Текст книги "Аритмия (СИ)"
Автор книги: Анна Джолос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 40 страниц)
Глава 41. Лавринович
Дарина
В кафетерии довольно шумно. Повторить материал к семинару получается с трудом. Даже если попытаться сконцентрироваться, все равно вряд ли из этого выйдет толк.
– Я присяду? Здесь свободно?
Отрываю взгляд от конспекта. У моего стола стоит наш преподаватель по лексикологии.
– Свободно. Добрый день, Денис Андреевич, – здороваюсь, спохватившись.
– Вне аудитории можно просто Денис, – присаживается напротив.
Я отчего-то краснею. Двигаю тетрадки ближе к себе, освобождая пространство под его поднос.
– Девять лет разницы не так уж много, верно? – зачем-то поясняет он. – Тебе ведь девятнадцать?
– Почти. Скоро исполнится.
– Готова к семинару? – интересуется, кивая на конспект.
– Вроде да. Готова.
– Отлично. Заработать автомат совсем несложно, особенно тебе, – невозмутимо принимается за свой обед, а я начинаю замечать активное копошение тех, кто сидит за соседними столами.
– Что вы имеете ввиду?
– А что тебя удивляет? Ты старательная, усердно занимаешься и упорно трудишься, – отправляет в рот ложку с пюре.
– Как все…
– Да брось, Дарин, – качает головой. – Далеко не каждый студент стремится грызть гранит науки. Так было всегда.
– Вы тоже здесь учились?
– Да. Учился, потом аспирантом стал…
– Вам нравится преподавать? – спрашиваю, потому что мне и правда интересно.
– Нравится, Даш. Хотя есть определенные сложности. Вот как сейчас. Стоит подойти к милой девушке, как тут же это не остается незамеченным.
В этом он прав, лично мне жутко некомфортно. Денис Андреевич – молодой преподаватель, и окружающие могут надумать себе то, чего нет, а нам обоим это ни к чему.
Ловлю на себе внимательный взгляд Вершининой, сидящей неподалеку. Правда она тут же придает лицу скучающее выражение и отворачивается. Делает вид, что смотрела вовсе не на меня…
Ну-ну…
Грустно вздыхаю.
Стоит, наверное, пояснить, наши с ней отношения разладились от слова совсем. Мы только сильнее отдалились друг от друга, и ни о каких шагах навстречу речи, разумеется, не идет. Полный взаимный игнор.
В академии все свое время Инга проводит в компании Яна. Но тут меня порадовало ее здравомыслие. Она предпочла «дружить» с Абрамовым, а не с тем же Яковлевым. Честно говоря, я думала, что будет наоборот. Мне казалось, что она, испугавшись последствий разговора, состоявшегося в деканате, сделает неправильный выбор… Хотя подозреваю, дело тут лишь в том, что перевесила ее симпатия к Яну.
Симпатия.
Нет… Инга, похоже, влюбилась. По крайней мере, со стороны это именно так и выглядит. Ее выдают взгляды, жесты, искренний смех, случайные прикосновения.
А я вот смотрю на нее и вспоминаю то, что происходило два года назад. Я ведь рядом с ним вела себя ровно так же. Чуть ли не в рот ему заглядывала… Обожала, несмотря ни на что. Закрывала глаза на дурной характер и многие вещи.
– Дарин, – голос Дениса… Андреевича отвлекает меня от размышлений.
– Да?
– Давно ты работаешь в этой организации?
Поворачиваюсь к нему и не сразу улавливаю смысл сказанного.
– «В кругу друзей», – поясняет он, поправляя рукав стильной, черной рубашки.
– Второй год, – отвечаю в смятении. – А откуда вы знаете?
– Ты же понимаешь, на каждого студента имеется портфолио в базе данных, – складывает ладони в замок и подмигивает мне.
– Понимаю.
Смеется.
– Да шучу… – наклоняется чуть ближе. – Я просто видел тебя там на днях. Вот и решил поинтересоваться на тему того, как моя юная, подающая надежды студентка там оказалась.
– Сперва в этой клинике работала моя мама, а я только изредка ей помогала. Потом мне предложили официальное трудоустройство и сменный график. Я согласилась, – зачем-то рассказываю я ему.
– Почему согласилась? – внимательно всматривается в мое лицо. – Тяжелая ведь работа. Специфическая. Старшее поколение – народ, прямо скажем, непростой.
– Не знаю, – пожимаю плечом. – Привыкла, график удобный, неплохая зарплата…
– Я наблюдал за тобой, – признается он, улыбаясь, и я в этот момент готова провалиться от смущения под стол.
Уже вон и пальцем на нас показывают.
– Знаешь, твое доброе отношение к этим старым детям очень бросилось в глаза, – продолжает, лишь сильнее озадачивая.
– Извините, но что вы там делали? – все-таки нахожу в себе смелость на то, чтобы задать этот вопрос.
Вариантов немного. Может, там трудится кто-то из его родственников или знакомых? Но это вряд ли. Особенно учитывая, что его отец является многоуважаемым профессором данного учебного заведения.
– Как ты, вероятно, догадываешься, в вашей клинике сейчас находится близкий мне человек. И, честно сказать, я хотел бы поговорить с тобой об этом. Только не здесь и не сейчас, – бросает взгляд на часы. – Скажем… на выходных. В любом удобном для тебя месте. Идет?
– Мы можем поговорить в академии? – сразу предлагаю самую безопасную территорию.
– Дарина, – Денис Андреевич снова широко мне улыбается. – Не на свидание зову, если ты об этом переживаешь.
Переживаю. Потому что его шутливый тон и озорной огонек в глазах говорят совсем о противоположном. Либо у меня чересчур богатое воображение…
– Я позвоню вечером, если ты не возражаешь. Спасибо за отличную компанию, – поднимается со стула и забирает поднос. – Кстати, ты отлично играешь в волейбол. Желаю одержать победу во вторник. Приду посмотреть, если не буду занят.
Опять подмигивает.
Да что ж такое…
– До встречи, Даш.
Киваю. Хотя еще ничего не решила по этому поводу.
Денис Андреевич уходит, и я спешу последовать его примеру. Потому что быть эпицентром всеобщего внимания нет никакого желания.
Скидываю свои вещи в сумку, беру чашку и направляюсь к выходу, стараясь не замечать любопытные взгляды, обращенные в мою сторону.
В аудитории по привычке занимаю свое место в первом ряду. С недавних пор по соседству пристроилась Таня Сивашова, наша староста. Вот и сейчас она что-то строчит в блокноте, обложившись при этом по кругу ворохом бумаг, занявших почти всю парту.
– Добрый день, первокурсники! – здоровается с нами Кирилл Евгеньевич. – Танечка, лишнюю макулатуру убираем. А вы, милочка, будьте так добры, разбудите соседа. Уж видать ночью ему спать было некогда…
По аудитории прокатывается волна смешков.
Непроизвольно поворачиваю голову вправо. Инга склоняется над Абрамовым. Не в первый раз он засыпает вот так посреди учебного дня. Что с ним происходит – непонятно, но точно ничего хорошего.
Какой-то он уставший, измотанный. Болезненно бледный. И, что странно, за последнюю неделю на мне сорвался лишь единожды. Притом, что с завидным упорством терроризировал весь месяц. На лекциях и вне аудиторий.
«Радуйся, Даша!» – советует внутренний голос.
Но как-то не особо выходит…
* * *
Стою в очереди за курткой и замечаю Риту. Точнее сперва знакомый пуховик, а потом уже ее.
В очередной раз удивляюсь тому, как быстро она худеет. Фантастика какая-то… Особенно учитывая тот факт, что никакой активности в ее жизни не прибавилось. Будучи соседкой по комнате, я определенно это вижу.
Есть она стала реже и меньше, однако на диету это не особо похоже. Даже и не знаю, в чем секрет. Спросила бы, но, увы, и с ней дружеское общение мы не поддерживаем. «Привет, пока» и некоторые другие бытовые фразы – вот, собственно, и все.
Очень сложно так сосуществовать в одном жилом помещении, но оказывается вполне реально…
Закутавшись в шарф, выхожу на улицу. Спускаюсь по ступенькам и поджимаю губы. Навстречу мне идет Сергей. Снова с цветами. На этот раз он несет тюльпаны.
– Привет, Дарин.
– Здравствуй, Сереж, – обмениваемся прохладным приветствием.
– Ты на работу или в общежитие? – интересуется он, пытаясь придать голосу некую беззаботность.
– На работу.
– Провожу? – смотрит на меня с надеждой.
– Не надо.
– Даш… Давай поговорим, – просит, глядя мне в глаза.
– Так вроде поговорили уже, разве нет? – неловко переминаюсь с ноги на ногу.
– Даш…
Мимо проходят мои одногруппники. Среди них, разумеется, и Ян с Ингой. Первый – плечом задевает Матвеева. Нарочно, конечно же. Свободного пространства вокруг предостаточно.
Матвеев на этот вызов никак не реагирует. Разве что стреляет в спину Абрамова недовольным взглядом.
– Опоздаю.
– Ну так идем? – протягивает мне ладонь, но я предпочитаю убрать руки в карманы. – Цветы-то хоть возьмешь?
Обиделся. А мне почему-то все равно.
– Зачем ты опять их принес? Не надо тратиться.
– Помириться хочу, Даш. Сколько уже можно меня наказывать? Вроде разобрались… Я попросил прощения за резкие высказывания в твой адрес. Ты сказала, что зла не держишь. Так в чем тогда проблема?
Мы неспешно бредем по тротуару. Погода сегодня под стать настроению. Серое небо, затянутое плотными, густыми облаками, и холодный ветер, пробирающийся под куртку.
– Даш… – Матвеев все же берет меня за руку. – Ты права, неважно, что было в прошлом. Есть настоящее и будущее. В котором мы вместе.
Мимо нас, поднимая пыль, проносится резвая «БМВ».
Ян больше не ездит на автобусе. Видимо, все вернулось на круги своя…
– Мое отношение к тебе никак не поменялось. Я люблю тебя и по-прежнему хочу быть с тобой, – Сережа сжимает мои пальцы чуть сильнее.
«Хочу быть с тобой».
Я вдруг понимаю одну простую вещь – я не хочу. Не хочу быть с ним.
– Давай останемся друзьями…
Это предложение уже неоднократно звучало в моей голове, и вот настал момент произнести это вслух.
– Что? – потрясенно замирает на пару секунд.
– Мне кажется, так будет правильно, – высвобождаю свою ладонь из его.
– А причина? – осведомляется он холодно.
Причина. Хороший вопрос.
– Почему-то больше не вижу нас как пару, – тихо признаюсь я.
– Ты серьезно, Даш? – Сергей растерянно проводит рукой по волосам.
– Серьезно. Ты мне дорог, но…
– Не продолжай. Все ясно, – невесело усмехается.
Что конкретно ему ясно, остается загадкой.
– Вот так запросто возьмешь и разрушишь наши отношения?
Укор во взгляде вынуждает почувствовать себя мерзко, но я знаю одно: будет еще хуже, если не обозначить ситуацию сейчас.
– Сереж, прости, мне пора…
Да, некрасиво. Да, резковато, но врать не могу. Противно. Нельзя так.
Я думала, что справлюсь, правда. Что переступлю через себя и попробую пойти дальше. Попробовала. Не получилось. Отвернуло… Так спрашивается, зачем мучить человека? К тому же, неравнодушного ко мне.
– Я не готов это принять, – выдает он, подумав. – Если тебе нужно время, ладно. Только не надо вот так… рубить с плеча.
Смотрим друг на друга. И, к сожалению, я понимаю, что никогда еще не чувствовала такой уверенности, как сегодня. Уверенности в том, что поступаю действительно правильно.
* * *
С Денисом… Андреевичем мы встречаемся в субботу. Сначала я хочу отказаться, но потом думаю о том, что это, пожалуй, глупо. В конце концов, этот разговор ни к чему меня не обязывает.
Ведь так? Не обязывает?
В парке довольно многолюдно, но мы далеко от академии, так что я могу выдохнуть и расслабиться. Другой район. Вероятность того, что я встречу здесь однокурсников, практически равна нулю.
– Симпатичное местечко, – осматривая окрестности, заключает мужчина.
– Да, – мои губы трогает грустная улыбка.
Сюда я любила приходить еще в те времена, когда училась в гимназии Попова. Маршрут до дома проходил именно через эти аллеи, и я частенько тут задерживалась. Приезжаю в этот парк до сих пор. Несмотря на воспоминания, все еще терзающие грудь.
– Значит, Мария Сергеевна ваша бабушка…
Выяснилось, что Филатова – мать многоуважаемого профессора Лавриновича, отца Дениса Андреевича.
– Даш, ну вроде договорились на «ты», – хмурится он.
– Мне так проще.
– А мне нет, – останавливается. – Вот правда, Арсеньева, чувствую себя пенсионером! А мне всего-то, на минуточку, двадцать восемь.
Смеюсь.
– Хватит уже фамильярничать. Расслабься.
Расслабься. Можно подумать, я каждый день вот так разгуливаю по парку с кем-то из преподавателей. Сама мысль вынуждает смутиться. А наличие симпатичного молодого человека, идущего по левую сторону от меня, так тем более.
– Как она?
– Мария Сергеевна тяжело пережила адаптационный период. Совершенно не ладит с другими пациентами и персоналом.
– Да она у нас в принципе человек тяжелый, – хмыкает он невесело.
– Ей сложно воспринять случившееся.
– Глупости. Она в этом вашем центре временно и знает об этом, – произносит он беззаботно.
Временно. Многие так говорят. А потом оставляют родителей и родственников там насовсем.
– Закончится ремонт в ее квартире на Садовом, тогда и заберем назад.
– А у вас не было возможности поселить ее с кем-то из родственников? – любопытничаю осторожно.
– Нет, кому нужна такая «радость», – отрицательно качает головой. – У вас нормальные условия содержания. Считай, что санаторий. Не понимаю, почему бабушка так агрессирует.
– Не санаторий точно, – спорю я.
– Не знаю, мне все понравилось. По-моему очень достойное место для того, чтобы встретить там старость. Согласись, веселее находиться в компании себе подобных, нежели погибать в одиночестве.
Сдержанно улыбаюсь.
Да как они не понимают, пожилой человек хочет быть нужным прежде всего своей семье. Детям. Внукам.
– Даш, я хочу попросить тебя об услуге. Ты не могла бы почаще заглядывать к ней… Получше присматривать, быть к ней повнимательнее. Я деньгами не обижу.
– Не надо мне никаких денег, – спешу отказаться. – Я зарплату получаю, этого вполне достаточно.
– Попробуй наладить контакт и донести до нее, что мы не враги. Она же даже разговаривать со мной не хочет.
– Неудивительно. Воспринимает как предателя.
– Какая ерунда…
Ерунда ли.
– Мы любим ее. Не подумай чего плохого.
Он что-то говорит, а я почти не слышу что.
Дышу носом через раз и пытаюсь совладать с подступившей неконтролируемой паникой.
Что там было про нулевую вероятность?
Прямо по курсу Абрамов.
С ребенком.
Вот уж где нонсенс…
Хочется по-быстрому куда-нибудь свернуть, да боюсь, поздно. Ян нас уже заприметил, и этот его мрачный взгляд не предвещает ничего хорошего.
Господи, какого ж черта?!
Почему именно сегодня?
Почему он?
Почему здесь?
Почему в компании Лавриновича?
Что за вселенское невезение…
Опускаю глаза. Сглатываю шершавый комок, вставший в горле, и рассматриваю снег, белым одеялом раскинувшийся под ногами.
– Денис Андреевич… какая встреча!
Напрасно я молю всех богов о том, чтобы он просто прошел мимо. Этому точно не суждено сбыться…
Глава 42. Папа-Ян
Дарина
– Добрый день, – вполне дружелюбно отзывается Денис Андреевич.
– Арсеньева, да тебя прямо сам бог послал! – Абрамов перемещает недоброжелательный взгляд с Лавриновича на меня.
Что?
Удивленно на него смотрю.
– Из всех присутствующих в этом парке, ребенка я могу доверить только тебе, – совершенно безэмоционально заявляет Ян. – Это Савелий. Савелий, это Даша. Побудешь с ней до тех пор, пока я не вернусь. Ясно?
Требовательный взор на мальчика.
– Да, – послушно отвечает тот, внимательно глядя на него.
– Она добрая. Даже слишком, так что не сыкуй. Но и не борзей, – добавляет строго.
– Хо…хорошо.
– Присмотри за ним пять минут, – а эти слова уже адресованы мне. – Надо вернуться на парковку, кое-что забрать, – аккуратно толкает ребенка мне в руки.
???
Я словно онемела. Ни одной фразы не могу вымолвить.
– И это пусть будет у тебя, – протягивает цветастый детский рюкзак. – Я быстро. Иди, Савка, лепи, что хотел, только варежки наденьте.
Савелий кивает и что-то мычит.
– Денис Андреевич, не составите компанию, у меня к вам есть вопрос. По семинару.
– Конечно.
Вопрос по семинару…
Лавринович, кажется, растерян не меньше моего.
– Идемте.
Они уходят, а я, все еще пребывая в состоянии некоего ступора, пытаюсь найти хоть какое-то объяснение тому, что происходит. Однако долго поразмыслить на эту тему не получается.
– Вааарежки, Да…ша! – мальчишка весьма настырно теребит свой рюкзачок.
– Да. Сейчас.
Расстегиваю молнию и вытаскиваю симпатичные вязаные рукавички, лежащие сверху. Успеваю мельком заценить содержимое рюкзака. Чего там только нет… Настоящий набор первой необходимости.
– Вот, держи.
– Ты… – капризно тянет ко мне ладошки.
– Давай помогу, – предлагаю, не сообразив сразу.
Застегиваю молнию, вешаю портфель на плечо.
– Бе…лые оообла…ка… – несколько раз повторяет он, пока мы на пару справляемся с весьма непростой задачей.
Савелий растопыривает пальчики, и варежки получается надеть не сразу.
– Ну вот! Готово! – объявляю я.
Поднимаю глаза. Мальчик в этот момент с любопытством меня разглядывает.
Нерешительно улыбаюсь в ответ, а у самой сердце сжимается.
О том, что Савка – ребенок необычный, я догадалась сразу. Внешние дефекты говорят сами за себя… Разрез глаз, форма черепа, деформированный носик, приоткрытый и слегка перекошенный рот. Не все пальчики на правой руке. Да и речь…
– Да…ша, – его личико озаряет улыбка. Такая живая и широкая, что хочется разрыдаться. – Бе…лые облакааа.
– Снежок, – догадываюсь я.
– Сне…жок, – кивает.
– Ян сказал, что ты хотел кого-то слепить?
– Коооо.… Коооолобка сле…пить, – тащит меня в сторону раскидистого дерева.
– Колобка?
– Да. Он от… ба…буш…ки ушел и от де…душ…ки ушел, – приговаривает задорно.
Садится прямо на снег и принимается сооружать перед собой тело колобка.
– А почему он от них ушел, знаешь? – интересуюсь, наблюдая за ним.
– Скучно было. Сво…бо…ды хотел.
Свободы. Интересная интерпретация.
– А может, он был очень непослушным? Потому и сбежал?
– Бабка и дед съеееели б его, а так… он мир поглядел.
Мир поглядел.
– Лепи! – командует, привлекая и меня к своему занятию.
– Ну ладно…
Достаю из кармана перчатки. Надеваю. Присаживаюсь и сгребаю в кучу снег, которого за двое суток выпало немало.
Мимо нас проносятся хохочущие дети, и Сава моментально отвлекается.
– Друзья, – неотрывно следит за их беготней и ором. – И я… хочу друзей.
Как-то сникает… Настроение резко меняется, и я спешу переключить его внимание на себя.
– Сав, а какая твоя самая-самая любимая сказка?
– Ммм… – задумчиво тянет он. – Бура…ти…но.
– Отличный выбор.
– Яяяну не нравятся приключения по…ле…на.
Приключения полена.
Хмыкаю.
– А что нравится?
– Про Гееерду и Кая.
Молча вскидываю бровь.
– Я ему ее читаю, – деловито сообщает паренек, с серьезным выражением лица формируя округлости колобка.
– Ты ему читаешь? – уточняю. Вдруг не так поняла.
– Да.
Представила эту картину. Выходит, не только меня он заставлял читать книжки вслух.
Опускаю глаза. Под ребрами предательски ноет. Потому что вспомнились те беззаботные, счастливые времена, которые когда-то связывали нас с Яном. Пусть это и длилось недолго.
«Почитай мне, Даш».
Обычно он лежал на моих коленях. В одной руке я держала книгу, а второй перебирала его волосы.
– Зай, – гоню непрошеные мысли прочь. – А Ян… он тебе кто?
Да, некрасиво и в лоб, но, честно говоря, этот вопрос вспыхнул в моем мозгу еще в тот момент, когда я увидела их вместе.
– Яяян. Папа-Ян! Папа-Ян! – тараторит мальчишка.
Я на секунду выпадаю в осадок.
Папа-Ян? Да ну как… Это ж…
– Я люблююю Яяяна. Лепи! – требует настойчиво.
– Слушаюсь и повинуюсь, – бормочу под нос.
Папа Ян.
Утрамбовываю снег, переваривая полученную информацию.
– Люблю моего Яяяна, – повторяет он еще раз. – А ты?
Хорошо, что я сижу, а не стою.
Вот так в одну секунду до полыхающих щек может смутить невинный вопрос, прозвучавший из уст ребенка.
– Не любит, Савелий. Видишь, с другим дядей пришла в парк гулять, – раздается за спиной.
Боже…
Хочется под землю провалиться.
– Где Денис Андреевич? – замечаю, что парень вернулся один.
– Отправился твой профессор в дальние дали.
– Что ты с ним сделал? – спрашиваю испуганно.
– На черта он мне нужен, – фыркает насмешливо. – Поднимайся, Савка, пришло время волшебных пилюль.
– Ооо, – мальчик тут же бросает Колобка.
Вообще, судя по всему, Ян для него авторитет. Слушается ребенок беспрекословно.
Встаю.
– Смотри, Да…ша.
Мальчуган трясет какой-то интересной штукой. Я так понимаю, это контейнер для таблеток. Вот только он весьма оригинальный. Вытянутый, прозрачный, с тоннелем-лабиринтом внутри. Эдакая головоломка. Надо крутить туда-сюда, чтобы маленькая кругленькая пилюля добралась до самого верха.
– Победа!
– Запивай, – Ян откручивает крышку и помогает ему держать бутылку с водой.
– Я от них расту, – поясняет он мне. – Яяян, смотри, Ко…ло…бок.
– Это не Колобок, Сав. Это Квадраччио, – качает головой, с усмешкой глядя на наше творение. – Вы рукожопы.
Квадраччио…
– Ру…ко…жопы! – хохочет Савелий на репите. – Да…ша, пошли.
Он цепляется за мою ладонь. Приходится вернуться к совместному творческому процессу.
– Расскажи ей стих, Сав.
Краем глаза замечаю, что Ян, прислонившись плечом к дереву, наблюдает за нашей возней.
– Какой?
– Любой.
Савелий какое-то время молчит, а потом принимается с выражением читать наизусть:
– Какой ты молодец! – улыбаясь, искренне хвалю его я, когда он спустя пару минут заканчивает декларировать стишок.
Ему точно нелегко даются подобные монологи, но как здорово это звучало!
– У Савелия блестящая память, – горделиво комментирует Ян.
– Хочешь еще, Да…ша? – спрашивает мальчонка с горящими глазами.
– Давай.
Смеюсь, и Савка начинает тут же заводить следующий. Про Антона и макароны.
– Нормальное стихотворение ей расскажи, а не эту ересь. Роме твоему противопоказано книги выбирать.
– Ересь!
Значит, Беркутов в курсе о наличии этого ребенка…
Пока Савелий старательно зачитывает Пушкина, я снова размышляю о выражении «папа-Ян».
Да ну не может быть…
– Да…ша.
– Она тебя не слушала, дружище.
– Я слушала! – стреляю в него негодующим взглядом.
– Нет, – произносит безапелляционно.
– Глаза ему сделайте! – просит мальчишка, оценивая результат. – И оденьте его.
– Сейчас… минутку… – не жалея отрываю запасные пуговицы, пришитые к изнаночной стороне куртки. – Стой. Вот так!
– Ооо, – Савелий радостно таращится на своего теперь уже глазастого Колобка.
Ян снимает с себя шарф и оборачивает вокруг нашего кругляша.
– Ну и рот ему тогда уже организуйте, – советует, завязывая стильный узел.
– Аааа вот! – Савка впечатывает веточку в то самое место, где должен располагаться рот.
– Вставай, Чудик.
– Фото! Фото!
Ян закатывает глаза, но лезет за телефоном.
– С ней… – мелкий бросается на меня. – Сыр, Да…ша. Туда смотри. Птииичка вылетит.
Я опять заложник ситуации. Как отказать ребенку?
Смотрим в камеру.
– Мы красииивые там? – уточняет Савка.
– Сойдет. Иди сюда.
Ребенок послушно топает к нему.
Ян поправляет на нем шапку. Затягивает капюшон поплотнее. Садится, завязывает шнурки на правом ботинке.
– Не замерз?
– Нет.
Так непривычно это видеть…
Мальчик теребит его за волосы, наклоняется, что-то спрашивает и косится в мою сторону. Ян смеется.
Чувствую себя странно… Мне явно пора уходить, порученную миссию я уже выполнила.
– Да…ша…
– М?
Среагировать не успеваю. Снежок попадает в цель. Точнее мне в живот.
– Выше кидай, – услужливо подсказывает ему Ян, показывая мастер-класс.
Вторая порция прилетает уже в лицо. А потом еще. В шею.
Какого…
– Прекратите! – вытряхиваю снег, попавший за шиворот. – Холодно!
Савелий заливисто смеется и запускает в меня очередной снежок.
– Да…ша! Поиграй со мной! Поиграй! Поиграй! – требует, развеселившись.
Так начинается нечто непонятное… Войнушки. Обстрел. Беготня по примыкающей к парку лесной зоне.
Савелий кричит, хохочет и догоняет меня. Так быстро, как может.
– Хватит. Давай сделаем рокировку, – тяжело дыша, перехватываю мальчугана, прячась вместе с ним за широким стволом дерева. – Теперь ты в моей команде. Будешь защищать девочку. Как самый настоящий рыцарь.
– Я не понял… – слышим голос Яна. – Где вы и что задумали?
Раскусил нас раньше, чем удалось осуществить коварный план.
– Тссс… Повалю его, а ты атакуешь сверху, – тихонько даю наставления.
Савка воодушевленно кивает.
Отлично я придумала.
Ян свистит.
Его шаги слышны совсем рядом, и по телу разливается какой-то дурной адреналин.
Ну что за идиотизм?
Мальчик вопросительно задирает голову. Встречаемся глазами. Прижимаю палец к губам, и Савка послушно молчит.
Прекрасный напарник, хочу я вам сказать.
Как только куртка Абрамова попадает в поле зрения, мы приступаем к осуществлению моей нелепой затеи.
Просто толкнуть не выходит. Реакция у парня отменная. Хватает меня за куртку и вниз мы валимся уже вместе.
– Сава! Помоги! – отбиваясь, кричу истошно.
– Он на моей стороне, – недовольно напоминает мне Ян.
– Уже… нет, – сообщаю, уползая.
– Ну и чему ты учишь ребенка? – резко дергает за капюшон, но я снова умудряюсь от него ускользнуть.
Ценой шапки, а что поделать!
– Бууу! Попаааался!
Оборачиваюсь.
Ага. Мелкий задержал его, умница!
Воспользовался-таки моментом. Взобрался на Яна и хулиганит. Скачет на нем. Активно сыпет на него снег.
– Она сказала сделать вот так…
Не могу не рассмеяться. Я и правда об этом просила.
Савелий с усердием растирает снегом щеки Абрамова и довольно визжит, потому что тот лежит и даже не сопротивляется, позволяя ему творить все, что пожелает.
Отряхиваюсь, слушая переливчатый смех мальчишки, эхом отскакивающий от оголенных деревьев.
– Смотри! Снежинки! – восторгу нет предела. – А где они живут?
– На небе.
– А что они такое? – торопится задать следующий вопрос.
– Замерзший пар, выпавший в форме кристаллов.
– Красиииво, – ловит их ртом. Прямо как я. – А почему они разные? – Савка рассматривает белоснежные кружева на рукаве.
– Не бывает двух одинаковых, так задумано природой.
– Почемууу так задумано?
– Потому что погодные условия переменчивы. Температура, давление и прочее, – терпеливо поясняет Ян. – Ну-ка, погоди, малой. Дай я встану.
Почуяв неладное, вскидываю голову.
– Сюда иди, Арсеньева, – обращается ко мне елейным тоном и направляется в мою сторону.
Еще и подзывает при этом пальцем.
– Отстань.
Разворачиваюсь. Удираю, и он однозначно меня преследует.
– Это было честно, – крича, оправдываюсь на ходу.
Петляю как заяц. Влево. Вправо.
Ой-йой. Как же он близко…
– Да…ша! – вопит Савелий, повторяя наш маршрут.
– Помоги! – ноги утопают в сугробах.
– Да…ша!
Далеко убежать не выходит. Уже у следующего дерева меня настигает растрепанный, краснощекий Ян.
– Ну все, поиграли и хватит! – нервно сглатываю, глядя в его потемневшие глаза.
– Я тоже так думал, – толкает меня к стволу.
– Яяян, Да…ша, тут беееелка! Бееелка самая настоящая!
Ледяные ладони Яна ложатся на мою шею, и я непроизвольно вздрагиваю.
Пальцы скользят вверх. Грубо и несдержанно оглаживают скулу.
– Не надо, – шепчу, в отчаянии цепляясь за его куртку.
Сердце давно сбилось с ритма. Оба задышали чаще, стоило сократить расстояние до катастрофического минимума.
– Ян…
Обжигающий взгляд скользит по моему лицу и останавливается на губах… Замерзших и потрескавшихся.
Но как же он смотрит на них…
Внутри все обрывается.
Меня накрывает волна внезапной, острой тревоги и нарастающей, неконтролируемой паники.
Она душит. Стучит кровью в висках. Парализует тело. И вот вдоль позвоночника бежит дрожь предвкушения.
Да, я безумно скучала по нему. Да, каждое его прикосновение до сих пор вызывает во мне ответный трепет.
Но я не могу…
Слишком болит душа. Душа, в которую по сути плюнули. Слишком свежи раны.
Где-то глубоко протестует растоптанная гордость.
И к счастью, я слышу этот ее плач…
Собрав волю в кулак, решительным жестом убираю его руки от себя и ухожу прочь.
Не оборачиваясь.
Так надо…
