Текст книги "Неравный брак"

Автор книги: Анита Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 41 страниц)

Внутри у Джейн все переворачивалось от боли и столь откровенного небрежения, – однако мало-помалу она начала злиться. И это его пресловутая защита?! По мере того как недели сменяли одна другую, Джейн начала все более опасаться очередного нервного срыва. Предпосылки уже были налицо: Джейн потеряла аппетит и чуть ли не насильно впихивала в себя каждый кусок. Она, кроме того, сделалась рассеянной, а концентрация внимания требовала больших усилий. Стало трудно улыбаться, трудно разговаривать с людьми. Более всего ей хотелось пребывать в одиночестве. Она чувствовала, как медленно умирают ее душа и сердце. А Роберто в ответ лишь улыбался: от этой улыбки Джейн оттаивала, ей казалось, что все худшее уже позади.

Однажды вечером, через месяц после того, как она переехала в замок, после прекрасного ужина с Роберто, когда он, как обычно, оставил ее одну, Джейн уселась за туалетный столик и принялась рассеянно расчесывать волосы. Она вдруг вспомнила, как спокойно ей было в больнице: целый год длился ее в общем-то безмятежный покой, – ни тебе забот, ни ответственности. И при этом все вокруг были исключительно милы. Почему же сейчас она не в состоянии изгнать из собственного сознания все то, что расстраивает ее? Ведь заставила же она себя позабыть лицо Алистера? Хотя, если уж начистоту, это было не самое худшее время в ее жизни, право… Расческа шлепнулась на туалетный столик, Джейн с ужасом уставилась на свое отражение. О черт! Надо же, она уже жалеет о том времени!.. Нужно уезжать, немедленно уезжать отсюда! Ей вредно далее оставаться здесь! Она совершенно не могла постигнуть той игры, в которую столь упоительно играл с ней Роберто. Каковы бы ни были мотивы, с его стороны то была весьма грубая и жестокая игра. Хватит, с нее довольно, она и без того уже перенесла столько, что не каждому человеку под силу вынести… Со все возрастающей паникой она начала думать, что Роберто специально желает разрушить ее психику. В таком случае, это вовсе не безобидные игры, а что-то вроде кары. Борясь с истерикой, Джейн схватила один из своих чемоданов и начала как попало скидывать туда одежду. Она немедленно отправляется к Онор, завтра же утром поедет к ней… Слава Богу, что Онор живет неподалеку!.. Всхлипывая, Джейн смела все свои пузырьки, бутылочки, флакончики.

– Ну, чем это занимается моя маленькая? – При этих словах стеклянная бутылочка с духами выскочила из рук Джейн и покатилась по полу. Спальня сразу же наполнилась сильным ароматом. – Ничего страшного, я куплю тебе новый флакон. – Роберто мягко улыбнулся.

– Роберто, – с усилием выдохнула она и всхлипнула. – Я не хочу оставлять тебя!

– В таком случае оставайся, дорогая. – Он взял ее на руки, перенес на постель. Джейн со страстью вцепилась в него: она была в отчаянии, она находилась на пороге сумасшествия. Они занялись любовью – и очень скоро принц довел ее до оргазма. Слезы сами собой хлынули из глаз Джейн.

Теперь они отдыхали в объятиях друг друга.

– Но почему, Роберто?

– Хотел, чтобы ты возненавидела меня.

– О, Роберто, я не могу тебя ненавидеть. Ты пугаешь и огорчаешь меня, но ненавидеть тебя… Никогда.

– Я подумал, что, возненавидев, ты уйдешь.

– Но почему?! Или ты хочешь, чтобы я ушла?

– Господи, нет, конечно!

– В таком случае, зачем же?!

– Каждое утро я просыпался с мыслью, что пойду к тебе и скажу, чтобы ты уезжала, вообще уходила из моей жизни. Но всякий раз, когда ты открывала свои восхитительные глаза, когда улыбалась мне, я совершенно терялся… А потом всякую ночь я из угла в угол ходил в своей спальне, борясь с непреодолимым желанием войти к тебе, взять тебя. Словом, всякую ночь я хотел сказать, чтобы ты уходила, а потом опять наступало утро… замкнутый порочный круг какой-то. Я ведь уже говорил, что ты – колдунья. – Он улыбнулся и, взяв в руку прядь волос Джейн, поцеловал их.

Джейн напряженно смотрела на Роберто.

– Роберто, дорогой, я совершенно не понимаю! Мы так много значим друг для друга, и тем не менее ты заставил меня пройти через все это… Столько ужасных недель!

– Ты солгала, рассказывая мне о причинах приезда в Рим.

– А что было бы, выложи я тогда все начистоту? Захотел бы ты меня тогда? Я не знала, что и придумать.

– Но я-то был уверен, что ты приехала именно ко мне. А потом выяснилось, что ты просто-напросто таким вот способом убегала от бывшего мужа… – Он горько усмехнулся. – Каково же мне было ощущать, что ты просто использовала меня, чтобы забыться.

– Но пойми, дорогой, в ту ночь у меня был совершеннейший сумбур в голове. Как же я могла быть с тобой совершенно откровенна, если я ничего не понимала. Я ведь тоже сначала подумала, что именно он – настоящая причина, побудившая меня приехать к тебе. Но потом пришла к выводу, что он, собственно говоря, лишь подтолкнул меня к принятию решения, которое давно уже созрело в моей душе.

– Как же я могу быть в этом уверен?

– Мое слово тому порукой.

– Будешь ли ты впредь знать истину, когда говоришь неправду? Вообще, можно ли знать правду, если лжешь? Но как бы то ни было, а мне так и не удалось разлюбить тебя. – Роберто улыбнулся. – Для меня это явилось большим потрясением. Поначалу я даже не мог поверить: я, Роберто Виллициано, – неприступный, умный, любимый женщинами – и вдруг влюблен! Поначалу я ничего не понял, да и как мне было понять, если ничего подобного со мной прежде не случалось. Мне казалось, что ты всего лишь очередное увлечение, однако всякий раз я так отчаянно хотел тебя, что все прочие женщины перестали для меня существовать. Ты сделала меня чрезвычайно уязвимым, это наполнило мою душу страхом. Как раз именно поэтому я и захотел, чтобы ты ушла из моей жизни. Мне показалось, что наши отношения приведут к большим бедам. – Он мрачно уставился в пространство. – И кроме всего прочего, ты еще так спокойно заявила, что все еще любишь его. Мне сразу же захотелось умереть, но сначала я хотел убить тебя.

– Роберто, послушай. – Она взяла его руки в свои. – Я думаю, что у меня появилась совсем другая, совершенно особенная любовь.

– Это ты говоришь, чтобы ободрить меня.

– Нет, дорогой, вовсе не поэтому. Я стараюсь быть объективной. Боже, ведь когда мы с Алистером поженились, мы были сущими детьми. Мы вместе росли, многое вместе испытали. Я не могу так вот вдруг разлюбить его, хотя вряд ли та моя любовь – любовь взрослой женщины. Но нельзя же так вот, в один момент, отринуть свое прошлое!

– Если бы я был уверен, что так оно все и есть… Если бы… – Роберто просительно посмотрел па Джейн. Она подалась вперед, коснулась сосками его груди. Роберто поцеловал ее, крепко сжал в своих объятиях. Они предались сладостным мгновениям любви, и, достигнув кульминации, Джейн вдруг закричала: «Я люблю тебя, Роберто!»

Роберто зарыдал от радости. Этот сильный, уверенный в себе мужчина сейчас плакал в ее объятиях. Она прижимала его, как ребенка, и верила, что любит именно его.

– Роберто, какой же я была дурой! Мы ведь могли потерять все это.

Глава 9

Ее долгие однообразные дни канули в прошлое. Теперь они с Роберто практически не расставались. Джейн всюду сопровождала его: часами сидела в машине, пока Роберто подолгу разговаривал с крестьянами. Счастьем была уже сама возможность находиться рядом с ним. Местные крестьяне отнеслись к ней очень дружелюбно. Никто более не пялился на нее, не кривился, видя их с Роберто вместе. Роберто всегда теперь старался обедать с Джейн, и чай они пили вдвоем. Только вот завтракали порознь. Каждое утро Роберто по-прежнему будил Джейн, служанка с подносом в руках неизменно демонстрировала свою беззубую улыбку.

Виллициано совершенно изменил ее. Теперь для Джейн сделалось очень важным хорошо выглядеть в его глазах. Она постоянно наблюдала за собой со стороны, наслаждаясь собственной женственностью. Чем чаще он занимался с ней любовью, тем более Джейн тянуло к нему. Она готова была принять его всегда, в любой час дня и ночи.

Единственный день, который Джейн не любила, – это воскресенье. Она терпеть не могла почти безостановочные звоны, доносившиеся снизу, со стороны городка. Эти заунывные звоны как нельзя лучше подходили к общему настроению, потому как по воскресеньям Роберто уезжал к матери, и хотя на сей счет ничего не было сказано, Джейн предусмотрительно не заводила речь о том, может ли она поехать с ним. Старая принцесса, давно уже разменявшая девятый десяток, жила на другом конце долины в другом замке.

– И сколько же всего у вас замков? Сколько замков необходимо вашей семье? – как-то поинтересовалась она у Роберто.

– Слишком много, – ответил он. – Поверь, они прямо-таки разоряют меня. Они – как каменные любовницы.

Иногда в гости приезжала Онор. Правда, приезжала очень редко, ибо не любила покидать виллу и своих друзей. А Роберто и слышать не хотел о том, чтобы Джейн ездила к Онор без него. И потому воскресенья оказывались самыми неприятными для Джейн днями. С десяти утра и часов до десяти вечера она вынуждена была терпеливо дожидаться его возвращения. Несколько раз Роберто приезжал в замок с какими-то своими кузенами, никогда, однако, не привозя к себе кузин: Джейн сделала вывод, что, наверное, кузинам не полагалось видеть таких порочных, как она, женщин. Иногда Джейн заходилась от злости, но нередко даже радовалась этому. В любом случае, она успокаивала себя тем, что воскресенье – всего лишь один из семи дней недели.

Она подолгу изучала замок, понимая, что ей известна лишь небольшая часть всех его помещений и переходов. Тут не было смешения стилей, которые так приятно радовали глаз в Респрине или Драмлоке, и нельзя было, как там, увидеть рядом современную безделицу и старинную мебель. Всякий предмет, всякое украшение, всякая скульптура располагались тут так, чтобы лучше подчеркнуть их красоту. Все здесь стояло на строго определенных местах. Во всех домах Роберто царила какая-то особенная тишина, слуги двигались бесшумно, подобно церковным служкам, и потому Джейн нередко вздрагивала. Иногда у нее возникало ощущение, будто она живет в волшебном подводном замке. Эту иллюзию создавали жалюзи и ставни на окнах. От ветра жалюзи тихо вибрировали: в каждой комнате и каждой зале с солнечными лучами боролись, как со смертельным врагом. В замках жило поразительное эхо. Джейн чувствовала даже некоторую неловкость оттого, что нарушала вековую тишину, и потому нередко ходила буквально на цыпочках. А случалось, что, к своему вящему изумлению, слуги замечали ее с туфлями в руках: она двигалась столь же бесшумно, как и они, особенно в галерее.

Роберто оказался прав: ее помощь совершенно не требовалась. Слуги наверняка были бы возмущены и рассержены попытками помочь им.

Впрочем, отношение Роберто к прислуге Джейн находила несколько странным. Он, казалось, никогда с ними не разговаривал, однако все они отлично знали, чего именно в каждый конкретный момент он хочет, и было бы неверно утверждать, будто он игнорировал слуг, как некие предметы интерьера. Слуги, впрочем, вместо предполагаемого Джейн отвращения к хозяину испытывали к нему чувство, похожее на восхищение и преклонение.

Джейн получила письмо от Алистера.

– Хочешь прочитать? – спросила она у Роберто. – Наверное, речь идет о приезде Джеймса. – Она криво усмехнулась, протягивая письмо.

– Прочитай вслух, – с улыбкой сказал Роберто.

Не успела Джейн пробежать глазами первые строчки, как залилась слезами.

– Он против того, чтобы Джеймс погостил у нас, – недоуменно произнесла она. – Послушай: «Я специально разговаривал с адвокатами. Мне сказали, что место, где ты нынче проживаешь, не вполне подходит для ребенка такого нежного, как у Джеймса, возраста».

– Вот как?! – Роберто разгневанно вскочил.

– Но и это еще не все. «До тех пор, покуда ты не уберешь этого жиголо, с которым в настоящее время предпочитаешь сожительствовать, боюсь, Джейн, тебе вообще не будет позволено видеться с Джеймсом. Мне очень жаль, однако я обязан думать о благополучии мальчика. А мои адвокаты уверили меня, что я волен поступать именно так…» Роберто, да что же это такое?! – Она в ужасе посмотрела на него, однако наткнулась на добродушную улыбку. – Что же, черт побери, в этом смешного? Как смеешь ты вообще смеяться, когда я так несчастна?! – набросилась она на Роберто.

– Дорогая, прости, я улыбнулся при мысли о том, что кто-то считает меня жиголо. Правда, очень забавно! Но ты, разумеется, совершенно права. Смеяться вовсе не над чем. Этот твой Алистер – судя по всему, весьма надменный человек. – Роберто обнял Джейн. – К тому же злой. И за то, что он доставил тебе столько страданий, я никогда его не прощу. Что ж, дорогая, теперь наш с тобой черед проконсультироваться у адвокатов.

– Это бесполезно. Наверняка все они будут говорить примерно одно и то же.

– Он просит тебя заплатить огромную цену. Я бы даже понял, если бы ты ради сына покинула меня. Понял бы и простил, разумеется.

– Но я не оставлю тебя, Роберто. – Ее голос звучал очень твердо. – Это все равно ни к чему не приведет, он сумеет найти какой-нибудь иной предлог, а если не сам, то его долбанная мамаша. Не сомневаюсь, это ее рук дело.

– В таком случае, он, должно быть, очень слабый мужчина, если позволяет матери крутить и вертеть им.

– Он не слабый, но его мамаша – очень сильный человек, в этом все дело. От этой карги даже черт убежит. – Джейн усмехнулась, успев подумать о том, что ей пока что не приходится выбирать между матерью Алистера и матерью Роберто, за что следует непременно благодарить судьбу.

– В таком случае, все это означает лишь его попытки вернуть тебя.

– Чтобы Алистер захотел меня вернуть?! Ну уж чего-чего, а этого у него наверняка и в мыслях нет.

Однако в тот день она не поехала с Роберто, а дождавшись его отъезда, возвратилась к себе в комнату. Она думала о том, какой жестокой и несправедливой бывает подчас судьба. Или ей поверить в то, что Алистер живет как монах в своем Респрине и что у него не было никаких связей? Вряд ли. Но так вот огульно порочить ее – как это мерзко с его стороны! Пожалуй, теперь английский суд и близко не подпустит ее к собственному ребенку. И ведь не далее как год назад Алистер умолял ее вернуться… И ведь он не из мстительных, равно как не назовешь его и чистоплюем: наверняка все это – результат происков старой карги, которая все еще никак не успокоится, все интригует против Джейн. Наверняка она боится, что если ее внук будет часто видеться с матерью, то он переймет многое из того, что составляло сущность Джейн до замужества, многое из того простого, ненаносного, что было так ненавистно Бланш. Покинуть Роберто? Но чего она этим достигнет?.. Ответ очевиден: у нее началась бы скучная жизнь одинокой женщины, тогда как сына ей удавалось бы видеть не чаще раза в месяц. Может, позднее, когда отношения с Роберто сделаются более устойчивыми, войдут в свою колею, может, тогда Джейн сможет уезжать на несколько дней и встречаться с сыном? Это единственное, на что она реально могла рассчитывать.

В течение нескольких дней она была подавлена – и ободрилась только после того, как приехала Мэй. Роберто предложил выслать за ней автомобиль, но когда Джейн настояла на своем желании съездить в аэропорт, он не стал спорить, лишь пожал плечами. Он недоуменно наблюдал, как при встрече женщины обнялись и из глаз у них ручьем потекли слезы.

– Мэй – это не просто служанка, Роберто, это моя хорошая подруга, – попыталась объяснить Джейн, однако сей аргумент остался для принца выше его понимания.

Чувствуя себя вполне счастливой, Джейн с удовольствием слушала новости про Респрин: кто родился, кто умер, кто против кого затеял свару.

– И ты вышла замуж, Мэй?

– Да, глупо, конечно. Я говорила, что никогда не выйду замуж, нечего было и пытаться. А когда вышла, этот человек принялся действовать мне на нервы: от него жутко пахло, и он чудовищно храпел.

– А кем был твой муж?

– Новый дворецкий, Феликс. Да, он казался мне вполне симпатичным, но его носки… Боже, хоть святых выноси.

– Ну, едва ли это достаточное основание для развода, Мэй – с улыбкой произнесла Джейн.

– Во-первых, незачем мне было вообще выходить за него, должно быть, всему виной одиночество. Респрин совершенно изменился с тех пор, как вы уехали, и когда я вернулась, то для меня нашлось всего лишь место обыкновенной горничной. Честно скажу, мне это совершенно не понравилось: другие служанки насмехались надо мной. И все потому, что в отличие от них я узнала другую жизнь. И вот в это самое время подвернулся Феликс, сделал предложение, ну я и согласилась. Рожа у него сразу сделалась такой довольной, что как-то даже язык не повернулся сказать, мол, извини, я передумала…

– О, Мэй…

– Его светлость был очень добр к нам, исключительно добр, выделил нам хорошенький коттедж неподалеку от самой фермы. Но вскоре мне осточертело заниматься своим хозяйством, а Феликс был против того, чтобы я опять работала в имении. Ну, а кроме того, он пил… Ну и… – Она вопросительно посмотрела на Джейн, как бы раздумывая, продолжать ли ей. – Ну, в общем, я не выдержала: он вел себя как животное.

– Извини, Мэй…

– А чего ж тут извиняться? Я сама во всем и виновата. Матушка, бывало, говаривала: «Всегда прислушивайся к своему внутреннему голосу». А я не прислушалась, и вот что получилось. Ну, словом, у нас получился вполне современный романчик: пару лет прожили вместе – и разбежались.

– Жаль, что ты так и не познала истинную радость любви, – сочувственно произнесла Джейн.

Мэй безразлично пожала плечами.

– Ну а у вас, насколько понимаю, все в полном порядке: обосновались на новом месте, он – принц, у него – свой собственный замок, да? Никаких тебе туристов, которые целыми днями только и делают, что ходят по имению и глазеют.

– К сожалению, Мэй, тут действительно нет никаких туристов, хотя я была бы не против.

– Я никогда не могла понять вашего отношения к этим ротозеям. По мне, так их на порог пускать не надо: только грязь да мусор после них.

– Мэй, ты говоришь совсем как старуха Апнор, – возразила Джейн.

– А когда вы намерены пожениться? Когда развод получите, да?

– Я вовсе не намерена выходить замуж, Мэй.

– А почему бы нет?

– Потому что все очень усложнится. Тем более что я уже считаюсь разведенкой. Ну и кроме того – мое прошлое… – И Джейн прищелкнула пальцами, как это делают итальянцы.

– А он любит вас?

– О да, конечно! – Джейн улыбнулась.

– В таком случае я совершенно ничего не понимаю. Лорд Апнор не позволил обществу воспрепятствовать вашему тогдашнему браку. Что же это за принц, если позволяет себе так поступать с вами? – рассерженно спросила служанка.

– Мэй, не стоит об этом. Тем более что я согласна с ним и не намерена проходить через все эти социальные препятствия по второму разу. Нам с ним и так хорошо, мы очень счастливы.

– Но мне все это вовсе не по нраву. Вы – и вдруг чья-то любовница! Это не дело, поверьте.

– На дворе семидесятые, Мэй. Все существенно переменилось.

– Многое, но далеко не все. А каковы гарантии, хотела бы я знать? И потом, если уж времена так изменились, как вы говорите, почему же этот человек не сделает то, что должен сделать на его месте всякий порядочный мужчина?

Ее логика была железной. Джейн решила прекратить этот спор.

– Мэй, поговорим об этом как-нибудь в другой раз, ладно? Я его люблю, он любит меня. И уж лучше жить с ним на нынешних условиях, чем остаться без него. Разве непонятно?

– Он кажется очень милым человеком. Наверняка джентльмен. И у него очень красивые глаза и этот его голос… У меня от него мурашки по коже… – Мэй захихикала. Более ситуацию они не обсуждали.

Джейн принялась со всей присущей ей серьезностью изучать итальянский язык. Каждый день к ней приходила молодая женщина, и в течение двух часов они занимались. Джейн демонстрировала весьма неплохие результаты, правда, отчасти из желания обрадовать Роберто.

Как-то принц уехал на весь день, и Джейн воспользовалась этим, чтобы подольше поработать в кабинете. На беду, в авторучке закончилась паста, и Джейн открыла ящик стола, надеясь найти какую-нибудь другую ручку. Ее внимание привлекла коробка, наполненная рулонами кинопленки. Любительские фильмы! Потрясающе! Она нажала кнопку, и стеллаж раскрылся, за полками оказался укрепленный на стене экран. Еще одна кнопка – и появился кинопроектор. Джейн ловко заправила пленку: она часто видела, как это проделывает Роберто, который терпеть не мог ходить в местный кинотеатр и получал новые фильмы из Рима. Затем уселась в большое кожаное кресло, навела фокус.

На экране появилась постель, молоденькая девушка. Девушка принялась раздеваться. У Джейн глаза на лоб вылезли: оказывается, она заправила порнографический фильм! Она никогда прежде не видела ничего подобного – и потому у нее даже захватило дух. Появился какой-то мужчина, принялся ласкать девушку, повернув лицо к камере. Роберто! Джейн завороженно наблюдала, как руки его гладят грудь девушки… С перекошенным от ужаса лицом Джейн вскочила и выключила проектор. Она глазам своим не могла поверить: отвратительно, чудовищно, – но во всем этом было и что-то еще… «Боже правый!» – воскликнула она, сообразив, что эти экзерсисы происходили на постели в его римском доме. Той самой, на которой они столько раз занимались любовью! На постели с зеркалом над головой…

Роберто вернулся только поздно вечером. Весь день Джейн места себе не находила: все никак не могла решить, сказать ли ему о найденном фильме или сделать вид, будто ничего не произошло. После ужина Роберто с Джейн перебрались в гостиную.

– Ты сегодня какая-то подозрительно притихшая. Что-то случилось?

– Нет, ничего.

– А мне представляется, что случилось. Ну, расскажи, какая там еще у тебя проблема?

Роберто улыбался своей мягкой улыбкой, а перед глазами Джейн стояли руки, ласкающие девушку.

– Я обнаружила кинопленки, – выдавила она наконец.

– Понятно.

– А я вот не могу понять!

– Может, не стоило рыться в чужих ящиках?

– Я не рылась. Я ручку хотела найти. Тем более что ты сам разрешил мне работать в той комнате.

– Правильно. Глупец, нужно было убрать оттуда коробку.

– Конечно. Это отвратительно… – Роберто ничего ей не ответил. – Я имею в виду, как вообще ты мог?! Это ужасно, низко, омерзительно…

– В таком случае зачем же ты смотрела?

– Я посмотрела только начало. Потом поняла, что на экране ты – и тотчас выключила.

– Ах вот оно что… Дело, стало быть, вовсе не в том, что это порнографический фильм, а в том, что ты увидела на экране именно меня. И это так тебя разволновало?

Она предпочла не отвечать.

– А все остальные пленки – там тоже такое, да?

– Да.

– Да ты извращенец! – крикнула она ему в лицо.

– Все было отснято до нашего с тобой знакомства. И потому я не понимаю, что тебя так беспокоит?

– Не понимаешь? Еще бы не беспокоило, если ты, оказывается, такой развратник!

– Ну ладно, допустим, ты права. Но ведь это – старая романтическая история: распутный герой преображается благодаря женской любви, – ровным голосом произнес Роберто.

– Ты что, издеваешься?! Да как ты смеешь?! У меня внутри все переворачивается от злости и отвращения!

– Джейн, успокойся, ради Бога. Позволь, я тебе объясню. Я совершенно не намерен извиняться за то, что отснял эти фильмы. Я лишь сожалею, что ты их обнаружила. Хотя твою любознательность и следовало бы направить в иное русло.

– Не намерен извиняться?! – недоуменно повторила она.

– Помолчи минутку, дай сказать, – одернул ее он. Джейн отвалилась на спинку кресла, по-прежнему пребывая в ярости. – Я тогда был совершенно другим человеком, поскольку с такими суммами добиваться побед над женщинами было сравнительно несложно. Лет в двадцать я уже очень неплохо разбирался в любви. Когда же перевалило за тридцать пять, секс мне смертельно надоел. Ничего более меня не возбуждало, а эти фильмы были всего лишь капризом, но в итоге они же мне и помогли. Я приходил в экстаз при одной только мысли о том, что все мои действия фиксируются кинокамерой. Вот, собственно, как все было… Физическое совокупление, ничего больше. – Он еще налил себе коньяка. Несмотря на гнев, Джейн внимательно слушала каждое его слово, а Роберто меж тем продолжал: – Надеюсь, ты многого обо мне никогда не узнаешь. Я, в общем, наломал дров. Главным образом от отчаяния. Но затем произошло чудо – я встретил тебя. Заниматься с тобой любовью стало для меня настоящим счастьем, ты разбудила меня, воскресила физически. А уж о духовном и говорить не приходится. Ты подарила мне достойную, высокую любовь… Не знаю, сможешь ли ты понять… Я стал, по сути, совершенно иным человеком.

– Ну отчего же, что-то я непременно пойму, – с явным сомнением в голосе произнесла она. – Но видеть тебя рядом с другой… Я бы убила ее, не раздумывая!

– Бедняжка ты моя… Ты простишь меня?

– Прощу, если ты согласишься уничтожить фильмы.

– Сейчас же. – Роберто быстро вышел из комнаты, вернулся с виноватой улыбкой. – Все, сжег все до единой пленки.

– Роберто, я вот что подумала… Та постель, где все это происходило… Где была камера?

– Над зеркалом.

– И?..

– Да, дорогая, тебя тоже. Один-единственный раз.

Она уткнулась лицом в ладони.

– Роберто, как ты посмел?!

– Могу лишь извиниться.

– Обещай, что непременно избавишься от этой кровати!

– Обещаю.

К его крайнему изумлению, Джейн настояла на том, чтобы он подставил ей стул: она влезла и тщательно изучила полог своей постели – нет ли там какой спрятанной кинокамеры? Позднее, когда они лежали рядом, Джейн спросила у Роберто:

– Скажи, а в этой вот постели ты был с другими?

Он нежно поцеловал ее.

– Нет, моя сладкая. Только с тобой.

Удовлетворенная его ответом, Джейн почти тотчас уснула.