Текст книги "Аритмия (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)
Глава 49. В порядке исключения
Ян
Мокро и сыро. Огромная луна то и дело выглядывает из-за облаков.
Игра в самом разгаре…
Сколько продажных шкур вот так, забавы ради, гоняли по лесу, не сосчитать, но сегодня все пошло наперекосяк. С самого начала.
Листва шелестит под ногами. Такая же гнилая как моя душа.
Хруст веток справа. Поворот головы. Останавливаюсь, и она в этот момент резко срывается с места, стартанув так лихо, что почти не угнаться.
Я, ухмыльнувшись, бегу за ней. Гоню в нужном направлении, к поляне.
Взвизгнув, падает и стонет. Споткнулась. Удачно…
Кто-то поднимает ее с колен. Тащит в центр круга.
Мужские голоса. Громкий смех. Нецензурная брань. Финал игры одинаков, но мне до него нет дела. Охота на «мясо» всегда интересовала куда больше. Всему виной желание наказать и опустить. Хотя куда им ниже опускаться. Хуже продажной девки ничего быть не может…
Облокачиваюсь о дерево. Слушаю, как неистово громыхает рассерженное небо и до рези в легких вдыхаю запах осеннего дождя.
– Отпустите!
Какого…
Вдоль спины ползет неприятный холодок.
– Не трогайте меня! Я закричу!
– Давай! Кричи громче!
И она кричит. Да так пронзительно, что сердце под ребрами начинает колотиться со страшной силой.
Иду туда, где разворачивается действо. Пробираюсь в толпу. Оттолкнув Мирзоева, наконец имею возможность убедиться в том, что мне послышалось.
Глюк. Воображение. Что угодно.
Но нет. Там на земле лежит Она.
Арсеньева…
Сквозь дрему до измученного сознания добирается противная трель, доносящаяся извне.
Птицы, что ли…
Какое-то время я никак на это не реагирую, однако постепенно царство Морфея отпускает меня в реальность, где нечто, до скрежета зубов раздражающее, настойчиво сверлит мозг.
Усилием воли заставляю себя подняться с кровати. Еще с минуту сижу. Вытираю пот со лба, массирую виски, запускаю пальцы в волосы. Мигрень усилилась. Долбит вскипевшей кровью в ушах так сильно, что даже моргать больно.
Порывисто выдохнув, считаю про себя до десяти.
Чертова Лисицына! После той охоты, задумывавшейся лишь мести ради, мне периодически снится один тот же адов сон. Я гоняю ее по лесу, но в конце вдруг оказывается, что в центре круга вовсе не она, а Даша.
Бред сумасшедшего…
Дверной звонок, мать его… Забить бы, но мало ли кого принесло. Вдруг что-то важное.
Встаю. Натягиваю на себя спортивные штаны и футболку. Дерьмово ориентируясь в темноте, все же по наитию выползаю в гостиную, а потом и в коридор.
Что за собака сутулая там трезвонит!
Смачно выругавшись, проворачиваю щеколду и открываю дверь.
– Привет!
Какой еще на хрен привет?!
Щурюсь от яркого света, пробивающегося в мою темницу, и хмуро смотрю на человека, прервавшего вожделенный сон.
– Вершинина, тебе чего?
Да, гостеприимность – мое второе имя.
– Ян, как хорошо, что ты дома! А я тут уже разреветься была готова, – трещит она.
Почесав затылок, бросаю растерянный взгляд на свои наручные часы.
Уже за двенадцать.
– Тут такое дело, – хныкая, ноет девчонка, – в общем, я с кастинга поздно вернулась, и меня не пустили в общежитие. Фюрер совсем с катушек слетела! Нет мол и все! Даже разбираться не стала!
– И? – вопросительно вскидываю бровь.
– И идти мне некуда, – невозмутимо заявляет брюнетка.
– Адрес мой у тебя откуда?
– У Ромы узнала.
Рома точно без языка останется.
Немым его сделаю.
Навсегда.
Падла болтливая.
– Блин, Ян… Можно мне перекантоваться у тебя до утра? Пожалуйста! – складывает ладони вместе, изображая жест мольбы. – Мне реально больше не к кому пойти.
– А как же твои многочисленные друзья в инсте? – прислоняюсь плечом к дверному косяку.
– Да я тебя умоляю… Ну к кому из них я вот так поеду?
Хмыкаю.
– Отели мне не по карману. Да и вообще, страшно, между прочим! Ночь на дворе, – обнимает себя руками.
– А не хер по ночи шарахаться!
– Да там на кастинге нас так долго продержали… Еще и добиралась до общаги полтора часа. С пересадками, – потирает красный нос. – Задубела ужас, всю задницу себе отморозила!
– А передницу не? – мысленно оцениваю ее наряд по десятибалльной шкале. Полушубок. Короткая кожаная мини-юбка.
Да тут все одиннадцать.
По шкале беспросветной тупости.
– Кто в капроне ходит зимой? Минус пятнадцать на улице, Вершинина…
– Так кастинг же был, а красота, как известно, требует жертв, – кокетливо откидывает прядь черных волос назад.
– Ну ясно. Ты, наверное, и шапку не носишь? – замечаю снег на волосах.
– Угу. Чтобы прическу не портить.
– Вот мозг и отморозился, – констатирую, качая головой.
– Ты меня не пустишь, да? – произносит она расстроенно.
Намекает на то, что слишком долго держу у порога. Я так-то никого к себе не приглашал…
– Вершинина, я терпеть не могу незваных гостей.
– Но мы же дружим. А друзей надо выручать! Я тебе знаешь, как благодарна буду!
– Молодежь, вы долго там еще беседы беседовать собираетесь? – из-за двери соседней квартиры доносится ворчливый голос старухи. – Щас полицию вызову!
– Ладно, я тут в подъезде посижу, – окончательно сникнув, сообщает Инга.
Закатываю глаза, наблюдая за тем, как она пристраивает пятую точку на ступеньки.
Театр тот еще.
– В квартиру зайди, актриса, – зову без особого энтузиазма.
– Ой, правда? Спасибо тебе огромное! – вскакивает и несется ко мне, громко цокая каблуками.
Захлопываю дверь, зеваю.
– Капец, ты мой спаситель! – снимает полушубок, отправляет его на вешалку. Садится на пуфик и закидывает ногу на ногу для того, чтобы расстегнуть молнию на высоких сапогах. – Клянусь, я уже на вокзал собиралась ехать.
Ну-ну… Прям вижу ее там. Посреди колоритного местного контингента.
– А потом вспомнила о тебе. Жутко неудобно было тревожить посреди ночи…
– Но ты все-таки решила это сделать, – недовольно заканчиваю я за нее.
– Прости… Уже спал, да? – лепечет извиняющимся тоном. – Ты на звонки не отвечал, остался только один вариант – приехать. Заела сволочь! Не поможешь? – дергает собачку вверх.
– Сама разбирайся. Сегодня моя доброта итак не знает границ.
Оставляю ее в прихожей одну.
Пусть хоть спит в них.
– У тебя так просторно, – восхищенно произносит она, минуту спустя появившись на кухне. – А почему елочки нет? Скоро ж праздник!
– Не галди. Голова раскалывается.
Скоро ж праздник…
Кому праздник, а кому петля на шее.
Беру стакан и наливаю себе воды.
– Такой интерьер необычный. Мрачненько, но со вкусом. А ты, кстати, Новый год с кем будешь встречать?
– С сестрой.
– В Москве? – уточняет она зачем-то.
– В Подмосковье.
На кладбище. По традиции.
– Не знала, что у тебя есть сестра. Она старше или младше?
– Можешь лечь в гостиной на диване. Белье, одеяло и подушка в нем, – сообщаю, возвращая стакан на место. – И чтоб ни звука. Ясно?
– Ты уходишь спать? – обиженно дует губы.
– Да.
– Мм… А я думала, мы еще немножко посидим вместе, – канючит, понуро опуская плечи.
– Вершинина, – мое терпение уже на пределе. – Я не нанимался тебя развлекать.
– Все-все, поняла… Считай, что меня нет.
– Ванная комната – первая дверь налево, туалет рядом. Жрачка в холодильнике. Самообслуживайся, если хочешь.
– Спасибо, но я после шести не ем.
Ну и дура.
– Мои вещи на полках в гостиной не трогать, – уходя, бросаю через плечо.
– Не буду, – слышу в ответ, когда уже направляюсь в спальню.
Потирая сонную, помятую морду, захлопываю дверь. Снимаю футболку, падаю на кровать.
Коза. Весь сон к чертям перебила…
Закрываю глаза. Сколько по времени тупо лежу, слушая собственное дыхание, вообще непонятно. Копошение в гостиной и громыхание дверьми неимоверно раздражает. Присутствие постороннего в доме – всегда дискомфорт и риск. Напрягает и нервирует. До трясучки. Только с одним человеком было иначе…
По-хорошему, надо было отправить Ингу в далекое пешее, на этих ее каблуках-костылях, но… вроде как общаемся и типа выручить один раз – не облом. Всякое бывает.
Переворачиваюсь на спину. Распахнув глаза, пялюсь в черный потолок. Долго и бесцельно.
И как теперь отключиться спрашивается. Опять колесами закидываться? Очень не хотелось бы.
Идеальную тишину нарушает звук приоткрывшейся двери.
Скребется кошара.
Врать не стану, это было ожидаемо.
– Что? – даже не смотрю в ее сторону.
– Не могу уснуть, – горестно вздыхает.
– И? Сказки на ночь я не читаю.
Люблю, когда их читают мне.
– У меня всегда так, если ночую на новом месте, – делится своими загонами. – Можно… к тебе?
– Это место тоже новое, – отзываюсь равнодушно. – Что изменится?
– С тобой, по крайней мере, не страшно!
Чувствую, как прогибается матрас.
– У тебя такая огромная кровать… Одному не скучно? – игриво мурлычет, подбираясь ко мне сбоку.
– Нет, в самый раз.
– Ну, Ян! – смеется и оставляет поцелуй на моей щеке.
Потом еще один. И еще…
Снова вынужденно открываю глаза.
– Ты мне так сильно нравишься, – шепчет она, забираясь наверх.
– С «друзьями» не сплю, ты же в курсе.
– А в порядке исключения? – ее пальцы пробегаются вниз, от шеи до живота, после чего этот маршрут повторяют и губы. – Друг-то совсем не против. Скорее только за!
Выпрямляется и медленно раздевается, расстегивая на себе рубашку, выделяющуюся в темноте ярким белым пятном…
Глава 50. Мисс Ростов
Инга Вершинина
Ловит мое запястье.
Ура!
Перехватывает инициативу. Мне хорошо известно, что такие парни, как Ян, любят доминировать. Там ведь такая энергетика сумасшедшая. Мама дорогая!
– Встань с меня.
Звучит довольно грубо, поэтому я растерянно замираю.
– Что?
– Ты меня услышала…
Наступает минутная пауза, в течение которой я соображаю, что к чему.
Он меня бортует. Бортует, блин!
– Ты серьезно? – в шоке переспрашиваю. Ну потому что НИКОГДА, НИ РАЗУ, НИКТО меня не отшивал.
– Спать пошла. Рубашку сними и верни на место. Поняла меня? – уточняет ледяным тоном.
– Поняла, – вспыхнув, бормочу, слезая с него.
Изо всех сил держу себя в руках, хотя очень хочется тупо разреветься от досады.
– Просил ведь не трогать мои вещи, – цедит вслед сквозь зубы.
– Тебе жалко дать мне рубашку на одну ночь? – зло интересуюсь я. – Она все равно испачкана краской.
Нецензурно выражается.
– Просто уйди, Вершинина.
Как от назойливой мухи отмахивается.
– Просто уйди?! – глотаю слезы, брызнувшие из глаз. – Да я тебя, может, люблю…
Хорошо, что темно. Не видит моего позора.
– Ключевое слово «может».
Порывисто тяну носом воздух.
– Дура, что ли?
– Зачем ты так… – касаюсь босыми ступнями пола.
Дико холодно становится. Во всех смыслах.
Молчит. Будто ему действительно плевать на то, что я, на минуточку полуголая, собираюсь сейчас уйти отсюда. Это как вообще? Моя самооценка делает жест рука-лицо и копает себе могилу.
– У тебя кто-то есть? Я не в твоем вкусе? Или в чем причина? – решаю спросить напрямую.
Иногда лучше не ходить вокруг да около. Правда-матка существенно облегчает решение многих жизненных задач.
– Хочу видеть под собой и на себе конкретного человека. Такое объяснение устроит? – осведомляет сухо.
Вот это новости. У меня челюсть отвисает.
– Устроит. Спасибо, что пояснил.
– На здоровье. А теперь оставь меня одного и дай уже наконец поспать, – недовольно копошится в этой своей огромной постели.
Сволочь кучерявая!
Капризно топнув ногой, выхожу из его комнаты. Хлопаю дверью на прощание. Да так громко, что стекло едва не вылетает.
Матерится.
Забираюсь под одеяло и, прикусив край подушки, беззвучно реву от обиды.
Не ну как так? Меня, Ингу Вершинину, отвергли! Да я же, блин, королева! Фактически Мисс Ростов! У меня идеальная внешность, острый ум и вообще куча достоинств. Да любой был бы счастлив, окажись на его месте!
Зажмуриваюсь до белых точек, скачущих перед глазами. В голове назойливым эхом звучат его слова: «хочу видеть под собой и на себе конкретного человека». Разузнать бы КТО этот человек, чтобы, так сказать, здраво оценить соперницу. Сдаваться точно не в моем духе. Я-то хочу его, а не кого-то другого. Очень хочу…
«А он тебя нет», – язвительно подмечает противный внутренний голос.
Ничего… Будет и на нашей улице праздник.
* * *
Утро практически бессонной субботы начинается для меня рано. Кое-как встаю по десятому будильнику и, пока Ян спит, привожу себя в порядок. Умываю лицо и чищу зубы своей щеткой, которую предусмотрительно взяла с собой.
Изначально планировалась, что я оставлю ее тут.
Хм, так и сделаю! Типа случайно забыла.
Любуюсь своим отражением.
Все шло по плану. Поведала байку про общагу. Разжалобила. Попала в квартиру. В постель.
Ну вот что ему не так?
Кручусь перед зеркалом.
– Нет, Инга, ты – звезда. А он… просто избалован женским вниманием.
Вон в академии девки то и дело на него шеи сворачивают. Особо смелые даже знакомиться пытаются. Курицы надоедливые, но чего их винить. Необычная у него внешность. Притягательная… Взгляд, парализующий до мурашек, глаза дикие и темная аура, которая пугает и манит одновременно.
Эх…
Возвращаю приятное бежевое полотенце на место. С интересом осматриваю помещение стильной ванной комнаты.
Такой идеальный порядок.
Любопытство берет надо мной верх, и я начинаю аккуратно инспектировать все полочки-ящечки. Зачем? Да не знаю… Наверное, делаю это с целью найти тут вещи, принадлежащие девушке. В гостиной кроме знакомой марки женских духов ничего не обнаружено. Куча книг и комната, запертая на ключ. Сразу вспомнила пятьдесят оттенков. Поржала.
Нет других дамских примочек. Делаем вывод: Ян живет один, а значит, не все потеряно. И не все так уж серьезно с этой нашей «неизвестной переменной», закравшейся в наше уравнение.
Пододвинем.
Мои принципы просты: по жизни у меня только одно табу – женатики. Вот с кем связываться ни за что на свете не стану. Благо мать показала на своем примере, что этот вариант заведомо провальный. Сто из ста, останешься у разбитого корыта. Притом, возможно, не одна. Как вышло в ее случае… Повезло ей, что она потом встретила Виталика, моего отчима. Вот уж кто мужик с большой буквы. С ним мамка не пропадет.
А я… Мне нужен молодой, красивый и перспективный. Неплохо, если бы он был при баблишке. Такой вкусный коктейль встречается редко, но мне несказанно повезло. Сама судьба толкнула Яна в мои ручки. Идеалити! Я когда в первый раз его увидела, сразу поняла: упускать такого парня ни в коем случае нельзя. Надо брать.
Интуиция не подвела. Во-первых, Ян обладает теми качествами, которые мне важны. Во-вторых, приложением к нему идет квартира в Москве, дом в Подмосковье, дорогая машина и богатый папа, с которым обязательно стоит познакомиться. Я уже нарыла на него инфу. Между прочим, один из лучших адвокатов столицы…
Так-с, а там у нас что?
Встаю на носочки, прошариваю верхнюю полку. Какие-то баночки. Лекарства, что ли. Или витамины. Название ни о чем мне не говорит. Фоткаю, чтобы потом погуглить. Интересно же…
Убедившись в том, что все лежит на своих местах, возвращаюсь в комнату. Достаю из сумки косметичку и принимаюсь за макияж. Всегда хочется выглядеть на все сто. А когда тебя унизили отказом – вдвойне. Пусть не думает, что я убиваюсь.
В десять топаю на кухню. Желудок ноет, несмотря на то, что ночью я хомячила бутерброды с икрой.
А че еще оставалось делать?! Разве что обиду заедать его продуктами.
– Достань яйца и ветчину, – раздается за спиной в тот самый момент, когда я гипнотизирую содержимое холодильника.
– Сам достань, – демонстративно закрываю дверцу.
– Оскорбилась? – усмехается, последовав моему совету.
Ах, ему еще и весело!
Усаживаюсь за стол и распечатываю йогурт.
– Нет. Все нормально, – деланно-равнодушно пожимаю плечом.
– Как спалось? – принимается готовить завтрак.
– Замечательно.
Фонтан сарказма.
– Щетку забыла в стакане, – насмешливо вскидывает бровь.
Типа раскусил? Да и ладно. Все равно призналась, что он мне очень нравится. Нет смысла косить под дурочку.
– На хрена копошилась в шкафчике?
Заметил???
Паникую, но недолго.
– Прокладки искала! – бросаю раздраженно.
– На моих полках?
– Ну мало ли… – запихиваю ложку в рот.
– Н-да, Вершинина. О таких… сюрпризах стоит предупреждать заранее.
Стебется.
– А у меня на фоне стресса утром началось! Так что, если вдруг передумал, ариведерчи. Упустил момент! – сообщаю, гордо распрямляя спину.
– Даже не знаю, как мне теперь с этим жить… – отзывается он, колдуя у плиты.
Еще и сам себе готовит. Ни фига се джекпот.
Открываю вторую упаковку с йогуртом и молча наблюдаю за парнем.
Блин, запах просто божественный. Омлет, что ли?
Угу. Он самый. Румяный, симпатичный.
Тарелка, приземлившаяся на край стола, выглядит довольно аппетитно. Рассчитываю, что он, как бы, и мне предложит, но, увы, мимо. Садится. С невозмутимым лицом начинает есть.
– Мог бы и меня угостить, – рассматриваю свой маникюр.
– Вредно для фигуры, которую ты вроде как бережешь.
Грррр! Козееел!
– Закинешь меня в общагу?
– Мне в другую сторону, – пилит омлет.
– Ну класс… Спасибо за радушный прием!
Вскакиваю со стула, направляюсь в комнату. Стою у окна на протяжении нескольких минут. Пытаюсь проглотить то, что происходит. Потом начинаю собирать диван. Швыряю в него белье и подушки…
Совсем иначе я себе представляла эти выходные.
– Не реви. Макияж испортишь.
– Со мной вот так еще никто не обращался! – вздергиваю подбородок.
– Все когда-то бывает в первый раз. Не благодари.
Фыркаю.
– У меня молния на сапоге сломана. Как я на остановку пойду?
– Так и быть, одолжу тебе пару булавок… Или лучше скотч?
Смеется, замечая выражение моего лица.
Я, блин, на грани! Аж трясет от злости.
– Ладно, подруга, давай забирай свое шмотье и погнали. Некогда мне с тобой тут нянчиться…
Глава 51. Соперница
Инга
В общаге застаю только Ритку. Сидит на своей кровати с телефоном в руках.
– Привет, – вешаю сумку. – Что за паника вчера приключилась?
– Ты не пришла ночевать, мы начали беспокоиться. Мало ли, что могло случиться…
– Ой да я тебя умоляю, – широко зеваю. – Я ж вам написала, что останусь ночевать у Яна.
– А заранее предупредить не могла? – принимается меня отчитывать.
– Блин, может, еще докладывать вам о каждом шаге? – стаскиваю с себя водолазку, и в этот момент раздается стук в дверь.
– Инга?! – доносится до нас голос Левицкого.
– Заходи. Чего тебе? – достаю из шкафа свой шелковый халат.
– Ппривет, – заикается Герман. Таращится на меня, аж рот приоткрыл.
Ну и реакция. Как-будто девушку в белье никогда не видел. Хотя… это ж Левицкий. Очень может быть.
– Нравится? В прошлом месяце прикупила…
– Ооочень красиво, – его щеки покрываются розовыми пятнами. Опускает глаза в пол и поспешно отворачивается. – Извини.
– Пф… Да ладно, все свои, – завязываю поясок. – Ты что хотел, Гер?
– Кое с кем тебя познакомить. Есть минутка?
– Блин, только если быстро. Я спать собираюсь.
– Мы туда и обратно. Женя тебе понравится.
Плетусь за ним в коридор.
Что еще за Женя?
Добравшись до мужского крыла, сворачиваем вправо.
– Будь как дома.
Это вряд ли.
В комнате у Левицкого творится привычный хаос. Повсюду гайки и болты, в центре какая-то сборная железяка. На столе схема и куча книжек.
Опять что-то конструирует, Эйнштейн.
– Дверь закрою изнутри, – проворачивает ключ в замке.
– А это еще зачем? – закатываю глаза.
– Вдруг Фюрер решит к нам заглянуть, – поправляет на носу очки. – Готова познакомиться с Женей?
Чет он меня прям пугает.
– Только никому про него не рассказывай. Присядь, – убирает с кровати какое-то барахло.
– Ай… – достаю из-под задницы шуруп.
– Ой, прости. Это я собираю робота-помощника, – оправдывается виновато.
Качаю головой и рассматриваю стены. Они обклеены плакатами, на которых изображены Майкл Джексон, Битлы и прочие стариканы. Левицкий у нас фанат того, что уже давно вышло из моды. Коллекционирует всякое старье, смотрит и слушает то, чем восторгались наши бабушки, и одевается иной раз так, что глазам больно. Вот как сегодня. Эта его ядовито-зеленая рубашка – просто трэш.
Отодвигает занавеску и берет в руки нечто похожее на пластиковый террариум.
Усмехаюсь, глядя на горшочки с зеленью, рядами заполонившие подоконник. Лук, укроп, что-то еще…
Пипец он с прибабахом.
– Гляди…
Ставит контейнер на пол и снимает крышку.
– Фу, если это тараканы, то я…
– Нет. Это улитка-ахатина, – достает существо и помещает его себе на ладонь.
Мерзкая.
– Это и есть твой Женя? – отодвигаюсь назад, когда он показывает эту самую улитку ближе. – Здоровенная… Я таких никогда не видела.
– Женек, знакомься, это Инга. Инга, это – Женек.
Дурачок.
– Ты где достал ее, Левицкий? – с интересом рассматриваю нового питомца.
Да вроде не такая уж она и мерзкая.
– В зоомагазине купил. У меня сложилось впечатление, что они там совсем ничего не знают об уходе за моллюсками.
– Ой, она ползет, – наблюдаю за движениями Жени.
– Ахатины – удивительные существа. Самые умные среди представителей своего рода. Представляешь, она может узнавать хозяина и окружающие предметы.
– Да ладно…
– Они довольно умны. Ученые доказали наличие у ахатин долговременной памяти. А еще они способны переносить вес в десять раз больше собственного.
– Это девочка или мальчик?
– Ахатины – гермафродиты.
– Ну, этот факт хотя бы объясняет выбор имени. Забавные рожки.
– Как думаешь, зачем они нужны?
Левицкий в своем духе. Начинаются загадки и ребусы…
– Не знаю, – пожимаю плечом.
– Вот это, – показывает пальцем, – вывернутый наизнанку нос. Все обонятельные рецепторы у улиток вытянуты в рожки.
Ни фига се…
– А это рот?
– Да. У улитки около двадцати пяти тысяч зубов. Они работают подобно терке.
– Глаза такие странные. Этот твой подопечный хорошо меня видит?
– К сожалению, нет. Твою красоту в полной мере Женя оценить не может. Для них все расплывчато, в основном улитки различают только свет и тьму.
– Хм.
– Хочешь подержать?
– Наверное воздержусь, – но Герман уже берет меня за руку.
Вай, какое странное чувство…
Евгений принимается исследовать пространство. Сперва мне довольно трудно справиться с брезгливостью, но неприятные ощущения постепенно сходят на нет.
– Слышала про улиткотерапию. Говорят, их слизь полезна для кожи.
– В состав муцина улитки в основном входит обычная вода, но помимо нее там можно найти: аллантоин, гиалуроновую и гликолевую кислоты.
– В Тайланде их сажают на лицо. Моя маман делала себе такие процедуры. Я не рискнула…
– Если надо, Женька готов поделиться своим муцином.
У меня звонит телефон. На экране высвечивается незнакомый номер. По ходу с кастинга звонят.
– Все, забирай свое животное.
– Инга, а ты вечером занята?
– Для тебя я всегда занята, Гер.
Раздраженно от него отмахиваясь, принимаю вызов.
– Алло…
Оставляю Левицкого в компании его улитки и направляюсь к себе.
* * *
Все воскресенье готовлюсь к грядущему мероприятию. Вчера позвонили представители одного небезызвестного музыкального канала и пригласили попробоваться на роль телеведущей.
Выкусите все! Меня заметили из сотни! Если все удачно сложится, то вести «Топ-чарт» буду я!
– У Дашки завтра день рождения. Будем поздравлять? – Ритка укладывается в постель.
Раз пятый уже встает и убегает в туалет. Цистит у нее, что ли?
Вернемся к Арсеньевой… Мы с Дашкой не общаемся больше месяца, но, блин… как-то стремно игнорить днюху. Живем ведь вместе.
– Ну давай поздравим.
– Тогда надо придумать подарок.
– Учитывая ее интересное положение, предлагаю соски и прочую лабуду для новорожденных. Че там, они с Матвеевым помирились? – разглаживаю тканевую маску и откидываюсь на подушку.
– Зачем ты влезла?
– А что? – искренне недоумеваю. – Считаешь, что отец не должен знать о своем ребенке?
Молчит.
– Матвеев – гад. Слиться решил, а не мешало бы разделить ответственность. Кто не надел скафандр перед полетом в открытый космос? Правильно, он!
– Нет никакого ребенка…
– Ой да не гоните мне! Я видела Дашкин тест.
Терпеть не могу, когда меня держат за идиотку.
– Он не Дашкин, а мой.
А вот щас я прям знатно прифигела.
Поднимаюсь так резко, что едва маску не роняю.
– Только не надо трубить об этом направо и налево.
– Бобылыч… Ты серьезно? – ошарашено хлопаю ресницами, обработанными репейным маслом.
– Просто от Арсеньевой отцепись.
– Шок в шоке. Так это ты беременна?
Недовольно морщится. Словно эта мысль ей неприятна.
– Очуметь, блин! – сдергиваю дурацкую маску, воняющую огурцами, и перебираюсь к Бобылевой на кровать.
Сказать что я удивлена – это ничего не сказать. Я на фиг в полном ауте.
– Кто отец?
– Мой бывший парень. Он недавно приезжал, – бормочет, потупив взгляд.
– Ну ты даешь, подруга! А с виду такая тихоня! – толкаю ее плечом. – Вот это вы отожгли.
– Так вышло…
– Когда свадьба? – забираю у нее яблоко. Все равно не ест его. Уже полчаса крутит в руках.
– Не будет никакой свадьбы. И ребенка тоже. Обещай, что никому не расскажешь, – поднимает на меня испуганные глаза.
И ребенка тоже… Я ж правильно все поняла?
– Не расскажу, – смотрим друг на друга. И только сейчас замечаю, как она изменилась.
Уставшая. Измученная. Бледная.
– И тошнит тебя не из-за таблеток, – догадываюсь вдруг.
– Зачем ты напомнила…
Вскакивает с постели. Опять, видимо, подкатило. Опускает ноги на пол, надевает тапочки и шлепает до двери.
Ну дела… Беременная Бобылыч – это прям пипец. Вот где нежданчик.
– Даша, ты чего? Даш… Инга, иди сюда!
Взволнованный голос новоявленной мамаши вынуждает меня подняться.
– Ну что там такое? – открываю дверь пошире и в недоумении смотрю на Арсеньеву.
Сидит у стены на полу.
– Что с ней?
– Даша, – наклоняюсь к ней. – Все нормально? Эй…
Мне почему-то становится тревожно. Она какая-то растрепанная, да и вообще…
– Даш, – пытаюсь добиться от нее хоть единого слова, но не выходит. – Блин, да что такое? Ты меня пугаешь! Что случилось, Даш?
Она вдруг поднимает голову. Как будто только сейчас услышала мое обращение к ней.
– Божечки…
В ужасе прижимаю ладонь ко рту.
– Кто сделал это с тобой? – тянусь к ней, убираю волосы с лица. – Давай-ка встанем. Рит, помоги…
Кое-как затаскиваем Дашку в комнату. Прямо в пуховике усаживаем на кровать.
Она, словно тряпичная кукла. Ни на что не реагирует. Глаза стеклянные.
– Дашка…
Смотрю на нее и самой от увиденного больно становится. Губа разбита. Бровь рассечена. Скула распухла. У носа запеклась кровь.
Мы с Бобылевой переглядываемся. Одно понятно, на Арсеньеву напали. Ее кто-то избил, и от этой мысли мороз ползет по коже.
– Звони в полицию, Рит.
– Звоню, – кивает, забирая телефон с тумбочки.
– Нет, – в отчаянии хрипит Дашка, цепляясь за ее руку.
Такой панический страх плещется в ее глазах.
– Даша…
– Не надо в полицию! – умоляет рваным шепотом. – Не надо…
Дышит часто-часто. Разнервничалась, и это лишь сильнее меня пугает.
Ритка сбрасывает вызов и вопросительно на меня таращится. Будто я понимаю, что делать!
– Выпей водички, – вкладываю чашку в Дашкины руки, но они трясутся так, что вода проливается.
– Объясни, что произошло. Пожалуйста, – Рита тоже садится с ней рядом. – Даааш.
– Каримов…
Непроизвольно вздрагиваю, когда слышу эту фамилию.
– Около работы. Недалеко от остановки, – говорит отдельными фразами, но итак все ясно.
– Сколько их было?
– Трое.
Честно говоря, этого я и боялась. Еще тогда, сидя в деканате.
– Даш…
Не могу произнести. Не могу даже думать об этом.
– Они…
Перехватываю ее взгляд. Кривится. Не хочет вспоминать.
– Дашка…
Срывается. Плачет тихонько, но так горько и пронзительно, что у меня сердце на части рвется.
– Они тебя… трогали?
На интуитивном уровне чувствую, что там происходило нечто мерзкое.
Обнимаю ее крепко-крепко и у самой по щекам катятся слезы.
– Все хорошо. Все обязательно будет хорошо. Слышишь?
Я совсем не уверена в том, что так будет, но, поглаживая ее дрожащую спину, обещаю именно это.
* * *
Полночи ее успокаиваем. Еще полночи гипнотизируем потолок. Ни на какое прослушивание утром я не еду. Занятия мы с Ритой тоже решаем прогулять. Ну потому что как оставить Арсеньеву одну в том состоянии, в котором она сейчас находится?
Звоню ее брату, Леше, и он приезжает уже полчаса спустя. Долго разговаривает с Дашкой наедине, а потом они идут вместе в отделение, находящееся неподалеку от общежития.
Только вот возвращается Дарина оттуда в слезах. Стоит вон собирает вещи, и каждое механическое движение ее рук усиливает странную тревогу, поселившуюся в моей груди с того самого момента, как мы обнаружили ее за дверью. Избитую и запуганную.
– Приняли заявление?
– Сначала да, но потом вернули.
– Почему?
– Потому что отец у Каримова сам в погонах… – складывает свитер и отправляет его в сумку.
– И что? Управы на них не найти?
– Нам посоветовали не связываться, – печально усмехается.
В дверь стучат.
– Кто там?
– Курьер нах…
Открываю и высовываю нос наружу.
– Ого! – восторженно замираю.
Таких букетов я точно никогда не видела. Он просто огромный. Сколько тут ярко-красных роз – не сосчитать. И причем каждая как на подбор. Идеальная, с крупным, приоткрывшимся бутоном и длинной ножкой.
– Просили передать Дарине, – сообщает рыжий, лениво пожевывая жвачку. – Там внизу Фюрер лютует. Не пустила пацана наверх.
– Назад их верни, пожалуйста.
А вот и пожелание именинницы.
Спятила она, что ли?
– Я вам че гончая, туда-сюда букет таскать?
– Рит, дай парню денег. У меня в кошельке возьми.
Нет, блин, они реально это делают! Возвращают эти шикарные цветы! Преступление века.
– Ну ладно, – конопатый забирает у Риты двести рублей. – Щас верну.
Букет «уходит» вместе с ним. Закрываю дверь и смотрю на Бобылеву. Та в свою очередь растерянно пожимает плечом.
– Не, а чего не взять-то? Жалко ж ведь букет. Красивый.
– Так забрала бы себе, раз нравится.
– Мне чужого добра не надо. Это Лавринович выделывается? – уточняю, забираясь на подоконник.
Только он мог подарить ей такие розы. Потому что букеты Матвеева всегда выглядели иначе.
Передаю пламенный привет крашеным гвоздикам. Бррр…
Мой вопрос остается без ответа, однако уже в следующую секунду дверь, распахнувшись настежь, ударяется о стену, а в комнате появляется человек, которого я не ожидаю увидеть.
– В лом их взять, потому что от меня? М? Арсеньева?
– Они мне не нужны.
Даша по-прежнему стоит спиной ко входу.
Мне это снится? Букет от него?
Так больно внутри становится, ведь части пазла вдруг собираются воедино. Духи, знакомая шапка, лежащая на полке в прихожей. Его странные взгляды, направленные в ее сторону.
– Это просто цветы, – бросает их на кровать. – Ты куда-то уезжаешь?
Замечает чемодан и сумку.
Рита, как порядочная, выходит из комнаты, а я вот будто приросла к своему месту. Даже сдвинуться не могу.
– Даша.
– Уйди, пожалуйста.
Конечно он слышит, как надломленно звучит ее голос.
– Уйду. Что-то случилось?
Даша молчит.
– На меня посмотри, Арсеньева, – требует он настойчиво.
Шаг вперед.
Разворачивает ее к себе, и пауза, как острие бритвы разрезает этот момент на «до» и «после».
Ян разительно меняется в лице.
Становится белее мела.
Одна эмоция перетекает в другую.
Растерянность. Злость. Смятение. Гнев.
