Текст книги "Аритмия (СИ)"

Автор книги: Анна Джолос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц)

Глава 29. Потерянная совесть

Ян

Беркутов возвращается в машину. Кислая морда, щенячий взгляд.

– На кой икс ты довел ее до истерики? – спрашиваю, забирая свой стакан с кофе.

– При мне не плакала, – растерянно сообщает этот кретин.

Пыталась «держать лицо»?

Что ж, похвально…

– И как прошло? Почистил карму? – кручу руль, чтобы объехать «Рено», неудачно припарковавшееся впереди.

– Ни хера не полегчало, – вздыхает он сопливо. – Даже хуже как будто стало.

– Потому что искру, Рома, тушат до пожара…

Кивает, соглашаясь, и откидывается на сиденье.

– Жалко ее… – понуро опускает голову.

– Сама виновата.

– Ну как сказать, – опять заводит свою шарманку он.

Да никак. Осталась бы дома в тот вечер, сберегла бы свою драгоценную репутацию.

– Сидел там, мямлил… и как-то… так стремно перед ней было…

Тяжко вздыхает и лупится в потолок.

– Н-да, Рома, как теряют совесть, видел неоднократно, а вот как ищут, вижу впервые, – хмыкаю, скосив на него взгляд.

Какое-то время молчит, уставившись на дорогу.

– Че завис? – интересуюсь, когда пауза затягивается.

– Мы ведь жизнь ей сломали, Ян.

– Ты никак из образа не выйдешь, Беркут? Кринжово получилось, не спорю, но в целом… не смертельно.

Учится в одном из лучших вузов страны, работает и даже колхозника какого-то себе нашла.

– Сказала, что все от нее тогда отвернулись. Родственники, предки, брат…

Относительно предков вполне ожидаемо.

– Представь, какая жесть творилась у нее дома.

– Мне плевать.

– Совсем?

– Это ты решил во грехах покаяться и закрыть гештальт. Не я, – включаю поворотник и сворачиваю влево.

– Извиниться перед ней не хочешь?

– И даже мысли такой не возникало.

– Да ну не верю, Ян! Ты слишком жестоко наказал ее, – осуждающе качает головой.

Ее или себя – большой вопрос.

– Есть вещи, которые нельзя прощать, Рома.

– Брось! Ты серьезно? – вскидывается он. – Да она вообще не соображала с кем и что делает! Говорю же, под таблетками была.

– Не об этом речь. Я о себе.

Затыкается. Дошло наконец…

– И все-таки тебе не плевать. До сих пор.

– С чего бы…

– Да хотя бы с того, что ты оказался с ней в одной академии.

– И?

– И это наводит на определенные размышления.

– Какие?

– Что все это – не случайность, – многозначительно заключает он.

– Ну прямо Шерлок, ни дать, ни взять! – усмехаюсь.

– Скандал с факультетом юриспруденции в МГУ – это понятно. Ты решил показать зубы отцу. Но какие черти понесли тебя в ПМГА? Не проще было остаться и просто поступить на другой факультет? И потом ты ведь…

– Куда едем сейчас? – перебиваю его разглагольствования.

Снова вздыхает, достает телефон и бросает взгляд на часы.

– Забей в навигатор, – диктует адрес.

– Недалеко…

– Поехали.

Зачем туда направляемся, не спрашиваю. Итак понятно. Никак не успокоится. Роет носом землю уже который месяц. Ищет исчезнувшую зазнобу. Пока безрезультатно.

– Че с батей, кстати, вы по-прежнему в контрах?

– Да, – разминаю затекшую шею.

– Ключи от тачки так и не вернул?

– Нет. Блокирнул мне все карты и счет в банке.

Думает, напугал.

– Зашибись. И на что существуешь?

– Остатки былой роскоши трачу.

– Хитрожопый.

– Предусмотрительный.

Включаю музло и увеличиваю громкость. Вообще не прет сейчас разговаривать. Ни про Арсеньеву, чье заплаканное лицо до сих пор стоит перед глазами, ни про папашу, развязавшего со мной войну.

Минут через пятнадцать навигатор сообщает о прибытии к точке маршрута.

– Университет МВД, Беркутов? – уточняю на всякий случай.

– Да, он.

Занятно.

Выбирается из тачки. Закрывает дверь и кому-то звонит.

Я тем временем просматриваю список входящих сообщений. Пашу. Мирзоев. Инга. Мать…

Палец замирает на секунду. Но потом я все-таки жму открыть.

О встрече просит.

Зачем? Уходя, уходи…

Вот ведь странное дело. Раньше я презирал ее за то, что она живет с папашей. А теперь презираю за то, что решила уйти. К этому своему водителю…

Бабы… Что в голове – непонятно. И головой ли думают? Порой кажется, что совсем другим местом.

Слышу знакомый голос. Поднимаю глаза и вскидываю бровь.

Ну ни хера себе поворот!

Беркут прощается с девчонкой и возвращается к машине.

– Харитонова учится в университете МВД?

– Как видишь.

Вижу. В форму «упакована», все дела… Перебегает дорогу.

– Интересный расклад.

– Не одного тебя заставляют учиться там, где не хочется.

Ясно. Отец-опер поднадавил-таки. Забраковал музыкальное училище, о котором так грезила рыжая кнопка.

– И чем она тебе помогла? – наблюдаю за тем, как он вбивает новый адрес.

– Паровоз объявился.

– Кто?

– Бандюган ее бобринский кто, – поясняет нетерпеливо.

– Это тот мутный типок на «Приоре», который у школы ее вечно караулил?

– Он.

– И «Лексус» твой тогда по его вине в решето превратили?

– Да. Погнали уже быстрее! – торопит, активно жестикулируя.

– Я тебе кучером не нанимался.

– Давай съездим, Ян, не нуди! Вдруг он знает, где моя Алена!

– Такой хрен скажет.

– Скажет! Башку разобью, если надо! – пучеглазится как дикий.

Говорю же совсем спятил…

– Ты двинулся, в курсе? «Где моя Алена»… Кинула тебя твоя убогая и забыла. Смирись уже. Смотреть тошно на твое нытье!

– Ну так не смотри! – стискивает челюсти и часто дышит. – Иди, вон метро рядом. Сам разберусь с РЖД.

Закатываю глаза и завожу мотор.

Разберется.

Придется поехать с этим притрушенным. Иначе, чувствую, дерьмово все кончится.

* * *

– Ну и как найти этого железнодорожника? – напряженно почесывает затылок.

Присвистываю, осматривая масштабы поиска. Автосервис-ателье выглядит весьма недурно. Огромные боксы, большой перечень услуг. Правда тачки здесь все вперемешку: от откровенных унитазов до приличных иномарок.

– Язык до Киева доведет. Пошли.

Направляюсь в сторону шиномонтажки. Единственные ворота, которые приоткрыты, и оттуда доносятся голоса.

Беркутов вышагивает рядом. Фейс кирпичом, кулаки сжимает. Настраивается на мордобой, идиот.

– День добрый, – здороваюсь с мужиками, одетыми в синие рабочие комбезы.

– Здрасьте.

Без особого энтузиазма.

– Ищем одного человека.

– Кого?

– Паровозова…

– Илью, – подсказывает Рома.

– Не знаем таких, – отвечает пофигистично один из них.

– Че за бред? – тут же начинает петушиться друг.

– Эй, уймись, – посылаю в его сторону красноречивый взгляд.

– Да гонят, что не знают, Ян! Отвечаю тебе, гонят! – орет на весь бокс.

– Слушайте, мужики, напрягите извилины. Нам было сказано, что мы можем найти Паровозова здесь.

– Ну так ищите, а мы-то че! – бурчит тот, что постарше.

– Я ЩАС ВСЁ ТУТ РАЗНЕСУ К ЧЁРТОВОЙ БАБУШКЕ! – переходит к угрозам Рома.

– Тю…

– Мужики, а за пару косарей язык не развяжется? – интересуюсь я.

– Ты за кого нас принимаешь?

– А за пятак? – поднимаю ценник.

– Посмотрите-ка на него! – отзывается второй. – Думаешь, прикатил на крутой тачке, с этими своими понтами, и все те можно?

– Десять, – блатует Беркутов.

– Мы те че, девки продажные?

– Сюда иди.

Роме дважды повторять не надо.

– Не ты, истеричный. Он, – указывает на меня дед, бросая шуруповерт.

– Ну, – подхожу к нему.

– Только это, бабло вперед.

– Ну само собой, – достаю деньги. Которых итак сейчас нет.

Забирает купюры, прячет в карман и наклоняется ко мне, опасливо озираясь по сторонам.

– Короче не работает он тут, – выдает на полном серьезе.

– Не понял… – скалюсь недовольно.

Тупо развел, что ли?

– Официально не работает. Паровоз с этими якшается, которые при хозяине.

– И где мне его найти? Конкретику обозначь.

– В покрасочный цех зайди. Спроси Косого. Он у них пес на побегушках. Только про меня ни того, ни слова, – добавляет испуганно.

– Да тебя скорей твой напарник сольет.

– Не сольет. Я с ним… поделюсь. Иди. И лучше этого бешеного с собой не бери, – советует он, кивая в сторону Ромы.

– Если ничего не выгорит – вернусь. Без обид, но пересчитаю зубы, – предупреждаю заранее.

– Иди.

– Что он сказал тебе? – тут же наседает на меня Рома, когда выходим за ворота.

«Спроси Косого». Зашибись.

Целый квест пройти надо, пока гопника этого разыщешь.

– Ян… Ну что там? А?

– Сядь в машину, Беркутов, ты невменяем!

Чиканулся с этой своей Лисой.

– Я с тобой.

– Нет. Сядь и жди, неврастеник, – повторяю еще раз. – Приведу я тебе этого рельсового. Продышись пока.

Хлопаю его по плечу и отправляюсь в покрасочный цех. Там теплее и куда цивильнее. Правда запах специфический.

Сами покрасочные камеры чуть дальше. В центре стоит мерен, на который лупится компания из трех утырков. Двое помоложе. Один постарше – лысый и толстый. Чем-то смахивает на братка из девяностых.

– Ты мне дичь какую-то втираешь! – тычет пальцем на «Мерс».

– Все как вы просили.

– Я тебе глаза на жопу натяну щас! – брызжет от гнева слюной.

– И кто из вас Косой? – исчерпав свой лимит вежливости, осведомляюсь с порога.

Поворачиваются ко мне. Все сразу.

– Ну я, – отзывается самый высокий и тощий.

– Паровоза позови. Дело есть.

– А ты кто вообще? – прищуривает один глаз.

– Скажи, что я от рыжего Харитона. Он поймет, – уверяю, нагнав интонацией жути.

– Что еще за рыжий Харитон? Не слыхал о таком.

– Лучше тебе не знать… Давай без лишней трескатни. Зови его.

Хмыкнув, отправляется, куда послали. Значит, все-таки здесь Паровозов.

Подхожу к тачке и только сейчас замечаю то, чем недоволен «браток». На левом крыле «Мерса» красуется аэрография. Беспонтовая аэрография.

– Вот че ты скажешь свежим взглядом? – спрашивает мое мнение лысый.

Я так понимаю, он хозяин авто, принимающий работу.

– Шляпа, – приседаю, внимательно осматривая рисунок.

Банальщина. Тигр. Типа грозный. Но это прям смешно…

– Вот и я говорю шляпа! – злится пуще прежнего толстяк. – Зовите мне старшего! Я не буду за это платить!

– Киска мультяшная. Несолидно как-то, засмеют, – пожимаю плечом.

– Где старший, едрить вашу налево! – кипит «браток».

– Что случилось? – в зале появляется еще один работник этого чудного автоателье.

– Ваш художник нарисовал мне какую-то…

– Шляпу… – напоминаю ему я.

– Да!

– Денис…

– Что просили, то и нарисовал. Надо было на предпросмотр приезжать, но вы ж не смогли.

– Слушай ты, Пикассосина недоделанная! – хватает его за грудки.

– Я не буду перерисовывать. Это – лучший вариант!

– Тогда верни все обратно! – требует хозяин мерена.

– Оплачивайте покраску – верну!

– Ты бессмертный, что ли? – спрашивает сквозь зубы.

– Что за проблема переделать? – вмешиваюсь я. – Пару часов мышиной возни – и вопрос исчерпан.

– Кто меня спрашивал?

О, а вот и Паровозов прикатил.

– Я.

Смотрим друг на друга. Понимая, что пересекались, но общих дел не имели.

– Сашин одноклассник, – поясняю сразу. Потому что этот, как и Ромео, тоже уже включил бычку. – Она подсказала, где тебя найти.

– Что надо?

– Там у меня болезный сидит в тачке. Убивается по одной твоей знакомой. Пять минут времени есть?

Убирает руки в карманы кожанки и молча кивает, после чего мы выходим во двор.

Беркутов, как и предполагалось, трется прямо у ворот. Взвинченный и заведенный.

Не продышался.

– Где Алена? – бросается на Паровозова с воплями. – Я знаю, что это ты ей помог! Ты!

Ну и понеслось.

Как и ожидал, без мордобоя не обошлось…

Глава 30. Терапия Левицкого

Дарина

Будильник срабатывает в третий раз, а наша ростовская принцесса все никак не может оторвать себя от кровати.

– Выруби его, умоляю! – ноет, еще глубже забираясь под одеяло.

– Опоздаешь, Вершинина! – грозно предупреждаю я.

– Да начхать ваще! – раздается в ответ.

– Ну я пасс тогда, – вздыхаю и наклоняюсь над тумбочкой, чтобы усмирить раздосадованный смартфон.

Невольно замираю.

– Даш, ты, блин, издеваешься? – привстает на локтях.

Выключаю будильник на экране.

– Клевая фоточка, да? – хватает мобильник и улыбается.

– Да, – отворачиваюсь и возвращаюсь к столу, чтобы продолжить приготовление завтрака.

На заставке у Инги селфи с Яном… Его лицо не выражает ни единой живой эмоции. Чего не скажешь о самой Вершининой, чья широкая белозубая улыбка задает настроение снимку.

– Мы отлично смотримся вместе, правда? – лепечет она за спиной.

Край ножа цепляет палец. Прижимаю его к губам и сразу ощущаю металлический привкус крови во рту.

– Чайник закипел! – объявляет вошедшая в комнату Ритка.

– Мне кофе, Дарин, – как само собой разумеющееся бросает Инга. – Три кубика сахара. И двойной сыр на бутерброд.

– А сама себя обслужить не можешь? – непроизвольно вырывается у меня.

Грубить не хотела, но так уж вышло…

– Ты чего, Арсеньева, – смотрит на меня удивленно, – не с той ноги, что ли, встала?

– Порезалась? Вот, держи, – спешит на помощь Ритка, на ходу открывая аптечку.

– Спасибо.

– Ну и налью сама, ладно, – обиженно нахохлившись, отзывается Инга, наблюдая за нашей возней.

Заматываю палец пластырем и присаживаюсь на свой стул. Вершинина ныряет босыми ногами в пушистые тапки и, вздохнув, поднимается с постели.

– А че никто не спрашивает, как я сходила на кастинг? – интересуется она, соскребая остатки кофе из банки.

– И как ты сходила? – зевая, вторит ей Бобылева.

– Ну… Сам кастинг я провалила. Забраковали там и походку мою, и портфолио, – расстроенно рассказывает она. – И то, что я имею титул мисс Ростов их только позабавило.

– Много они понимают, – вмешиваюсь, откусывая бутерброд.

Инга у нас – самая настоящая красавица. Уж кому как не ей по подиумам ходить.

– Но! Меня потом мужик один нагнал из этой их шайки-лейки, сказал, что я фактурная, – многозначительно поигрывает темными бровями. – Визитку дал. У него свое агенство.

– Ой, подозрительно так, – хмурится Ритка.

– Да че подозрительного, Бобылыч! Так и бывает.

– Ты прежде чем туда идти выясни, кто он такой, – советую настороженно. – Все же это столица…

– Выясню, – заливает сублимированный кофе кипятком. – Слушай, Дарин, а ты че ж сразу-то не сказала, что училась с Ромой и Яном в одной гимназии?

Едва не давлюсь злосчастным бутербродом. Так и знала, что однажды она снова вернется к этой теме.

– Рома вчера в клубе рассказал, что ты попала к ним по какой-то особой программе… – поясняет она.

Будь она трижды проклята, программа эта…

– Я недолго проучилась в той гимназии, – поднимаю кружку, но тут же опускаю. Потому что руки предательски трясутся.

– Ну все равно странно, что ты это скрывала.

– Я не скрывала, – звучит резче, чем мне хотелось бы.

Поднимаюсь со своего места.

– Просто не люблю вспоминать то время.

– А почему недолго там проучилась? – никак не отстанет Вершинина.

– Переехали в другой район, сменила школу, – прячусь за створкой шкафа.

Так себе полуправда…

– Дашка, скажи честно… затравили? Ну в гимназии той, – выдает она свою версию. – Там в Попова одни мажоры учатся, я погуглила.

– Лучше погугли информацию про мужика, давшего тебе визитку.

Расправляю свитер, забираю куртку и сумку.

– Мне пора. Укупнику тему нужно пересдать, – захлопываю дверцу. – Масло, сыр и колбасу в холодильник уберите.

– Угу.

Застегиваю куртку, наматываю шарф.

– Пока.

– Увидимся…

Выхожу из комнаты и сталкиваюсь в коридоре с Левицким. Вот почти нос к носу.

– О, Даринка-мандаринка, привет.

– Привет, Герман.

– А девчонки где? – интересуется он, застегивая свой раритетный портфель.

– Еще собираются.

– Ранняя птичка носок прочищает, поздняя глаза продирает, – поправляет на носу очки. – Ты ж в академию?

– Да.

– Отлично. Тогда полный вперед! Ориентир – остановка. А там и Малежика в автобусе послушаем.

Не сказать, что я прям очень жажду его компании, но…

– Доброе утро, – здороваемся с Фюрером.

Она по привычке кивает, не отрывая внимательного взгляда от экрана маленького телевизора. Утренние новости смотрит. Нерушимая традиция.

– А чего такая поникшая, Дарин? Радость не вечна, печаль не бесконечна! – подбадривает, когда спускаемся по лестнице.

– Нормально все, Гер, не выспалась просто.

– Ты давай с этим завязывай, Арсеньева. Нельзя лишать организм полноценного сна. Хроническое недосыпание может негативно сказаться на твоем здоровье. Учеными доказано. Ухудшается память, повышается тревожность, нарушается обмен веществ. Несоблюдение режима сна ведет к расстройству слуха и зрения. У тех, кто мало спит, наблюдаются нервные тики, апатия и слабость. А если не спать несколько суток подряд – то вообще параноидальное состояние заработать можно. А там и до галлюцинаций недалеко… – на полном серьезе заявляет он.

Теряюсь даже от столь подробной лекции.

– Герман… Я поняла, спасибо, – пытаюсь сдержать улыбку, но не получается.

– А еще ты рискуешь пропустишь ценный момент. Во сне столько великих вещей было придумано! Менделееву явилась таблица химических элементов, Фридриху Кекулеу – формула бензола, а Элиас Хоу подарил человечеству швейную машинку. Хм… Еще Пол Маккартни услышал мелодию всемирноизвестной песни «Yesterday». Бетховен сочинил «Сон в летнюю ночь». Джеймс Кэмерон узрел своего Терминатора. И все это благодаря сну.

– Ладно-ладно, Левицкий, уговорил. Буду спать много и регулярно, – смеюсь я.

– Вот и правильно. Кстати, знаешь, ученые до сих пор не могут понять, спят ли муравьи. Думаю провести опыт-наблюдение…

Ох, только не это. От его экспериментов потом страдает весь наш этаж. То лягушки, то тараканы снуют по общежитию. Теперь еще и муравьи.

– Хочешь, в напарники тебя возьму? Будем вместе наблюдать за муравьями. Они очень интересные. Правда я Инге хотел предложить…

– Автобус наш, – киваю влево.

– Ты знала, что жирафы могут не спать долгим сном неделями?

– Нет, не знала.

– А давай устроим твоему мозгу утреннюю разминку! – воодушевленно предлагает он.

Разминку… Да он у меня уже кипит просто…

Двери открываются, и мы заходим в автобус.

– Игра называется «Почемучка».

Лучше бы я дождалась девочек…

– Итак, – кряхтя, пробираясь сквозь толпу, начинает он. – Вопрос первый. Дарина, почему лошади и некоторые другие парнокопытные часто спят стоя?

– Может… чтобы быть начеку? – осторожно протискиваюсь между девушкой с тубусами и мужчиной с большим рюкзаком «яндекс-еда» на плечах.

– Это да. Но как стоя можно спать?

– Вряд ли отвечу, – останавливаюсь у окна.

– Все благодаря специальному механизму своего организма, который позволяет им блокировать колени в прямом положении.

– Ясно.

– Удобно, да? Вот бы и мы так могли.

– Вершинина может, – пожимаю плечом.

Она имеет способность отключиться в любом положении.

– Вопрос второй. Почему мыши спят вниз головой?

Хоспаде…

– Им так удобно? – предполагаю я.

– В какой-то мере, – кричит мне на ухо. – У летучих мышей хрупкие кости, на земле эти существа совершенно беззащитны. Они не могут отталкиваться и взлетать, как птицы, например. Структура крыла позволяет с легкостью делать это, падая.

– Понятно.

– Вопрооос номер триии, – хватается за поручни. – Почему говорят, что дельфин всегда бодрствует?

– Потому что полушария его мозга спят попеременно, – умничаю я.

– Молодец! Вот тебе ириска! – достает из кармана «золотой ключик».

Мы уже привыкли к тому, что он всюду их с собой носит.

– Мм… Так у нас еще и с призами игра! – забираю конфету с его ладони.

– А теперь моя любимая рубрика: «Загадки».

Блин. Хобби Левицкого. Он этими самыми загадками измучил всех вокруг.

– Что меньше рта муравья?

Господи, дались ему эти муравьи!

– Сдаюсь.

– Еда для муравья! – хохочет он. – Теперь серьезно. Настройся… – создает напряжение взглядом. – То назад, то вперед, ходит, бродит пароход. Остановишь – горе! Продырявит море!

– Мм…

– Пароход, взад, вперед…

– Гер…

– Ну думай же! Ты девочка, должна знать!

– Утюг?

– Да! – радуется он. – Ни зверь, ни птица, носок как спица. Летит – пищит, сядет – молчит.

– Комар.

Уже загадывал.

– Что это такое: синий, большой, с усами и набит зайцами?

Чешу стянутые шпильками волосы.

– Вот вообще без понятия!

– Хах! Троллейбус! Это ж легко! Так-с… – закатывает глаза, раздумывая. – Что у Адама спереди, а у Евы сзади?

– Боже, Гера, я не знаю! – пищу, сокрушаясь. – А давай Малежика послушаем? Ты ж обещал, – напоминаю я ему.

Шум и гам, царящие в автобусе, мешают настроиться на предстоящую пересдачу. Как и бесконечная болтовня Левицкого.

– Сейчас все будет! Я тебе дам свой плеер и наушники. Там звучание – просто бомба! Так… стоп. У меня тут не Малежик, сборник. Но хороший!

– Сгодится.

Распинав локтями всех близстоящих пассажиров, Герман извлекает-таки из своего ридикюля наушники. Огроменные. Страшные. С мягкими желтыми подкладками.

– Готова к умопомрачительному звуковому экстазу? – уточняет он, цепляя мне на уши эту замечательную самопальную металлоконструкцию.

– Готова.

Левицкий нажимает кнопку на старом кассетном плеере (не спрашивайте откуда он у него) и я погружаюсь в ретро…

Играет его любимая «Белая ночь» Салтыкова, конечно же. Мы ее уже наизусть знаем, потому что каждую субботу Гера устраивает нам музыкальный марафон.

Он выходит уже на следующей остановке, поскольку учится в другом корпусе. Машет рукой, когда я спешно хватаюсь за плеер. Мол потом отдашь.

Улыбаюсь и киваю.

Отвернувшись к окну, слушаю одну песню за другой. «Привет» группы Секрет, «Между мной и тобой» Оскара, «Летний дождь» Талькова. На «Восьмикласснице» Кино выплываю с волной студентов на улицу. Иду в сторону академии, и как-то понимаю, что настроение чудным образом наладилось. Странная терапия Левицкого сработала, видимо.

Вливаюсь в поток ранних пмгашников[3]3
  Пмгашники – студенты вымышленной академии ПМГА.


[Закрыть].

Застреваем на входе. Как обычно. Однако сегодня очередь, выстроившаяся перед турникетом, двигается особенно медленно. Потому что работает только один.

Стаскиваю шарф, от которого становится душно. Смотрю на часы. До встречи с Укупником десять минут, а я еще даже ничего не повторила.

Внезапно ощущаю нечто необъяснимое. Какой-то внутренний дискомфорт, что ли… Тревожность.

Кручу головой и натыкаюсь взглядом прямо на Него.

Ян.

Стоит за моей спиной.

И пока он, не без интереса, осматривает дикую металлическую конструкцию, в которую зажата моя голова, я спешу отвернуться.

И да, делаю вид, что не замечаю того, что он совсем-совсем рядом.

Делаю вид, но все же чувствую… как шевелятся от его дыхания волоски на затылке, не попавшие в пучок.

Готова поспорить, он слышит перемотанную на повтор «Выхода нет» Сплин, но мне фиолетово.

Совпадение чистой воды.

И нет, я не буду вспоминать о том, что когда-то мы слушали эту песню вместе, а потом еще долго рассуждали над ее смыслом…