Текст книги "Неравный брак"

Автор книги: Анита Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 41 страниц)

Глава 10

Проснувшись, Джейн разочарованно обнаружила, что она одна. Должно быть, Алистер с первыми же лучами солнца выбрался из постели и вернулся к себе в комнату. Она перебралась на его место, уткнулась головой в подушку, потянула носом, желая вдохнуть его запах. О, если бы в доме не было никого, кроме них двоих!.. Как бы она была счастлива! При воспоминании о вчерашнем вечере она поежилась. Какой чужой, неловкой, глупой она, должно быть, выглядела. Джейн так и не смогла отделаться от ощущения, что она здесь – сама по себе. Да, она никогда не сможет принадлежать к «их» кругу. Девушка запоздало корила себя, что была так непростительно молчалива, не произнесла и доли того, что следовало бы сказать. Даже отстоять свою точку зрения, даже это она не смогла сделать как следует! Хотя, конечно же, попробуй тут аргументированно поспорь, когда на тебя обращены холодные, уничтожающие рыбьи глаза! После ужина ее ведь подвергли форменному допросу. Вопросы задавались не из простого интереса, а чтобы на их основании сделать выводы и соответственно к ней относиться. Разумеется, ее сочли человеком совершенно иного круга.

Все вчерашнее действо осуществлялось с таким холодным цинизмом, что Джейн в определенном смысле была даже рада тому, что никто не пытался понять ее по-настоящему. Она воспринималась как социально неполноценное существо, и только ее социальный статус имел какое-то значение. Ее отвергли не из-за каких-то личностных качеств, но именно из-за принадлежности к другому классу. И то раздражение, которое Джейн замечала во взгляде леди Апнор, было направлено не буквально против девушки, но против самой ситуации, в которой хозяйка особняка вынуждена была принимать как себе подобную гостью из другого социального слоя. Джейн не сомневалась, что, окажись леди Апнор обыкновенной пациенткой в больнице, она отнеслась бы к медсестре Джейн совершенно иначе, демонстрируя лучшие свои душевные качества.

Джейн вдруг испугалась: а что, если Алистер в один прекрасный момент посмотрит на нее глазами своей матери?! Более того, мать Алистера может специально выставить ее на посмешище, создав такую ситуацию, чтобы Алистер и сам почувствовал, насколько Джейн ему не пара. Девушка словно окунулась в викторианскую эпоху с ее жесткими социальными ограничениями, и в ее душе всколыхнулась волна гнева с изрядной толикой грусти.

Да как вообще эта женщина посмела поставить себя в положение судьи?! Если Джейн хочет быть женщиной Алистера, кто может этому воспротивиться? Тем более – помешать?! Ведь тот факт, что Джейн родом из простой семьи, никоим образом не определяет ее характера! Манеры поведения – то, чему вполне можно научиться. Она ведь, скажем, научилась, как и каким ножом следует пользоваться за столом, как принято есть суп. За последние годы Джейн научилась очень многому из того, о чем раньше и понятия не имела. И научится еще многому другому! Так почему же, в таком случае, она должна стыдиться своей семьи и своего класса? По крайней мере она хоть к чему-то в жизни стремилась, в отличие, скажем, от той же Клариссы, которая, получив все готовеньким при рождении, ничего не делала, ни о чем не думала и тем не менее ожидала уважения со стороны окружающих. С Алистером Джейн никогда не испытывала социальной неполноценности, – что же случилось, когда она оказалась рядом с его сестрой?

Осторожный стук в дверь вернул Джейн к действительности. Вошла Мэй с чайным подносом. В серебре чайника отражалась роза, поставленная в изящную, специально на один цветок, вазочку.

– Доброе утро, мисс. – Мэй привычными движениями открыла шторы, и яркий солнечный свет тотчас хлынул в комнату. – Удивительно погожий день, мисс. Должно быть, сегодня будет жарко. – Она поставила перед Джейн поднос. – Лорд Редланд просил передать, что он отправился на верховую прогулку и вернется около десяти. Это он передал вам эту розу. – Мэй хихикнула. – Очень романтично, правда?

– Великолепная роза, – ответила Джейн, полагая, что хотя бы из приличия ей не стоит комментировать действия Алистера.

– Да, мисс, вы правы. – Служанка в отличие от самой Джейн очень четко чувствовала рамки дозволенного. – Не желаете ли принять ванну?

– Ну, если вам не трудно. – Джейн улыбнулась. – Но только помните, о чем мы с вами вчера договорились. Приготовить ванну – это одно, а мыть ее вы не будете.

– Да, мисс, как пожелаете. – Улыбнувшись, Мэй отправилась в ванную комнату. Джейн уселась на постели и принялась за чай, сонно поглядывая на принесенную красную розу. Наконец она сообразила: Алистер таким образом давал ей понять, что вчерашнее поведение Джейн в обществе равно как и неспособность Джейн удовлетворить его в постели не имели для него никакого значения.

– Мэй, – позвала она служанку и, когда та появилась в дверях ванной, спросила: – Как вы думаете, что я сейчас должна делать? Видите ли, дело в том, что я впервые оказалась в таком обществе и в некотором смысле теряюсь, что следует и чего не следует делать.

– Ну, тут общие только застолья. Ее светлость – женщина весьма пунктуальная и требует от своих гостей, чтобы те принимали участие в совместных трапезах. Она очень сердится, если кто из гостей опаздывает за стол. Но завтрак не в счет. Большинство приглашенных дам завтракают в постели. Правда, лорд Редланд предупредил меня, что вы не очень-то любите завтракать в постели.

– Мягко сказано – не очень. Терпеть не могу: всюду крошки, да и вообще…

– Вот было бы отлично, если бы все дамы так рассуждали, – одобрительно заметила Мэй. – Некоторые оставляют после себя такую помойку, вы бы видели! Крошки, пролитый чай, наволочки в мармеладе… Иногда до самого ленча не убраться!

Джейн понимающе улыбнулась.

– А что после завтрака? – напомнила она.

– Мне кажется, у лорда Редланда имеются какие-то свои планы на утро. В час будет ленч, в восемь часов – ужин. Чай накрывают в четыре. Но если вы не хотите, на чай можно не приходить.

– А что здешние гости делают весь день?

– Едят, главным образом. – Она засмеялась. – Иногда гуляют в саду. Некоторые катаются на лошадях. Письма иногда пишут… Что-то в этом роде. – По тону Мэй можно было заключить, что она полагала пребывание гостей весьма скучной процедурой. – Тут есть плавательный бассейн за цветочной оранжереей. И если стоит хорошая погода, гости иногда купаются. А так, пожалуй, ничего и не делают. Большинство дам после ленча отдыхают у себя. Ума не приложу, с чего бы им уставать? – Мэй вновь рассмеялась.

– А вы не могли бы немного прогуляться со мной? Если у лорда Редланда свои планы? – поинтересовалась Джейн. Девушка с явным недоумением взглянула на нее. – Я имею в виду, не могли бы вы показать мне, где именно находится цветочная оранжерея?

– Боже правый, мисс, это означало бы немедленное увольнение со службы!

– Только за то, что вы со мной прогуляетесь?!

– Нет, я могу, конечно, прогуляться на свежем воздухе. Но только не в сторону оранжереи и вообще не там, где меня могли бы видеть. Так что благодарю покорно!

– Где вас могли бы видеть – кто?

– Ну, в первую очередь ее светлость, мисс. Когда она в саду, то даже садовникам не разрешается находиться рядом. Бывает так, что ее светлость приходит в сад, а садовники в кусты прячутся – не дай Бог, заметит!

– Но это какая-то архаика! Никогда не слышала ничего подобного! И вам самой, что же, это кажется нормальным?!

– Тут всегда были такие порядки.

Джейн не нашлась что сказать. Все-таки эта девушка живет совершенно в ином мире, не похожем на мир лондонских больниц.

– Да, мисс, сегодня будет праздничный ужин. Не помочь ли вам уложить волосы?

– Уложить волосы?! – Джейн машинально провела рукой по голове. – А что вы можете предложить?

– Ну, я бы предложила взбить их, сделать что-то вроде большого шиньона. У вас такие длинные, такие красивые волосы.

– Вы так считаете? Впрочем, делайте все, что угодно. Главное, чтобы новая прическа не причиняла мне неудобств. – Джейн улыбнулась. – А остальное – на ваш вкус.

– Договорились, мисс. Поверьте, все будет в лучшем виде. Обещаю вам. Вообще-то я с удовольствием работала бы прислугой у кого-нибудь одного. А так у меня практически нет возможности поупражняться. Гостьи обычно приезжают со своими служанками. Кстати, мисс, не забудьте про ванну: вода остынет.

Вернувшись в комнату после ванны, Джейн не могла удержаться от улыбки: Мэй не только убрала постель, но и вообще навела полный порядок, все сложила, а постельное белье так и вовсе унесла. Одевшись, Джейн по совету Мэй спустилась в столовую к завтраку.

К ее радости, столовая оказалась пуста. Оставив без внимания ряды аккуратных серебряных кастрюль, в которых было все что душе угодно – от вареных яиц до копченой рыбы и яично-лукового салата, Джейн налила себе кофе. Рядом на столике лежали свежие газеты. Конечно, хорошо просмотреть прессу, однако Джейн не рискнула разворошить стопку.

Открылась дверь, и в столовую бесшумно вошел Бэнкс. Еще вчера вечером она обратила внимание, что дворецкий не ходит, а как-то скользит по полу, словно на роликах.

– Доброе утро, мисс Рид.

– Доброе утро, мистер Бэнкс.

Дворецкий одарил ее своей редкой улыбкой, правда, не преминув заметить, что тарелка ее пуста.

– Вам ничего более не нужно, мисс? Может, принести еще чего-нибудь? – В голосе его слышалась некоторая озабоченность.

– О нет, благодарю вас, мистер Бэнкс. Великолепный кофе, – поспешила добавить она, чтобы, не дай Бог, дворецкий не почувствовал себя оскорбленным. Поднявшись из-за стола, она в нерешительности перевела взгляд с одной двери на другую. Заметив ее замешательство, Бэнкс распахнул одну из них.

– Я предложил бы вам пройти в Длинную Галерею, в это время там особенно хорошо.

– Длинная Галерея? А как туда пройти? – улыбнувшись, поинтересовалась Джейн.

– Позвольте, я вас провожу. – Дворецкий молча повел ее по длинным коридорам. Наконец они остановились перед двойными дверями. Бэнкс, чуть рисуясь, объявил:

– Вот это, мисс Рид, и есть Длинная Галерея.

Джейн от изумления даже рот раскрыла. Уже в библиотеке она подумала, что библиотечное помещение огромно, но Галерея оказалась куда просторнее. Она располагалась у подножия небольшой лестницы и если казалась узкой, то исключительно вследствие своей необычайной длины. Сквозь высокие окна проникал солнечный свет, радужными переливами поигрывал на потолке, на гладких поверхностях мраморных каминов. Полированный дубовый паркет, изящно сработанный, поражал блеском. Вообще Галерея была такой светлой, что у Джейн возникло ощущение, словно она вступила в призму.

– Надо же, как восхитительно! – невольно вырвалось у нее. При этом Джейн даже захлопала в ладоши.

– Да, эта зала имеет 116 футов в длину, мисс. Зимой окна занавешивают шторами, а летом их всегда снимают.

– Понимаю, мистер Бэнкс, понимаю… Такое чувство, что тут господствует не дерево и побелка, а кристально чистый свет.

– Именно. – Дворецкий явно питал тайную симпатию к Галерее. – Обратите внимание на потолок, мисс. – Она задрала голову и увидела, что он был украшен искусной, хотя и несколько тяжеловесной лепниной. – Сюда специально приезжали итальянские специалисты по лепным потолкам, и не один год. Если бы вы, мисс, подошли к окну и взглянули на противоположную сторону, то наверняка заметили бы, что каждая панель украшена сценой из Библии. Вот тут, скажем, Адам, Ева и Змий.

– Эта зала используется для танцев, мистер Бэнкс?

– Время от времени. Вообще-то она была задумана как помещение, где все дамы, живущие в доме, могли бы прогуливаться в пасмурную погоду. – Где-то в глубине особняка зазвонил телефон. Извинившись, Бэнкс неохотно оставил девушку.

Длинная Галерея, по всей видимости, служила чем-то вроде настоящего музея. Тут стояли изящные ларцы с иероглифами. В одном из них Джейн обнаружила расшитые перчатки и носки с тиснением, что эти вещи принадлежали королеве Виктории и Елизавете I. «Какие же странные люди эти самые королевы, – подумала Джейн. – Сколько особняков они посетили за всю свою жизнь и в каждом доме старались оставить хоть что-то на память. Интересно, они что же, забывали эти вещи? Или специально дарили хозяевам?» Внимание девушки также привлекли большие фарфоровые часы: ее так и подмывало подойти и повернуть ключ заводного механизма. Не будучи в состоянии справиться с этим искушением, Джейн повернула ключ, и тотчас же кукла подняла свою крошечную руку и провела по клавиатуре крошечного пианино: зала наполнилась звуками механической мелодии.

У кого-то из прежних владельцев особняка была явная страсть к коллекционированию различного рода часов, у кого-то – ко всему африканскому. Красовался тут и индийский ларец, на крышке которого драгоценными камнями были выложены скрещенные сабли, а в центре из пластинок слоновой кости собран миниатюрный Тадж-Махал. Немало здесь хранилось и разного оружия: пики, ножи, дротики… Все безделицы отличались отменными формами и неоспоримым изяществом.

Наконец Джейн добралась до самого дальнего конца залы и уселась перед нешироким окном на вышитую подушечку. Отсюда открывался прекрасный вид на всю Галерею. Джейн без труда представила, как тут прогуливаются нарядно одетые дамы в длинных платьях, смеясь, сплетничая и деланно восхищаясь собачками. Тут же крутятся неугомонные дети, забавляясь на скользком паркете.

Впрочем, по стародавним временам тоскует, должно быть, и весь этот особняк, не одна лишь Галерея. Ведь дом некогда строили с расчетом на большое число обитателей, нынче же здесь проживали единицы. Казалось, все поместье терпеливо ожидало возвращения былого шумного веселья.

Выглянув в окно, Джейн увидела подрезающего цветы садовника. Наверняка века сменялись веками, а садовники, служившие в этом доме, выполняли одну и ту же монотонную работу. Неожиданно верхом на вороном коне показался Алистер, рядом с ним ехал лорд Апнор. Интересно, сколько женщин за всю историю этого дома так же вот сидели и наблюдали из окна за своими рыцарями. Ситуации повторяются, меняется с течением времени разве что покрой одежды.

Джейн словно очнулась от забытья и заторопилась к дверям, стараясь при этом не поскользнуться, затем сбежала по ступеням и с третьей попытки обнаружила дверь в конюшню.

– Дорогая! – позвал ее Алистер, слезая с коня. Он взял коня под уздцы и подвел к Джейн. Та испуганно вздрогнула, почувствовав дыхание крупного животного. – Ты не хочешь прокатиться?

– А он не укусит? – озабоченно поинтересовалась Джейн.

– Разумеется, нет. Вот, гляди. – И Алистер поцеловал коня прямо в морду. – Майор такой смирный, он и мухи не обидит.

– Но ведь я-то не муха, – резонно заметила девушка.

– Доброе утро, мисс Рид, – приблизившись, поклонился лорд Апнор. – Вы сегодня замечательно выглядите.

– Приятно вот так возвратиться с прогулки и припасть к руке такой красивой особы, не правда ли, папа? – с гордостью сказал Алистер.

– Без сомнения. Я бы даже сказал больше: приятно увидеть молодую симпатичную даму с естественным румянцем на лице.

– А где все остальные? – спросила Джейн, которую несколько смутили слова лорда.

– Должно быть, еще в постели, – предположил Алистер.

– Но вчера Кларисса заикнулась было о прогулке…

– Ну, заикнуться она могла о чем угодно, однако, как правило, ее слова – это одно, а поступки – совсем другое. Учитывая, что они долго еще веселились вчера ночью, наверняка многие из них сейчас мучаются с похмелья. – Он направился к стойлу. – Джейн, только никуда не уходи. Я сейчас поставлю Майора и кое-что тебе покажу.

– А кофе?

– Нет, папа, спасибо. Я хочу показать Джейн Триник.

– Что ж, мысль неплохая. Значит, увидимся за ленчем. – Лорд передал поводья слуге, а Джейн стала дожидаться Алистера.

Глава 11

Они проехали по парку около мили, миновали старинные ворота с милыми каменными медведями на пилонах. Затем с обеих сторон дороги потянулись кусты, и наконец машина остановилась напротив каменного, на гранитном фундаменте дома. Все стены его были увиты густой зеленью. Большую часть фасада затянул виргинский вьюн, вперемежку с дикими розами и ломоносом. Сам дом по сравнению с особняком казался весьма небольшим.

Взяв Джейн под руку, Алистер провел ее через главный вход в декорированный флагами холл. На площадке между первым и вторым этажами находилось огромное окно, затянутое снаружи зеленью, вследствие чего света сюда проникало не так много.

Джейн послушно следовала за Алистером. Они поднялись в самую большую из здешних пяти спален, с полукруглым окном во всю стену.

Джейн не смогла удержаться от восклицания:

– Эта мне нравится больше всех!

– В самом деле?

– Ты еще спрашиваешь, Алистер?! Потрясающе! И чья же это комната?

– Моя. Теперь, после окончания Кембриджа, я буду жить здесь. Разумеется, нужно будет привести ее в надлежащий вид, повесить хоть что-нибудь на стены, подыскать мебель. Но это все мелочи. Отец позволил мне взять все, что я захочу, с мансарды Респрина.

Он принялся строить планы обустройства дома, а Джейн вдруг ощутила в душе холодок. Как это? Алистер будет жить так далеко от Лондона, так далеко от нее?.. И ведь за все время знакомства Джейн так ни разу по-настоящему и не задумалась об их будущем, не попыталась выяснить его планы на сей счет. Какой же дурой она была! Разумеется, в Кембридже он отучился, теперь ему нужно заняться делом. И почему она даже не попыталась прикинуть, каким именно? Может быть, тогда не пришлось бы так вот глупо сейчас себя чувствовать! Но дело в другом: как же она сможет жить без него?! Откуда возьмутся силы, чтобы жить день за днем, тем более что дни теперь сделаются тягучими и невзрачными?

– А как же тогда твой фулемский дом? – нашлась наконец Джейн.

– И туда тоже буду наведываться, потому как вовсе не намерен похоронить себя здесь. – А, стало быть, хоть изредка, но она сможет видеть его в Лондоне; значит, Алистер не отказывается от нее! – Иди-ка сюда… – И он потянул ее за руку, усаживаясь прямо на пол.

– Алистер, ты что?! Сюда же могут прийти! – возразила Джейн.

– Ерунда, никто сюда не придет. А если и придут, что с того? – выдохнул он, лихорадочно расстегивая пуговки ее блузки и залезая рукой под одежду. Она пыталась убрать его руку, но при первом же прикосновении все существо Джейн наполнилось сладкой истомой. Увы, слишком поздно…

– Именно здесь я мечтал заняться с тобой любовью, – прошептал Алистер, и голос его сделался каким-то чужим, как и всегда, когда Алистер был чрезмерно возбужден. Солнце, продираясь через плотно облепившую окошко зелень, ласкало своими лучами приникших друг к другу. Позабыв о жестких половицах, позабыв про пыль, Джейн страстно отвечала на ласки любимого, подогреваемая еще и страхом перед неизвестностью. Как знать, может, они встречаются в последний раз? Джейн вся была открыта утренним лучам солнца. Всюду руки и губы Алистера… Он ласкал ее грудь и с нетерпением жаждал большего: сейчас леди Апнор решительно не имела влияния на сына, на его чувства! Это были те редкие минуты полного торжества Джейн над Алистером, когда он принадлежал целиком и полностью одной только ей.

– Я ведь говорил, что именно тут, в этой самой комнате у нас получится отменно, – с явным удовлетворением в голосе произнес Алистер, закурил две сигареты и одну передал Джейн. Прислонившись к стене, не вполне отдавая себе отчет в том, что обнажен и весь в поту, он сейчас приходил в себя. Когда Джейн поднялась, намереваясь одеться, он схватил ее за руку. – Не спеши, посиди так. Именно тут, в моей комнате…

Джейн уселась рядом с Алистером, положила голову ему на грудь.

– Ты сама-то что обо всем этом думаешь? – спросил он.

– О чем именно?

– Я о доме говорю. О Тринике.

– Я уже сказала, что дом великолепен. Счастливый ты человек.

– А ты хотела бы жить здесь?

– По-моему, кто угодно с радостью согласился бы.

– Кто угодно меня сейчас решительно не интересует. Я хочу знать, хотела бы именно ты жить здесь? – Он осторожно повернул ее голову и приподнял подбородок, чтобы Джейн смотрела прямо ему в глаза. – Глупышка Джей, я ведь, в сущности, делаю тебе предложение. – И, видя, как открылся от удивления ее рот, Алистер рассмеялся. – Не удивляйся. Так какой же ответ? Да или нет?

– Алистер… Все это настолько неожиданно! Я, по правде говоря, никогда серьезно не думала о замужестве. О Господи… – только и смогла вымолвить Джейн.

– Стало быть, ты говоришь «да»?

– Право, и не знаю. Все так вдруг. Я имею в виду, твои родители, они-то что скажут?

– Мне решительно наплевать на то, что скажут родители. Я ведь женюсь не на них. – От волнения он снова закурил. – Не думал, что ты будешь колебаться. Почему-то был уверен, что ты немедленно согласишься, – бросил он с толикой раздражения в голосе.

– О, дорогой, я так хочу сказать «да». Я очень этого хочу.

– Вот и отлично. Будем считать, что один вопрос мы утрясли. – Он загасил окурок, с удовольствием посмотрел на ее полную грудь, коснулся губами сосков и начал медленно приближаться к девушке.

– Погоди, Алистер, нам нужно поговорить.

– Подождать?! – протянул он разочарованно. Упершись локтем в пол, он внимательно посмотрел на Джейн. – А о чем еще нам говорить? Все уже решено, и сейчас я снова хочу заняться любовью, так сказать, в ознаменование. – Он торжествующе рассмеялся.

Она отстранилась.

– Все не так просто, как тебе кажется, – откликнулась Джейн. Она была так поглощена своими мыслями, что ее нисколько не смущала ни собственная нагота, ни то, что она сидит на полу.

– А по-моему, все очень просто.

– Нет, мой дорогой, не упрощай. Начать с того, что я ни разу не слышала, любишь ли ты меня. Я ведь не могу выйти замуж за человека, который меня не любит.

– И без слов все ясно.

– Отнюдь.

– Если бы не любил, чего ради я стал бы тебе делать предложение?

– В таком случае, скажи.

– Ну, хорошо. Я тебя люблю. – И он обезоруживающе улыбнулся. – Теперь-то мы можем заняться любовью?

– Погоди, давай поговорим. Я не вполне уверена, что ты все хорошенько обдумал.

Алистер вздохнул, словно примирившись с мыслью, что с сексом придется подождать.

– Ну что, что я еще не обдумал?

– Во-первых, твои родители. Что они скажут?

– Ну, лично я думаю, что они будут вполне довольны. Оба они считают, что мне давно уже пора остепениться.

– Остепениться – это одно, а жениться именно на мне – совсем другое.

– А чем ты плоха? Или у тебя темное прошлое? Может, ты была проституткой или у тебя нелады с полицией? – Он рассмеялся собственной шутке.

– Алистер, ради Бога, отнесись к этому серьезно! Ты сам подумай, до нынешних выходных я ведь даже понятия не имела о том, как ты жил за пределами Кембриджа и Фулема. Ядаже не могла себе представить ваше имение. Полагаю, твои родители хотели бы подыскать тебе какую-нибудь девушку вашего круга.

– Господи, дорогая, неужели тебя это действительно волнует? Мой отец прекрасно себя чувствует, и потому еще Бог знает сколько времени пройдет, прежде чем я унаследую это имение. Но как бы то ни было, а мы живем здесь. Со временем я научусь управлять имением, а ты привыкнешь к иному образу жизни. Все это предельно просто, нечего тут усложнять. – И он покачал головой, удовлетворенный логикой собственных аргументов.

– Да, но я ведь никогда не сделаюсь такой, как твоя мать.

– С чего ты взяла, что мне нужна жена, похожая на мать?

– Не буду такой, как Кларисса или Аманда. Они интуитивно чувствуют, как вести себя в той или иной ситуации.

– Неужели ты хочешь, чтобы моей женой оказалась какая-нибудь очередная Кларисса?! – Он взял ее за руку. – Послушай, Джейн, все тут очень хорошо приняли тебя. Отец так и сказал мне сегодня утром, на прогулке.

– Вполне возможно, что я понравилась твоему отцу, но это еще не значит, что он обрадуется, узнав, что ты хочешь на мне жениться. Разумеется, леди Апнор также вслух ничего плохого обо мне не скажет, сделает вид, будто я ей понравилась. Потому как, если она поведет себя иначе, ты переметнешься от нее ко мне. Всякая женщина это знает. Но поверь, твоя мать не считает меня подходящей парой для тебя. Я печенками чувствую.

– Чушь!

– Вовсе нет. Она разочарована.

– Ну, в конце концов, это ее проблемы. Ты ведь выходишь не за нее, а за меня. И я не вижу никаких препятствий для нашей с тобой женитьбы. Но, пусть, я допускаю, что сейчас мой выбор кажется матери несколько странным. Только ты ведь у меня умница, ты со временем научишься вести себя так, чтобы не раздражать своим поведением окружающих. Я в тебе нисколько не сомневаюсь на сей счет.

– Вспомни вчерашний ужин, этот дурацкий спор насчет образования. Видел бы ты, как они на меня смотрели! Вчера мне не хватило смелости как следует за себя постоять, привести железные аргументы, что, мне кажется, подтолкнуло твою мать к определенным выводам.

– Джейн, вчера ты была великолепна, я горжусь тобой, можешь мне поверить. И мать моя наверняка втайне испытала к тебе уважение, потому что ты отстаивала свою точку зрения. Вне зависимости от общего мнения. Она, моя мать, вообще любит спорить, и вчерашний ужин ей пришелся по душе. А вот если бы ты молчала и только и делала, что ела, – тогда, наверное, она была бы весьма разочарована.

– Алистер, ты, похоже, чего-то недопонимаешь. Ты такой замечательный, но ты ровным счетом ничего не понимаешь.

– Чего же именно?

– Не понимаешь, насколько я отличаюсь от всех тех, кто окружает тебя с самого детства. Я ведь из семьи фабричных рабочих. Твои родители вряд ли мечтали о такой жене для сына.

– Ну, ты плохо знаешь моих родителей, – возразил он. – Я всегда сам выбирал себе друзей, а отнюдь не следовал советам родителей. Многие годы моим самым близким другом был сын управляющего фермой. Так что поверь, дорогая, родители вовсе не снобы.

– Друзья – это одно, а жена совсем другое.

– Ерунда. Ты так говоришь, потому что совсем их не знаешь.

– Вспомни вчерашний день, Алистер. У меня было такое чувство, что я вообще тут чужая. Это очень трудно объяснить, но мне казалось, что я зритель, сижу в зале и наблюдаю некое действо на сцене. У вас общий разговор, даже недосказанности общие, понятные всем вам без комментариев.

– Джейн, милая, подчас мне кажется, что ты больна паранойей. Я люблю тебя – вот видишь, опять сказал эти слова. Ты мне нравишься, что, может быть, еще важнее любви, в конечном-то счете. Ты нужна мне, необходима, я хочу иметь от тебя сына. А все прочее меня решительно не интересует.

При этих его словах Джейн почувствовала, как ком встал у нее в горле.

– И я люблю тебя, Алистер, хочу выйти за тебя замуж. Но все так сложно.

– Значит, ты все-таки выходишь за меня? Ну слава Богу, как гора с плеч. А через пару лет никто и знать не будет, чем ты занималась раньше. Ну, а теперь мы наконец предадимся любви?

– Что ты делал вчера, когда я отправилась к себе в комнату? – спросила она, отстраняясь.

– Какая разница? Тем более что ты и сама все прекрасно знаешь: я сидел и болтал с Клариссой и Ко. Посидели немного, потом я прокрался к тебе. Остальное было ужасно.

– С Клариссой ты ведь обо мне разговаривал?

– Вовсе нет, – ответил Алистер и отвел глаза.

– Врешь, именно обо мне. И что же она сказала?

– Да ничего особенного… Черт возьми, ты же знаешь Клариссу! Она вообще высокомерна, и к тебе относится не лучше, чем к остальным. Но это совершенно не касается наших с тобой отношений.

– Это ты так думаешь. – Джейн покивала головой. – А мне кажется, что очень даже касается. Мне кажется, что вчера тебе стало меня жалко и именно эта жалость и вынудила тебя сделать сегодняшнее неожиданное предложение.

– Госсссподи… Какая же ты бываешь противная! После того, что между нами было, как ты можешь так вот обо мне думать?! И запомни, мне решительно наплевать, что делает и что говорит моя сестра! Что касается предложения, то я думал о нем не один день, но хотел сделать тебе предложение именно тут, в этом доме. Можешь смеяться, но такой уж я романтик. – Он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, и Джейн растаяла.

– О, Алистер… ты меня прости…

– Вот так-то лучше. Теперь наконец мы можем заняться любовью?

– Конечно! – Она обняла любимого.

Позднее, уже переводя дыхание, Джейн проговорила:

– Алистер, я хочу тебе сказать еще кое-что.

– Да? – поинтересовался он сонным голосом.

– Знаешь, я из тех женщин, кто если уж выходит замуж, то раз и навсегда. Если ты мне изменишь, я этого не перенесу. Я вообще не смогу тебя делить с кем бы то ни было.

– Если мы поженимся, с какой стати мне смотреть на других женщин?! – ответил он и блаженно потянулся.

Она наклонилась и поцеловала его.

– Еще одно. Нельзя ли некоторое время подержать наше решение в тайне? Пусть леди Апнор сначала немного привыкнет ко мне.

– Черт возьми, нет! – Внезапно он уселся, глаза его загорелись. – Я хочу немедленно заявить об этом всему миру. Все уже решено. А что касается моей матери, то, полагаю, тут ты ошибаешься. Может, она немного суха, кажется этакой неприступной в общении, но на самом деле мягкая и хорошая женщина. И вообще, любимая, давай не будем по второму разу. Я умоляю! – Он взглянул на часы. – О, сколько времени! Мы опаздываем на ленч, черт бы его побрал. Вот уж чего мать действительно терпеть не может! – Он рассмеялся. – Ну же, поторапливайся.

Они спешно оделись, кое-как отряхнулись.

– Все поймут, чем именно мы с тобой занимались, – счастливо улыбнулся он. – Бежим. Нужно хоть наскоро душ принять.