Текст книги "Последний ключ (СИ)"

Автор книги: Анна Шведова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 41 страниц)

– Жила исчезла, – обреченно покачал головой молодой Хранитель, – а что мы без нее? Мы должны исчезнуть вместе с Жилой.

– Когда умер мой отец, – вздохнула я, – мне казалось, что мир умер вместе с ним. Жизнь казалась бессмысленной. Пустой. Жалкой. А потом оказалось, что мир – это не только я, не только Надорр Лакита и даже не только Лакит. Он живет и изменяется, он каждый день умирает и возрождается вновь – но живет. Разве не Нун сказал, что все рожденное, когда-нибудь умрет? Но он забыл продолжить: умрет, чтобы дать жизнь чему-то новому. Оглянись, Аррэй, ты видишь только конец? Я хочу, чтобы ты научился видеть в нем начало. Только рождение не бывает безболезненным. Возможно, оно будет долгим и мучительным, но оно будет. Попробуй увидеть его.

Хотела бы я сама быть так уверена в том, что говорила!

– Я... не знаю, – пробормотал Хранитель, – Жила всегда защищала Лакит, а кто будет защищать его потом?

Я покачала головой:

– Четыреста лет назад китты тоже думали о том, кто будет защищать их дальше, а потом создали Жилу. Все меняется, друг мой, и самая темная ночь когда-нибудь тоже заканчивается.

– Но если мы сейчас не остановим этих колдунов, их не остановит никто.

– Вы их не остановите, – мрачно пообещала я, – у вас просто не хватит на это сил.

– Тогда мы отдадим последнее, что у нас осталось.

Я с досадой поморщилась. Смогу ли я отговорить от этой безумной атаки Нуна, если даже Аррэй упрямо стоит на своем?

– Значит, Нун не станет делать так, как я просила. Что же делать?

То, что старейший предпочтет действовать по-своему, было ясно с самого начала, а надежда, что он меня послушает, была слишком мала. И все же я надеялась.

– Это так важно?

– Да, Аррэй.

Еще бы это было не важно! Через каких-то полчаса-час Хранители – со мной или без меня – со всей дури ударят по Писцам, освободят иффиша, будут в клочья изрезаны ренейдами, а я, их "домени", вместо того, чтобы защищать их, ищу способ остановить Хранителей и защитить от них их же собственных врагов – колдунов. Нелепо? Ужасно!

– Ладно, – я глубоко вздохнула, успокаиваясь: ясный, трезвый ум, не замутненный эмоциями – вот что сейчас нужно, – Если ваше нападение на колдунов неизбежно, то нужно хотя бы вывести из-под удара одного человека. Обещай мне, Аррэй.

Мужчина посмотрел взглядом, в котором читалась решимость и твердость.

– Все, о чем ни попросишь, домени.

Я грустно улыбнулась. О чем ни попросишь? Я бы попросила отговорить Нуна, но Аррэю это не под силу. Могла бы попросить защитить меня, стать на мою сторону против старейшин, но для такого предательства юноша не созрел, а потому мог в любой момент передумать, ставя под удар мои планы. Нет, я могла просить только о том, что он реально способен сделать. Что-то, не выходящее за рамки его убеждений. Только так я могла быть уверена, что дело будет сделано.

– Обещай, что найдешь среди колдунов одного человека, лорда Лиона Лиэтту, найдешь его и уведешь подальше, чтобы ваша сила не коснулась его. И не касайся его, ни в коем случае не касайся. Ты узнаешь его сразу. Он высок, красив, темноволос, у него широкие черные брови...

Я говорила и говорила, а Аррэй хмурился, искоса поглядывая, но не смея заглянуть в глаза.

– Он колдун? Он... твой жених?

– Нет, – рассмеялась я, – не колдун и не жених. Он обычный человек, мой друг, Аррэй, друг, попавший в беду. Я должна его спасти, а после этого вы можете раздавить всех колдунов, которых найдете, как тараканов. Ты мне поможешь? Это ведь не против ваших правил?

Юноша медленно кивнул.

– Я помогу ему, домени.

– Тогда уходи прямо сейчас. Потом будет поздно.

Он опять кивнул, бросив хмурый и задумчивый взгляд на Нуна, поодаль отдающего приказания другим Хранителям.

– Отведи Лиона в такое место, где я смогу его найти позже. И возвращайся.

– Вон там двойную скалу видишь? – Аррэй коротко кивнул в сторону, – Под ней есть водопад. А под водопадом – пещера. Там он и будет.

Он улыбнулся уголками губ, стремительно развернулся, двумя прыжками взлетел на склон ближайшей скалы, невесть как находя тропу среди острых камней, и исчез за уступом. Я облегченно вздохнула. Что бы ни ожидало меня дальше, я сделала все, что могла.

– Что ты собираешься со мной делать, Нун? Я пришла к вам добровольно, так не откажи мне в любезности хотя бы не лгать.

– Мы возьмем от твоего Дара, домени, и обезвредим колдунов, когда они нападут.

– Почему же ты не сказал об этом сразу?

– Ты будешь их жалеть, а они не стоят того, чтобы их жалели. Колдунов нужно уничтожить.

– Ты ошибаешься, Нун, я не буду их жалеть. Именно поэтому я здесь. Иначе я бы просто ушла.

– Ты не смогла бы.

– Почему ты так уверен?

Нун не удостоил меня ответом.

На ровном каменном возвышении, поразительно напоминающим помост среди валунов и острых камней, Хранители споро и умело начертили некие фигуры, расставили по углам какие-то предметы. Алтарь, подумала я, оглядевшись, и не раз использовался. К ритуалу все было готово, но мне нужно было дождаться подтверждения Аррэя, а потому приходилось тянуть время. Я была готова участвовать в Нунжитаке, готова оказать посильную помощь, но не знала, какую роль мне отвели, вероятнее всего, после него я буду слаба, а потому заранее должна быть уверена, что с Лионом все в порядке.

– Я видела, как сильны колдуны, нападать на них в открытую бесполезно. Нун, вам их не остановить. Лучше отступить. Ты говорил что-то о других Хранителях. Лучше подождать их прибытия и объединить ваши силы. Глупо вступать сейчас в такой неравный бой.

Я рассчитывала на Аррэя. Его умения были налицо – прирожденный охотник, а значит, способен подкрасться к Лиону незаметно. Но сумеет ли он обойти ренейдов? Маги ему не страшны, но вот воины? Да и сумеет ли уговорить Лиона?

– Вы понимаете, что это самоубийство? Силы слишком не равны, а вам не остановить ренейдов...

– Мы поняли, дочь Каскоров, – холодно и безжалостно оборвал меня Нун на полуслове, и сердце мое ёкнуло, – что ты куда больше печешься о благополучии наших врагов, чем о собственной чести. Ты изменила своей крови, ты предала нас, ты предала свой народ. Ты не достойна зваться домени, ибо черная твоя душа склонилась ко злу, с которым ты была обязана бороться. А у предателя есть только один способ исправить содеянное – кровью и жизнью.

– Нет, – нервно хихикнула я, не желая верить в услышанное, – Это же безумие.

А я-то думала, им нужно немного моей крови для ритуала. Кажется, самой наивной из всех собравшихся оказалась именно я.

Я слишком уверилась в свою неприкосновенность, обманувшись ложным почтением и обращением "домени", я была непростительно доверчива, решив, что особая кровь поставит меня в привилегированное положение. Фразу Нуна о том, что мне придется исправлять сделанное, я вовсе не связала с сиюминутными планами Хранителей. А надо бы. Пожалуй, в последние дни чувства и вправду застили мне разум, раз я творю глупость за глупостью...

– Опомнитесь, какая в том надобность?!

Я сделала шаг назад, но сзади меня обхватили чужие крепкие руки, слишком сильные, чтобы я могла вырваться. Судда сразу же перехватила мои ноги, умело связывая их, а Инайя, на сурово сжатых губах и гордо задранном носике которой явственно читалось "не жди снисхождения", стянула мне руки. В какой-то момент ее пальцы дрогнули – когда ее взгляд встретился с моим и я увидела в нем мимолетное сожаление, тотчас сменившиеся решимостью и обреченностью.

За считанные секунды я была обмотана веревками, как пойманный олень. И оказалась столь же беспомощной. Я лежала на каменном алтаре в окружении нарисованных линий, скорчившись, униженная и разбитая. Рот мой стягивал платок, так меня лишили моего самого последнего оружия – убеждения, но теперь я не была уверена, что могла бы с успехом воспользоваться им – отговорить Хранителей, судя по всему, мне бы не удалось. В тот момент, как они перестали видеть во мне "домени", я перестала для них существовать. Судда и Инайя тщательно отводили глаза, чтобы не встретить мой отчаянный взгляд, а что до прочих Хранителей... Прочие ничуть не сомневались, что поступают правильно.

Не верю, нет, не верю, что это происходит! Почему?

Я могла лишь дивиться собственной глупости, чужому упрямству и обреченно ждать конца. Трудно рассчитывать на что-то иное, когда перед твоим носом маячит черный обсидиановый нож, зазубренная кромка которого обещает долгие мучения.

Я извивалась и брыкалась, насколько позволяли стягивающие мое тело веревки, но с тем же успехом могла бы протаранить лбом каменную стену. Я сопротивлялась, но тем самым только усилила захват державших меня рук. Пиливший по запястьям тупой нож нещадно терзал мою кожу, а душа рвалась прочь от страха и отчаяния. Паллад, как же ты был прав! Как мне нужна твоя помощь! И как это недосягаемо! Появись он здесь и сейчас – мы погибнем оба, так стоит ли мечтать о помощи даже в мыслях? Нет, нет, уходи!

Кровь медленно потекла по рукам и я замерла, завороженно следя за красными струйками. Вот оно, начало моего конца. Как глупо.

Ваа подставила широкую плошку, по краям исписанную мрачными черными знаками, кровь неотвратимо окрашивала ее стенки красным. Рядом со мной на колени опустился Нун, сосредоточенный и равнодушный, ни разу не глянувший мне в лицо. Хранитель окунул в плошку кисточку из перьев черной птицы, торжественно поднял ее перед собой и принялся читать слова заклятья.

У меня резко перехватило дыхание.

Нун коснулся кисточкой нарисованных линий и принялся кровью обводить их, не прекращая чтения.

Мое тело содрогнулось, как от удара молнии, а сознание ухнуло куда-то вниз, в ужасающую пустоту. Удивительно, как мне удалось зацепиться за реальность и оставаться живой. А говорили, я не восприимчива к магии? Как бы не так!

Нун черпал и черпал кровь из плошки, уже не просто обводя линии, но рисуя некие знаки рядом с ними, его пальцы окрасились красным, глаза загорелись поистине безумным огнем.

Я билась в конвульсиях. Мое тело зашлось в безумной пляске, бескостно изгибаясь из стороны в сторону. Голова гулко колотилась о помост, ногти царапали камень, оставляя безумные кровавые рисунки под собой, перед глазами разливалась чернота, страшная, затягивающая внутрь пугающим водоворотом пустота... Бесконечно, долго... мучительно падать в бездонный колодец смерти, по пути теряя слух, зрение, мысли...

А потом все закончилось.

В первый момент я решила, что по необъяснимой милости меня решили оставить в живых, но дело было куда проще. Вокруг шел бой. А если точнее – безумная, кровавая, беспощадная резня. На меня сверху упала Инайя, ее широко распахнутые глаза все еще хранили удивление. Рядом танцевали ноги Судды, умело орудующей кинжалом против рослого ренейда, чуть поодаль, наполовину свесившись с алтаря, лицом вниз лежал Нун с располосованным горлом и его кровь смешалась с моей. В суматохе схватки мелькнула темная шевелюра и живые яростные глаза – Аррэй.

Но я... я жива?

Это ненадолго, промелькнуло в моей голове, когда надо мной резко склонилась Судда. Однако она сделала неожиданное – перерезала веревки на моих ногах и руках.

– Иди, домени, спасайся, – глухо сказала Хранительница, развязывая платок на моем лице, – да помогут тебе боги.

– Что... случилось? – прерывисто спросила я, хватая воздух и глотая комок в горле.

– Колдуны повержены, домени, – с ноткой мрачного торжества быстро сказала Судда, – Но не все. Мы опоздали, ритуал не закончен, а их собаки нас опередили.

Хранительница вдруг резко извернулась, подставляя клинок кинжала под меч неожиданно появившегося ренейда, и я не стала медлить. Но встать, как оказалось, мне не удалось. Я только с трудом сдвинулась с места, перекатившись в сторону. У меня не было сил. Совсем. Будто выжаты из меня каким-то безумным прессом. Я не чувствовала ни рук, ни ног, они болтались подобно толстым бескостным шнуркам.

Перекатившись еще раз, я свесилась с помоста и огляделась. Если упаду вниз, на острые камни, то вряд ли встану – помост довольно высок, я разобьюсь. Но взгляд мой упал на недалеко стоящую, испуганно стригущую ушами Незабудку и безумная жажда спасения родила безумную идею. Я громко поцокала языком, не слишком-то надеясь на успех. Но это случилось! Как среди криков боя и звона оружия моя лошадка услышала меня – непостижимо, однако очень скоро она уже стояла под помостом, осторожно переступая через камни. Я еще раз перекатилась в сторону, прикидывая расстояние, и камнем упала вниз, отчаянно молясь и ругаясь. Сильный удар о седло выбил из меня последние остатки воздуха, я громко застонала, а Незабудка неожиданно испуганно сорвалась с места и помчалась вперед, неуклюже лавируя среди камней. Меня трясло и колотило, но я не могла ничего поделать – руки не могли ухватиться за седло, ноги не держали. В какой-то момент меня охватила паника: а вдруг это навсегда? Вдобавок ко всему я почувствовала, что сползаю с лошадиного бока, и тщетные попытки удержаться занимали мои мысли куда больше рассуждений о том, что ждет меня впереди.

Как-то незаметно звуки боя за моей спиной совершенно затихли. Я не могла уехать слишком далеко, значит... Значит, все кончено.

Они и так сражались слишком долго, удивленно подумала я, уткнувшись носом в лошадиный бок и не имея возможности даже оглянуться. Девочка, молодой мужчина, двое дряхлых стариков, трое в летах. Дорого же они отдали свои жизни. Смогу ли когда-нибудь я быть столь же стойкой и непреклонной? Я не могла не оценить их верность себе, пусть даже меня посчитали предательницей и пытались убить, не могла не восхищаться их мужеством, не могла не корить их за глупость. Слезы катились из моих глаз, слезы отчаяния, сожаления, безвозвратности потери. Такая верность себе, тому делу, которому они служили, она должна быть оценена по достоинству. Особенно той, которая все разрушила.

Я оплакивала их. Я оплакивала себя...

– Посмотрите, какая чудная поклажа у этой скотинки, – удивленно проговорили совсем рядом и Незабудка неожиданно остановилась, как вкопанная. Этот голос я могла бы узнать и с закрытыми глазами, а потому только тихо простонала, не ожидая от встречи ничего хорошего.

Сильные руки приподняли меня, встряхнули, поставили на ноги. Я тут же кулем упала вниз – ноги не держали. Тогда мужчина присел сам, с веселым изумлением глядя на мое беспомощное состояние. Рядом были скалы, а узкая тропинка, что вилась между ними, с одной стороны ныряла вниз и терялась среди деревьев. С другой – уходила куда-то вправо, ибо впереди явно был резкий обрыв.

– Ну что ж, леди Оливия, Ваше незавидное положение, прямо скажу, вызывает искреннюю жалость, – с этими словами Дрез убрал с моего лица прядь волос, а потом коснулся моих кровоточащих запястий, – Вы истекаете кровью. А я мог бы помочь.

Прикусив губу, я медленно кивнула, взглядом указав на свою сумку, где было все необходимое для лечения. Что ж, надо отдать должное Писцу – он и вправду помог, умело перевязав мои руки тугими повязками. Молча, споро, без лишних колебаний. А потом он легко поднял меня на руки и понес. Моя голова ритмично заколыхалась на его груди в такт шагам, но я не пошевелила и пальцем.

– Вы удивительная женщина, леди. Вас позарез хотят ренейды, Вас как ценную мозговую косточку делят между собой братья и гм.. даже сестры Шолха, Вы даже успели наступить на любимую мозоль Хранителям. Ваши женские чары поразительны, ибо другими чарами, как мне известно, Вы не владеете?

Я молчала. Дрез показал достаточно осведомленности, но он еще ничего не предложил. Когда он скажет, что ему надо, тогда и я решу, как себя с ним вести – выказывать страх, дерзость или ледяное спокойствие. Или благодарность.

Дреза, казалось, ничуть не задела потасовка с Хранителями, он был по-прежнему самоуверен, надменен и деятелен. И лишь немногое показало мне, что потасовка все же была – растрепанные волосы, полустертый след крови на щеке и подбородке, будто маг небрежно утерся окровавленной рукой, разорванный внизу и припорошенный пылью плащ. Мне очень хотелось узнать, что же все-таки случилось там, у алтаря, но спрашивать я не хотела. Пока.

– Меня всегда привлекали умные женщины, а то, что Вы умны, я не сомневаюсь. Когда Ваша ненависть ко мне слегка поутихнет и Вы сможете здраво рассуждать, Вы поймете, что наша встреча и наш союз были предопределены...

– Союз? – не сдержалась я.

– Знаете ли Вы о том, леди Оливия, что четыреста лет назад, до заключения Уговора, братство Шолха охраняло южные границы Ла-Китты? Что мы были союзниками, а не врагами?

Если Дрез хотел поразить меня, то ему это удалось.

– Не знаете, – удовлетворенно кивнул маг, изогнув губы в улыбке сытого кота, – Нынче Уговор нарушен, возможно, нам пора подумать о том, как быть дальше?

Покосившись на меня, задумчиво застывшую в его обьятиях, Дрез опять улыбнулся. Еще шире, еще удовлетвореннее...

А мои мысли уже неслись галопом, прикидывая перспективы такого союза, достоинства и недостатки... Очень интересное предложение... В памяти всплыли кое-какие полузабытые разговоры, на которые в свое время я не обратила внимания, да и не могла, ибо не знала о главном – о магии, о Жиле.

Но об этом потом.

– На днях Вы собирались продать меня Комбсу, – любезно улыбнувшись, медоточивым голосом ответила я.

– Ну, Вы же не считаете, что это было всерьез, – Дрез расшаркался бы, да руки заняты. Мной.

– Очень считаю, – промурлыкала я, – Сделайте так, чтобы я Вам поверила, тогда и поговорим.

Дрез с явным удовольствием расхохотался:

– А Вы и впрямь хороши, леди! Уверен, мы с Вами поладим!

– Оставь ее! – прозвучавший сзади голос звенел от холодного бешенства как вынимаемый из ножен клинок. Маг ощутимо дернулся и чуть не споткнулся. По лицу пробежала тень, но Дрез не был бы Дрезом, если бы его было так легко вывести из себя.

– Не могу, Паллад, – со смешком ответил он, оборачиваясь. Смех был только чуточку наигранным, а глаза только чуточку нервно поблескивали. Поразительное самообладание, – Хранители чуть было не убили ее. Посмотри на бедняжку. Она даже не может стоять на собственных ногах.

Мои руки бессильно болтались внизу, голова расслабленно лежала на груди мужчины. Я попыталась сжать пальцы в кулак – но это было все, на что я оказалась способна. Силы возвращались ко мне слишком медленно, я потеряла слишком много крови, но дело было не в ней, а в чем-то еще.

– Это правда? – Паллад вглядывался так болезненно и пристально, так жадно, что Дрез даже присвистнул от удивления. И только тогда Паллад спохватился, отпрянув и привычно-холодно застыв.

– Да, – улыбнулась я одними губами, – Вы были правы. Хранители запросили высокую цену. Я не была готова ее платить. Может, и жаль.

– Оставь ее, Дрез, – взгляд Паллада вновь переместился на Писца и в нем явственно читалась неприязнь и решимость.

– А то что, мальчик мой? – беззаботно хохотнул Дрез, поудобнее перехватывая мое безвольное тело, – Ты бросишь в меня молнией? А ты не боишься задеть леди? Ах, да, леди ведь особенная, от магических атак ею можно прикрываться, как щитом...

– Я задушу тебя голыми руками, – взгляд темно-серых глаз полыхнул слепящей яростью, Дрез непроизвольно сделал шаг назад, пошатнулся, из-под его ног сорвались камешки и полетели куда-то вниз.

– Еще один шаг, Паллад, – внезапно холодно и язвительно, без малейшего проблеска веселья проговорил Дрез, – и мы упадем в пропасть. Ты этого хочешь? Я, быть может, и спасусь, но она – точно нет.

Паллад отпрянул, Дрез победно выпрямился.

– Чего ты хочешь? – глухо спросил Паллад.

– Чего хочу? – удивился Дрез, – Уйти. Ты дурачок, Паллад. Ты так ничему у меня и не научился. Если собираешься бить, то не раздумывай. Если хочешь победить, слушай только собственный голос...

А-а-ах! Звук голоса Дреза еще звучал, а я уже падала вниз, как куль с мукой, потому что руки, доселе державшие меня, неожиданно разжались, молниеносно вскинулись вверх в некоем магическом жесте. А в нескольких шагах от нас, там, где мы только что прошли и где сейчас стоял неосторожный Паллад, полыхнул обжигающим жаром амулет. И когда только Дрез успел его туда бросить? Пока нес меня наверх? Значит, знал, что враг рядом, или бросил по привычке, на всякий случай?

Но удар не достиг цели: Паллад резко взвился вверх, изворачиваясь и швыряя в лицо торжествующе замершему Писцу свою порцию ненависти. То ли Дрез не ожидал, то ли Паллад оказался быстрее, однако Писец неожиданно пошатнулся, удивленно обнаружив, что глаза заливает кровью из пробитого лба. Ему не помогло то, что я со своим удивительным даром лежала, прижимаясь к его ногам, ибо его сразила не магия, а обычный камень из пращи.

Дреза повело в сторону, забывшись, он отступил назад и камни под ним не выдержали. Писец упал, лихорадочно шаря по земле руками и неуклонно сползая вниз под тяжестью собственного тела.

– Паллад, – прохрипел он, вскидывая залитые кровью, помутневшие от боли глаза, – помоги... давай забудем прошлое...

Паллад подошел, мягко и спокойно, присел.

– Не научился, говоришь? – криво улыбнулся он. Его глаза были непроницаемо холодны, лицо застыло в маске равнодушной надменности.

Дрез обеспокоенно хрюкнул, решив, что снисхождения не будет, и внезапно резко подался вперед, выбрасывая руку и хватая меня за ногу. Рывок оказался слишком сильным для той груды камней, что еще удерживалась под человеком, она тут же рассыпалась, увлекая за собой Дреза. И меня. Я и опомниться не успела, как уже висела над пропастью, ободрав щеку о камни. Единственное, что не давало мне упасть, была намертво вцепившаяся в мое запястье рука Паллада. А еще на мне висел Дрез, до безумия растягивая мое тело и буквально вырывая кости из суставов. От боли я закричала, но тут же спохватилась, увидев искаженное напряжением лицо Паллада – он удерживал на весу двух человек, а кромка обрыва была не столь прочной, чтобы позволить ему делать это долго. Мой крик только добавлял ему боли.

Закусив губу, я молилась – это единственное, на что я была способна.

– Паллад, тебе от меня так просто не избавиться!

Руки Дреза, сильные и ловкие, уже обхватывали меня за бедра, он неуклонно полз вверх, вцепившись в меня клещом. Его лицо, залитое кровью, с ужасающей гримасой – смесью боли, напряжения, отчаяния и куража, маячило почти перед моими глазами...

Паллад не может сбросить Дреза, не сбросив меня. Он не может воспользоваться магией, пока касается меня. Он может только отчаянно оттягивать последние секунды, а их осталось очень мало. Как и сил.

Ему придется позволить Дрезу взобраться по мне наверх – только так еще мы можем спастись. Но потом Дрез его убьет – Паллад слишком обессилел, удерживая нас на весу.

Я могла бы разжать руку, но это не я держалась, это он меня держал. Благодаря тугой шершавой повязке на моем запястье, моя рука не выскользнула из его пальцев, но так ли это хорошо? Может, мне стоит попросить о последней услуге? Я так устала...

Собираясь с силами, я смотрела в налитые кровью глаза, искаженные и отчаянные, как вдруг он прошептал, нет, натужно вытолкнул слова из себя:

– Ты мне веришь?

Мне не нужно было отвечать. Слова, как оказалось, столь тяжеловесны в том, что касается доверия. Я всего лишь улыбнулась глазами, опустила ресницы... и в тот же момент рука, удерживавшаяся меня на весу, разжалась.

Я стремительно падала, от ужаса крепко зажмурившись, но потом широко распахнув глаза – если это последнее, что я могу сделать, то пусть умру не от страха. Пусть у меня хватит сил и смелости посмотреть смерти в лицо.

Дрез, ощутив падение, яростно взвыл и разжал руки, я с силой брыкнулась, отрывая его от себя. Не то, чтобы я испытывала к нему ненависть, по своему он мне даже понравился, но умереть в обнимку с ним мне не льстило.

А потом я посмотрела вниз, на дно ущелья. И удивилась. Быстрый горный ручей, к которому я так стремительно приближалась, забурлил, запенился, будто шипучее вино в узкогорлой бутылке, и вдруг вздыбился всеми своими водами, закручиваясь водоворотом. Водные пряди завертелись, переплетаясь друг с другом, закружили, все быстрее и быстрее, образуя чудовищный смерч... он поднимался все выше и выше, пока я не поняла, что падаю прямо в него... Я успела лишь судорожно набрать в грудь побольше воздуха, как с головой окунулась в воду, поднявшуюся над землей в несколько человеческих ростов. И не успела даже испугаться, когда вода резко отхлынула, больше не удерживаемая магией. Водяная перина на краткий миг сдержала мое падение, но с последней волной меня швырнуло на камни, и я больно ударилась. Больно, но ведь не смертельно? С этой спасительной мыслью я потеряла сознание.

Темно, лишь красноватым отсвечивают угли прогоревшего костра. Тихо, не считая короткого негромкого перестука переступающих с ноги на ногу лошадей да тонкого позвякивания сбруи. На мне нет верхней одежды, зато я тщательно завернута в чужой плащ. Волосы еще чуть влажны, как и нижняя сорочка, но мне тепло.

Паллад сидит рядом, на расстоянии вытянутой руки, опустошенно прислонившись к стене пещеры и прикрыв глаза. Кажется, что маг спит, но стоит мне только пошевелиться, как он резко подхватывается. Боль-тревога-облегчение на его лице быстро сменяются привычным отстраненным спокойствием.

– Дрез? – тихо спрашиваю я.

– Мертв, – коротко, сухо и совершенно равнодушно. В удивлении поворачиваюсь – он и вправду совершенно спокоен. Неужели ему не жаль? А мне почему-то жаль того очаровательного мерзавца, мы и вправду могли поладить. Но я не спрашиваю Паллада о Дрезе. Как не спрашиваю о том, как он оказался на той злополучной тропинке и почему не ушел один. У нас еще будет время все обсудить, а сейчас у меня нет сил. Я слишком слаба.

– Спасибо, – шепчу я на одном дыхании.

Темно, но я знаю, что он улыбается.

– Хаос, что за муки! – в сердцах стенала я, поднимаясь.

Паллад чуть заметно улыбнулся, но тут же отвернулся, сделав вид, что ничего не услышал. И я была благодарна за его невнимание – выглядеть слабой я не хотела.

У меня болело все – руки, ноги, ушибленная спина, красно-синюшная от синяков, оцарапанная о камни щека, порезы от обсидианового ножа. На мне не осталось живого места, но хуже всего была непреходящая слабость и сильное головокружение. День-два – и все пройдет, но эти день-два нужно было еще пережить. Закусив губу и с трудом сдерживая не то стон, не то истеричный смех, я встала, оделась, дошла до Незабудки и остановилась, с ужасом глядя на нее: как бы я ни храбрилась, но взобраться на нее мне было не под силу.

– Нам лучше поспешить, – Паллад стремительно подошел, походя подбросил меня в седло, никак не впечатлившись моим сдавленным полустоном-полувсхлипом, и легко взлетел на Халцедона. На шее у него шевельнулся какой-то медальон, что напомнило мне...

– Лион! – вскрикнула я, – Как я могла забыть?

Паллад тревожно обернулся.

– Лион? Вы знаете, где он?

– Если все удалось, то он в пещере под водопадом у двурогой скалы, – пробормотала я. Спустя секунду мы уже сорвались с места, и единственное, что я запомнила из всего пути, так это мои тщетные попытки сдержать злые слезы и стоны – лошадиный круп не лучшее место для отдыха избитого человеческого тела.

Двурогая скала, водопад. Мы добрались туда не так быстро, как рассчитывали. По пути встретилась парочка заблудших ренейдов, не пожелавших убраться с пути, а лагерь из остатков побитых Писцов мы сами обошли стороной. Не будь я так занята собственными синяками – опыт для меня, признаться, новый – я непременно захотела бы разузнать, чем закончилась стычка у исчезнувшей Жилы. Но любопытство осталось на потом. Куда больше меня занимал вопрос, в пещере ли Лион? Если и был там, то остался ли до сих пор? Половина дня, ночь и утро – не слишком ли много времени для ожидания?

У водопада Паллад спешился. Вход в пещеру мы нашли довольно быстро, часть его скрывала водяная завеса, другую часть – нерукотворный каменный столб, обойдя который мы нашли легкую тропинку внутрь скалы. Проход оказался большим, вполне годным даже для лошадей.

Паллад пошел вперед, я же помедлила, предпочитая сползти с лошади в одиночестве и в отсутствии чужих, все замечающих насмешливых глаз.

Охая и рассержено морщась, я неторопливо спешилась, ...но звон стали впереди, слышный даже сквозь шум воды, заставил меня забыть о боли. Не раздумывая, не медля, я побежала в пещеру, неуклюже перепрыгивая через камни и лавируя между скалами. Но я опоздала. Хаос, ну почему я опоздала!

Утреннее солнце пронизывало пещеру сквозь тонкую пелену падающей воды, разбрасывая по стенам дивные мягкие блики, но тем страшнее оказалась картина, увиденная мной.

Прямо у входа лежал человек. Его рука, до сих пор сжимающая меч, была расслабленно откинута в сторону. Короткие черные волосы, припорошенные пылью, прилипли ко лбу. Темные глаза, застывшие будто в трансе, широко распахнуты. Рот раскрыт в болезненно-ужасающей гримасе.

Над ним молча стоял Паллад. Стоял всего одно мгновение, такое короткое, что я ничего не успела ни сделать, ни сказать. Маг быстро и мягко нагнулся и перерезал лежащему горло. Просто и равнодушно, будто резал хлеб. Не дрогнувшей рукой, явно привыкшей делать это не раз. Потом Паллад неторопливо вытер нож о чужой плащ, встал и обернулся.

Наверное, у меня были страшные глаза. Наверное, на моем лице было написано такое потрясение, что Паллад недоуменно нахмурился. Он ничего не понимал. Он сделал шаг вперед... И только тогда я обрела дар речи.

– Зачем? – яростно вскрикнула я, с силой толкая Паллада в грудь и проскальзывая мимо него к истекающему кровью человеку. Но помощь была бесполезна.

– Он же Хранитель, – явно не понимая, пробормотал маг.

А потом увидел, наверное, в моих глазах нечто такое, что заставило его в неверии отшатнуться.

– Аррэй мне помогал, – я упала на колени, не обращая внимания на лужу крови, схватила ладонями сведенное последней судорогой лицо. Опоздала. Хранитель меня уже не видел. Мальчик, бедный мальчик. Я не успела даже сказать ему последнее "прости".

– Он напал на меня, – холодно объяснил Паллад, отходя чуть в сторону, – Я не привык обмениваться любезностями с теми, кто решил меня убить.

Мне было все равно. Мне были безразличны оправдания, которые в устах Паллада звучали совсем не как оправдания. "Волка не отучишь есть мясо", так ведь? Ему куда проще убить, чем разбираться в причинах, стоит ли жить. Ему безразлична чужая жизнь. Ему плевать на других, он упивается своей силой. Он просто устраняет преграды на своем пути, любые преграды, вроде молодого Хранителя, защищавшего свою жизнь.

Ошибка Аррэя была в том, что он доверился мне. Мне, пославшей его на смерть. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – в пещере ночевали, значит, Хранитель сдержал слово и Лион наверняка был здесь, но ушел, а Аррэй, чудом выживший после бойни у алтаря, остался, чтобы предупредить меня. А я не смогла его защитить. О Хаос, как мне с этим жить?