Текст книги "Неравный брак"
Автор книги: Анита Берг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)
Глава 13
Джейн, конечно же, задумывалась над тем, что она будет делать, как только родится ребенок, но не вполне понимала, что этому ребенку придется отдавать всю себя без остатка. Она решила, что начнет учиться на курсах секретарш со следующего семестра. Но раз за разом откладывала этот самый «следующий» семестр. Вот и следующий год приближался, а начинать учебу по-прежнему казалось еще рано. Роберто щедро обеспечивал ее, и потому она с удовольствием занялась мальчиком.
Джейн вдруг обнаружила, что получает огромное наслаждение от возни с сыном – с Джеймсом она такого не испытывала. Наверное, дело в том, что она сделалась старше и стала терпеливее и выдержаннее. Или потому, что в то время ей приходилось разрываться между мужем и сыном. А может, дело в том, что поскольку она была лишена радостей сопереживания Джеймсу, сейчас она пыталась как бы компенсировать это. Но каковы бы в действительности ни были причины, Джейн была вполне счастлива своей нынешней жизнью.
Она подавляла все мысли о Роберто, обнаружив, что прошлое грозит разрушить настоящее, и в этом ей помог новорожденный. Ей было очень трудно, но мало-помалу удалось справиться, хотя страсть к Роберто еще некоторое время преследовала ее. И по прошествии года она порой днями не вспоминала о Роберто. Хуже бывало по ночам – она без сна лежала в постели, – и тогда властно, в полный голос заявляло о себе неутоленное, сдерживаемое желание. Как ни странно, Джейн вовсе не скучала без прежних развлечений. Более того, лишь теперь она стала понимать, что ее прежняя жизнь, еще недавно казавшаяся такой насыщенной, фактически была на удивление пустой. Было в ней много движения, которое создавало иллюзию наполненности и многообразия. Теперь ей стало ясно, что Роберто и его друзья вели жизнь не менее рутинную, чем тот пресловутый клерк, который каждый рабочий день должен обязательно успеть на восьмичасовую электричку.
Ей теперь доставляло удовольствие ходить в стареньких джинсах и кроссовках с утра до вечера, сломанный ноготь уже не воспринимался как трагедия.
Одно только расстраивало Джейн: никто из друзей Роберто ни разу не написал и не позвонил ей. Она рассылала пачки открыток с поздравлениями на Рождество, но никто из адресатов не потрудился ей ответить. Она-то думала, что они привечали ее как человека, но, оказывается, здорово ошибалась. Только кузены Роберто, Эмилио и Франческа, переписывались с ней, хотя Джейн прежде считала, что уж они-то наверняка примут сторону Роберто и прекратят с ней всяческие отношения. Франческа писала регулярно, посылала фотографии своего сына, который родился через две недели после Джованни. Она даже приглашала Джейн в гости.
На размышления о жизни ушло немало времени. Теперь Джейн знала себя достаточно хорошо и более не ломала голову над вопросом, сумела ли бы она так адаптироваться без всех этих многочисленных требований, которые предъявлял маленький Джованни.
Впрочем, у Джейн были друзья: рядом жила Зоя, редкий день проходил без свидания с Сандрой. Джейн даже и не пыталась найти себе любовника: она вообще не смотрела на мужчин как на потенциальных поклонников. Казалось, Роберто затмил всех остальных мужчин, лишил их в глазах Джейн сексуальной привлекательности. А вдруг он все еще следит за ней?.. Едва ли имело смысл рисковать.
Ей часто звонил Алистер. Он то приглашал ее на ужин, то на какую-нибудь вечеринку. Она, впрочем, неизменно отклоняла его приглашения: бывший муж оставался единственным мужчиной, который возбуждал ее, а она не была готова к тому, чтобы отвечать на властные требования плоти. Ведь если она пойдет ему на уступки, то потом будет долго презирать себя. Ей нужен был один Роберто.
Как-то приехал Джеймс. Он сам позвонил ей и спросил, нельзя ли приехать на каникулы. Джейн испугалась: она не представляла, как сможет с малышом на руках проводить дни напролет со старшим сыном. И в то же время она ужасно хотела видеть Джеймса, которому уже исполнилось пятнадцать. Он превратился в серьезного молодого человека, впрочем, без тех шарма и легкости, что были присущи отцу. Именно таковым он и предстал на пороге ее дома. У Джейн было такое чувство, что мальчик пытается сызнова построить с ней отношения.
Несмотря на существенную разницу в возрасте, Джеймс был в восторге от своего младшего брата и готов был часами играть с малышом. И хотя некоторая напряженность в отношениях Джейн со старшим сыном все еще оставалась, давно уже канули в Лету те ужасные дни, когда между Джеймсом и матерью пролегала пропасть. Могло бы быть и много хуже, потому как леди Апнор до сих пор жила с Алистером в Респрине. Похоже, старуха переиграла самое себя, зайдя слишком далеко в своей неприязни к Джейн, – и тем самым подтолкнула Джеймса к матери.
Прошел год. За это время Джейн ни на минуту не расставалась с маленьким Джованни. Но на второй год Роберто настоял, чтобы Мэй с младенцем приехали на лето в Италию и дали Джейн немного отдохнуть. Как-то вечером, Джейн была немало удивлена появлением Алистера. Видимо, он специально не известил ее о своем приходе.
– Я отправляюсь на ужин с моими приятелями по колледжу, – объяснил он. – У меня выдалась пара свободных часов, вот я и заскочил. Глупо как-то, мы в последнее время так редко видимся.
– А стоит ли видеться чаще? – спросила она, уже испытывая определенную неловкость оттого, что обрадовалась.
– Да, Джейн, я знаю тебя дольше, чем кого-либо из своих приятелей. Подумаю, сколько прошло времени с момента нашего знакомства, и дурно делается. Жутко, как годы летят, правда?
– Не вполне тебя понимаю.
Алистер отпил из бокала, затем быстро произнес:
– Я вел себя как самая последняя свинья по отношению к тебе.
Джейн улыбнулась. Казалось, Алистер нервничал. Она задалась вопросом: почему он нервничает и к чему вообще клонит?
– Джейн, я хочу тебе сказать то, чего не решался сказать многие годы. Напрасно я так поступил, обвинив тебя и втянув в это дело Роберто.
– Уже много воды с тех пор утекло.
– И все равно не стоило. – Он подался к ней, ожидая ответа.
– Да, Алистер, если тебе так будет легче. Это было действительно ужасно. – Она улыбнулась.
Он как будто почувствовал что-то вроде облегчения, откинулся на спинку кресла.
– Я очень сердился, понимаешь, и, кроме того, ревновал. Именно потому так и поступил. В тот день, когда мы встречались в Кембридже и я предложил тебе вернуться, все было совсем не просто. Я ведь долго собирался с силами, чтобы сделать тебе подобное предложение… и именно в ту минуту вошел этот кретин Том. Я чуть не прибил его тогда.
– Но Том ничего для меня не значил. Я ведь написала тебе письмо, где все подробно объяснила.
– Какое еще письмо? – Он резко поднял на нее глаза.
– В тот же вечер написала письмо, написала, что люблю тебя, попыталась объясниться по поводу Тома и моего к нему отношения.
– Джейн, я никогда не получал этого письма. Куда ты его послала? – спросил он, чувствуя сильное волнение.
– Разумеется, в Респрин.
– Но ведь я поехал в Лондон. Тогда состоялась феноменальная выпивка. Я не слишком хорошо помню, что там было, но знаю наверняка, что никакого письма я от тебя тогда не получал.
– Стало быть, его потеряли на почте. Я подумала о том, как бы повернулась наша жизнь, если бы ты все-таки получил его.
– Нет, Джейн, письмо не могли потерять на почте. – Он просто пылал от негодования. – Теперь-то я понимаю, что случилось с твоим письмом!
– Думаешь, мать?..
– Готов поспорить! Вот сука старая, вечно она сует свой нос! Чего только она не сделала, чтобы окончательно разбить мою жизнь!..
– Да, сука еще та. Но она встревает в твои дела, потому что любит тебя, Алистер.
– Джейн, подчас ты слишком рациональна. Ты должна бы ненавидеть ее за все то, что она тебе сделала.
– Было время, когда я действительно ненавидела ее. Но сейчас у меня на это нет ни сил, ни времени. Сейчас я не в состоянии ненавидеть кого бы то ни было. Но, в любом случае, я свято верю в свою судьбу. Значит, нам не суждено было вновь сойтись, и в этом смысле твоя мать всего-навсего явилась слепым орудием судьбы. Хотя нужно отдать ей должное, она без устали делала все, чтобы только отвадить меня. – Джейн невесело усмехнулась.
– Мы могли бы быть с тобой вполне счастливой парой, – проговорил Алистер.
– Но нельзя исключить и иную возможность. Могли быть, а могли и не быть. Тогда у меня не было бы Джованни. Так что в некотором смысле мне следовало бы поблагодарить твою мать.
– Ну а теперь? – Алистер прервал ее размышления.
Джейн потупилась. Она вспомнила ту ночь в Фулеме, отчетливо вспомнила неожиданную свою радость, – но вспомнила также и его слова: «Ты многому научилась за последнее время». Эти слова она никогда не забудет. Она пожала плечами.
– Ну и? – повторил Алистер твердо.
Джейн посмотрела на него в упор. Если не считать седины в волосах, он выглядел так же, как и прежде: такой же симпатичный, даже очаровательный. «Было бы так просто…» – подумала она. Одно только слово – и опять он сделается ее Алистером. Но вопрос в другом: может ли он быть чьим-нибудь до конца? Сколько пройдет времени, прежде чем он вновь начнет гулять? И через сколько времени Джейн суждено будет вновь почувствовать, как ржа неприятия опять точит душу?
– Мы ведь нынче стали добрыми друзьями. Так что давай не будем. Я очень ценю нашу дружбу, – сказала она, и ее спокойствие свидетельствовало о том, как хорошо она владеет собой.
Внезапно Алистер сорвался с места.
– Ну, меня уже заждались, наверное. Пойду-ка я понемногу… Но ты все-таки подумай, Джейн. Давай как-нибудь соберемся, поужинаем вместе…
– Как-нибудь вместе поужинать – это было бы замечательно, – ответила она, провожая его до двери.
Потом она долго сидела в темноте. Было такое чувство, будто она боится, – ей пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы сдержаться и не кинуться ему в объятия; она так хотела ощутить его поцелуй, его тело… Да что вообще с ней такое?! Другие женщины вполне довольствуются одним-единственным мужчиной, ей непременно подавай обоих. Она даже не способна сделать выбор и теперь осталась без того и без другого. Она улыбнулась. Она решила не говорить об этом Алистеру, но теперь у нее появилась работа.
А все получилось совершенно случайно. Ей всегда нравилось писать письма, длинные, интересные. И вот однажды она сидела на кухне у Зои и строчила очередное послание, а эта практичная женщина внезапно сказала, что раз ей так нравится писать, пускай бы тогда и зарабатывала этим деньги. Джейн написала и отослала в местную газету заметку, посвященную теме, которая была ей близка: трудности, с которыми сталкивается тот, кто женится или выходит замуж за человека из другой социальной группы. К вящему ее изумлению, газета напечатала материал и даже прислала ей гонорар. Джейн решила, что это чистая случайность. И потому еще более удивилась, когда редакция заказала ей серию статей. По вечерам, а также когда Джованни спал, Джейн усаживалась за пишущую машинку. Пригодились-таки те недолгие занятия на курсах секретарш! На удивление, писалось легко, и, кроме того, Джейн очень нравилось мчаться в редакцию к моменту выхода очередного свежего номера. Она была немало поражена, когда в один прекрасный день раздался телефонный звонок из редакции национального журнала. Они готовы были платить Джейн такие суммы, что она поначалу даже и верить отказывалась. Джейн обещала подумать, – на том и расстались. А буквально три недели спустя позвонил заместитель главного редактора и поинтересовался, не согласится ли она вести колонку «бывалого». Предложение лишило Джейн сна и покоя, однако Зоя умело отвела все ее возражения и настояла на том, чтобы подруга приняла предложение.
Это был настоящий успех. Джейн получала огромное наслаждение от работы, которую, ко всему прочему, можно было выполнять, не покидая квартиры. Она бывала счастлива, если ее советы пригождались читателям: ведь в жизни современной женщины столько горечи и страха. Она вскоре обнаружила, что не только у таких, как она, женщин после замужества появляется множество проблем. Немало девушек, выйдя замуж за рабочих, обнаруживали, что по мере продвижения их мужей по служебной лестнице нагрузки на них самих возрастают неимоверно. Для таких жен постоянным кошмаром становились мысли о том, как сделать все должным образом, чтобы получалось «как надо». Но Джейн получала массу писем, где речь шла именно о таких вот страхах.
Более же всего ее угнетал тот факт, что за многие годы практически ничего не изменилось. Правда, в Кембридже, где царили вполне либеральные нравы, можно еще было чувствовать себя вполне счастливой, но на периферии, вдали от больших городов, предрассудки еще процветали.
Получив возможность представляться профессиональной журналисткой, Джейн почувствовала, как жизнь в Кембридже сделалась куда приятнее. Ей более уже не приходилось выдерживать на себе неприязненные взгляды, в которых легко читалось осуждение: она ведь работает, а не живет припеваючи.
Жизнь ее сделалась легче: при некотором везении Джейн могла рассчитывать на вполне обеспеченное будущее.
Был поздний вечер, Джейн сидела за рабочим столом и сочиняла текст для очередной газетной колонки. Без Джованни квартира казалась пустой, однако работалось хорошо. Внезапно зазвонил телефон. Бросив недобрый взгляд на часы, Джейн поднялась, подошла к телефону.
– Джейн, дорогая, это Алистер. Я, собственно, и не знаю, как сказать. Неприятные новости, речь идет об Онор. В общем, она умерла…
Джейн прислонилась к стене, ноги у нее подкосились. Внутри все как будто заледенело.
– Онор?! О чем ты, я не пойму?..
– Для меня и самого это было совершеннейшей неожиданностью, Джейн, но боюсь, это правда…
– Чушь какая-то! Я собиралась завтра звонить ей, хотела спросить, можно ли приехать к ней на пару недель, – сказала она таким тоном, словно факт несостоявшегося и запланированного назавтра телефонного разговора мог аннулировать только что услышанную новость.
– Только что мне звонил Гвидо…
– Что, дорожная авария? Может, она лишь покалечена?
– Джейн, любимая, мне самому очень жаль. Дело не в аварии. Гвидо несколько часов назад обнаружил ее мертвой в постели.
– Конечно, в постели. А что, разве уже так поздно?! – В ее голосе явственно звучала растущая истерика.
– Джейн, любимая, ты сейчас стоишь? Если да, то лучше сядь куда-нибудь, сделай несколько глубоких вдохов. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но нужно взять себя в руки. – Она послушно села, после нескольких глубоких вдохов сумела взять себя в руки, однако ледяная пелена, окутавшая ее сердце, не исчезла. – У нее оставался включенным свет. Ей явно в последнее время нездоровилось. Гвидо хотел узнать, не нужно ли ей чего, а когда пришел – увидел, что она мертва.
– Алистер… – Она принялась рыдать. – Приезжай, я хочу тебя видеть.
– Я тоже, Джей. Это просто кошмар какой-то! Я знаю, как ты ее любила. И потому решил, что тебе первой нужно сказать о случившемся. Не хотел, чтобы ты узнала из газет.
– Но отчего же она умерла?! У нее было такое крепкое здоровье.
– Я толком и сам не знаю, любимая.
– Боже, какой ужас!.. Бедная Онор…
– Наверное, ты захочешь поехать к ней на похороны, они состоятся в ближайшую среду в Респрине. Можешь остаться там на ночь, поскольку путь вовсе не близкий. Джеймс тоже очень расстроен и наверняка захочет, чтобы ты задержалась. Он ведь тоже ее любил.
– Конечно, Алистер. Спасибо, что сообщил. – Она немного успокоилась, хотя все еще до конца не могла осознать случившееся. Опустив трубку, она уставилась в пространство. Так она просидела всю ночь: сознание отказывалось мириться с мыслью о том, что Онор умерла.
Глава 14
В среду, когда Джейн въезжала в ворота Респрина и затем двигалась по знакомому парку, ее одолевали самые противоречивые чувства. Главным образом она ощущала невероятную грусть оттого, что не стало замечательной Онор, со смертью которой из этого мира исчез небольшой волшебный камушек. Джейн почему-то чувствовала себя виноватой: надо было раньше навестить Онор. Если бы она приехала, Онор не умерла бы так одиноко. Остановив автомобиль, Джейн огляделась. Странно, но она чувствовала себя счастливой, вернувшись туда, где много лет подряд была хозяйкой. Джейн с улыбкой наблюдала за оленем; под всем разнообразием внезапно нахлынувших эмоций таилась радость – радость вновь увидеть Алистера. Впрочем, придется ей также встретиться и с его матерью. Парк – вовсе не единственное, что не изменилось.
Алистер с Джеймсом вышли ей навстречу, а Бэнкс тепло и сердечно приветствовал Джейн. Ее проводили в отведенную ей комнату – ту самую, куда поселили Джейн во время ее первого приезда. Усевшись на постель, она вдруг обнаружила, что тут ровным счетом ничего не изменилось. Изменилась разве что она сама. Она подумала о том, узнала бы – окажись такое возможно – та неуклюжая, безвкусно одетая девушка, некогда сидевшая на этой постели и боявшаяся покинуть комнату без разрешения, – узнала бы она себя в этой изящной, элегантной женщине? Джейн слишком долго прожила с Роберто, а Роберто оказался прекрасным учителем. Даже если на ней и не было нарядов от парижских кутюрье, все равно, будучи отличной ученицей, она усвоила стиль поведения, который позволял и в простеньких одеждах выглядеть стильно и изысканно. Фигура Джейн все еще отличалась стройностью: посмотришь на нее – не скажешь, что она мать двоих детей, один из которых уже почти совсем взрослый.
Но тем не менее внутренне она почти не изменилась. Ей все так же хотелось быть любимой, она по-прежнему была человеком без места под солнцем, так же тушевалась перед матерью Алистера. Правда, теперь испытываемые по отношению к леди Апнор чувства казались ей самой весьма забавными.
Леди Апнор почти не изменилась, разве только на лице добавилось несколько морщин, но держалась она по-прежнему прямо. Кларисса едва ли будет в старости такой: в ее лице было слишком уж много жесткости, слишком много горечи в глазах, – вообще говоря, Кларисса уже и сейчас казалась матроной весьма и весьма зрелой.
Обе женщины приветствовали Джейн примерно одинаково: высокомерным, чуть ли не королевским кивком и едва ощутимым рукопожатием. Этого было вполне достаточно, чтобы не оскорбить Джейн, но совершенно недостаточно для того, чтобы она могла чувствовать себя желанной гостьей. Однако, судя по всему, прошедшие годы научили Клариссу скрывать свои истинные чувства.
Август оказался в ее жизни важнейшим месяцем: именно в августе произошла встреча с Алистером, Руперт также умер в августе, в августе Джейн окончательно решила отдаться Роберто, в этом же самом месяце она изменила ему и покинула его дом. И вот теперь – смерть Онор. Джейн еще подумала, что смерть Онор может помешать традиционной драмлокской охоте. Как, должно быть, рассердится из-за этого Бланш!
Похороны в своей строгой простоте были великолепны. Рабочие имения несли гроб от дома через весь сад и оранжерею с розами, – Онор как бы прощалась с деревьями и цветами. Миновав маленькую садовую калитку, процессия достигла небольшой церкви. Церковь была битком набита пришедшими проститься. Мужчины поставили гроб перед алтарем. Джейн не выдержала, зарыдала. Онор в гробу казалась на удивление маленькой, а в жизни она была довольно высокой: даже удивительно, как смерть меняет пропорции. Похоронили ее в семейном склепе, рядом с предками.
Затем все молча направились в особняк. Люди молча выпивали и разговаривали вполголоса.
– Ну, как ты? – спросил Джейн подошедший Алистер, протягивая ей очередной бокал. – Я сделал тебе джин с тоником. Знаю, что ты терпеть не можешь шерри. – Он улыбнулся.
– Не могу представить, как она лежит там сейчас одна…
– Она там не одна. Калем, ее первый супруг, похоронен там же.
– Как это?!
– У Онор была урна с его прахом. Все эти годы, куда бы она ни ездила, всегда брала ее с собой и рассказывала мне об этом много лет назад. Она говорила: «Когда я умру, положи его прах в мой гроб. Он был великолепен в постели, пусть же мы вместе будем в гробу». Я выполнил эту ее просьбу.
– Дорогая Онор, как это все замечательно! До конца осталась ни на кого не похожей. – Джейн улыбнулась при мысли о том, что Онор наконец воссоединилась с Уилбуром Калемом. Несколько человек недоуменно посмотрели на нее, лицо леди Апнор исказила гримаса отвращения. – Алистер, скоренько расскажи что-нибудь смешное, чтобы я еще могла улыбнуться. Онор едва ли понравилось бы то, что здесь все такие мрачные.
– Ты права, сейчас что-нибудь придумаю. – Алистер принялся рассказывать какую-то историю. Когда же он дошел до ключевой фразы, Джейн весело рассмеялась, да и сам он не удержался. В зале установилась гробовая тишина, приглашенные осуждающе посмотрели на них. Алистер хлопнул в ладоши:
– Прошу внимания. Я бы не хотел вас шокировать, но Джейн тут вот сейчас напомнила, что Онор была бы счастлива, если бы мы с вами на ее похоронах не «умирали». Все вы наверняка знаете, как она любила и умела веселиться. Так что я предлагаю всем взбодриться – хотя бы в память покойной.
Прошел шепоток одобрения, затем смешок, потом другой – и вот шум в зале, сделался таким, как на обычном коктейле, которые так любила посещать Онор. Вместо традиционных двух шерри для дам и одного виски для мужчин принесли огромное количество спиртного – и поминки затянулись до вечера.
Наконец остались лишь члены семьи покойной, Джейн, а также юрист мистер Стронг. Он стал вытаскивать из дипломата какие-то бумаги, и Джейн тотчас направилась к выходу. Зачем ей присутствовать при чтении завещания?
– Прошу прощения, принцесса, я был бы весьма признателен, если бы вы остались.
Джейн обернулась.
– Не вижу причин, мистер Стронг, зачем бы этой женщине тут оставаться. Это сугубо семейное дело, – высокомерно заявила леди Апнор.
– Если ваша светлость не будет возражать, я бы предпочел, чтобы она осталась, – не повышая голоса ответил юрист, намеренно не обращая внимания на то, как леди Апнор буквально буравит его взглядом. Джейн огляделась и, как обычно, выбрала место у окна.
Юрист стал зачитывать текст завещания. Он был пространен, поскольку у Онор была масса друзей и всех она сочла нужным оделить, да к тому же еще дать соответствующее распоряжение. Так, оставив, например, весьма внушительную сумму Гвидо, она посоветовала ему, чтобы он приобрел участок земли и начал там выращивать оливы, поскольку выращивать виноград и делать вино – слишком большой риск, потому как у Гвидо, дескать, здоровье уже не то, а наличие в доме вина будет постоянным соблазном. Алистеру Онор оставила земли в Англии и рекомендовала присовокупить их к респринскому имению. Только сейчас Джейн сообразила, что Онор скупила землю, распродаваемую после смерти Руперта.
Юрист отпил из бокала и оглядел собравшихся. Кларисса с матерью застыли на краешке стульев, боясь пропустить хоть слово касательно дальнейшей судьбы весьма значительного состояния Онор.
Мистер Стронг откашлялся и продолжил:
– Свои картины, мебель, автомобили, драгоценности, квартиры в Лондоне и Нью-Йорке, а также свою виллу в Италии – я оставляю любезной племяннице и другу Джейн Апнор, урожденной Рид.
Со всех сторон послышались недоуменные восклицания.
– Вот это да! – воскликнула леди Апнор.
Юрист еще раз промочил горло и бесстрастно продолжил:
– «Остальную часть моего имения, а также все принадлежащие мне акции и ценные бумаги, равно как и все мои средства, вложенные в разного рода промышленные предприятия, а также ту сумму, которая останется на момент моей смерти в доме, я завещаю своему двоюродному племяннику виконту Редланду, который вступит в права собственности лишь после смерти его матери. Общий контроль за моим имением и доходами от оного Джейн пусть осуществляет по своему усмотрению.
Уверена, что в данный момент многие испытывают явное недоумение. Позвольте объясниться.
Джейн, я сделала все это потому, что за время нашего знакомства полюбила тебя всем сердцем и считаю тебя своей подругой. Я восхищаюсь твоей независимостью и уверена, что в твоих руках деньги Джеймса будут надежно сохранены.
Кларисса, я поступила таким именно образом, потому как ты всегда была женщиной недоброй, ненавидящей всех и вся, потому что ты была жестока по отношению к Джейн, особенно в тот период, когда та более всего нуждалась в дружбе и понимании. Но как бы то ни было, я всегда не любила тебя, и дело не в твоем отношении к Джейн: я и без этого тебе все равно ничего бы не оставила.
Что же касается тебя, Алистер, я никогда не могла забыть и простить тебе твое отношение к Джейн, ту чудовищную жестокость, какую ты продемонстрировал, отобрав у нее ребенка. Не сомневаюсь, что все это ты проделал по наущению своей жуткой мамаши, но вряд ли это достойное объяснение. Я пыталась простить тебя, однако же не смогла. Как не могу понять немыслимой верности и любви, которые Джейн демонстрирует всякий раз, когда речь заходит о тебе. Сколько раз я говорила, чтобы она раз и навсегда выкинула тебя из головы. В этой ситуации с моей стороны было бы лицемерием оставить тебе что-нибудь еще, кроме того, что принадлежит Респрину. И именно потому я приняла решение в пользу твоего сына.
Хотя и предпочла бы – не знаю только, возможно ли это в сложившихся обстоятельствах, – чтобы ты не злился на Джейн: на нее наверняка будут злиться все члены твоей семьи. Не ее вина, что я решила поступить таким вот именно образом».
Юрист надолго замолчал, выпил налитое ему в бокал вино и затем, как бы собравшись с духом, продолжил:
– «Единственное, о чем сожалею, так это о том, что не могу быть сейчас вместе с вами, не могу лицезреть вас, особенно выражение лица Бланш».
Все взглянули на леди Апнор, лицо которой исказила гримаса злобы. Юрист положил бумаги на стол, снял очки и принялся протирать стекла. Он прекрасно понимал, что над его головой сгустились тучи. В комнате повисла тяжелая тишина. И буря разразилась.
– Я не верю этому! – заявила леди Апнор, голос которой сделался низким и густым от переполнявшей ее ненависти.
– Вот сука, грязная, противная сука! – выдохнула Кларисса.
– Это что же, выходит, я теперь богач? – спросил Джеймс.
– Нет, и долго еще не станешь богачом, Джеймс, если все так и оставить, – ответила его бабка, с ненавистью сверкнув глазами.
– Слушайте, вы там, заткнитесь на минутку и дайте мне хоть слово сказать, – потребовал Алистер, однако Кларисса, не обращая внимания на его слова, продолжала выговаривать сдавленным голосом, что после извечных ее истерик казалось куда более зловещим:
– Какая же ты хитрая сучка, Джейн! Подольстилась к старухе, втерлась к ней в доверие! Ты ведь так на нее смотрела всегда, что от твоего взгляда масло – и то могло бы растаять! Ты все, все очень тонко продумала… – К своему крайнему удивлению, Джейн увидела, что по щекам Клариссы текут слезы. Джейн и в голову не приходило, что она способна плакать. Гектор, ее супруг, приобнял Клариссу за плечи, желая как-то успокоить, однако Кларисса нервно сбросила его руку. – Это несправедливо! Нам так нужны сейчас деньги! – взвыла она. – И ведь она даже не член нашей семьи! – Гневно размазав слезы по лицу, она вскочила со своего места. – Но мы этого так просто не оставим, мы будем судиться! Мы через суд пересмотрим условия завещания.
– Леди Кларисса, я бы вам решительно не советовал делать что-либо подобное, – счел необходимым заметить юрист. – Вы потратите уйму денег и решительно ничего не добьетесь. Завещание составлено завещателем в здравом уме и твердой памяти, и потому его практически невозможно оспорить.
– Да кто сказал, что она была в здравом уме?! Она была сумасшедшей, и все вокруг это отлично знали! Вы знали ее, мистер Стронг?
– Леди Кларисса, если бы вы сказали, что она была человеком эксцентричным – я согласился бы с вами. Но уж никак не в медицинском и не в юридическом смыслах слова!
– Полагаю, мистер Стронг, что это просто возмутительно: почему мои дети должны лишаться того, что принадлежит им по праву?! Я считаю, что это – завещание ненавидящей всех и очень мстительной женщины, – сердитым тоном заявила леди Апнор. – Мне кажется, это ненормальное завещание. Уверена, в суде приняли бы точно такое же решение.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, леди Апнор. Да, это весьма необычное завещание, но ведь и сама леди Онор была весьма неординарной женщиной. – Юрист вежливо улыбнулся и продолжал: – Однако при составлении этого завещания были соблюдены решительно все надлежащие формальности, и могу вас уверить, что леди Онор находилась в очень даже здравом уме, когда вырабатывала пункты документа. Я отлично помню ее слова: «Я хочу составить завещание таким образом, чтобы оно всем было понятно, без какого бы то ни было юридического жаргона». И данный документ, хотя и не содержит принятых юридических формулировок и терминов, составлен вполне грамотно. Конечно же, леди Апнор, у вас на сей счет может быть иное мнение, но любой судья подтвердит мои слова.
– Когда оно было составлено? – раздраженно поинтересовалась леди Апнор.
– Датировано декабрем 1970 года. То есть составлено три года тому назад. Однажды, на Рождество, она зашла ко мне в офис, где и было написано все это.
– Ты находилась тогда в Италии. – Леди Апнор указала своим костлявым пальцем на Джейн.
– Да, в Италии, – спокойно ответила та.
– Вот, мистер Стронг, это и называется незаконное влияние, тут и гадать нечего!
– Я тогда уже не жила с леди Онор, я переехала. Так что ваши обвинения не имеют под собой оснований, леди Апнор. И вообще потрудитесь не показывать на меня пальцем таким вот хамским образом! – произнесла Джейн так спокойно и ровно, что лишь Алистер сумел расслышать скрытый в ее словах юмор.
– Да как ты смеешь?! Неблагодарная потаскушка! – выкрикнула леди Апнор, однако руки свои положила на колени – чего Джейн не могла не заметить.
– Нашла себе какого-то жиголо и довольна! – вставила свое слово Кларисса.
– Кларисса, чего ты добиваешься, осыпая меня бранью? Может, успокоишься наконец?! – Джейн уже изрядно поднадоел подобный тон.
– А ты чего хотела?! Что я буду спокойно смотреть, как ты крадешь деньги у нашей семьи?!
– Я ни у кого ничего не краду; еще раз повторяю, я совершенно ничего не знала о намерениях Онор. Я знала, конечно, что она терпеть тебя не может. Впрочем, я сама была о тебе точно такого же мнения. И непонятно, чего ты ожидала после многих лет издевок и оскорблений в мой адрес?! Я молчала только лишь потому, что не желала связываться! Но я понятия не имела, что Онор готова пойти на столь решительный шаг.
– Вы видите, мистер Стронг, она сама признала! Совершенно очевидно, что она соответствующим образом подготовила старую дуру! – Последние слова Кларисса произнесла с каким-то даже подвизгиванием.
