Текст книги "Последний ключ (СИ)"

Автор книги: Анна Шведова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц)

– Людям нужен якорь, моя Надорра, – также негромко ответил вместо Маттии ее муж, – Когда рушится то, что составляет основу нашей жизни, мы ищем то, что осталось незыблемым, и вера в это незыблемое позволяет нам выжить. Вы – якорь, удерживающий нашу лодку под натиском бури, Вы и Ваша кровь – незыблемое, которого нам не хватало. Лакит там, где ее королева, – невысокий худощавый человек почтительно поклонился, и я вдруг поверила ему. Он и вправду был искренне убежден в том, о чем говорил, – А теперь прошу изволения удалиться. Моей Надорре нужно отдохнуть с дороги.

Я молча кивнула и в сопровождении Маттии переступила порог добротного каменного дома. Мельком бросив взгляд в сторону, я не без некоторого злорадства заметила тень неуверенности на лицах своих телохранителей. Блистательные уже проверили дом и теперь стали на стражу у входа. Но как бы они ни старались прикрыться привычной суровостью и высокомерием, некая растерянность в их позах все же была. Они не привыкли к такому отношению. Да, гвардейцев никогда не любили, но уважали за несомненную доблесть и отменное воинское мастерство. Однако то ли странный и поразительно живучий слух о том, что сам тибата Каменный Дамьер сговорился с ренейдами и предал своего господина, то ли нечто иное как-то в одночасье сделали из доблестных и всеми уважаемых королевских телохранителей презираемых изгоев. Удар по их репутации оказался сокрушительным. Блистательные не защищались, опровергая странные слухи и домыслы, но тем самым еще больше смыкали свои ряды, еще больше отдалялись от тех, кто мог бы стать их соратниками. Что ж, Блистательные, вам тоже придется заново искать свое место в этом до безумия изменившемся мире.

Долго отдыхать я не стала – умыться с дороги, сменить одежду, любезно предоставленную Маттией, немного поесть.

И первым же незнакомцем, которого я встретила, выйдя из гостеприимного дома, был Ктобу Алаинец. Это был очень высокий светловолосый человек средних лет, крупный, крепкий, с широко расставленными зеленоватыми глазами, толстым мясистыми носом и тяжелым, волевым подбородком. Он был колдуном.

Когда я впервые его увидела, то первое, о чем подумала, что дорожный посох в его толстых пальцах выглядит оружием больше, чем меч в руках иного воина. А ведь воином он не был. Обычный дорожный плащ, поношенные сапоги, длинная шерстяная туника, препоясанная обычным поясом. Единственное, что отличало его от местных горцев – пяток странных ожерелий из костей на груди. Но и обычным человеком его назвать было трудно.

Мы долго разглядывали друг друга. Я – непроизвольно сравнивая его с Писцами и отмечая несвойственную тем благожелательность, он – с интересом и явным любопытством, но без подобострастия. Это мне понравилось. Чтобы сразу же пресечь ненужные разговоры, я попросила его сделать "нечто, что докажет мою невосприимчивость к магии". Ктобу понимающе улыбнулся и кивнул. Он обвел глазами окружающих, безошибочно выбрав Тирдала.

– Ты, воин. Скажи, веришь ли ты своей госпоже?

Гвардеец заколебался, неприязненно буравя колдуна глазами.

– Тем лучше, – с коротким смешком пробормотал Ктобу. Он снял с шеи одно из своих занятных костяных ожерелий и обмотал им правое запястье Блистательного. Затем отступил назад, резко приподнял свой посох, что-то громко выкрикнул на неизвестном языке и коснулся навершием посоха лба Тирдала. Не знаю, что случилось, но отовсюду послышались удивленные возгласы – вокруг нас, привлеченные дармовым развлечением, собрались люди. "Меч, меч!" – пронесся горячий шепот. Тирдал с удивлением приподнял руку, вертя ею с видимым усилием, будто нечто весомое сжимали его пальцы.

– Убей ее, – холодным бесстрастным голосом повелел колдун и резко развернулся, тыча в меня посохом. А потом также резко отвернулся, чтобы все видели – он не управляет тем, что случится дальше.

Я застыла, с веселым интересом наблюдая, как Тирдал со стеклянным, остановившимся взглядом несется на меня, вытянув вперед руку.

Закричала не я, истошно закричали другие. Кто-то бросился наперерез, но Блистательный отшвырнул защищенное доспехом тело как детскую игрушку, кто-то попытался встать передо мной, Тирдал походя рубанул его, легким пируэтом обойдя еще двоих противников, сделал резкий стремительный выпад вперед... Удар, несомненно, был бы смертельным... но тут Блистательный коснулся меня и иллюзия развеялась.

Кто-то надрывно ругался, какая-то женщина истерично хохотала, раненый в руку воин сидел на земле, зажимая рану на предплечье. Настоящую рану, сделанную иллюзорным мечом.

Потрясенный Тирдал стоял истуканом, с неприкрытым ужасом глядя на свои руки.

– Если бы Великая леди была обычной женщиной, ты бы ее уже убил, воин, но над ней не властна магия, – весело заявил колдун, сняв с руки гвардейца костяное ожерелье и опускаясь на колени перед раненым, – Рана неглубокая, дружище, сейчас подлечим, еще рассказывать внукам будешь, что саму королеву защищал...

– Надорра, – я едва узнала голос Тирдала, столь хриплым и глухим он стал. Гвардеец не замечал никого и ничего, кроме меня, – Я чуть Вас не убил.

– Ты же хотел доказательств, – я сложила руки на груди, чтобы хоть таким способом унять дрожь собственных рук – ну, не то, чтобы я испугалась, а все-таки здорово не то себе было. А колдун-то хорош, не ожидала...

– Убейте меня, Надорра, – Тирдал вдруг опустился передо мной на колени и обнажил меч. Настоящий меч, – Или я сам это сделаю. Я предал Вас, сейчас... и раньше.

Темные с проседью волосы, рассыпавшиеся по плечам, резкие черты крупного обветренного лица, у правого уха белесый шнур шрама, уходящего под челюсть, сжимающие рукоять сильные пальцы, побелевшие от напряжения... Мы не были друзьями. Но и врагами не были.

Мне не нужна твоя смерть, гвардеец, мне даже не нужна твоя приязнь. Ты волен поступать как знаешь, по совести, по чести. Но мне нужна твоя добровольная служба, ибо ты – один из лучших воинов Лакита. Против тех мальчишек, что только в этом лагере научились держать в руках меч, ты – легендарный герой. А я не настолько богата, чтобы разбрасываться ходячими примерами для подражания.

– Ты понесешь наказание, Блистательный, за то, что заслужил. Но не потому, что напал на меня – в этом твоей вины нет, – Тирдал заметно дернулся, а я вдруг обнаружила, что мои слова разлетаются по воздуху в поразительной тишине. Где-то далеко щебетали птицы, фыркали лошади, разговаривали люди, но здесь, вокруг меня, было тихо. Все, затаив дыхание, ждали вердикта. И я с ужасом поняла, что не могу обвинять Блистательного на глазах у всех. Но и отпустить его без наказания тоже не могу, иначе этот помешанный на чести глупец сам себе назначит казнь, – Мы пробудем здесь несколько дней, а среди людей, преданных мне, я чувствую себя в безопасности. Каждый из вас, Блистательных, выберет себе ученика и начнет его обучать так, как готовил бы себе преемника. Если захотите двух или трех учеников – возражать не буду, – я позволила себе чуть улыбнуться, – Этого пока довольно.

– Да, госпожа, – глухо ответил Тирдал, вставая и бросая мимолетный жест остальным гвардейцам.

– Вы убедились?

Как только Блистательные отошли и я с облегчением вздохнула, за моей спиной обнаружились илар Габор и Орфик.

– Надорра..., – шумно и неискренне возмутился было старый шут, но Нор-Нуавва коротким резким жестом отверг заступничество старого шута. Илар смотрел на меня пристально и вдумчиво, то ли подбирая слова, то ли проверяя на весомость собственные мысли.

– Не нужно, – улыбнулась я, – Эта проверка нужна была не мне. Тирдалу – да, но не только. Этот колдун знал, что делать, еще до того, как я все объяснила. Так Вы убедились?

– Да, – не стал отнекиваться Габор. Прямота и честность илара мне понравились, – Я хотел, чтобы у еще одного человека не возникло даже намека на недостойную мысль. Вы позволите, Надорра? Он прибыл только что и хотел бы с Вами поговорить.

Нор-Нуавва чуть отошел в сторону и стал вполоборота. Некоторая скованность в жестах и движениях, обычно напрочь отсутствующие в поведении невысокого решительного мужчины, несколько удивила меня, похоже, человек, искавший со мной встречи, не относился к числу привилегированных, и от этого хозяин здешних мест чувствовал неловкость.

Незнакомец прибыл только, лишь немного отряхнувшись от дорожной грязи и жадно осушив кружку воды – капли воды до сих висели на кончиках его усов. Это был энергичный мужчина средних лет с фигурой крепкой, однако заметно погрузневшей, с темными, порядком поредевшими волосами, длинными усами, постриженными на северо-алаинский манер, глубокими каре-зелеными глазами с острым хитроватым взглядом. Нор-Нуавва представил его как Крифора Нор-Кобба, и мне с трудом удалось скрыть удивление.

Илары Нор-Коббы были опальными – так, по крайней мере, считали при дворе, но отец не счел нужным ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи. Нор-Коббам принадлежали не слишком богатые и тем более не слишком плодородные гористые земли на стыке Думхерга, Алаина, Малибор и Субейи, однако никто никогда не мог бы сказать, что Нор-Коббы бедны. Поговаривали о серебряных рудниках, разрабатываемых на севере Малибор, о наемниках, которых илар поставляет Алаину, Скальти, Бринану и даже Маэдрину, ходили слухи о разбойничьих шайках, которые с ведома Нор-Коббы промышляли на северных путях... Много что говорили. За излишнюю ли строптивость или некие провинности, но Риардон Каскор нынешнего Нор-Коббу не жаловал, а тот в отместку перестал платить налоги. Отправленные на усмирение опального илара войска вернулись побитыми – в горах хозяину не было равных, и чем бы закончилось это противостояние – неизвестно, ибо именно в это время и начал собирать под стенами Тутарлы войска Эльяс и местные распри были предусмотрительно отложены на потом. А "потом" так и не наступило.

Илар Крифор манерностью не отличался и ходить вокруг да около не стал.

– У меня нет обид на короля Риардона, Надорра, повздорили – и ладно. Но я хочу спросить Вас: способны ли Вы услышать правду или тоже будете отмахиваться от нее, как это делал Ваш отец?

Подобные заявления дружелюбным отношениям не помогают, но я постаралась взять себя в руки. Он, видите ли, обид не держит... Спокойно, только спокойно. Габор не допустил бы ко мне того, кто способен мне навредить. Значит, Крифор куда как не прост...

– А она у Вас есть, эта правда? Я ценю только полновесное золото, без примеси лжи и лукавства.

– Проверьте сами, Надорра, – тонкие губы дрогнули в легкой улыбке, а в глазах заплясали дерзкие огоньки, – мой товар наилучшего качества.

Так я и узнала, что илар Крифор еще год назад знал о планах Эльяса покорить Лакит, а что еще более важно – о том, что король ренейдов обладает оружием, с которым киттам не совладать – магией. И абсолютной уверенностью в том, что знаменитая лакитская граница ему не помеха. Вот только Надорр Нор-Коббу не поверил. Поверит ли сейчас дочь Надорра в то, что Эльяс получил еще не все, чего желал?

* * *

Нетопырь сухо излагал факты: примерно столько-то погибших во время Огненных дней – так с чьей-то легкой руки теперь называли страшное время штурма Тутарлы и сожжения Бааты, столько-то убитых позже, столько-то уничтоженных гарнизонов, столько-то убитых врагов... Как просто, оказывается, перевести чужие муки, боль и смерть в ряды равнодушных цифр! Как просто объяснить произошедшее чужим неумением, чужой нерасторопностью, чужой нелояльностью...

Я внимательно слушала Нетопыря, не позволяя неприязни взять верх. Сосредоточиться на его словах было непросто – каждый довод магистра-распорядителя мой разум встречал острым контрдоводом, каждое утверждение – яростным внутренним спором.

Он еще не предложил ничего серьезного, он пока всего лишь рассказывал то, о чем знал или думал, что знал, я уже была готова ринуться в словесный бой. Негоже для Надорры быть такой несдержанной, корила я саму себя. Негоже раскрывать карты раньше, чем то необходимо. Негоже торопить события – они и так неизбежны. Скоро их будет не остановить, они понесутся как испуганные лошади...

А Магистр-распорядитель тем временем от фактов перешел к планам. Он мог бы вообще ничего не рассказывать – никто не посмел бы испрашивать у Магистра-распорядителя отчет, но ему нужна была поддержка собравшихся, их одобрение, их верность, кошельки, наконец. Война – дело не дешевое, а Нор-Аднон деньги считать умел. Впрочем, столь приземленных вещей Нетопырь сейчас не касался – деньги куда удобнее вытрясать в частном порядке, а рассказ повел о том, как где-то в глубинах страдающего под властью врага Лакита рождаются герои: лишенные крова и дома семьи, от мал до велик взявшие в руки оружие, маленькие отрядики отчаявшихся людей, ведущих свою кровную, "малую" войну – из-за каждого куста, каждого ствола, каждой скалы ренейда встречали добротные самодельные стрелы и арбалетные болты; воинские отряды из пробившихся из окружения лакитских войск, стремительными вылазками научившиеся солидно трепать врага... Да, говорить Элевдар Нор-Аднон умел, собравшиеся слушали его, как завороженные. И лица их светлели: есть, есть еще силы, способные бороться, а значит, жив Лакит! Помочь? Да, да, несомненно! Разрозненное собрать воедино? Логичнее и быть не может! Он, Магистр-распорядитель, многое для этого предпринял... не соблаговолит ли высокое собрание одобрить назначение Верховным военным магистром илара Имана Валлика, нынешнего тибату Блистательных... Согласные кивки... бормочущее одобрение... недоуменное переглядывание...

– Не слишком ли юноша молод для Верховного военного магистра? – скрипучий старческий голос Нор-Аралика вдребезги разбил благодушное сытое внимание словам Магистра-распорядителя. Я глянула в сторону, туда, где у стены, вытянувшись в привычной стойке телохранителя, застыл Иман Валлик. И вправду, молод – тридцати не будет. Высок, худощав, глаза чуть навыкат, но сейчас они прикрыты веками, оттого цвет не определишь, волосы редкие, с большими залысинами, одно ухо порвано, превратившись в бесформенный розовый комок, черты лица какие-то смазанные, стертые, незапоминающиеся... Не потому ли я его совсем не помню? Странно ведь! Блистательные всегда окружали меня, если я кого-то не знала по имени, то уж в лицо-то помнила! А этого – нет. И как его посмели назначить тибатой в отсутствие Надорра? Чем заслужил такой чести? Для этого мало совершить нечто героическое или быть выдающимся, для этого нужно быть примером для подражания, ходячей легендой, если уж на то пошло. Таким героем был и остается для меня Дамьер Камень. А Иман Валлик... Что ж, про перемены среди Блистательных я слышала, но не думала, что они столь основательны. И удручающи.

– ... военных походах. Он нашел и привел к нам не один воинский отряд, его стараниями наша незаметная врагу армия полнится новыми нумериями...

Я перевела взгляд чуть вправо, туда, где холодной мраморной статуей застыл Тирдал. По этикету его глаза были опущены, но и без того я заметила тень на его лице. Интересно, чем он раздражен больше: восторгами Нетопыря о "его" армии или тем, как далеко пошел никому не известный гвардеец по имени Иман Валлик?

– Меня Вы не убедили, Магистр-распорядитель, – недовольно привстал Нор-Аралик, едва Нетопырь перевел дух, – Возможно, таланты у сего молодого человека и есть, но в воинской ли науке? А? – старый илар обернулся и отвел глазами сидящих, особо остановившись на военных и едва заметно кивнув.

– Что ж, – не стал спорить Магистр-распорядитель, – К этому вопросу мы можем вернуться и позже...

Я медленно обвела глазами присутствующих. Как много я о них знаю? На кого из них могу положиться? Люди, еще вчера казавшиеся мне незыблемыми столпами, оказывались ледяными статуями под палящим весенним солнцем, – столь быстро и неизбежно истаивала их преданность и верность. За последние несколько дней, уже на подступах к Аруну, и даже за вчерашний вечер, несмотря на то, что "заботливый" Элевдар постарался оградить "уставшую с дороги Надорру" от излишнего внимания и запер в комнате под охраной, сколько мне довелось услышать и о себе, и о Лаките, и о том, что следует делать дальше... То были частные разговоры, слухи, сплетни, а решатся ли благородные дорры и илары вынести сор на всеобщее обозрение?

Как ни печально, но теперь я доверяла не тем, кто раньше составлял опору лакитскому трону. Я не могла надеяться даже на Блистательных, за исключением разве что горстки из них. Моими союзниками стали те, кого раньше не слишком-то жаловали, а потому и сейчас не воспринимали всерьез, да еще тех, о существовании которых даже не подозревали. И с этой армией я надеялась победить?

Нетопырь неожиданно запнулся и бросил на меня острый взгляд, будто прочтя мои мысли. О нет, куда ему, желчно подумала я, знай он мои мысли, не был бы столь самоуверен...

* * *

– Что ты здесь делаешь, Ктобу? Какое тебе дело до войны? Ты ведь даже не китт?

Колдун из Раззануя с момента нашего знакомства занимал мои мысли. И я собиралась потешить собственное любопытство.

– Да, Великая леди, я родом из северного Алаина, – светловолосый великан улыбнулся, – Но я так много скитался по миру, что давно забыл свою отчизну. А дом обрел здесь, в Кэйкитах. Одна прекрасная женщина подарила мне дочь, и вот я осел здесь, отошел от прежних дел, понемногу врачую, понемногу помогаю людям. Так что мне есть дело до войны, Великая леди. Я тоже защищаю свой дом.

– Кэйкиты? – усомнилась я, – Разве для полноценного мага это не опасно? Разве не здесь проходит Жила?

– Здесь, – Ктобу бросил на меня любопытный взгляд, – но я живу на той ее стороне, в нескольких милях восточнее. Только Жила исчезла, вы ведь знаете?

Я кивнула. Рассказывать о том, что произошло на самом деле, кто эту самую Жилу уничтожил и чем это грозит, я никому не собиралась. Но вина подспудно жжет и норовит вылезть наружу, даже если тщательно держать ее в себе.

– Как ты ладил с Хранителями? – быстро спросила я, чтобы скрыть смущение.

– По-разному, – усмехнулся колдун, – Поначалу они гонялись за мной, как за зайцем. Охоту устраивали, собаками травили, местных жителей против меня настраивали. А потом... как-то подружились.

– Подружились? – искренне рассмеялась я, – Это невозможно!

– У Великой леди богатый опыт по этой части? – склонился великан, мягко улыбаясь.

Он был на диво добродушным и открытым, этот светловолосый колдун – незло шутит, искренне смеется, излучает необыкновенное спокойствие, в общем, удивительно располагает к себе. И это меня смутно беспокоило. Мой прежний опыт общения с магами, пусть не слишком разнообразный и долгий, говорил о том, что магические способности делают человека если не высокомерным и заносчивым, то по меньшей мере осознающим свое превосходство. Как и любые другие неординарные способности, отточенные до совершенства, пример чего ежечасно мелькал перед моими глазами – надменные Блистательные, от настороженного взгляда до рационально-звериной походки негласно демонстрирующие вполне заслуженное превосходство.

Ктобу был другим. Дружелюбным, незлобивым, общительным... Своим. Я могла ошибаться, встретив приятное исключение из правил. Но я не верила его спокойствию и мягкосердечности. Не верила, уж не знаю почему. Не бывает людей, таких непогрешимых. Не бывает людей, сотканных только из добра. Во времена всеобщего озлобления странно видеть кого-то, словно совсем не затронутого войной. Это ли не повод для беспокойства?

– Я... слышала чужие рассказы, – поспешно отогнав подозрения на потом, сказала я.

– Значит, леди знакома с Хранителями? Или... с магами?

– Опыт оказался не совсем приятным, – уклончиво ответила я.

Ктобу нахмурился, медленно перебирая крупными толстыми пальцами костяшки на своих ожерельях. Покачал головой, скорбно поджав губы.

– Догадываюсь. Я слышал, сила Хранителей как-то связана с тем удивительным даром противиться магии, которым обладает истинная кровь Каскоров?

Я медленно кивнула, не отводя взгляда от голубых глаз Ктобу. Он весьма осведомлен для ушедшего на покой колдуна.

– Они пытались воспользоваться Вашим даром? Понимаю, не отвечайте. Я прожил рядом с Хранителями несколько лет, Великая леди, и хорошо их изучил. Жила была для них всем, они жили ради того, чтобы она существовала. И они по-настоящему гордились своей великой миссией защищать... "Последний рубеж от наступающего из всех пределов Зла", как мне помнится. Забавная эта книга "Напутствий хранящему"...

– Они позволили тебе прочесть их книги? – недоверчиво нахмурилась я, вспоминая собственный опыт общения с Хранителями, а еще больше – отношение Судды к Палладу, – Но ты же колдун, оплот этого самого неведомого Зла! Ни один Хранитель не станет раскрывать тайн врагу, да по доброй воле он и разговаривать с тобой не станет!

– Когда-то так и было, Великая леди, – сдержанно ответил Ктобу, – Но когда исчезла Жила, все изменилось. До нас дошли слухи, что Хранители северных долин Кэйкитов предпочли ритуальное самоубийство жизни без Жилы. И про южных, живших у Лассайского перевала, говорят, что они приняли бой против колдунов и погибли... Про других не знаю, но те, кто еще живы, очень быстро становятся пережитком прошлого. Обессиленные и опустошенные, кому они страшны? Где то, что они защищали? И кому они теперь нужны? А ведь Хранители выкованы из хорошей стали, Великая леди. Глупец будет тот, кто выкинет древний испытанный меч только потому, что его давно не правили...

Перед моим внутренним взором живо встал черный обсидиановый нож, поразительно тупой и щербатый. Моя точка зрения насчет использования мечей заметно отличалась от пожеланий Ктобу, а потому я скромно промолчала.

– Признаюсь, не всем местным Хранителям мое присутствие было по вкусу, – продолжил великан, не дождавшись моей реакции, – но тем, кто предпочел жить и бороться, пришлось немного пересмотреть свое отношение к жизни.

– Взять в руки оружие и стать обычным воином?

– И это тоже, – кивнул колдун, – Однако против магии не всякое оружие подойдет, а Хранители в этом деле и вправду богатый опыт имеют и хотят быть полезными. Но главное – они знают, кем уничтожена Жила, и не остановятся, пока не восторжествует справедливость. Когда я услышал, что путь Великой леди лежит в Раззануй, я позволил себе смелость привести некоторых из Хранителей сюда...

– Нет! – пожалуй, я слишком поспешно, слишком резко выкрикнула это и едва не сорвалась с места. Столбом торчавший в трех шагах поодаль гвардеец Весс мгновенно оказался рядом, точнее, передо мной, заслоняя меня, настороженными глазами всматриваясь в голубые глаза колдуна.

– Великая леди! – Ктобу отпрянул, – Вам ничего не угрожает, клянусь!

Язвительные слова повисли у меня на языке. Глупо, право же, глупо.

Если Хранители знают, что моими стараниями исчезла Жила, то бежать и отрицать очевидное – это просто признать перед всеми свой собственный страх и вину. А я не могу показать, что чего-то боюсь. Лучше сразу во всем признаться... Да и есть ли у меня выбор?

– Хорошо, – сказала я, немного подумав, – я встречусь с ними.

Их было всего трое – Баут, Граер и Махтир.

Кряжистый невысокий Махтир был мужчиной в летах, с тронутыми сединой длинными волосами, заплетенными в две косы. Его цепкий холодный взгляд беззастенчиво проехался по моим гвардейцам, а пальцы нежно погладили рукоять кинжала – на этот жест Блистательные выразительно закаменели, зато Хранитель неприязненно ухмыльнулся. Впрочем, ссориться он не собирался. Так, показал норов. Только после этого Махтир повернулся ко мне и привычно приветствовал, приопустившись на одно колено и отведя руки назад и в стороны.

Граер был куда моложе. И приветливее. Невысокий, худой, темноволосый Граер своим горящим взглядом, порывистыми движениями и гибким телом до боли напомнил Аррэя. До острой боли, до невовремя подступивших к глазам слез, до комка в горле.

Зато третий... Третьей была женщина. Невысокая, худенькая, черноволосая Баут вышла из-за спины великана Ктобу с застенчивой грацией подростка и потаенной улыбкой. За полу ее длинного темного плаща держался ребенок, двухлетняя девочка, глядящая на взрослых без тени страха и с любопытством.

– Домени, – с мягкой улыбкой негромко сказала Баут и попыталась неловко, как-то бочком опуститься на колено, при этом полы плаща разошлись, явив большой округлый живот.

Коротким резким жестом я остановила ее, и Ктобу тут же склонился, поддерживая беременную женщину за плечи, и столько нежности было в его глазах, столько заботы в каждом движении...

– Да, Великая леди, это моя жена, – улыбнулся он, но в глазах неожиданно блеснула боль и тоска, – Так что я говорил правду – мне есть что защищать. Любой ценой защищать, Великая леди...

Когда через несколько дней я продолжила свой путь на север, в Субейю, мое окружение прибавилось на двух человек. Одного звали Граер, другого – Махтир. Они не были магами, они не были даже воинами в привычном нашем понимании. Но у них было уникальное оружие, о котором не подозревал никто, за исключением горстки людей.

Они научились использовать странный дар крови Каскоров, ее способность не принимать магию. Я не задумывалась над тем, какова природа их умений, мне достаточно было знать, что наши совместные усилия могут противостоять любой магии: мой дар, их умения... О том, что я была причиной исчезновения Жилы, мы никогда не говорили. Даже не заикались. Опасалась ли я повторения истории, случившейся далеко на юге, у Лассайского перевала, когда отчаявшиеся Хранители едва не лишили меня жизни? Да, опасалась. Но с некоторых пор я поняла, что это неизбежная плата за возможность жить дальше.

* * *

Я рассеянно слушала Нор-Аднона, краем глаза рассматривая Блистательных, стоящих у дальней стены. Моим защитникам-Хранителям ходу на столь высокое собрание не было, так что случись со мной хоть что-нибудь, рассчитывать я могу лишь на троих гвардейцев, нынче несущих караул. Еще трое да Граер с Махтиром были где-то неподалеку, за дверью, но иной раз тонкие доски дверных створок могут оказаться крепче камня...

И тут я вздрогнула.

– Позвольте узнать, Магистр-распорядитель, – неожиданно перебивший докладчика голос был резок, сух и слегка скрипуч. Присутствующие кто встревоженно, кто в предвкушении встрепенулись, – Ходят слухи, Вы получили послание от ренейдского Горностая. Так ли это?

Нетопырь поднял голову и долгих несколько секунд ничего не выражающим взглядом смотрел на Нор-Крахта. Если вопрос своей несвоевременностью и удивил Магистра-распорядителя, ни в позе, ни в выражении его лица никаких эмоций не отразилось – пусто, равнодушно, только, пожалуй, чуть насмешливо и снисходительно. Застать врасплох и заставить его оправдываться – на это могли рассчитывать лишь те, кто плохо знал Элевдара Нор-Аднона.

Зато меня вопрос заставил похолодеть. Вот оно, началось. Мне стоило больших усилий сохранить спокойствие, но в этом я, пожалуй, Элевдару проигрывала.

– Послание Эльяса Ренейдского? – будто бы удивленно переспросил Нетопырь, – Да, получил.

– И что Вы с ним сделали? – поспешность вопроса с головой выдала жгучий интерес меронца Нор-Скалита, илар осознал это и раздраженно откинулся назад, на спинку кресла, стискивая пальцами резные подлокотники. Элевдар снисходительно улыбнулся, но отвечать не спешил.

Я окинула взглядом присутствующих. В их позах читалось ожидание, скрытое или явное. Те, кто знали о послании раньше, сидели с непроницаемыми каменными лицами, кто услышал о нем сейчас – неприязненно-удивленно хмурились или озадаченно осматривались, ища в чужих лицах ответа...

– А что еще с ним сделать? – презрительно откинув голову, насмешливо произнес Урлих Нор-Вараст, – В растопку для камина.

На молодого человека едва не шикнули – молод слишком, чтобы высказывать мнение, которого не спрашивали...

– Вы хотите знать, не дал ли я ответ Горностаю за вашими спинами? – наконец изволил произнести Нетопырь.

– Да, именно так, Магистр-распорядитель, – кивнул Нор-Крахт, при этом не отрывая от Элевдара неприязненного, пристального взгляда водянисто-светлых, глубоко посаженных глаз, – Нам известна Ваша тяга принимать решения самостоятельно, не спрашивая ни у кого совета...

– Нет, не дал, – сухо перебил его Нетопырь. Взгляд Элевдара оторвался от старика и неожиданно переметнулся на меня. Кровь резко прилила к моим щекам – никогда еще я не сталкивалась с таким откровенным разглядыванием, граничащим с прицениванием на рынке рабов. Мне стоило огромного труда не отвести взгляд. Надеюсь, никто не заметил моего неожиданного смятения?

– И все-таки я хотел бы его видеть, – настаивал Нор-Крахт.

Нетопырь встрепенулся:

– Предложение, изложенное в том послании, непристойно и не стоит обсуждения в широком кругу.

– Я сам хотел бы решать, что стоит, а что не стоит моего внимания – холодная настойчивость Нор-Крахта отразилась досадным удивлением на лице Нетопыря. Или мне только показалось, что в глазах магистра блеснуло некое злорадное удовлетворение?

Элевдар, чуть помедлив, отвел от меня пристальный взгляд и молча кивнул куда-то в сторону. Один из Блистательных, неподвижно застывших вдоль стены, мягко и бесшумно вышел вон.

Несколько минут ожидания оказались нестерпимо долгими. Присутствующие молча переглядывались, но нарушить неожиданно установившуюся тишину не рискнул никто. Слышно было, как ерзает Пунар – металлическая бляшка на его поясе глухо царапала по деревянной спинке кресла; как подушечками пальцев барабанит по столу меронец, как тоскливо вздыхает юный Кесарвах Но-ард, пытающийся понять, что происходит...

Вошел Блистательный. Бросил быстрый взгляд на Магистра-распорядителя, мягко подошел ко мне, склонил голову и протянул на раскрытой ладони тонкий свиток, перевитый измятой белой лентой.

– Читайте вслух.

В глазах Блистательного паника. Он испуганно оглядывается на Нетопыря, тот морщится, но согласно кивает.

Предложение непристойным не было, но от него жалобно и тоскливо заныло что-то в моей груди. В вольном пересказе послание Эльяса, о котором я услышала много раньше, было куда грубее и неприемлемее. Теперь же я узнала то, чего не хотела знать раньше – ренейдский Горностай умен.

У Блистательного был неприятный голос – высокий, резковатый, чуть гнусавый, с заметным акцентом уроженца Ламы. Мне хотелось думать, что именно голос меня раздражает, а не то, что он озвучивает...

Эльяс Ренейдский предлагал нобилям Лакита сделку – всем вместе или каждому по отдельности. Мне не нужны ваши богатства, писал он, я и так богат больше, чем вы думаете. Моим людям обещан богатый Маэдрин, плодородные долины и теплые моря, туда лежит наш путь и там наши помыслы. Нам ни к чему разорение Лакита, я хочу оставить за своей спиной не врагов, а страну союзников. Вы узрели нашу силу и воинскую мощь, вы знаете, что я не шучу, но не знаете, что больше насилия я не желаю. Как победитель, я возьму положенную мне дань, но не человеческим жизнями, а золотом. Дань не большую, чем та, что вы вынуждены ежегодно отдавать заевшемуся Маэдрину. Ренейды уйдут из Лакита, а за это вы выполните мою просьбу. Малую просьбу, для вас ничего не стоящую, но докажущую мне, что вы заслуживаете доверия.