Текст книги "Аритмия (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц)
Глава 6. В стиле ретро
Дарина
В одну из последующих суббот мне все-таки удается осуществить задуманное. Екатерина Георгиевна дает ключи от старого, импровизированного кинозала, и мы с ребятами приступаем к делу.
– Левицкий, положи-ка дискошар на место, от греха подальше, – громко кричит ему Ритка.
– Не отвлекай, Бобылева! Я ищу центральную точку, – отзывается тот, предельно внимательно изучая потолок.
– Лучше бы ты помог убрать стулья, – резонно замечает она, чихая от пыли, покрывшей толстым слоем все вокруг.
– У меня слабая спина. С детства имею травму позвоночника: протрузию межпозвоночного диска. Так что в применении физической силы я вам не помощник, – сообщает тоном медика Герман.
– Ну-ну… – она цокает языком. – Что-то травма позвоночника не помешала тебе утащить с кухни здоровенную кастрюлю.
– Это я на всплеске адреналина, – поясняет Левицкий, делая еще два шага сторону. – Потом неделю занимался реабилитацией.
– Стырил наш борщ, Серега, прикинь? – рассказывает Ритка Матвееву.
– И чем кончилось? – он хохочет, проверяя вольтметром ток в розетке.
– Да чем… Вершинина быстро его в чувство привела.
– А почему Инга не с нами? – интересуется Герман, снимая с плеч рюкзак.
– Оно ей надо? – фыркает Бобылева, вытирая лоб от проступивших капель пота. – У нее другие планы. Че у тебя там в портфеле?
– Реквизит. А что за планы? – Левицкий поправляет очки и уверенной походкой по диагонали направляется к Сереже. Что задумал: мешать или помогать – непонятно. Одно из двух.
– Однокурсник позвал ее в клуб.
Расправляю занавески и слезаю со стула. Мы с Ингой немного повздорили на эту тему. Я пыталась отговорить ее от похода в этот самый клуб, а она только взъерепенилась, не желая ничего слышать. Как-будто помешалась на Абрамове, честное слово! Только о нем с утра до вечера и болтает. Таскается за ним, без конца улыбается и активно проявляет знаки внимания.
– Это что же, парень у нее появился? – насупившись, возмущенно вопрошает Гера.
– Ага, типа того, – с готовностью подтверждает Ритка. – Пока ты томно вздыхаешь по углам, Инга вовсю устраивает свою личную жизнь.
– Рит, – шикаю на нее.
– А чего я не так сказала? – она невозмутимо пялится на Левицкого, смутившегося до алых пятен на скулах. – Герман, тебе разве не нравится Вершинина? Тайные послания на стенах это ж от тебя, я права? Почерк узнаваемый. Все эти закорючки замысловатые… Я ж видела твои конспекты.
Гера бледнеет. Начинает часто-часто дышать. Резко оседает на пол, хватая ртом воздух, и прижимает дискошар к себе.
– Бобылыч, ну ты в своем уме?
Бегу к ребятам. Вот же Ритка!
– Что это с ним? – Сережа присаживается и обеспокоенно осматривает Левицкого.
– Астматик. Перенервничал, видимо, – поясняю я, помогая задыхающемуся Герману достать ингалятор.
Чего только у него в карманах нет! Ириски «золотой ключик», булавки, наушники, читательский билет, пионерский галстук, маленькая раскладная схема метро, зубная нить…
Как в том мультике про крокодила, помните? Когда маленькая птичка чистила ему зубы и доставала из пасти всякую всячину.
– Блин-блинский, Левицкий, прости меня, дуру, – виновато бормочет подруга, падая рядом с ним на колени. – Я ж не специально. Извини, ради бога!
– Не упоминай… имя Господа… всуе.
– Дыши, Гер, дыши! Вот так…
Молча наблюдаем за тем, как парень, воспользовавшись ингалятором, постепенно приходит в себя.
– Ты как? Нормально, надеюсь? – взволнованно пищит Ритка.
– Ты… не надо… никому… про Ингу, – качает он головой, снова заливаясь краской смущения.
– Да не скажу, не скажу. Зуб даю! – обещает она. – И секрет твой не выдам. Только не пугай нас так больше, ладно?
Он кивает и подтягивает к себе худые ноги.
– Посиди немного, я тебе воды принесу, – поднимаюсь с пола.
– Так, ну если состояние Германа стабилизировалось, то я иду дальше чинить розетку, время-то уже шесть, – глядя на часы, сообщает Сережа.
* * *
Осматриваю помещение. А вышло ничего так, здорово. Стена, стилизованная Германом пластинками, старыми газетами и черно-белыми фотографиями; крутящийся зеркальный дискошар и небольшие стационарные световые прожекторы задают нужную атмосферу.
Малежик, Ободзинский, Боярский, «Самоцветы», «Земляне», «Веселые ребята». Звуки известных ретро-шлягеров разносятся по залу, вызывая искренние улыбки на лицах стариков.
Все-таки пожилые люди – это те же дети. Они ворчат, возмущаются, капризничают, но, несомненно, умеют радоваться мелочам. Казалось бы, всего-навсего вечер танцев, организованный студентами-энтузиастами, а сколько эмоций…
Угрюмый Константин Львович, вдохновленный ритмами небезызвестного коллектива Modern Talking, неожиданно для всех пускается в отчаянный пляс, мотивируя собравшихся расслабиться и тоже выйти потанцевать (насколько кому позволяет здоровье). Даже меня и то вынуждает составить им компанию, в какой-то момент затащив в центр круга.
– Видео закачаешься! – хохочет Ритка, демонстрируя мне телефон. – Особенно волна от Львовича, гля!
– Удали, зачем ты нас снимала? – хмуро интересуюсь я.
– Отправила Вершининой. Пусть не думает, что у нас здесь тухляк. Старички еще как отжигать могут, заглядение!
Это верно. Будто вторую молодость почувствовали.
– Вот это она вырядилась! Мама дорогая! – подруга прикрывает рот рукой.
– Бобылева, перестань! – улыбаюсь, глядя на Галину Ивановну, главную модницу нашего стардома, как любит выражаться Инга.
Красивое винтажное платье в стиле пин-ап и высокие ажурные перчатки точно не останутся без внимания.
– Даже Грипп приползла. А говорила, что проигнорирует это бесполезное мероприятие, – усмехается моя коллега, Ленка.
– Не удержалась из любопытства? – предполагаю я, наблюдая за тем, как женщина крадется вдоль стены.
– Так и есть. И эти туда же, отвезите нас на дискотеку, – качает головой, указывая на группу колясочников, облюбовавших пространство у дальнего окна.
Ну и пусть. Все лучше, чем сидеть в палате и скучать. Хоть какое-то разнообразие.
– У Германа там уже стол заказов образовался, – Сережа кивает в сторону Левицкого. Его окружила целая толпа пенсионеров, жаждущих услышать любимую песню. Вон заиграл даже знакомый нам «Ласковый май».
Гера у нас сегодня за диджея. Ну а кому, если не ему можно было бы доверить такую важную миссию? С его-то горячей любовью к старым хитам – без вариантов.
Надо ли говорить, что Левицкий пришел в состояние нездорового восторга, когда я рассказала ему о своей задумке. Пару недель он ходил за мной по пятам, фонтанируя идеями. Три дня готовил репертуар. Не спал накануне. Забавный…
– Бобылыч, ты ревешь, что ли? – замечаю, что глаза девушки подозрительно блестят.
– Угу, – шмыгает носом в ответ. – Вот ты только посмотри на них. Разве нам такое светит?
Проследив за ее взглядом, понимаю, что она имеет ввиду. Одинцовы. Медленно танцуют в центре зала под композицию Стиви Уандера, совсем не обращая внимания на присутствующих. Игорь Петрович осторожно придерживает жену за талию и ласково нацеловывает каждый сантиметр ее лица.
Сентиментальная Ритка, глядя на эту трогательную картину, утирает слезы.
– Внучка привезла их полгода назад. Живет в Америке вроде бы… – протягиваю ей платок.
– Они ж нормальные. Ну в смысле не похожи на чиканутых и передвигаются неплохо, – громко сморкается и пытается успокоиться, делая глубокий вдох.
– Не знаю, Рит. Люди, которые оставляют здесь своих родственников, зачастую не поясняют причину своего поступка… У Одинцовых, кстати, в июле был юбилей. Пятьдесят лет вместе, представляешь? – в груди становится тепло, когда я вспоминаю тот день. – Игорь Петрович предстал перед любимой женой в костюме и с шикарным букетом роз в руках. Зачитал наизусть стихи, написанные Аркадием Семеновичем. Это притом, что с памятью у него уже давно начались серьезные проблемы.
– И я так хочу, – мило икает она. – Чтоб раз и навсегда. Но кто ж меня, такую страшилу, полюбит?
– Ты чего? – поворачиваюсь к ней и беру за руку. – Ну какая страшила, Рит? О чем ты!
– Жирная и уродливая, – зажмуривается и принимается реветь пуще прежнего.
– Глупости! – обнимаю ее крепко-крепко. – Это ты из-за Яковлева в себе такие комплексы взрастила?
Вчера он пытался подарить Бобылевой большую плюшевую свинью. Это притом, что у девчонки был праздник, день рождения.
– Я с ним еще раз поговорю!
– Не надо, Даш… Он прав, я – квадрат, мне надо худеть, – шумно сморкается в платок.
– Вот еще, у тебя прекрасная фигура!
Это не лесть. Я и правда так считаю. Риту ну никак нельзя назвать квадратной и толстой. Да, она с формами, но как по мне, это только плюс.
– Не надо! – обиженно кричит, хватая со стула свою куртку. – Можешь быть честной хотя бы сейчас? Неужели обязательно все время жалеть меня?
– Рит…
– Я пойду, мне надо готовиться к семинару Укупника.
– Рита…
Расстроенно смотрю ей вслед. Хочется остановить ее, но я понимаю, что мне это вряд ли удастся.
– Так все, Арсеньева, прекращаем веселье, – тяжело дыша, сообщает выросшая передо мной Ленка. – Там уже трое перестарались. Львовичу плохо, твой стихоплет за сердце хватается, и у Галины спину защемило. Сворачиваем танцы, не то на завтра все постояльцы перейдут в разряд лежачих.
Киваю и направляюсь к Герману. Настроение стремительно падает вниз. Называется хотела как лучше, а получилось как всегда…
* * *
Несколько часов спустя мы с Сережей стоим напротив моего общежития. Тишина, кругом ни души… Время-то уже позднее.
– Спасибо, что помог все организовать, – благодарю, утыкаясь замерзшим носом в горловину его вязаного свитера.
– Да брось, ерунда! – обнимает меня и целует в макушку. – Какие планы на следующие выходные? Ты же вроде не работаешь?
– У меня на той неделе смены выпадают на пятницу и понедельник.
– Тогда поехали к моим, – предлагает в очередной раз. – Они очень обрадуются!
Сережа в последнее время активно настаивает на знакомстве с родителями, проживающими в Подмосковье. И я не то, чтобы против, но почему-то постоянно откладываю эту поездку на потом. То ли серьезность его намерений меня пугает, то ли необходимость остаться там на ночь.
– Что скажешь? – с надеждой заглядывает мне в глаза. – Я тебя на лодке покатаю. Шашлыки замутим.
– Поехали, Сереж, – наконец сдаюсь я.
Сколько можно отказываться? Мы уже полгода вместе. Вроде как пара… Хотя по большому счету наши отношения больше похожи на дружеские.
– Отлично! Завтра позвоню матушке! – довольно улыбается он, приближаясь к моим губам. – Иди, отдыхай, Даринка-мандаринка.
Свет фар приближающегося авто нещадно бьет по лицу, вынуждая нас оторваться друг от друга.
Незнакомый автомобиль въезжает на территорию общежития, и почему-то я сразу внутренне напрягаюсь.
– Привет, голубки! – кричит Вершинина, выбираясь из салона дорогой иномарки.
Одета она явно не по погоде. Короткая юбка, легкая куртка. Опять без шапки. Совсем о своем здоровье не думает…
– Вы пипец как вовремя тут оказались! Думала не попаду в общагу.
Отворачиваюсь и спешу попрощаться с Матвеевым. Мне не хочется здесь задерживаться. Нетрудно предположить, с кем именно приехала Инга.
– Идем, – бросаю через плечо. – Пока, Сереж.
Парень ласково гладит меня по щеке и еще раз заключает в объятия.
– Хватит зажиматься. Погнали, Дашкет, я жесть как писать хочу! – хватает меня за руку.
– Давайте, девчонки. Спокойной ночи.
– Сладких снов, – нараспев отвечает ему Инга.
– Иди, Сереж. Будь осторожен, напиши, как доберешься, – машу ему на прощание.
– Блин… Ааа, быстрей бы добраться до нашего этажа.
Мы поднимаемся по ступенькам и уже почти подходим к двери, когда я слышу это.
– Арсеньева? Даша?
Так и не нажимаю на кнопку звонка… Пальцы замирают в воздухе.
– Даш, подожди!
Вершинина переминается с ноги на ногу и удивленно на меня таращится.
– Дарин, это правда ты?
Шаги за спиной приближаются и не оставляют мне выбора.
Оборачиваюсь, нерешительно поднимаю глаза и натыкаюсь на удивленный взгляд.
Пауза, в течение которой мы смотрим друг на друга, затягивается.
– Привет, Ром, – все-таки произношу через силу первой.
– Вы знакомы? – задумчиво хмыкает Инга.
Уж лучше бы нет.
Но я молчу…
Глава 7. Винни-Пух и все-все-все
Дарина
2 года назад
Москва, сентябрь
Придирчиво осматриваю свое отражение в зеркале. Оттуда на меня взирает юная, раскрасневшаяся девушка. Она слегка напугана и взволнована. Виной тому вполне объяснимый стресс. Новый город, новая школа, новая жизнь… Столько всего ждет впереди, что от волнения аж дух захватывает!
Поправляю блузку и пиджак, приглаживаю торчащие волосы-антенки, выбивающиеся из замысловато сплетенных косичек.
– Все будет хорошо, Дарина! – успокаиваю себя вслух.
Делаю пару глубоких вдохов и нервно улыбаюсь. Забираю рюкзак с подоконника и под аккомпанемент мелодии звонка шустро переставляю ноги, движущиеся по направлению к нужному кабинету.
На самом деле, самое страшное позади, знакомство с классом произошло вчера на седьмом уроке. Так что этот (не самый приятный) момент я уже пережила. Так сказать, впитала в себя порцию негатива, доставшегося мне от десятого «а». Ну, знаете, стандартный набор: волна шепотков, смешки, плоские шутки мальчиков и оценивающе-презрительные взгляды девочек.
Это, в общем-то, не смертельно, но осадочек остался. Хоть я и не ждала того, что воспитанники гимназии Попова примут меня в свой устоявшийся коллектив с распростертыми объятиями. Оно и понятно, столица, престижная школа. У нас в Новосибирске ребята как-то попроще, а здесь меня встретили как в американском кино для подростков. Прямо скажем, не особо дружелюбно.
Все в наших руках! Главное добрый и позитивный настрой! Уверена, со временем мне обязательно удастся расположить ребят к себе и завоевать их доверие. Сейчас необходимо трезво оценивать ситуацию: я для них – совершенно чужой человек, так что обижаться и строить ненужные домыслы не стоит. Все сложится, но со временем…
Вдохнув в грудь побольше воздуха, решительно стучу в дверь кабинета алгебры и геометрии. Дергаю за ручку и захожу внутрь, приготовившись извиняться. Я ведь опоздала из-за того, что отправилась прихорашиваться.
Открываю рот, но тут же его закрываю. В кабинете пусто. Ни нашего классного руководителя, Пельш Элеоноры Андреевны, ни моих одноклассников.
Растерянно хлопаю ресницами в течение нескольких секунд, а потом выхожу в холл. Достаю из кармана свой телефон, ищу фотографию с расписанием и проверяю, не ошиблась ли.
Четверг. Геометрия. Все верно.
Пытаюсь вспомнить, где находится кабинет методиста школы. Бреду по пустынному коридору и внимательно читаю таблички. Первый урок уже начался, а я даже не понимаю, куда мне идти. Школа большая, и как в ней ориентироваться пока не очень понятно.
– Новенькая, заблудилась? – слышу хрипловатый голос за спиной.
Поворачиваюсь. На меня смотрит седовласая, пожилая женщина. Уборщица, судя по тому, что в руках у нее ведро и швабра.
– Не могу найти свой класс, – беспомощно пожимаю плечами.
– А ты будильник себе настрой на час раньше, чтоб не опаздывать, – ворчит она, разглядывая меня от ушей до пят. – Юбка коротковата, тебе не кажется?
Мои щеки тут же заливаются жгучим румянцем. Сказать по правде, я тоже это подметила, уже когда оделась… За последний год рост увеличился еще на несколько сантиметров, и мои без того длинные ноги в некоторых вещах стали смотреться иначе.
– Не подскажете, где мне найти десятый «а»? – стараюсь быть максимально вежливой.
Мне бы уже отыскать класс, а я по-прежнему топчусь на втором этаже.
– Андреевна увела своих охламонов на диспансеризацию, – сообщает она, отставляя ведро в сторону. – Иди во двор. Малая площадка. Там найдешь немногочисленные остатки своего серпентария.
– Спасибо! А это вам к чаю, – достаю из сумки шоколадку, которую успела подсунуть мама, и отдаю ей в знак благодарности.
– Без этих ваших приколов? – женщина хмурится, осматривая упаковку. – Один мне вот так уже предложил жвачку, так оттуда жучище вылез. Чудь не померла от разрыва сердца.
– Не переживайте, это просто шоколад, – кричу я ей, уже устремляясь в заданном направлении.
Диспансеризация. Надо же! Почему никто не предупредил?
Спускаюсь на первый, бегу мимо столовой и гардероба.
– Куда? – у турникетов меня тормозит охранник.
– Десятый «а», на площадку, – поясняю я, доставая карточку.
Можно подумать, я могла бы сбежать. Это невозможно, даже если бы у меня возникла такая идея. У них же тут все по периметру обнесено ограждением, а у ворот – контрольно-пропускной пункт. Выйти незамеченным из гимназии точно ни при каком раскладе не получится.
«Как в тюрьме, только пафоса больше» – отшутился папа, когда мы всей семьей пришли подавать сюда мои документы.
Выхожу на улицу, сбегаю по ступенькам и сворачиваю налево. Малая площадка находится за школой, неподалеку от огромного стадиона. Ее я заприметила из окна библиотеки еще вчера.
Прижимаю ребро ладони ко лбу и вздыхаю с облегчением, когда замечаю там учащихся гимназии. Нашла. Ура…
Быстрыми шагами топаю туда. Над головой простирается безоблачное голубое небо, а солнце, разбросавшее повсюду свои утренние лучи, припекает совсем по-летнему. Даже приходится снять пиджак. Настолько жарко и душно…
По мере приближения узнаю девушку с длинными рыжими волосами. Она сидит на качелях и увлеченно изучает содержимое учебника по физике. Явно что-то зубрит, потому что со стороны это выглядит как монолог с самим собой.
Неподалеку от нее прямо на траве лежит худощавый мальчишка в очках. Его я тоже помню. Сидит за первой партой в левом ряду.
Однако мой взгляд прочно цепляется за третьего человека этой странной компании. Там, у стены стоит еще один парень, и то, что он делает, вызывает полнейший восторг.
– Прошла свой первый квест? – улыбаясь, интересуется рыженькая. – Я тебя по чесноку ждала в классе до восьми тридцати. Обещала Элеоноре, что не дам тебе потеряться.
– Привет, – дружелюбно отзываюсь я. – Извини… я бессовестно опоздала.
– Не с того начала, Арсеньева! – деловито песочит меня она, и стыд снова обжигает щеки.
– Вообще, это мне несвойственно, – добавляю я, оправдываясь.
– Да расслабься, Дарина, ничего важного ты не пропустила, – девушка закидывает учебник в сумку. – Я Саша Харитонова, кстати. Староста нашего зверинца.
– Приятно познакомиться, Саша, – улыбаюсь в ответ. – А почему вы не со всеми на диспансеризации?
– Особенные. Год рождения у нас не тот. Мы уже проходили осмотр на дефекты. Весной, – поясняет она, зевнув.
– А что сегодня с уроками? – киваю вниз на ее портфель.
Выглядит как близнец моего. Такой же пухлый и неимоверно тяжелый на вид.
– Слышишь, Цыбин, в нашем полку ботаников-задротов прибыло, – кричит она однокласснику. – Отличница?
– Была ею, там, в Новосибирске.
– И, конечно, спортсменка…
– Играю в волейбол. Центральный блокирующий, нападающий первого темпа, – с готовностью отвечаю на ее вопросы.
– Товарищ по команде, значит, – удивленно распахивает глаза.
– Так что с уроками?
– Первые четыре за нами приглядывает учитель физкультуры. Вон он, на пару с верзилой Пилюгиным собирает новый инвентарь.
Саша машет рукой в сторону здания, и я замечаю у входа в спортзал две мужские фигуры. Почти одинаковые по комплекции. Ясно почему «верзила».
– Мы с Цыбиным нагло отлыниваем от работы. Я – хрупкая девочка, а Витя – хилая спирохема.
– Сама такая! – оскорбившись, вопит тот.
– А чем занят он? – все же решаюсь спросить, потому что глаза помимо воли постоянно желают вернуться к художнику.
– Абрамов отрабатывает свое очередное наказание. Но, похоже, ему за него уже грозит следующее, – смеется она.
Поднимает с земли рюкзак и достает оттуда два спелых яблока.
– Угощайся, волейболистка из Новосибирска.
– Спасибо, не могу… Отказывать вроде как невежливо, но мама приготовила настолько плотный завтрак, что я, пожалуй, воздержусь. Думаю, даже вычеркну на сегодня обед, – поглаживаю себя по животу.
– Удушающая родительская забота. Как мне это знакомо… – кривится она, вздыхая.
– А за что его наказали? – прищуриваюсь и начинаю внимательно рассматривать изображения персонажей мультфильма про Винни-Пуха.
Теперь понимаю, что Саша имела ввиду. Вряд ли директор оценит эту художественную пантомиму, учитывая некоторые… детали.
– Линейку со своими друзьями-придурками сорвал, – рассказывает Харитонова обыденным тоном. – Напустили цветного дыма и учинили драку с бэшками. Видать очень соскучились за лето.
– Пойду посмотрю его шедевры вблизи, уж больно красиво рисует, – поправляю лямку портфеля на плече.
– Дарин, – Саша касается моей руки и как-то странно меняется в лице. – Ты… поосторожней с ним.
Такая реакция слегка озадачивает.
– Как будто в клетку ко льву меня отправляешь, – рассматриваю россыпь теплых, солнечных веснушек на ее щеках.
– В каком-то смысле так и есть, – на полном серьезе заявляет она. – Ян… опасный, ясно? Лучше не привлекай к себе внимание.
«Опасный». Какая странная характеристика…
– Спасибо за предостережение, Саш, но я не люблю вот так с ходу навешивать на людей ярлыки, – осторожно высвобождаю свою руку.
Теперь уже из принципа к нему подойду. Что в этом такого? Не набросится же он на меня с кулаками? Смешно.
«Опасный».
На моего брата вот так же клеймо вора поставили в школе…
Так случилось, что он связался с нехорошей компанией и по глупости попал в неприятную ситуацию. Что называется оказался не в то время, не в том месте. Один единственный раз, но и этого оказалось достаточно… Чуть что происходило, так сразу на него все думали. Справедливо разве?
Уверенной походкой пересекаю газон и, чуть не угодив под автоматическую систему полива, незаметно подкрадываюсь к сидящему на корточках парню. Встаю позади него, немного левее.
Он занят детализацией окосевшего ослика Иа. Я – тем, что с интересом разглядываю его сосредоточенный профиль, темные завитушки волос и сережку в левом ухе.
– Борис Заходер оценил бы иллюстрации. Но не сюжет, – все-таки не могу удержаться от комментария, наблюдая за тем, как виртуозно он орудует кистью. – Протест?
Его рука прекращает рисовать, а сам он поворачивается и медленно-медленно поднимает голову.
Слова Саши сами собой всплывают в памяти. Потому что стоит нам встретиться глазами – и мой боевой настрой испаряется.
– Дарина Арсеньева, – спохватившись, представляюсь я.
Надо было начинать именно с этого, Даш.
– Новенькая в вашем классе, – поясняю торопливо.
– И?
Парень смотрит на меня совсем не по-доброму.
– И… я рассчитываю на взаимовежливость, – отвечаю после неловкой паузы, образовавшейся вследствие моей растерянности.
– Это явно не по адресу, – отворачиваясь, равнодушно отзывается он.
Что ж… Похоже, дружелюбие – не его конек.
Смотрю на то, как ветер играет с его волосами, и чувствую в себе какой-то глупый, необъяснимый порыв.
Я бы хотела потрогать эти темные завитушки…
– Мне понравилось как ты рисуешь, и я решила подойти, – зачем-то объясняюсь.
– Подошла?
Такая откровенно негативная реакция немного сбивает с толку. И огорчает, что уж там…
– А ты умеешь расположить к себе собеседника, – хмыкаю я.
– Слушай, собеседник, – снова поворачивается ко мне, и на этот раз даже не пытается скрыть раздражение. – В данный момент я не особо настроен на диалог.
Губы помимо воли трогает улыбка. Ершится… Намеренно демонстрируя агрессию.
– Да ты сама любезность…
– Это мое второе имя, – острит мальчишка.
– Но я все равно рада знакомству, – заканчиваю свою мысль.
– Так ты знакомиться пришла?
Пристальный, оценивающий взгляд задерживается на моем лице, а потом медленно спускается ниже.
Шея, скромный вырез на блузке, юбка, из которой я выросла. Голые ноги…
Румянец заливает щеки со скоростью света. А когда пальцы его левой руки неожиданно касаются чувствительного местечка под коленкой, я и вовсе перестаю дышать.
– Секунду, – невозмутимо произносит он, окуная тонкую кисточку в черную краску.
Нервно сглотнув, молча наблюдаю за тем, что будет происходить дальше. Любопытство ведь не порок… (Хотя мама со мной точно не согласилась бы).
Замираю. Потому что он наклоняется ближе, и кончик кисточки касается моей обнаженной кожи. Почти у самого краешка черной ткани. По ощущениям это слегка щекотно, но до ужаса волнительно… Сердечный ритм мгновенно сбивается, а тело стремительно покрывается мелкими мурашками.
Что он там рисует не ясно, да и вряд ли я могу думать об этом в такой неловкий для меня момент. Ведь только что его ладонь уверенно скользнула выше.
– В субботу, поклонница творчества Заходера, – говорит, поднимая голову.
Щурится от лучей палящего солнца, а я снова бесстыдно его разглядываю.
Он мне нравится. Вот так сразу. И это… пугает гораздо больше, чем та характеристика, которую выдала Александра.
– Не раньше шести.
Его слова приводят в чувство. Особенно когда он, потеряв ко мне всяческий интерес, возвращается к своему занятию.
В субботу, не раньше шести?
– Что?
Нахмурившись, выставляю ногу вперед и наклоняюсь ниже.
На моей ноге красуются цифры, выведенные аккуратным, каллиграфическим почерком. Я так понимаю это номер, по которому я должна позвонить. Даже время и день в устной форме обозначил.
Оригинально… но мне совсем не до смеха.
– Ты неверно истолковал мои слова, – скрыть обиду, так явственно звенящую в голосе, не удается.
Снимаю портфель с плеча, достаю оттуда салфетки и бутылку с водой.
В субботу, не раньше шести.
Возомнил о себе невесть что!
Стираю дурацкие цифры и ругаю себя за излишнюю инициативность, которую он расценил совсем не так, как мне хотелось бы.
– Абрамов, ты совсем совесть потерял? – раздается совсем близко. Я даже вздрагиваю от неожиданности.
– Нельзя потерять то, чего не имеешь, – отзывается он нехотя.
Неподалеку от нас стоит Венера Львовна. Разглядывает не в меру веселых персонажей известного мультфильма и мрачнеет с каждой секундой все больше.
– Какой срам! – громко возмущается методист, приподнимая очки. – Так испоганить советский мультфильм! ХАРИТОНОВА!
– Я тут.
Сашка появляется рядом уже через полминуты.
– Убрать лишнее! Исправить! Закрасить! НЕМЕДЛЕННО! А ты… – указывает на парня длинным пальцем, украшенным массивным кольцом, – за мной, в кабинет директора.
– Подойду в чистилище после завтрака, – сообщает он, вставая и выпрямляясь во весь рост. – Часы вам в помощь. Сейчас законная перемена.
Забирает у меня бутылку, выливает оставшуюся воду себе на руки и уходит.
– Рубашку застегни! – кричит она ему вслед. – Исчадие ада, а не мальчишка!
– Так исключите его! Давно пора! – советует Сашка, закатывая рукава блузки.
– Избавиться от неугодного проще всего, но его проблему это не решит, – качаю головой.
– Зато проблем поубавиться у всех остальных! – деловито заявляет рыжеволосая, вооружаясь кисточкой.
– Молодец, новенькая! – хвалит меня Венера. – Высшая цель учебного заведения – воспитать достойную, всесторонне развитую личность!
– Всесторонне развитую возможно… Но достойную – нет. По крайней мере, конкретно в его случае, за десять лет вам этого сделать так и не удалось… – обреченно вздыхает Саша.
