеслось внятное и понятное, хотя и гневное: "Я еще вернусь, Дуэрн. Вот увидишь, вернусь!". Звук затих, Эльяс резко потянулся к нам, да застыл на полпути, словно вспомнив или поняв наконец нечто важное. Застыли и мы с Палладом. Выжидающе... неверяще... недоумевающе...

– Ты перережешь ей горло или так и будешь сидеть идиотом?

Горностай круто развернулся, распахивая в ошеломлении глаза.

В столбе света стоял второй Эльяс, только порядком постаревший. Длинные белые волосы спускались ему до середины спины, борода лежала на груди, белая холеная кожа покрылась морщинами и коричневатыми старческими пятнами.

– А ты не слишком спешил, – брюзгливо произнес второй Эльяс, рассержено топнув ногой, – Я знал, что мои потомки идиоты, но чтобы столько лет разгадывать простую задачку. Я же успел состариться! Хорошо еще, что в Вамоне время идет по-другому!

– Найсал? – ахнула я.

– А ты, надо полагать, кровь Дуэрна? – холодные блеклые глаза Найсала равнодушно остановились на мне и вновь вернулись к Эльясу, – Тебе надо ее убить.