Текст книги "Последний ключ (СИ)"

Автор книги: Анна Шведова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)

Я терзалась виной того, что моими невольными стараниями исчезла граница, удерживавшая Писцов за пределами Лакита, и подсчитывала, сколько же времени понадобится колдунам, чтобы обнаружить, что ворота в мою страну распахнуты настежь.

Для человека, еще месяц назад знавшего о каком-то там Уговоре между Лакитом и Шолхом лишь понаслышке, теперь я была прекрасно осведомлена о нем, чтобы не понимать, к каким последствиям приведет его исчезновение. И неважно, сколько вооруженных ренейдов гуляло по Лакиту, грабя и убивая его жителей, Писцы могли стать не меньшей угрозой, и с этим следовало считаться. Покидая Харвизу, я наивно полагала, что у меня куда меньше врагов, зато теперь я научилась видеть их в каждом встреченном мною человеке.

То, что вина была моей, я сомневалась мало, как мало сомневалась в этом Судда – а она-то должна знать о Жиле все. Паллад, если и попытался оправдать меня, сделал это отнюдь не из побуждений торжества справедливости, а преследуя собственные цели, и потому его мнение в расчет я не приняла.

Вдоволь "насладившись" самобичеванием, к полудню я была готова действовать. В конце концов поплакаться я еще успею, а исправлять положение нужно немедленно. Если я смогла так легко разрушить границу, возможно, я смогу и восстановить ее?

– Судда, ты знаешь, как появилась Жила? Как ее создали? Из чего?

Горянка глянула на меня через плечо, но не остановилась.

– Я не так мудра, чтобы знать все, домени, – хрипло ответила она, – Но есть и другие Хранители. Куда более мудрые.

– Мы идем к ним? – резко спросила я.

Судда остановилась и обернулась, глядя на меня остро и прямо.

– Если ты захочешь встретиться, они тебя ждут, – с некоторой запинкой ответила она. Соврать она не решилась, но и отказываться от своих планов не стала. Она до сих пор не была уверена, захочу ли я видеть других Хранителей или предпочту обойти их стороной, а потому вела нас к ним, не заявляя о своих намерениях. Впрочем, я не была уверена, что мой отказ как-нибудь повлиял бы на нее.

– Они знают про меня? Но как?

– Птица, домени, – чуть смутилась горянка, – я послала известие сразу после нашей встречи. Это по пути, если идти прямо по Жиле, – неуверенно продолжила Судда, внимательно приглядываясь ко мне, – К вечеру будем рядом с Поющими Скалами. Можем переночевать там.

– Хорошо, – сказала я и горянка согласно кивнула, постаравшись скрыть облегчение.

Я покосилась на Паллада – тот сделал вид, что ничего не услышал, однако сомневаюсь, что мое решение было ему по нутру. Находиться рядом даже с одним Хранителем было ему в тягость, что будет при встрече со многими? Однако мне нужна была помощь и полагаться в этом деле на Паллада я не могла – наши интересы в том, должна ли существовать граница, были прямо противоположными. Было бы нечестно полагаться в этом на мага.

Путь легче не стал, но Судда будто получила некий заряд бодрости. Она шла и шла, почти не интересуясь, следуем ли мы за ней. Ущелья, горные тропы над отвесным обрывом, ручьи, хилые мостки, вниз, вверх... Я потеряла ощущение направления и давно перестала следить, куда мы идем. Зато скрытое беспокойство на лице Паллада я замечала каждый раз, когда мой взгляд случайно или намеренно падал на мага.

– Уходите, и немедленно, – непререкаемым тоном сказала я, вплотную приблизившись к мужчине, когда тропа оказалась достаточно широкой, чтобы две лошади могли идти рядом, а не строго друг за другом, – Я пойду к Хранителям, а Вам ни к чему с ними встречаться. Если Жилы нет, то Писцам я не нужна. К чему мост, если река обмелела? Так ведь?

Я говорила достаточно сурово и твердо, чтобы Паллад понял – возражения бесполезны, но он только покачал головой, устало и криво улыбаясь:

– Леди, если Вы рассчитываете использовать Хранителей против Писцов, то вспомните, какова их сила.

– Сила? – недоуменно переспросила я. Паллад выразительно молчал, приподняв одну бровь, и я вдруг ахнула от внезапного озарения, – Граница! Их сила питалась границей и Уговором?

Паллад молча кивнул, по-прежнему не отрывая от меня глаз.

– Нет границы – нет силы, – я устало откинулась назад и прикрыла глаза, – Нет силы! Мы бессильны. У нас нет ничего, способного противостоять магии. И магам, – я бросила быстрый взгляд на Паллада, но его лицо осталось привычно-бесстрастным, – У Лакита нет магов и нет никаких способов защиты от таких, как Вы. И зачем они нужны, если до сего момента никто не смел угрожать ему? Хаос, что же я наделала!

Закрыла глаза, подумала.

– Хранители должны знать больше. Не может быть, чтобы я так ошибалась!

– Леди, не стоит надеяться на помощь Хранителей. Они связаны собственным кодексом и законами, – медленно сказал Паллад, тщательно подбирая слова, – Их помощь может оказаться не бескорыстной, а цена...

– Прекратите, – оборвала я, – Перестаньте говорить о бескорыстии, не Вам судить о поступках других. И Вам лучше уйти. Я ведь Вам больше не нужна? Нет границы – нет необходимости переводить Вас через нее.

– Хорошо, – неожиданно резко, сквозь зубы прошипел маг, гневно сверкнув глазами, и решительно натянул поводья, останавливая лошадь, – Прощайте, леди Оливия.

Не успела я и глазом моргнуть, как его и след простыл. В три грациозных прыжка Халцедон перепрыгнул через узкую полоску невысоких кустов и скрылся за выступом скалы.

Несколько секунд я ошеломленно смотрела на злосчастную скалу, чуть не испепеляя ее взглядом. Не веря самой себе, я ждала, что Паллад вот-вот выглянет из-за нее и мы вместе посмеемся над удавшейся шуткой... Но время шло и шло, отсчитываемое бешеными ударами моего сердца, а он так и не появился.

Что ж, выгнать его мне удалось, только что теперь с этим делать?

С усилием оторвав взгляд от уходящей за скалу тропы, я несильно тронула пятками бока моей лошади и мы поспешили догонять Судду.

Тяжесть внезапной потери мельничным жерновом повисла на сердце. Я ведь знала, что рано или поздно это случится, почему же мне так больно?

– Ты отпустила его, домени? – укоризненно покачала головой горянка, – Это плохо.

– Не о нем думай, Хранительница, – с усталым вздохом сказала я, – А о тех, кто шел за нами. Вот тех колдунов опасаться стоит. Вот их-то нам и надо остановить.

Судда опять покачала головой, только теперь с сожалением.

– Сила моя слабеет с каждым часом, домени. Сейчас только ты ее поддерживаешь, но стоит мне отойти от тебя в сторону...

– Я? Поддерживаю? – перебила я горянку.

– Да, – серьезно кивнула Судда, – Не так, как Жила, намного слабее, но похоже.

Я задумалась. Что ж, какое-никакое оружие, но оно у нас все-таки есть. Теперь следовало приманить зверя и я даже пожалела, что Паллад был слишком скрупулезен в заметании наших следов.

Среди ломаных линий серо-бежевых камней, теней, беспорядочного рисунка коричневых веток и узеньких розеток полураспустившихся листьев я едва сумела различить две фигуры. Старик, такой древний, что казался сомшелым белесым грибом с торчащими в разные стороны белыми волосами, и старая женщина, согбенная и седая, тяжело опирающаяся на клюку, нет, на странный костыль, расписанный непонятными знаками. Их одежда, длинная, бесформенная и невыразительная, практически сливалась по цвету с тем, что их окружало – серая, с тонким коричнево-бежевым орнаментом.

Хранители молча дождались, пока я не подойду ближе, и только тогда старик негромким, ломко-хрустящим голосом сказал:

– Дитя Каскоров, кровь Инаса, мы рады приветствовать тебя.

Я склонила голову, оставаясь в таком положении чуть больше, чем положено. Признаться, я была в смятении.

Мои намерения использовать Хранителей, чтобы остановить Писцов, теперь выглядели столь смехотворными и самонадеянными, что о них даже не стоило говорить вслух. Древним старикам, готовым, казалось, рассыпаться от малейшего дуновения ветра, нужен был покой и заслуженное ими почтение, а не запредельное напряжение сил, способное их убить, так как же посмею я просить их о помощи?

– Я не многое знаю о своей крови, почтенные. И буду рада, если вы меня просветите.

Старики удивленно переглянулись между собой.

– Идем, дитя, – старик протянул мне руку, дождался, пока я поднимусь по камням-ступенькам вверх, и неожиданно вцепился в мою ладонь сильными цепким пальцами, сухими, как пергамент. Впрочем, хватка тут же разжалась, а Хранитель успокоенно-сдержанно пробормотал:

– Домени. Тут нет ошибки.

И широким приглашающим жестом указал куда-то вверх, на скальную расщелину.

Меня провели наверх, по узкой крутой тропе, протертой сотней подошв, через изломанную причудливую арку в скале, по шаткому мостику, бывшему куда крепче и надежнее, чем выглядевшему таковым со стороны, к анфиладе жилищ, столь естественным образом вписанных в пещеры, что казались продолжением камня, деревьев, ветра и свободы.

Просторные покои, куда меня привели, были больше, чем чье-то жилище, о чем говорили четкие линии геометрических фигур на полу, стены, тщательно обработанные и расписанные знаками и рисунками, круглый стол в виде ровного каменного цилиндра, больше похожего на алтарь, поразительная чистота и отсутствие излишеств – здесь никто никогда не спал, а если и ел, что вряд ли что-то, помимо ритуальной пищи.

Мы встали вокруг стола – старейшие Хранители, назвавшиеся Нун и Ваа, и я. Судда, удивительно молчаливая с того момента, как мы поднялись к Поющим Скалам, встала за моей спиной. Мои ладони легли на тонкую вязь рисунка на камне: надписи были полустертыми, трудно различимыми, зато полностью покрывали столешницу.

Молчаливой тенью откуда-то из глубины пещеры к нам неторопливо подошла женщина средних лет – ее посеребренные сединой волосы говорили о нелегких прожитых годах, однако ни гибкости фигуры, ни энергии она отнюдь не утратила. Женщина поднесла поднос с едой и питьем, однако не доходя стола, внезапно припала на одно колено, глубоко склонила голову и только после этого поставила снедь на столешницу, так ни разу и не подняв на меня глаза. Что ж, одно радовало – старики здесь не одни.

Нун немного помедлил перед тем, как взять в руки маленькую круглую лепешку, затем осторожно разломил ее на четыре части, шепча слова молитвы, положил один кусок в плоскую миску на подвявший широкий лист какого-то растения и торжественно протянул миску мне.

– Жила исчезла, это правда? – не выдержала я, понимая, что тем самым нарушаю принятый здесь этикет. Но время! Время! Неясная, неопределившаяся тревога подгоняла меня. Времени на ритуалы не оставалось. Я ведь и сама ненавидела, когда нечто вторгалось в мои привычки и устои, ломая их, но дни, проведенные с Палладом, научили меня относиться к обстоятельствам с пониманием. И сейчас я предпочитала вызвать неудовольствие Хранителей, чем упустить время.

– Да, – спокойно ответил Нун, ни на мгновение не растеряв своей сосредоточенности и внимания к деталям. За миской последовал невысокий кубок с питьем и положенные на его ободок крест-накрест три тонкие палочки, немного обугленные по краям. Вывести Старейшины из себя оказалось не так-то просто.

– Вам известно, кто создал эту Жилу? Это Найсал, когда заключал Уговор? Или это было раньше? Причем здесь прародитель Каскоров, Инас? Это как-то связано с моим Даром не чувствовать магию? Мы можем ее восстановить? – вопросы посыпались из меня, как горох из дырявого мешка, на что Ваа только снисходительно, но сухо улыбнулась:

– Всему свое время, дитя крови Инаса, всему свое время. И для разговоров тоже.

Как только она это сказала, я поняла, что допустила ошибку. Меня ввело в заблуждение обращение "домени", но на деле Хранители вовсе не собирались потакать мне.

– Боюсь, времени-то как раз у нас и нет, – терпеливо ответила я, стараясь подавить закипающий гнев, – Если люди, что преследовали нас...

– Колдуны, Старейшие! Они уже подходят к Косточке! – в пещеру буквально влетел молодой мужчина и тут впервые Нун высказал явное неудовольствие, резко подняв голову и остро глянув на вбежавшего. Молодой человек был невысокого роста, крепко сбитый и быстрый, с копной коротко стриженных черных волос и живыми черными глазами. Увидев меня, он оторопел. Долгих пару секунд он смотрел на меня, не отрывая ошеломленного взгляда и не произнося ни слова, пока кто-то другой не врезался в него сзади и не нарушил странное остолбенение.

– Старейшие, мы их видели! Идут сюда! Настоящие колдуны! – в восхищении пропищал тонкий голос и из-под руки застывшего мужчины выскочила девушка лет шестнадцати – тоненькая, маленькая, живая, с очаровательно горящими карими глазами.

– О, – воскликнула она и ее глаза округлились еще больше, – Это она, домени? – восхищенно-обожающе выдохнула девушка и неожиданно бросилась вперед, на ходу падая на одно колено, опуская голову вниз очень низко, почти касаясь лбом каменного пола, и отводя при этом руки далеко назад. Она казалась странной грациозной птицей, застывшей перед взлетом. Наконец и парень отошел от столбняка и порывисто-стремительно припал на одно колено, не столь низко опуская голову, зато куда изящнее и с достоинством.

– Вы видели колдунов? Они близко? – спросила я, стараясь оставаться спокойной.

Девушка подняла голову и беспомощно посмотрела на сидящих за столом стариков.

– Если они у Косточки, – сдержанно ответила вместо нее Ваа, – и идут на восток, то часа через три будут у Жилы. От нее сюда ходу еще на час, если знать путь.

– У нас достаточно времени, чтобы подготовиться, – Нун был по-прежнему спокоен и вежливо улыбался.

– Но Жила ведь исчезла? – девушка непонимающе спросила и тут же виновато прикрыла рот ладошкой, глядя на старейшин.

– Инайя, рядом с нами сама домени, зачем нам Жила? – торжественно произнес молодой человек, поднялся с колен и подошел ближе, мягко и осторожно, будто приманивая пугливую серну. Его глаза горели странным огнем, отчего внезапно я в который раз за последнее время почувствовала себя главным блюдом за праздничным столом.

– Помолчи, Аррэй, – чуть повысил голос Нун, но безмятежность так и не покинула его жестов. Старик плавно опустил на стол чашку, не сдвинув с места ни одну из лежащих сверху палочек, ладонью кверху очертил круг и спокойно сказал:

– Примите и слушайте.

Дождался, когда люди вокруг стола превратятся во внимание. Кроме Инайи и Аррэя, к нам присоединилась молчаливая женщина, ранее принесшая поднос с едой, и мужчина средних лет – невысокий, коренастый, с хмурым взглядом зеленоватых глаз.

– Мы знали, что когда-нибудь этот день настанет, – Нун говорил медленно, будто смакуя каждый звук, будто со стороны созерцая весомость и красоту каждого сказанного слова, – Все, когда-нибудь созданное, когда-нибудь да умрет. Все, у чего есть начало, неизбежно приходит к концу. Нам выпала великая честь быть свидетелями великого события. Страшного события, ибо то, что грядет после исчезновения Уговора, принесет одни лишь беды и страдания. Неотвратимого события, ибо не в наших силах повторить подвиг великого Найсала, создавшего Жилу. Четыреста лет мы восхищались его творением, черпали из него силы, чтобы бороться со злом, но теперь пришел наш черед вернуть то, чем столь щедро пользовалось не одно поколение Хранителей. Мы – последние из Хранителей, с прекращением Уговора мы перестанем быть ими, ибо нам нечего будет хранить и защищать. С прекращением Уговора ничто не сможет остановить омерзительное расползание зловредных колдунов Шолха по землям Ла-Китты. Но у нас еще есть силы, чтобы исполнить свой долг. У нас еще есть возможность побороться. Жила дала нам Дар, однако не Жила хранила нашу Честь, а мы сами. Честь людей, даже ценой собственной жизни верных своему делу. Мы не можем уничтожить всех колдунов, которые очень скоро заполонят земли Ла-Китты, но пока мощь Жилы еще не конца рассеялась, мы можем остановить тех, кто уже готов переступить границу. Однако за это придется заплатить дорогую цену. Судда послала за другими Хранителями, но если они и прибудут, это случится только завтра. Завтра будет поздно. Так что бой придется принять только нам. Я все сказал. Вам решать.

– Это честь для нас, – гордо встрепенулся Аррэй, горящими глазами обводя людей, сидящих за столом, – Да будет так.

– Тут и решать нечего, – буркнул мужчина, прибывший последним.

Я не понимала.

То, что Нун ни разу не обмолвился обо мне в своей торжественной речи, меня не обмануло. То, что старик ни разу не попрекнул меня тем, что моими стараниями загублено дело всей его – и не только его – жизни, еще ничего не значило. Я видела обреченность в его позе, я видела укор в его взгляде, старательно отводимом от меня. Но обида обидой, а зачем же погибать из-за этого? Хранителей мало, числом Писцы и ренейды явно превосходят их в несколько раз. Как они собираются противостоять? Как они собираются сражаться при исчезнувшей Жиле? Умения охотников здесь маловато.

Вероятно, на моем лице отразилось нечто недоуменное, поскольку Нун тут же повернулся ко мне.

– Ты еще слишком молода и неопытна, домени, – намек на улыбку в уголках губ старика начисто забывался, стоило только глянуть в его глаза, пронзительные, холодные и на удивление чистые для столь солидного возраста, – И тебя никто за это не винит. Ты сделала то, что сделала, тебе же это и исправлять. И нам позволь идти своим путем. Наступают времена, когда наши умения больше не будут нужны, а потому нельзя позволить пропасть даже капле из того, что у нас осталось.

Ах, похоже, сегодня умирать они не намерены? Это уже лучше. Не недостаточно.

– Я уважаю ваше право, старейший, – я чуть склонила голову в легком поклоне и заставила руки лежать на столешнице совершенно неподвижно. Полезно иногда вспоминать о том, что проявление эмоций здесь не приветствуется. Как, впрочем, и везде, а дочь Каскоров явно забылась, пробыв в обществе мага-чужеземца слишком много времени. Пора возвращаться домой не просто телом, – И почту за честь, если мои умения и способности помогут исправить мою ошибку. Но уверен ли ты, что завтра, или через неделю, или через месяц Жила не восстановится сама собой? Иногда, как я слышала, она бывает сильнее, иногда слабее, а сегодня, возможно, Жила просто слабее обычного? Как вы можете говорить о худшем, что она исчезла навсегда?

– Она не вернется, домени. Она исчезла не сразу, она слабела несколько дней подряд, – ответила Ваа, – Мы чувствуем это. В Уложениях сказано, что когда-нибудь она исчезнет так же внезапно и неотвратимо, как когда-то и появилась. И не в наших силах заставить ее появиться вновь.

О том, что причиной как появления, так и исчезновения магической границы были Каскоры и их кровь, не было произнесено ни слова. Но мне и не надо было слышать это, чтобы понять несказанное. Выяснять это я не стала. Я не знала, все ли считают меня виновной, или так думают только старейшины и Судда, и усугублять свое положение не хотела, поскольку мне еще предстояло уговорить их сделать то, за чем я сюда пришла.

– Что ж, тогда нам и в правду нужно использовать все то, что от нее осталось. Но я должна предупредить вас об опасности. Колдуны, которые идут сюда, должны быть остановлены. Вам и без меня это известно. Однако их нельзя остановить тем способом, к которому вы привыкли, – я помедлила, прежде чем продолжить дальше. О Создатель, помоги найти слова, чтобы убедить их! – Среди тех колдунов есть человек, связанный магией. Очень опасный человек. Нельзя снимать магические путы, которые сдерживают его, иначе случится страшное. Я видела, что сделала Судда с колдуном. Она лишила его магии и запросто могла лишить жизни. Но если вы ударите по колдунам так, как она, пленник вырвется на волю и это будет хуже, чем все зло, на которое способны маги.

Нун смотрел на меня долгим внимательным взглядом, но я даже приблизительно не могла понять, о чем же он думает на самом деле – его взгляд был совершенно непроницаемым.

– Мы поняли тебя, домени. Что ты предлагаешь?

– Колдуны не должны догадаться о том, что Жила исчезла. Раз ее нельзя восстановить, нет ли у вас способа на время создать ее подобие? Колдуны не станут прорываться с боем и повернут назад.

– Мы не фокусники, домени. Наша сила только отбирает, но ничего не создает. Мы не умеем создавать иллюзии, ибо наш дар иной. Об этом тебе стоило попросить своего друга-колдуна.

Мельком я посмотрела на Судду, но старуха даже не подумала отвести взгляд – острый, слегка неприязненный, непреклонный. И верно, к чему ей меня покрывать? Я ведь разрушила ее жизнь, и не только ее.

– Он не друг, – мне едва удавалось держать себя в руках, – он был моим проводником.

– Ты отпустила его.

– Я и не держала его. Он не такой, как все остальные.

– Ты можешь кормить змею и класть себе на грудь как ожерелье, но наступи ей на хвост, и она укусит тебя, как и все прочие.

Я была их "домени", источником их Дара, колодцем их силы, но я не была неприкосновенным божеством, которому поклоняются в страхе. Я была человеком, способным на ошибки, и они это особо подчеркивали. И пока они видели во мне молодую женщину, подверженную эмоциям, шанса настоять на своем у меня не было.

– В моем отношении к этому человеку не было неподобающих чувств, Хранители. Это была сделка, обычная сделка, на которую каждому из нас хотя бы раз в жизни приходится идти ради спасения большего. Но речь сейчас не о нем, старейший, – властно и спокойно, как и подобает истинной леди, сказала я, – Речь о тех, кто шел следом за нами. С ними сделок я не заключала.

Нун молчал очень долго. Склонился к Ваа, что-то тихо сказав ей на ухо, дождался ее ответного кивка.

– Да будет так, – в конце концов сказал Хранитель, глядя на меня.

Я едва сдержалась, чтобы не вздохнуть с облегчением, однако уклончивость ответа старика меня не удовлетворила. Он согласился, но с чем?

– Что вы собираетесь делать? У вас достаточно сил, чтобы противостоять магам и воинам?

– Оставь свои заботы, домени, и предоставь нам самим выбирать способы нашего спасения.

– Что для этого потребуется?

– Ничего особенного, домени. Мы проведем один древний ритуал. Если ты готова, нам лучше поспешить.

– Я готова. Что это за ритуал?

Но Нун не ответил. Вместо этого он низко склонил голову, его примеру последовали остальные. Короткие слова молитвы – и Хранители отошли от стола. Нетерпение подгоняло меня, но теперь спешить не имело смысла, все теперь было не в моих руках.

Старейшины были изворотливее скользких ужей, ни разу прямо не ответив на мои вопросы, и это беспокоило меня. Я понимала, что время не терпит, что решение следует принять быстро... но решение как-то не вязалось с торжественно-высокопарной речью, сказанной Нуном. Я слишком долго пробыла в обществе Паллада, чтобы не почувствовать подвох. Я была слишком подозрительна, чтобы не понимать, что слова Нуна были только способом меня успокоить, но они ничего не объясняли. А я уже не та наивная девочка, которой не требуются объяснения. Вот только не бесполезно ли обращаться за ними к старейшинам? Разве не дали они понять, что ответа мне не получить? Их изворотливость в разговоре даже восхитила меня.

Мы вышли из пещер и вернулись к месту, где меня впервые встретили Нун и Ваа. Там уже стояли три оседланные лошади, вместе с моей Незабудкой. Я не ожидала, что старик сможет ехать верхом, однако он превозмог немощь. Время дорого, спокойно пояснил он, принимая помощь более молодых Хранителей.

– Как называется ритуал, который мы проведем? – повторила я свой вопрос Ваа, которая поодаль бесстрастно наблюдала, как тяжко усаживается Нун в седле.

Она бросила, как мне показалось, обеспокоенный взгляд на старика, и все-таки ответила, немного помедлив:

– Нунжитак, Черный цветок.

Огнецвет, как мило! Не далее как третьего дня я восхищалась траурным полем огнецветов, которых горцы называли нунжитаками, цветами смерти и бессмертия, а теперь сама стану их частью. В этом мне виделся некий зловещий смысл, особенно после того, как краем глаза я заметила, как побледнел Аррэй. Он проводил Ваа прищуренными глазами и в них отразилась... растерянность?

Мы ехали так споро, как только было возможно. Хранители легко шли, привычно перепрыгивая через расщелины, взбираясь на камни, огибая скалы. Верхом ехали только трое, но лошади скорее замедляли ход, чем ускоряли наше продвижение. Оно было понятно – Хранители шли тропами, по которым и человеку дано было с трудом пройти.

Но за дорогу я не волновалась. Раз есть те, кто лучше меня знает путь, следует предоставить им решать, как и куда идти. У меня же были дела поважнее. Я старалась оказаться поближе к Аррэю. И вскоре мне это удалось.

Тропа привела в ущелье, узкое и поразительно извилистое. По дну тек ручей, потому идти приходилось по каменистому берегу – довольно медленно и осторожно. И Аррэю волей-неволей пришлось придерживать мою лошадь.

Он шел впереди, держа поводья и не оглядываясь, но по его излишне нервным движениям я видела, что он смущен. Это было мне как раз на руку.

– Нунжитак, это ведь не совсем то, о чем говорил Нун? – тихо спросила я, нагнувшись к шее лошади. Юноша споткнулся, метнул на едущих впереди старейшин испуганный взгляд, но тут же выпрямился. Я его понимала – он не мог ослушаться тех, чьей мудростью питался столько лет. Но он еще слишком молод, горяч и непослушен, возможно, для меня еще не все потеряно? Ваа или Нун, один из них или оба, явно мне солгали, и не мне их винить за это: я была той, кто походя разрушил все, что составляло смысл их существования. Да, я почувствовала скрытую неприязнь старейшин с самого начала нашей встречи, оттого не могла полностью доверять им, да и предостережения Паллада вдруг всплыли в моей памяти. Но Хранители не станут мне мстить, о чем неявно сказал Нун. Это радовало. Однако зачем-то лгали, а это было плохо. Смогу ли я через Аррэя узнать, в чем именно лгали? Ведь причины беспокойства молодого Хранителя могли крыться совсем не в лжи Ваа, а в каких-то мелочах, чем-то для меня несущественном, в каких-то деталях ритуала, для непосвященного значения не имеющих. И тогда мне не стоило волноваться. Но что если это не так?

Чем чудовищнее ложь, тем сильнее желание от нее избавиться, и если я не ошиблась, Аррэй готов говорить, нужно только подтолкнуть его к этому.

– Когда все это закончится, Аррэй, ты мне покажешь здешние места? Здесь так красиво, но сейчас мне трудно любоваться этой красотой, не зная, что ждет впереди. Мне как-то очень тревожно. По правде говоря, я боюсь. Я знаю, ты защитишь домени, но...

Помог ли мой мягкий, мечтательный тон с толикой беззащитной грусти в голосе, или дело было в сказанных словах, но мужчина вдруг резко обернулся:

– Я не понимаю, домени, зачем она так сказала.., – он осекся, глядя на меня испуганными глазами.

– Может, она просто перепутала? – мягко подтолкнула я к откровенности, – Ваа могла что-нибудь забыть? Она ведь стара...

– Нет, – яростно возмутился Аррэй и тут же ненадолго прикрыл рот кулаком, – Она никогда ничего не забывает. Нунжитак – сильный ритуал, домени, но я не понимаю, как он может восстановить Жилу, если он наоборот...

– Что наоборот?

– Он тянет из Жилы силы и она потом несколько дней бывает слаба! Но ведь Жилы больше нет!

Или он и вправду искренне не понимал, или ему внезапно стало меня жаль. Ведь нетрудно было догадаться – если Жилы нет, откуда собираются тянуть силы Хранители? Правильно, из носителя крови Инаса.

– Как называется ритуал, чтобы наполнить Жилу?

– Я не знаю. Жила всегда сама наполняется, – Аррэй был потрясен от своих же собственных слов: сказав это вслух, он осознал, что в происходящем что-то неправильно. А мне совсем не нужны сейчас его нерешительность и сомнения.

Я наклонилась, протянула руку и легонько коснулась кончиками пальцев щеки юноши. Его лицо мгновенно вспыхнуло жаром до самых кончиков волос, а ресницы трогательно затрепетали. Но взгляда Аррэй не отвел, только тверже сжал губы. Он мне нравился – решительный, гордый, смелый, юношески порывистый. Я была старше его всего на пару-тройку лет, но не могла себе представить, что когда-то была такой же прямой и открытой. На его лице мгновенно отпечатывалось все – ликование, ненависть, сомнения, симпатия...

– В том, что Нун и Ваа мне солгали, нет ничего странного. Мы лжем любимым, чтобы защитить их, мы лжем врагам, чтобы обмануть и уничтожить их. Но ложь всегда оборачивается против тех, кто ее произносит – так или иначе, даже если предназначалась она во благо. Эта ложь погубит вас, Аррэй. И меня тоже.

– Я не знаю...

– Так узнай. Сможет ли Нунжитак остановить колдунов? Возможно, старейшины собираются провести совсем другой ритуал? Они прислушались к моим словам? Они не станут нападать на колдунов без разбора? Аррэй, мне очень надо знать все это. Что плохого в том, чтобы знать правду? Разве я многого прошу?

Мы миновали поворот за поворотом, столь частые и крутые, что начало нашего каравана то и дело исчезало из поля моего зрения. Уходящими в небеса стенами высились по обе стороны ручья серые скалы. Я старательно отводила взгляд от Нуна, рядом с лошадью которого весомо шагал Аррэй. Признаться, то, что молодой Хранитель вступил в нешуточную перепалку со старейшиной, меня совсем не радовало. Накануне стычки с Писцами только наших разногласий и не хватало. Но беспокойства я не выказывала.

Ущелье закончилось неожиданно: скалы резко расступились, ручей сорвался водопадом, а тропа свернула в сторону. Лошади прибавили шагу, а рядом со мной будто случайно оказался Аррэй. Мужчина молчал, но от каждого его движения разило раздражением и гневом.

Будь этот гнев направлен на меня, я бы уже об этом узнала – скрытность и лукавство не входили в число достоинств молодого мужчины. А потому я не спешила с расспросами, давая ему возможность собраться с мыслями.

– Должно быть, мы почти приехали? – негромко спросила я.

– Это Волчья Пасть, потом будет Шпора, а там..., – он нервно сглотнул и повернул голову ко мне, глядя щенячье-отчаянными глазами, – Это точно Нунжитак, домени. Я просил... но они не слушали. Надо остановить колдунов, а немного твоей крови...

– Пусть это тебя не беспокоит, – нетерпеливо перебила я, – Если для этого нужно всего лишь немного моей крови, я с радостью отдам ее. Как он действует, этот Нунжитак?

Парень пожал плечами.

– Мы забираем силу от Жилы и бросаем на колдунов.

– И это все? Сколько человек можно поразить одним ударом? Удар убивает или только оглушает?

Аррэй растерялся.

– Я не знаю. Я видел, как Нун остановил трех колдунов, а сейчас колдунов намного больше.

– О Хаос! Вы идете на превосходящего противника с такими малыми силами? Не имея ничего в запасе? Вы же погибнете. Все, до единого.

– Да, домени, – просто ответил мужчина, – И это честь для нас.

– Мало чести погибнуть глупо! Если тебе так хочется умереть, подумай об Инайе – она еще слишком молода!