Текст книги "Неравный брак"
Автор книги: Анита Берг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 41 страниц)
– Ну а от меня что нужно?
– Я просто надеялась, что ты подскажешь, как мне лучше повести себя в данной ситуации.
– Нужно будет сначала разузнать получше о Фазер-Брауне и его окружении. Хорошо бы найти что-то против Фазер-Брауна-младшего. – Он улыбнулся Джейн, и глаза его озорно сверкнули. – Весьма интересно…
– Если бы нам удалось раздобыть хоть что-то против этого напыщенного министра!.. Видишь ли, проект настолько серьезен, что в конечном итоге без правительства нам не обойтись.
– Посмотрим. – Алистер улыбнулся. – Я знаю, как говорить с Фазер-Брауном, с Джоном то есть. Не скажу, что он хороший человек: еще в Мэдлен был таким, слишком много из себя строил, мерзавец. А Ладлоу – этот и вовсе сукин сын, если уж на то пошло. Но не переживай, вместе мы что-нибудь непременно придумаем. – Он посмотрел на Джейн, и взгляд его моментально сделался вновь серьезен. – Даже поразительно, Джейн, но чем больше проходит лет, тем ты восхитительнее.
– Тебе так кажется, Алистер. Хотя за деньги, конечно же, можно держать себя в форме. – Она старалась, чтобы голос ее звучал совершенно обыденно, при том, что Алистер был не из тех, кто разбрасывает комплименты направо и налево.
– Я хочу любить тебя, Джейн.
Джейн показалось, что весь ресторан моментально затих. Как в детской игре «замри-замри». Казалось, что посетители, официанты – все вдруг замерли на своих местах, а в глазах Алистера застыла такая затаенная, такая глубокая страсть… Но она тотчас отрезвела, в ее мозгу вновь и вновь прозвучали произнесенные им слова; ресторанные шумы и звуки возобновились, официанты задвигались, равно как задвигались и посетители. Джейн отвернулась.
– Не стоит портить такой хороший вечер, Алистер, – услышала она как бы со стороны свой собственный голос.
– Извини, но мне надо было сказать тебе.
Очарование момента исчезло. Они допили кофе, Алистер проводил ее до такси и на прощание поцеловал куда-то в бровь. Через стекло Джейн долго еще глядела на его знакомую фигуру: длинноногий, худощавый, он быстро скрылся за ближайшим углом. Джейн сейчас очень бы хотелось сделаться другой, перемениться.
Неделю спустя в ее шотландском доме раздался телефонный звонок.
– Джейн? Это Алистер. Все вышло очень удачно, враг повержен. Скажи, тебе доводилось когда-нибудь видеть, как розовощекий пэр прямо на глазах делается огуречно-зеленым? Я недавно такое наблюдал воочию. Ну, в общем, они, кажется, сообразили что к чему, вся эта братия. Так что на твоем месте я бы еще разок обратился с проектом.
– А как же с Джоном Фазер-Брауном?
– О, знаешь, с моей стороны получилось, конечно, не очень красиво, – он сдержанно рассмеялся, – но я вынужден был мягко намекнуть ему о том, что помню некий день в Кембридже, когда он позабыл запереть дверь в свою квартиру. Я зачем-то забежал к нему тогда. Захожу: штаны у него спущены, а сам он истово охаживает одну нашу преподавательницу, была у нас такая «синий чулок», жирненькая, страшная, как смерть.
– Алистер, это просто фантастика!
– Полагаешь? Он сейчас в таком положении, что любой скандал может стать для него совершенно убийственным, особенно скандал такого рода. Он ведь спит и видит себя в кресле премьер-министра!
– Алистер, ты просто чудо! Я люблю тебя, кроме шуток, – выпалила на радостях она и тут же спохватилась. Наступила неловкая пауза. И какой черт дернул ее за язык!
– Что ж, рад слышать, Джей. Может, когда-нибудь ты произнесешь мне нечто подобное шепотом и на ушко. По телефону все это звучит несколько странновато, – заключил он, чтобы как-то разрядить ситуацию. Что ж, разговор, как обычно, плавно перешел во флирт, – таким же образом Джейн беседовала и с управляющим банка.
На сей раз все шло как по маслу. Проект Джейн приняли к рассмотрению (прошел уже год с момента покупки ею земли), и решение было принято положительное. Министр промышленного развития произнес теплую, прочувствованную речь и объявил о создании Треста Уилбур Калема.
В продолжение всей его речи Джейн мило ему улыбалась. В отличие от Ладлоу, нужно было отдать им должное: он и его отец умели проигрывать с достоинством. Один лишь Ладлоу при всяком удобном и неудобном случае по-прежнему жаловался каждому встречному на безжалостную Джейн Рид. Однако никто, собственно говоря, не был склонен прислушиваться к его сетованиям: как всегда в этом мире, успех и деньги ослепляли.
Глава 6
Дела теперь продвигались вполне удовлетворительно. Строго говоря, они шли бы еще быстрее, если бы Джейн не отвергала один за другим проекты архитекторов. Она отлично знала, чего именно хочет. Не случайно же раз за разом она повторяла им одно и то же: проектируемые дома и здания должны гармонично вписываться в окружающий ландшафт, всякая мелочь должна нести максимальную функциональную нагрузку. Ей уже не раз доводилось видеть в разных городах и странах фабрики и заводы, где руководство предприятий, плановики, дизайнеры работали в отличных условиях: кабинеты с широкими окнами, функциональный интерьер, а рабочие трудились в грязи и темноте; цеха темные, непроветриваемые.
Она рассчитывала на одну фирму из Шотландии, но в конечном итоге нашла молодых архитекторов на текстильной фабрике в Девоне. Выслушав планы Джейн, они загорелись; чувствовалось, что у них появился неподдельный интерес. Даже шейные галстуки обоих как-то подозрительно затрепетали.
Теперь вокруг Джейн была целая армия разного рода консультантов и советников. Ее стряпчие и специалисты по финансовым вопросам пополнились экспертами по вопросам рынка, специалистами в области паблик рилейшенз. Почти все эти люди были единодушны в том, что касалось молодых архитекторов. Она, по их мнению, поступила неразумно; ей, как они хором уверяли, требовалось обратиться к услугам крупной архитектурной фирмы, а не к каким-то юным выскочкам, которые недавно закончили университет и профессионального опыта у которых кот наплакал. Специалисты по вопросам рынка, равно как и специалисты в области паблик рилейшенз, будучи в большинстве своем шотландцами, с неодобрением относились к ребятам еще и потому, что они были англичанами. Однако Джейн придерживалась иного мнения – она отлично знала, что именно ей нужно, и никто не мог ей воспрепятствовать. Тем более не склонна она была считаться с местными предрассудками.
– Если бы даже эти молодые люди оказались эскимосами, я все равно попросила бы их взяться за работу.
Подобного рода высказывания, произнесенные с немалой твердостью, заставили советников прекратить дальнейшие разговоры. Они, конечно, могли чертыхаться за ее спиной, однако сила и, стало быть, правота были на стороне Джейн.
И вот перед ней лежат планы строительства фабрик и заводов. Джейн была в восторге: оба архитектора словно подглядели ее мечты!
Впрочем, полной неожиданностью оказалось несовпадение ее видения жилищного строительства с тем, что предложили молодые люди. На лбу Джейн обозначились морщины; Колин нервно поправил свой красный, в горошек, галстук, Рентон теребил пряжку своего массивного ковбойского ремня. Молчание затянулось.
– Мы с Фрэн имели в виду совершенно другое, – наконец сказала она.
– Тут двести объектов, как раз столько, сколько просили, – пояснил Рентон, голос которого от волнения сорвался.
– Так все правильно и аккуратно, как в армии. Сдохнуть можно! Этот проект скорее подошел бы какой-нибудь развивающейся стране.
– Таким образом обеспечивается наилучшая застройка земель, наиболее эффективная.
– Мы не испытываем дефицита площадей, Рентон.
– Я понимаю, Джейн, но, поскольку фабрики обходятся в огромную сумму, мы решили сэкономить там, где это возможно.
– Кто тебя просил?!
– Ну, вообще-то никто…
– Это какие-то кроличьи норы! Неужели ты думаешь, людям в таких домах будет удобно?
– Они отвечают минимальной площади с учетом строительных норм.
– Это лишь означает, что строительные нормы бесчеловечны. Черт бы их побрал! Вообще все то, чем мы занимаемся, призвано пересмотреть существующие нормы и концепции. Мне нужны просторные дома, чтобы из окон просматривался ландшафт, перед домами были большие сады… Мы ведь имеем дело с сельскими жителями!
– А как насчет отдельных земельных участков под огороды, Джейн? Если уж ты так хочешь, чтобы у людей были свои огороды, – заметила Фрэн.
– Что ж, Фрэн, это хорошая идея. Но она вовсе не противоречит тому, чтобы перед домами находились достаточно большие сады, – добавила Джейн. – Да, и почему все дома такие одинаковые, вы можете объяснить?!
– Рациональные…
– Рентон, Колин! Мне кажется, вы совершенно не желаете нас слушать! – От раздражения ее голос сделался металлическим. – Не знаю, может, нам в таком случае лучше прибегнуть к услугам иной фирмы?!
– Зачем же, скажите, что от нас требуется, мы все сделаем, – поспешил уверить Колин.
– Но мы уже говорили, что нам нужны отличные дома. Не понимаю, как можно было сделать такие замечательные проекты фабрик, а потом теми же самыми руками нарисовать вот это! —И она стукнула кулаком по ненавистным эскизам.
– Фабрики нам удаются лучше. – Рентон нервно рассмеялся, однако тут же осекся под взглядом разгневанной Джейн.
– Ладно, повторяю еще разок. Нам нужны дома совершенно иных площадей и размеров. Не всякая семья имеет среднестатистических 2,2 ребенка. Мне бы не хотелось, чтобы наши дети спали по четверо в комнате. Нужны также дома для незамужних и неженатых, меньше по размерам. А в домах для семейных должны быть как минимум две большие комнаты на первом этаже.
– Мы так и спроектировали, по две внизу.
– Да, но в ваших комнатах повернуться негде. Нам нужны большие комнаты, для всей семьи, а кроме того, маленькие, где люди при необходимости могут уединиться: поработать, отдохнуть…
– Поработать?! Джейн, вы в своем уме? Мы строим дома для простых мастеровых!
– А разве работяги не нуждаются в уединении?! Даже домашние задания, и те лучше готовить, когда никто не пыхтит над ухом.
– Есть же спальни!
– Вечно там холодрыга. Детишкам больше нравится быть рядом со взрослыми…
– Как скажете, Джейн. Хотя, мне кажется, вы не учитываете, что этими домами станут пользоваться совершенно новые семьи.
– Как знать… Да, и кроме того, почему такие тонкие стенки?
– Так нынче строят, Джейн.
– Меня это совершенно не устраивает. Дома должны быть основательными во всех отношениях.
– А стоимость?
– Это мои, а не ваши проблемы.
– Если честно, Джейн, мне иногда кажется, что вы сорите деньгами. У нас все рассчитано с учетом существующих норм.
– А скажите, кому-нибудь из вас доводилось жить в доме, где через стенку прекрасно слышно, как соседи бранятся, плюются, совокупляются?! – сердито поинтересовалась она.
– Ну, нет вообще-то…
– А вот мне – доводилось! Это создает проблемы в каждой семье, это приводит к скандалам, не говоря уже о том, что в подобных условиях нельзя иметь нормальных сексуальных отношений. – Она чуть ли не кричала на ошарашенных архитекторов.
Фрэн расхохоталась:
– А ведь она совершенно права, парни. Не казниться же нам потом, что разрушили либидо местных жителей!
Внезапно все разом захохотали. Джейн быстренько остыла, замолчала. Она в последнее время удивлялась тому, сколь жесткой и требовательной, оказывается, может быть, добиваясь своего.
Через месяц у нее уже был вполне удовлетворительный план жилищного строительства. Строительство сразу началось широким фронтом.
Глава 7
В течение трех лет Джейн работала, строила планы, проектировала. У нее обнаружились такие резервы внутренней энергии, о каковых она и сама не подозревала. Ее внимательное отношение к разного рода мелочам сделалось легендарным. По мере того как строился ее город, как открывались все новые фабрики и новые семьи получали возможность въехать в новые дома, она подумывала о том, чтобы несколько сбавить темп работы. Ведь по мере того как увеличивалась ее известность, увеличивался и поток людей, требовавших от нее советов, консультаций, претендовавших на ее время. Недели и даже месяцы кряду приходилось ей проводить в поездках по разным странам мира: она выступала с лекциями, консультировала – ее ежедневник был заполнен на многие месяцы вперед.
Она гордилась собой, но с течением времени в душе ее стали вызревать зерна недовольства. Ради достижения целей ей пришлось полностью пожертвовать личной жизнью. Она крайне редко виделась теперь с Джованни, который чем дальше, тем больше становился итальянцем. Многие годы она совершенно не отдыхала, редко встречалась со своими подругами. Правда, она все еще переписывалась с Зоей и Сандрой. Несмотря на то что Джейн встречалась с тысячами людей, постоянные путешествия и перемена мест приводили к тому, что ей ни с кем не удавалось установить дружеских отношений. Ей исполнилось сорок семь, она все еще оставалась красивой, элегантной, уверенной в себе дамой, – однако она все чаще задумывалась о том, что, к сожалению, скорее всего ей суждено закончить жизнь в одиночестве.
Когда доводилось встречаться с Алистером, это бывали, как правило, совместные обеды-ужины, после которых ей нужно было срочно куда-нибудь ехать. Они не оставались подолгу вместе: Джейн до сих пор отлично помнила, сколь сильно и пагубно действует на нее присутствие Алистера. Казалось, так просто поднять трубку, позвонить ему, устроить встречу… Но Джейн не хотела больше повторять былых ошибок. Другие же мужчины ее решительно не интересовали, и потому она всегда держалась на расстоянии. Джейн сама того не понимала, что ее напряженный рабочий график был сродни защитному механизму: не позволял ей слишком задумываться о собственной судьбе.
Болезнь ее отца явилась для нее чем-то сродни шоку. В жизни Джейн теперь все было настолько расписано, что времени болеть совершенно не было. Но она нашла время навестить старика.
Отец чувствовал себя очень плохо: Джейн изумилась, увидев его столь исхудавшим. Отец скрючился возле камина, пламя которого, казалось, совершенно не согревало его. На коленях у него лежала неразвернутая «Дейли миррор». Вместо привычного радиоприемника стоял телевизор с большим экраном, впрочем, звук был полностью выключен.
– Ну как ты, отец? Симулируешь потихоньку? – попыталась шутить Джейн.
– Съел, наверное, что-нибудь, вот и все… – ответил он безразлично, однако в глазах его дочь прочла явный испуг. Его серые глаза теперь пожелтели: казалось, отец молча умолял ее объяснить, что же все-таки с ним происходит. – Не держит что-то желудок ни черта! Как после сильного выпивона.
– Может, надо больше воды пить? – Она нервно улыбнулась и отвела глаза. – Кто тебя лечит?
– Коновал один, – воскликнула мать. – Только что получил диплом, сущий сопляк, ни в чем ровным счетом не разбирается, я так тебе скажу. Он даже не англичанин, – мрачно добавила она.
– Я устрою, отец, чтобы тебя осмотрел лондонский специалист, какой-нибудь действительно хороший доктор.
– Я же тебе говорила…
– Ни черта ты не будешь устраивать! – Отец даже несколько приподнялся в кресле от возмущения. – Я всегда был против частной медицины… И теперь остаюсь при своем мнении.
– Да прекрати ты, пап. По крайней мере мать не будет переживать…
– Сказал – нет, значит, нет! «Национальная медицина» меня вполне устраивает.
– Но, папа…
– Я понимаю, ты хочешь как лучше, но у меня есть свои принципы.
– Много пользы они тебе принесли, можно подумать!.. – Отец, однако, предпочел не отвечать на этот исполненный горечи выпад жены.
– Я понимаю, папа, если не хочешь, ладно. – Она стиснула его синюю, исхудавшую руку.
Он поправил коврик, прикрывавший ноги, и, не глядя на дочь, еле слышно сказал:
– Я очень горжусь тобой, особенно тем, что ты делаешь для Шотландии. Судя по всему, ты все-таки пошла в меня. – Она расслышала совершенно незнакомую, с толикой смущения, гордость в голосе отца.
– Наверное, пап.
– Хотя жуткая трата денег, мне кажется. Уверена, леди Апнор считает, что ты транжиришь деньги Джеймса.
– Я не трачу его денег, мам. – Джейн старалась не выходить из себя. – Сначала я вообще использовала только свои деньги, а потом, когда дело сдвинулось с мертвой точки, мы собрали остальное. Как бы то ни было, но раз уж леди Апнор умерла, с ее точкой зрения можно теперь совершенно не считаться.
– Как умерла?! Что же ты нам ничего не сказала? И когда? От чего? – Мать подалась вперед, и в глазах ее, как и всякий раз при сообщении о чьей-то смерти, загорелся неподдельный интерес.
– Вы никогда не встречались, потому я и не сказала. Она умерла во сне, в Респрине. Это было еще в прошлом году. Ей шел девятый десяток, так что, сама понимаешь…
– Долго она прожила… – В голосе матери слышались неодобрение и некоторое разочарование. – Ты хоть была у нее на похоронах?
– Нет. В том не было особой необходимости.
– Не было необходимости, говоришь?! Нужно, Джейн, нужно ходить на похороны, даже если у тебя и нет желания это делать. Нехорошо ты поступила.
– Она так ненавидела меня, да и у меня не было особых оснований любить эту женщину. Пойти к ней на похороны было бы лицемерием. Алистер прекрасно меня понял.
– Ты совершенно права, Джейн. Я рад, что у тебя есть свои принципы. А сейчас, если вы прекратите наконец трещать, я поищу что-нибудь интересное. – И похожая теперь на звериную лапку рука отца принялась ловко манипулировать кнопками телевизионного пульта.
Джейн вслед за матерью двинулась на кухню. Мать поставила большой металлический чайник, а затем вдруг как-то сгорбилась, на лице ее отразилась крайняя усталость, в глазах появился блеск загнанного зверя.
– Зря ты так легко с ним согласилась. Нужно было настоять, чтобы он согласился на визит другого доктора.
– Но ты ведь его отлично знаешь, мам! Я сначала созвонюсь с этим доктором, узнаю, как у отца дела, не нужно ли чего. В конце-то концов, пусть сам решает. Не буду же я силком тащить его к специалисту! Его жизнь – ему и решать.
– Не жизнь, пожалуй, а смерть.
– Не надо так, мама!
– Но это правда. И дело не только в нем самом. Обо мне-то хоть кто-нибудь подумал? Могу я хоть раз в жизни настоять, чтобы он сходил к нормальному врачу и как следует обследовался?!
– Не сердись, мам.
– Ты всю жизнь это и говоришь. Пора бы придумать что-нибудь поновее.
– Поновее, чем «не сердись»?
– Делала бы что-нибудь, чтобы не приходилось говорить мне «не сердись». – Она раздраженно зажгла плиту. Джейн вздохнула: даже при таких вот обстоятельствах мать способна затеять самую что ни на есть обычную склоку.
– Я схожу за подносом, – торопливо предложила Джейн.
– Кто бы сказал, как мне со всем этим управиться?! – воскликнула мать неожиданно высоким голосом. Она резко обернулась к дочери, теребя руками кухонное полотенце. Казалось, она и сама несколько смущена своей несдержанностью. Джейн удивленно взглянула на нее. – Я теперь ничего ровным счетом не понимаю. Все эти годы только и желала, чтобы он угодил под автобус… Все эти ссоры, склоки, эта бесконечная ругань, я на него, он – на меня… И теперь вот мне так страшно, что его вдруг не станет, он уйдет и останется такая пустота… – Она в голос заплакала, вытирая слезы кухонным полотенцем.
– Потому что ты любишь его, мама.
– Глупости какие! – Она всхлипнула, попыталась закурить, однако пальцы ее отчаянно дрожали. Джейн взяла у нее коробок, зажгла спичку. – Ты всегда была слишком сентиментальной, Джейн.
– Чего же тут сентиментального? Ведь и он тебя тоже любит, я нисколько в этом не сомневаюсь.
– Он никогда ничего подобного мне не говорил. И если доказывал свою любовь, то весьма странным образом. – Она тяжело опустилась на табуретку.
– Но ведь, несмотря ни на что, вы все эти годы оставались вместе. Ты ведь не самый легкий человек, сама понимаешь. Я тебя люблю, но говорить об этом – никогда не говорила.
Мать громко всхлипнула.
– Мы так редко теперь видимся с тобой. Раз уж ты нас любишь, могла бы выкраивать время, приезжать почаще.
– Нам с тобой всегда было непросто находить общий язык, мам, ты же знаешь. И чем реже мы видимся, тем дружнее живем. Но это вовсе не мешает мне любить тебя, заботиться о тебе.
Мать поерзала на табуретке и очень обрадовалась, когда чайник наконец запел на комфорке.
– Ему если и будет лучше, то только ненадолго. Скорее всего будет хуже.
– Тогда я найму медсестру тебе в помощь.
– Ему это не понравится.
– А ты скажешь, что сестра работает в рамках федеральной программы.
– Ну, можно, конечно, и так… – согласилась мать.
Позднее Джейн навестила лечащего врача. Врач подтвердил серьезность положения и предположение матери, что ситуация может лишь ухудшаться. Все анализы были уже сделаны, все возможные лекарства испробованы. Опухоль была неоперабельна. Таскать больного по врачам не имело смысла – больной совсем выбьется из сил. С этим Джейн была совершенно согласна.
Джейн погостила бы и подольше, но ее вызывали в Шотландию, и отец настоял на ее отъезде.
Медсестра не потребовалась. Через неделю он скончался, тихо и спокойно, во время трансляции футбольного матча по телевизору. Джейн специально купила ему телевизор с большим экраном. Так в кресле он и отошел.
Стоя у могилы, Джейн сотрясалась от рыданий. Вернувшись домой, она помогла накрыть на стол: традиционные салат, ветчина, южно-африканское шерри. Слезы непрестанно текли по лицу Джейн.
– Не понимаю, что ты так расстраиваешься. Он был для тебя плохим отцом, – сказала ей мать, когда они остались вдвоем.
– Бывали все же редкие моменты, когда я испытывала к нему большую симпатию, – отозвалась Джейн.
– Брось, он никогда особенно не любил тебя, если хочешь знать.
– Я не желаю этого слушать. И вообще я ведь ни о чем тебя не спрашивала, мам! В конце концов, это жестоко с твоей стороны.
– Это правда. А ты из тех, кто не любит правды, Джейн. У тебя вечно ветер в голове, ветер и мечты. Да ради Бога, возьми же себя в руки, – повысила она голос, увидев, что дочь вновь заливается слезами.
– Черт побери, мам, может, хоть сейчас ты успокоишься?! – рявкнула Джейн.
– Не кричи на меня. Ты совсем не умеешь держать себя в руках. – Мать отхлебнула из чашки. – Странно, что Алистер не приехал.
– Он хотел, да я сказала, что в этом нет необходимости.
– А тебя-то кто за язык тянул?!
– Но ведь отец никогда не любил его. Алистер и сам это прекрасно понимает.
– Твой отец очень даже любил Алистера. Он не любил то, чем Алистер занимается.
– Стало быть, Алистера отец любил, а меня – нет?! – гневно воскликнула Джейн.
– Алистер прекрасный человек. Ты была дурой, когда решила уйти от него. Ты только посмотри на себя! Столько деньжищ, носишься по всему миру… Ну хорошо, пока ладно, а в будущем что?! Еще чуть-чуть, и тебе стукнет полтинник. А ты все одна. И тебе уготована одинокая старость. – Джейн с восхищением наблюдала за тем, как мать отчитывала ее и одновременно лихо отхлебывала свой чай.
– Возраст – это ерунда. И давно прошло то время, когда всякой женщине обязательно нужен был мужчина. Все это осталось в прошлом, – с чувством произнесла Джейн.
– В прошлом? Ну, не знаю, люди и сейчас нуждаются в людях. И помяни мое слово: ты и глазом не успеешь моргнуть, как стукнет семьдесят.
– Спасибо, мама.
– Я, наверное, перееду к твоей тетке, – неожиданно поменяла тему мать. – Она живет одна, возраст у нее – сама знаешь… Что же мы будем жить двумя домами? А с ней все веселее.
– А что? Мысль неплохая. Хотя я была бы не против, если бы ты переехала ко мне.
– Вряд ли. Ты ведь недавно сама говорила, что нам всегда было непросто ладить друг с другом. Как бы то ни было, а мне никогда не нравилась Шотландия. Да и не желаю я привыкать к твоей роскошной жизни.
– Какая же у меня роскошная жизнь?! Живу я очень даже просто, кроме шуток.
– Да ладно тебе! Ты часто видишься с Алистером в последнее время? – Она опять переменила тему.
– Я бы не сказала. Впрочем, на следующей неделе мы обязательно встретимся. У него как раз день рождения. Он устраивает ужин в Респрине. Я обещала приехать.
– Очень хорошо. Нужно и мне не забыть послать ему поздравительную открыточку.
Устав от разговоров, мать, к вящему удовольствию Джейн, пошла спать.
Лежа без сна в темноте, обдумывая прожитый день, она удивлялась отношению матери. Еще каких-нибудь две недели тому назад она с ужасом говорила о возможной кончине отца, плакала при одной только мысли о его смерти, – а вот сегодня совершенно не выказывала никаких эмоций и даже раздражалась при виде горевавшей дочери. Так что Джейн была и удивлена, и обрадована, услышав через стенку, как у себя в спальне мать заплакала. Видимо, все-таки ей было далеко не все равно. Джейн хотелось пойти и успокоить ее, но она знала, что мать будет лишь рассержена вторжением. «Жаль, – подумала Джейн, – можно всю жизнь знать человека и тем не менее не иметь возможности помочь ему…»
