Текст книги "Неравный брак"
Автор книги: Анита Берг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц)
Глава 3
Они остановились перед домом родителей Джастина. Особнячок псевдогеоргианского стиля с подпираемым колоннами портиком походил на миниатюрный Парфенон. Они вошли в просторный, величественно обставленный холл, где было полным-полно поддельного антиквариата, включая современного изготовления коллекцию средневекового холодного оружия.
Мать Джастина, худощавая нервная дама, серые, цвета мышиной шерстки, волосы которой превосходно гармонировали с ее длинным платьем, проводила их к бассейну, где подавали спиртное. Лохматый зеленый ковер протянулся до самого портика, вокруг стояли начисто отмытые искусственные деревья. Миссис Клеманс никак не могла успокоиться, хлопотала и суетилась подле – то предлагая спиртное, то подкладывая под спинку скамеек подушки. Видимо, Сандра была очень ей симпатична: она, как клуша, суетилась возле невестки. Но ее мягкий говорок оказался весьма назойливым – очень непросто было выслушивать женщину в течение долгого времени: слова цеплялись одно за другое, и словесному потоку, казалось, конца и края никогда не будет.
Час спустя к ним присоединился мистер Клеманс. Поскольку Сандра в разговорах всегда величала его «стариком», Джейн не ожидала увидеть перед собой сравнительно молодого мужчину. Иссиня-черные волосы, хорошего покроя одежда: неширокие, с искрой, брюки из зеленого вельвета, рубашка в широкую полоску. Он выглядел скорее как старший брат Джастина, а вовсе не как его отец. Когда же он пожимал руку Джейн, она заметила, что волосы его выкрашены, а лицо покрыто толстым слоем тонального крема. Да, Клемансы представляли собой весьма странную супружескую чету. Джейн невольно пришло на ум сравнение: курица и петух.
Наконец подали ужин. Гостям предложили пережаренного барашка и недожаренный овощной гарнир, сдобренный «лучшим вином этого месяца», как считали в клубе, членом которого состоял мистер Клеманс. Это обстоятельство явилось предметом особой гордости хозяина.
Мистер Клеманс доминировал в застольном разговоре. Отвалившись на спинку большого резного стула, он неприкрыто любовался собой. При этом хозяин ни к кому конкретно не обращался, получая, судя по всему, невыразимое удовольствие от звуков собственного голоса. В течение всего ужина Сандра молчала, единственный раз она улыбнулась свекрови, которая непрестанно суетилась, указывая взглядом на то или иное блюдо, одаривала гостей вопросительными улыбочками и вообще оживленной мимикой.
Джастин, казалось, превосходно чувствовал себя в компании отца. Он так же откинулся на спинку стула и точно так же держал руки перед собой.
Возвратившись домой, муж Сандры сразу же отправился спать, так что подруги чаевничали вдвоем.
– Твой свекор – это мужской вариант леди Апнор. Не удивилась бы, если бы оказалось, что эти двое находятся в кровном родстве. Жуткое самомнение! Едва ли когда-нибудь еще я видела такого самовлюбленного типа. – Джейн рассмеялась.
– Ничего смешного, – призналась Сандра. – Теперь-то ты понимаешь, что я имела в виду? Если бы не миссис Клеманс, не знаю, сумела бы я вообще выжить.
– Меня очень удивил Джастин – он совершенно игнорировал тебя за столом.
– Хочешь спросить, не придерживается ли он на мой счет такого же мнения, как и его отец? Я до сих пор ломаю голову над этим. И что самое грустное, я ведь для него очень неплохая жена. Поверь мне на слово. Но старик, я уверена, не успокоится до тех пор, покуда не разведет нас и не женит сына на ком-то более подходящем.
– Я почему-то раньше считала, что только у меня одной проблемы со стороны юридической родни.
– Наверное, все потому, что мы сами и пальцем не пошевелили, чтобы что-то изменить. Подчас вот читаешь о всяких там рок-н-рольщиках, звездах кино, которые вышли из рабочих. Этих-то ведь общество принимает. Может, если бы мы в жизни добились чего-нибудь стоящего, у нас не было бы нынешних проблем?
– Что значит «стоящего»? Ты вот, например, получила сертификат медсестры. Это серьезно и на всю жизнь. А что касается всех этих, как ты говоришь, рок-н-рольщиков и прочих, на них существует что-то вроде моды. А потом мода проходит – и привет.
Ночью Джейн долго ворочалась, переживая за подругу. Казалось, из Сандры вышел весь задор, все былое веселье. Она до такой степени боялась мистера Клеманса, что не могла постоять за себя, и чем более раболепствовала перед свекром, тем больше он ее презирал. Джейн не сомневалась, что подруга сейчас на грани нервного срыва. В больнице она поняла, сколь важно выговариваться: подчас «выговоренные» проблемы напрочь исчезают.
На следующее утро, пока Сандра отводила детей в школу, Джейн воспользовалась случаем, улучила момент и уселась напротив Джастина, пока тот завтракал.
– Знаешь, Джастин, меня очень беспокоит состояние здоровья Сандры. Я думаю, она на грани нервного срыва. Нужно что-то немедленно предпринять, – без околичностей заявила она.
– Вот как? А я что-то ничего не замечал, – равнодушно откликнулся он, посмотрев на Джейн поверх газеты.
– Ну, разумеется, не замечал, Джастин, но она вся на нервах. Все время что-то чистит, драит, ты понаблюдай, какой она сделалась.
– Она очень гордится своей семьей, своим домом, и я не вижу в таком ее отношении ничего необычного.
– Нет, конечно же, если женщина моет и чистит свой дом – это вполне нормально. Я не об этом, у Сандры уже развилась какая-то мания. Что-то граничащее с паранойей.
– Господи, это что же, в больнице тебя всему этому научили? – еле сдерживая раздражение, поинтересовался Джастин. – Ты теперь, верно, большой специалист в подобных вопросах?
– Да никакой я не специалист! Просто у меня есть глаза, и я все это вижу. Думаю, лучше всего было бы для нее сменить обстановку, и немедленно. Думаю, я смогла бы вам помочь.
– Джейн, я был бы тебе весьма признателен, если бы ты не лезла не в свое дело, – холодно откликнулся он.
– Не обещаю. Черт побери, ведь речь идет о моей лучшей подруге! Я не могу сидеть сложа руки и молча наблюдать за тем, как она доходит до ручки. Если твоему отцу Сандра не нравится, это еще не основание, чтобы так ее изводить! – взволнованно сказала Джейн.
– Мой отец не имеет к этому никакого отношения, – отчеканил Джастин, складывая газету.
– Твой отец, если уж на то пошло, и провоцирует подобное ее состояние. Господи, разве ты не понимаешь, что он даже внуков настраивает против нее?!
– Очередная чушь! Да как только у тебя язык поворачивается? И вообще, черт тебя побери, кто ты такая, чтобы читать мне нотации о том, как относиться к жене и как вести хозяйство?! Ты на себя-то посмотри. Каких таких успехов добилась ты в этой жизни? Ишь, разрушила собственную семью и не успела еще выйти из дурдома, как начала других учить! Да как ты вообще смеешь меня критиковать?!
– Вот как раз потому, что я только что, как ты выразился, из дурдома. Я замечаю то, что, возможно, пока скрыто от тебя. В больнице…
– Похоже, Джейн, ты слишком самонадеянна. Если ты каким-то дуриком приобрела титул, это еще не основание для того, чтобы совать свой нос в чужие дела. Ишь, королева выискалась… Думаешь, я не замечал твоих презрительных усмешек? Вчера, когда мы ужинали у моих родителей, ты за весь вечер даже рта не раскрыла. И я отлично понимаю почему. Потому, что считала ниже своего достоинства снизойти до нашего уровня!
– Ну, по отношению к твоему отцу – немудрено. А вот мать твою мне очень даже жаль. Но я признаю: да, твой папаша мне совершенно не понравился. Напыщенный, самодовольный грубиян, который чудовищно относится к моей подруге. – Джейн вдруг с ужасом обнаружила, что незаметно для самой себя перешла на крик.
– Ладно, Джейн, – сказал Джастин, надевая пальто. – Если уж на то пошло, тебе не следовало сюда приезжать. Я так и знал, что ты все тут взбаламутишь. Надеюсь, вечером я уже не застану тебя в своем доме.
«Да, надо было держать себя в руках», – подумала Джейн, укладывая чемоданы. Сколько раз ей об этом говорили в больнице! Спокойствие и логика – вот чем она должна руководствоваться. А вместо этого она принялась оскорблять отца того человека, у которого гостила. Она, конечно же, хотела как лучше, но увы…
– О черт! – воскликнула Сандра, когда Джейн поведала ей о случившемся. – Но все равно, спасибо, что заступилась за меня.
– Да, но все вышло совсем не так, как я хотела. Стоило мне повысить голос, как он ожесточился. А я всего лишь хотела помочь. Ох, Сандра, я так виновата перед тобой!
– Очень жаль, что ты уезжаешь, но поверь, я горжусь, что моя подруга так вот бесстрашно защищала меня. – Женщины стиснули друг друга в объятиях.
– Хорошо бы найти какое-нибудь жилье.
И они принялись обзванивать агентства. Наконец договорились с одной хозяйкой, и все оставшееся до отъезда Джейн время проговорили, дымя сигаретами и попивая кофе.
– Во всяком случае, если ты снимешь квартиру в Кембридже, то мы окажемся соседями и тогда сможем время от времени собираться у тебя. Все-таки, знаешь, хорошо иногда посидеть, поплакаться… – бодро произнесла Сандра. Но, когда пришло время прощаться, не выдержала и разревелась.
Адрес, полученный по телефону, привел Джейн к большому дому в Ньюхэме. Сад в окрестностях представлял собой царство сорняков, а звонок на двери держался на честном слове. Открыла ей женщина лет за сорок, одетая в многоцветный, широченный восточный халат. В руке крашеная блондинка держала длинный дамский мундштук.
– Миссис Апнор? А, добро пожаловать! – Она распахнула дверь, пропуская Джейн. – Черт побери, все полнею и полнею. – Она засмеялась и повела Джейн через холл. Стены дома были увешаны картинами, на обшарпанном паркетном полу возвышались груды книг. В светлой кухне Джейн обратила внимание на то, что тут полно разбросанных книг, цветов в горшках и немытой посуды. – Вы уж извините, у меня такой бардак… – Женщина улыбнулась, согнав со стула дремавшего белого кота. – Брысь, Магнификот. Кофе не хотите? – Хозяйка принялась размалывать кофе. Несмотря на внушительные размеры, двигалась она с удивительной грацией.
– В агентстве мне, к сожалению, не сказали, как вас зовут, – произнесла Джейн, сделав глоток.
– Болваны! Я – Зоя Поттерсон. Старая, так сказать, перечница. – Она весело рассмеялась. – Вы никогда прежде не жили в Кембридже? – Джейн очень импонировал ее низкий, чуть хрипловатый голос, да и сама женщина несла в себе какую-то смутную радость.
– Я когда-то жила в Лондоне, но здесь у меня друзья. Теперь вот приходится решать вопрос с переездом.
– Вы разведены?
– Да.
– Полагаю, вы не за мужем сюда приехали? Тут, знаете ли, все такие странные. Да и место тоже – не всякий согласится жить. Правда, местные жители уже привыкли и не замечают.
– В данный момент замужество меня не прельщает, – откликнулась Джейн. – Хочу немного прийти в себя, видите ли, в последнее время мне нездоровилось. А теперь пора строить новую жизнь.
– В таком случае, вы выбрали весьма неподходящее для этого место. Такое впечатление, что тут у каждого мозги набекрень: в основном все эгоцентристы; интересуются только своими собственными делами. В этом городке сходить на вечеринку – все равно что выслушать с полдюжины различных монологов. – Зоя предложила Джейн пирожное, та отказалась. Хозяйка же, откусив, сказала: – Наверное, вы считаете, что мне не следовало бы есть мучное?
– Ничего я не считаю. – Джейн улыбнулась в ответ.
– Быть толстой – это что-то вроде моей собственной торговой марки. В этом городе пруд пруди восхитительной, потрясающей золотой молодежи. Я не в состоянии конкурировать с ними и потому давно уже оставила всякие попытки и сделалась просто необыкновенно полной женщиной. Впрочем, я не толстая, а недостаточно рослая для своего веса. Если бы вам удалось немножко меня растянуть, то я оказалась бы очень даже хорошенькой, не правда ли? – Она вновь заливисто засмеялась. – Вы согласны? – Джейн кивнула. – Курите?
– Постоянно, вынуждена признаться.
– А как с наркотиками?
– Господи, совершенно никак!
– Отлично! Мне вы нравитесь. Мне вообще по душе те, кто пьет и курит. От наркоты люди дуреют, но я никогда не сдавала жилье тем, кто не пьет и не курит. Потому как тогда совершенно неясно, какие же у него пороки? Ну, полагаю, вам хотелось бы взглянуть на ваши комнаты? – Женщина ни на минуту не умолкала, и странно было, что Джейн понравилась Зое: ведь она фактически ни слова не сказала.
– Вот, у вас будет свой собственный вход, – объявила Зоя, щелкая замком и распахивая дверь. Квартирка помещалась в глубине дома. Раздвижное окошко выходило прямо в сад, на каминной плите стояла большая почерневшая печка, приспособленная для топки дровами. Спиралеобразная лестница вела на балкон, который был переоборудован в небольшой кабинет. Рядом с кабинетом располагались две спальни. Превосходная кухня с мебелью из сосны, а также ванная дополняли квартиру. – В сад при желании можете выходить в любое время. Тут неподалеку озерцо, летом там все купаются. Ну, что скажете?
– Просто восхитительно, миссис Поттерсон. И какова же плата?
– Зовите меня просто Зоей. А сколько вы могли бы платить?
– Да я толком и сама не знаю. Мне надо сдать свой лондонский дом, пока непонятно, сколько я буду получать. А вы, наверное, рассчитывали на определенную сумму.
Зоя немного подумала.
– Знаете, как мы с вами сделаем: вы сдадите свой лондонский дом и, какова бы ни была сумма, будете выплачивать мне треть.
– Вы уверены? Этого хватит?
– О, конечно, потому как деньги не имеют для меня значения. Заполучить конгениального соседа – куда важнее. Я уже отказала от квартиры шестерым.
– Господи, это почти что комплимент.
– Что ж, смейтесь.
– Ну… Дело в том, что, пока я не сдала дом, у меня с деньгами туговато.
– Ничего страшного. – И Зоя сделала широкий жест рукой.
Джейн не заставила себя упрашивать. Она выгрузила из машины чемоданы, разложила вещи по ящичкам шкафа, после чего позвонила Сандре и сообщила номер телефона и адрес. Затем походила по магазинам, прикупила продукты и выпивку и, налив в бокал джин с тоником, позвонила Алистеру.
Давненько они не разговаривали друг с другом, впрочем, их последние разговоры и разговорами-то не назовешь: они только орали друг на друга. В трубке послышался его голос, и Джейн до боли захотелось его увидеть. В мозгу Джейн одна картина сменялась другой, возникали бредовые планы свидания. Она пригласила Алистера в фулемский дом, чтобы он, если нужно, забрал какие-то свои вещи. Алистер разговаривал с ней очень участливо, предложил помочь найти жильцов. Сейчас, положив трубку, она пожалела, что разговор получился таким коротким.
Джейн с волнением смотрела на знакомое строение. С момента ее болезни она впервые приехала сюда. Женщина вдруг жутко испугалась: казалось, стоит лишь переступить порог дома, как она опять схватит, как простуду, былую свою болезнь. Боялась она и встречи с Алистером. Одно дело – разговаривать с ним по телефону, и совершенно другое – оказаться лицом к лицу. Джейн вставила ключ, и Алистер сразу же открыл ей дверь.
– А ты неплохо выглядишь. – Он поцеловал ее в щеку.
– Ты тоже, – сказала она, не зная что и ответить.
– Думаю, ты не пожалеешь, перебравшись в Кембридж.
– Надеюсь.
– А может быть, лучше вообще продать дом?
– Нет. Буду сдавать его внаем. Этот дом для меня больше, чем просто жилище…
– Разумеется. – Алистер прошел в гостиную. Джейн несколько помедлила в дверях. Она боялась войти в комнату, боялась взглянуть на ковер. Алистер остановился перед картиной Пикассо. – Если хочешь, оставь картину себе. Помнишь, я сказал, что рано или поздно ты полюбишь это полотно.
– Да.
– Значит, оставишь картину? – Он внимательно рассматривал полотно. – Нужно бы вставить в новую раму; если хочешь, я закажу, и, кроме того, мне кажется, ты должна купить рюмки и посуду попроще. Для тех, кто будет арендовать этот дом, слишком жирно будет. Все серебро, наверное, лучше вывезти. Мне ничего не нужно, можешь все оставить себе. – Алистер все это время перемещался по комнате, собирая картины и прочие украшения, которые, по его мнению, Джейн следовало взять с собой. Она любовалась сейчас его стройной фигурой, красивыми руками, которые столько раз ласкали ее. Ее так и подмывало выкрикнуть: «Я хочу вернуться. Я люблю тебя!» Но она лишь молча кивала и укладывала вещи в коробки, предусмотрительно захваченные Алистером. Ей так хотелось, чтобы он взглянул на нее: может, тогда он понял бы… – Ну вот… Вроде бы все. Как мы быстро, а? Обязательно дай мне свой телефон и адрес, на выходные мы с Джеймсом к тебе заглянем.
– Да, конечно, – сдавленным голосом произнесла она.
– Вот и прекрасно. – Явно довольный своей расторопностью, Алистер еще раз оглядел комнату. – Как будто ничего не забыли…
– Только подумаешь, как много времени мы здесь провели. Надо же – теперь это просто-напросто пустая комната для новых жильцов.
Джейн моментально отвернулась, почувствовав, как глаза наполнились слезами.
Алистер помог ей уложить коробки в багажник. Картину Пикассо он бережно положил на заднее сиденье.
– Еще что-нибудь?
Поколебавшись, Джейн рассказала бывшему супругу о своих денежных проблемах, также спросила, не согласится ли он полностью оплатить ее обучение на курсах секретарш.
– Ладно. Тем более что, даже сдавая дом, средств у тебя будет в обрез. Так что есть смысл в постоянном содержании.
– Ну, в этом, полагаю, нет необходимости, – с достоинством ответила она, принимая из его рук банкноты и намереваясь нырнуть в автомобиль.
Вынырнув из оживленного потока лондонских автомашин, Джейн внезапно глубоко опечалилась. Она-то думала, что при виде ее Алистер тут же встанет на колени и будет умолять о прощении, упрашивать, чтобы она вернулась! Но подобное происходит разве что в сказках, в жизни редко бывают такие счастливые концы.
Глава 4
Джейн начала новую жизнь. К Зое чуть ли не толпами валили гости, и та очень часто зазывала Джейн и представляла своим знакомым. День за днем перед ней мелькали новые лица, чуть ли не каждый день бывали вечеринки. Зоя была из тех, кто по самому что ни на есть пустячному поводу готов пропустить по стаканчику.
Подчас Джейн с хозяйкой усаживались за сосновый стол и включали магнитофон с записями Баха или Моцарта. Приятели Зои почти сплошь были из числа университетских преподавателей, однако встречались и студенты, которым осточертел родительский дом, и медсестры, уставшие от проявления казенной заботы о себе подобных. Попадались среди них и мужчины, от которых ушли жены, и гомосексуальные пары – словом, едва ли не все, кто здесь появлялся, в той или иной степени настрадались в жизни.
Гости могли нагрянуть в любое время суток, с раннего утра и до глубокой ночи. На стол тотчас ставился кофе, Зоя усаживалась на специальную подушку, положенную на самое большое из наличествующих в доме кресел. Уговорами, лестью или другим каким-то способом хозяйка выуживала из гостей то, что они никому более не рассказывали. Она никуда никогда не торопилась – казалось, у нее бездна свободного времени, чуть ли не целая вечность. На кухне даже не было часов, так что ничто не напоминало гостям о быстротекущей жизни.
В такой компании Джейн чувствовала себя отменно. Напрочь исчезла былая нервозность, таблетки же Джейн с радостью спустила в унитаз. За исключением походов в ближайший магазинчик на углу, Джейн практически нигде не бывала. За спиной Зои Джейн чувствовала себя уверенно и очень спокойно. Она наконец полностью отдохнула и окончательно распрощалась с болезнью.
Вскоре Джейн поняла, отчего это Зоя имеет такую комплекцию: она была исключительно талантливым поваром. И не важно, на скольких человек готовить угощение. Главное, чтобы ее не оставляли на кухне в одиночестве.
– Терпеть не могу одиночества – начинаю слишком много думать, а это весьма опасное упражнение, – как-то объяснила она Джейн, сопроводив свои слова улыбкой. В тот момент Зоя готовила очередную раблезианскую запеканку и все остальное, казалось, ее абсолютно не интересовало.
Откуда-то из дальней комнаты особняка до слуха Джейн иногда доносился стук пишущей машинки: это работал известный и весьма удачливый прозаик Бенджамен. Он в дневное время почти не выходил; для него лишь оставляли сообщения по телефону. Если кто-то приходил без приглашения, то вынужден был дожидаться, пока высокая нескладная фигура его появится в кухне и он своим большим, торчащим над густой бородой носом принюхается к разнообразным запахам. Зоя с Бенджаменом обожали друг друга, и Джейн любила наблюдать за тем, как всякий вечер они встречались так, словно не виделись многие недели.
– Бенджамен так вкалывает! – восхитилась как-то Джейн, прислушиваясь к непрестанному стрекоту пишущей машинки.
– Да, судя по всему, он сегодня в ударе. С ужасом думаю о том, что будет, когда он закончит работу над книгой. Он так переживает, что все его герои рано или поздно погибают. Он непременно впадет в депрессию и не выйдет из нее, пока не примется за новую книгу.
– Наверное, это огромное счастье – быть популярным писателем?
– Пожалуй. Хотя именно потому, что он популярен, интеллектуалы-снобы его ни в грош не ставят. Когда-то он был научным сотрудником, а в один прекрасный день совершил непростительный грех: взял и написал бестселлер! И вот кое-кто из его коллег теперь презирает его. Он говорит, что ему все равно, но я-то знаю: в глубине души он сильно переживает. – Зоя сердито сверкнула глазами, словно тут был кто-то из обидчиков Бенджамена.
– Наверное, многие просто завидуют тому, сколько он зарабатывает писательством.
– Не исключено, – улыбнулась Зоя.
Все больше и больше времени проводила Джейн вместе с Зоей. Если Зоя готовила, то Джейн помогала мыть посуду, убираться, гладить, а кроме того, охотно работала на грядках, где Зоя выращивала цветы и овощи. Если сад перед домом представлял собой настоящие джунгли, то грядки за домом были исключительно аккуратными, на каждой росли свои овощи. Зоя была довольна, что за нее делают всю ненавистную ей работу, а Джейн теперь никогда не оставалась в одиночестве. Кроме того, она часто писала письма – Онор, Алистеру, Джеймсу, Мэй, а еще Найджелу и родителям. Сочиняя пространные послания, Джейн тем самым как бы демонстрировала свою добропорядочность, а также прекрасное самочувствие. Хотя подчас у Джейн совершенно не было тем для переписки с сыном, она всякий раз принуждала себя, полагая, что ребенок ждет не дождется прихода почтальона. Сын отвечал на ее письма каждую неделю: то были коротенькие, исполненные наивной детской высокопарности записки. Он главным образом благодарил мать за ее очередное письмо, редко когда добавляя какую-нибудь новость.
Алистеру она отправляла три-четыре письма, прежде чем дожидалась ответа. Он в основном сообщал новости из имения.
Онор вообще не отвечала на письма, но, как правило, после каждого письма звонила: интересовалась, как дела, спрашивала, не прислать ли чего. Всякий раз она повторяла приглашение приехать, и каждый раз Джейн вынуждена была отказываться. Джейн чувствовала себя куда спокойнее рядом с Зоей и Бенджаменом, ведь, окажись она на вилле Онор, у нее появится масса свободного времени. А праздность располагает к раздумьям, к коим Джейн еще не была готова.
Дни сменялись днями, а она так и не определилась, намерена ли продолжать обучение на курсах секретарш. Ей все более казалось, что в этом нет совершенно никакой необходимости.
Сандра звонила ей всякий раз, когда выбиралась в Кембридж. При каждой новой встрече Джейн замечала, как подруга меняется, причем отнюдь не к лучшему: Сандра выглядела все более изможденной и похудевшей. Теперь она дымила как паровоз, а чашка с кофе заметно дрожала в ее руке. В один из дней она приехала донельзя расстроенная: мистер Клеманс заявил, что отправляется на целый месяц в круиз и берет внуков с собой, а кроме того, он распорядился, чтобы к его возвращению Сандра с Джастином перебрались в его дом. Джастин полагал, что во всем этом есть здравый смысл – ощутимая экономия. Но Сандра была в отчаянии.
– Твоя подруга в любой момент может с катушек слететь, – заметила Зоя, когда Джейн, проводив Сандру, вернулась на кухню.
– Знаю. Вот только ума не приложу, как ей помочь. Я уже пыталась разговаривать с ее мужем, но он буквально выставил меня за дверь. А сама она боится что-либо предпринять, потому как Джастин может подать на развод и забрать себе детей.
– Маловероятно.
– Его отец весьма состоятелен; он оплатит Джастину бракоразводный процесс. А кроме того, Сандра любит мужа, хотя я понятия не имею, за что именно. По мне, так она просто пресмыкается перед ним!
– А мать ее в курсе?
– Нет, Сандра стыдится ей сказать.
– Ну так позвони и расскажи все сама.
– Не могу. Вмешиваться в чужие дела…
– Странные вещи ты говоришь, Джейн. Мне казалось, ты считаешь себя ее подругой. В таком случае позвоню я. Какой телефон?
Зоя немедленно подняла трубку, набрала номер и выложила все как есть матери Сандры. На следующий же день приехала шокированная миссис Эванс, в какой-нибудь час оценила сложившуюся ситуацию, быстренько упаковала чемоданы дочери и детей, и они все вместе отправились в Баттерси. Вечером того же дня телефонная линия Баттерси – Кембридж раскалилась докрасна: миссис Эванс высказала Джастину и его папаше все, что считала нужным. Она проявила твердость, заявив, что Сандра и внуки останутся с ней до тех пор, пока Джастин сам не определится, что же ему нужно. Если ему нужен отец – пускай живет с отцом, если нужна Сандра – пусть и ведет себя соответствующим образом.
Через полтора месяца появилась сияющая Сандра. Казалось, она так и светилась от счастья. Оказывается, они с Джастином съездили в отпуск, а дети в это время жили у миссис Эванс. Сандра вернулась к мужу, но поставила ему следующие условия: дети теперь могли видеться с Дедом и бабкой не чаще раза в месяц, кстати, Лэнс и Мишель изменились в лучшую сторону, особенно это касалось Лэнса. Свой дом в пригороде супруги решили продать и сейчас подыскивали в Лондоне что-нибудь подешевле. Стоило, оказывается, Сандре уйти, как Джастин тотчас же понял, насколько сильно он ее любит. Набравшись смелости, он приехал к отцу и потребовал увеличения жалования. Сандра почему-то была уверена, что теперь, когда с их плеч свалилась тяжесть выплат по закладным и когда у мужа появилось больше денег, прежний Джастин, склонный к скандалам и грубости, навсегда исчезнет. Чтобы увеличить семейный доход, Сандра устроилась на полставки в больницу. Перемены произошли стремительно, и Джейн с тайной завистью следила за всеми новациями в жизни подруги. Увы, она не сумела столь же гладко, как Сандра, разрешить свои проблемы. Впрочем, Зоя на сей счет заметила, что за спиной Джейн не было своей миссис Эванс.
Наконец наступили те самые выходные, которых она так долго дожидалась… В этот ясный осенний день к ней вместе с Джеймсом должен был приехать Алистер. Джейн сильно нервничала. То ли оттого, что увидит Алистера, то ли оттого, что приедет сын. А когда увидела, как из подъехавшего автомобиля вышел бывший супруг, сердце ее вдруг екнуло. Вслед за Алистером показался мальчик в аккуратной школьной униформе. Он остановился на дорожке, сжимая в руке шапочку. Когда Джейн попыталась поцеловать сына, тот резко отвернулся.
– Поцелуй маму, Джеймс, – распорядился Алистер. Мальчик еще крепче сжал в руке шапочку, стиснул зубы и сильно поддел ногой камень. – Я кому сказал, Джеймс?
– Ладно, Алистер. Захочет, сам поцелует. Правда ведь, сынок?
Мальчик не ответил. Глаза его блуждали по сторонам, он был готов смотреть куда угодно, лишь бы не видеть мать. Джейн была чрезвычайно огорчена тем, что сзади и на височках очаровательные светлые волосы сына были очень коротко подстрижены, отчего мальчик казался трогательно беззащитным. Джейн захотелось прижаться к его тонкой шее губами, вспомнить тепло и запах сына. Отвечал Джеймс односложно, всякий раз называя ее «сэром». Казалось, он старается как можно сильнее отдалиться от матери. Однако в глубине души она не очень-то переживала. Как ни ужасно ей было осознавать это, но отношения с сыном вообще не слишком волновали ее.
Почти весь день они гуляли по саду. Джейн с Алистером ушли далеко вперед, Джеймс плелся сзади. Впрочем, Джейн не сомневалась, что попытка дистанцироваться имела отношение только к ней. Алистер же здорово злился: он поминутно понукал сына, останавливался и поджидал, когда Джеймс соизволит их нагнать. Они перекусили в «Медном чайнике», затем прошлись до Ньюхэма. Дома Джейн сделала Алистеру коктейль. Джеймс уселся на самый край дивана, всем своим видом давая понять, что в любой момент готов уйти. Джейн включила телевизор. Но смотреть Джеймс не стал, он не отводил взгляда от отца. Когда же пришла пора прощаться, у Джейн защемило в груди.
После этого визита Алистер с Джеймсом приезжали еще дважды. Сын так и остался угрюмым, что весьма удручало Алистера. Он пытался уговорами, увещеваниями, криком, угрозами заставить сына как-то переменить свое отношение к матери – но все безрезультатно. Джейн предположила, что один на один с сыном ей удалось бы наладить отношения, но Алистер оставлять Джеймса не захотел. Так прямо и сказал: не уверен, мол, достаточно ли Джейн оправилась после болезни. В душе Джейн даже обрадовалась, ведь она предложила оставить мальчика вовсе не потому, что ей так уж хотелось этого, а потому, что так следовало поступить.
Всякий раз, когда они приезжали, Джейн ожидала, что Алистер вот-вот скажет, как ему плохо без нее. Но он ни разу не заговорил об этом. Вместо прежней любви она чувствовала нежную, правда, и весьма отстраненную заботу.
– Как думаешь, ты когда-нибудь могла бы к нему вернуться? – как-то спросила у нее Зоя, запивая самодельное печенье холодным вином.
– Вряд ли. Он ни разу не дал мне понять, что хочет этого.
– Ну, я бы так не сказала. Иногда он так смотрит на тебя!..
– Вот уж не заметила! Он не предпринимал никаких шагов к сближению, ни разу не сказал, что скучает…
– У него сейчас кто-то есть?
– Думаю, что да. Может, даже не одна. – Джейн усмехнулась.
– А что, если он ожидает первого шага от тебя? Я бы сказала, что он из тех, кто сдерживает свои эмоции.
– Когда он хочет затащить кого-нибудь в постель, то вовсе не сдерживает эмоции, – иронично заметила Джейн. – Да и потом, как я сделаю первый шаг?! А что, если он меня отвергнет?
– Чтобы знать наверняка, нужно попробовать. Нельзя же, уважаемая, вечно прятаться за собственную болезнь.
Временами Зоя бывала такой грубой, что ее не всякий бы смог вынести, однако на сей раз она оказалась права. Джейн и сама понимала, что использовала свою болезнь как щит от жизненных трудностей, укрывшись за которым можно пересидеть тяжелые времена. С этим нужно было что-то делать…
