Текст книги "Последний ключ (СИ)"

Автор книги: Анна Шведова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 41 страниц)

И я рассказала. Подробно, в деталях, не забыв описать и мой первый сон про Игру. И про Лиона.

Паллад помрачнел. Попросил еще раз описать рубиновый камень. Потом долго молчал, хмуро глядя в огонь.

– Либо я чего-то не понимаю, либо все намного хуже..., – пробормотал он, вскидывая на меня глаза. Взгляд пристальный, изучающий, колеблющийся, балансирующий на грани доверительности... Опять доверительности...

Наконец, Паллад решился. Откуда-то из-за пазухи он достал небольшой полотняный мешочек, накрепко стянутый шнурком. Как зачарованная, я смотрела на быстрые движения пальцев, умело растянувшие узел, на потертую тусклую вышивку, изображающую какую-то хищную птицу с распростертыми крыльями. Но взгляд мой и вовсе замер, когда на мужскую ладонь из мешочка высыпались камешки. Четыре камешка, гладкие с одной стороны, с острыми, неровными краями – с другой. Четыре камешка насыщенного рубинового цвета, в свете костра горящие свежей кровью. Паллад осторожно приладил друг к другу камешки, так и норовящие рассыпаться, и в его пальцах я увидела хрупкое сооружение, похожее на половину большого красного яйца – гладкого и ровного снаружи, сколотого и неровного внутри.

– Это Вы видели? – с мрачной надеждой, что я ошибаюсь, спросил маг.

Я медленно кивнула.

– Что это? – с отвращением выдавила я из себя, не сомневаясь в том, что услышу.

– Четыре ключа Холхары, – с небольшой запинкой ответил маг.

– А всего их семь, – уточнила я, не требуя ответа.

Паллад молчал, задумчиво глядя на меня. Он знал – или по крайней мере догадывался – что-то такое, чего не знала я. И это знание совсем не радовало его. За несколько последних минут он как-то вдруг осунулся и постарел, плечи поникли, в глазах отразилась обреченность и печаль. Его взгляд бесцельно скользил по мне, но видел ли маг меня?

– Почему я?

Паллад встрепенулся, однако вместо ответа медленно покачал головой. А потом все же добавил, мягко и утешающе, будто обращался к ребенку:

– Это всего лишь сон, Оливия. Это пока еще ничего не значит.

Я знала, что он лжет, но его шитое белыми нитками вранье почему-то не задело. Я даже не вспылила из-за его откровенно покровительственного тона. Мне просто стало страшно, какие уж тут обиды?

Уснуть удалось далеко не сразу, и все-таки я уснула, убаюканная мирным потрескиванием огня да видением Паллада, задумчиво сидящим по ту сторону костра. Маг отстраненно поправлял угли, но мысли его явно были слишком далеко отсюда. Глубокие тени лежали на его лице, обостряя и без того резкие черты. Как никогда он был непостижим и непроницаем, но с каких-то пор это перестало меня беспокоить.

Я проснулась на рассвете резко и внезапно, как от толчка. Ночной кошмар не повторился, но я чувствовала смутную и непонятную тревогу, для которой пока не находила причин.

Угли давно прогорели, покрывшись серым налетом пепла, сумки лежали там же, где мы их и оставили, лошади мирно щипали молодую травку, пробивающуюся среди скал. Вот только Паллада нигде не было видно. Странного в этом не было – каждому из нас время от времени требовалось уединение. А мне все равно было тревожно. Может, в этом виноват сон, увиденный только что и забытый, стоило мне открыть глаза?

Я достала из дорожной сумки снедь, поискала баклагу с водой. Ах, вот оно что! – с облегчением вздохнула я. Баклаг не было, очевидно, Паллад ушел за водой.

Я ждала его, пока солнечные лучи не коснулись остренькой верхушки скалы, под которой мы устроили лагерь. Я ждала, прислонившись к камню, обхватив себя руками и стиснув зубы. Я ждала, колотясь в нервной дрожи и безуспешно отгоняя прочь надоедливую мысль, стуком колес на мощеной дороге ритмично грохочущую в моей голове: "что-то случилось... что-то случилось... что-то случилось". А когда тревога стала нестерпимой, я вытащила нож, в приятной тяжести его рукояти находя облегчение, и пошла вниз, в ущелье, на шум, туда, где, как мне казалось, плескался ручей. Беспокойство сразу же сменилось решимостью и хладнокровием.

Я нашла Паллада лежащим на каменистом берегу ручья, скорчившимся и мучительно обхватившим голову руками. Его неловкая поза и неподвижность заставляли подозревать худшее, и я неудержимо бросилась вперед, перескакивая через камни, соскальзывая в воду и обдавая саму себя холодными брызгами.

– Стой, глупая, – вдруг грозно крикнули сзади, я бросила взгляд через плечо, фыркнула и побежала дальше.

– Кому говорю, стой!

Я упала на колени, больно ударившись о камни, подняла его голову, отвела руки. Лицо было смертельно-бледным, губы, сжатые в одну тонкую линию, посинели, но на виске плененной птицей билась жилка. Жив!

– Это ты сделала? – стараясь не сорваться на крик, спросила я.

В нескольких шагах от меня стояла женщина – старая, но крепкая, высокая и худая, в обычном горском наряде. Резкостью черт лица она могла бы поспорить с Палладом, но длинноватый тонкий нос и узкая щелка рта придавали ее лицу почти зловещее выражение, длинные седые волосы женщины были заплетены в косы и спускались на грудь двумя толстыми плетями. За плечом у старухи был лук, но в руках оружия не было.

– Уходи, – опять рявкнула незнакомка и выставила правую руку раскрытой ладонью вперед. Это явно была какая-то магия.

Паллад у моих ног ощутимо дернулся.

– Нет, – гневно сказала я, обхватывая его руками и закрывая собой, – Ты его не тронешь.

Старуха недоуменно остановилась, чуть опустив руку, но готовая в любой момент продолжить.

– Ты все равно ничего мне не сделаешь, – разъяренно прошипела я, разве что не оскалившись, как зверь, – И его ты не тронешь.

Старуха озадаченно, как-то по-птичьи, склонила голову и нахмурилась.

Между тем Паллад под моими руками вздрогнул, кровь прилила к его щекам, он захрипел и судорожно закашлялся.

– Ты – дочь Каскоров, – внезапно сказала старуха. Я и не заметила, когда она оказалась прямо над нами, но теперь от нее не исходила угроза. Она была сильно озадачена и не скрывала этого.

– Да, я Оливия Каскор, леди Лакита, – выпрямившись, насколько позволяла лежащая на моих коленях голова Паллада, гордо ответила я. Нет, не высокомерно и не надменно. От пережитого ужаса я едва сдерживала слезы и дрожь, но никому не позволительно видеть мою слабость, – Мы шли в Панкар. Этот человек – мой проводник.

Старуха неодобрительно покачала головой.

– Если это так, дочь Каскоров, то ты совсем не умеешь выбирать себе попутчиков.

– Нам нужна помощь, – сказала я, стараясь говорить как можно беспечнее, так, чтобы мой голос не выдал, насколько сильно нам нужна помощь, – Покажи, куда идти. Если, конечно, ты знаешь дорогу через горы...

– Знаю, – чуть помедлив, кивнула женщина, склоняясь посмотреть, в каком состоянии Паллад, – Ты ведь знаешь, кто твой... проводник?

Я холодно улыбнулась:

– Знаю. Он маг.

Старуха пристально на меня посмотрела и сказала довольно сдержанно, хотя нечто неприятное явно вертелось у нее на языке:

– Я не знаю, зачем тебе нужен колдун во Внутреннем Лаките, госпожа, но надеюсь, сама-то ты знаешь, что делаешь?

Я ничего не ответила, спокойно выдержав ее взыскательный взгляд.

Тогда она кивнула:

– Что ж, я проведу вас в Панкар.

Она назвалась Суддой. Горянка говорила на картавом южно-киттском наречии, довольно понятном для киттов, но слишком экзотичном для тех, кто разговаривал только на мардо, официальном языке Маэдрина. Для меня это не было проблемой – я знала все шесть наречий Большого Лакита, и изъяснялась на них также легко, как и на мардо. А вот Паллад...

Как только маг достаточно пришел в себя, чтобы открыть глаза и осмотреться, он медленно сел, не отводя взгляда от Судды. Ноги он медленно подтянул под себя так, чтобы сразу же вскочить, пальцы его между прочим приласкали увесистую речную гальку, отполированную водой. Лицо его стало жестким, неприязненным и настороженным. Как никогда раньше, он походил на опасного хищного зверя, загнанного в ловушку, но сдаваться даже и не думавшего.

– Ну что дергаешься? Поживи пока, – ворчливо сказала старуха, выпрямляясь во весь свой немалый рост. Худая, но жилистая, с оружием за спиной и острым блеском в глазах, Судда была отнюдь не слабой женщиной и никому не позволяла думать о себе иначе, – Благодари дочь Каскоров, хотя видят боги, ты этого не достоин.

Паллад непонимающе нахмурился, качнул головой, будто отгоняя мошку, потом быстро сотворил пальцами какой-то знак...

– Глупец, – вскрикнула старуха, с неожиданной прытью отскакивая назад и выставляя вперед ладонь, – Экий ты глупец!

Удивленно охнув, Паллад опять свалился вниз.

Громко застонав, я схватилась за голову:

– Ну почему, Судда?

– Я не дам ему чародействовать! Дочери Каскоров его волшба не угрожает, но я-то не дочь Каскоров! Я-то знаю, какие ОНИ на самом деле! – яростно тыча пальцем в скорчившегося на земле мага, заявила женщина. От неприкрытого отвращения она разве что не плевалась, – Ты, конечно, можешь попытаться приручить дикого зверя, посадив его в клетку, но как только дверь клетки распахнется, зверь забудет твои ласки, убежит на волю, а еще и тебя растерзает. Ты зря ему доверилась. Да, да, зря!

– Довольно, – вспылила я, – Я сама могу за себя постоять. И сама решу, кому доверять, а кому – нет.

Горянка фыркнула, а я нагнулась к магу. Под моими ладонями к нему опять вернулась жизнь. Он сел, хмуро и озадаченно поглядывая на Судду, потом вдруг откинулся назад и рассмеялся. Сначала коротким нервным смешком, хихикая, а потом все больше и больше...

– Леди, – давясь хохотом и не в силах остановиться, проговорил Паллад под нашими недоуменными взглядами, – скажите этой... фурии, что я только хотел понять, о чем она говорит! Я же не понимаю ее! Это было..., – он озадаченно глянул на свои пальцы, сложенные для волшбы, и поднял полный веселого недоумения взгляд на меня, – всего лишь несложное заклятье, чтобы понимать чужой язык!

Я перевела, но Судда и ухом не повела:

– Передай этому шутнику, дочь Каскоров, пусть поменьше болтает. Целее будет.

– Ну уж нет, довольно! – рассердилась я, гневно переводя взгляд с горянки на мага и обратно, – Я леди Лакита, а не толмач вам и не служанка. Хотите что-то сказать друг другу – объясняйтесь на пальцах.

Судда неприязненно зыркнула на Паллада, тот улегся обратно на гальку, расслабился и прикрыл глаза. Невозмутимо и нахально. Я вдруг поняла, что сама с трудом удерживаюсь от желания рассмеяться.

– Ладно, – буркнула старуха, – пусть его.

Маленькая уступка доброжелательности ни Палладу, ни Судде не добавила. Женщина следила за каждым движением мага, он же, в свою очередь, глаз не сводил со старухи, хоть и делал вид, что внимание горянки ему безразлично.

На первый взгляд, Паллад вел себя так, как обычно, но только на первый взгляд. Раньше этого я просто не заметила бы, однако сейчас была слишком удивлена происходящим, чтобы быть невнимательной.

Походка Паллада, несмотря на некоторую неуверенность после атаки Судды, стала мягкой и пружинистой, как у охотника, высматривающего когтистую и зубастую добычу, жесты обманчиво замедлились, глаза, и раньше ничего не упускавшие из виду, заиграли опасным огнем. Он принял вызов, и то, что он так серьезно отнесся к угрозам странной старухи, говорило о необычной силе его противницы. Я никогда не видела, чтобы он чего-либо боялся, но сейчас он был предельно насторожен и собран, как приготовленный для удара хлыст.

Зато сама Судда не выглядела сколько-нибудь обеспокоенной. Рассерженной – да, недовольной, но только не боящейся. Что же давало ей такую силу, чтобы противостоять не просто незаурядному магу, но человеку, превосходно владеющему оружием и способным без зазрения совести убивать?

У входа в ущелье горянка ненадолго нас оставила, чтобы собраться в дорогу – путь через горы, как она сказала, будет длиться не один восход. И лишь тогда Паллад немного расслабился.

Мы вернулись к покинутому с утра и, к счастью, никем не тронутому лагерю, скоро собрались, спустились по крутому склону скалы, заросшему кривыми соснами.

В ожидании Судды я не удержалась от расспросов.

– В чем ее сила? Почему она Вас победила?

Я не назвала имени, но этого и не нужно было.

– Она та, кого называют Хранителем, леди, – ответил Паллад, иронично кривя губы, – она из тех, кто удерживает границы Лакита от магов, вроде меня. Из тех, чьей бдительностью держится Уговор, заключенный когда-то Шелом с Шолхом.

– Признаться, я думала, что граница, за которую вам нельзя заходить, просто линия на карте, – удивленно пробормотала я, – и не знала, что это люди...

– Граница существует, леди, – усмехнулся Паллад, – и, поверьте, очень осязаемая. Хранители – всего лишь сторожевые псы при ней.

– И какая она... на ощупь?

– Ужасная. Приближаясь к границе, Вы постепенно чувствуете, как силы покидают Вас, уходят медленно и неотвратимо, как вода по капле вытекает из дырявого мешка. А если Вы слишком настойчивы и не вняли предупреждению – граница выжмет из Вас не только магические силы, но и все жизненные. Просто убьет. И чем сильнее маг, тем скорее это происходит.

– Зачем же нужны Хранители?

– Граница не везде и не всегда одинакова. Есть места, где ее присутствие ощущается издалека, почти за милю, а есть и такие, где Вы почувствуете упадок сил, только вплотную приблизившись к ней. При полной луне граница действует сильнее, при новой или при затмении – слабее. При полном солнечном затмении граница сильнее всего и искрится так, что ее можно увидеть. А самое правильное – держаться от нее подальше. Сила Хранителей питается от силы границы, она такая же и действует похоже. Только границе безразлично, кто Вы, куда идете и вняли ли предупреждению. Она не станет Вас преследовать, если Вы повернули назад. Она безлична и беспристрастна.

– А Хранители – нет?

– Судда убьет меня при первой же возможности, леди, – насмешливо кивнул Паллад, – Она не хочет ослушаться Вас, но надолго это ее не остановит. Она живет здесь ради того, чтобы истреблять случайно или намеренно забредающих в эти края магов. Ее с детских лет учили, что мы чудовища, которым нельзя позволять жить. Не то, чтобы я винил ее в этом. Братство Шолха – далеко не стадо невинных овечек.

– Судда – лучший проводник через горы, которого мы могли бы найти.

– Я знаю это, леди.

Сочетание безысходности и решимости в его голосе меня не порадовало.

– Вы знаете, где проходит граница?

Паллад нахмурился, задумался и медленно кивнул головой.

– Недалеко от ручья, где на меня напала Судда.

– Тогда поспешим, не будем терять времени, – я тронула пятками бока лошади, и животное послушно сдвинулось с места. Я приняла решение и мне хотелось действовать немедленно, – Пока Судда не вернулась, я проведу Вас через эту границу. Я ведь могу? Вы ведь этого от меня хотели? Потом я буду уговаривать Судду оставить Вас в покое, а Вы спокойно перейдете через горы. Уверена, без такой обузы, как я, Вы легко найдете дорогу в Панкар. Ну же!

Паллад не тронулся с места. Халцедон под ним беспокойно гарцевал, но маг только натягивал поводья, не позволяя жеребцу броситься вдогонку моей лошади.

– Нет, леди, – крикнул Паллад и только тогда спустился вниз, ко мне.

– Почему?

– Нет, леди, – повторил он еще раз, – Мы пойдем вместе.

– Это глупо! – возмутилась я, – Это прекрасная для Вас возможность и не стоит ее упускать из-за каких-то надуманных...

– Леди, Вам угрожает совсем не надуманная опасность.

– Вы собираетесь защищать меня всю жизнь? – откровенно вспылила я, а Паллад как-то странно дернулся, – От кого? От чего? Под защитой Судды я в большей безопасности, чем рядом с Вами!

Глаза мага полыхнули непонятным огнем. Он на мгновение отвернулся, а когда вновь посмотрел на меня, на лице играла странная неприятная улыбочка:

– Леди, не заставляйте себя упрашивать, Вы ведь не любите этого.

– Нет.

Я была разозлена его упрямством.

– Ну же, Оливия, мы столько прошли вместе, столько выручали друг друга, неужели Вы просто безжалостно бросите меня в этих горах без проводника?

Я не сдержалась и громко фыркнула. Оставить Паллада в горах или лесу все равно что бросить птицу в небо. И он еще будет изображать страдальца?

– Я понимаю Ваше желание поскорее избавиться от меня, леди Оливия, – вдруг без тени смеха или иронии сказал Паллад, – Но позвольте мне убедиться, что Писцы не последуют за Вами в Лакит.

А вот это уже серьезно.

Я резко обернулась и вопрошающе заглянула ему в глаза.

– Граница, надеюсь, остановит их, но я не стал бы на это рассчитывать полностью.

– Надеюсь? Значит, есть способы обойти ее?

– Один способ – Вы, – криво улыбнулся Паллад, – Если Вас схватят, в одиночку Судда не сможет сдержать удар двух десятков Писцов. А если Вы окажетесь на другой стороне границы вне досягаемости от магов, ручаюсь, для такого случая у Писцов достаточно людей-немагов.

– Есть еще и другой?

– Есть одна старая легенда о том, как один из Писцов, случайно оказавшийся у границы, был спасен девушкой, не знавшей, кто он. Когда маг впал в беспамятство и почти умирал, она вывезла его на телеге, перевезла на другую сторону границы, сама того не подозревая.

– Он выжил?

– Да. А умер несколькими днями спустя, когда попытался повторить свой подвиг и перейти границу обратно.

– И что же что полезного в этой легенде?

– То, что силы границы не действуют на тех, кто не владеет собственным сознанием. Я знаю, в Шолхе есть особый эликсир, выпив который человек становится как мертвый – не дышит, его сердце почти не бьется. Если перенести его в таком состоянии через границу – она, возможно, не убьет его. Не каждый знает об этом эликсире, но Дрезу о нем точно известно.

– Почему же вы, Писцы, ни разу не воспользовались этим?

– А многих ли Вы, леди, знаете людей-немагов, которые при виде беспомощного Писца не захотят его убить? – неприязненно рассмеялся Паллад, – Вы должны полностью довериться человеку, который перенесет Вас через границу, а скольких Вы знаете, кому безоговорочно доверите свою жизнь? Но Дрез или Ипарт могут попытаться рискнуть. В конце концов людей можно не только купить, им можно пригрозить. Да и новые союзники Братства, ренейды, могут оказаться полезными. Скоро будет новолуние, граница немного ослабнет. Я буду удивлен, если Дрез не воспользуется случаем.

Я задумалась.

– Если бы Вы не встретили меня, – медленно спросила я, – то как Вы с Лионом собирались попасть в Панкар?

Паллад чуть склонил голову, пристально и изучающе рассматривая меня.

– Когда я встретил Вас, – чуть улыбнувшись, ответил маг, – я и не подозревал, что мой путь ведет в Лакит. Я узнал это после Хосакка.

– Но Шел... Вы как-то сказали, что хотели бы туда попасть.

– Шел? Шел – это сказка, леди, – губы дрогнули в странном извиняющемся изломе, – Увидеть Шел для такого, как я, всего лишь недосягаемая мечта. Не менее странная, чем прогуляться по небесам. О башнях Шела ходят легенды, но сейчас мне не до сказок.

Судда задержалась дольше, чем мы ожидали, и к тому времени, как она появилась, мы просто нервно топтались на месте, молча и нетерпеливо. Но горянка и сама не лучилась весельем, наоборот, она была встревожена и напряжена. Неожиданно появившись из-за деревьев, она быстрым шагом прошла мимо, на ходу бросив: «Идемте, если еще не передумали».

– Пешком? – саркастично заметил Паллад с высоты седла.

– Боишься меня не догнать? Ничего, если надо, я подожду, – рявкнула женщина, не оборачиваясь, – Я всегда буду рядом. Глаз с тебя не спущу.

Паллад хмыкнул и покачал головой. Поход обещал быть нескучным.

Мы быстро шли на юг. «Шли», само собой разумеется, относилось к Судде, мы же с Палладом продолжали ехать верхом. Но удивительно, что передвигались мы и вправду быстро. Шаг у горянки был широким и сильным, там, где мы объезжали камни или неудобные ямы, способные сломать ногу лошади, она запросто перепрыгивала их, иногда демонстративно останавливаясь и всем свои видом выказывая нетерпение от того, что ей приходится ждать.

Направлялись мы на юг и сначала наш путь проходил по глубокому ущелью, следуя извиву шумного ручья. Потом мы прошли лесом, невесть как удерживающегося на крутом склоне горы, узкой ненадежной тропой обогнули отвесные, почти идеальные ровные скалы, верх которых терялся в небесах... Горы как горы. Путь как путь. В обществе двух опытных путешественников я перестала следить за тем, куда мы идем, как мы идем. Да и зачем? Разве я способна кого-либо уличить во лжи, если не могу различить, ложь это или правда? Куда вела нас Судда – знала только Судда, и Паллада это, судя по всему, весьма беспокоило.

– Не проще ли было пройти по низу? – недовольно спросил как-то маг, хмуро поглядывая вниз от края крутого обрыва, где идти приходилось практически слившись со стеной. Лошади рисковали сорваться, просто наступив на ненадежный камешек.

– Если твоя зверушка, госпожа, знает дорогу – пусть ведет сама, – отрезала старуха, не удосуживаясь даже обернуться. Мага она попросту игнорировала, разговаривая только со мной.

Горянка называла меня "домени", госпожа, а не "нимлеси", леди, как обычно в этих краях называли женщину-правительницу, дочь или жену правителя. "Домени" обращались к тому, кого почитают, кого уважают не за общественное положение или родословную, кто ценен чем-то большим, чем накопленные богатства. Так обращались к старейшинам рода, жрецам или ведуньям-прорицательницам. Лично я, молодая и неопытная, пусть и принадлежала к древнему и уважаемому роду, не заслуживала такого обращения. Чем объяснялась такая расположенность ко мне горянки, я не понимала. Но спросила. Судда удивилась моей неосведомленности: "Уговор написан кровью Инаса, прародителя Каскоров, ею он и держится". Этого объяснения ей показалось достаточно, чтобы я все поняла.

А в общем-то любезностью Судда не отличалась с первого момента нашей встречи, ожидать от нее другого и не приходилось, однако угрюмость Паллада действовала угнетающе и на меня саму.

– Что не так? – наконец не выдержав, спросила я, когда горянка отошла достаточно далеко вперед и мы остались одни.

– Леди, она уводит нас от границы.

– Разве мы ее не пересекли? Ах, да..., – спохватилась я. Еще бы, пересекай мы границу, Паллада пришлось бы выносить на руках, – Вы полагаете, она намеренно ведет нас куда-то, но только не к Панкару?

– Возможно, – угрюмо вздохнул Паллад, – Надеюсь, она не рискнет Вашей жизнью, леди, но не моей.

– На границе Вы будете более чем беззащитны, – усмехнулась я, – Зачем же ей уводить нас в сторону?

– На границе рядом со мной будете Вы, леди, – тоже улыбнулся он и поправился, – Надеюсь, будете. Сам не пойму, что задумала Судда. Ведь чем дальше мы уходим от границы, тем меньше становятся силы Хранителя. Но там, куда она нас ведет сейчас, возможно, есть другие Хранители, которые смогут отговорить Вас. Или она рассчитывает на долгую дорогу и на возможность сделать это самой.

– Отговорить? От чего?

– Добровольно перевести через границу Писца – это нарушение всяких законов и устоев Хранителя. Судда не хочет и не станет этого делать, даже если Вы прикажете ей. Наверняка она считает, что должна избавить Вас от присутствия такого чудовища, как я. Не спорю, это ее право. Вот только сколько времени она будет водить нас кругами? И сколько времени понадобиться Дрезу, чтобы найти нас?

Вопросы повисли без ответа. Мы молча продолжили свой путь, пока в сгущающихся сумерках не расположились на ночлег в укромной расщелине среди скал.

– Твоя любовь погубит Лакит, дочь Каскоров, – неодобрительно поджав губы, неожиданно сказала Судда.

– Любовь? – рассеянно удивилась я, – Какая еще любовь?

И тут мои глаза проследили за взглядом старухи, туда, где, расседлывая лошадь, стоял Паллад. Обнаженные до локтей руки ловко и умело расстегнули ремни, сняли седельные сумки... Длинные тонкие пальцы, узкие красивые запястья... Свет от костра тепло обнимал высокую гибкую фигуру. Голова нетерпеливо дернулась назад, знакомым жестом отбрасывая с лица непокорную прядь темных волос... Почувствовав взгляд, маг обернулся, его глаза обеспокоенно нашли мои и потеплели. Маг улыбнулся, потом непонимающе нахмурился.

И тут я ощутила, как неудержимо запылало мое лицо, а сердце предательски заколотилось. Стараясь скрыть смущение, я отвернулась. Любовь? О Создатель, неужели это так заметно со стороны? А он? Неужели ему тоже могло придти в голову, что я...

– Это пророчество? – глухо и ровно спросила я, с трудом справившись с эмоциями, – Или просто твои домыслы?

Старуха промолчала. Я обернулась, чтобы твердо встретить ее взгляд.

– Ты ведь понимаешь, кто он, – сказала она с сожалением, что меня очень удивило, – Сотни лет мы следили, чтобы такие, как он, не нарушили Уговор. Сотни лет мы изучали повадки таких, как он, чтобы научиться им противостоять и не дать погубить Лакит своим злокозненным колдовством. Они хитры и изворотливы, они могут внушить сделать то, что противно воле и совести...

– Меня трудно заставить магией сделать что-нибудь. И точнее сказать, невозможно.

Старуха уныло кивнула.

– Была бы ты глупа, домени, я бы сказала, что тебя просто обманули. Но ты не глупа, ты слепа от любви. Только любовь способна сделать женщину равнодушной к тому, какой драгоценный дар кладет она к ногам недостойного своего избранника, за бесценок отдает ему то, что не продала бы за все сокровища мира...

Я опять непроизвольно покраснела, смесь злости и стыда за собственные мысли заставила меня вспылить:

– Не стоит учить меня приличиям, женщина, я не переступала эту черту и не теряла чести. С этим мужчиной меня ничего не связывает и мы расстанемся сразу же, как только достигнем Панкара.

– Ты уверена? – недобро усмехнулась Судда, – Но я не о девичьей чести твоей говорила, домени. Я говорила о большем.

– О чем же?

– Сегодня весь день мы шли рядом с Жилой. Вы ее заметили?

– Жилой?

– Границей, как ты ее называешь.

Я неопределенно пожала плечами – даже будь она выкрашена в красный цвет, вряд ли я увидела бы ее. А вот Паллад...

– Жила исчезает, домени, – сурово и зло бросила горянка, – Почти исчезла. Еще утром она была, а сейчас ее нет. Я знаю, что говорю. Не один десяток лет хожу этими тропами.

– Исчезает? Как? Как это случилось?

Мой сдавленный крик эхом разнесся среди скал, и когда я, спохватившись, прикрыла рот ладонью, обеспокоенный Паллад уже стоял рядом, настороженно переводя взгляд с меня на Судду.

– Скажи ему, – сурово попросила я, пытаясь собраться с мыслями. Создатель, неужели это из-за меня? Неужели я во всем виновата? Что же я наделала?

Судда громко хмыкнула:

– Скажи медведю, что клетка его из прутьев, а цепи – из леденцов...

– Скажи же!

– Граница почти исчезла, колдун, ты можешь быть доволен. Уговор расторгнут. Ничто теперь не удержит тебя войти в Лакит и уничтожить его.

– О Хаос, – с ужасом выдохнула я, хватаясьза голову, – Что я наделала?

– Вы не сделали ничего дурного, леди, – неприязненно покосившись на горянку, резко сказал Паллад, – Граница не могла исчезнуть только от того, что Вы...

– Вы так уверены? – набросилась я на него, – Вы ручаетесь своей головой, что мое желание Вам помочь не распустило некие неизвестные узы, связывающие кровь Каскоров с Уговором? Что я своими руками не уничтожила этот Уговор? Вы все про него знаете? Я – нет! Она называет меня "домени", Вы знаете, почему? Потому что Уговор писан кровью Каскоров. Граница исчезает с того момента, как здесь оказалась я с желанием нарушить ее ради Вас. И Вы еще будете твердить, что это не моя вина?

Паллад озадаченно моргнул и отступил на шаг назад.

– А может, он знал обо всем заранее? – подлила масла в огонь язвительная старуха, злорадно переводя взгляд с меня на Паллада, – А если именно это колдун и задумал, домени? Обмануться могут и умные люди.

Лицо мага помрачнело, потом стало жестким и откровенно неприязненным.

– Нет, – нехотя признала я после некоторых раздумий, в течение которых Паллад буквально заледенел, – Мы почти ушли от погони, зачем давать им шанс нас догнать?

– Погоня? – подозрительно встряла старуха, – Какая еще погоня?

– Армия Писцов в сопровождении армии ренейдов, – я попыталась шутливым тоном скрасить ужас нашего положения, но шутка действия не возымела.

– А если он все это время не скрывался, а вел эту армию за собой? – фыркнула Судда.

Паллад молчал. Его глаза сощурились до узких щелочек, лицо исполосовала кривая улыбка. Он не оправдывался. Не пытался доказать, что наши догадки неверны, как не бахвалился обратным. Он просто ждал, чему поверю я. Что мне подскажет мой собственный ум, воля и сердце.

Он взваливал на меня слишком большую ношу.

А ведь Судда могла быть права, просто попав пальцем в небо. Что если втереться ко мне в доверие и было его планом? Его и Шемы? Что если его отговорки насчет нежелания стать Главой Совета Братства всего лишь искусная игра? Да и не такая уж и искусная, если вспомнить: не я ли сама нашла ему оправдания в бездействии, ведь сам он ничего не сказал? Паллад умен и хитер, ничего не делает без причины и далеко идущих планов, в которых я заняла не последнее место. Ведь сумел он уговорить меня провести его через границу в Лакит, да еще и так, что я делала это с радостью? Так почему ему не рассчитывать на большее? И тогда ложь Паллада оказывалась не просто ложью, а коварством, предательством, пусть никаких обещаний маг и не давал. А коль так – обличай я предателя или нет, ничего не изменится.

Сомнения, о эти отвратительные сомнения, разъедающие душу и лишающие равновесия! Неужели мне никогда не избавиться от них? Что случилось со мной, если я сомневаюсь в своей способности здраво и трезво рассуждать? Это я-то его люблю? Глупости! Любовь не может разрываться от сомнений и недоверия, не может балансировать на грани ненависти и страха!

Мое сердце ныло от боли, туманя разум и парализуя волю, значит, и толку от рассуждений не было. И пока у меня не было обоснованных причин подозревать Паллада в нечестности – намеки Судды еще не доказательства. На этом пока и остановимся. А обо всем другом я подумаю после.

– Если Писцов больше ничего не сдерживает, нам лучше поторопиться, – с тяжелым вздохом сказала я, опуская глаза.

И только тогда Паллад тихо сказал:

– Я этого не делал, леди.

С утра неожиданно зарядил дождь, холодный и нудный. Небо затянуло тучами, без конца и края и малейшего просвета. Идти приходилось куда медленнее, чем вчера, не рискуя поскользнуться на мокрых камнях. Противная водичка заливала за капюшон плаща, нимало не смущаясь его присутствием. Настроение у нас было под стать погоде, и даже бойкая на язвительность Судда неожиданно притихла, мрачно шагая вперед с неотвратимостью заведенного волчка. Молчал и Паллад, больше обычного погруженный в себя и напряженно вслушивающийся в звуки леса и гор. Его пальцы непроизвольно поглаживали рукоять кинжала с готовностью в любой момент обнажить клинок, и этот жест предельной настороженности, какой я у него иногда замечала и раньше, подспудно являл то, что не могло быть сказано вслух. И это вторило моим собственным мыслям и настроению.