Текст книги "Последний ключ (СИ)"

Автор книги: Анна Шведова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

– Ктобу! – взвилась Лиран, – Если бы предатель Ктобу не увел половину жрецов из Вулессы десять лет назад, храм не пал бы! Ктобу был моей правой рукой, но многого ли стоит его верность? Если бы Ктобу не расколол Орден, он до сих пор оставался бы единым и нам не пришлось бы...

Ведьма осеклась и быстро прикусила язычок. О чем она хотела умолчать – ее дело, она и так сказала очень многое. А я поняла, что и Ктобу слишком многое умолчал. Он был раскольником, но решил придти к Лиран на поклон? Так понимать его действия, когда он отправлял меня к ней как драгоценную посылку? Я по-прежнему не знала, чему и кому верить.

В конце концов, кому понадобилось возрождать Существо? Может, это просто стечение обстоятельств?

– Так ты знаешь, как уничтожить Существо? Ты знаешь то, чего не знал Найсал? – миролюбиво спросила я, что совсем не вязалось со смыслом сказанного.

После вспышки гнева Лиран, казалось, заледенела. Не мигая, она смотрела на меня своими ярко-голубыми глазами, в которых не отражалось ничего, кроме воли и напора.

– Это ты не понимаешь, о чем говоришь, женщина, – медленно ответила она, – Найсал всегда прекрасно знал, что делать. Просто он не мог на такое решиться. Зато я могу. Ты выкрадешь у Эльяса свитки Найсала.

Несколько секунд понадобилось, чтобы до меня дошел смысл последней фразы. Сердце мое подпрыгнуло. Так послание все-таки у Эльяса?

– Я? И как я это сделаю? – громко фыркнула я, – Где я буду его искать?

– Эльяс посредственный маг, но не дурак, – хмуро и холодно ответила Ледяная Лиран, всем своим неприступным видом подтверждая данное ей прозвище, – Он носит свиток при себе и не расстается с ним даже в постели.

– Если ты знаешь, где послание, почему не взяла его сама? Эльяс ведь посредственный маг.

У Лиран хватило выдержки не огрызнуться в ответ на мой сарказм.

– Я же сказала, он умен. Он окружил себя преданными людьми, которые не отходят от него ни на шаг. Он не теряет контроля ни на минуту, даже забавляясь в постели с женщиной. Тубу с посланием держат перед его глазами, даже когда он лежит в ванне. Ни я, ни мои люди не смогли подобраться к нему достаточно близко.

– Хочешь сказать, он тебе не доверяет? – рассмеялась я, – Отчего ж ты – или твои люди – его просто не убили? Многие бы тебе за это были благодарны.

– Если не останется другого выхода, мы убьем его, – ровно сказала Лиран, – Но сейчас это нам невыгодно. Эльяс прекрасный кнес и умелый полководец. Его смерть сейчас принесет Северу лишь хаос. Нам это ни к чему.

– А-а-а, так ты хочешь и свиток заполучить, и нынешнего кнеса ренейдов контролировать...

– Эльяса контролировать трудно, но можно, – мое ехидное замечание Лиран поняла как одобрение, – Он как упрямый ребенок. Любит свои игрушки-побрякушки, и не стоит ему говорить: сделай то и то, он все равно не послушает. Лучше скажи ему: не делай этого. И он сделает все наоборот. За два года я научилась говорить то, что он хочет услышать. Но поступаю так, как нужно мне.

– А послание Найсала достать не можешь. Зачем, кстати, оно ему? Или ему тоже нужно Существо?

– Тоже? – презрительно фыркнула Лиран, – Да Эльяс и половины из того, что написано в послании, не понимает. Зато он понимает ценность этих знаний. Когда ему нужно было снять магическую границу вокруг Лакита, он дал мне лишь один листок из свитка. Только один листок, не больше! Остальное он придерживает у себя, думая, что так сможет держать меня на поводке.

– Он тебя боится?

– Мы союзники, – усмехнулась Ледяная ведьма, – ему нужен мой магический дар, мои люди, наученные убивать и магией, и голыми руками, мои познания. А мне нужна власть. Мы оба получаем то, чего хотим.

– Кроме послания...

– Я все равно получу его. И это сделаешь ты. Рано или поздно Эльяс сделает тебя своей женой, он любит женщин и не станет медлить с тобой, так уж постарайся, чтобы это случилось поскорее. Ты слишком ценная для него добыча, поэтому скорее всего он послушается твоей просьбы и сделает это в уединении, поскольку обычно присутствие телохранителей его нисколько не стесняет. А если над вашей постелью не будут стоять его телохранители, ты сможешь выкрасть свиток. Выбросишь свиток в окно. А я его найду, куда бы он ни упал. На всякий случай возьми вот это, – она сунула мне в руку крохотный пузырек с желтоватой жидкостью, – Выльешь в его вино. Это снотворное. Только не обольщайся, подействует оно не сразу. Поиграть с тобой Эльяс все равно успеет.

Я потрясенно молчала. Нарисованная Лиран картина живо встала у меня перед глазами. Мне стало... мерзко, тошнотворный страх скрутил внутренности.

В дверь тихо постучали. Ледяная ведьма резко обернулась. Невысокая женщина замерла в дверях и подошла быстрым мягким шагом лишь после того, как Лиран позволила. Служанка что-то тихо прошептала на ухо колдунье, та порывисто выпрямилась.

– Эльяс, похоже, вернулся. Надеюсь, ты понимаешь, Оливия Каскор, что не в твоих интересах говорить кому-либо о нашей договоренности, – быстро проговорила ведьма, завершая разговор, – Ты помогаешь мне достать свиток. А я помогу тебе вернуть трон Лакита, когда с Существом будет покончено. Или научу тебя, как нужно управлять Эльясом. Если захочешь. Если тебе нужны мои клятвы – я дам их.

Уже в дверях она обернулась.

– И не пытайся меня провести или обмануть, – холодно усмехнулась Лиран, – У нас много способов заставить делать то, что нам нужно.

Ее красноречивому взгляду вторил хмурый неприязненный взгляд служанки – крепкой девицы с походкой крадущегося убийцы. Почему-то мне показалось, что здесь она такая не одна...

Я молча бродила по комнате, меряя шагами выстеленный коврами мозаичный пол от стены до стены. Глаза рассеянно пробегали по тонкой резьбе светлых деревянных панелей и насыщенным оттенкам коричнево-золотистых шелков обивки, привычно не замечая утонченной роскоши обстановки. Я любила эти покои из четырех комнат, протянувшихся анфиладой друг за другом по западной стороне Малого дворца. Любила их теплый, мягкий уют и ненавязчивое великолепие, но давно перестала замечать это, как с годами перестают обращать внимание на прелестный вид из окна. Я выросла здесь, я сроднилась с каждым камешком этих стен. И даже мысль о том, что кто-то другой может хозяйничать здесь, приводила меня в ярость. Кто-то другой, распоряжающийся моей жизнью и указывающий мне, что нужно делать.

Гнев и гордость добавляли мне решимости. Но отнюдь не приближали к решению трудной задачки.

У кого послание Найсала – я выяснила, хотя догадаться об этом было бы не трудно. О том, что его нужно заполучить, сомнений тоже не было. И пусть сделать это было куда труднее, чем говорить, рано или поздно я его найду. Способ, который столь любезно предложила ведьма, даже в мыслях моих вызывал отвращение, но если не останется ничего другого – я сделаю это.

Проблема была в том, что с этим посланием делать дальше? Я до сих пор не знала, чьими стараниями вообще началась вся эта история. Почему вдруг Писцы отправились на поиски Холхары? Случайно ли был найден замурованный в камне Рубейт Се'заан? Нити из Шолха вели к Эльясу, но кто чьим кукловодом был? Горностай ли играл на жажде власти и славы Писцов или это "опальные слуги" обвели вокруг пальца ренейдского кнеса, посулив ему небывалое величие в обмен на возвеличивание Рубейт Се'заана? Или это Орден Верных слуг во главе с Ледяной ведьмой решил покончить с Существом и добраться до Холхары?

Кто был против кого? Кто мне друг, а кто враг? Я делала выводы на том, что мне рассказали Паллад, Ипарт, Ктобу и сама Лиран. Но каждый из них врал и недоговаривал. Разве им самим я могу безоглядно верить?

Так кому я должна отдать послание Найсала, если его найду?

Если я верно понимаю, любой, кто доберется до Холхары, станет столь могучим магом, что одно его существование изменит жизнь Лакита – трудно ожидать, что найдя путь к источнику силы, этот человек, мужчина или женщина, спокойно оставит его для других.

Но еще вернее жизнь изменится, если послание окажется у того, кто желает возродить Существо-Рубейт Се'заана, а вовсе не уничтожить его. Да, на первый взгляд намерения у всех едины – иномирная тварь должна быть уничтожена или выдворена за пределы нашего мира. Но разве не в Шолхе возрождали культ Рубейт Се'заана? Я могла недоверять Ктобу и обвинять его в предательстве, но разве не этого он подспудно боялся – что именно Ледяная Лиран затеяла воскресить Существо, надеясь научиться им управлять. Ведь что еще могло страшить такого в общем-то сильного и умного мужчину?

Я не могла судить здраво и о том, обладают ли окружающие меня маги достаточным опытом, знаниями и силой, чтобы разделаться с входящим в полную силу Рубейт Се'зааном, ведь могло статься и так, что маг, заполучивший послание, просто не сможет справиться с теми магическими наставлениями, которые оставил Найсал, и мы все проиграем.

Так что же мне делать? На кого ставить? На Ледяную Лиран с ее жаждой власти, но несомненным магическим опытом? На Ктобу, которому я доверяла, но который, как оказалось, тоже вел двойную игру? Колдун силен и умен, он был бы наилучшим для меня союзником, но могу ли я положиться на него сейчас? Что еще он скрывает от меня?

Или на Ипарта? Ипарт довольно молод и амбициозен, у него немало сторонников, однако от него можно ожидать всего – и великих пакостей, и великих подвигов. И я не знаю, что он выберет, когда придет пора драться не на жизнь, а на смерть.

Был бы рядом Паллад... Это было странно – Паллад мог не договаривать, мог преследовать некие свои цели, мог манипулировать мною, как ему вздумается, – но если на кого я и могла положиться, так это на него. Я могла с ним ссориться, обвинять его, терзать и терзаться недоверием – и ощущать его безоговорочную поддержку. Но Паллада больше нет. И мир опустел. А мне приходится жить дальше и полагаться на тех, кто остался рядом.

Так чью же сторону я должна выбрать?

В задумчивости я бродила взад и вперед, пока служанки не объявили, что кнес ждет меня. И хотя встреча с этим человеком радости мне не доставляла, это была единственная возможность хоть что-либо предпринять.

– Надорра, – шепот был очень тих, и я решила, что обозналась. И все же обернулась. Одна из служанок, та, что была китткой, стояла прямо у меня за спиной, глядя на меня отчаянно-умоляющим взглядом. Ее испуганные глаза влажно поблескивали, губы побледнели и чуть тряслись. Неожиданно присев, она вдруг принялась что-то поправлять у меня на поясе, стряхивать соринки... Остальные две служанки, шедшие сзади, недоуменно переглянулись.

В мою ладонь настырно уткнулся какой-то тугой комок и прежде чем я успела сообразить, служанка уже отошла в сторону и согнулась в поклоне.

– Как тебя звать? – спросила я, намеренно не глядя на других служанок.

– Ад...Адриана, – с запинкой молвила она, еще больше побледнев.

– В следующий раз не поправляй мою одежду на ходу, Адриана.

– Д-да, госпожа.

Записку так и пришлось зажать в кулаке, ибо ни карманов, ни потайных мест в моем длинном облегающем платье не было.

Как только мы свернули в широкую галерею Трех Надорров, я начала понимать, куда мы идем, а едва ступили на парадную лестницу из сине-серебристого камня, как догадки переросли в уверенность. На ступенях мраморными изваяниями застыли ренейдские воины в красно-черных одеждах – их вызывающе-яркий наряд резко контрастировал со спокойной роскошью дворцового убранства.

Я рассчитывала на приватную беседу с Эльясом, надеялась вызвать его на откровенность, но – увы! – не в этот раз.

Мои слуги и конвой остановились, едва мы достигли створок призывно распахнутых огромных дверей, и дальше я шла одна. Не скажу, чтобы такая свобода меня радовала.

Тронный зал лакитских королей был достоин восхищения. В его строгом сине-серебрянном убранстве не было ни единой лишней детали, ни одного ненужного предмета. Потолок уходил ввысь ровными четкими гранями, чтобы раствориться под куполом великолепием темного звездного неба. Стены, вверху переходящие в высокие и узкие стрельчатые окна, внизу разделялись темно-синими, почти черными колоннами, проемы между которыми были украшены серебрянными рисунками рысей – сидящих, лежащих, прыгающих, коронованных. На полу сложным геометрическим узором чередовались синие, черные и серо-серебристые плитки.

Кучка людей в цветастых одеяниях, стоявшая посреди огромного величественного чертога, выглядела потерянной, жалкой и до безобразия безвкусной. Их было с полсотни человек, не считая многочисленных стражей в красно-черных одеяниях. Всего десятков пять-шесть человек, хотя этот зал мог вместить в сотни и сотни раз больше.

Мое появление было встречено молчанием и до тех пор, пока я неторопливо не подошла к широкому помосту в три ступени, ведущему к Рысьему трону, никто не произнес ни слова. Передо мной спешно расступались, оттого мне не приходилось замедлять шаг. Кто-то был слишком потрясен, кто-то жадно разглядывал меня, впервые увидев, кто-то торжествующе улыбался.

Безмолвие нарушил сам Горностай.

– Извольте приветствовать Оливию Каскор, мою будущую жену!

Холеные окольцованные пальцы взметнулись вверх, губы изогнулись в улыбке, но глаза остались пустыми и холодными. На внушительном серебрянном Рысьем троне белоголовый Эльяс выглядел смертельно бледным и бесцветным – роскошное белоснежное одеяние в этот раз сослужило ему плохую службу.

Странное, ни с чем не сравнимое чувство овладело мной, когда я увидела осквернение трона моих предков. Исчез мучительный страх за свою жизнь и честь. Исчезло все то, что заставляет нас молчать в минуту опасности и хранит от необдуманных поступков. Холодная ярость затуманила мне голову и лишала всего того, что называется чувством самосохранения.

– Счастлив такой чести, Великая леди, – с чувством произнес невысокий круглый человечек, привычно сгибаясь в мудреном придворном поклоне. На губах его играла улыбка, однако темные глаза отнюдь не смеялись и в их настороженном прищуре мне виделась изворотливость старого лиса. На его широкой перевязи посла раскинул ветви дуб с четырьмя звездами сверху.

– Разве на гербе Маэдрина дуб? – деланно удивилась я, – А не стервятники? Вечно они слетаются на падаль.

– Э-э, Великая леди...? – улыбка посла стала натянутой, а я уже повернулась к другим. Ренейдов с их кричащими одеждами и нелепыми прическами я встретила холодно-презрительным взглядом и язвительной усмешкой, а вот от приветствия киттам удержаться не смогла.

– Приятно видеть дорогих соотечественников..., – испуганные и шокированные лица моих подданных робко исказились кривыми заискивающими улыбками, – ...живыми. Вот виселицы, признаться, не люблю. Особенно когда там болтаются не те, кто должен. Но это скоро изменится...

Опасность пьянила мою голову и срывалась с языка дерзкими словами и язвительным тоном. Понимала ли я с чем играю? О да!

Две иларры не сдержались, дружно охнули и тут же зажали руками рты, еще одна пошатнулась и отступила на шаг назад, наступив на ногу испуганному мужу, дородному илару из западного Мерона. Да и остальные мужчины были бледнее обычного. Нескольких из них я неплохо знала и с удивлением для себя отметила: на поклон к Эльясу прибыли отнюдь не бедные дворяне. Что их заставило? Боязнь за свои кошельки? Жажда урвать власть, которой они были лишены из-за более сильной лакитской знати? Или обычный страх за свою жизнь, боязнь за домочадцев?

– ... не правда ли, мой будущий муж?

Эльяс нахмурился. Несколько долгих секунд он молчал, задумчиво глядя на меня сверху вниз.

– Моя будущая жена заслужила свадебного подарка, – губы Горностая неожиданно дрогнули в мимолетной улыбке, похоже, мои слова он счел весьма забавными, – Я дарю ей все виселицы в городе. Пусть использует их, как пожелает.

Я склонила голову в легком поклоне, краем глаза заметив страх и отвращение на лицах киттов, как и разочарование в позах ренейдской знати – очевидно то, что кнес пошел на поводу у женщины, сильно расстроило их. А вот Эльяс меня отрезвил. Самообладание его оказалось непробиваемым.

Мои смотрины оказались не единственным гвоздем сегодняшнего приема. Часть киттов, стыдясь и смущаясь, дружно подала прошение прибрать к рукам соседние с их имениями земли, разоренные... хм... в результате в войны и ныне пустующие, поскольку прежние хозяева сбежали... почему-то... а они, добропорядочные подданные нового короля, в ответ будут счастливы предоставить рекрутов в его армию.

Яд уже готов был сорваться с моего языка, однако Эльяс меня опередил и его ответ, как ни странно, меня вполне удовлетворил. Горностай обязал их за собственные средства отстроить дороги на разоренных землях. Когда это будет сделано, тогда и поговорим. И кстати, где бунтовщики, которых вы обещали сдать в прошлый раз? К счастью, у киттов хватило ума отделаться общими заверениями в преданности.

Потом я с интересом слушала торг Горностая с послом Маэдрина, узнав при этом много для себя полезного и изредка балуя публику язвительными замечаниями. Как оказалось, король Катуар уже с полгода назад поспешил прислать Эльясу Ренейдскому заверения мира и дружбы, а теперь желал эти самые заверения подтвердить, и попутно выяснить намерения кнеса продвигать свои войска на юг. Весна, как-никак, пора военных маршей. Горностай посла не разочаровывал: ни разу не сказав ни да, ни нет, он умело переводил разговор на торговые пошлины и безопасность дорог, на нужды войск и нужду в наемниках. Посол пытался намекнуть на хорошие откупные, если Ла-Ренейда повернет на восток или запад и забудет про юг, про поход на Маэдрин. Горностай напомнил об обещанной, но так и не полученной помощи в Лонеле и на юге Прунта. Посол с обидой упомянул об исчезнувших торговых караванах, шедших ко двору Катуара, Горностай расхвалил рабов, проданных в Ламе. Когда, наконец, посол прямо спросил, какой выкуп желает получить великий кнес за племянника короля, я едва не раскрыла рот от удивления. Оказывается, вся эта получасовая словесная баталия была всего лишь прелюдией к главному торгу сегодняшнего дня: на юге Лонеля ренейды схватили юного Галада, сына сестры Катуара, с отрядом отчаянных головорезов под шумок захватившего перевалы, ведущие на восток, в Ламу, и грабившего всех подряд. Маэдрин желал вернуть непутевое дитя домой, если цена окажется приемлемой, однако поступаться своей безопасностью не решился. Посол и Горностай сошлись на том, что Галаду все же придется нести отвественность за свои поступки и Ла-Ренейда сама назначит ему наказание, а за причиненный ущерб Маэдрин отделается малым – откупится отданными без боя двумя стратегическими крепостями. Судя по тому, как довольно потирал руки эмиссар Катуара, такой исход торга устраивал всех: провинившегося молодчика даже дома видеть не хотели и продали за весьма скромную цену.

Не знаю, чем закончился бы этот прием, но он был прерван появлением начальника стражи. Получив дозволение приблизиться, рослый мощный воин встал на колено перед троном и что-то тихо сказал Эльясу. Тот встал, глашатай сильным и четким голосом объявил о завершении приема, все, кроме меня, склонились в низком поклоне, пока кнес стремительным быстрым шагом не проходил мимо.

Впрочем, рядом со мной он на мгновение задержался, подхватил меня под локоть и поволок к выходу, отчего мне приходилось буквально бежать.

– Женщины в Ла-Ренейде благоразумно молчат, когда говорят мужчины, – ровно сказал он, стремительно вышагивая по сверкающим узорчатым плиткам пола.

– Ты до сих пор думаешь, что ты в Ла-Ренейде? – бесстрашно рассмеялась я, – Оглянись!

Эльяс резко остановился, сильным рывком разворачивая меня к себе так, что мы оказались друг перед другом нос в нос.

– Благополучие твоего народа, женщина, – светлые глаза источали ледяной холод и едва удерживаемую ярость, – напрямую зависит от твоего собственного благоразумия. Если в следующий раз тебе захочется испытать мое терпение, вспомни об этом. Виселицы – не единственный способ сокращать поголовье киттов.

– Я запомню, – медленно кивнула я, хотя кровь застила мне глаза кипящей яростью, – ВСЕ запомню.

Эльяс швырнул меня в руки подоспевшей охраны и служанок и вышел вон, сопровождаемый вооруженным до зубов эскортом.

На лестнице гнев схлынул и наступило разочарование из-за собственного бессилия. Я вздохнула и быстро пошла вперед, оставив свою извечную охрану (нет, все же конвой!), шумно топать сзади. Между делом нашлась возможность прочесть записку, о которой я уже почти забыла. Содержимое ее меня так обрадовало, что мне едва хватило выдержки оставаться спокойной.

Войдя в свои покои и резко развернувшись у самой двери, я так непререкаемо рявкнула "Вон!", что ни одна из служанок не рискнула меня ослушаться.

Я накинула на дверь засов, вздохнула с облегчением и прошла внутрь, в третью комнату. Когда за невысокой кушеткой с наброшенной на нее огромной пятнистой шкурой послышался шум, я обернулась. А потом неожиданно расплакалась.

– Ну-ну, будет тебе, девочка, – привычно утешал меня Орфик, гладя сухонькой ручкой по моим плечам. Реветь перед ним мне было совсем не зазорно, я делала это столько раз, что еще из-за одного раза я вряд ли упаду в его глазах. Впрочем, слезы высохли очень быстро.

– Как ты здесь оказался?

– Оливия, – рассмеялся старый шут, – я прожил в этом замке всю свою жизнь. Неужели ты думаешь, что я его не знаю? Да мне столько раз приходилось увертываться от настырного внимания придворных дам... а паче их мужей, что поневоле научишься прятаться. Но если серьезно... Потайной ход в твою спальню был заперт снаружи, это ты знаешь?

Я кивнула.

– Кто-то хорошо поработал и приделал к нему огромный замок. Если бы не мои познания во взламывании...

– Эльяс держит меня под неусыпным контролем.

– Это-то я знаю. Зачем ты вообще полезла зверю в пасть?

Неопределенное передергивание плечами вызвало у Орфика тяжкий вздох.

– Ладно, что сделано, то сделано. Я могу вывести тебя из Шела прямо сейчас. Ты пойдешь со мной?

Я медленно покачала головой.

– Не могу, Орфик, правда не могу.

Шут хотел было возмутиться, да махнул рукой.

– Ладно, упрямица. Все равно не скажешь. Тогда не будем и отвлекаться. Расскажу главное. Габор Нор-Нуавва и Антоний Нэстра выступили на Шелвахару. На днях к ним должен был присоединиться Ралф Сналл. Войск хватит. Сейчас они не больше чем в двух днях пути, а если поспешат, то и завтра к вечеру будут здесь...

Не это ли известие всполошило Эльяса? И знал ли он о приготовлениях киттов раньше? Армия не монетка, между пальцами не спрячешь, однако Габору, как объяснил Орфик, все же удалось незамеченным подойти к Шелвахаре ущельями Субейи и Кэйкитов, почти подступающих к столице Лакита, и только после этого обнаружить себя. Подрядили на скрытность толасков, разузнали тропы, выслали опытную разведку – в общем, удалось.

Итак, решающий удар был не за горами. В прямом смысле этих слов.

Однако иные известия оказались не столь обнадеживающими.

Лион сумел уйти. Несмотря на все приготовления Писцов, несмотря на безумную драку нумерии Ралфа, лорд сумел вырваться из ловушки. Что он сделал – никто не мог ни объяснить, ни рассказать, ибо свидетелей не осталось. На том месте, где упал Лион, когда его уловили в магические сети, осталась лишь вкруговую выжженная земля с обугленными черными телами, разбросанными вокруг. И только два светлых и ясных отпечатка подошв мужских сапог говорили о том, что безумный огонь, взорвавший все окрест, не тронул человека, стоявшего в центре. Не выжил никто – ни один из вояк Ралфа, никто из Писцов, ни даже ренейдов, приготовленных для истязания. Кстати, талисман, которым хотели уловить Лиона, тоже исчез. Чудом остался жив Ипарт и несколько его собратьев, ибо они опоздали к бойне и в момент взрыва объезжали скалы, чтобы зайти Лиону в спину... Погибла и Шема – ее тело было ближе всех к центру выжженного круга, а в обугленную руку намертво впечатался меч... Выжила бы я, останься в тот момент на скале? Не знаю.

Не было нужды говорить мне, что все это значило. Лион был невредим и силен как никогда. И ничто теперь не удерживало его от того, чтобы достичь Холхары. Только вот куда он пошел и где эта самая проклятущая Холхара...

– ...вряд ли Лион нас опередил, но он вот-вот будет здесь, – между тем говорил Орфик.

– Здесь? – коротко перебила я, когда до меня дошел смысл сказанного, – Почему здесь? Он собирается сразиться с Лиран или Эльясом?

– Холхара под Шелом, Оливия.

– Что?!

– Да, под Шелом, – серьезно подтвердил шут, – Ктобу рассказал.

– И ты ему веришь?

От слуха Орфика не укрылся мой презрительно-недоверчивый тон, он бросил на меня быстрый взгляд и тут же отвел глаза.

– Боюсь, врать ему нужды не было. Мы нашли его под каменными обломками. Он сказал, чтобы мы поспешили в Шел, что в лабиринте под ним находится Холхара. Он просил у тебя прощения, Оливия.

– Прощения? – фыркнула я, – Пусть подавиться своим прощением. Он отправил меня в ловушку...

– Он умер, Оливия. Мы не смогли вытащить его из-под завала. Он умирал медленно и мучительно.

Я в растерянности отвернулась. Сколько раз в душе я мысленно спорила с великаном-колдуном, сколько раз я высказывала ему слова упреков и обиды... вот только теперь ему ничего больше не нужно. Разве что мое прощение. Что ж, пусть будет так. Он обещал, что не станет спасать меня ценой своей жизни, да обещания не сдержал...

– Что еще он говорил? – дрогнувшим голосом спросила я.

– Не многое, – понурился Орфик, – Говорил, что не был честен с тобой, но единственное, к чему он стремился – покончить с Существом. Еще он говорил о каком-то пути в лабиринте. Сказал, что видел, куда он ведет. Сказал, что люди Ледяной Лиран тоже были там и должны о нем знать. Тебе это о чем-нибудь говорит, Оливия?

– Люди Лиран?

Теперь я начинала понимать. В лабиринте под Катуллой Лиона ждали люди Лиран, Орден Верных слуг, как назвала их Ледяная Лиран.

– Вот что они делали, – пробормотала я, – поджидали, когда Лион пройдет все ловушки лабиринта, и станет видным "путь".

– Путь? Какой путь?

Негромкий стук в дверь заставил меня буквально подскочить на месте. Орфик тихо бросил на прощание – "...в Летописной башне" и бесшумно скрылся в спальне. На мгновение заглянув туда, я заметила лишь узкую щелку закрывающейся потайной дверцы и вздохнула с облегчением – шут ушел, а у меня появился шанс на свободу передвижений.

Стук повторился громче.

Служанка из ренейдов, имени которой я не знала и не желала знать, передала повеление кнеса быть готовой через час. Нас ждала верховая прогулка по городу. Что это означает – я понимала очень хорошо. Эльясу не терпелось показать горожанам свою новую смирную жену. И доказать всем тем, кто сейчас приближается к стенам Шелвахары, что нападая на город, они идут против меня, против исконной крови Лакита. И Хаос побери, я ничего не могла с этим поделать! Платить чужими жизнями за свою строптивость я не хотела (а что Эльяс начнет казнить всех направо и налево, стоит мне только воспротивиться, сомневаться не приходилось), но и вносить смятение в ряды тех, кто жаждал смерти завоевателя, я не могла.

Несколько часов спустя, всем сердцем ненавидя себя за это, я ехала верхом по улицам Шелвахары рядом с Эльясом и в окружении чрезмерного числа стражи. Его невозмутимое белобрысое величество так боится за свою шкуру?

Своих чувств я не скрывала, Эльяс тоже был на удивление хмур и недоволен, однако пенять мне за нелояльность не спешил. Горожане, принудительно согнанные на показательное выступление царственной четы, радостные слова приветствия выкрикивали отнюдь не радостно. Я видела мрачные лица, я видела тяжелые исподлобья взгляды, растерянность и боль, видела искривленные в неслышном ругательстве рты. Чужая ненависть пудовым плащом ложилась мне на плечи и горела пожаром на лице. Какими оправданиями я смогу смыть с себя это мерзкое пятно презрения и позора?

Внезапно бело-синее облако закружилось перед носом моей лошади, закружилось и опало. Нет, это не было иллюзией, иначе я ничего бы и не заметила. Это были несколько горстей лепестков первоцветов, тех веселых цветков, с которыми меня когда-то встречали в долине Раззануй. Лепестки кружили в воздухе, снежными хлопьями оседали на крупе лошади и моем платье, ложились на мою перчатку сине-белым напоминанием о цветах Рыси, цветах непокоренного Лакита. Я оглянулась по сторонам, ища взглядом того, кто сделал мне такой подарок, но лица были хмуры и пусты...

Я смотрела на свою ладонь и улыбалась сквозь слезы, а Эльяс внезапно насторожился и поднял руку в жесте внимания. И неприятность не замедлила себя явить: из-под ажурной каменной арки, соединявшей два соседних дома, выскочили несколько человек, с криками, со свистом рассекая воздух обнаженными клинками. Толпа мигом поредела, словно испарилась. Нападение было столь стремительным, что стражи в первый момент растерялись. Лишь когда первые из них стали падать наземь, окрашивая кровью серые плиты шелвахарской улицы, краснодоспеховые телохранители бросились в бой, отталкивая тех несчастных горожан, что не успели убраться с их дороги. Откуда-то сверху, коротко свистнув, прилетела оперенная выкрашенными в синий цвет перьями стрела, затем другая, третья. Эльяс в бешенстве привстал на стременах, приподнимая руку и выкрикивая непонятные слова. Стрелы замерли в воздухе в двух локтях от его лица, а затем упали, словно оборвалась удерживавшая их нить. Вокруг нас шел бой насмерть – стражи Эльяса в красном рубились с людьми, которых я не отличила бы от обычных горожан, что еще минуту назад стояли и хмуро взирали на наше шествие. Кто они? Почему именно сейчас? Я вертелась в седле, с острым интересом наблюдая за дракой. Удивительно, но страха я не испытывала.

Бой закончился столь же внезапно, как и начался. Был ли подан некий знак, которого я не увидела и не услышана, но неизвестные нападавшие неожиданно отступили, уводя за собой и тех, кто увлекся боем и в азарте продолжал рубиться, и унося тех, кто идти был уже не в состоянии... Когда стражи бросились в погоню, неизвестные уже растворились под аркой, в дверях, улицах, переулках, подворотнях... Словно и не было. Улица опустела. Между громадами домов жалась друг к другу кучка людей и лошадей – Эльяс и я, окруженные плотной стеной стражей, да с десяток тел бездыханно устилали мостовую. Неприкаянно бродили лошади без всадников, кое-кто из раненых людей стонал, но Эльясу не было до них дела. Он резко вырвался из кольца телохранителей и повернул назад, во дворец. Его очевидное дурное настроение заставило слуг метаться в два раза быстрее, а стражей – сильнее сжимать алебарды и челюсти... Как бы то ни было, Горностаю вдруг стало не до меня. Оставляя меня на попечение стражи-конвоя у парадных ворот Лазурного дворца, он лишь сдержанно и хмуро кивнул, когда я в обмен на небывалое свое смирение дерзко потребовала себе большей свободы в передвижениях по Шелу.