Текст книги "Попаданец для драконши (СИ)"
Автор книги: Алиса Рудницкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)
– О, как меня греет тот факт, что ты наконец выбираешь то, что тебе нравится и ищешь в этом выгоду! – обрадовалась Оди. – Смерть пошла тебе на пользу. Ну и последним, пожалуй, будет кизиловый младший принц.
– Мимо, – обрадовался я.
– Постой, как нет? – ошарашилась она. – А кто же?
– Твой брат, – улыбнулся ей я. – Я думаю Ласла пригласит твоих отца и мать, а тебя однозначно приглашу я. И мне бы не хотелось, чтобы твой брат скучал в одиночестве.
– Как мило, ты позаботился о незнакомце, Ганси, – мурлыкнула Оди польщено. – Я должна была догадаться.
– Жаль, мы не назначили штраф за проигрыш, – хитро улыбнулся ей я. – Да, очень-очень жаль.
Краем глаза я заметил, как Ласла раздраженно отмахнулась от красного ухажера. Нет, терпеть это больше не было никаких сил.
– Ты не обидишься, если я брошу тебя и отправлюсь, как славный рыцарь, спасать свою драгоценную сестру? – спросил я у Оди. – Этот парень никакой меры не знает. И как она его только терпит.
– У нее очень выгодный договор с кизильниками по поставке древесины, – пояснила Оди. – Разумеется она не хочет ссориться, но я бы на ее месте тоже не стала такое терпеть, особенно от простого советника. Но с другой стороны я ее понимаю. После войны страна еще до конца не оправилась, и бесперебойные поставки с других континентов важны как никогда. Иди. Не обижусь. К тому же мы вот-вот все равно сядем за стол.
Я улыбнулся ей и направил коляску в сторону Ласлы. И королева, и кизильник синхронно уставились на меня удивленно, когда я подъехал.
– Прошу меня простить, но я хочу украсть у вас эту прекрасную сону, – улыбнулся я парню, хотя под маской было и не видно. – Хочу обсудить последние мелочи перед началом пира.
– Сколько угодно, ваше величество, – картинно поклонился мне кизильник и, наконец, отчалил.
Мы с Ласлой проводили его взглядом, а потом королева с облегчением вздохнула и, наклонившись ко мне, шепнула заговорщицки.
– Спасибо. Мне уже становилось сложно сдерживаться от того, чтобы как взять, как макнуть его лицом в суп!
Я на это только фыркнул от смеха, а королева потрепала меня по волосам. И от ее прикосновения и откровенной веселости на душе стало так хорошо и приятно... что я испугался. Испугался и глянул на нее украдкой. Да нет... только не в нее! Не нравятся мне такие женщины! Она же меня лет на пять старше. если не на десять, на голову выше, да еще и королева, и подставная сестра, и знакомы мы с ней три дня!...
– Ты, кстати, вовремя, – не заметив моих метаний, она сунула мне в руки скрученную свитком бумажку. – Это твоя речь. Прости, что в последнюю минуту, но ее только-только закончили. Мы ее переписывали раз двадцать, и это, пожалуй, лучшее что у нас вышло.
– Ласла, есть проблема... – напрягся я.
– Все потом, мне еще нужно подойти к рисам, – кивнула она на большеглазую чету, уже рассаживающуюся за стол. – Пробегись глазами хотя бы перед тем, как читать. Хотя на самом деле забудь. Все читают с бумажки и запинаются, так что не волнуйся по поводу этого.
Я уже хотел напрямую сказать ей, что читать-то я не умею... но Ласла уже ушла. А я остался со свитком в руках и в полном недоумении.
Что делать то?
Так... спокойно, спокойно, его величество, сейчас я пойду к Оди и она мне все прочитает. А я просто уловлю общую суть и...
Оди на своем месте не было. Пошарив глазами по залу я понял, что моя экстравагантная подружка, не дождавшись меня, тоже ушла к своей семье.
Я уже почти запаниковал, как вдруг...
– Вам помочь, сон Ганс? – раздался из-за спины приятный мужской голос.
17. Жечь речь
Обернувшись, я обнаружил за своей спиной троих королей – кизильного, кофе и лакрицу. Это меня обеспокоило. Еще беспокойнее стало от того, как понимающе, изучающей они на меня смотрели.
– Отойдем? – широко улыбнувшись, сделал жест в сторону воздушных ворот кизильный король. – У нас еще есть около пяти минут перед началом пира, и мы вполне бы могли полюбоваться на город.
– У меня нет причин вам отказывать, – пожал плечами я. – Почту за честь.
Когда мы прошли мимо Ласлы, она обеспокоенно дернулась в мою сторону, решив видно помочь, но я махнул ей – мол, ладно, сам справлюсь. В конце-то концов я – полубезумный от потери памяти принц, мне любая глупость сойдет с рук. К тому же – и я эту черту тоже делил с младшим Розалиндом – я считал, что умею искренне извиняться.
Когда мы оказались на самом краю, кизильный король – мужчина с широкой грудью и козлиной, торчащей вперед, бородкой, взял стул и уселся рядом со мной, видно решив, что лучше нам находиться на одном уровне.
– Итак, мы все знает, – сказал он почти весело. – Да все тут все, разумеется, знают. Такая глупая затея, ведь все прекрасно понимают – маску вы не снимете до конца этого вечера. Это лишь фикция. Формальность. Игра. Попытка убедить нас всех в том, в чем убеждена сама Ласла – она хорошая королева а мы злобные, не дающие ей спокойно править, мужланы.
– Однако, вы уже знаете не все, – вежливо улыбнулся ему я. – Я уже снимал сегодня маску, и с удовольствием сниму второй раз.
Привычно кроличий фарфоровый лик примостился на моих безжизненных коленках. Короли внимательно меня осмотрели, буквально сканируя взглядами, ища сходства и отличия, ища магию, прикидывая, обдумывая свой следующий ход. Мне на секунду подумалось что, будь у них вместо голов компьютеры, то сейчас бы кулеры зажужжали особенно громко, пытаясь охладить работающей на пределе мозг.
– Уж не знаю кто вы, но вы не должны идти на поводу у соны Ласлы, – начал вместо кизильного короля хрупкий, маленький, но от этого не менее серьезный кофе. Цветом кожи он походил на нашего земного чернокожего, ко губы, зубы и ногти у него были совершенно черными, как и чуть волнящиеся волосы. Черными были и белки глаз, на фоне которых желтые радужки практически светились. Да и одевался коф тепло – в подбитый мехом кафтан, подпоясанный куском веревки из золотистых нитей и шапку-колпак – тоже с опушкой меха по краю. Этот колпак вечно сползал ему на глаза, и он постоянно откидывал его назад.
Я на его слова только поднял брови, выражая свой интерес. Ну-ну... понял я уже, зачем вы меня оттащили в сторонку.
– Поймите, сон Ганс, женщине не место у руля страны, – начал почти заговорщицким, страстным шепотом кизильник. – Это противоестественно. К тому же Ласла – та еще ведьма. Вы наверняка не знаете, или действительно не помните многих вещей, которые она творила. Разумеется, она хочет выставить себя перед вами в лучшем свете... но мы-то в курсе.
– Так вы расскажите, а я послушаю, – предложил я. – Я не слишком люблю такие... абстрактные формулировки.
– Вы ведь знаете, при каких обстоятельствах вы погибли? – спросил коф.
– В общих чертах, – хмыкнул я. – Восстание, дворцовый переворот...
– Нет, не восстание, – покачал головой кизильник. – Ночь тихих ножей. В замок проникла всего пятеро, но они были профессионалами. Они убили короля и королеву – цинично перерезали им глотки, пока они спали в собственных постелях. Они убили кронпринца. И они же убили младшего принца, лишь вашей сестре удалось сбежать. Была ночь тихих ножей... а потом тела семьи Розалиндов показательно сожгли на костре. Даже девушку, похожую на Ласлу нашли, чтобы показать, что, якобы, и ее убили. Так что ваша дорогая сестра еще не факт, что не самозванка...
– Не вам решать, кто самозванец, а кто нет, – прервал его я. – Если она отбила престол – значит она его достойна. И пока вы меня не убедили в том, что она – злобное чудовище.
– После восстания, она покарала убийц, – вдруг спокойно, без какой либо интонации, подал голос лакричный король. – Вдоль улиц Фрита, сон принц, висели заговорщики в петлях. И рядом с каждым из них висели их жены и дети. Она вешала сначала, на глазах у заговорщиков, их семью, а потом и их самих.
– Жестоко, – кивнул я, и, хотя от сложившейся у меня в воображении картины меня замутило, я нашел в себе мужество сказать. – Но я понимаю, почему она так сделала. Да, жестоко, очень жестоко... но она отомстила. Каждому вернула то, что они сделали с ней. И каждому показала, что с ним будет, посмей он пойти против нее. Жестокие времена требуют... жестоких мер. Или вы скажете мне, что после этого она вошла во вкус и принялась вешать невинных?
Короли виду не подали, но я ощутил – они ожидали напугать меня этим. Что ж... напугали. Но мои опасений по поводу безумной любви к вешанию детей и женщин не подтвердили.
– Семья Розалиндов была грязной, отвратной семьей, – поморщился кизильник. – Пожалуй, вы и были лучшим, что она породила...
– Это моя семья, не оскорбляйте ее, – мягко прервал его я, улыбнувшись натянуто. – Я хоть ничего и не помню, но благодарен людям, что меня вырастили.
– Мне уже начинает казаться, что пшеничные маги каким-то немыслимым образом научились воскрешать мертвых... – пробормотал кофе, а потом покачал головой. – Сон, мы вас последний раз просим. Ласла – не лучший правитель. Она уже превратила Вадгард в василиск знает что и еще кто знает в какую тьму все это скатится. Умоляем вас, вы прямой наследник, встаньте к престолу, кто бы вы ни были – оживший мертвец или хороший актер.
– У нас есть предложение, – не дав мне вставить слова, сказал лакрица. – Не думаете же вы, что мы просто так, с пустыми руками, к вам подошли.
– Да-да, мы договорились, – согласился кизильник. – Мы обещаем вам, сон Ганс, что если вы сделаете правильный выбор и заберете престол, то мы выплатим кредит, что вы взяли у лаванд и восполним потери вашего воздушного флота. Представьте, как с облегчением вздохнет страна, когда этот долг спадет! А теперь – ничего не говорите. Идите к Ласле и предложите ей это сами. Мы, видят боги, уже пытались... но она просто непробиваемая упрямица. Если вы действительно сон Ганс, младший принц Розалиндов, то ваш дар убеждения должен помочь ей принять правильное решение.
Заставив меня вздрогнуть, грянула музыка, и короли, оставив меня, разошлись не попрощавшись.
И тут же подошла Ласла. Подошла, положила мне руку на плечо, сжала.
– Пришло время читать речь, – сказала она.
– Ласла, я читать не умею, и пытался тебе уже об этом сказать, – растерянно пробормотал я.
Королева застыла... а потом неожиданно фыркнула и рассмеялась.
– Ну тогда выдумай что-нибудь сам, – сказала она как-то истерично, обреченно, пока я надевал маску. – Свет, в более дурацкую ситуацию я еще не попадала! Давай, удиви нас, Ганс!
И, с этими словами она потянула меня в сторону сцены, где стоял оркестр. Все расселись и притихли, глядя на нас, лишь наш с Ласлой квадратный стол пустовал. Я еще что-то бессвязно болтал... но было поздно. Абсолютно поздно.
Для меня принесли и поставили небольшую коробку-подставку, окружили четырьмя высокими торшерами с круглыми лампами, полными ярких белых светлячков. Ласла водрузила меня на постамент и сунула в руки фужер с вином – первый попавшийся ей под руку.
– Выпей, – сказала она.
– Потом, – нахмурился я.
– Надеюсь, ты понимаешь всю ответственность...
– Да, Ласла, я все прекрасно понимаю, – успокоил ее я.
– Просто скажи, что отказываешься от престола, – она беспокойно поправила сбившуюся брошь в форме дракона на моем воротнике. – Это просто формальность, никто от тебя ничего не ждет...
– Хорошо... – нахмурился я. – Я постараюсь....
– Я убью тебя, если ты ляпнешь что не то... своими руками задушу...
Это было сказано совершенно неуверенно.
– Хватит паниковать, – пробормотал я. – Ласла, на нас уже пялятся. Объявляй...
Королева тут же повернулась к застывшему в ожидании залу. Все развернули свои стулья в нашу сторону и теперь с интересом ждали, что же Ласла скажет. Мое сердце, кажется, от охватившей меня паники снова застряло в горле.
– Все мы собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать великое для меня событие, – начала Ласла. – Мой потерянный много лет назад младший брат наконец-то нашелся...
Она что-то еще говорила, но слова у меня пролетали мимо ушей. Я смотрел на людей. Смотрел на кизильного короля, который широко, хитро улыбался. Смотрел на безэмоционального лакрицу и на кофа, ерзающего на своем месте и делающего мне одобрительные знаки. Смотрел на всех остальных королей. Не единой правящей королевы. Ни единой. Все женщины – лишь приложения к мужчинам. Принцесс привезли чтобы выдать замуж, принцев – чтобы они выбрали себе партию. Кошки в одинаковых масках застыли то тут, то там, словно статуи.
Нет... Ласла не права. Они все ждут от меня кое-чего. Ждут, что сейчас, науськанный тремя королями – а я более чем уверен, что в сговоре участвовали не только эти трое – я сделаю глупость, заберу корону, которая мне не принадлежит. Потому что они не хотят показывать своим женам, что они тоже так могут. Они бояться, что принцессы взбунтуются как Оди. Они бояться, что женщины тоже захотят власти. Они бояться подтверждения того факта, что женщина может встать с ними на одну ступеньку. И если я просто отмахнусь, если я не сделаю глупость а скажу все, как Ласла просила, они приведут в действие другую часть плана. Яд ли это будет в бокале вина или еще одно восстание... не важно. Главное, что они попытаются скинуть Ласлу. Показать, что она – слаба и высмеять ее посмертно.
Но я не мог принять груз короны чтобы спасти королеву.
Ласла повернулась ко мне и в ее темных глазах мелькнул страх. Она будто прочла все мои мысли.
– А теперь, слово предоставляется моему драгоценному брату, сону Гансу. Прошу, выслушайте то, что он скажет.
А потом, быстро-быстро глянув на меня, она отошла.
Повисла такая тишина, что, казалось, я услышал дыхание каждого из сидящих здесь правителей. Я обвел их взглядом.
Выбора было всего два. Либо отмахнуться, либо забрать престол, взвалить на себя ношу и стать уже не просто игрушкой двора, я игрушкой этих людей, правителей. Сделать Вадгард марионеткой в чужих руках, избавив его от долга.
А может, все же есть третий путь?
Меня взяло зло. Да что же за жизнь-то такая пошла?! Сплошные нервы! Так, где там мое красноречие? Не зря же я гордился тем, что всегда выигрывал в спорах? Не беда, прорвемся. И для начала надо их шокировать.
Я снял маску, улыбнулся залу – кажется, чуть безумно... и опрокинул залпом фужер вина. Раздались смешки, и тут же стихли. Потому что я сунул тонкий свиток с речью в бокал, вытащил из кармана подаренную Эриком сон Теаганом зажигалку и поджег проклятую бумажку. А потом заявил дезориентированной публике:
– Знаете, я всегда ненавидел все эти напыщенные, искусственные речи. И ненавидел читать с листа. Это, как мне кажется, обесценивает любое выступление.
Бумага горела плохо и медленно, обещая потухнуть. Вино оказалось с горчинкой. Но я, тем не менее, поднял фужер и начал.
– Видит свет-птица, я не умею читать мысли, но я прекрасно знаю, о чем вы все сейчас думаете. Все мы все прекрасно понимаем, да, о доблестные мужи нашего замечательной кеты, что вращается вокруг звезды Лойса? И я не дурак, чтобы не знать, какие слова вы хотите услышать от меня.
Я протянул Ласла горящий фужер и продолжил, удостоившись от этого ненавидящего взгляда королевы и Эллы.
– От рождения мужчине дано гораздо больше, чем женщине. Сильное тело, сильный и более уравновешенный дух, даже голова у нас, казалось бы, работает лучше. Мужчины рождаются для того, чтобы править миром. Лишь мы – добытчики, кормильцы, ученые. И все это мы прекрасно понимаем, правильно ведь? Это догма, которую нам установила сама природа, однако...
Я улыбнулся Ласле – успокоительно, ласково, как она вчера улыбнулась мне... и она поверила. Успокоилась. Расслабилась.
– Однако из-за того, что природа преподносит нам все на блюдечке с голубой каемочкой, мужчины, что греха таить, ленивы. Мы привыкли, что сильнее женщин с рождения. Мы привыкли, что обставляем их во всем. Но мы забыли о том, что любая врожденная сила заведомо слабее упорства. Именно поэтому мужчины проиграли последнюю войну... но выиграли женщины. Потому что женщины постоянно совершенствуются в отличие нас, упивающихся своей силой! Потому что они знают, что такое – быть с рождения слабыми. И поверьте мне, нет никого сильнее, чем человек, познавший слабость. Потому что слабость – это болезнь, излечившись от которой ты никогда не позволишь ей вернуться.
В зале зашептались, но Ласла пресекла разговоры взмахом руки.
А я ощутил, как внутри меня поднимается незнакомый, неведомый мне ранее жар. Я впервые в своей жизни отстаивал не просто свое мнение... я отстаивал то, что было мне дорого. То, что имело право на существование. И слова в порыве вдохновения, от которого – или это вино оказалось слишком крепким – у меня кружилась голова, сами вылетали из моего рта.
– И вы посмотрите на этих женщин! – я развел руками. – Им тяжело, но они стараются. А главное – они не унывают. Я многого не знаю, ведь я – словно новорожденный ребенок, который всего три дня назад появился на свет. Однако если бы мне не сказали, что была в Вадгарде война – я бы даже не понял, так они все восстановили. И чем вы думаете они занимаются, когда мужчины лежат на своих перинах, восхищаясь своим великолепием? Рыцарь ее величества, сона Тонильф, до последнего, под проливным дождем, отрабатывала приемы фехтования на шпаге! А как они талантливы? Это кресло, которое вы видите, наши маги соорудили всего за сутки. И это я знаю всего лишь малую часть! Потому я взываю к вам, дорогие гости – откройте глаза, прислушайтесь, задумайтесь. Эти женщины достойны того, чтобы править этой страной! Да что там, они достойны восхищения!
Впечатлительная розовая королева протяжно ахнула и вытерла глаза кружевным платком. Ее муж погладил ее по плечу.
– Позже, когда мужчины – вчерашние дети – вырастут, они будут не выше женщин и не ниже, а встанут на одну ступень с ними, на одну линию, и будут править вместе, – продолжал я. – Они будут заражаться энтузиазмом женщин, глядя на них постоянно совершенствоваться. Они увидят, что трудолюбие – лучший повод для гордости, чем врожденная сила. К тому же подумайте сами... любое дело, любое ремесло, любая страна, любой мир – как живое существо. Если оно не развивается, не приспосабливается к новым условиям – его либо убивают, либо оно умирает само. Так не пора ли что-то менять? Не пора ли, как змея, вылезти из той шкуры предубеждений, что давно стала нам мала? И вы знаете... я серьезно предлагаю за это выпить. Ласла, плесни мне вина в этот пепел.
Ласла послушно перелила красное, словно рубин, вино в тот закопченный фужер, в котором я сжег написанную для меня речь. Я взял его, поднял над головой и провозгласил:
– Я искренне люблю свою страну, свой материк, Вадгард, и я хочу на его примере доказать всему миру, что пора меняться. Потому вместе с этой речью я сжег все свои предрассудки, чего и вам желаю. Я отрекаюсь от престола и передаю его своей драгоценной сестре Ласле. И пусть поможет ей свет-птица на ее пути великой королевы!
С этими словами я залпом выпил полное пепла вино и с силой, будто пытаясь сбросить напряжение, грохнул фужер об пол. Грохнул... и зажмурился, ожидая, что кто-нибудь чем-нибудь в меня кинет.
Но ни кто не кинул. Напротив, из зала раздался еще звон, и еще. И когда я открыл глаза, то увидел, что какие-то бумажки тлеют уже не в одном фужере. Тежело дыша и слушая свое бешено колотящееся сердце, я видел, как женщины и мужчины пьют пепел, как бьют варварски дорогой форфор. Кто-то хохотал, кто-то пытался беспорядочно хлопать. Короли не понимали, что им делать. Кизильный король зыркал из стороны в сторону, но все же запихивал в свой фужер какую-то бумажку, лакрица улыбался одним углом рта, смотря на меня с неожиданной благосклонностью, гречи громко ругались между собой. Но между тем лавандовый и льняной король с улыбками – добрыми и красивыми – подняли за Ласлу свои горящие фужеры.
– Ты сумасшедший, – шепнула мне королева, подойдя и торопливо стаскивая меня с постамента.
– Еще какой, – улыбнулся ей я. – Надеюсь, ты довольна?
– Не удивляйся, если теперь тебя завалят просьбами написать какую-нибудь речь, – угрожающе сказала мне Ласла. – Причем завалят в прямом смысле этого слова, Ганс.
– Буду счастлив, – улыбнулся ей я. – Зато писать научусь.
А потом – когда кошки чуть прибрались и подмели буквально заваленный дорогим фарфором пол – мы отобедали, мило шутя, за одним столом с нашими гостями.
Ласла поступила удивительно гадски, помимо лавандовых короля и королевы пригласив трех королей-заговорщиков. Я пригласил всех кого хотел – как только чуть отошел от своей речи пришлось за каждым съездить лично и довести до стола за руку. как того требовал местный этикет.
Лавандовая принцесса заразительно и звонко смеялась надо всеми шутками, даже над несмешными, рисовый кронпринц обсуждал со мной тайком, какую бы речь ему толкнуть перед кизильной принцессой, братья-льняники, оказавшиеся теми еще шкодами, воровали у меня еду с тарелки и создавали при помощи магии разноцветные мыльные пузыри, брат Оди на все по-доброму улыбался. Королева же тихонько переговаривалась с лавандами, и совершенно игнорировала трех королей. Впрочем, когда мои личные гости чуть пресытились общением со мной, короли воровато пристроились рядом.
И, к моему удивлению, не с пустой болтовней пристроились и не с угрозами, а с деловыми предложениями. Мол – вот, мы давно хотели, но Ласла все не соглашалась... давай-ка мы тебе предложим, авось ты ей еще какую-нибудь речь толкнешь и она передумает. Итого к концу вечера Ласла получила большую-небольшую скидку на древесину, обещание партии лучшего деликатесного кофе в обмен на золото – коего у нас в Вадгарде тоже оказалось весьма много, и еще какое-какие мелкие, но приятные ништяки. А я получил пару приглашений в гости и много просьб о переписке.
Кажется, писать и читать нужно учиться в срочном порядке.
Ну и в конце-концов гости принялись расходиться. И Ласла вовсе не врала о грандиозном салюте. Я чуть не оглох от взрывов, а за разноцветными огнями не стало видно неба.
18. Горящее знамя
Когда я вошел в столовую – наутро после пира Ласла снова пригласила составить себе компанию за завтраком – меня тут же одарили сдержанными аплодисментами. Королева на этот раз сидела на своем стуле гораздо более расслабленно, закинув ногу на ногу, да и к тому же оделась не в платье, а в брючный костюм наподобие военной формы. Два ряда пуговиц, лампасы, цепочка от воротника к плечу, сапоги обхватывают стройные икры. Красота как она есть!
– Я говорила тебе уже об этом вчера, но повторюсь – твоя речь была просто нечто, – сказала она мне совершенно серьезно. – Пусть чуть затянуто на мой вкус, но зато как пламенно и ярко! Ты учился актерскому мастерству в своем мире?
– Причем здесь актерское мастерство? – похвала бальзамом легла на душу, заставив меня заулыбаться и поспешно подъехать к столу.
На этот раз вместо зайца на блюде красовался какой-то другой зверь, которого я так и не смог опознать. Впрочем, это могла оказаться какая-нибудь местная зверушка, которая у нас на Земле не встречалась. В общем тушка напоминала нечто наподобие ласки или куницы – вытянутое тельце скрутили колечком, в центр насыпали жареного риса с грибами и маленькими помидорками.
– Ну как же, – улыбнулась мне Ласла, отрезая себе кусок мяса. – Пусть твои слова о любви к Вадгарду для знающих людей и прозвучали слегка лицемерно, но... даже я сначала поверила в твою искренность. Твой напор так сбил меня с толку, что я, признаться, была поражена. Ты ведь всего три дня здесь... а говорил так, будто действительно пытался защитить что-то дорогое.
– Но это действительно было искренне!
Ох и задела меня Ласла этими словами, ох и задела. Задела до такой степени, что я даже решил возмутиться. Королева на это подняла голову и с непониманием на меня уставилась.
– Да нет, не может этого быть, – улыбнулась она мне как-то натянуто. – Не шути со мной так.
– Почему ты не веришь мне? – спросил я.
– Ну, во-первых, – Ласла откинулась на спинку и принялась загибать пальцы, – ты здесь всего три дня и знаешь совсем мало, лишь общие вещи. К тому же мы похитили тебя. Во-вторых, за эти три дня я почти каждый день угрожала тебе то жестокой расправой, то заточением, то еще чем-нибудь. В-третьих, придворные расценивают тебя как игрушку и делают что им в голову взбредет, не заботясь о твоих желаниях. В-четвертых, я сама множество раз заставляла тебя делать то, чего ты не хотел и то, что тебе не нравилось, заставляла всем врать и заниматься делами, которые тебе не интересны. В-пятых, ты...
– Притормози, – я весело ей улыбнулся. – Знаешь, с моей стороны все выглядит иначе!
– Да? – подняла бровь Ласла. – И как же. А ну-ка, просвети-ка меня, мой дорогой брат.
– Во-первых, – с веселой улыбкой начал я загибать пальцы в тон ей, – эти три дня стоили всей моей прошлой жизни вместе взятой. И не смотри на то, что я так плохо знаю ваш мир – я в него уже влюблен, честно говоря. Здесь все такое другое, такое интересное, такое привлекательное. Да боже мой, мне впервые хочется учиться! Во-вторых, твои нападки я прекрасно понимаю – я незнакомец, принесший с собой болезненные воспоминания. В третьих, Ласла, да я не против что они со мной играют! Мне не менее весело, чем им! К тому же я чувствую себя не игрушкой, а одним из игроков – тоже играю насколько могу. Это как с прядками – и в том, чтобы водить есть свое удовольствие, и в том, чтобы прятаться. Ну и в четвертых... а что я, собственно, должен был сидел на твоей шее безвозмездно? И кормили бы меня просто так, задарма? Да нет же, Ласла, ты сама не хотела, чтобы я был иждивенцем! И я этого не хотел и не хочу. Потому нагружай меня всем, чем только сможешь...
– Все, все, сдаюсь, убедил, – подняла руки Ласла. – Убедил, тьма тебя унеси.
– Однако, – продолжал я, – скажи-ка мне, я не натворил ничего плохого этим своим... выступлением?
– Напротив, ты сделал очень хорошее дело, которое никак не удавалось сделать нам, – обрадовала меня Ласла, отрезав еще кусок мяса и положив его мне на тарелку. – С одной стороны хорошо, с другой – неожиданно. Было два варианта, как бы дальше развивались события, и я на оба приготовила свой план. Но тебе удалось каким-то чудом пустить события совершенно в иное русло, и я оказалась к этому не готова. Впрочем, это русло такое ровное и без порогов, что мне грех жаловаться.
– Так что же, собственно, это были за планы? – заинтересовался я.
– Как ты сам понимаешь, могло быть два исхода, – пояснила мне Ласла. – Первый – если бы ты согласился на принятие короны. В нем имелись свои плюсы и выгоды – и оплата кредита, и хорошие сделки... однако увы, ради тебя я не готова была бы отступить от своего взятого курса. и всеми силами попыталась бы выставлять тебя в плохом свете до тех пор, пока либо народ бы не взбунтовался и не попросил меня вернуться на трон, либо ты не покончил бы с собой, показав свою слабость.
Мда... хорошенькая же судьба. Слава свету... тьфу, то есть богу... или все же свету? В общем, слава свет-птице, раз уж я здесь, что я выбрал не этот вариант. Но даже при жестокости плана я оценил его хитроумность.
– Мне этот вариант не особенно нравился, потому я старательно запугивала тебя, – усмехнулась мне Ласла. – Уж прости... мне легче было бы, если бы ты меня ненавидел, чем если бы пришлось втянуть тебя в нечто такое. Второй вариант был у меня готов на случай, если бы ты просто зачитал речь. Разумеется, нам бы мало кто поверил и тогда на меня посыпались бы покушения – я и так достаточно долго испытывала терпение других королей. План же был прост – полная боеготовность и постоянный контроль. Потому я и наметила рыцарский турнир так скоро – мне нужно было сосредоточить в замке как можно больше опытных воинов, чтобы предотвратить мятеж. И когда бы они совершили первое покушение – я бы предала это огласке. А потом еще и еще... до тех пор, пока им бы не надоело и это они не начали бы казаться дураками в своих попытках меня убить. Все просто.
– Да, Ласла... Все же... ты меня поражаешь.
– Я же королева, – кивнула она. – Интриги при дворе учишься плести с детства. Сначала что-то мелкое... потом все крупнее и крупнее. Это как игру в оджу – выигрывает тот, кто знает больше комбинаций и знаком с вариативностью событий.
– И что же мы будем делать теперь? – стоически решив отложить расспросы об интересной местной игре на потом, спросил я. – Что из-за моей речи изменилось в плане?
– Не знаю есть ли у вас такая традиция или нет, но у нас когда войско идет в последнюю битву, на смерть со всем отчаяньем и злобой, то они поджигают знамена, – сказала Ласла. – И частенько враг бежит, понимая, что сейчас на него обрушится вся ненависть и горечь противника. Так вот, ты – поджег флаг, Ганс, и враги побежали. Я теперь – символ. Если меня убьют или попытаются устроить покушение в ближайшее время, то вспыхнет мятеж среди женщин, который обернется не в пользу мужчин. Потому мы будем делать то, что ты и сказал – стараться и доказывать всей кете, что я достойна носить корону. Конечно, из любого слуха будут пытаться раздуть скандал и сделать из меня посмешище... но обратная пропаганда тоже будет проводиться. Лучший, конечно, способ сейчас укрепить мои позиции – это сделать что-нибудь выдающееся... но у меня совсем нет идей. И пока они не появятся – будем просто стараться.
– Хочешь сказать, что мужчины смирились с фактом революции? – удивился я.
– Не все, но некоторые – смирились, – кивнула Ласла. – Лавандовый и льняной короли нас поддержали, рисы – тоже. На удивление согласился кофейный король... впрочем, у них ситуация особая, как и у нас, и им будет революцию провести проще. Сильно против лишь кизильники и гречи, остальные старательно сомневаются и будут смотреть по ситуации. Ну и смотри сам... лаванды, льняники, кофе и рисы будут всеми силами стараться, чтобы их женщины мирно пережили перемены, постепенно будут давать все больше и больше свободы, в их интересах не допустить восстания. Потому они будут поддерживать нас как могут.
– Хорошие новости, – улыбнулся я.
– Еще какие, – согласилась Ласла. – А теперь ешь давай. И хватит сутулиться.
Я послушно выпрямил спину и принялся за еду.
Ничего себе история. Ай да Ганс, ай да сукин сын, ай да постарался на славу! Голова у меня от внезапной победы закружилась и я улетел в облака. Заживу же теперь! Может, буду действительно окупать свое здесь проживание написанием речей и советами Ласле? А если вспомню что-то из своего мира, то смогу помочь ей совершить что-то выдающееся, вписать себя в историю.
Однако от мыслей о великом меня отвлек стук в дверь. Ласла вздохнула, отложила вилку и водрузила на свою голову маску.
– Войдите! – попросила она.
