Текст книги "Попаданец для драконши (СИ)"

Автор книги: Алиса Рудницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

– Но это еще не все, – сказала Ласла, а потом, закрыв глаза, прочертила крест на своей груди и прошептала заклинание, вызвав свою душу.

Я видел, как маленькая, пламенная ленточка мебиуса выскользнула из ее груди, и как побледнел Эрик, как сжал губы плотно. Я видел, как Ласла, в немом молчанье, отщипнула крупицу и как поместила ее в зажигалку, что маг держал в руках. А потом, улыбнувшись, она поднялась на носках и чмокнула его в губы – словно девчонка. Эрик тяжело вздохнул, и это, кажется, чуть напугало королеву.

– Что не так? – спросила она удивленно. – Ты не рад?

– Ты... странная... – выдавил из себя Эрик. – Сначала выгнала меня, сделала северным графом... а теперь даришь такой... подарок.

– Мы уже это обсуждали, – тяжело вздохнула Ласла. – Это для твоего же блага. В Вадгарде...

Она опустила глаза, прикусила губу.

– В Вадгарде скоро все изменится. Хего Шор сядет на трон, и тебе... не место во всем этом бедламе. Лучше оставайся здесь и правь тихо, чтобы он...

– Он однозначно выпроводит меня во мрак, – раздраженно фыркнул Эрик, а потом схватил Ласлу за плечи и встряхнул. – Зачем? Почему бы тебе самой не править? Почему ты хочешь выйти за этого урода?

– Ты не понимаешь, – разозлилась Ласла, попытавшись вырваться. – Я – женщина. И я должна это сделать. Иначе будет война а ее Вадгард не выдержит! Гречи захватят нас в любом случае, вопрос только в количестве трупов...

– Ты победишь, просто загадай желание, – нахмурился Эрик. – Я энох, я все смогу! Я заплачу нужную цену, клянусь! Ты ничего не потеряешь, но сядешь на трон сама!

– Брось молоть чепуху, – все же вывернулась Ласла, но маг вдруг взмахнул рукой и она остановилась, будто застыла во времени. Глаза ее испуганно забегали, а Эрик тяжело вздохнул.

– Ласла, ты больна, – покачал головой Эрик. – Ты ненавидишь себя саму, этот мир, сердце твое черно, полно яда. И пока ты не вытянешь его весь – ты не будешь счастлива. Тебе стоило бы больше любить жизнь, радоваться хоть чему-то, а не только проклинать свою судьбу. Потому... потому я проклинаю тебя. Отныне каждый, кто родился под звездой Лойс, упадет без чувств, лишь взглянув на твое лицо. А коль поцелует тебя или возжелает тела твоего – умрет тут же, на месте. И будешь ты такой пока твое жестокое, полное ненависти ко всему миру сердце не очистится. А теперь спи... спи, Ласла, потому что грядет война. Неизвестно, когда теперь тебе удастся хорошенько, всласть поспать.

Закрыв глаза, королева рухнула прямо в руки магу. Тот сжал ее в объятиях, уложил на пол, поставил рядом стул и тяжело, вымученно вздохнул.

– Ну вот, Влад... – сказал он, пожевав губу. – Последнее свое дело делаю в Вадгарде... знал бы ты, как я себя ненавижу, приятель...

У меня от его слов екнуло сердце, а мог, горько усмехнувшись, вдруг посмотрел на меня.

– Ты видишь меня? – спросил я.

– Нет, но знаю, где ты стоишь, – сказал он. – И знаю, что ты нашел ту шкатулку, что я тебе оставил.

– Зачем вы все это делаете? – спросил я с некоторым отчаянием. – Почему именно так? Почему так жестоко? Неужели не было другого выхода?

– Я видел будущее, смотрел варианты, – покачал головой Эрик, а потом схватился за голову. – Боги, свет, тьма... как же тяжело... я видел множество вариантов развития событий, но этот путь – единственный, по которому действительно стоит идти, Влад. Не подумай только, что я привел к смерти этого глупого мальчишку и проклял любимую женщину удовольствия ради. Я ненавижу себя за это... ненавижу.

– Расскажи мне все, пожалуйста, – попросил я торопливо. – Я хочу знать.

– Увидимся еще, наболтаемся, – отмахнулся он, перебив меня. – Если, конечно, я не полный идиот, разговаривающий сейчас с пустотой. Ведь того будущего, что я нашел, может и не случится. Мало ли, что может пойти не так... вероятности так ненадежны, стоит одной пешке лишний раз чихнуть – и весь замок из песка, что я тут строил, просто напросто рухнет. А теперь можешь говорить что хочешь – я все равно не услышу. Мне же... нужно закончить начатое. Ради ее же блага.

– Ну что ж, – вздохнул я, – давай.

Эрик кивнул, больше на меня не глядя, и повернулся к спящей королеве. Повернулся, погладил ее по щеке.

– Знаешь, вот парадокс, ты меня всегда как родственника воспринимала, Ласла... а я тебя любил. Жалко отдавать свою любимую женщину какому-то задохлику, прячущемуся в женских тряпках, но... все лучше, чем провожать ее на тот свет, правда? Потому я проклинаю тебя, Ласла. Теперь уже по настоящему проклинаю. Отныне каждый, кто родился под звездой Лойс, упадет без чувств, лишь взглянув на твое лицо. А коль поцелует тебя или возжелает тела твоего – умрет тут же, на месте. И будешь ты такой пока не исполнишь два условия. Во-первых, ты должна влюбиться. Все равно в кого, но искренне и так, чтобы этот человек стал тебе дороже твоего нежно лелеемого проклятья, чтобы ты ради него захотела это самое проклятье скинуть. Во-вторых, ты должна исправить ту ошибку, что совершила когда-то со мной. Таково будет твое проклятье, и пока ты не выполнишь все его условия, ты не снимешь своей золотой маски. Да будет так. А теперь я ухожу. Мы с тобой больше никогда не увидимся. Прощай, Ласла. Я действительно всегда, с самого детства, тебя любил... жаль, ты так и не смогла искренне ответить мне взаимностью.

И после этих слов Эрик, а за ним и спящая Ласла, растаяли в воде, а меня подхватил водоворот и наконец вынес наверх – грустного и растерянного, растоптанного нелегкой правдой.

86. Самый бедный сторонник

Узнав точные слова проклятья, я тот час же передал их Ласле. Королева внимательно выслушала, кивнула и взяла неделю на раздумья. После этого она снова созвала совет маскарада объявила, что понятия не имеет, о какой ошибке идет речь. Конечно, имелось у меня предположение, что речь шла о том, что она так и не ответила на чувства Эрика взаимностью. И я даже сказал об этом сестре. Но она только передернула плечами – мол, коль так, то все равно прямо сейчас мы ничего сделать не сможем, все решиться само собой со временем. Да и вообще, теперь, мол, это ее и только ее лично дело, и нечего нам всем в это дело лезть.

Потом прошло еще два месяца.

Два скучных, растянувшихся будто бы на целый год месяца, которые, впрочем, не прошли бесследно. В тот день мы с Ласлой в очередной раз вместе завтракали, и она, хитро улыбаясь, рассказывала мне о своем недавнем разговоре с лавандовым королем.

– И говорю я ему, значит – Ойл, слушай, а можно я к тебе через недельку в гости наведаюсь? Он глаза вытаращил, смотрит на меня удивленно и спрашивает – зачем, мол, и не боюсь ли я бросать страну? Ну я так загадочно улыбаюсь и отвечаю – ой, мол, боюсь. Но больше, конечно, боюсь, что по пути остатки кредита воздушные пираты разграбят.

Я фыркнул весело от того, как Ласла живо округлила свои и без того широкие карие глазищи. Лицо у нее при этом сделалось такое наигранно-афигевшее, будто ей сообщили о выигрыше в лотере, но она до сих пор не могла в это поверить – это она так передразнила короля Конкори.

– Он глаза еще больше вытаращил, челюсть у него отвисла. Смотрел на меня, смотрел, а потом спрашивает – я, мол, что, клад нашла? А я ему и отвечаю – нет, я просто мельницу яхам отдала, и они мне магических кристаллов наделали больше, чем он за свою жизнь видел. Честно ведь говорю, не вру! И ты представляешь – он мне не поверил! Посмеялся надо мной, сказал что я – шутница. Мы с ним поспорили. Он обещал, что если я говорю правду – он съест свою любимую меховую шапку.

– Бедный лавандовый король, – не сдержал я смешка. – Блин... мне его даже немного жалко – шапка вряд ли будет вкусной. Однако я совершенно не понимаю, почему у нас тут, в замке, не объявилась целая толпа шпионов?

Это и правда было удивительно. Мельница исправно перемалывала магию, как выражалась Ласла. В сокровищнице выделили пару полок для сундуков, полных кристаллов. Старый сонор Тенбрук стал настоящей звездой клуба Стеклянныйх Ученых, на его ручные молнии съезжались посмотреть со всей кеты. Но нам никто не верил! Хоть в пору хватай этих самых шпионов и носом тыкай в то, что в Вадгарде твориться. Лука, кстати, тыкала. Тыкала, но их все равно не проняло! Никто просто поверить не мог во что-то настолько сумасшедшее.

– Ну, знаешь, я их отчасти понимаю, – смешливо фыркнула Ласла. – Это у нас, в Вадгарде, мельница – символ богатства. А в остальных странах у всех одна с ней ассоциация – долгострой. Это из-за мельницы Гила... никто, кстати, не верит, что ее возможно наполнить.

– Так давай пойдем и вбухаем в эту самую мельницу магию всех магов кеты, – я легонько хлопнул по столу. – Или еще что-нибудь сумасшедшее сделаем, чтобы все поверили!

– Например можно действительно шахту продолжить разрабатывать, – с жаром предложила Ласла. – И полезно, и расточительно, и внушительно.

– Не, надо что-нибудь поинтереснее придумать. Вот! А что, если нам начать ставить кареты и повозки на газ?! И дорогам на пользу, и лошадям легче. Или наделаем вообще безлошадных повозок!

– Тоже неплохая идея, – согласилась Ласла. – Или вообще... дом какой-нибудь в воздух поднимем.

– Замок! – загорелся идеей я. – Летучий замок, Ласла, стоящий на куске скалы! Это же будет потрясающе! Прикуем его к земле огромными железными цепями чтобы не улетел и пускай висит! Или вообще... не знаю, поезд летучий сделаем, который будет по реке ветров летать.

– Поезд? – удивилась Ласла. – А, парад дилижансов что ли? А что, идея хорошая. И кораблей наделаем больше, чем есть у льняников. Ох заживем...

Мы заговорщицки друг другу улыбнулись, но улыбка сестры вдруг потухла.

– Слушай, Влад, на самом деле у меня к тебе есть разговор, – сказала она как-то неожиданно серьезно.

– Да? – внутренне напрягся я. – Я тебя слушаю...

– Мне... конечно нравится то, как ты стараешься, – начала со вздохом королева, – но тебе не кажется, что ты зациклился на этом Эрике? Все эти твои письма, и те слухи, что распускает по Вадгарду Лука через своих лис... может, стоит остановиться? Мы ведь получили полный текст проклятья. Почему бы не оставить все как есть и не подождать, когда...

Договорить она не успела, потому что в дверь постучали. Ласла ругнулась, с тяжелым вздохом подняла с пола свою маску – в последнее время она ее частенько клала себе под ноги – и нахлобучила себе на голову. После этого она выпрямилась, напустила на себя строгости. Это всегда выглядело так комично! Без посторонних глаз Ласла могла быть веселой, милой, смешливой как девчонка, но как только появлялся кто-то чужой – она сразу подбиралась и становилась строгой и рассудительной. Королевский рефлекс наверное.

– Войдите, – попросила она.

Дверь распахнулась, и в нее сначала с пинка влетела девушка с порванной юбкой, а за ней вошел Эллиот. Незнакомка упала на пол, но тут же вскочила на корточки, не смея поднять глаза, и в поклоне коснулась лбом пола. Эллиот заслужил от нас с королевой два уничтожающих взгляда.

– Сона Тонильф, кто эта несчастная и почему вы, королевский рыцарь, позволяете себе такую низость по отношению к женщине? – уточнила Ласла строго.

– К женщине? – Эллиот с отвращение сцапал гостью за шкирку, поднял, поставил на ноги и показал нам ее лицо. – Да вы только гляньте на эту прелесть. Я сразу поняла, что это – вовсе никакая не леди, а очередной трус, прячущийся в женском платье от справедливого суда.

Лицо у незнакомца находилось где-то на грани между страшненьким парнем и настолько же страшненькой девушкой. Платье было заляпано сажей, темные кудри изобиловали колтунами, через плечо болталась холщовая сумка. Особо неприятный эффект придавала дезертиру убого наложенная кустарная косметика. Румяна выглядели так, будто парень намазал щеки свеклой, помада потекла и сильно выходила за пределы губ, брови отличались по форме. В общем – отвратительное зрелище. Я мысленно поблагодарил Эллиота за то, что он в женском облике выглядит не как отвратительный трансвистит, а как действительно красивая девушка.

– Что делает эта... этот человек здесь, в королевском крыле? – спросила Ласла, и в голосе ее прозвучало некоторое отвращение. – Я думала, Элли, ты собака, а не кошка. Ведь только кошки таскают пойманных зверей хозяину. Решила сменить должность?

– Ну-ка, милочка, повтори тот бред, что ты несла у ворот, – дернул дезертира Эллиот.

– Я... – парень зажмурился, и выдавил. – Я пришел по важному поручению к его высочеству Гансу сон Розалинду от своего... покойного отца. Он не смог сам исполнить то, что... поклялся... и потому я здесь.

– Так-так-так, – заинтересовался я.

– Вот потому я и приперла этого придурка сюда, – снова отпустил Эллиот гостя, отчего тот тут же рухнул на колени. – Потому что от вас, сон Розалинд, можно ждать чего угодно.

– Помилуйте, – снова уткнулся в пол несчастный. – Не казните. Или казните, но дайте сначала слово сказать... прошу вас...

– Да не собираемся мы тебя казнить пока что, – хмыкнул я, переглянувшись с Ласлай. – Давай, хватит пол подметать, вставай на ноги. Вот тут стул есть, садись. Не побрезгуешь же королевским завтраком? Сестра, ты ведь не против?

Ласла фыркнула от моих слов, но, кажется, хорошее настроение еще не выветрилось – в ее глазах заплясали озорные искорки. Парень тем временем поднялся, оправил засаленную юбку, помешкал и, красный то ли от ужаса, то ли от стыда, осторожно присел на свободный стул между нами с сестрой. Эллиот поморщился и спросил осторожно:

– Мне остаться?

– Нет-нет, – заговорщицки улыбнулся ему я. – Подожди за дверью, тебе надо еще будет проводить этого смелого юношу до ворот, когда мы закончим.

На это рыцарь только закатил глаза и вышел, оставив нас одних. Парень тем временем съежился на своем месте и стал похож на замерзшего воробья. Мы с Ласлой снова переглянулись – я готов был поклясться, что под маской она мне хитро улыбнулась.

– Давай, поешь, – пододвинул я к нему тарелку с блинчиками, политыми лимонным сиропом.

– И выпей, – Ласла поставила на стол чашку из дорогого фарфора и самолично налила душистого чая с апельсиновыми корочками.

– Или, может, хочешь чего-нибудь посущественнее? – я подсунул под ему под нос нарезанное тонкими дольками вяленое мясо.

– Не стесняйся, смотри какая красота, – от себя королева пододвинула тарелку с сырными палочками. – Или хочешь умыться для начала? Вон за той дверью ванная.

– О, я позову Альти, чтобы она помогла, – елейным голосом продолжил я. – А может, ты хочешь еще чего-нибудь, парень? Как насчет того, чтоб переодеться? У меня накопилась куча ненужных вещичек. Не побрезгаешь одеждой с чужого плеча?

Видно вспомнив о сундуке с рубашками, обшитыми богомерзкими кружевами, который я все время грозился сжечь в саду, Ласла весело фыркнула. Наша жертва тем временем совсем растерялась. Глаза у парня забегали из стороны в сторону, он явно никак не мог решить, что ему делать и как себя вести. Отказываться было страшно – а вдруг оскорбит. Принимать такие щедрые дары тоже было страшно – никак скажут, что обнаглел и казнят.

– Он мне тебя напоминает в первые дни, – сказала Ласла, откинувшись на спинку. – Только ты, братец, вел себя куда наглее.

– Принц я или не принц? – весело спросил я, приосанившись. – Можно забыть родную сестру, но нельзя забыть избалованность члена королевской семьи.

– Ох, чудо, – вздохнула сестра, и тут же напустилась на парня. – Ну вот что ты не ешь? Мы тебя тут кормим, кормим. Честь тебе несусветную оказываем, а ты – отказываешься. Вот как возьму, как велю тебя засунуть в тюрьму, и будешь знать. Лучшие повара Вадгарда старались – а ты все никак не решишься!

– Да ему от нашего с тобой присутствия кусок в горло не лезет! – засмеялся я и похлопал ошарашенного парня по плечу. – Ну все, повеселились и хватит. Давай, рассказывай, с чем ты пришел. А то мы можем так развлекаться до ужина, а у нас еще полно срочных королевских дел.

Будто очнувшись, гость вдруг вспомнил, что у него через плечо висит сумка. Он принялся рыться в ней с каким-то остервенением, и вдруг выложил на стол... очередную длинную шкатулку-пенал.

– Бинго, – дернул я бровями. – Вот и последний кусочек мозаики, Ласла. Моя одержимость, как ты ее назвала, принесла свои плоды. А теперь, парень, рассказывай. Что за дела у твоего отца были со мной?

– Он не успел рассказать, – пропищал гость, вперив глаза в стол. – Но он всегда говорил, что его на шахту именно вы, принц, устроили... благодарен был. Хранил... пакет. И говорил, что когда-нибудь вы с ним обязательно еще раз встретитесь, и тогда он вам отдаст эту штуку. Никто ему не верил... а потом в шахте обвал случился. Отца придавило, и...

– И он перед смертью успел передать тебе шкатулку, – цокнул я языком. – Добро...

– Я когда услышал о том, что вы ищите что-то ценное, что отдали бедному человеку, сразу понял – это оно, – сказал парень, решившись бросить на меня испуганный взгляд. Он вытер нос рукавом, отчего помада размазалась еще сильнее. – Там еще письмо было, но... да я все равно принес...

И он под моим недоумевающим взглядом положил на стол конверт, залитый темно-бардовой жидкостью. Бумага давно высохла, но чернила на ней потекли да так и застыли. Оставалось только надеяться, что внутри хоть одно целое слово сохранилось. Впрочем, конверт можно было положить в шкатулку и таким образом узнать, что в нем написано. Или посмотреть через обсерваторию, которой я худо-бедно научился пользоваться.

Я улыбнулся. Все же слухи – великая вещь. Помня слова, что мне передал сон Жеир, хозяин мельницы, о том, что последний цветок, мак, находится в руках бедного человека я попросил распустить по Фриту слухи. Конечно я и официальное заявление давал, что ищу некую вещь – шкатулку, что подарил нищему или крестьянину. И вот, спустя долгое время, слухи привели владельца шкатулки ко мне.

– Молодец что пришел, – сказал я парню. – Молодец. Только вот что нам с тобой делать?

Я посмотрел на Ласлу с немым вопросом. Она пожала плечами.

– Мне он не нужен. Хочешь чтобы я не кинула его на плаху как дезертира? Да пожалуйста! Но тогда сам о нем и заботься.

– У тебя работа есть? – спросил я парня.

– Да... – сжался он еще больше, снова опустив взгляд. – Точнее нет...

– Так да или нет? – спросил я строго.

– Нет, – выдохнул упавшим голосом парень.

– О, ну и славно, – зевнул я. – А то Альти, конечно, замечательная служанка, да только выходные ей давать мне хочется почаще. Она вроде как замуж собирается. Только учти – своруешь что-нибудь или испортишь – окажешься в тюрьме. Будешь хорошо работать – совы и змеи тебя хорошо замаскируют и будешь жить здесь, в замке, под моей защитой до тех пор, пока не отменят закон о дизертирах.

Парень ошарашенно распахнул глаза, Ласла задумчиво хмыкнула.

– А можно? – спросил он.

– Нужно, – хмыкнул я, весело улыбнувшись. – А то вокруг одни сплошные девушки. Нет, я, конечно, не против... но хотелось бы и мужчин изредка видеть. Хотя бы для того, чтобы знать, что они есть.

87. Две валюты

Пока Альти и Отна весело расспрашивали принесшего мне шкатулку парня, я занялся делом. В шкатулке я нашел крупный мак – нежный, с большой коробочкой семян в середине. Как и два других цветка, он выглядел так, будто его только что сорвали с клумбы. Письмо же, увы, пострадало слишком сильно. Мне с трудом удалось извлечь сложенный вдвое лист бумаги из конверта, но чернила смазались настолько, что разобрать что-либо было невозможно. А письмо-то было большое. Глядя на него как кот на забившуюся в нору мышь, я на всякий случай пробежался по словам и все же разобрал парочку, но ничего они мне не сказали. Дата, проставленная в самом конце письма тоже, увы, смылась.

Плюнув на все, я сунул и письмо, и мак в шкатулку снов, потом уже привычно напился снотворного, радуясь, что Кая как раз ушла тренироваться на площадку перед рыцарским корпусом. Я в последнее время часто смотрел воспоминания вещей, и то, что я вечно пил при этом снотворные микстуры сипуху пугало – она уговаривала меня не злоупотреблять и просто дожидаться ночи. Я это и сам понимал... но конкретно сейчас ждать было совершенно невозможно.

Потому, сунув под подушку шкатулку, я опустил голову и почти тут же забылся глубоким сном.

Глубина погружения в прошлое оказалась небольшой – около пяти лет. Пол устлали белоснежные, одинаковые плитки, в зазоры между которыми пробивались яркие маки. Ими был усеян весь бассейн насколько хватало глаз. И среди крупных, наркотических цветов, лежал, свернувшись калачиком, Ганс. Я не видел его с тех пор, как клал в шкатулку гвоздику – принц больше не приходил ко мне во снах, будто ему было стыдно, или у него больше не было на это сил.

К принцу, приминая цветы, подошел Эрик и присел на корточки. Маг был в длинном серое пальто, лицо у него было хмурое и серьезное.

– Ну что, довольны, мой принц? – спросил Эрик, однако сарказм, сквозивший в начале фразы, в конце как-то неуверенно смазался.

Ганс на это никак не прореагировал. Казалось, он просто уснул. Видя его равнодушие, Эрик сел прямо на землю и по-отечески потрепал светлые волосы принца, так похожие на мои.

– Я думал, что это пройдет, – слабым, лишенным эмоций голосом сказал Ганс. – Я думал, что даже хорошо, что я лишился водного тела – никто не будет удивляться моему подавленному состоянию. Я... я просто думал, что... поболит... и перестанет. Думал, что это как с обычными ранами и царапинами... но...

– Эх вы, ваше высочество, – вздохнул задумчиво Эрик. – Знаете, у целителей есть такое понятие, как сила тела.

– Да при чем здесь это... – огрызнулся Ганс, зажмурившись.

– Нет, вы дослушайте до конца, – осадил его маг. – Тело человека становится сильнее, справившись с болезнью. Вырабатывается сила, сопротивление, которое крепнет с каждым разом, с каждой перенесенной болезнью. Эта сила так же зависит от того, какой образ жизни ты ведешь и чем питаешься. Но наше эмоциональное тело ничем не отличается от физического. Чем чаще мы переживаем горе, тем скорее мы учимся с ним смиряться, тем быстрее мы излечиваемся раз от раза. Потому вам так плохо, мой принц. Вы жили очень счастливой жизнью, не привыкли к потрясениям и сложностям. Подумать только, сколько раз я стирал вам память, сколько раз затуманивал ваш взор по приказу Ласлы...

Распахнув глаза, Ганс приподнялся и уставился на мага с ужасом. А тот, с грустной улыбкой развел руками.

– Предатель, – прошипел принц. – Так это ты...

– Будь моя воля – я бы ничего от вас не прятал, – ответил обезоруживающе Эрик. – Да и ни год назад, ни десять лет назад, ни даже двадцать лет назад вы не смогли перенести правды. Не смогли и сейчас. Думаете, за столь долгое время вы ни разу не находили ответы на свои вопросы? Как бы ни так. Случайности много раз давали вам разгадку. И каждый раз вы впадали в отчаяние, и каждый раз я давал вам спасительную микстуру забвения. Порой вы даже сами просили меня об этом.

Взгляд Ганса от этих слов потух, и он опустил голову обратно на плитки, смяв маки и закрыв глаза.

– Тогда сделайте милость, – попросил он, – избавьте меня ото всего этого еще раз.

– Уже не могу, – ответил Эрик. – Потому что это будет противоречить вашему желанию знать правду.

– От меня все равно уже ничего не осталось, – ответил принц, обломив стебель ближайшего мака и повертев его в руках. – Мне нечем заплатить тебе за еще один контракт.

– На самом деле есть, – ответил Эрик нехотя.

– Это ведь не было случайностью? – спросил Ганс голосом, совершенно лишенным эмоций. – Ты решил убить меня намеренно? Почему?

– Я не убиваю вас, мой принц, – неожиданно улыбнулся Эрик, запрокинув голову и посмотрев в невидимое для меня небо. – Напротив, вы, возможно, станете бессмертным. Ну, в каком-то вроде. Все будет зависеть от человека, который придет сюда через несколько лет.

– Вы уже второй раз упоминаете об этом странном незнакомце, – вздохнул Ганс. – Ну и? Что же вы решили забрать у меня еще?

– Вашу душу, – сказа Эрик спокойно. – И ваш облик. Тоесть – все, что у вас осталось. Уверяю, они пойдут на благое дело. Что скажете?

– А если я откажусь? – спросил Ганс. – Если я назло вам сейчас возьму и откажусь? Да, вряд ли я смогу стереть себе память у какого-нибудь другого мага... но ведь есть и другие способы обо всем забыть и ни о чем не тревожиться.

– Тогда ваша сестра умрет, – ответил Эрик.

– Ты еще и смеешь угрожать мне, мразь? – зарычал Ганс, распахнув глаза и с ненавистью уставившись на мага.

– Нет, – покачал головой тот с самым серьезным лицом. – Я всего лишь предупреждаю.

– Зачем ты все это делаешь? Что ты затеял, мраков энох?

– Я расскажу, – кивнул Эрик. – Но только потому, что вы все равно все забудете. А теперь успокойтесь и слушайте.

– Хорошо, – поморщился Ганс. – Давай, убеди меня. Я должен знать, за что я заплатил такую ужасную плату и во что ты меня втянул.

– Когда энох заканчивает ритуал, – начал Эрики, – и приходит просить благословения у последних двух богов – двух великих птиц – ему дарят подарки. Каждый из богов дает что-то свое. Кто-то артефакты, кто-то – услуги, кто-то – особые силы или привилегии. По больше части они стандартные, но... в моем случае боги на подарки были весьма щедры. И бабочка, богиня роз, подарила мне гадание. Любой вопрос – и я бы увидел десять вариантов будущего – самые вероятные.

– Десять вариантов? – удивился Ганс. – Но разве будущее – не линейно?

– Вовсе нет, мой принц, – покачал головой Эрик. Если в целом – оно похоже на дерево. От ствола отходят ветки, от веток – ветки поменьше, и так до бесконечности. Обычно, когда предсказывают будущее, берут десяток вариантов и выбирают из них самый распространенный – они по большей части совпадают. И вот в тот момент я попросил у богини роз посмотреть будущее твоей сестры. И все десять вариантов показали ее смерть. Причем во всех десяти вариантах смерть была страшной, болезненной и жестокой.

Ганс зажмурился и, совсем забыв об обиде, вцепился в руку Эрика. Маг сжал его пальцы и ухмыльнулся краем рта.

– Ты же знаешь, я люблю твою сестру, – сказал маг, будто извиняясь. – Я... много думал. Много гадал. Много лазал в будущее и пересмотрел много вариантов. И я выбрал из всех вариантов наилучший, пусть и не самый счастливый и не самый легкий. И не ты один все поставил на кон. Я вряд ли проживу намного дольше тебя. А двое других, кто тоже решили играть в эту мою игру – последнюю игру, ставка в которой не просто жизнь принцессы Ласлы, а много больше – уже лишились своих жизней.

– А мою судьбу ты видел? – спросил Ганс. – Если я откажусь, что со мной будет?

– Пятьдесят на пятьдесят, – покачал головой маг. – Либо убийство, либо самоубийство. Как я не искал – будущего, в котором вы остались бы живы, я так и не нашел.

– Тогда я согласен, – принц грустно, устало улыбнулся.

– Тогда возьмите, – Эрик вручил принцу один из маков. – Пускай этот цветок станет печатью нашего контракта. Ведь забвение – оно как маки. От аромата кружится голова, а съев семена можно забыть обо всем. Однако сегодня вы последний раз видите этот цветок. Завтра я отправлю их на хранение вашим друзьям от вашего же имени – до поры до времени. И заберу частицу вашей души как залог, чтобы пустить ее на одно важное дело.

– А что делать мне? – спросил Ганс. – Я могу хоть чем-нибудь еще помочь?

– Наслаждайтесь жизнь, мой возлюбленный принц, – улыбнулся ему маг. – Наслаждайтесь всем, что у вас осталось до самого последнего момента.

С этими словами Эрик накрыл глаза принца рукой, как их у нас на земле прикрывают покойникам. Принц вздрогнул, а потом расслабился и спокойно засопел. А маг вытащил из его ослабшей руки мак и снова посмотрел на меня, как в тот раз.

– Развязка близко, да? – спросил я.

– Вроде того, – сказал Эрик и снова потрепал волосы принца. – Скоро мы встретимся. Но перед этим я хочу сказать тебе кое-что. Точнее, передать чужие слова. Ласла... любит поговаривать, что в мире существует всего две валюты: это время и ценность. И знаешь в чем разница между мной и Гансом и вами с Ласлой?

– Говоришь так, будто знаешь меня, – нахмурился я.

– Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, – улыбнулся Эрик. – Так что, решишься предположить? Хотя бы из вредности, ибо в прошлый раз ты отказался.

– Без малейшего понятия, – покачал я головой.

– Не знаю, что ты там ответил, – хмыкнул Эрик, – но разница в том, что вы с Ласлой предпочитаете платить временем, а мы с Гансом – ценностями. Мы оба те еще торопыги, не способные терпеть напряжение. Хотя... вам с королевой легче. Если вы чем-то и богаты, так это временем. Впрочем, мы с Гансом тоже... но как-то плохо у нас это усвоилось в голове. Жизнь все равно кажется такой короткой...

– К чему ты это все говоришь? – спросил я удивленно.

– Да к тому, что вложенное тобой время, потраченное на поиск истины, вот-вот окупится, – ответил Эрик, поднимаясь и смотря в небо. – Гроза идет... интересно, ты ее видишь сейчас? Тучи так и надвигаются. Когда с Ласлы спадет проклятье тоже будет гроза. И когда оно спадет с тебя... впрочем, это всего один из вариантов – самый лучший. Посмотрим, как дело повернется.

– Разве проклятья не спадут с нас в одно и то же время? – удивился я, но Эрик уже начал таять.

– Беги, – велел он мне. – Беги, не оглядываясь, Влад! Скоро мы обязательно увидимся...

И с этими словами он оставил меня одного в полном недоумении – растерянного и слегка испуганного. Я ждал, что увижу еще и что-то про письмо, но меня неожиданно подхватил водоворот и потянул вверх, в туманное и неясное настоящее.

88. Эгоистичное решение

Небо стремительно темнело, прячась за сизыми, полными волы и молний облаками. Запах маков и правда пьянил, заставлял голову кружиться. Изредка я грешным делом думал о том, что Ганс, видно любивший поваляться на Вадгардских маковых полях, в каком-то смысле был наркоманом. Даже здесь, на клумбе, где росло всего с полсотни растений, их влияние на мою голову нельзя было не заметить. Все плыло перед глазами... однако встать я не решался...

Хотелось просто лежать и не о чем не думать. Не осмысливать то, что я узнал. Просто уснуть и не просыпаться.

– Влад? – позвали меня по имени.

Я устало поднял голову и встретился глазами с Ласлой. Золотая маска казалась черной, отражая тучи.

– Наш садовник тебя проклянет, – покачала головой сестра. – Ты бы знал, сколько усилий он приложил к тому, чтобы вырастить здесь эти маки.

– Мне очень стыдно и очень жаль, – вздохнул я, хотя мне было вовсе не жаль и не стыдно.

– Почему ты здесь лежишь, вдыхая ароматы забвения? – спросила Ласла, осторожно присев передо мной на корточки. – Что рассказал тебе последний цветок?

– Он решил все забыть, – пожал я плечами. – Я о Гансе. Слабак...

– Не спорю, – не стала кривить душой сестра. – Это все?