Текст книги "Неравный брак"
Автор книги: Анита Берг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)
Глава 2
– Эй, дорогая, поднимайся, петушок пропел давно. Сегодня двенадцатое число, открытие сезона. Большой охотничий день!
Она раскрыла глаза. Рядом с ней был ее прежний Алистер, мужчина, которого она любила, а вовсе не тот грубый насильник, который мучил ее ночью. Алистер, как всегда, нежно поцеловал ее.
– Это что такое? – Он указал на синяк возле груди.
– Синяк, разве не видишь? Ты ночью постарался.
– Ой, прости меня, дорогая. Я, видимо, был жутким мерзавцем.
– Не без того, – холодно согласилась она.
– Это потому, что я напился.
– Понимаю.
– Такого больше не будет, обещаю тебе.
– Имей в виду, я ведь твоя жена, а вовсе не какая-нибудь шлюха, – резко заметила она.
У него был такой виноватый, такой потерянный вид, что Джейн неожиданно ощутила прилив нежности. Конечно же, он говорил сейчас именно то, что чувствовал! Она резко переменила тему разговора.
– Знаешь, дорогой, я вчера так напугалась. Пришла сюда, легла, слышу – какие-то странные шумы. – Она попыталась воспроизвести услышанное ночью, и он в ответ рассмеялся.
– Ах ты, бедняжка! Я совершенно забыл тебя предупредить: это ветер так свистит, огибая орудийную башенку, а также по-особому гудят краны горячей воды. Ну я и ворвался, как монстр какой-то… – Он погладил ее по голове, поцеловал синяк на груди Джейн. – Ну да ладно, хватит об этом. Нам следует поторапливаться, иначе вся охота пройдет.
– А на кого именно ты сегодня охотишься?
– На шотландских куропаток, разумеется.
– Это кто?
– Ой, Джейн, какая же ты забавная, ей-богу. Неужели ты и вправду не знаешь?! Это птица, птица такая. Восхитительная, между прочим, на вкус.
– Я про таких слыхом не слыхивала.
– Знаешь, иногда твое невежество попросту убивает меня.
– Что ж, очень жаль, – холодно отозвалась она. – Я прожила всю жизнь там, где никаких шотландских куропаток и в помине не было. И если ты не возражаешь, ни на какую охоту я не пойду, ладно?
– Очень даже возражаю. Мы пойдем вместе. Увидишь, это так замечательно! Я даже разрешу тебе разок-другой пальнуть.
– Знаешь, я терпеть не могу, когда при мне убивают живность. И кроме того, меня вовсе не тянет стрелять.
– Ради Бога, Джейн, речь идет всего-навсего о птицах. Нельзя же так реагировать, в самом-то деле! А зачем же мы тогда вообще сюда приехали? – Он потянул за одеяло. – Ну же, пойдем, нас ждут.
Безо всякого желания Джейн подчинилась. Она понимала, что эти бесконечные препирательства ничуть не улучшат их отношений. Быстренько позавтракав, они спустились в холл, где уже собрались остальные участники охоты. Большинство были одеты в толстые твидовые костюмы и сапоги из грубой кожи. На головах были самые разнообразные виды шляп и шляпок.
– Неужели и Джейн с нами? Вот умница, – воскликнул лорд Апнор.
– Да, пап, решил показать ей, как мы охотимся.
– Но ведь нельзя же ей идти в такой одежде, – сказала мать Алистера. Джейн была в слаксах и туфлях от Веллингтона. Сверху было накинуто теплое полупальто с пояском, на голове – шарф.
– Да, но у меня просто-напросто нет другой одежды, – сказала она и с выражением взглянула на Алистера.
– Она вся вымокнет, – продолжила леди Апнор.
– У меня есть запасной макинтош, – с приятной улыбкой произнесла одна из женщин.
– Очень вам признательна, – ответила Джейн, чувствуя себя крайне смущенной.
– Да, если уж отправляться на охоту, то одеваться следует соответствующим образом, – не унималась леди Апнор.
– Если бы меня заранее предупредили… – попыталась было оправдаться Джейн, а сама меж тем подумала: «Если бы хоть кому из вас в голову пришло, что о подобных вещах следует заботиться заранее, а не накануне охоты…»
Наконец все благополучно разрешилось. Охотники уселись в «лендроверы» и двинулись по торфянику. Позади осталась хорошая погода, впереди шел дождь. Наконец караван остановился. Спущенные собаки тотчас стали носиться кругами и громко лаять. Очень скоро Джейн поняла, что мягкий на вид вереск оказался весьма обманчивым; веллингтоновские туфли постоянно скользили, Джейн то и дело оступалась и все более оказывалась в арьергарде. Она промокла, настроение ухудшилось донельзя. Она чувствовала, что Алистер, которому всякий раз приходилось останавливаться и поджидать ее, все более и более раздражается.
Наконец они достигли стрельбищного вала, который представлял собой длинную стенку, вроде изгороди, покрытую вереском. Алистер и Джейн подошли к своему отделению, устроились на сырой земле, тогда как заряжающий Алистера занял позицию сразу же за ним.
– Вы тоже намерены стрелять, миледи? – осведомился он.
– Ну уж нет, покорно благодарю, – резко ответила она.
– Нет же, Фергюс, разумеется, она тоже будет стрелять. Заряди-ка ей ружье. Ты, вот что, Джейн, послушай меня… – И Алистер коротенько объяснил ей, как устроено ружье. – Прозвучит очень громкий хлопок, так что тебе следует покрепче держаться на ногах, иначе упадешь из-за отдачи. Упри приклад покрепче в плечо, а левую руку положи вот сюда. После выстрела передашь ружье Фергюсу, а он тотчас даст тебе заряженное. Посмотри, – взволнованно воскликнул он, – только посмотри, а вот и помощники. Когда я был совсем еще пацаном, мне тоже доводилось помогать старшим на охоте.
Приглядевшись, Джейн различила за туманом двигавшихся в их направлении мальчишек. За мальчишками шли взрослые, они размеренно махали руками и в такт опирались на шесты. Перед ними в воздух поднимались перепуганные птицы и, не сумев сориентироваться, летели очень низко над землей, прямо над охотниками. Тотчас раздались первые выстрелы.
Звуки, казалось, оглушали. Птицы, отчаянно пытаясь набрать высоту и уйти от новой опасности, одна за другой падали на землю. Джейн была потрясена, ее ужаснула такая охота. Как только отгремели выстрелы, за добычей послали собак, которые вернулись с пушистыми комочками в зубах, радостно виляя хвостами.
– Ну как, разве не здорово, а?
У Джейн по щекам катились слезы.
– Мне кажется, это просто ужасно. – Она заплакала.
– О черт, Джейн, какой же ты временами бываешь занудой, кто бы только знал!.. Если тебе так уж все противно, может, пошла бы ты отсюда? – крикнул Алистер.
– Начнем с того, что я вообще не собиралась ехать!
– Да, очень жаль, что я тебя не послушал. – И Алистер гневно сверкнул глазами.
Джейн повернулась и зашагала к «лендроверам». Девушка старалась идти осторожно, однако то и дело оскальзывалась и, пока шла, умудрилась не единожды грохнуться на влажной мягкой земле. Около ближайшего к Джейн «лендровера» стоял, опершись на капот, молодой человек: при виде женщины он почему-то поспешил выбросить сигарету.
– Может, вы хотели бы вернуться домой, миледи?
– Да, будьте так добры, отвезите.
– О чем речь, миледи? – Молодой человек сел за руль, ловко развернул автомобиль. Она предложила ему сигарету.
– Ой, нет, спасибо, – сказал он.
– Почему вы отказываетесь? Вы ведь курите?
– Да, но мне едва ли стоит курить в присутствии хозяев.
– Ну, допустим, я не ваша хозяйка, так что при мне можете не бояться нарушить какие-то там предписания. – Он благодарно улыбнулся и взял предложенную сигарету.
– Стало быть, вам такая охота не по нутру?
– Терпеть не могу ничего подобного, – с чувством произнесла она.
– Но дело в том, что мясо у этих птиц исключительно вкусное, и если хочешь полакомиться, придется убивать.
– О да, конечно. Но тут ведь устроили настоящую бойню, хотя и называют ее почему-то спортом и развлечением.
– И все-таки, если охотятся не ради забавы – в этом нет ничего дурного. Хотя есть, конечно, границы допустимого, которые лучше бы не переходить. Один мой дружок нашел работу на юге. Так вот он рассказывал, что крестьяне там бьют несчастных птиц вообще по-черному. Домашней птице чуть ли не прямо на птичьем дворе сворачивают головы. Эти-то куропатки по крайней мере дикие.
При этих словах Джейн передернуло, водитель тотчас сменил тему. Он принялся рассказывать про названия здешних холмов, про ландшафт и зверей, обитающих в округе. Олени здесь, например, в зимнюю бескормицу делаются от голода настолько доверчивыми, что принимают пищу прямо из рук.
– А вы их часом не убивали?
– Ну, видите ли, до некоторой степени это ведь тоже входит в мои обязанности, миледи. Если иных не убивать, то они от истощения заболеют и подохнут.
– И как вы к этому относитесь?
– Все зависит от обстоятельств. Какое-нибудь глупое животное, да, его стоит пристрелить ради других, чтобы дурная кровь не передавалась по наследству. Но если вдруг передо мной оказывается здоровое, красивое, сильное животное, то я не стану губить, отпущу. Пусть произведет на свет таких же, красивых и умных, особей.
– Я вот только никак в толк не возьму, отчего эта кровавая затея приводит стольких людей в такой восторг? Ладно, если бы люди отстреливали больных и слабых, но ведь все это далеко не так. Например, лорд Апнор убивает зверей совершенно из иных соображений.
– Ну, что вы, миледи, он сейчас уже не тот. Когда возраст дает себя знать, люди уже не столько стремятся убивать животных, сколько любуются ими. Другое дело, что охота в такой, как, например, сегодня, день – это древняя и почитаемая здесь традиция, да и гости приезжают именно поохотиться. А вот мы с хозяином тут давеча выехали, вроде бы тоже на охоту, так он даже из ружья не стрелял: глаз прикроет и скажет: «Ба-бах», – как если бы выстрелил. И так не один раз. Хозяину теперь вполне хватает и рыбалки.
Джейн нравилось, как водитель рассуждает о людях и животных. И человек-то вроде молодой и, судя по мускулам, очень сильный, однако была в нем и какая-то чувствительность, которой, по мнению Джейн, так недоставало остальным мужчинам, стрелявшим сейчас дичь.
Подъехав к дому, Джейн поблагодарила шофера и направилась к дверям. Кто-то из гостей поприветствовал ее.
– Ну как охота? Для вас, наверное, слишком много впечатлений? – ехидно спросила Кларисса. – Или, может, неприятно было смотреть?
– Ну отчего же.
– Ха! И ты хочешь, чтобы мы тебе поверили?!
– Верьте или не верьте, какое мне, к черту, дело! – Джейн повернулась и взбежала на крыльцо.
– А что это ты так разговариваешь?
– На себя посмотри, – парировала Джейн.
– Мэк, отвези нас к охотникам! – раздраженно скомандовала Кларисса. Джейн про себя отметила, что водитель не отвечал Клариссе такой же улыбкой, какой улыбался ей.
Усевшись на берегу озера рядом с водопадом, Джейн задумалась. Всего лишь семь недель, как она вышла замуж, и вот они с Алистером уже умудрились повздорить. Как ей хотелось уехать отсюда, где все только и делали, что говорили про охоту. Казалось, общее настроение передалось и Алистеру, в него словно демон какой-то вселился. Джейн чувствовала себя совершенно чужой, да, впрочем, она и не хотела бы чувствовать себя комфортно в таком вот доме и таком месте. Однако она была женой Алистера. Боже, она может научиться сервировать стол, рассаживать и занимать гостей, однако ей никогда не удастся привыкнуть к тому, как люди хладнокровно уничтожают животных. Охота – занятие явно не для нее.
Она читала, лежа в огромной постели с колоннами, когда вернулся муж.
– Ну как, все еще дуешься?
– Я и прежде не дулась.
– Стало быть, мне почудилось. – Он ввалился в комнату, разбросал по углам мокрую одежду. – Там, на охоте, ты очень неприлично себя вела, мне было стыдно за тебя. Собственно говоря, я чувствовал себя совершенным идиотом. Особенно когда ты повернулась и ушла.
– Но ты ведь сам сказал, чтобы я «пошла отсюда», – сердито воскликнула она.
– Господи, ну и дура же ты! – в сердцах сказал он, удаляясь в ванную.
Джейн улеглась на кровати. Она была напряжена, в душе кипела обида, тем более что оскорбили ее совершенно незаслуженно.
– Какого же черта, в таком случае, ты вообще потащилась на охоту?! – спросил Алистер, выходя из ванной.
– Больше никогда не потащусь, не волнуйся.
– Чудесно! – сказал он угрожающе. – По крайней мере мне никто не будет портить удовольствие.
– Удовольствие?! И это ты называешь удовольствием?! Убивать невинных птиц – удовольствие?!
– О Боже, кажется, я женился на Франциске Ассизском!.. Не всех же мы убиваем! Сотни спасаются и остаются в живых. Интересно, а откуда тогда на столе берется еда? Если уж тебе претит убийство живности, становись тогда вегетарианкой. По крайней мере так гораздо честнее.
– Тебе ли говорить о честности! Лицемерие – это как раз то, без чего твоя мать шагу ступить не может. Подлинный мастер! – взорвалась Джейн.
– Не смей так говорить о моей матери!
– А почему же тогда при всяком удобном и неудобном случае она пытается выставить меня в дурном свете?!
– Ты чудовищный параноик, вот что я тебе скажу! И всегда говорил это, – прокричал Алистер. – Сегодня ты сама выставила себя на посмешище! Да еще и меня подставила. Несносная сучка, вот ты кто…
– Алистер, прекрати орать! Я терпеть не могу, когда на меня кричат. Я ведь и помыслить не могла, что это настолько ужасно! При мне еще никогда никого не убивали. Меня чуть не вывернуло на охоте.
Ничего не отвечая, Алистер начал переодеваться.
– Самое время тебе одеваться на ужин, – наконец сказал он.
– Я не хочу ужинать.
– И все же тебе придется.
– Я не намерена ничего делать против собственного желания, – раздраженно ответила она.
– И все-таки ты спустишься и поужинаешь вместе со всеми. Иначе что люди-то подумают?! Начнут подтрунивать надо мной: мол, я не могу справиться с собственной женой.
Она плотнее закуталась в одеяло.
– Скажи, а как тебе понравилось на Майском балу? – Стоило ей только рот раскрыть, как она тут же сообразила, что сейчас не время и не место для подобного рода разговоров, однако остановиться уже не могла. Алистер резко обернулся, быстро смерил ее взглядом, затем опустил глаза. Похоже, он раскаивался. – Ну, так ты мне не ответил, понравилось тебе или нет? – повторила свой вопрос Джейн.
– Ну, раз на то пошло, понравилось, и даже очень, – бросил Алистер.
– Несмотря на то, что ты пошел туда без меня?
– Да, ибо я вполне могу отдыхать и без тебя.
– Наверное, без меня даже лучше, а?!
– Я этого не сказал.
– И говорить ничего не нужно. – Они зло смотрели друг на друга, затем Алистер начал расчесывать волосы, смочил лицо лосьоном. – А почему же ты мне ничего не рассказал?
– Даже и в голову не пришло.
– А меня почему не пригласил с собой?
– Не думал, что тебе будет весело на такого рода балу.
– Иначе говоря, там мне не место, так, что ли?!
– В каком-то смысле.
– Слишком, должно быть, избранная публика, да?
– Не будь дурой, ей-богу.
– Я вовсе не дура. Я всего-навсего констатирую факты. Ты не взял меня потому, что стыдился бы меня, ибо я совершенно не похожа на тех…
– О Боже… Какие глупости приходят тебе в голову!
– А с кем же ты в таком случае был, а?! – Она зашла слишком далеко, однако теперь терять было нечего.
– Я пошел туда вместе с Клариссой и ее компанией. А так чтобы специально, я никого с собой не брал.
– Какое же ты все-таки дерьмо, – с ненавистью произнесла она.
– О черт, женщина, успокоишься ты или нет?! – Он с отвращением взглянул на нее. – Ладно, если уж тебе так хочется, я открою тебе истинную причину. Я не пригласил тебя туда, потому что ты наверняка не дала бы мне как следует выпить и вообще постаралась бы обломать кайф насколько возможно. Вот это и есть самая что ни на есть правда. Ты всегда портишь мне удовольствие, куда бы я тебя ни взял, – немного помолчав, добавил Алистер.
Джейн наклонила голову, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Что ж, она сама виновата. Она начала эту склоку, точь-в-точь как когда-то мать у них дома. Алистер почему-то молчал. Внезапно он подошел к Джейн, обнял ее.
– Джейн, любимая, ну, перестань же, в самом-то деле… Да, ты во всем права. Мне следовало бы рассказать тебе об охоте заранее. И не стоило ходить на бал, не уведомив тебя. Но будем считать, что это была последняя вольность холостяка. Извини, дорогая. Прости меня. Все, что я тут тебе наговорил, ты уж, пожалуйста, забудь. – Он вынудил ее взглянуть ему в глаза. – Ну же, перестань киснуть. Мы ведь с тобой друзья? – Она положила ему руки на плечи, и Алистер поцеловал ее. – Ну вот так-то лучше. Будь хорошей девочкой, иди переоденься.
Взявшись за руки, они спустились к ужину. Все разговоры за столом вертелись вокруг сегодняшней охоты: кто убил и сколько убил. На стол особенно торжественно водрузили блюда с дичью. Джейн с трудом заставила себя проглотить хоть пару кусков.
В этот вечер она опять пошла спать раньше. А посреди ночи в спальню снова ввалился пьяный Алистер. На сей раз Джейн попыталась избежать его цепких объятий, ей даже пришлось выбраться из постели. Однако Алистеру удалось-таки схватить ее и привлечь на супружеское ложе. Ему казались забавными эти потуги Джейн увильнуть от ночных обязанностей. Алистер громко рассмеялся, затем сорвал с жены ночную рубашку. Оставшись нагишом, Джейн попыталась прикрыться руками.
– Алистер, я тебя умоляю… – взмолилась она, однако это лишь раззадорило его. Он грубо овладел ею.
Для Джейн эти две недели тянулись исключительно медленно. Местная жизнь привнесла в их отношения какую-то первозданную дикость, – ничего подобного в Лондоне не было. Да, конечно, тут все пили гораздо больше обычного и чаще напивались, однако Джейн не без основания полагала, что постоянная охота, стрельба и кровь разжигали страсти. Как еще можно было объяснить то жуткое удовольствие, с которым все лупили по бильярдным шарам, удовольствие, с которым иные из гостей били стекла картин, развешанных по стенам. Иногда то один, то другой из приезжих среди ночи забирался на башню и устраивали настоящий гвалт с пальбой из ружей. А случалось и так, что кто-нибудь по пьянке закапывал в землю на лужайке сигнальные ракеты, подсоединял запалы к дверной ручке, и, когда ничего не подозревающий Бэнкс открывал входную дверь, все ракеты разом вспыхивали. Поутру лужайка представляла собой кошмарное зрелище, садовник был в отчаянии, однако все остальные рассматривали происшествие как обычную милую «шутку». Разумеется, все, кроме Джейн.
Она чувствовала себя здесь исключительно одиноко. Большую часть дня проводила за книгой, часами ходила смотреть на своих рыбок, часто и подолгу прогуливалась по лесу. Свекровь по-прежнему ее упорно игнорировала. Всякий раз, когда ей доводилось слышать разговоры, то были разговоры про смерть; головы убитых животных, наполнявших различные залы, сделались для Джейн сущим кошмаром. Ей хотелось бежать из этого дома. Тем более что каждую ночь Алистер, бывший нежным и внимательным любовником во время их медового месяца, приходил в спальню за полночь и фактически насиловал ее.
Джейн скучала по своему дому. Скучала она и по тому Алистеру, которого знала в своей прежней жизни. Боже, хоть бы он сделался прежним!
Глава 3
Алистер стал прежним, но не ранее, чем они возвратились в Респрин. Он, правда, никогда не говорил о своем поведении в Шотландии. Впрочем, он и не извинился, а Джейн казалось, что такой воспитанный и мягкий человек, каким был Алистер, должен был бы, по логике вещей, сказать, что сожалеет о случившемся. Как это произошло, например, в Кембридже. Тут и там выпивка была общим знаменателем, спиртное действовало на него как своего рода катализатор. И поскольку в Англии он напивался нечасто, Джейн решила не заводить разговор на эту тему. Она, впрочем, и сама пыталась забыть о Шотландии, об ужасах последних недель.
В Тринике девушка чувствовала себя вполне счастливой, и все здесь радовало ее.
И только слова Алистера о том, чтобы подобрать нескольких служанок, ужаснули Джейн.
– Но мне не нужна никакая прислуга! – попыталась было возражать она.
– Не говори глупостей, дорогая. Тебе очень даже нужна помощь. Как же ты в одиночку сумеешь со всем справиться?
– Но я же целыми днями мучаюсь от вынужденного безделья!
– Очень странно. У тебя вскоре появится масса разных дел. Я вовсе не хочу, чтобы ты превратилась в домашнюю хозяйку, дорогая. Ты попросту боишься того, что в доме будут другие люди, – обвиняюще сказал он.
– Да ничего подобного, – покривив душой, возразила она. Ей было и самой неприятно, что в эти вот последние дни приходилось так часто лгать Алистеру.
– Ну по крайней мере найми хоть поденщицу для уборки в доме.
– Об этом я непременно подумаю, – пообещала Джейн. С поденщицей она уж как-нибудь да справится, тем более что это будет примерно как в больнице, когда Джейн просила кого-нибудь из девушек помочь ей. Может, будет даже проще, чем в больнице, где уборщицы представляли собой отдельную касту, без особой симпатии относившуюся к медсестрам. – Впрочем, я найму поденщицу, раз ты настаиваешь.
– Прекрасно. И еще кухарку. Не можем же мы обходиться без еды?
– Ох, Алистер, какой же ты забавный. Я сама хочу готовить для тебя. Это именно то, что я, как мне кажется, должна делать по дому. И кроме того, нужно ведь еще подумать и об издержках.
– Издержки такого рода – не проблема. Пусть тебя не беспокоят такие незначительные траты. Если дело только в этом, мы могли бы когда угодно, хоть завтра, нанять кухарку.
– Да нет, зачем же… – поспешила сказать она. – Я просто хочу готовить тебе сама. – Джейн отлично понимала, что профессиональная кухарка наверняка знает куда больше и потому будет втайне насмехаться над ней, не умеющей толком готовить, не знающей, какой именно соус с чем именно подавать. Но в такого рода объяснения она решила сейчас не вдаваться.
– Но ты ведь не умеешь готовить.
– Я обязательно научусь.
– А времени на это сколько уйдет? Пожалела бы хоть бедный желудок собственного мужа.
– Я быстро научусь, обещаю.
Джейн накупила уйму книг по кулинарному искусству и проштудировала их так же тщательно, как учебники перед экзаменом. Кроме того, она подолгу разговаривала с мясником и торговцем рыбой, вызнавая специфику приготовления блюд. Тому и другому было очень приятно внимание со стороны Джейн, и потому они весьма охотно делились секретами, снабжая девушку самым отменным своим товаром.
Сам того не подозревая, мясник в один прекрасный день придал ее проблемам некоторую перспективу. Развернув купленные у него в лавке кости, Джейн обратила внимание на обертку. Это была та самая газета, где в свое время опубликовали статью и фото улыбающихся Алистера и Джейн. Разгладив на столе газетный лист, она внимательно всмотрелась в мутное изображение. Да, все ее прежние волнения, все эти дурацкие фотовспышки и объективы, весь былой стыд, паника, неловкость – все это оказалось годным лишь для того, чтобы служить оберткой для купленных продуктов. И нечего было придавать всем этим газетчикам столько значения.
Алистер нанял садовника, который без промедления принялся приводить в порядок сад. И если вопрос касательно остальных слуг Алистер отдал на откуп Джейн, позволив делать по дому все то, что она считает нужным, то остался непреклонен в том, что касалось его самого. Он сказал, что у всех женатых мужчин его возраста имеются камердинеры, и буквально через несколько дней у них появился Марк. В отличие от большинства других камердинеров, он не гнушался никакой сторонней работой и готов был помогать Джейн по хозяйству: помогал чистить серебро, картошку. В качестве камердинера Марк объехал едва ли не весь свет, и потому Джейн часами напролет с чашкой остывшего кофе в руках завороженно слушала его россказни о жизни сильных мира сего. Марк, казалось, знал обо всем на свете, для Джейн он стал настоящим экспертом в вопросах этикета.
Алистер оказался совершенно прав: Джейн не слишком часто виделась со свекровью. Леди Апнор приезжала в Респрин разве только на выходные, предпочитая все остальное время проводить в столице. Алистера с Джейн в особняк приглашали редко, а если и приглашали, то лишь на крупные вечеринки, когда отсутствие молодых явно бросалось бы в глаза. Но даже и тогда леди Апнор весьма удачно игнорировала Джейн, впрочем, создавая у невестки впечатление, что в такие минуты свекровь особенно внимательно наблюдает за ней, словно надеясь подловить на очередной оплошности. Джейн весьма нервничала в такой обстановке и принимала приглашения исключительно ради Алистера и Руперта.
Тот по нескольку раз на неделе заглядывал к молодым поболтать, попить кофе. Он усаживался на кухне, так, чтобы не мешать Джейн заниматься готовкой, и беседовал с ней обо всем на свете. Она не раз говорила Алистеру, что, будь у них кухарка, Руперт не смог бы так вот свободно приходить в гости и беседовать о чем угодно. Казалось, отец Алистера понимал проблемы Джейн и по мере сил старался сглаживать все конфликты.
Онор бывала у них чаще всех прочих, заглядывая в Триник всякий раз, когда оказывалась в Респрине. И еда, и компания, как она уверяла, в меньшем доме были ей куда более по душе.
Однако Онор никогда особенно долго не засиживалась, да и в Респрине подолгу не задерживалась, хотя Джейн и не хотелось отпускать ее. Тетушка Алистера приезжала всего на день-другой, а затем отбывала по своим вечно неотложным делам.
Сыну же очень нравилось работать под началом отца и Локхарта, управляющего имением. Всякое утро Алистер поднимался ни свет ни заря и отправлялся по своим делам, однако к завтраку непременно возвращался, равно как и к обеду. А с учетом визитов Руперта Джейн практически не чувствовала себя одинокой.
От физической работы, которую приходилось теперь выполнять Алистеру, он сделался крепче, мужественнее, что в глазах Джейн придавало ему еще больше очарования. Она находила тихую радость в том, чтобы наблюдать за тем, как во всех отношениях небезразличный ей мужчина делается все неотразимее.
Приобретя определенный опыт в кулинарии, Джейн почувствовала себя куда увереннее, и молодые начали изредка приглашать к себе друзей. У Редландов сложились вполне дружеские отношения с семейством Локхартов, а также с семьями местных доктора и ветеринара: последние тоже были молодоженами. Среди них Джейн чувствовала себя свободно и комфортно; она с удовольствием ухаживала за гостями, смеялась, охотно отвечала на шутки. Правда, недавно хозяйку Триника поразила мысль, что никто из ее новых друзей никогда не был приглашен в особняк.
– Никогда, Ричард? Но ведь ты же их доктор, как же так?
– Что же делать, атавизм викторианского и эдвардианского времен, когда врачей считали ровней каким-нибудь кузнецам. Тогда медикам надлежало входить к пациентам только через черный ход.
– Но, Ричард, надеюсь, тебя не заставляют пользоваться черным ходом? – весьма шокированная, спросила она.
– Я не о частностях речь веду, я в принципе. Ведь мой отец все годы, что обслуживал это семейство, вынужден был пользоваться именно черным ходом.
– Боже, какой ужас! Скажи, Алистер?! Ведь кто может быть важнее доктора и ветеринара, а?
Алистер изумился не меньше Джейн. Он даже извинился, объяснив при этом, что ему, собственно говоря, и в голову не приходило ничего подобного. Позднее, наедине, гости поговорили о том, сколь многое должно измениться, когда хозяйкой тут сделается Джейн. Правда, ей самой о таких вещах друзья никогда не говорили.
Алистер как-то предложил Джейн пригласить сюда родителей. Пускай, мол, приедут, погостят немного. Тем более что и повод сыскался: мать Джейн наконец-то удосужилась ответить на письмо, которое дочь послала ей накануне свадьбы. Это было, по сути, единственное письмо, полученное когда-либо от родителей, и состояло оно из странной смеси прощения и увещеваний. Вместе с письмом Джейн получила большую посылку с бледно-розовым, густо расшитым одеялом на гагачьем меху, взглянув на которое сразу же его возненавидела. Однако сам факт умилил Джейн, она даже всплакнула, ибо отлично знала, сколь непросто для родителей было выкроить из бюджета сумму, необходимую для покупки. И Джейн с некоторым чувством вины подумала о том, что все реже – чем дальше, тем реже – вспоминает о доме, о своей семье. Казалось, что жизни прежняя и нынешняя, эти две жизни разделены множеством световых лет, словно бы находятся на разных планетах. Джейн в глубине души вовсе не желала, чтобы родители хоть в какой-то мере сделались частью ее нынешней жизни. Алистер, однако, настоял.
– Нельзя же так, в конце-то концов. Они ведь твои родители, не забывай.
– Все это так, конечно. Но, кроме тебя, мне никто не нужен. У меня с ними нет ничего общего. Черт возьми, подумай сам: они ведь даже не хотят со мной переписываться.
– И все-таки пригласи их сюда. Может, они ожидают с твоей стороны какого-нибудь шага к сближению.
– Отцу здесь явно не понравится. И он скорее всего тебе нагрубит.
– Ну что ж… Ты с моей матерью, я с твоим отцом: мы в некотором смысле квиты. – Он рассмеялся.
Одним словом, Джейн послала родителям приглашение.
Алистер был занят делами, а поскольку сама Джейн еще не сдала на права, за родителями отправили Марка. Джейн тем самым почему-то обидела родителей: когда они приехали, на их лицах было весьма недовольное выражение.
Угощение Джейн намеренно приготовила самое что ни на есть простое, хорошо зная кулинарные вкусы отца. Однако несмотря на то что ему на тарелку положили только жареного мяса с овощами, он ел без аппетита.
– Что, папа, может, овощи плохо получились?
– Они вообще непрожарены, – проворчал он.
– Но овощи именно так и следует готовить, чтобы серединка у них была мягкой, – объяснила Джейн.
– По-твоему, может, и так, а по-моему, все следует готовить как положено. Как хочешь, а сырые овощи мне не по нутру.
Как ни старалась Джейн, родители были вовсе не склонны поддерживать непринужденный застольный разговор. Это напоминало ей о тех молчаливых трапезах, которые являлись частью их домашней обстановки. Сама же она с тех пор сильно изменилась и теперь полагала, что разговор за столом не менее важен, чем сама пища.
В этот раз она заметила в поведении родителей немало такого, что прежде ускользало от ее внимания. Например, отец очень громко чавкал, мать весьма кровожадно орудовала вилкой и ножом. Неужели же и она прежде так ела?! С ужасом Джейн вслушивалась в речь родителей: наверное, сама мать пыталась говорить как можно интеллигентнее, однако результат получался ужасным. За обеденным столом, да и после, когда перешли в гостиную, мать держалась весьма неестественно, боясь расслабиться, сидела на самом краешке стула, как если бы всякую минуту готова была вскочить и уйти. Джейн так и подмывало подойти, усадить ее поудобнее, сделать хоть что-то, чтобы мать чувствовала себя комфортнее, однако не придумала, как это обставить. Не получалось и непринужденной беседы.
Утром следующего дня Алистер усадил их в «лендровер» и прокатил по всему поместью. Возвратился он один, без четы Рид, – при этом выглядел весьма озадаченно.
– Что случилось? – поинтересовалась Джейн.
